Пятьдесят дней до счастья или смерти

      День начался как обычно: с кофе и сигареты, душа и сборов на работу. Зная о том, что будет происходить потом, Чуя даже не решился что-то съесть.       Так как вчера Накахара оставил машину на работе, сейчас ему пришлось возвращаться пешком. Было тепло, но достаточно пасмурно и знойно: погода словно подстроилась под настроение Чуи. Улица была серой, как и тучи, которые висели низко над землёй. Аллея сакур уже не казалась такой жизнерадостной, как раньше: она тоже словно потемнела и стала тусклой.       В наушниках играли какие-то грустные песни, под которые люди обычно плачут и вспоминают самые печальные моменты прошлого или думают о не самых радужных перспективах будущего.       Под тяжёлые раздумья Чуя наконец дошёл до офиса Мафии. Даже не заходя внутрь, он направился вниз к камерам смертников, где его ждала бедняжка Сасаки.       Не без помощи способности Чуя смог открыть тяжёлую железную дверь. Он зашёл внутрь и вдохнул густой воздух.       Комната с широкими бетонными стенами и потолком уже давно провоняла железным запахом крови; на полу не было пустого места без пятна человеческих жидкостей; вокруг будто слышались крики и стоны боли, хотя на самом деле их не было, и это могла быть лишь память материала. Тусклая, мигающая лампочка совершенно не добавляла позитива, только больше нагнетая атмосферу.       — Здравствуй, Сасаки… — вкрадчиво проговорил Чуя, выискивая в полутемноте силуэт девушки. В ответ ему раздался лишь сухой кашель и звон металлических цепей. — Ну-ну, не стоит. Ты не выберешься отсюда.       Он тихо усмехается и медленно подходит к Мичури. Накахара берёт её голову за подбородок и немного приподнимает, заглядывая в полуприкрытые глаза, полные ужаса.       — Боишься меня? — Он скалится, когда жертва пытается помотать головой в знак протеста. — Знаю, что боишься. — В тишине комнаты раздался глухой звук удара головы о стену, а затем тихий визг девушки. — Можешь кричать. Тебя здесь никто не услышит.       И так бледная кожа, кажется стала только белее. Губы уже давно потрескались от жажды, а запястья покраснели от натирающих кандалов.       — Поговорим?       — Что вы хотите от меня услышать? — Голос дрожал, показывая волнение девушки, но она гордо подняла голову, даже в такой ситуации пытаясь держать лицо.       — Мой вопрос предельно прост: зачем тебе понадобилось стрелять в способность босса? — Чуя хмыкнул: ему нравилось, как держалась эта девушка. Таких очень интересно ломать.       — Может я не хочу говорить? — Сасаки отвернула голову.       — У тебя нет выбора. — Озвучил очевидное исполнитель и коснулся рукой в перчатке пальцев жертвы, активируя свою способность.       Послышался хруст и скрип тонких костей, которые гравитацией раздробило в крошки. В то же мгновение Мичури запрокинула голову, а из горла вырвался пронзительный крик боли и отчаяния.       — Так что? — Чуя усмехнулся, отпуская руку, которая тут же обессилено ударилась о стену. — Мы будем сотрудничать?       — Л-ладно… д-да, хорошо. — Сасаки быстро закивала, уже готовая на любое условие.       — Знаешь, я разочарован. — Фыркнул Чуя. — Я думал, ты будешь ломаться дольше. — Он делано-горько усмехнулся и взял вторую руку за запястье. — Ладно, не об этом. Я повторюсь: зачем ты стреляла в Элис?       — Я… я… — Она всхлипнула.       — Быстрее. — Накахара до боли, но пока не до перелома сжал предплечье способностью.       — Я хотела добраться до Дазая! — быстро пробормотала она, заканчивая слова тяжёлым дыханием.       — Мне. Нужно. Громче. — Мафиози всё же раздробил уже всю кисть руки Сасаки.       — Аааааа! — Мичури зашлась криком, переходящим в хрипы. — Х… хватит! — Она тяжело, прерывисто дышит.       — Говори. — Пусть Чуя стоял ниже самой Мичури, он будто смотрел на неё сверху вниз.       — Я хотела добраться до… — она тяжело сглотнула. — До Осаму Дазая! — уже громче повторила она, глядя на исполнителя в надежде, что тот прекратит.       Из глаз по щекам текли слёзы, падая кристалликами на хрупкие плечики под голубым платьем. Тело дрожало, а руки занемели, хотя боль чувствовалась всё ещё очень резко.       — Зачем так сложно? — Чуя угрожающе поднял ногу Мичури, согнув её в колене.       — Н-не трогай! — взвизгнула она, но Чуя сжал ногу только сильнее, от чего девушку забило дрожью. — Я не знала, как сделать ещё! Я… я-я не могла… — Рука Накахары подсветилась красным, оповещая о гравитации. — Хватит! П-пожалуйста…       — Я слушаю твой ответ. — Мафиози второй рукой под действием способности пережал, ломая, ступню. — Только попробуй закричать. — Прошипел он в лицо Мичури и с силой опустил ногу вниз, она встретилась пяткой с бетонной стеной, за чем тоже последовал характерный хруст.       Сасаки захватила зубами губу, почти откусывая кусочек, и зажмурилась. Тело было напряжено, чтобы не выпустить ни единого звука боли, но всё её состояние так и кричало о том, что ей и физически, и морально плохо.       — Я слушаю. Что ты не могла? — Чуя выудил ключ из кармана и потянулся к наручникам.       — Добраться до Осаму по-другому. — Девушка тихо выдохнула, предвкушая иллюзию свободы без кандал.       — Да что ты? — Он отстегнул железки с запястий Сасаки, и она со стоном рухнула на ледяной пол, так как не смогла удержаться на сломанной ступне. У неё уже кружилась голова и темнело в глазах от боли, а во рту присутствовал навязчивый металлический вкус крови.       Чуя наступил ей на бедро ногой, предупреждая, что одно неправильное слово лишит её следующей кости.       — Я… м… на него ничего не действовало! Ни письма, ни угрозы! — прозвучали слова с толикой обиды.       Накахару это только больше разозлило и расстроило одновременно. Он с помощью способности с трудом наступил на толстую берцовую кость, продавливая до пола. Громкий треск заглушил булькающие звуки, вышедшие из горла Сасаки, которые прервались хриплым, судорожным выдохом.       — Дальше?       Исполнителю уже никто не ответил. У Мичури закатились глаза, кожа приобрела зеленоватый оттенок, а высохшие губы были перепачканы засохшей кровью. Зрелище отвратительное.       — Эй? — Чуя пихнул носком ботинка Мичури в бок, но реакции так и не последовало. Он ударил сильнее, но ни чего не изменилось: девушка как лежала, так и осталась лежать. — Вот сука… сдохла! Даже не успел всё выспросить… слабачка.       Напоследок Накахара с ненавистью пнул Сасаки в бок и ушёл из камеры, хлопнув за собой тяжёлой дверью.       В тёмном коридоре на него волной накатили слабость и усталость, в нос будто с новой силой ударили запахи крови и сырости с плесенью. Чуя навалился на стену плечом и прикрыл глаза, растирая их пальцами.       — Чуя? — знакомый голос послышался из-за спины, а плеча коснулась чужая рука. — Всё хорошо?       — Да-да. — Чуя слабо покивал. — Тяжёлые дни. У всех бывает.       — Не хочешь поговорить? Пойдём к тебе? — Спросил Тачихара, уже вышедший из-за спины исполнителя.       — Да, давай. — Накахара кивнул и пошёл вперёд, опираясь о бетон сбоку, а Мичизу поспешил следом.       — Ты выглядишь уставшим. — Констатировал факт управляющий отрядом «Ящериц».       — Тачи, помолчи, а? — Чуя вздохнул. — Да, я устал: работаю на износ. Дай хоть по пути в кабинет отдохнуть.       — Ладно-ладно, как скажешь. — Тачихара заложил руки за спину и тихонько пошёл за Накахарой.       Спустя долгие десять минут молчания они добрались до кабинета на предпоследнем этаже. Чуя тут же устало упал на диван, вытягивая ноги, а Мичизу аккуратно присел на другой край.       — О чём ты хотел поговорить? — На самом деле исполнителю не сильно хотелось сейчас вести какой-либо диалог, но он подумал, что это может немного разрядить гнетущую обстановку одиночества в кабинете.       — Почему ты такой уставший сейчас? Три дня ходил, чуть ли не светился, а тут вдруг такой грустный.       — Ой, да ничего. — Отмахнулся Чуя. — Просто я уже давно не ходил в камеры смертников, отвык пытать. Эта Сасаки вытянула из меня все силы.       — А зачем она тебе была нужна? — Поинтересовался Тачи, удивлённый тем, что он ничего не знал про эту девушку и дело с ней.       — А это уже секретная информация. — Накахара покачал головой. — Босс поручил это только мне и попросил никому ничего не рассказывать.       — Ясно… — Мичизу вздохнул. — Ладно. Но ты же справился?       — Тачи, ну конечно! Как я могу подвести босса?! — Исполнитель всплеснул руками, но быстро стушевался. — Забудь.       Тачихара только покачал рыжей головой.       — Что у тебя с Дазаем? — вдруг резко переключился на другую тему парень. — Как вы вообще пришли к отношениям?       — Честно? — Мичизу кивнул. — Я не знаю. Это было очень странно… Когда ты спрашивал меня пару дней назад, мы разговаривали в кафе, и он попросил дать ему второй шанс.       — Второй шанс? — Поднял бровь Тачихара. В те времена его ещё не было в мафии, и он не застал ни отношений, ни предательства.       — Да. — Чуя кивнул. — Мы уже встречались почти пять лет назад, и… поверь, это были громкие отношения и громкое расставание. Мне было больно, когда он ушёл из мафии.       — Чуя… — Тачи тронул Накахару за руку в жесте поддержки. — Ты уверен, что это хорошая идея, начинать отношения снова после такого перерыва?       — Думаю, да. И я, и он сильно изменились. И наша любовь, наверно, тоже. — Чуя слабо улыбнулся: он правда устал, а разговор с другом только больше выматывал, вопреки ожиданиям.       — Ладно… — Он тихо вздохнул и встал с дивана. — Ты выглядишь только более вымотанным. Я пойду, а ты пиши там, звони, если что. — Парень подмигнул.       — Спасибо, Тачи, хорошо. — Чуя с облегчением выдохнул. — Я сейчас отчитаюсь Мори и наверно поеду домой.       — Давай. Тебе нужно отдохнуть. — Мичизу улыбнулся и вышел за дверь.

