𝕀'𝕞 𝕤𝕚𝕟𝕜𝕚𝕟𝕘 𝕚𝕟 𝕥𝕙𝕖 𝕕𝕖𝕖𝕡 𝕖𝕟𝕕 𝕠𝕗 𝕝𝕚𝕝𝕚𝕖𝕤。

      Я старалась избегать Феликса в течение нескольких недель, но мы иногда пересекались в узких коридорах, обмениваясь приветственными кивками. Если бы я могла с ним поговорить о том, что случилось, рассказать о своих переживаниях, но меня окутал страх при одной только мысли об этом. Ведь я не уверена, чувствует ли он то же самое, что и я. Вдруг это правда и я не единственная, кто попалась в эту очаровательную ловушку.       Он не выглядел каким-то монстром и вел себя как обычно. Такой же добрый, внимательный и готовый предложить помощь в любую секунду. Иногда я думала о наших совместных тренировках, о его нежных глазах и вдохновляющих словах, но вспоминая, как он грубо сжимал мои бедра, тот взгляд, полный животным инстинктом — это заставляло меня снять розовые очки. Он один из самых востребованных айдолов популярнейшей группы, который может себе позволить взять все, что его душе угодно. Эти мысли меня расстраивали, но такова жизнь и не каждый человек может ответить взаимностью. Феликсу нужно было тело, а мне душа и трепет в сердце.       Я игнорировала его и проходила мимо, пресекая все его попытки пообщаться со мной. Я сделала для себя вывод и больше не клюну на эту приманку в виде его печальных и сожалеющих глаз. Он ведь жалеет об упущенной возможности насытится мной. Это не может долго продолжаться и когда-нибудь он найдет себе другую, такую же как и я, которая попадет в логово этого зверя и согласится на все условия.       Каждый раз, когда Феликс видел меня в студии, у него замирало сердце. Он замечал легкое презрение на моем лице, которое я старалась скрыть и напряжение в плечах. Феликс знал, что это все — его вина. Ему очень хотелось поговорить со мной, извиниться и попытаться все исправить, но всякий раз, когда я отводила взгляд, он чувствовал волну стыда и беспомощности, которые не давали ему взять меня за руку и остановить.       Расписание стало более загруженным, и все участники Stray Kids работали, не покладая рук: записывали новые песни, переписывали лирику и изучали новую хореографию. Ритм был просто бешенный и не было ни одной свободной секунды, чтобы задуматься хоть о чем-нибудь, кроме работы. Это давало Феликсу некую передышку от постоянных терзаний. Все бы было хорошо, если бы эти дни не заканчивались и не нужно было бы возвращаться домой. Вечером мысли обо мне начинали проникать в его голову, как вирус, стирая все его тщетные попытки отвлечься.       Дни перетекали в недели, недели в месяц. Напряженный график и интенсивные тренировки изнуряли сильнее и Феликс сосредоточился на том, что он всегда делал до встречи со мной. Заниматься делом всей его жизни — работать усерднее ради успеха, ради фанатов, ради группы. Но что же он хочет сделать ради себя, оставалось загадкой.       Каждую ночь, ложась в постель, Феликс снова и снова прокручивал в голове ту ночь в поле. Он не мог забыть и обдумывал каждый момент, каждое слово и каждое действие, задаваясь одним и тем же вопросом: «Почему?»       Он боялся уснуть, ведь для его мозга существовал только один вариант генерации снов. Феликс начал принимать мелатонин, чтобы крепко заснуть, но из-за своей забывчивости он иногда пропускал прием таблеток и снова оказывался в том поле, рядом со мной. В этих сновидениях Феликс не различал чего-то конкретного. Спустя столько времени остались только ощущения моих губ на его, кожи под его пальцами, холод моих ладоней, прикосновения к его щеке.       Это было невыносимо — постоянно прокручивать эти сцены, винить себя за все, ощущать пропасть, которая возникла между нами. Ему хотелось стереть тот вечер из своей памяти и больше никогда не вспоминать. Почему нельзя просто одним кликом очистить корзину в своей голове?       Вечером 3RACHA устроили запись новой песни. Почему-то именно в этот день Феликс был очень рассеянным и абсолютно несфокусированным. Он уверял себя, что это из-за недосыпа, но знал, что причина кроется в совершенно другом. В голове все равно всплывали уже надоевшие эпизоды ночного неба и ягодной помады.       Феликс несколько раз перечитывал текст песни и старался спеть свою маленькую, но мелодичную партию. Включилась музыка, текст начал расплываться перед глазами, а голос задрожал. Парни остановили запись. — Феликс, давай повторим, — сказал Чан из комнаты управления.       