Пиратское гнездо

Неожиданно Игорь обнаруживается в гостиной, а не у себя в комнате, где обычно предпочитал проводить все время. Они с Весельчаком честно пытались его растормошить, показать, что все не так уж плохо, доказать, что они действительно… близкие ему люди, но Игорь продолжал от них шарахаться, и Кира решила, что лучше его оставить пока в покое. Некомфортно есть вместе с ними за одним столом? Не надо, холодильник, кухня и несколько близких к их дому кафе в его распоряжении, тем более, что Игорь действительно нормально питался, а не морил себя голодом. Избегает их компании, предпочитает сидеть у себя? Уже хуже, конечно, но хорошо, что хотя бы что-то берет у пиратов, а не страдает из-за глупой гордости. Хочется наконец, чтобы Игорь в них людей увидел? Доказать, что он не каприз двух обнаглевших пиратов, и они просто не могли позволить ему умереть? Ну, надо потерпеть… Пока достаточно того, что Игорь жив, здоров, в безопасности и ничего не пытается с собой сделать. — Игорь? — но вот сегодня муж в гостиной. Вроде держит в руках электронную читалку, но смотрит явно не на буквы и даже не надоевший ему, наверное, интерьер. При виде ее лишь лениво поднимает глаза, но электронку всё-таки откладывает в сторону. — Все хорошо? Ничего не случилось? — Кира, почему ты здесь? — если были надежды, что Игорь соскучился по обществу и пришел поговорить или хотя бы просто посидеть с ней и Весельчаком, то прошли они довольно быстро. Как и секундная надежда на то, что Игорь спрашивает, почему она находится в собственной гостиной. — Ты об Альянсе. — Кира не спрашивает, уточняет, вздыхая про себя, пусть и понимала, что когда-нибудь этот разговор должен был состояться. Особенно, если она… если они с У в самом деле хотят, чтобы у них с Игорем было все нормально. Да и прав Игорь в своем вопросе. Не каждый день блестящий офицер десантной части общегалактических войск оставляет службу, перспективы, стабильность и появляется позже уже пиратом. — Игорь, я… Но давай сразу, — неожиданно резко говорит Кира, напоминая себе, что это муж в ее доме, а не наоборот. — оправдываться я не буду и жалеть об этом тоже. И душеспасительных разговоров не надо ни мне, ни У… — Как много чести, — язвительно перебивает Игорь, плотнее кутаясь в широкий клетчатый плед. — не волнуйся, обойдусь без этого. Просто, я на самом деле не понимаю. — голос у мужа вдруг дрожит, и Кире кажется, что он хотел взять ее за руку, но в итоге теребит в ладони ворсинки пледа. — Что с тобой случилось, что ты вот так? Кира невесело усмехается. Что случилось? Игорь был далек от военных операций, от командования рукавов и объединённого галактического штаба. То, что для Киры было не просто смыслом жизни, а самой жизнью, с двенадцати, черт возьми, лет, когда ее сверстники играли в компьютерные игры и прогуливали уроки, а Кире Исаевой вручили красные кадетские погоны. Не то чтобы она сильно рвалась в кадетский корпус. Кира была ребенком, офицерской дочкой, и за Киру все решил полковник Людвиг Исаев. А дальше она почти и не могла решать, убеждая себя, что это ей нравится, а выбор между военными училищами ее вполне устраивает. — Кир, это… Это из-за отца? Мы тогда разводились, ты не говорила почти ничего о службе, но тогда в прессе проехались по вашей операции в рукаве Стрельца, я помню. — Кира давно взрослая девочка, Кира давно не позволяет себе быть слабой, но почему рядом с мужчинами в ее жизни она это делает?! Ей было очень плохо после той операции, правда. На груди кровавым огнем горел новенький орден, высшее командование жало руки и поздравляло молодого офицера с «потрясающим маневром», а журналисты писали о «кровавой каше»! «Неплохо, неплохо, — сдержанно хвалил отец, товарищ генерал-полковник, новую звезду получивший в том числе и за операцию Киры. В конце концов, она была в его подчинении. — но мне кажется, ты допустила слишком много жертв и надерзила командованию… но это ничего. Опыта ты ещё наберёшься.» Тогда-то Кире и заорать захотелось от несправедливости этого мира. Она не сволочь, нет, но «много жертв» у отца это пять убитых ребят из ее взвода. Дерзила она, отказываясь вести взвод на атаку мирных кварталов, пусть и признавая за своим командиром, полковником Ореховым, право на месть. Погоны свинцовой тяжестью давили на плечи, отвратительно белый воротник раздирал шею, и Кира чувствовала, что ломается, не выдерживает. Остаться в армии означало стать такой же, как отец. И впервые с двенадцати лет привыкшая подчиняться Кира поняла, что подчиняться больше не будет. Тогда же в ее жизни появился Весельчак У… — И из-за него, Игорь, и из-за многого другого. Я расскажу, но это будет долго. — Я послушаю. Возможно, я должен был тогда тебе помочь? Ведь мы… — Игорь, я же просила, не надо, — хотя радостно видеть, что он смотрит на нее с прежней теплотой. У занимал свое место в ее жизни, но Игорь был тем, кто первым в Кире человека увидел, а не военного или боевую единицу. И как ни больно было разводиться с ним тогда, слушать, как муж деревянными голосом желает ей с Весельчаком счастья, но Игорь не заслуживал быть мужем будущей перебежчицы-пиратки. Кира улетала в неизвестность, даже наличие рядом Весельчака У, который вечно пытался рассмешить и успокоить, не спасало от липкого страха перед будущим. И тащить Игоря тогда в возможное далеко она не имела никакого права.