La destinée

      В один из пасмурных, хмурых январских дней, когда из дома совсем не хотелось выходить, Виктории пришла записка от мамы.       «Приходи в субботу в наш любимый ресторан к десяти часам утра. Люблю тебя, мама».       Виктория прижала записку к груди, и на её лице появилась тёплая улыбка. Как бы там ни было, Виктория скучала по маме, по её нежному голосу, по ласковым прикосновениям родных рук. Ацуки была для неё опорой даже больше, чем отец и братья. Возможно потому, что папа был сильно старше, а с братьями Виктории было не так интересно, и с мамой они были очень близки. Ацуки часто баловала дочь, навещала, когда Виктория находилась в Хогвартсе, присылала домашние вкусности и в целом относилась к дочери с теплотой и любовью. Поэтому назвать себя обделённой вниманием Виктория точно не могла.       Ранним субботним утром, когда маглы ещё спали, а маги, лениво зевая, неспеша выходили из дома по важным делам, Виктория, наспех умывшись и собрав тяжёлые волосы в небрежную косу, аппарировала. Ремус ночевал у Сириуса или, возможно, у девушки, но не хотел ей этого говорить. Виктория не лезла с расспросами, в конце концов, именно на этом и строилась их дружба. Они могли рассказать друг другу всё, что считали нужным и в тот момент, когда это было необходимо. Виктория считала Люпина привлекательным молодым человеком, и было бы странно, если бы он не интересовался девушками. Он мог бы интересоваться и юношами, но, когда Виктория осторожно спросила об этом самого Лунатика, тот девушку по-дружески засмеял и сказал, чтоб она не придумывала себе глупостей. После этого разговора темы отношений они не касались.       Ито Ацуки появилась у кафе почти одновременно с дочерью и нежно сжала девушку в объятиях.       — Моя маленькая Юмэ!       Виктория едва не прослезилась, услышав домашнее прозвище. Так её звали только мама и бабушка с дедушкой, и это словно бы было их секретом и тайной. Когда однажды Виктория спросила маму, почему «Мечта», Ацуки, погладив девушку по волосам, сказала, что дочь — воплощение её мечты.       — Идём внутрь, на улице ужасная погода, — Ацуки поёжилась. — Столько лет прошло, а я всё никак не могу привыкнуть.       Виктория тихо рассмеялась.       — Папа тебя избаловал, старшая госпожа.       Ацуки пожала плечами, признавая правоту дочери.       — Это любовь и забота, моя маленькая Юмэ. Когда в твоей жизни появится человек, с которым ты захочешь связать свою жизнь, и ты, и он будете заботиться друг о друге, — женщина легонько ущипнула дочь за щёчку и, развернувшись, вошла внутрь. Легонько и мелодично звякнул дверной колокольчик, оповещая о гостях, и к ним тут же подбежал услужливый юноша.       — Госпожа, будьте добры вашу мантию.       Виктория рядом с ухоженной и богато одетой Ацуки смотрелась серым воробышком. Мантии Виктория не носила, предпочитая удобные куртки, как и брюки она предпочитала юбкам и платьям. Возможно, она так и не смогла стать той самой настоящей леди, которая, даже убив человека, не запачкала бы подол платья и носки лакированных туфель, но быстро бегать в юбке девушка бы не смогла. Возможно, по стандартам больницы Святого Мунго ей бы и требовалось носить платье и белый передник, но Виктория не работала в больнице, а в академии от них требовали знаний и быстрых реакций, и всем было совершенно всё равно, в чём они приходили на учёбу. Главное то, что Виктория знала: неважно, что она носит, важно то, как она себя ощущает. А ощущала она себя зельеваром и целителем.       — Спасибо, вы так любезны, — Ацуки вежливо улыбнулась юноше и обратилась к дочери. — Ты так и будешь стоять?       Виктория неловко выпуталась из рукавов, отдала куртку и прошла, как послушный утенок, за мамой к их столику.       В ресторане негромко играла музыка и не было посетителей, кроме них. Виктории нравилось здесь бывать: ресторан не был слишком вычурным, как это обычно бывало в заведениях высокого класса, скорее, наоборот, привлекал приятным минимализмом убранства. Столики, расставленные так, чтобы не было возможности подслушивать других гостей, приятный нежный бежевый цвет стен, украшенных репродукциями картин знаменитых художников, придавал помещению атмосферу некой тайны и располагал оставаться здесь подольше. Виктория подозревала, что на помещение наложены чары, чтобы клиенты чаще посещали заведение, но проверить не могла. Впрочем, это не было минусом: каждый зарабатывал, как мог.       — Мама, почему он так смотрит на мою куртку, как будто я её с боем отвоевала на последней распродаже? — шёпотом осведомилась Виктория.       Ацуки весело фыркнула от смеха, прикрыв рот.       — Потому что здесь привыкли к другой категории девушек, вроде наследницы Гринграсс или твоих тетушек, но рабочий этикет не позволяет им осведомиться, с кого ты стащила эту куртку и сколько ей лет.       — Она новая, — негромко возмутилась девушка. — Я купила её в начале зимы! Она тёплая и в ней много карманов на случай, если какие-то зелья нужно будет вытащить немедленно и ковыряться в сумке некогда. Ты видела, какой мех на капюшоне?       Ацуки рассмеялась, и в голубых, словно родниковая вода, глазах зажглись искры веселья.       — Вот поэтому ты — моя мечта. Ты моя мечта о свободе, моя мечта о той жизни, которой у меня уже не будет.       — Мам, ты так говоришь, как будто ты уже старушка, — рассмеялась Виктория. — Если ты скажешь отцу, что хочешь отправиться в путешествие, он наверняка отправится с тобой. Отец тебя так любит, что готов оставить всё, чтобы быть с тобой. Даже несмотря на его суровый вид, мы все это знаем. Для отца нет никого дороже тебя.       — И всё же из завещания он тебя не вычеркнул, несмотря на твой взбалмошный поступок, — Ацуки посерьёзнела. — Эван принёс мне вести, что Волдеморт интересовался тобой и твоими способностями. Будь осторожна, хорошо?       — Мам, ну кому я нужна? — Виктория поморщилась. — Я не участвую ни в каких операциях, учусь в академии и всё, что от меня просит так называемая «сторона света» — это только помогать в варке не слишком сложных зелий. Все мои деньги ушли на съём небольшой квартирки, за что тебе большое спасибо.       — Ты ответила вопросом на вопрос, — женщина легонько шлёпнула дочь по ладони. — А обещание матери не дала.       — Хорошо, матушка, — Виктория почтительно склонила голову, пряча шаловливую улыбку в уголках губ. — Обещаю, что буду вести себя как мышь. Что ещё рассказывал мой досточтимый братец?       — Не ёрничай. Эван переживает за тебя, пусть и старается делать вид, что это не так. Как бы то ни было, ты его младшая сестра.       — А Феликс? — Виктория задала вопрос, который волновал её на протяжении нескольких последних дней. — Он ничего не писал с тех пор, как я ушла из дома. Как он? Лорд привлекает его к деятельности Пожирателей?       Разговор пришлось прервать, когда к ним подошёл услужливый официант.       — Дамы, доброе утро, уже готовы сделать заказ?       — Я буду чай с лимоном и яблочный штрудель, — Ацуки мягко улыбнулась, чем смутила юношу. На щеках молодого человека вспыхнул яркий румянец, и тот поспешил опустит глаза в блокнот. Викторию это знатно веселило каждый раз, когда они вдвоём оказывались в обществе. Мама у всех мужчин вызывала одну и ту же реакцию: смущённые улыбки и желание подарить этой женщине любую звезду с неба, если та попросит.       — А мне, пожалуйста, кофе с молоком без сахара и шоколадный пудинг.       Юноша поклонился и исчез, снова оставляя мать и дочь вдвоём.       — Феликс продолжает учебу, сейчас планирует вернуться обратно в Италию. Тёмный Лорд весьма дальновидный волшебник, — Ацуки покачала головой. — Думаю, Волдеморт понимает, что от Феликса в рядах Пожирателей толку не будет, он больше теоретик, чем практик, и сражаться на передовой — это не про него.       — Волдеморт был у нас дома? — холодно осведомилась Виктория и подобралась, как кошка перед прыжком. — Отец приглашал?       Ацуки кивнула, а потом, опомнившись, ответила:       — Ты же понимаешь, Волдеморт не тот человек, которого нельзя не пригласить.       — Я надеюсь, он не живёт у нас? — Виктория и сама не могла объяснить, почему испытывала неприязнь к Волдеморту. Лично ей или её семье он не сделал ничего плохого, отец Люциуса и тётушка Друэлла учились с ним в Хогвартсе, как и тётушка Вальбурга, и, насколько она могла судить по отрывкам разговоров, был очаровательным юношей и прекрасным лидером. Однако во взгляде его тёмно-синих глаз таилось что-то опасное, хищное, словно у кракена, живущего на глубине моря. Именно это и пугало Викторию.       — Нет, Тёмный Лорд живет у Яксли, у нас они просто собирались для обсуждения дальнейших планов, финансирования, Ричард Лестрейндж озвучил то, о чём я думала уже давно. Война требует серьёзного вложения финансов, и я сомневаюсь, что Министерство будет способно оказать оппозиции помощь. У меня плохое предчувствие, что всё это затянется не на один месяц, и даже не на один год. Тёмный Лорд хочет быстрой войны и переворота, но что-то мне подсказывает, что здесь он ошибается.       Девушка посерьёзнела, взяла маму за руку и легонько сжала такие же тонкие, как у неё самой, пальцы.       — Мам, теперь ты мне пообещай кое-что, хорошо?       Ацуки безмятежно улыбнулась, глядя в такие же голубые, как у неё самой, глаза дочери.       — Что пообещать?       — Я не знаю, возможно, папа или Эван тебя об этом уже просили, но я должна сказать это, как любящая дочь: если ты увидишь, что в Англии стало слишком опасно, пожалуйста, обещай, что уедешь отсюда. Обещай, что вернёшься к бабушке с дедушкой. Я не думаю, что война докатится до Японии, слишком уж разные страны и обычаи.       — Ты с ума сошла? Виктория, как я могу бросить вас? Тебя, Эвана, Итана? А Вальбургу и Ориона? Регулус ведь тоже примкнул к рядам Пожирателей, — Ацуки попыталась выдернуть руку, но Виктория не отпускала.       — Мама, — ещё раз серьёзно произнесла девушка. — При всем уважении, я уверена, что тётушка Бурге и дядюшка Орион уже продумали пути отступления. Я не поверю, что они готовы бросить второго сына в жерло войны, учитывая, что их первый сын уже добровольно во всё это ввязался.       Виктория слегка поморщилась при упоминании Сириуса, но Ацуки не заметила, поддавшись эмоциям. Женщина тихо ахнула, прикрыв рот рукой.       — Значит, Сириус, как и ты, ввязался в войну? Что же вы делаете…       — Скорее, я, как Сириус, в это ввязалась, — с горькой иронией хмыкнула девушка. — Не уходи от темы. Пообещай, что вернёшься.       — Обещаю. Даю тебе слово, что вернусь в Японию, как только в Англии станет небезопасно.       Когда им принесли завтрак, Виктория и Ацуки, не сговариваясь, перешли на обсуждение мелких и незначительных дел, словно и не было этого тяжёлого для них обеих разговора.       Виктория наслаждалась кофе, слушала мамины рассказы о последней коллекции модного дома и новых украшениях, которые ей подарил отец.       — Тисси поможет тебе навести в квартире порядок, я её попросила, — промолвила Ацуки. — Она же будет тебе готовить, потому что, зная тебя, ты не будешь есть, ты будешь пить чай круглыми сутками.       Виктория рассмеялась и посмотрела на маму полным благодарности взглядом.       — Что, Тисси устала воспитывать Эвана, и ей не хватает ещё одного объекта воспитания, на который можно ворчать?       Тисси была общей няней у неё и Эвана, поэтому, несмотря на то, что «её детки» были в несколько раз выше своей эльфийской нянюшки, Тисси совершенно не стеснялась их воспитывать, ворчала, когда они оставляли на тарелках еду, когда забывали спуститься к обеду, когда увлекались чем-то настолько, что вообще забывали о времени.       — Я не стала спорить и спрашивать, — рассмеялась Ацуки. — Ты же знаешь, Тисси и меня может отчитать, ей ничего не будет это стоить. Ах, да, ты предупредила своего друга, что переедешь в ближайшее время? Хорошо, что никто из твоих тётушек не узнал, что ты жила у молодого человека. Только представь, какой бы разгорелся скандал.       — Откуда им знать? — Виктория пожала плечами. — Эван ничего не рассказывает никому, если дело касается нашей семьи, а я тётушкам письма не отправляла. Тётушка Вальбурга вряд ли оценит порыв эмоций, я же не Сириус. А тётя Дру меня всегда недолюбливала и никогда этого не скрывала. Хотя, казалось бы, я ведь её племянница.       — Не стоит лишний раз думать о Друэлле, ты же знаешь её характер. Просто считай её той самой родственницей, которую приходится терпеть просто по факту её существования. Никто не заставляет тебя её любить, даже папа. А Эван… Он намного сознательнее Феликса, твой папа как-то мельком делился со мной мыслью, что хочет сделать его наследником семьи и передать бизнес ему.       — Это должно меня удивить? — Виктория отправил в рот ложечку пудинга и довольно зажмурилась. — Мне казалось, это давно понятно, едва ли не с детства. Эван всегда отвечал за дела семьи, пока Феликс штудировал все доступные ему книги. Не удивлюсь, если он выучил наизусть библиотеку Хогвартса. Кто-то должен быть в семье умным, а кто-то красивым, — Виктория снова рассмеялась, и Ацуки, не удержавшись, тоже улыбнулась.       — Маленькая хулиганка. Кстати, о красивом, как дела у Сириуса? Я не стала ему писать, посчитала это неуместным, всё-таки я ему не родственница, некоторые могут это неправильно понять.       Виктория закатила глаза и едва не цокнула языком.       — Что понять? Что ты беспокоишься за эм-м-м… племянника? Или кем он тебе приходится? У Сириуса всё как всегда. Гуляет, развлекается, расстался с девушкой, Марлин Маккиннон, ты должна знать её родителей. Сейчас страдает от того, что они разошлись. Раздражает меня каждый раз, как только появляется в поле зрения.       Ацуки над чем-то задумалась, замолчала, а потом покачала головой.       — Тогда не общайся с ним, раз у вас настолько не складываются отношения. Он тебе не импонирует, ты ему тоже. Тогда просто сохраняй нейтралитет и веди себя, как и подобает наследнице двух древних аристократических родов: не поддавайся на провокации.       Где-то на периферии сознания у Виктории мелькнула шальная мысль, что, вообще-то, они ещё даже не переходили к провокациям, и как знать, устоял бы Сириус, начни девушка его всерьёз провоцировать, но проверять Виктории не хотелось. В конце концов, Сириус сейчас опечален расставанием с Марлин, а за ней вроде бы начинает ухаживать Гидеон Пруэтт. Это Викторию занимало куда больше, чем пытливый взгляд серых туманных глаз.       — Хорошо, мам, как скажешь, — Виктория кивнула и, допивая кофе, довольно потянулась. — Как вкусно… Нам нужно почаще здесь бывать.       Ацуки весело улыбнулась, и, погладив дочь по руке, произнесла:       — Как только будет возможность, будем сюда приходить.       Уже стоя у дверей ресторана, Ацуки нежно пригладила растрепавшиеся волосы дочери и крепко обняла девушку на прощание. Виктории показалось, что мама сейчас заплачет, но глаза Ацуки оставались сухими, без единого намёка на слёзы.       — Помни, пожалуйста, что ты обещала мне быть осторожной. Я открою на твоё имя счёт в банке, это будет нашим запасным планом. Отец, конечно, рано или поздно разморозит твой официальный счет, но этот мы сохраним в тайне. Если тебе понадобится купить какое-то дорогое зелье или нужен будет специальный ингредиент, ты сможешь снять оттуда некоторую сумму. Только не трать их попусту, хорошо? Вдруг эти деньги однажды спасут жизнь тебе или кому-то ещё. Когда мы разговаривали с твоими бабушкой и дедушкой, то сошлись во мнении, что никто не хочет, чтобы внучка семьи Ито осталась одна. Я думаю весной съездить навестить бабушку с дедушкой, посмотреть, как цветёт сакура, я так соскучилась по нежному цветению деревьев. Ты…       Виктория покачала головой.       — Учёба, мам. Я не смогу навестить их и традиционно полюбоваться с тобой цветением сакуры. Из-за того, что я выбрала перейти на ускоренный курс обучения и теперь иногда мечтаю умереть от обилия информации и требований, мне нельзя уезжать. Ты же знаешь, я хочу стать если не самым лучшим, то очень хорошим лекарем, а для этого нужно очень много уметь и знать. Нам ещё обещали практику в больнице Святого Мунго, и у меня нет ни малейшего представления, что мы там будем делать.       Ацуки гордо улыбнулась и сжала холодные пальцы дочери.       — Ты — моя гордость, маленькая Юмэ. Знай, что даже отец тобой гордится, несмотря на твой поступок. Не так давно он упомянул, что ты его дочь больше, чем он мог себе представить.       — Ладно, мам, мне пора. Нужно собрать оставшиеся вещи, — Виктория спешно соскочила с неудобной темы. — Напишешь, хорошо? И я буду ждать тебя на новоселье.       Наконец попрощавшись с мамой, Виктория аппарировала к Ремусу и в очередной раз столкнулась нос к носу с Сириусом.       — Это становится традицией, Розье. Ещё немного, и я решу, что ты ко мне неровно дышишь, — Сириус, усмехнувшись, приподнял бровь. Виктории же в этот момент было совсем не до выяснения отношений с ним, и девушка лишь отшутилась.       — Ты меня поймал, — усмехнулась Виктория, приложив палец к губам. — Только никому не говори, пусть это будет нашей тайной.       — Слышал, ты переезжаешь? Ацуки помогла?       Виктория кивнула.       — Мама спрашивала, как у тебя дела, и просила ей написать. Ты ведь, кажется, ей приходишься племянником мужа…       — И троюродным братом её дочери, — усмехнулся Сириус.       — Да мы практически родные люди, — иронично ответила Виктория, шутливо прикрыв рот ладонью. — Обещай, что я буду тётушкой твоих детей и дарить им подарки на праздники.       — Ты слишком хорошего мнения о Бродяге, — хмыкнул подошедший Ремус. — Он сам ещё ребенок.       Виктория расхохоталась и сочувственно похлопала юношу по руке.       — Не волнуйся, милый, первые тридцать лет самые сложные в жизни мальчика, потом должно стать полегче.       Сириус нахмурился, но Виктория уже подвинула его в сторону, проходя в квартиру. Спорить с Сириусом в её планы не входило, слишком мало у неё было времени на бессмысленное выяснение отношений. Нужно было перенести вещи, разложить их и приготовить что-то к приходу девочек. Они уже давно запланировали масштабный девичник, и Виктории хотелось наконец-то снова ощутить ту атмосферу, когда рядом с тобой подруги. Где можно не стесняться ни своего происхождения, не выбирать слова, где можно почувствовать себя такой же обычной девушкой, посвящённой в какие-то проблемы, смеяться и сплетничать.       — Ремус, я адрес записала и оставила на столе. Если что-то срочное — отправляй патронуса. Твой магловский холодильник я починила, яблоки и вчерашнее рагу на верхней полке. Кажется, всё сказала… Если что-то забыла, напишешь.       — Не замечал за тобой такой хозяйственности, — Сириус облокотился о дверной косяк, с любопытством оглядывая девушку. — Боишься оставить Лунатика голодным?       Виктория вздрогнула от неожиданности и едва сдержалась, чтобы не выругаться.       — Тебя не учили, что подкрадываться к людям со спины не всегда полезно для здоровья? Если бы у меня было чуть меньше выдержки, я бы уже пустила тебе в лоб что-то не слишком приятное. А где Ремус?       — Не пустила же, — Сириус дёрнул плечом и иронично улыбнулся. Отросшие тёмные волосы упали юноше на лицо, и он мотнул головой, откидывая их назад. — Срочно вышел по делам, так что можешь оставить ключи от квартиры мне.       — Ну, теперь я не помешаю вашей нежной дружбе, — не удержалась от смешка Виктория. — Ты обещал помочь написать мне роман, помнишь? Мы должны разбогатеть. Я куплю себе домик где-нибудь на берегу океана, буду пить коктейль и наслаждаться обществом молодого загорелого красавчика.       — Как тривиально, Розье, я ждал от тебя большей фантазии, — в серых глазах юноши сверкнули искры смеха, на губах блуждала ироничная улыбка.       — Увы, я предпочитаю простоту и комфорт. Ты мне скажи одно: в какой момент жизни ты перестал меня ненавидеть? В который раз я замечаю, что мы с тобой просто разговариваем. В Хогвартсе ты меня или не замечал, или пытался как-то дать понять, что моё общество тебе противно.       Сириус поморщился, достал из кармана джинсов смятую пачку сигарет и с удовольствием затянулся. Виктория молчала, ожидая ответа на вопрос и попутно складывая оставшиеся мелочи вроде нескольких футболок и резинок для волос, которые Снежинка вечно утаскивала со стола.       — Я тебя не ненавидел, — наконец произнёс Сириус, нарушив молчание. — Просто в школе всё было гораздо проще: ты учишься на Слизерине, а, значит, олицетворяешь собой всю мою семейку и все те устои, которые мать пыталась мне навязать. И даже то, что ты дружила с Лунатиком и Симмс, этого не отменяло. А сейчас это будто кажется не таким уж и важным…       Виктория на какое-то время замолчала, а потом рассмеялась, искренне и громко.       — Вы только посмотрите, Сириусу Блэку понадобилось всего-то чуть больше полугода, чтобы понять, что мир не чёрно-белый, как в детских сказках. Как знать, возможно, ты скоро излечишься от туннельного зрения и станешь видеть не только то, что творится у тебя перед носом. Для собаки, Сириус, у тебя удивительно плохое зрение.       Виктория, казалось, кожей почувствовала возникшее напряжение.       — И как давно ты знаешь? — осведомился юноша, сокращая между ними расстояние и заглядывая девушке в глаза.       — Со школы. — Виктория равнодушно пожала плечами. — О, Мерлин, Сириус, ты всерьёз думаешь, что, зная о пушистой проблеме Лунатика, у меня не хватило мозгов сложить дважды два и понять подтекст ваших шуток? Я помогала Лунатику искать книги по анимагии и была свидетелем того, как в Запретной секции школьной библиотеки из пустоты высовывалась чья-то рука и перебирала книги, пока пряталась за стеллажом и старалась лишний раз не дышать. Это называется «наблюдательность», милый, и это явно не твоя сильная сторона.       Виктория похлопала Сириуса по плечу и вручила ему сумку.       — Идём, проводишь. И не делай такое удивлённое лицо, уверена, что любой человек из твоего окружения, умеющий мыслить, догадался бы, если бы захотел. Хотя мне, если честно, кажется, на то у вас и был расчёт, разве нет?       Сириус рассмеялся, поднимая одну руку вверх, признавая поражение.       — Мы были не слишком умные, но тогда нам казалось это верхом гениальности. Ходить по краю всегда интересно: адреналин, эмоции… Но тебе это незнакомо. Ты с мальчиком за ручку-то держалась хотя бы раз в жизни? Или только мечтала долгими одинокими ночами, как какой-нибудь красавчик обратит на тебя внимание?       — Ты повторяешься, и это начинает мне надоедать. — Виктория прошла вперёд, даже не обернувшись. — Твои попытки как-то меня задеть не увенчаются успехом, потому что, увы, до уровня манипуляций твоей матушки ты ещё не дорос, а, значит, я снова выхожу из нашего бесполезного спора победительницей.       Сириус фыркнул, но ничего не сказал. Уже стоя у выхода, Виктория забрала у Сириуса сумку и улыбнулась.       — Спасибо за помощь. Можешь как-нибудь прийти в гости с Лунатиком, выпьем за новоселье. Не забудь, пожалуйста, ему передать, что я сказала.       Юноша закатил глаза.       — Розье, у меня хорошая память.       Виктория машинально протянула руку, намереваясь обнять юношу на прощание, но вспомнив, что перед ней не Ремус, отошла на шаг назад, решив, что это будет по меньшей мере странно. Девушка лишь кивнула и аппарировала, не сказав ничего на прощание.