Феликс мягко улыбнулся и кивнул. Он старался привести свое дыхание в порядок и освободить свою голову, оставив только песню. — Еще раз. Сделай свой голос более ровным.       Он сделал глубокий вдох, снова подошел к микрофону и пспел свою партию, стараясь сделать так, чтобы его голос оставался спокойным. — Так не пойдет, — сказал Чанбин. — Еще раз. Сконцентрируйся. — Прочувствуй песню. Будто бы ты поешь для себя и о себе. — перехватил микрофон Хан.       Феликс знал, что должен быть в состоянии сделать это, знал, что способен на большее, но текст этой песни, которую написал Хан так сильно передает нашу историю, что воспоминания возвращались слишком болезненно. Он снова встал ближе к микрофону, крепко сжал гарнитуру и пытаясь отогнать мысли в сторону и вложил в эти строки все, что он чувствовал. ‘Думаю об ошибках, совершённых неуклюжими чувствами. Влюблённость оставляет после себя горькие обиды. Неужели нет счастливого конца? Этот разговор с самим собой всё время витает в воздухе.’ — Отлично! То, что надо. — прозвучал голос Хана.       Феликс улыбнулся, почувствовав облегчение. Нужно было просто перестать стараться так сильно. Он немного прокашлялся и кивнул ребятам для начала записи. ‘О, я… Я не вижу тебя даже во снах.’       Он облегченно вздохнул: наконец-то он смог все записать, и Чан подтвердил, что этого достаточно многозначительной улыбкой, а Хан показал палец вверх. Напряжение и разочарование покинули его тело и взамен пришло спокойствие. Он освободился от оков той ночи одними лишь строками. Чувство, будто его протыкают ножи, делая маленькие надрезы на сердце, исчезло.       Когда Феликс вышел из кабинки через комнату записи, на лицах парней отразилось беспокойство. Они поняли, что что-то не так. — Феликс, может, тебе пора немного отдохнуть? — спросил Джисон. — Нет, все нормально. Просто немного не выспался, вот и все. Со мной все будет в порядке. — натянуто усмехнулся Феликс и подошел к ребятам для обмена рукопожатиями. — Ложись сегодня пораньше. В последнее время, ты очень неспокойно спишь. — сказал Чанбин, похлопав его по спине. — Так и сделаю. Файтинг! — он показал кулак на прощание и закрыл дверь комнаты Чана.       Накинув толстовку, Феликс вышел из студии в прекрасном расположении духа. Было тепло для начала октября, но прохладный ветерок напоминал о приближающихся дождях и холодных температурах. Он спустился по лестнице, но не мог сдвинутся с места. Что-то тяготило его и он развернулся в сторону двери, из которой вышел несколько минут назад и застыл.       Из студии, уткнувшись в телефон, выходила я. Толкнув дверь, я посмотрела вперед и увидела перед собой того, кто занимал большую часть моих мыслей около месяца.       Наши глаза встретились и на мгновение все остальное исчезло. Больше не существовало деревьев, проезжающих машин, звука шагов прохожих. Будто шумоподавление включилось само по себе и окутало только их двоих.       Через секунду я поняла, что теперь бежать некуда. Он стоял напротив меня и сканировал своим взглядом. Я встряхнула головой и решительно пошла в сторону женского общежития.       Феликс чувствовал, как сердце пробило удар, когда он выкрикнул мое имя, и его ноги начали двигаться раньше, чем мозг успел все осознать. — Нари! Подожди!       Его голос звучал громко и отчетливо, заставая меня врасплох, и я замерла на месте. В нем снова проснулась смесь волнения и решимости, пока он приближался ко мне. — Феликс. — я обернулась и посмотрела на него.       Снова слишком солнечный, но свет вокруг него немного тусклее, чем обычно. Он угрюмо смотрел на меня, немного склонив голову в бок и смущенно улыбаясь. Но я разработала план на такой случай и сделала скучающий вид, будто бы мне неинтересно. Хотя на самом деле, это не так.       Феликс сделал небольшой шаг ближе, его глаза блуждали по моему лицу, замечая маску холодного безразличия. — Эм, привет? — наконец сказала я стальным голосом. — Как дела?       Он чувствовал неловкость между нами. Эту толстую бетонную стену, которая становилась толще с каждой секундой. — Все… хорошо, — ответил Феликс, почесывая затылок и ощущая напряжение между нами, как нечто осязаемое. — Ну что ж. Пока. — протараторила я и развернулась.       