Партнёр

      Несмотря на свой охренительный словарный запас, Уэйд не знает точно, как описать их с Логаном взаимоотношения. И живут вместе, и спины друг другу моют, и за собачкой ухаживают поочерёдно, и даже трахаться начали. Роси, конечно, долго брыкался перед этим, но как пошёл в дело, так его стало не остановить. Единственное, в чём он совершенно непреклонен – словесное переведение их отношений в романтические. – Будешь моим парнем? – Нет. – Вот же блядь. Так меня ещё никто не обставлял. – Буду первым.       И так каждый раз. В любой день, момент, – да даже во время секса, без разницы, – когда бы Уэйд не спросил, он всегда получает «нет». И это обидно. Это оскорбительно. Ни одна тёлка в его жизни его так не надувала. Ванесса после первого траха согласилась, а этот корёжится! В чём проблема признать, что ты любишь человека и хочешь быть его партнёром надолго? Обозначить свои отношения? Или это принципы? Принципы грёбанного «вайт стрейт мэна», который не позволяют Логану начать встречаться с мужчиной? Ну нет уж, бред. Росомаха – человек очень принципиальный и ответственный, это правда, и в работе своей лучший, и за семью горой встанет, но даже для него такой уровень упрямства в таком смешном вопросе просто абсурден. И не будь Уэйд-ёбаный-Уилсон самим собой, если он своего не добьётся.       Вообще, он конечно тоже хорош: доебался до бедного котика со своими «официальными отношениями», а теперь ежедневно подрабатывает когтеточкой и злится ещё на это. Но не в этом соль! Всё бы ничего, и Уэйд бы просто забыл и забил бы, остались бы они «друзьями с привилегиями», но…       Он слишком многое потерял. Жизнь слишком коротка, чтобы оставаться с тем, кто не хочет с тобой быть. Даже несмотря на то, что жизнь Уэйдова будет очень и очень длинной.       И почему-то его очень глубоко бьёт каждое «нет» от Логана. Каким бы весельчаком и распиздяем Уилсон не выглядел, если он любит, то делает для объекта своей любви всё возможное и невозможное. Вы вообще видели как долго он отходил от расставания с Ванессой? В таком запое он не был давненько, со времён динозавров, наверно. Но к этому безграничному посвящению своей личности другому человеку прилагается маааленький минус: он собственник. Жуткий собственник. Ему жизненно необходимо иметь хоть какую-то гарантию, что его партнёр его не бросит с ничего. Не кинет после страстного секса или после вкусного ужина в шаурмечной, так, просто потому что понял, что «это была не любовь», «я тебя использовал», «я просто хотел потрахаться, а ты хочешь большего» и так далее по списку. Вопреки свой максимальной социальности, Уэйд не влюбчивый человек. Любвеобильный? – абсолютно точно да. Лёгкий на подъем? – ну, тоже да. Тупой? – нет. Влюбчивый? – абсолютно нет. Потому что ему нужна эмоциональная привязка. Хоть какое-то времяпрепровождение с человеком, изучение интересов, разговоры, физический контакт. Потому что жизнь научила быть осторожным. Быть недоверчивым. Быть стойким. Быть разбитым. Быть ревнивым. Да, здоровые отношения – не совсем про него. Но он старается. Стремится к лучшему! Он очень многое проработал с Несс, и за эти изменения он будет благодарен ей всю свою жизнь и дольше. Она как никто помогла ему, приняла его, приняла даже таким, каким он стал после мутации: уродом с кожей, которая будто плод жёсткого траха жухлого персика и авокадо.       Однако в конце концов и их идеальные отношения распались. В тот момент было так больно. Хотелось рвать и метать, падать на колени, рыдать и смеяться одновременно. Казалось, веру в любовь не вернёт уже ничто.       Вернуло.       