Бледно-розовый шиповник

      — Взамен, я беру полный контроль над Вальтером и Хельгой, — Тео с невозмутимым видом вытащил из стакана с канцелярией чёрную ручку, протягивая Фриду. — И вы не будете влезать, даже если кто-то из них окажется на гране жизни и смерти. Такова плата за то, чтобы отдать свою жизнь на постоянную публику.              — Что значит «на гране жизни», — Фрид нахмурился, недоверчиво уставившись на ручку. Внутри боролось две стороны: ценность обеспечить себя и семью, даже руками сына и другая — мораль. Человек перед ним не так уж и прост. — Если Вы говорите, что ненавидите моделей и так скверно отзываетесь о них… Почему вообще имеете связь с этим делом?              — О, неужели на тебя и твою жадность надавило чувство совести? — одним предложением Тео разрушил стену формальности и уже откровенно пытался манипулировать. — Почему?.. — задумчиво протянул он, крутя ручку меж пальцев. — Наверное потому, что мне нравится контролировать их жизни? Разве это не весело? Смотреть на то, как другой человек поднимается всё выше и выше…              Поднимая руку с ручкой, он тут же разжал пальцы, позволив той громко упасть на стол. Тео улыбнулся, но мысль вслух не озвучил. Чем выше поднимаешься, тем больнее падать.              — Тогда нам не по пути, — Фрид резко поднялся, стул отъехал со звонким скрежетом об кафель. — Сами справимся.              — Сами? — низкий смех вырвавшийся из груди Тео заставил Фрида помедлить. — О, нет. Я так не думаю. Переступи порог и максимум, который будет доступен для твоих моделей — съёмка в рекламе стирального порошка.              Шмидт недоверчиво обернулся, поправляя сползающие на нос очки. Тео очаровательно улыбнулся, подбирая ручку.              — Это угроза?              — Предупреждение. Я рассказал тебе дорогостоящую информацию и за неё всё равно взимается плата. Так что, лучше подпиши и твои милые модели получат, что хочешь. Ты ничего от этого не теряешь, никто им вредить не собирается…              

… не собирается.

                    … Изначально таков и был его план. Помочь, заставить балансировать на гране ужаснейших конфликтов и совсем немного попугать.              Но Вальтер оказался до дрожи идеальным. Хельга до раздражения внимательной и расчётливой. А Виктория выходящим из плана звеном. Тео был уведомлен об его матери, но понятия не имел, что она включит из себя героя и приступит к своей гиперопеке. Радовало то, что родители Хельги ни о чём не знали.              Но оттого его это всё и бесило. Тео любил конфликты, любил смотреть на то, как на знаменитостях лежит тяжёлый груз ответственности за выбор, решающий их репутацию и карьеру. Наблюдать, как они медленно рушатся лишь бы удержаться. А когда это зелёные новички под покровительством, которым всё пытаются вставить палки в колёса — ещё веселее. Но это…              Как бы Тео не пытался спровоцировать конфликт руками других ради первоначальной цели, он не замечал как все эти животрепещущие ситуации сказываются на этой вечной, до скрипа зубов сладкой, улыбке. Даже слухи о загулах Хельги с женатым продюсером после открытия фанатам своего таланта в пении, казалось, его лучшей и близкой подруги, её подавленное после этого состояние не вызвало в нём нечто ужасающее. Словно он был готов.              Даже громкий и важный слух об их «отношениях» его не раздражал. Он не выглядел так, словно его это беспокоило.              Эта красивая упаковка не поддавалась. Создавала ненавистное чувство, словно он жил ею, повесив на себя. Сделал её частью своей личности, скрывал свои слабости и страхи. Тео бесился. Его раздражал этот вымышленный идеализм и слепая вера тупого стада в поверхностную красоту. Все знаменитости, с которыми он работал, в конце концов показывали своё «истинное Я», свою грязную сторону, свою алчность и ненависть к своим фанатам. Именно это Тео всегда пытался вытащить из всех людей, всю правду из-под их лживого фасада. И если с Хельгой не возникло проблем и выбить хотя бы признание того, что она ненавидит эту неблагодарную работу…              «— Хел, не стоит. Я понимаю, как это всё тяжело… и эти постоянные обвинения до сих пор преследуют, — Вальтер нежно держал Хельгу за испачканные тушью щёки, большими пальцами стирая дорожки слёз, пока визажисты напряжённо стояли в стороне и наблюдали. — Но мы не можем всё так бросить.              — Я их всех ненавижу…»              

… то Вальтера даже в конфликты было нелегко затянуть.

