фигура ангела в толпе

Далеко внутри, окутывая теплым одеялом с головы до ног, просыпается чувство неимоверной тошноты, перемешанной с желанием срочно выпроводить через рот из своего организма недавно появившуюся в нем пищу спустя долгое время. Сознание затуманивается с каждой пролетающей, как пуля пред глазами в замедленной съемке, секундой на часах, сжимающих запястье тонкое. Ушей касается монотонный стук льда о стенки наполненного доверху алкоголем бокала, что настолько сильно, казалось бы, выделялся на фоне громко играющей в помещении отвратительной музыки, доносящейся из колонок, неизвестно откуда взявшихся. До невозможности усталый мутный взгляд окидывает помещение, окружающее вокруг, предпринимая отчаянные попытки найти такую вещь, за которую можно было бы зацепиться, ухватившись невидимыми руками, ноготками впиваясь в кожу и разрывая её на мелкие кусочки, которые наверняка при желании скормили бы бездомным диким собакам, болеющим бешенством. Даже если бы те не решились полакомиться человеческим мясом или плюшевой игрушечкой, внутри которой будет совсем неприятный на вкус наполнитель. В черепную, абсолютно пустую в данный момент, коробочку начинают закрадываться совсем неважные мысли, просто не о чем. Нога потихоньку начинает в манере до ужаса скучающей покачиваться из стороны в сторону, старательно не задевая никого из этих противных людей в округе, столпившихся рядом в кучу, вызывая чувство отвращения по отношению к себе. Все были словно на подбор, на одно лицо, лишь с разной комплектаций их ужасающе мерзких тел. И лишь одна фигура неизвестная выделалась на их сером фоне, показавшись настолько идеальной, гармоничной и привлекающей внимание. В горле застревает ком пропавшего жизненно необходимого желания выпить больше и больше алкоголя. С глухим ударом бокал, недавно находящийся на весу, будучи удерживаемым утонченными длинными пальцами на весу, оказывается резким движением на возможно барной стойке. Правильного определения и названия этому столу в голову не лезет попросту, не смея забирать место резко появившейся необходимости подойти, поглазеть бесстыдно и рассмотреть с низу до верху, с мысков чужих ботинок до макушки, усыпанной прекрасного цвета волосами, что казались настолько завораживающими на фоне с остальными, они были словно колосья пшеницы среди грязи. Под дрожащими ногами спустя долгое время ощущается почва и, уже с большей уверенностью в себе, едва ли соображающий оказывается на полу, делая шаг. Второй. Третий. Оказавшись у образовавшейся толпы, взгляд его боится потерять ту самую фигуру, стоящую поодаль от веселящихся людей в куче. На лице чужом не сияла веселая улыбка, наполненная смехом от происходящей перед глазами ситуации. Там была улыбка хитрая, а в глазах необычных сиял нездоровый блеск от, превышающего в несколько раз норму в организме, алкоголя. Те самые завораживающие и, с виду, явно сильные руки тоже машут, а силуэт скрывается в толпе, вызывая глубоко внутри разочарование и страх, будто бы животный, за свою шкуру излишне волнуясь. Что же будет, будь то силуэт этот больше не предстанет перед глазами? Ноги сами ведут в сторону ушедшему человеку, повинуясь безоговорочно пьяному в хламину мозгу, отвечающему за все действия, совершаемые изредка подрагивающим телом. Пытаясь не запнуться о валяющиеся на полу вещи неизвестных ему людей, мужчина аккуратно, словно паря в воздухе, прошмыгнул ближе к двери, ведущей на выход из душного помещения. Казалось бы, ледяная рука касается ручки и открывает ту самую заветную дверь. Прохладный ночной воздух сразу же ударяет в лицо, заставляя сморщиться в недовольстве от подобных ощущений, не самых приятных. Уставшие глаза, подведенные лишь сильно заметными темными мешками под собою, смыкаются и размыкаются, придавая своему обладателю глуповатый и наивный вид. Шагнув вперед, он примечает стоящего там человека. твари распутные, [30.12.2024 0:57] Ту самую фигуру, которая волновало в последние пять минут его сознание мутное, заставляя голову наполняться ненужными и лишними мыслишками, которые вырисовывал пьяный мозг, не контролирующий ни их, ни правильность собственных действий. Тлеющая в чужих руках сигарета привлекает внимание, как и чужое состояние в целом, находящееся не в лучшей своей форме. Возможно, то было и к лучшему? Никто не может с точностью утверждать, но вот мужчину, оказавшегося наконец на отрезвляющем холодном воздухе улицы, это совсем не волнует. Пред ним предстает словно неземной красоты человек, тоже мужчина, такой с виду обыкновенный… Но в нем была такая цепляющая неизвестность, словно он была загадкой, которую невозможно было отгадать, и задача была в том, чтобы бросить этой ходячей головоломке вызов самый настоящий. Его глаза яркие, голубые, словно чистейшее озеро надежд, его волосы светлые, выделяющие его из толпы зевак, тело мускулистое с идеальными изгибами… Он был, наверное, выше ростом той самой нездорово выглядящей особой, еле удерживающейся на дрожащих ногах перед ним. Даже будучи в состоянии алкогольного опьянения, с уверенностью вселенской Джимми мог заявить, что выглядел гораздо хуже этого ангела, чье имя он не знал, казался больным. Но этот ангелок был совершенно иным, словно совсем невинным, но таким же до ужаса пьяным. И даже так хотелось упасть на колени, разбив их вдребезги, заливая пол собственной вязкой кровью. И молиться, молиться, молиться на этого ангела.  — Привет…? — низкий хриплый голос разрезает неуверенно тишину гробовую, смешанную с заглушенным шумом, проходящим даже сквозь дверь плотно закрытую, отделяющую их от всего остального мира, тяготящего своей жестокостью, от людей отвратных. Взгляд измученных очей отрывается от сигареты, зажатой меж пальцами чужими, неловко откинувшись в неизвестное направление. Будто бы далеко в даль, в пустоту и кромешную тьму, наполняющую тело, — Есть закурить?