И не какая-то страстная гонка, убийства, бега (хотя это всё было включено), а быт. Простой быт с ворчливой, но весёлой бабкой, готовой поделиться коксом, уродливой до ужаса, но всё равно милой собачкой-чихуяхуяшечкой и ещё более ворчливым двухсотлетним мужиком с тридцатисантиметровыми выдвижными когтями (а не хуем, извращенцы вы сраные), которые он всегда готов всадить в тебя. И при этом этот мужичелло, воплощение мускулинности, «вайт стрейт мэн» аура которого заходила в помещение первее него самого, порой напоминал самого миленького котёнка, которого вы увидите в своей жизни. Когда они вдвоём лежали на диване, бывало, что Логан забывался. Терял свою напряженность, суровое выражение лица. Расслаблялся. И тогда он мягко тыкался носом Уэйду в шею или между ключиц, втягивал в себя его запах и закрывал глаза, укладывая голову на его плечо. В такие моменты Уилсон старался не шевелиться, чтобы не спугнуть такого редкого зверя, как «проявление любви» рода логановского. Уэйд очень любил эти мгновения. Мгновения, до краёв заполненные звончайшей любовью, мгновения, которые он записывал на отдельный подсознательный диск и отправлял в особую комнату хранения в своей голове. И пускай он вечно что-то забывал из-за постоянных перестроек мозга в следствие своей мутации, он был уверен, что это он не посмеет забыть никогда.       И потому его так убивала эта неопределённость. У него словно был подсознательный барьер: «Я не могу посвящать себя тому, с кем нет романтических отношений». Но однажды он не выдержал и решился на серьёзный разговор.       Это было субботнее утро. У них обоих был выходной, так что Росомаха сидел на диване и смотрел телек, когда в гостиную из ванной влетел Уэйд. – Логан, – уже на этом слове Хоулетт отключил звук у телевизора и настороженно обернулся на напарника. По имени он звал его примерно когда никогда, вечно одни прозвища: Роси, орешек, котёнок, солнышко и ещё миллион ласковых слов. И это его обращение заставило Логана напрячься и быстро прикинуть, в чём может быть дело. – Логан, нам есть о чём поговорить. Серьёзно поговорить.       Джеймс всё также молча хлопнул пару раз по месту рядом с собой. Уэйд поджал губы, но сел. – Итак? – Слушай. Пожалуйста, только не перебивай меня сразу, иначе мы просто в очередной раз посрёмся и ты свалишь за пивом, а я выкашивать гопоту на улицах, – Уэйд начал с далёкого шуточного введения, чтобы как-то улучшить атмосферу и самому успокоиться. Это не помогло. Логан только больше нахмурился, но кивнул. – В общем. Мы с тобой стали… очень близки. Живём вместе, продукты покупаем вместе, моемся вместе, спим вместе, недавно и сексом заниматься начали, – на этих словах Росомаха прикрыл на секунду глаза и нешумно вздохнул, подавляя какую-то эмоцию. Какую? – Но Логан, я… я не понимаю наших отношений. Знаешь, я, что бы ты там ни думал, не влюбчивый. Но я очень много вкладываюсь в своего любимого человека, в своего партнёра. Я всего себя посвящаю своему партнёру. Всюду вожу, жизнь свою рассказываю, слушаю её или его, дарю подарки и отменный секс. Но это только для партнёров. И я очень хочу давать это всё тебе, потому что люблю тебя, и ты этого заслуживаешь.       Уэйд, до этого бегавший глазами по всей комнате, наконец набрался смелости взглянуть чётко на Логана. И он взглянул.       Логан натянут, как канат на перетягивании. Его кулаки сжаты, нижняя губа закушена, но синие глаза смотрят прямо на него. На Уэйда Уилсона. И в этих глазах плещется такая гремучая смесь из печали, любви и горечи, что наёмник физически ощущает эту безвыходность, которую испытывает Росомаха. Ощущает, что не всё так просто. – …Уэйд. – Да, орешек? – Логан впервые хмыкает с этого прозвища и лишь удручённо трясет головой. – Ты и вот так пытаешься заставить меня стать твоим парнем, да? Опять.       Уилсон аж лишается дара речи. Какой наглёж! Ещё и с такой снисходительной интонацией говорит этот мудила, что аж втащить хочется! И он втащил бы, если б весь последующий план тогда не пошёл коту под хвост. – Но это правда! Я не против потрахаться, особенно с такими красавчиками как ты, но ты правда мне нравишься. Я не вру. Специально о таком я врать не стану. Я вообще… – Я не достоин. – Что?       