      Тео не верил в то, что как бы он не прикладывал руку к попытке вывести младшего Шмидта из равновесия — его это ни капли не задевало. Что всевозможные злые комментарии, горячие статьи в жёлтой прессе, призванные очернить, никак не сказывались на этом кукольном лице. Кукольном… И ведь Тео первый дал ему такое прозвище: Вальтер как пустая оболочка, с приевшимся добрым выражением лица, отлично держащаяся на плаву даже с редкими, но меткими оскорблениями. Тео даже на мгновение в это поверил, как и общество.              Но когда он впервые заметил в нём смятение лично — Тео понял. Понял, куда давить и как разорвать эту раздражающую упаковку.              Тео скрестил ноги, сидя между двумя модельерами из модного дома Шанель, также приглашённых как специальных гостей на показ мод. Он не любил подобного рода мероприятия. Вот, прошедшая мимо манекенщица в вырвиглазных цветах и отвратительно странных нарядах. И это мода лето 2025? Как такое можно будет носить в повседневной жизни и не отравлять сверхчувствительных людей. Тео раздражённо усмехнулся.              Его внимание переключилось с ярких клякс на присутствующих людей. И конкретно на одну персону. Он знал, что Вальтер будет тут. Эти горящие глаза, тихое перешёптывание с Хельгой и прикусанные губы… Их взгляд наконец-то за долгое время встречается.              Кровь в жилах застыла, время словно остановилось: эта неуверенность и мелькнувший страх в выразительных глазах, которые наконец-то выглядят живыми. Тео не мог отвести взгляд. Оттянутая из-за душащего чувства и неуверенности рубашка, тяжёлое сглатывание и движение кадыка под кожей. Тео наконец-то видит то, что хочет.              Поспешный уход со своего места — Тео негромко смеётся и оборачивается. Сэм сидит спокойно, всё время наблюдающий за показом. Мелькнувшее лицо «своего босса» отвлекло.              — Проследи за Немо.              План пришлось пересмотреть. Договор переписать, а последний пункт над подписью Фрида: «договор может быть видоизменён в любое время» — в полной мере это позволял. Всего пару деталей. Вальтер и Хельга ведь достигли популярности, он свою работу сделал, поэтому пора было браться за оплату.              Тео изначально не собирался так беспардонно врываться в жизнь Вальтера, пока этому не способствуют иные события. Он уже изначально знал, что приёмный отец впишет его в список главных наследников, тех, кто продолжит дело. Об этом говорило всё: от особого отношения до специального обучения ведения бизнеса. Всё что требовалось — любое образование выше школы. Он хотел просто создать видимость сталкера. Но как же удачно всё в итоге подвернулось…              Яков — часть плана. Один из главных и случайный связующий элемент одержимой идеи Тео сломать Вальтера. Все попытки довести Шмидта дали плоды — Тео прознал обо всех слабостях: от глубокой любви к близким и боязни их потерять или навредить, до глупой привычки кусать губы. Он выучил всё. И в конце концов приложил свою руку к новым слабостям. Вальтер медленно угасал на глазах: чаще волновался, стал придаваться паранойи, забывал поесть или совсем отказывался от еды, и даже резкие смены настроения — Тео был уверен.              Его всё это только забавляло. Он сильнее давил на Вальтера, начал использовать его близких друзей тогда, когда казалось, что ничего не происходит.              «— Можешь у него не спрашивать, у меня было одно место на примете, куда я сам собирался. В главный офис издательства журнала "Vogue".»              В тот день это случайно слетело с его уст. В тот день, когда Тео продумал новый план. В тот день, когда увидел, что хотел.              «— А ты что тут делаешь? — удивился Яков, глядя на его улыбку.              — По пути заскочил, — пожал плечами парень, — вы ж с Хлоей интервью у Шмидта и Жульен для специального выпуска берёте.              — Откуда ты узнал, что они тут?»              Всё легло как на ладони, так ещё и готовое. Якову подвернулась случайная возможность взять прямое интервью, а Тео подвернулась удачная возможность на этом сыграть. Эти горящие глаза, пока Яков наблюдал за фотосессией со стороны, это активное участие в интервью, попытки сохранить бесстрастное лицо. В голове вырисовывался идеальный план.              «— Однако, если тебе уж очень интересно познакомиться поближе, то давай сегодня вечером съездим в клуб?»              Подставной сталкер, идеальный вид на VIP-комнаты с их столика, демонстративное убийство человека — всё ради того, чтобы убедиться. Чтобы увидеть реакцию этих двоих друг на друга в экстремальной ситуации. И он убедился. Это поразило.              Поразило, что Якову понадобилось несколько дней, чтобы повестись в это лицо с обложки, в эту упаковку и «увидеть» что-то иное под ней. То, как Вальтер не испугался открыть своё сердце малознакомому, словно какая-то шлюха. Это смешило.              «Шмидт уткнулся носом в острые колени, а из закрытых глаз по веснушчатым щекам скатилось несколько слёз. Не было никаких сил рыдать навзрыд, биться в бушующей где-то в голове истерике. Он мог просто сжаться в комок, словно брошенный котёнок в дождь, и тихо плакать.              Яков тихо сел рядом, заботливо накрывая тёплой ладонью чужую спину, вызывая мелкую дрожь. Вальтер перевёл зарёванный взгляд на грустное лицо перед собой, забрав все свои плохие мысли в его сторону, позволив себе грубо нарушить чужое пространство и навалиться всем весом с объятиями. И Яков принял их, чувствуя, как чужое сердце бешено колотится в унисон с его.»              