Зов предков

Вернувшись домой, Гарри облегченно вздохнул и упал лицом в зеленую, сочную траву домена Шедар. Природа в домене пела и словно благословляла Гарри как своего хозяина, приносила в его сердце тепло и счастье. Гарри перекатился на спину, бросив рюкзак на землю и вдохнул чистый воздух полной грудью. — Шикарно! — от сердца высказался Гарри, с удовольствием улегшись на земле. “Уж получше этого мрачного домишки Волан-де-Морта. Маньяк. Тупица. Идиот. Живет как отшельник у себя в мини-замке Дракулы” — мысленно костерил его Гарри, и почувствовал небывалое удовольствие от оскорблений своего “учителя”. Солнце что-то заслонило и Гарри открыл глаза, перед ним стоял Адриан — длинные черные волосы были завязаны в низкий хвост, похожие на его зеленые глаза ярко сияли, а на лице опекуна была улыбка. Гарри невольно улыбнулся Певереллу, и протянул ему руку. Адриан помог ему встать и похлопал Гарри по плечам, убирая травинки. — Как прошли твои занятия? — Кошмарно, — ответил Гарри, взяв на руки свой рюкзак. Выражение его лица было самым красноречивым ответом на вопрос, и Адриан только понимающе кивнул. — Пойдем. Ты завтракал? — Нет, я сразу сбежал оттуда, как только проснулся, — Гарри поспешил за опекуном к особняку. — Его дом похож на склеп тысячелетнего, угрюмого, нелюдимого вампира! — О, это старинный особняк Гонтов. Использовали для исследований и хранения тайной информации потомков Слизерина, — Гарри с интересом прислушался к словам Адриана. — В этом особняке было множество портретов сотен Гонтов, каждый из них был мастером в одном из направлений магической науки. Библиотека в особняке самая обширная. Но Тому не очень нравился этот особняк, — упомянул Адриан, когда они уже подошли к двери, Гарри улыбнулся. — Поэтому в нашем мире мы особо, ну, — Адриан помахал рукой. — Понимаю. Жуткое место. — Поэтому мы там часто не бывали. Я мало что знаю об этом особняке. — Ну, я бывал только в черных комнатах — видел кабинет Волан-де-Морта, — Гарри отдал рюкзак Добби и попросил того приготовить вкусный завтрак, он шел с опекуном в сторону оружейной гостиной, где висел портрет для Алексии и Гарольда Поттеров, — гостиная где мы занимались окклюменцией, это все на втором этаже. На первом этаже меня пускали только в малую столовую, такое… неуютное местечко, поэтому я чаще всего обедал в собственной спальне на первом этаже. Коридоры пусты. Дом не выглядит так, будто там кто-то живет. В гостиной никого не было, а портрет бабушки и дедушки был пуст. Гарри с удовольствием опустился в мягкое кресло. Адриан сел напротив него. — Я уверен, что он не вылезает из своего кабинета, — поделился размышлениями Гарри. — Но последние три дня я так, так устал! — пожаловался Гарри, — что у меня не было сил на экскурсию. Ни на что. Не похоже на меня. Адриан рассмеялся. — Это уж точно! Я думал ты уже что-то там сломал, куда-то влез или оказался на грани жизни и смерти. — Не до этого было, — мрачно изрек Гарри и горестно вздохнул. — Я сразу уходил в свою комнату отдыхать. Не до них было. В портрете появилась трость, Гарри повернул голову и поздоровался с дедушкой, вымученно улыбаясь ему. — Рад, что ты здоров и цел, — Гарольд Поттер осмотрел своего внука, и удовлетворенно кивнул головой. — Я думал, тебя придется вытаскивать из дома этого Лорда по частям. — Кажется я всех разочаровал, — сказал Гарри с усмешкой. — Как вы могли так подумать? Адриан и Гарольд так на него посмотрели, что Гарри даже не знал что ответить. — Вы явно принимаете меня за бунтаря. Но я вдумчивый человек, разумный и знаю что важно, — пытался реабилитироваться Гарри, Адриан снисходительно согласился, а Гарольд фыркнул и ушел. — Как вы можете? Это нечестно! — Пошли уже, — посмеялся Адриан. Гарри недовольно запыхтел, но пошел за опекуном в малую столовую. Добби уже накрыл на стол — вкусные хлебцы, тост, три джема на