Уэйд глядит на Логана. Тот коряво улыбается, его челюсть подрагивает. – Я не достоин. – Не достоин чего? – Быть любимым.       Тишина оглушает. Слышно только гудение холодильника и орущих за окном детей. – Почему..? – спрашивает глупость. Как будто Росомаха ответит. Как будто он вообще отвечал на его, Уэйда, вопросы.       Логан молчит. Только дышит тяжело, часто, словно только что проснулся от кошмара. Или погрузился в него. – Орешек, ты… – Тебе нравится это прозвище?       Джеймс спрашивает тихо, почти шёпотом. Уэйд панически перебирает пальцами низ своей бирюзовой футболки, пытается собрать мысли в кучу, придумать, что ответить. Бегает глазами, улыбается нервно. – Ну, я, я-я не то чтобы специально, я уже просто по привычке… – Да ты прав. Впервые в жизни ты чертовски прав на мой счёт. М, – мужчина трясёт головой. Его голос необыкновенно скачет, принимая то обычную громкость, то осаживаясь до горькой сиплоты. Он ёрзает на диване, опуская и поднимая сложенные в замок ладони между расставленых колен. Голова его повёрнута в полоборота к Уилсону. Уэйд всматривается в его голубые глаза. Уязвимое, до дурости уязвимое нутро виднеется в них. – Я слабак. Я никого не спас. Я настроил весь мир против людей Икс. Я виноват. И я просто, просто… – Лучший. – Нет!       Комнату режет отчаянный крик. Логан жмурится. Он резко выпускает когти и пронзает ими первую попавшуюся вещь.       Уэйд шипит. – Ауч…       Логан чует запах крови. Распахивает глаза. Его когти воткнулись в бедро Уилсона. – Чёрт, вот чёрт. Твою ж мать! – Хоулетт паникует. С перепугу он выходит на крик и тут же вынимает когти, втягивая их внутрь, чем вызывает лишь новый стон боли наёмника. – Уэйд, я… Господи. Я не хотел, я..! – Я знаю. Всё пучком: скоро отрегенерирую.       Уилсон улыбается своей самой обычной улыбкой, стараясь ободрить Росомаху. Обворожительно. Логан сглатывает комок в горле. Он очень, очень редко плачет. И сейчас не самое время, а точнее вообще не время. Надо только успокоиться. Сохранить суровый вид в конце концов! Просто дышать… – Это что, слёзы?       Твою мать.       Джеймс отворачивается в попытке скрыть свои эмоции. Закрывает лицо ладонями. Слёзы льются, но он будет держаться. Не издаст ни звука. – Логан. Роси, солнышко, – Уэйд в ошеломлении зовёт его. Обхватывает его голову и мягко пытается повернуть к себе, но Росомаха держится. Дрожит, однако, как лист осиновый, но стоит на своём. Нерушимый. Уилсон хмыкает, но слабая улыбка тут же покидает его лицо. Он перемещает руки ниже: Логан ощущает нежное обьятие. А затем его загривка касаются бугристые губы, и, кажется, это опускает рычаг «недотроги». Логан ломается. В этот же момент он разворачивается к Уэйду и вжимается в него со всей своей немаленькой силой. Тыкается носом ему в шею, вздыхает родной запах. Уэйд обнимает его в ответ. Взгляд Хоулетта падает на три дырки в шортах Уилсона, ямки под которыми уже почти зажили. Он опускает одну руку на его бедро и начинает поглаживать розовую чувствительную кожицу. Наёмник выдыхает, а Логан старается проглотить очередной ком. Шепчет быстро-быстро, словно это первый и последний момент, когда он может выговориться: – Уэйд, прости. Прости меня. Я не хотел тебе вредить. Я вообще никому не хотел вредить. Если честно, я бы просто свалил в лес и жил бы там с волками, но не могу. Я ведь ещё и человек. Опасный для общества индивид со звериными замашками, ха-ха, – слеза стекает прямо на губы, и он их облизывает, замолкая на миг, что даёт Уилсону возможность обнять его крепче и поцеловать куда-то в ухо. Лицо Логана посещает печальная улыбка. – Я опасен, Уэйд. Ты испытал это на себе только что. А я не хочу ранить дорогих мне людей. – Я дорог тебе? – вопрос повисает в воздухе. Джеймс молчит, облизывая только суховатые губы, будто не решаясь раскрыться окончательно. Будто боится. Наёмник тоже впервые не рушит тишину, каким-то подсознанием понимая, что человеку рядом нужно время. – Логан, ты можешь поделиться со мной тем, что тебя гложет. Клянусь, я не осужу тебя.       