Идеальный шанс, прекрасная возможность манипуляции. Эмоциональные качели, давление на хрупкие чувства и тонкие струны души. Возможность заставить Вальтера балансировать над пропастью и заставить сойти с ума.              Даже глупые принципы Вальтера не вешать свои проблемы на близких и разгребать их в одиночку ложились как масло на хлеб. Постоянные мысли о проблеме, страхе раскрытия и случайности подвергнуть опасности других — маска идеальности наконец-то давала трещину. Все милые улыбки выглядят отвратно, наиграно и не свежими.              Слежка, подарки, сообщения и постороннее внимание — Тео прикладывал не так много усилий. Но прикладывал их своими руками впервые. Первое проникновение в дом и жёлтый стикер на зеркале — это был Тео, не Сэм. Наблюдение с улицы за Вальтером в окне отеля — Тео. Везде Тео. Он был везде.              Лишь два раза он не усмотрел: Лос-Анджелес и Хайнань. Но даже так всё сложилось как надо.              Главным ударом стали покушения на близких. Прямое доказательство и превосходство над жизнью и жизнями друзей Вальтера. Он сам, почти не сопротивляясь, сел в машину. Тео видел, что Шмидт практически сдался, хотя пытался проявлять сопротивление. Так и оказавшись далеко от дома и своих любимых, что так ценил, он молча сидел на другом конце дивана в длинной белой футболке, спадающей с плеча, что вечно поправлял и тихо бурчал себе под нос от раздражения, когда замечал. Поджав колени, смотрел в сторону окна на колышущиеся кроны деревьев, изо всех игнорируя пронзительный взгляд. Тео, подперев щеку кулаком, молча огибал красивые изгибы и светлую кожу, но ничего не делал. Не прикасался, только смотрел и всё. Он знал, что таким образом сможет довести Вальтера до грани, а Вальтер знал, что сойдёт с ума от отвращения к себе. Тео медлил — Вальтер оттягивал.              — Сэм с тобой нормально обращался? Ты можешь сказать и обещаю, безнаказанным он не останется, — Тео нарушил затянувшуюся тишину, заставив Вальтера поёжиться и вжаться в угол дивана сильнее.              — Куда лучше, чем ты, — оставаясь в невыгодном положении Вальтер не фильтровал речь, позволял себе язвить и грубить, за что получал. Небольшой синяк на скуле об этом буквально кричал.              — Настолько? — Тео вытянул губы в удивлении. — Может, мне стоит попросить его быть строже, чтобы ты не расслаблялся? — Тео придвинулся ближе, зажимая тело Вальтера между собой и грядушкой дивана, с удивительной нежностью разворачивая его лицо за подбородок.              — Убери… — хватка окрепла; Вальтер больно прошипел. — Убери руки, ублюдок…              — Удивительно, — Тео надавил сильнее, заставляя открыть рот и обнажить ряд зубов, — я не зря считал, что ты не можешь быть настолько невинным. Умеешь кусаться, солнышко?              Вальтер промычал что-то нечленораздельное, готовый вот-вот вцепиться в руку Тео, если он его не отпустит. К счастью, он отстранился.              — Да я бы тебе артерию прогрыз…              — Тогда тебе бы вырвали все зубы, — прозвучало довольно непринуждённо, но Вальтера ужасно смутило.              — Лучше расскажи мне правду, которую ты от меня скрываешь… — ему хотелось уточнить об «обмене», но тогда бы он подставил Сэма. Нет, он бы с удовольствием это сделал, но терять единственное хоть какое-то человеческое отношение ему не хотелось. Пока что.              — Зачем тебе эта правда? — он вновь устремил свой взгляд на съёжившегося Шмидта. — Меньше знаешь, крепче спишь. Тебе не понравится то, что я скажу.              — Что может быть хуже нахождения в этом доме с тобой? — Вальтер нахмурился, поддерживая зрительный контакт, принимая участие в этой немой битве.              — Ла-адно, — хмыкнул Тео, — а ты мне что?              Подобного вопроса Вальтер совсем не ожидал. Он замер, в замешательстве бродя по хитрому выражению лица Тео, что терпеливо ожидал ответа. За неправильный ударят?              — Ч-что я могу? Я и так здесь с тобой без своей воли…              — Ах, да! — Тео словно прозрел, поднимаясь с дивана, что Вальтер поёжился от потери источника тепла под боком. — Ты ведь беспомощен. Бестолковый… Но разве ты не привык к тому, что всё за тебя решают другие?              — За меня не решают, у меня есть право выбирать…              — Нет, Вальтер, нет у тебя права. Ты действуешь исходя из расписания, фотографируешься, снимаешь там, куда за тебя решили. Всё что ты можешь за себя решать — когда тебе есть и спать, хотя даже тут ты не справляешься, — Тео смотрел сверху вниз с нескрываемым презрением. Вальтер искренне не понимал.              — Если я так тебе противен, почему ты меня держишь здесь?              Тео задумался. Отвёл взгляд к окну и медленно подошёл к нему, касаясь увядших листьев бегонии, срывая один из них и бросая на пол. Он вздохнул, потянувшись к шее, размяв. Вальтер неотрывно наблюдал. Тео развернулся и обворожительно улыбнулся.              — Значит хочешь правду. Хорошо, — Вальтер затаил дыхание, глядя на возвратившегося Тео. — Ты — разменная монета за глупую алчность и возможность прославиться.              Вальтер замер, вопросительно уставившись на это жутко спокойное лицо. Это он уже услышал от Сэма, но всё ещё не понимал, что означало «разменная монета».              — Твой отец попросил меня помочь протолкнуть тебя наверх, он хотел с помощью тебя набить свой кошелёк деньгами, помочь обрести известность. Он думал, что делает благое дело для тебя и Хельги. Я предупредил его, что мои методы неординарны, а в качестве платы я беру далеко на деньги, — Вальтер слушал с замиранием сердца, боясь спросить о чём-либо, дабы не перебить этот жуткий монолог. — Свою часть сделки я выполнил. Ты даже не обратил внимания, как всего за год поднялся с неизвестного агентства прямиком в руки мирового модного дома, — Тео скрестил руки на груди, хмуро уставившись на плазму на стене, покрытую тонким слоем пыли. — Тогда я решил взяться за плату. Начал с Хельги, хоть пытался и тебя. Если твоя милая подружка легко пошатнулась от пары конфликтов до успокоительных, то ты продолжал держаться.              Он развернулся к Вальтеру, замечая это побледневшее лицо и потерянный взгляд.              — Я долго задавался вопросом, как можно быть настолько терпеливым ко всему? — Тео протянул руку, проводя костяшками по усыпанной щеке. — Тебя было невозможно выбить на конфликты, ты притворялся таким невинным ангелом, что все вокруг как очарованные велись на этот образ. Это бесило, — он грубо сжал острый подбородок, встречаясь взглядами. — А потом я нашёл идеальный способ сломать тебя.              Вальтер сжал челюсти изо всех сил отталкивая Тео от себя, скатываясь с дивана на плюшевый ковёр, отползая ближе к стене. Тео остался сидеть на месте, наблюдая за тщетными попытками Шмидта избежать неизбежного.              — Ты мне врёшь! Мой отец бы так не поступил!              — У меня есть договор с его подписью, Вальтер.              — Закрой рот! — рявкнул он, враждебно уставившись на эту отвратительную надоедливую ухмылку. — Ты ублюдок…              — Наконец-то я вижу, как трещит эта красивая упаковка, — Тео поднялся на ноги, медленно шагнув к Вальтеру, что затравленно забился в угол. — Прими это, если бы не твой папаша, ты бы снимался в рекламе каких-нибудь дешёвых порошков. Так что ты должен быть ему и мне благодарен, что имеешь большее, чем многие твоего возраста, — он склонился над дрожащим Шмидтом и аккуратно заправил ему выбившиеся волосы за ухо. — На твоём месте мог быть кто-то другой. Разве это хорошо? Ты, возможно, спас кому-то жизнь…              — Да лучше бы это был кто угодно, но не я… почему я? Почему не Хель…              Вальтер запнулся, резко зажимая ладонью рот, еле сдержав порыв. Он ошарашенно уставился на довольного Тео. Ему хотелось сломать его? Услышать всё то дерьмо, которое звучит в глубоком отчаянии? Теперь он может гордо повесить себе медальку на шею.              — Забившийся и скулящий в угол от страха щенок, — Тео упивался видом беспомощности, этой безнадёжной реакции на правду, — которого предал родной отец. Это даже мило, видеть тебя таким, а то твоя глупая вечно счастливая улыбка приелась.              — Прекрати это… я не верю, что это мой отец. Моя мама бы сказала, помогла…              — Твоя мама? Знала бы она все подробности, но Фрид решил умолчать, чем всё упростил. Хотя, её явно всё это смущало и она пыталась гиперопекать тебя. А твои друзья? Ты тоже до сих пор на них надеешься?              Тео схватил Вальтера за волосы под рваный вдох, заставляя встать на ноги и смотреть прямо в глаза. Шмидт вцепился ногтями в его руку, с горящими от обиды глазами еле выдержал этот изучающий взгляд.              — Как забавно, что именно твоя неосмотрительность и лёгкая влюбчивость сыграли на руку, а Яков, не подозревая, стал мостом манипуляций тобой.              — Да почему… зачем ты ко мне привязался, — процедил Вальтер, сильнее царапая руку. Тео шикнул, отталкивая его в стену. — Ты… блять… не даёшь чёткого ответа… — он зажмурился от боли в затылке, прикусывая нижнюю губу до такой степени, что из неё хлынула кровь под болезненное мычание.              — Что? Что ты хочешь услышать? — рука сжалась вокруг горла, заставив Вальтера встревоженно раскрыть глаза. — Мотив? Увидеть тебя разбитым. Мотивацию? Наблюдать, как ты страдаешь.              Пальцы на горле сжались сильнее, окончательно перекрыв доступ к кислороду. Тео состроил скучающее лицо, глядя на попытки сопротивления и возможность сделать хоть один вдох. Он резко отпустил его, глядя на свалившегося на пол Шмидта и раздражённо цокнул, приподнимая края брюк, чтобы присесть на корточки.              — Причины? Вальтер, главная причина скреплена договором с твоим отцом, — он склонил голову, заглядывая в напуганные глаза. Вальтер резко прижался к стене всем телом, в попытке избежать любого насилия к себе. — Я ненавижу моделей, но это роли не играет. Твоё неповиновение и есть причина, почему ты в этом доме. А моя слежка и попытки довести тебя до грани — плата за твою медийность. Всё просто. Как два плюс два.              — Ты… ты добился, отпусти меня…              — Добился?! — это было неподдельное удивление на сказанное. — Нет, Вальтер, не добился. Я действую своими руками, не так как привык. И я не закончу, пока ты не начнёшь ловить приступы безудержной паники при моём упоминании. А потом я подумаю над тем, чтобы отпустить тебя.              Тео нежно стёр кровь на губе Вальтера, пальцем приподнимая его подбородок.              — Снимай футболку, хочу взглянуть на твои синяки.              