***

      — Молодец, что зашёл, Чуя-кун. — Огай как всегда сидел за своим массивным столом в привычной позе, сложив руки домиком.       — Я закончил, Мори-сан. — Чуя склонил голову в знак приветствия. — Сасаки Мичури мертва.       — Её мотивы? — задал логичный и, собственно, самый интересующий вопрос Мори.       — Добраться до… Дазая? Я не знаю, но, кажется, это очень странно. — Чуя немного поёрзал, устраиваясь удобнее.       — До Дазая? — Босс был удивлён не меньше. Он рассчитывал на сильную новую организацию, захватнический план и тому подобное, но никак на то, что девушка просто одержима бывшим исполнителем. — Согласен, странно. Почему именно так?       — Она сказала, что письма на него не действовали, угрозы тоже. А иначе она не могла. — Чуя потёр переносицу.       — Из-за чего не могла?       — Я не успел. Она скончалась от болевого шока. — Накахара вздохнул. — Всё, что мне удалось выяснить я рассказал. Она не принадлежала ни к какой организации и действовала от своего лица.       — Ну это уже что-то. — Мори медленно кивнул.       — Ну да… — Накахара откинулся на спинку кресла. — Я могу идти?       — Подожди. У меня есть не очень приятная новость. — Огай немного напрягся. Он неотрывно смотрел Чуе в глаза. — Кусай Узумаки подал на тебя в органы.       — Что?… — сердце забилось чаще даже не в груди, а где-то в животе, ладони резко вспотели, а в голове забегали мысли. — Но Хироцу…       — Хироцу сделал всё, что в его силах. — Босс покачал головой. — Я думаю, ты должен знать об этом. Но не волнуйся, мы всё уладим.       — Я очень надеюсь, Мори-сан. — Чуя встал с кресла и шаткой походкой удалился из кабинета, махнув рукой напоследок.

***

      Здравствуй дневник, сегодня был просто ужасный день.       Я так давно не пытал людей… отвык. Она такая беспомощная… точнее была беспомощной. Теперь её уже нет. Вот знаешь, находиться в моменте достаточно просто: глаза застилает адреналин и гнев, ярость, поэтому это не так уж и сложно. Но потом приходит осознание того, что ты сделал. Дазай мне рассказывал, что чувствует себя вершителем судеб, когда убивает. Я не могу так. Я чувствую себя падшим человеком, абсолютно лишённым морали и добрых чувств.       Ты спросишь, почему я тогда в мафии? Это странно, но при всей аморальности моей работы и ужасных ощущений после пыток и убийств, я чувствую себя свободным. Да, есть правила, и мафия держит меня, словно цепного пса… но в убийствах и пытках я чувствую свободу. И я не знаю почему. Может, потому что я осознаю, что не каждому это дано, или не каждый может позволить себе делать то, что делаю я? Сложно сказать.       Ещё Мори сообщил, что парень девушки подал заявление на меня. Такое не в первый раз, но у меня складывается чувство, что ничего хорошего из этого не выйдет.       Мне очень интересно, почему она не могла добраться до Дазая, но при этом так сильно влияет на этого парнишку. Может, у неё всё же есть какая-то способность… Это очень странное дело.       Я должен чувствовать радость, что наконец разобрался со всем этим, но мне как-то плохо. У меня ничего не болит, не ноет душа… но общее состояние какое-то подавленное, но при этом взвинченное и напряжённое. Мне нужно отдохнуть. Я постоянно нахожусь в каком-то тонусе, и он мне уже осточертел. Вот бы уехать на берег моря, поселиться в каком-нибудь маленьком, уютном домике и наблюдать за закатом над бушующими волнами, сидя в объятиях Дазая на качелях.       Мне так всё надоело. Ничего не хочу. Даже есть. Вообще надо бы, но я не могу ничего запихнуть себе в глотку. Надеюсь, завтра мне будет получше, то выживаю на одном никотине, как бы прискорбно это не звучало.       А ещё я очень хочу спать. Я вроде как высыпаюсь, провожу много времени во сне, но мне не хватает почему-то. Это тоже странно, и мне это абсолютно не нравится.       Ладно, я наверно пойду спать. Хоть меня и клонит в сон, засыпаю я долго: много ворочаюсь, то жарко, то холодно, то неудобно…       Спокойной ночи, дневник.       Чуя ложится в холодную постель и берёт телефон, открывая чат с Дазаем.       «Сладких снов, Осаму»       «Ты не забыл закрыть окно? Сегодня будет холодно»       «Закрыл» — Накахара мягко улыбнулся, умиляясь с такой мимолётной заботы.       «Тогда сладких снов, Чу)»