***

      Спустя несколько дней, когда Виктория наконец-то освоилась в квартире, пусть и не без помощи Тисси, к ней в гости, наконец, пришли девочки.       — Привет, моя куколка, — Доркас, совершенно не смущаясь, крепко обняла Викторию, и девушке показалось, что она услышала хруст собственных рёбер.       — Дора, — приглушённо пискнула Виктория, ответив на объятие. — Задушишь. Девочки, проходите в комнату, я пока отдышусь.       Марлин весело фыркнула и, как показалось Виктории, слегка смутилась от такого явного проявления эмоций. Элис замялась, застыв на пороге и не решаясь зайти, пока Виктория не взяла её за руку.       — Не бойся, тут никого, кроме нас. Только моя кошка и моя няня Тисси, но сейчас она дома, поэтому не будет позорить меня перед вами причитаниями вроде «Молодая госпожа, вы совсем ничего не ели, а теперь собираетесь пить алкоголь».       — У тебя, как у настоящей принцессы, даже няня есть? — весело осведомилась Лили, проходя на кухню с пакетами. — Было бы здорово с ней познакомиться.       — Ты что, если ты дашь Тисси повод подумать, что она тебе нравится, ты тоже станешь объектом причитаний, — Виктория улыбнулась, радуясь тому, что никто из гостей не чувствовал себя неудобно.       Девушки ходили по квартире, с интересом осматривая новое место.       — А у тебя уютно, — заметила Элис, пройдясь кончиками пальцев по персикового цвета обоям. — Очень красивый цвет, не то что у нас в штабе.       Девушки в один голос рассмеялись, и Виктория сморщилась.       — Болотный цвет давно не в моде, правда, тётя Вальбурга почему-то считает иначе. Вообще у меня на первый взгляд сложилось впечатление, что Министерство просто подсунуло давно пустующий и ненужный дом, от которого не знали, как избавиться. Криминальный район в конце города, обветшалое здание, которому нужен ремонт, что может быть лучше? В порядок его приведёт сам Орден, и минус одна головная боль.       Подошедшая к Виктории Доркас нежно обняла подругу за талию и смешливо отметила:       — Куколка, у тебя настроение поворчать?       Виктория недовольно поджала губы и кивнула, а Марлин рассмеялась.       — Зато эти чинуши ни за что не сунутся к нам, а это же здорово, — Марлин едва не хлопнула в ладоши от радости и повернулась к Элис. — Правильно я говорю?       Элис, видимо, давно привыкшая к взбалмошной подруге, кивнула, соглашаясь. В карих глазах отражался свет, и вся она словно лучилась теплом и заботой. Интересно, почему они не подружились с Хейли? Та уехала во Францию и писала очень редко, в основном какие-то незначительные письма обо всём и словно ни о чём. Как погода во Франции, как дела, как Анри, какая кофейня ей нравится и где самые вкусные круассаны. Все письма вроде бы были радостные и тёплые, но ни в одном из них не было предложения наведаться в гости, чтобы показать красоту лавандовых полей Прованса, выпить вина, насладиться обществом друг друга.       Виктория невольно сравнивала отношение к ней Хейли с отношением Лили и Доркас: последние две были готовы её поддержать и сейчас отмечали с ней новоселье, познакомили со своими друзьями, приняли в компанию и словно сплотились защитным коконом вокруг неё. Виктория это чувствовала и отвечала тем же.       — У тебя на столе колдографии, можно посмотреть? — спросила Лили, на время оставив пакеты. Любопытство, видимо, оказалось сильнее.       — Конечно, там никаких секретов. Можешь даже посмотреть тетради, если разберёшь почерк.       Доркас всё также обнимала Викторию за талию, не чувствуя никакого стеснения. А вот Марлин, подойдя ближе к столу, воскликнула:       — О, это же колдо с выпускного! Мне так понравилось твоё платье, но я постеснялась спросить, где ты его купила.       На колдографии Виктория о чём-то увлечённо беседовала с Лунатиком, стоя боком к фотографу, демонстрируя голую спину и плечи.       — Это подарок мамы на выпускной, его сшили на заказ, но если оно тебе так понравилось, могу одолжить его на свидание с каким-нибудь симпатичным юношей. Он отведёт тебя в ресторан, будет кормить стейком с салатом и поить дорогим вином. — Виктория подмигнула Марлин, и та расхохоталась, запрокинув голову.       — Я ничего не смыслю в ресторанах, но за предложение всё равно спасибо.       — Каждый уважающий себя мужчина обязан сводить девушку вкусно и хорошо поесть, иначе что это за мужчина, — рассудительно произнесла Элис, будто озвучив мысли Виктории, и кивнула на одну из колдографий. — Это твоя мама? Я видела её в Хогсмиде несколько раз. Вы очень похожи.       — Да, это матушка, а это мои старшие братья. Феликса вы вряд ли помните, зато вот этот красавчик с проколотым ухом — Эван Итан Розье, папина гордость, лучший на свете сын, наследник и любимец тётушки Дру.       Злости, впрочем, в голосе девушки не было, только ирония. Доркас мазнула равнодушным взглядом по колдографии, где Эван, едва заметно улыбаясь, смотрел в камеру, и отвернулась.       — Он мне нравился, когда я была на втором курсе, — весело заметила Лили. — Только Джеймсу не говори, у него случится истерика. Он уверен, что я всю школьную жизнь была в него тайно влюблена, просто не признаюсь в этом.       — А ты была? — Виктория с любопытством посмотрела на подругу, и та пожала плечами.       — Разумеется, нет. До шестого курса я считала его напыщенным идиотом.       — А теперь ты считаешь его просто идиотом, — резюмировала Марлин, и Лили рассмеялась.       — Не бывает идеальных людей.       — Только если это не Сириус Блэк, — заученно отозвались Доркас с Марлин и синхронно смешливо фыркнули.       Виктория промолчала, но мысленно закатила глаза. Блэк, кажется, её преследовал, куда бы они ни пошла.       Спустя пару часов, когда девушки вдоволь наелись и перебрались из-за стола на расстеленный на полу плед, Марлин пришла в голову идея.       — Давайте поиграем? — глаза девушки озорно заблестели, и Лили, вытянув ноги, улыбнулась Элис.       — Что? Я не против, — девушка кивнула. — Такое ощущение, что я бабулька и сейчас должна забрать домой хулиганку-внучку.       — Тогда я на правах хозяйки предлагаю поиграть в «Скажи правду». Правила простые: выбираем первого, кто начнёт цепочку, и задаём друг другу вопросы. Отвечаем честно, но стараемся соблюдать границы. У нас в Слизерине девочки часто играли, но я в этом не участвовала.       — Значит, поиграешь с нами, — решительно отозвалась Элис, и Виктория ещё больше прониклась уважением к этой девушке. Невысокого роста, самая низкая из всех присутствующих, короткостриженая Элис напоминала героиню одной из книжек, о которых девушка читала в детстве. Такая же решительная и готовая оберегать друзей, ничего не прося взамен.       — Давайте я начну? — Элис улыбнулась и хитро посмотрела на Викторию. — Ты и Ремус действительно просто друзья? Меня со школы интересовал этот вопрос.       Виктория, только что сделавшая глоток сливочного пива, едва не подавилась.       — Правда. Меня с Ремусом связывает только дружба и ничего больше. Мы познакомились в школьной библиотеке, когда работали над эссе по зельям. Увы и ах, но Ремуса я привлекаю куда меньше, чем шоколад, который я ему подарила на Рождество.       Девушки рассмеялись, и Марлин, сидевшая рядом, легонько ткнула Викторию локтем.       — Твоя очередь.       Виктория на мгновение задумалась, стараясь не ляпнуть ничего лишнего, и посмотрела на Марлин.       — Ты правда не любила меня в школе?       — Не то чтобы действительно не любила. Скорее, видела в тебе потенциальную соперницу, извини.       — Это в прошлом, даже не думай об этом, — отмахнулась Виктория. — Теперь ты.       — Лилс, это правда, что тебе нравился Сириус на пятом курсе?       Лили звонко расхохоталась, длинные медные локоны рассыпались по плечам, заколка слетела куда-то под кровать, но сейчас искать её никто не стал.       — Правда. Это моя маленькая тайна. Впрочем, мне кажется, Сириус нравился всем девочкам факультета. Викк, а тебе? Тебе нравился Сириус?       — М? Нет, никогда, — спокойно отозвалась девушка. — Его сияние слишком яркое, я предпочитаю что-то попроще. Как смириться с тем, что твой молодой человек красивее тебя? — Доркас рассмеялась, и Виктория заметила, как напряглась Марлин. — Марлс, какой у тебя был любимый предмет в школе?       Марлин подняла глаза от узора на пледе, который рассматривала последние несколько минут и благодарно посмотрела на Розье. Виктория искренне не понимала, зачем каждый раз ковырять рану, начавшую было заживать, но с расспросами не лезла, не настолько близки они были. Такие личные вопросы она могла бы задать Лили или Доркас, но Марлин словно всегда держалась на небольшом расстоянии. Виктория не настаивала на сближении, в конце концов, они не обязаны были быть друзьями. Статус приятельницы Викк весьма устраивал.       — Трансфигурация и ЗОТИ. Элис, в какой стране бы ты хотела побывать?       Девушка мечтательно улыбнулась, на щеках появились маленькие ямочки, делая девушку ещё более очаровательной.       — Фрэнк обещал, что после свадьбы мы поедем во Францию, я хочу посмотреть на лавандовые поля. Кажется, там сейчас живет Хейли, да, Викк?       Виктория согласно кивнула.       — Насколько я знаю, она собирается замуж, но мне приглашение не прислали, и, думаю, вряд ли меня там захотят видеть. Школьная дружба закончилась, в общем-то, неудивительно. Не скажу, что я сильно расстроилась.       — Ты придёшь к нам с Джеймсом на свадьбу, — твёрдо произнесла Лили. — Ты — наша подруга. И моя, и Джеймса. Готовься гулять до самого утра, не меньше! Мы постепенно начинаем планировать торжество, но мне не нравятся некоторые его идеи, поэтому пока мы в стадии обсуждения списка гостей.       Лили словно о чём-то недоговаривала, и Виктория задумалась, что одной из идей Джеймса вполне могла быть «Давай я превращусь в середине торжества, чтобы все гости убедились в том, что ты вышла замуж за оленя». Ручаться она за это не могла, но, насколько она успела узнать Джеймса Поттера, такая идея была вполне в его стиле.       — Ты обещала, что я буду крёстной, — Доркас открыла очередную бутылку. — Всё же лучше, чем Рози, никто не делает сливочное пиво.       — Сириус будет крёстным. Мне заранее жаль нашего будущего ребёнка.       Пока Элис и Марлин деликатно молчали, Виктория и Доркас, переглянувшись, расхохотались.       — Убойное сочетание… С другой стороны, ваш сын будет максимально готов к будущему, что бы там ни происходило. С такими крёстными будет по плечу любая школа жизни, — Виктория подмигнула Доркас. — Уже в год он будет знать программу первого курса Хогвартса.       — Это не ко мне, куколка, — веселилась Доркас. — Это, скорее, к тебе. Я могу научить только, как правильно пить пиво и открывать бутылку без помощи штопора. А Сириус… Ну, он научит ребёнка, как очаровывать всех, независимо от возраста и с чем сочетать рубашку.       — Мне нравятся мужчины в рубашках, — мечтательно протянула Виктория. — Это придаёт какой-то особый шарм и элегантность, вам так не кажется?       — Сразу видно аристократку, — шутливо улыбнулась Марлин. — Галстуки, рубашки, платья… Ты точно ту жизнь выбрала?       — Точно, — отрезала Виктория чуть резче, чем нужно было, и тут же расстроено произнесла: — Извини, не хотела тебя обидеть.       — Всё в порядке, мне не стоило лезть.       Больше они к теме выбора не возвращались, сосредоточившись на обсуждении моды, новых платьев, причёсок, словно не было ни выборов, которые нужно было сделать, ни неумолимо приближающейся войны, словно они были обычными девушками, словно на них не лежал груз ответственности за магический мир.       Спустя пару часов, уже стоя на пороге и прощаясь, Лили вдруг охнула и вручила Виктории тяжёлый бумажный пакет.       — Мы совсем забыли тебе отдать! Это подарок на новоселье, потом посмотри и напиши, понравилось ли тебе. И не забывай, что ты всегда желанный гость в нашем доме, — Лили крепко обняла Викторию на прощание.       — Увидимся, куколка, — Доркас подмигнула подруге.       Марлин и Элис тоже улыбнулись. Обменявшись со всеми объятиями и заверив, что они обязательно увидятся, Виктория, наконец, закрыла дверь. Миссис Эрнстон было всё равно на постоялицу. Они в самом начале обговорили условия, и миссис Эрнстон, деловая волшебница средних лет, заверила, что они будут видеться раз в месяц при передаче денег. Мама вполне могла купить не только эту квартиру, но и весь дом, но ни Виктория, ни Ацуки не видели в этом смысла: рано или поздно Виктория или вернётся домой, или съедет жить к будущему супругу. Второе, по мнению самой Виктории, было даже менее вероятным, чем первое, но разочаровывать маму девушка не хотела.       Собрав с пола остатки коробок из-под еды и бутылки, Виктория, наконец, заглянула в пакет и вытащила оттуда огромный справочник магловских болезней. Как бы там ни было, волшебники тоже люди, и помимо магических болячек, у них тоже могло случиться или обострение, или какая-то другая болезнь, от которой у волшебников не было иммунитета. Иногда Виктория не понимала, почему многие чистокровные семьи так активно отрицают то, что они люди, а не какие-то волшебные существа, но спорить не хотела.       Коллекция её книг медленно, но неумолимо пополнялась научной литературой, постепенно вытесняя средневековые романы о доблестных рыцарях и приключениях пиратов. Пока девочки взахлёб читали о горячем Хорхе и прекрасной Марии, Виктория зачитывалась приключениями и словно наяву ощущала свист ветра в ушах, запах лазурного моря и солёные капли на лице, видела чёрные паруса, огромный корабль и несомненно красивого и отважного капитана с магнетическим взглядом тёмных глаз. Душа требовала приключений, и Виктория проживала их вместе с героями книг. В глубине души она, конечно, жалела, что ни разу не согласилась выбраться с Ремусом и «мародерами» на прогулку по ночному Хогвартсу, но уже ничего нельзя было изменить. Разве что попросить прежнего декана и директора Дамблдора пустить её в школу специально погулять ночью по замку.       Виктория невольно представила круглое, словно луна, лицо профессора Слизнорта и рассмеялась. Декан посчитал бы её дурочкой и на авантюру вряд ли бы согласился, а профессор Макгонагалл при встрече наверняка бы вскинула брови и спустила очки на кончик носа, выражая удивление. Эта дама обладала удивительным даром: Минерва Макгонагалл умела выражать эмоции только взглядом, без лишних слов. Но соблазн был так велик, что Виктория решила: как только станет больше свободного времени, она обязательно поговорит с директором об этом, и довольно кивнула своим мыслям. Оставалось только одно и не самое приятное дело: написать Регулусу с просьбой встретиться с ней в Хогсмиде. Викторию не первую неделю грызла мысль, что ей очень нужно поговорить с младшим братом и желательно без посторонних ушей.       Но, поскольку своей совы у неё не было, письмо пришлось отложить до завтрашнего похода в дежурную совятню.       Удивительно, что спустя пару дней ответ всё же пришёл, хоть Виктория и не ожидала. Регулус соглашался увидеться с ней в субботу в «Трёх мётлах». Тон письма был сугубо деловым и холодным, и девушка невольно цокнула языком. У младшего Блэка был достаточно лёгкий характер, в отличие от его дражайшей матушки и старшего брата. Виктория подозревала, что он всё ещё не простил её за новогоднюю выходку.       Неделя промелькнула, словно один день. Виктории казалось, что это какой-то бесконечный день сурка. Учёба, дом, учёба, зельеварение, снова учёба. За эту неделю она ни разу не появилась в штабе Ордена, целиком погрузившись в пополнение запасов самых ходовых зелий и настоек. Никогда не знаешь, в какой момент что может пригодиться, но готовить что-то дорогое без нужды Виктория не собиралась. В конце концов, тратить личные деньги на не самые дешёвые ингредиенты ей не хотелось.       Утром в субботу Виктория подготовила заранее купленный подарок, надела тёплое пальто и аппарировала в Хогсмид. В очередной раз поморщившись от ощущения, будто её пожевали и выплюнули, девушка поправила одежду и волосы и направилась в «Три метлы». Виктории нравилось там бывать: в пабе было уютно, тепло, можно было узнать о последних сплетнях школы, а Розмерта готовила потрясающий яблочный штрудель.       Перед самым входом Виктория нос к носу столкнулась с Регулусом, Райаном Мальсибером и Барти Краучем-младшим. Неразлучная троица, как всегда, была вместе.       От Крауча пахло сигаретами, и Викк едва заметно поморщилась. Сколько бы времени ни прошло, к запаху табака она так и не привыкла, даже несмотря на то, что и отец, и Эван курили.       — Юная госпожа Розье, — Райан, как всегда, галантно улыбнулся, открывая дверь и пропуская девушку внутрь. — Недаром этой ночью луна была такой яркой, это ты, свет моей души, почтила нас своим присутствием.       Барти и Регулус синхронно закатили глаза, выражая этим всё, что думали о друге.       — Подхалим, — девушка радостно улыбнулась в ответ и на пару секунд задержала ладонь на чужой руке. — Я очень рада вас всех видеть.       