выбор, масло, салат, кофе, чай, сок, и горячее. За столом сидел Том, он держал в руке книгу с неизвестными Гарри иероглифами. Вместо приветствия, Слизерин кивнул Гарри и Гарри ответил тем же. — Как прошли твои занятия? — поинтересовался Том, когда они закончили завтракать и начали пить чай. — Три дня меня пытал, сволочь, — ответил Гарри и начал жаловаться: — Не понимаю, почему вы посчитали, что у нас получится сработаться. Он целенаправленно пытал меня легилименцией, делал больно, врывался в мой разум. Еще приговаривал, что это “его метод обучения”. Да уж, — закатил глаза Гарри, — “метод”! Но он что, думал я убегу, струшу и начну жаловаться? Ха! Я ответил ему тем же. Поджег его, сбивал, отбивался, ха-ха! — довольно расхохотался Гарри. Том приподнял бровь и посмотрел на супруга, Адриан молча поднес чашку с чаем к губам и проигнорировал взгляд мужа. — А он чему-нибудь тебя обучил? — спросил с затаенной надеждой Том, Адриан усмехнулся. — Ну, по его словам, я бестолочь полнейшая, — скис Гарри, — я могу распознать любой тип вторжения в свой разум, от грубого, мягкого до скрытого. Но у меня уходит много сил на то, чтобы защититься и отбиться от его магии. Поэтому… — горестно вздохнул Гарри, не замечая взглядов Адриана и Тома. Он катал в руке виноградину и кинул в рот. — Поэтому у меня не получилось защититься, только почувствовать вторжение. Ответил, что это было “медленно, не вразумительно” и “сносно”. Ублюдок, — прошипел тихо Гарри под конец. — Потрясающе, — выдохнул Адриан, и Гарри посмотрел на него с жуткой обидой. — Ты кажется не понимаешь, что даже с предрасположенностью к Окклюменции, нелегко за три дня научится всему, что ты смог. — Что? — не совсем понял Гарри. Три дня в окружении гениального легилимента-окклюмента немного снизили его самооценку, и он не считал, что его результаты как-то впечатляют. — Да, — подал голос Том, — чтобы почувствовать чужое вторжение, каким бы оно не было, и удачно ощутить его, и даже вытеснить… — Том покачал головой в неверии, и как-то по другому посмотрел на Гарри, с толикой недоверия и гордости. — Я оказался прав в своем предположении, что практика с Реддлом поможет. — Ты поэтому хотел, чтобы они занимались вместе? — спросил Адриан, и с восхищением посмотрел на мужа. — Том Марволо Слизерин, да вы гений! — В твоих устах это звучит еще слаще, дорогой, — улыбнулся Том, и Гарри смутился. Странно когда они оба флиртуют друг с другом. Том заметил это и выпрямился, чтобы объясниться Гарри: — Понимаешь, с твоими способностями и в обычном темпе, хорошо, если ты за месяц смог бы вытеснять, находить и ощущать легилимента и вторжение в разум. Но прошло всего три дня, а результаты превзошли все мыслимые рекорды! — Превзошли? — уточнил Гарри с недоверием, вспоминая с каким презрением смотрел на него Волан-де-Морт. А его темп и результативность Волан-де-Морт сравнивал с потугами умирающей улитки. — Я что-то не заметил за Волан-де-Мортом похвалы за мои заслуги. — Ну, для него это и правда покажется слабоватым, — улыбнулся Адриан смущенно. — У Слизеринов природный дар к легилименции и окклюменции, они как-бы рождаются со знанием как использовать это искусство для себя. С высоты его знаний, опыта и таланта, ты кажешься ему слабым. Но поверь мне, любой другой маг, который изучает окклюменцию посчитает тебя настоящим гением. — Не забываем, что тут еще дело в вашей связи, — заметил Том. — Опять? — засмеялся Гарри. — Не говорите мне, что это также, как с палочками-близнецами. — Именно так, — спокойно ответил Том. Гарри открыл рот от удивления, указал на себя, потом вытянул руку вперед, метафорически указывая в направлении Волан-де-Морта: — Эти его пытки усилили мою окклюменцию? Поэтому я за три дня уже такого добился? — Да, — ответили супруги Певерелл-Слизерин, но Гарри не мог этому поверить. — Мне было больно! — Зато как действенно! — ответил