≈

      — Мы на месте.              Объявляет Руф, вглядываясь в зеркало заднего вида. Снаружи уже толпятся папарции, журналисты, что так и жаждут убедиться или опровергнуть просочившиеся слухи. Они бесконечно делают снимки, сияя вспышкой сквозь затонированные окна автомобиля. Хельга с нарочитой медлительностью расстёгивает сумочку и вынимает из неё солнцезащитные очки. В маленьком карманном зеркальце она поправляет свою причёску, чтобы выглядеть презентабельно.              Яков напряжённо молчит и не выходит, наблюдая за прихорашиванием девушки. Он бы уже побежал в больницу, так как ему хотелось увидеть целого и здорового Лиена, однако понимал: выйди первым — его ту же разорвут.              — Хорошо, можем идти, — кивнула Хельга, без посторонней помощи открывая дверь.              Яркий свет ослеплял даже сквозь очки. Жульен поморщилась, перекидывая волосы за спину. Толпа тут же оживилась ещё сильнее, когда из машины вышло ещё двое человек, а Вальтера заметно не было.              — Хельга! Хельга Жульен! — завопила толпа, окружая модель. Руф и Яков среагировали сразу, прикрывая её, защищая от возможных травм и происшествий. — Хельга, скажите, это правда? С Вашим молодым человеком что-то случилось?              — Разве вы не должны быть в Лос-Анджелесе на съёмках?              — Хельга, ходит слух, что Вальтер разорвал контракт!              Волна вопросов хлынула сверху, что можно было сортировать по уровню абсурдности, и по тому, что ближе к правде. Хельга гордо задрала подбородок, поправляя очки. Из больницы тут же выбежало несколько охранников, нанятых для безопасности. Толпе всё-таки пришлось выстроить дистанцию, но их наглость никуда не делась: некоторые репортёры нахально пихали микрофоны ближе к объекту их интереса.              Дверь автомобиля хлопнула. Люди удивлённо обернулись на чёрную иномарку. Последний человек, вышедший из авто — Виктория. На улице тут же стало ещё более шумно.              «Помолвка разорвана?»; «Вальтер заболел?»; «Вальтер в больнице, поэтому вы тут?» — вопрос за вопросом, Яков еле успевал обрабатывать их смысл в голове. Ему было жутко некомфортно в подобной обстановке. Это окружение, эти вопросы, это излишнее внимание, подобие клеветы…              — Правда ли, что из-за Вальтера пострадал невинный? — все четверо ошарашено уставились на журналиста, озвучившего вопрос. Толпа других подхватили, замечая хоть какую-то реакцию, скандируя вопрос.              Хельга тяжело сглотнула, пряча опухшие от слёз глаза за очками, крепче сжимая сумочку. Яков утешающе коснулся её плеча, как тут же послышались щелчки камер. Он резко одёрнул руку, неловко опуская виноватый взгляд в землю, только сейчас осознавая, что нельзя себе позволять лишнего.              — Это неправда, — довольно спокойно парировала Виктория, окружённая охранной.              — Вальтер ни к чему не причастен, но пострадавший является его другом, — Хельга решила поддержать, не оставляя бедную Викторию на растерзание. Она уже знала, что уровень провокации вопросов вырастет, если они прокомментируют хоть что-то. — Нашим другом.              — Правильно ли я понимаю, что Вы, Хельга, специально бросили съёмки и вернулись в Париж из-за какого-то происшествия? Или что-то произошло в США?              Хельга крепче сжала кулаки, поджимая губы от прямолинейности и наглости. Больше всего она не любила, когда незнакомые люди совали свой нос в чужие дела. А когда это журналисты, что только и охотятся за слухами, создающие скандалы — она почти не могла держать себя в руках.              Руф уверенно взяла руку девушки в свою, крепче сжав чемодан в другой, привлекая её внимание. Даже сквозь очки, на лице Хельги всё было написано. Руф успокаивающе улыбнулась, игнорируя вспышки камер, громкие и провокационные выкрики, ведя её за охраной, прочищающей дорогу. Жульен благодарно сжала её ладонь, слегка улыбнувшись, чем вызвала шквал новых вопросов у самых внимательных.              — Действительно ли то, что компания не смогла уберечь своих моделей от несчастного происшествия? — кислород разом выбило из груди. Виктория замерла на месте, глазами отыскивая того самого, кто продолжал задавать слишком много вопросов.              Хельга и Яков напряжённо обернулись на женщину, чьё лицо не выдавало никаких эмоций. Откуда вообще просочились слухи, от происшествия прошли только сутки с лишним…              — Вы, мсье, задаёте слишком странные вопросы. Создаётся впечатление, что Вы пытаетесь оклеветать известный бренд, — Виктория перехватила сумочку другой рукой, шагнув к журналисту. Охрана тут же среагировала, успевая выставить руки для создания безопасного пространства. — Вальтер был отправлен в рест из-за плохого самочувствия.               — Разве моделей вообще возможно отправлять в рест? — на тонких губах загорелась ухмылка. Молодой человек упивался вниманием и возможностью подобраться ближе к скрытой правде.              Однако Виктория просто проигнорировала. Перебросив длинные волосы за спину, она поспешила в больницу за остальными, избегая дальнейших вопросов.              Шум толпы за спиной усилился, а охрана осталась сдерживать неугомонных репортёров вне больницы. Персонал молча проводил компанию до индивидуальной палаты Лиена, которую ему выделили по просьбе Вальтера в качестве «извинения» до момента пропажи.              Лиен рефлекторно оборачивается в сторону дверей на прибывших «гостей». Он радостно улыбается и аккуратно пихает спящую у ног Софию. Девушка лениво отворачивается, не желая сейчас просыпаться.              — Пусть спит, — отмахнулся Яков, приблизившись к койке друга, смерив фигуру под одеялом обеспокоенным взглядом. — Я так рад… — он потянулся и обнял его за плечи.              — Воу, неожиданно, что ты проявляешь привязанность… — усмехнулся Лиен, изучая присутствующих глазами. — Здравствуйте мадам Шмидт, — он не заметил лишь одного человека, — а где Вальтер?              Эти странные переглядки и напряжённое молчание лишь подогревали интерес, а в груди и зрело чувство беспокойства. Он мог представить присутствие Якова без Вальтера, но Хельгу… Так ещё и личное посещение Виктории.              — Неужели он тоже пострадал? — Лиен нахмурился, в попытке вытащить хоть какой-то ответ. — Почему вы молчите? И… погодите, сегодня какое число? — Лиен потянулся за телефоном на тумбе. — Разве ты, Хельга, не должна быть на другом континенте?              — Понимаешь… — Яков не мог смотреть ему в глаза, боясь поддаться эмоциям кипящим под кожей. Он уже сам не мог делать вид, что всё в порядке, всё будет хорошо. — Вальтер пропал.              — Сделал что? — голос подала София, разлепив заспанные глаза. — Как это?..              — Вот так. Взял и пропал, — грубо бросила Руф, хватая второй стул в палате у стены, присаживаясь напротив Лиена. — Мы подозреваем, что это могло быть похищение. Поэтому мне нужно, чтобы ты рассказал всё, что помнишь, когда тебя подстрелили.              Она обернулась в сторону потенциальных свидетелей, понимая, что их стоило попросить выйти, но понимала, что они вряд ли подчинятся.              — Итак, — Руф положила кожаный чемодан на колени, вынимая оттуда бумаги по делу с места нападения на Лиена, — расскажи мне всё от начала до конца и опиши человека, если видел, что тебя…              — Это был Сэм.              Руф замерла, поднимая вопросительный взгляд на Лиена, что ни капли не сомневался в сказанном. Хельга удивлённо вскинула брови, собираясь что-то сказать, однако решила не мешать опросу потерпевшего. Виктория также не осталась безразличной, но постаралась сохранить стоический вид.              — Сэм Росси. Светлый такой, высокий, о, у меня есть фото в телефоне, — Лиен тут же полез в свою галерею, дабы отрыть совместное фото с… врагом. — Вот он, — развернув телефон экраном ко всем, он заметил побледневшее лицо Хельги. — Хел, ты в порядке?              — Мне нужно больше воздуха, — Хельга схватилась за голову.              — Пошли, — Яков схватил девушку за руку и вывел за собой прочь из палаты.              Оставив всех слушать опрос Лиена по поводу происшествия, Хельга и Яков быстрыми шагами направились к небольшому открытому балкону на этаже. Жульен схватилась за перегородку, склонившись над несколькими десятками метров над землёй тяжело дыша. Перед глазами плыло, в горле застрял колючий ком, словно её вот-вот вырвет от скопившегося стресса. Яков же опёрся поясницей, заглядывая в перепуганные глаза.              — Это тот водитель? — спокойно поинтересовался Яков, хотя уже догадывался. Хельга неуверенно кивнула. — Значит он может быть связан с тем, кто всё это организовал. С тем, кто за Вальтером следил…              Жульен перевела взгляд с парковки внизу на Якова, переваривая предположение. Если Лиен уверен в том, что это был его «друг», то это была возможность докопаться до истины. Но всё ли так просто?              — Он представился нашим водителем, а водителей нам предоставляет компания… Но о нашем перелёте были осведомлены лишь мадам Шмидт и дизайнеры, даже личный менеджер не была в курсе.              — А мсье Арно? — Яков нахмурился, они словно что-то упускали. Хельга пожала плечами.              — Я не знаю, о каких делах в курсе был бывший исполнительный директор, вся работа организации расписаний лежит на маме Вальтера, она ивент-менеджер, а его отец бренд-директор.              — Мсье Шмидт бренд-директор? — у Якова чуть челюсть не отвисла. — Это сколько лет он работает на Диор?              — Столько же, сколько и мы, один год, — Хельга отстранилась от перегородки, задумчиво уставившись себе под ноги. — Я согласна, это странно. Однако мсье Арно и мсье Шмидт в каких-то хороших отношениях с самого начала, когда нас пригласили. Он очень быстро поднялся из менеджеров в директора.              — Подожди, я ничего не понимаю… — Яков мотнул головой, медленно расхаживая по узкому балкону туда-сюда. — Ты должна рассказать всё это Руф, пошли.              — Но зачем? Какое это отношение имеет к пропаже Вальтера? — Хельга не сдвинулась с места, собираясь для начала понять намерения Якова.              — Я думаю, что всё началось задолго до того, как Вальтер начал параноить.              Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд, прежде чем Хельга сдалась и согласно направилась следом за Яковом.              Руф молча складывала документы обратно в чемодан, хлопок двери заставил всех присутствующих удивлённо подпрыгнуть на месте. Пряжка щёлкнула, прежде чем Яков попросил внимания к тому, что расскажет Хельга. Не сомневаясь ни секунды, она изложила свой короткий рассказ, всё время поддерживая зрительный контакт с Руф, которую точно также смутила эта история, но её причастность почти никак не могла привязать к ведущему делу.              Яков, уже не зная кого и подозревать, весь монолог пялился на Викторию, чьё лицо за это время ни разу не дрогнуло. Однако под конец рассказа Хельги он заметил её нервно бегающий по палате взгляд и судорожно сжимающие и разжимающие сумку пальцы. Даже осознавая, что собственная мать пропавшего Вальтера что-то недоговаривала, он не мог так слепо разбрасываться обвинениями. Лучше он подождёт до лучшего момента.              — Я не отрицаю ваши подозрения на то, что всё могло начаться куда раньше, однако пока не могу связать с делом, — Руф провела пятернёй по волосам, слегка взъерошив их. — Мне нужно будет провести со всеми вами допрос, — она перевела взгляд на Якова. — И как бы это не звучало, но у нас уже есть первый подозреваемый. Это ты, Яков.              — Что?.. — он растерял прежнюю уверенность. Эти слова прозвучали как гром на ясном небе. — Почему я подозреваемый?              — Ты последний, с кем видели Вальтера, — она вздохнула, видно, как ей было тяжело говорить об этом. — Но допрос будет через несколько дней. Дело не открыто, потому что по закону я не могу его начать. Трёх суток не прошло, даже с учётом всех предпосылок. Поэтому говорю, что не могу связать ваши подозрения.              — Три дня?! — вскипела София, подпрыгивая на месте. — Да его за эти три дня убить могут! Расчленить и продать на чёрном рынке!              — Даже если я начну действовать вне устава, найти его с голыми уликами за сутки не выйдет, — Руф поднялась со стула, поправляя галстук. — На этом все свободны. Виктория, передайте своему мужу, чтобы он не игнорировал звонки через несколько дней.              Женщина неуверенно кивнула и первая вышла из палаты, вынимая из сумочки телефон. Яков сжал кулаки и последовал за ней, пока все были отвлечены на Лиена. Да, действовал он безрассудно, но если он не подслушает, чем это потом обернётся?              Выбирая первый и важный контакт своего мужа, Виктория убавила громкость телефона и приложила его к уху, заворачивая за угол. Яков, выйдя из палаты почти следом, неспешно последовал за ней, стараясь не высовываться и издавать лишних звуков.              — Фрид, алло, — в пол голоса произнесла Виктория, — специально, чтобы не услышали. Как бы Яков не пытался прислушаться, он не мог расслышать даже голос. — У меня к тебе важный разговор. Нет, это не может ждать. Я не могу говорить об этом так, я в больнице. Совсем?.. — она обречённо вздохнула, нервно полезая в сумочку, доставая таблетницу. — Ладно, дома. Не задерживайся.              Завершая вызов, Яков нырнул обратно за угол, поспешив к палате. Виктория недоверчиво обернулась, отправляя несколько таблеток в рот.              