Конечно, Виктория хотела поговорить с Регулусом наедине, но понимала, что сейчас нужно подождать. Нельзя было просто выпроводить ребят, приходилось держать лицо и улыбаться. Ничего, ждала же она несколько недель, пара часов ничего не изменит.       Когда же, наконец, Барти и Райан под каким-то благовидным предлогом ушли и оставили их вдвоём, Виктория, не удержавшись, взяла Регулуса за руку, заглядывая в серые глаза юноши, такие же, как у старшего брата.       Регулус недовольно поморщился, но руку не выдернул, будто не хотел обижать девушку. Мягкие отросшие кудри упали юноше на лоб, и тот откинул с лица непослушные пряди.       — Зачем ты искала встречи? — недовольно осведомился Регулус, но в хрипловатом голосе всё равно проскользнули нотки обиды, и Виктория чуть сильнее сжала чужие пальцы.       — Я очень виновата перед тобой, мой хороший, — Виктория говорила нежно и искренне, — пожалуйста, не сердись. Я не успела тебе всё рассказать.       — Не успела рассказать, что собираешься сбежать из дома? Ты хоть представляешь, сколько и что мне пришлось выслушать? — Регулус говорил тихо, стараясь не привлекать внимания, но на них всё равно обернулась парочка за соседним столом. — Мама выжгла твой портрет с гобелена и кидала в домовиков вазы. Сколько раз я услышал «Бестолковая девчонка!» и «Такая же, как твой братец!» не сосчитать!       Виктория едва не рассмеялась от абсурдности ситуации. Регулус так переживал за семейный гобелен, словно от этого зависела чья-то жизнь.       — Мне всё равно не нравился мой портрет, подумаешь. Милый, ты волнуешься не о тех вещах, — мягко произнесла Виктория. Они всё ещё держались за руки, и это было самым странным выяснением отношений.       Регулус, наконец, отнял руку и нахмурился.       — Это часть нашего наследия, Вик, ты не можешь просто так от него отказаться. В тебе течет кровь Блэков, ты — часть нашей семьи, что бы ни говорила тётушка Дру. Ты — моя сестра. Ты должна была поговорить со мной, с Эваном, мы бы придумали, как отговорить твоего отца от этой помолвки.       Виктория тяжело вздохнула, пытаясь найти в себе силы не вспылить и не нарушить хрупкое перемирие с младшим братом. Регулус был ей дорог как семья, как друг, как человек, которого она хотела бы защитить.       — Регулус, я уже это сделала, я уже ушла из дома и в ближайшее время возвращаться не собираюсь. Мне, конечно, не слишком хотелось идти на такие меры, и я признаю, что поступила слишком необдуманно. Мы говорили об этом с Эваном, и теперь я скажу и тебе. Пожалуйста, не злись на свою непутёвую сестру. Я понимаю, что я третий беглец, Меда тоже не стала терпеть, но мы сейчас не об этом. Я просто… Я просто надеюсь, что ты меня если не поймёшь, то перестанешь винить.       Виктория ждала чего угодно: того, что Регулус может вспылить, уйти, назвать её предательницей, но нет. Юноша замолчал, и тишину между ними, казалось, можно было резать ножом. Но вот Регулус вздохнул, нарушая тягучее молчание, и серьёзно посмотрел на девушку.       — Как Ацуки? Ты виделась с мамой?       — Да, на той неделе, с ней все хорошо. Мы попили кофе, мама едва не влюбила в себя администратора и официанта, — Виктория прыснула от смеха. — Я могу тебе не рассказывать, ты сам знаешь, какое впечатление мама производит впечатление на мужчин, даже Ричард Лестрейндж был ей очарован.       Регулус закатил глаза.       — Кем он не был очарован. Дамский угодник.       — На мой взгляд, он весьма харизматичный мужчина, жаль, что он женат.       — Да он же тебе в отцы годится! — Регулус рассмеялся, и лёд между ними треснул. Они снова были теми братом и сестрой, которые скучали на официальных приёмах и терпеть не могли великосветские сплетни.       — Восхищаться им мне разница в возрасте не мешает, — Виктория шаловливо улыбнулась, хитро прищурившись. — Тебе уже тоже пора искать невесту.       — Только ты не начинай, мне maman уже составила целый список: там и Яксли, и Нотт, и Роули. И мне не нравится никто из них.       — А кто тебе нравится? — осведомилась девушка. — Та блондинка с твоего рисунка? Ты мне так и не раскрыл тайну, кто это.       — Моя несбыточная мечта, — отшутился юноша, и Виктория не стала развивать тему, протянув Регулусу бумажный пакет с перьями.       — Этого тебе хватит до конца учебного года. И да, обещай мне танец на выпускном, — Виктория весело улыбнулась, а Регулус цокнул языком.       — Снова твои шутки.       — Но ты ведь будешь рад меня видеть, согласись? — девушка улыбнулась, бросила взгляд на часы и засобиралась. — Милый, мне пора. Пиши мне почаще, хорошо? Я постараюсь сразу ответить.       — Давно пора тебе купить сову, какой толк в твоей кошке?       — Снежинка красивая, вся в хозяйку, — подмигнула Виктория.       — Скромность — это не про тебя, — Регулус поднялся из-за стола, чтобы проводить сестру. — У меня есть к тебе вопросы, но оставим их на следующую встречу, договорились?       Виктория кивнула, соглашаясь.       — Хорошо.       Уже будучи дома, Виктория задалась вопросом: когда это так вырос её младший брат? Когда стал таким серьёзным и собранным? Или он всегда таким был, а она не замечала, предпочитая видеть в нём «младшенького»?       Виктория уже собиралась в душ, как вдруг в квартире материализовался Патронус — нежная, красивая серебристая лань, — и заговорил голосом Лили Эванс.       — Викк, общий сбор в Штабе, Аластор в ярости. Убили родителей Марлин.       Виктория выпустила из рук полотенце, которое до этого держала в руках, и, немедля ни секунды, накинув куртку на пижаму, выскочила на улицу в домашних тапочках, чтобы аппарировать в Штаб. В ушах до сих пор, казалось, стояли слова Лили «Убили родителей Марлин».