с твердым убеждением Том, и Гарри не знал, что ему ответить. Кажется Лорд Слизерин был прав, но ему нужен был взгляд со стороны. Сириус обещал прийти в следующий понедельник. А субботу Гарри отсыпался после трудных дней. Следующим утром в воскресенье он проснулся от причитаний Добби, и вспомнил — кроме Волан-де-Морта, этим летом ему предстоят усиленные тренировки с Адрианом. Именно для этого — улучшения его дуэльных знаний, боевой магии и силы — Дамблдор и получил для него разрешение на использование магии вне Хогвартса. Добби разбудил его рано утром, он позавтракал и прошел с Адрианом на улицу, недалеко от озера и поднял глаза на мягкое солнце. Именно здесь будут проходить его тренировки с Адрианом в боевой магии. На Адриане был спортивный костюм темного и зеленого цвета, волосы он завязал в низкий пучок, чтобы те не мешались и стоял перед ним с черной прямой палочкой. Он был похож на высокое, прямое дерево, крепкое и несгибаемое. Специально для тренировок Гарри также надел спортивный, слегка обтягивающий темно-серый костюм, и достал свою палочку. Озеро рядом отражало солнечные лучи и сияло как ограненный алмаз. Верхушки деревьев мягко раскачивались от ветра. В нескольких метрах от них, Том поставил лежанку и взяв в руки бокал с коктейлем, уселся как во время отдыха. — Он… — смущенно посмотрел в ту сторону Гарри, — Лорд Слизерин будет смотреть? — Не обращай на него внимания, — спокойно ответил Адриан. — Два месяца ты будешь проводить со мной усиленные тренировки, я научу тебя невербальной магии. А также как создавать комбинированные, скрытые цепочками заклинания для запутывания врага. То, чему учат авроров и боевых магов. Невербальные заклинания — магия без произнесения заклинаний вслух, дает неоценимое преимущество в любой битве, и служит эффектом неожиданности. В случае, если ты в совершенстве овладеешь невербальной магией, то ты сможешь укоротить движения палочкой и не производить полный набор движений. Тебе хватит лишь намерения для создания магии. Адриан показал на примере — лениво опустил палочку вниз и указал на траву, там же появилась маленькая птичка и зачирикала, подмахивая серыми крылышками. — Невербальная трансфигурация, я превратил лист в птичку, для этого заклинания нужно произнести заклинание и провести определенное движение. Но я использовал невербальную магию и просто опустил палочку вниз. — Зачем тогда изучать все движения, если можно использовать одно лишь намерение? — спросил Гарри. — Для практики и контроля, — ответил Адриан. — В любом деле тебе нужно начинать с азов. Когда ребенка учат писать, он начинает с палочек и кружочков, и переходит от самых простых линий до трудных, таким образом оттачивая свое письмо. Приходится много трудиться, чтобы в будущем научиться писать красиво и правильно. В магии примерно также — нужно выучить заклинание, движение палочкой, сконцентрироваться. А в будущем, для легких заклинаний, которые маг отточил до совершенства — он может использовать невербальное заклинание и легкое движение палочки. Все зависит от мастерства мага. — И я смогу этому научиться? — не поверил Гарри, с сомнением посмотрев на свою палочку. — Мои заклинания получаются хорошо, когда я четко и громко произношу их. — Именно для этого я здесь, — поддержал его Адриан, — ты будешь оттачивать свое мастерство, также как его оттачивает любой мастер — кузнец, архитектор, художник, гончар. Все приходит с трудом и со временем. — Хорошо. Следующие несколько часов, с перерывом на отдых, обед, полдник и ужин — Гарри проводил, пытаясь невербально превратить камень в птицу. Когда он произносил это заклинание, оно у него получалось, но невербальное заклинание было труднее. Но в отличии от трансфигурации, чары у него получались легче — он спокойно призвал камень и другие мелкие и среднего размера предметы, заставил их парить над его