Хоулетт скрещет зубами. Сердце бьётся слишком часто даже для его организма, и его пронзает такое ухающее и колкое ощущение, что хочется взвыть. Но он терпит. Лишь выражает свои чувства, прикусывая кожицу над ключицей Уэйда, а затем зализывая место преступления, и получая в ответ дрожь. Вдруг он резко разрывает обьятия, стыдясь того, что сделал, и закусывает губу, показывая Уилсону свои острые клыки. Тот одаривает его влюблённым взглядом и посмеивается. – Котёнок, ну так что? Скажешь, в чём дело? – Чёрт бы тебя побрал, да. Всё просто как дважды два, – Логан ворошит свои волосы и замолкает на секунду. С его подбородка на пол начинают покрапывать слёзы. – …Но честно – всё сложно. Все мои девушки – партнёрши, они… они все старадали. Никого из них не ждал счастливый итог. И тебя будет ждать то же. Это повторяется снова и снова: любовь-потеря-боль, любовь-потеря-боль, и так каждый раз. Каждый грёбанный раз, когда я влюбляюсь, Судьба поворачивается ко мне задом. Всю свою жизнь я наступаю на одни и те же грабли. Я устал. Устал биться в стену, не хочу. Не хочу отношений, не хочу любить, жить не хочу. Только желаю исчезнуть на веки вечные.       Ощущение теплого прикосновения к своим запястьям вдруг вырывает Джеймса из пучины отчаяния и безнадёги. Он исступленно смотрит на испещрённые шрамами руки, охватившие его ладони, и внутри что-то окончательно ломается. Множество раз разбитое и кое-как штопаное нутро трещит по швам, колет и режет, исходится в панике. Взгляд сам стремится к Уэйду. Тот сидит с немного печальной улыбкой на лице, но его глаза светятся чертовски наивной надеждой на лучшее. – …Но в итоге ты полюбил меня. Разве это не повод подумать, что не всё потеряно?       Вместо тысячи слов, которые Логан никогда и не смог бы подобрать, он обхватывает голову Уилсона правой рукой, левой опуская подбородок, и припадает к его рту. Уэйд отвечает мгновенно. Впервые за десятки лет все собственные чувства Росомахи, которые он так старался выразить через действия, ведь иначе не умеет, наконец приняты.       Логан подтягивает левую ногу на диван и валит Уилсона на спину. Его руки медленно съезжают по шее, плечам и груди Уэйда, чтобы затем снова подняться вверх и обхватить того за стык шеи и головы, почесывая непроизвольно большими пальцами за ушами. Наёмник хохочет и кладёт свои ладони на его запястья. – Эй, щекотно же. Вообще-то моя кожа очень чувствительна, ты разве не догадался? – Так в этом и суть. – Ох, – Уэйд строит удивление, но оно сразу сменяется искренней плутовской ухмылкой. Он надавливает на руки Логана, чтобы тот их расслабил, и перемещает их себе на грудь. – Если ты хотел меня взбудоражить, то советую сменить место нападения. – О-о, я тебе и не такие чудеса тактики покажу, болтун. В атаку!       Джеймс специально рычит как самый дикий зверь и впивается клыками Уилсону в шею. Тот вскрикивает, но позволяет своему любимому опять зализать рану. Росомаху одолевают и страсть, и нежность, так что он начинает спускаться к ключицам настойчивыми поцелуями, часто прилагая больше усилий, чем надо, оставляя засосы. Уэйд поскуливает, пытаясь собрать остатки разума и спросить всё-таки то, ради чего приходил изначально. Логан ощущает его безнадёжные потуги и решает смилостивиться на минутку. Подарив ещё один поцелуй уже в губы, он отстраняется недалеко, только чтобы быть в зоне слышимости страстного шёпота: – Что ж… т-теперь ты всё же… мой парень? – звучит вопрос с паузами на вдохи и выдохи. – Партнёр, дорогуша. Партнёр.       «И я в шоке, что на это согласился, но твою мать, я тебя люблю.»