≈

             Хлопок двери свидетельствующий о вошедшем в квартиру. Глухой удар ножа об сырую плоть и судорожный вздох. Виктория откладывает нож и снимает полиэтиленовые перчатки. Она оборачивается, убирая с лица волосы выпавшие из пучка, глядя на вошедшего на кухню мужа. Он ставит дипломат к стене и садится за обеденный стол с ожиданием уставившись на Викторию. Её домашний вид приято греет душу, напоминание о том, что помимо коллег они семья…              — Ты в курсе? — спокойно спрашивает она, скрещивая руки на груди с неким упрёком, разрушая то приятное впечатление и домашний уют.              — О чём?              — Твой сын пропал.              Фридеманн выглядит озадаченным и поражённым такой… неожиданной новости. Но верит не сразу.              — Об этом уже знает полиция, у них подозрение на похищение.              — Я ничего не знал, — тут же слетело с его уст. Он подвинул графин с водой к себе, наливая в стакан. — Мы с ним давно не разговаривали.              — Хельга высказала своё предположение, — Шмидт оторвался от стакана с водой, снова обратив внимание на жену, — о том, что всё началось гораздо раньше. Тебя собираются допросить, — Виктория отодвинула стул, присаживаясь напротив. — Расскажи мне, что я не знаю? Это ведь было не случайное везение с приглашением о работе с брендом? — она прищурилась, подозревая своего мужа.              Ей не хотелось признавать и верить в тот факт, что муж как-то посодействовал, провернул какую-то хитрую схему, а теперь… Может это попытки запугивать их семью? Лишить всего, в том числе и сына? Или что-то более… неприятное для её ушей.              — Это Тео Арно, — его рука крепче сжала стакан, если он приложит ещё немного сил он сломается прямо так. — Он… я… чёрт, пожалуйста пойми, я желал нашему сыну хорошее будущее, он обещал, а взамен…              — Что взамен? — Виктория сжала край стола, её раздражение кипело всё сильнее. — Что он сказал?              — Он не дал внятного ответа, но сказал, что собирается взять над ними контроль… А Хельга, что с ней? Она не в США?              — Не переводи тему, ты меня уже слышал, я буквально пересказала тебе её подозрения, — фыркнула Виктория, рывком поднимаясь из-за стола. — Ты отдал нашего сына взамен на… Господи, по сути ради больших денег и славы!              — Он бы не отпустил меня просто так после того, что рассказал! — Фрид подскочил следом, сжимая челюсти до выступивших желвак. — Он мне выбора не дал.              — Зачем ты вообще к нему обратился?! — воскликнула Виктория, она была зла и разочарована одновременно. У неё в голове не хотело укладываться, что родной отец продал собственного сына. — Нет, я подозревала, видела, что что-то не так. Странные вопросы и слежка… Ладно, — она отошла обратно к мясу, которое не закончила разделывать. — Просто, если ты знаешь, где он может быть, то найди его раньше полиции.              — Дорогая… — Виктория подняла руку в немом жесте остановиться.              — Я тебя видеть не хочу.              

≈

             Грязно. Мерзко. Отвратительно. Он смотрел. Разглядывал, как какой-то арт-объект. Прикасался, чтобы обработать ссадины и позаботиться о синяках, но делал только хуже, нанося новые раны на покалеченной душе. Сердце разрывало от обиды и несправедливости. Эта жестокость граничащая с нежностью отравляла. Как человек может так себя вести? Сначала бить, потом заботится и снова избивать.              Вальтер шмыгает носом, жмурясь от жгучей боли. Он размазывает кровь из-под носа рукой по лицу, пытается вытереть слёз с опухших глаз и слышит низкий смешок. Вздрагивает и жмётся к стене как побитая собака, даже не находя смелости взглянуть на Тео.              — Вальтер Шмидт ушёл в рест по неизвестным причинам? Пострадавший по халатности ангела во плоти? Хельга Жульен и странное поведение с полицейским на публике? — Тео весело зачитывает каждые заголовки, которым было от силы несколько минут. — Хельга Жульен, полицейский и загадочный парень с закрытого свидания с Вальтером Шмидтом. Хельга избавилась от потенциального соперника, вся любовь — ложь? — Тео громко усмехается и поворачивает телефон в сторону забитого Вальтера. — Видел, чего пишут? Они там без тебя развлекаются.              Вальтер поджимает разбитые колени к груди и обнимает. Слова больно режут, хоть он и пытается держать в голове, что это скорее всего фальшивые статьи. Но без возможности убедиться, будучи избитым и морально выдохшимся за сегодня — сложно не поверить.              «— Вальтер был отправлен в рест из-за плохого самочувствия», — слышится из динамика телефона, на этот раз привлекая внимание Шмидта. Но дальнейших комментариев от матери не следует. Тео переводит взгляд на беспомощного Вальтера и широко улыбается.              — Как же глупо они пытаются скрыть правду. Им их имидж важнее возможности найти тебя, попытке призвать своим статусом к поиску. О, у твоих «любимых» столько работы предстоит в ближайшую неделю, не волнуйся, они даже не будут успевать переживать за тебя.              — Они… они ищут, — хрипит Вальтер, отползая от стены к дивану, где сидел Тео. — Они не хотят скандалов и всё… Они сохраняют твой же бренд.              — Правда думаешь, что даже если мир узнает правду, что ты куда-то делся, этому придадут огромное значение? — Тео наклоняется к Вальтеру, доставая из кармана платочек, протирая кровь на красиво избитом лице. Глаза горят каким-то садистским ликованием от такой картины. — Даже если объявят мёртвым, то о тебе через время забудут. Появятся другие, на кого общественность переключит внимание…              — Тогда убей меня, — Вальтер сжимает край брюк Тео, произнеся с полным отчаянием. Одинокая слеза бежит по покрасневшей щеке и капает с подбородка.              Тео наблюдает с азартом на лице и медленно спускает ладонь к тонкой шее покрытой синяками от постоянной попытки удушения.              — Не волнуйся, ты почти умер, просто подожди.