головой и даже летать. Трансфигурация у него так и не получилась, но чары и заклинания проходили с переменными успехами и неудачами. Адриан давал ему советы, и рассказывал, что концентрация и намерение — самое важное при использовании невербальной магии. Ему нужно было сконцентрироваться на результате, а не процессе заклинания. Иногда Гарри не мог удержаться, и слова вырывались у него из под сжатых губ. — А при парселтанге, что делать? — спросил Гарри во время ужина, потирая ноющее запястье. — Парселтанг невербально использовать нельзя. А даже если использовать, заклинание выйдет слабым, — ответил Адриан. Перед сном Гарри целый час пытался медитировать, но в голову лезли куча мыслей, и все силы ушли на то, чтобы сидеть в одной позе без движения. Было непонятно — что труднее для Гарри — сидеть целый час без движения, или попытаться сфокусироваться на одном чувстве? Возможно, активному мозгу Гарри не подходили такие практики. Ему было бы легче пробежать несколько километров, чем медитировать. Но черта с два он сдастся! Поэтому, Гарри решил выделить еще один час для медитации. *** На следующий день, во время обеда в домен прибыл Сириус. Первым делом он осмотрел своего крестника, и спросил у Адриана — каким вернулся Гарри после занятий с “тем сумасшедшим”. — Все хорошо. Сириус успокоился, и со смехом похлопал Гарри, и рассказал ему свои истории с окклюменцией. Они поднялись в комнату Гарри. — Любой Блэк должен был выучить окклюменцию, защита разума — важное дело для любого наследника, — Сириус говорил с недовольством, — у меня ушел целый год на то, чтобы создать прочный щит. Меня мотивировала мысль, что чем раньше я закончу, тем раньше меня отпустят на свободу. Но, не могу не сказать, что окклюменции помогла мне в свое время в Азкабане. Я сохранил в потаенном месте все счастливые воспоминания, чтобы Дементоры не забрали их. Пришлось конечно на время забыть все хорошее, я немного…сошел с ума, — посмеялся над собой Сириус. — О чем ты? — нахмурился Гарри. — Понимаешь, Гарри, чтобы защитить светлые воспоминания, я заключил себя в кокон из самых ужасных воспоминаний и мыслей, — ответил Сириус. — Это было сильное чувство вины и ненависти к себе, я продолжал прокручивать в голове сцены…холодных тел Джеймса и Лили, предательство Питера, смерть маглов и кровь. Я смог прийти в себя после использования той палочки, которую мне подарила Урса, — улыбнулся Сириус. — Она действительно помогла мне. Палочка исцелила меня, и я освободился из того кокона. Не знаю, что бы я сделал, какие глупости бы совершил, если бы остался в том состоянии, — вздохнул Сириус с затаенным страхом. Сириус поднял на Гарри глаза и ярко улыбнулся, мягко погладив крестника по взъерошенным Поттеровским волосам. Он посмотрел на него с такой любовью, что Гарри невольно улыбнулся. — Меня держала одна мысль, — поделился Сириус. — Какая? — Ты, — ответил Сириус, и Гарри застыл. — Желание тебя увидеть, защитить, узнать как ты, быть рядом с тобой. Ты был моим якорем, который позволил мне успокоиться и держать себя в порядке. В относительном порядке, — уничижительно посмеялся Сириус. — Так что, ты спас жизнь своему старому крестному отцу, сохатик. — Скажешь тоже, — смущенно махнул рукой Гарри. — Спасибо что рядом, Сириус. — Я всегда буду рядом, — ответил Сириус, и щелкнул его по носу. — Кстати, я же не с пустыми руками к тебе, — Сириус достал маленький мешочек, в котором Гарри узнал мешочек с расширенным пространством, и достал оттуда сложенную надвое фотографию. — Нашел в своей комнате. Там такой хлам, страшно заходить. Кричер отказался убираться, и я все это время жил в хозяйской спальне. Но решил, что надо прибраться и нашел эту фотографию. Я уже отрезал часть с предателем, тут только мы трое. Гарри взял в руки и распрямил колдо-фотографию с молодыми, в форме Гриффиндора — Мародерами. Сириус неровно вырезал Питера Петтигрю, от того осталась только рука на плече его отца. На фотографии стояли три подростка — Джеймс Поттер в квиддичной форме гриффиндора, Сириус Блэк с небрежно повязанным галстуком и Римус Люпин со шрамом на лице, в аккуратной одежде и мягкой улыбке. Джеймс на фотографии что-то говорил и смеялся, Сириус подмигивал, а Римус выглядел спокойным и собранным. Но несмотря на это, от фотографии несло таким счастьем и весельем, что Гарри не удержался и погладил лицо отца. На Джеймсе были круглые очки, взъерошенные волосы мокрые, прилипли ко лбу, под его ногами лежала метла. — Это наша команда в пух и в прах уделала змей, — рассказал Сириус. — Джеймс был отличным охотником. О как он летал! Прям как ты, — лающе рассмеялся Сириус. — В тот день у нас был матч Гриффиндор против Слизерина. Шел мелкий дождь. Джеймс обманул слизеринцев, и подал хитрый бросок. И попал целых пять раз! Он уклонился от трех бладжеров. Слизеринцы ненавидели его после этого матча и двое даже вызвали его на дуэль, но и там он их уделал. О, классные были времена! — Дашь посмотреть на это воспоминание? — с ожиданием спросил Гарри, и Сириус широко раскрыл глаза. — Вот я дурак! И правда! Пошли. Где у тебя тут Омут Памяти? — вскочил с места Сириус, и Гарри побежал с ним на третий этаж. Следующие несколько часов Гарри провел в Омуте памяти, просматривая воспоминания Сириуса о школьных днях своего отца, и даже смог увидеть свадьбу своих родителей. — Мама такая красивая, — прошептал Гарри, идя вместе с ней к алтарю. Та с любовью смотрела на Джеймса, рядом с которым стоял Сириус. Среди гостей Гарри заметил много известных и неизвестных лиц. — Это Боунсы, Марлин Маккиннон, Доркас Медоуз. О, Артур такой молодой! — рассказывал Сириус, указывая на гостей. Но Гарри не мог оторвать взгляд от мамы в белом платье и счастливого отца. — Э какой счастливый, — посмеялся Сириус, указывая на Джеймса. — За день до свадьбы он так нервничал, что его пришлось успокаивать умиротворяющим зельем. — Да… — прошептал Гарри, и начал аплодировать вместе с остальными в воспоминании Сириуса, когда Джеймс и Лили поцеловались. *** Тем вечером он достал из шкафа в своей комнате альбом, который подарил ему Хагрид на первом курсе, и открыл на последних заполненных страницах, чтобы положить туда фотографию с мародерами. Из открытого окна дул мягкий ветерок, убывающая луна нежно сияла на ночном небе. Сириус скопировал все свои воспоминания о Джеймсе и Лили, флаконы с голубыми нитями воспоминаний лежали в защищенном сундуке. Гарри спрятал их под кроватью, у изголовья кровати. Гарри сел на кровать, поставив туда альбом и начал просматривать имеющиеся там фотографии и нежно проводил по лицам и рукам своих родителей, улыбка не сходила с его лица все это время. Когда он долистал до фотографии с родителями и маленьким собой — Гарри стало так грустно и тоскливо. Просмотрев воспоминания Сириуса, он вдруг понял — что потерял. Какой была бы его жизнь, если бы его родители были живы? Гарри не часто позволял себе мечтать о таком, боясь, что мечты окажутся настолько яркими, что ему будет трудно вернуться в реальный мир. Но сегодня... он почувствовал неясный дискомфорт в сердце, глядя на счастливые, любящие лица Джеймса и Лили — его родители были бы живы, если бы не Волан-де-Морт. В груди Гарри зажегся маленький огонек, наполненный неясным чувством предательства — минутная мысль, но она засела в его голове — Гарри казалось, что он предает своих родителей сотрудничая с Волан-де-Мортом. Гарри тяжело вздохнул, закрыл альбом и спрятал его в самой глубокой части шкафа, на самом верху. Неясный страх и вина гложили его, когда он смотрел на фото родителей. Ему нужно было успокоиться, перестать так много думать и заняться делом. Но внутри Гарри все равно стоял неприятный кол, поэтому он решил лечь пораньше, отказавшись от медитации.