Эти короткие бессмысленные разговоры меня не интересовали и тратить свое время на него я больше не намерена. По крайней мере, я так убеждала себя, что делаю все правильно, отвергая его таким образом. Как только я сделала первый шаг, я почувствовала руку на своем плече. — Стой, — говорит он умоляющим голосом. — Пожалуйста… мы можем поговорить? — Хорошо. Давай. — я скрестила руки на груди и одарила его холодным, ничего не выражающим взглядом. — Я слушаю.       Он сделал глубокий вдох и собирался с мыслями, пытаясь понять, с чего начать. — Я просто хотел… извиниться. За то, что случилось тогда. Я… я сильно облажался. Мне очень жаль. — О, ты имеешь в виду, ту ночь, когда попытался воспользоваться мной? Все в порядке. Я слышала, что такие айдолы, как ты, делают подобное, чтобы снять стресс. Все в порядке.       Феликса ошарашили мои слова, но понимал, что я имею право так о нем думать. Он подозревал, что другие айдолы могут так проводить свой досуг, но Феликс не причислял себя к ним. — Нет, нет, нет, — он яростно закачал головой, делая шаг ближе. — Все было не так. Я не хотел воспользоваться тобой. Я просто… я просто хотел провести с тобой время. Я хотел узнать тебя получше. — Узнать получше? — я усмехнулась. — Знаешь, я могу только казаться такой наивной. Но я все понимаю. Это обычная практика — использовать таких трейни, как я, чтобы просто «провести время». — я показала скобочки пальцами.       В этот момент я нацепила на стену между нами колючую проволоку, через которую не проберется никто. Сердце Феликса опустилось еще ниже, чувствуя тяжесть этих слов. Он был в панике. Как ему доказать, что он никогда об этом не думал? — Клянусь, все было не так. Я не хотел этого. Я действительно хотел узнать тебя, как человека. Ты показалась мне симпатичной, интересной, и я просто хотел побыть с тобой наедине… — Бла-бла-бла, — я закатила глаза. — У меня был тяжелый день. Мне нужно отдохнуть.       Сказав это, я демонстративно развернулась и направилась в общежитие.       Феликс осознал, что я ему не поверю и что мне совершенно неинтересно то, что он хотел сказать. Он наблюдал за мной и мог бы догнать, остановить меня и снова оправдаться, пытаясь донести его правду, но понимал, что это бесполезно.       Он хмыкнул и вызвал такси до своего общежития, пытаясь заглушить новоприобретенную боль музыкой.       Оказавшись в доме, Феликс ощутил всю тяжесть и разочарование, которая разъедала его изнутри. То чувство легкости, которое посетило его во время записи растворилось в гуще негатива и печали. К этим эмоциям присоединилась другая — гнев. Феликс злился на себя, на меня, на эти дурацкие слова и на мое безразличие, на весь этот мир. Ему хотелось закричать, ударить по чему-нибудь, взять и поразбивать все тарелки, чтобы выплеснуть все накопившееся. С силой бросив сумку на пол, ему немного полегчало, но этого было недостаточно. — Эй, Ликс, все в порядке? — спросил Сынмин, выходя из своей комнаты и видя этот маленький приступ ярости.       Он не должен срываться на своих близких людей. Пытаясь взять себя в руки, Феликс надел сценическую улыбку, прежде чем ответить. — Да, я в порядке, — ответил он, но напряженный голос выдает его состояние.- Просто неудачно записывал партию, но у меня все получилось. Не о чем беспокоиться. — Ага, конечно. Ты такой странный в последнее время. Видно, что что-то с тобой происходит.       Замечание Сынмина задело за живое. Феликс даже не подозревал насколько мемберы знают его поведение. Каждый говорил, что что-то с ним не так и это немного раздражало. Они заботились о нем, но Феликс не мог решить: принять ли ему помощь или разобраться самому. Хенджин смог немного помочь ему вынырнуть из этой пучины страданий, но это подействовало лишь на короткое время. — Я просто устал. Мы много работали в последнее время. Все нормально, правда. — Феликс непринужденно засмеялся и провел рукой по волосам.       Сынмин нахмурился и было понятно, что он не верит ни единому его слову. — Ну что ж. Пойдем в «Лигу легенд»?       Сынмин никогда не полезет другому в душу, если тот сам не захочет этого. За это Феликс был ему очень благодарен. А поиграть во что-нибудь и выплеснуть свои эмоции через пиксели на мониторе — хороший способ отвлечься, нежели превратить дом в руины. — Да, конечно. Давай. — Феликс мягко улыбнулся и подошел к шкафу с приставкой и джойстиками.

_______________

      Возвращаясь в общежитие, я чувствовала, как внутри меня нарастает пустота, охватывающая меня, подобно холодному ветру, пронизывающему до самой души. Ощущение сожаления становилось все более невыносимым, как боль, которая не оставляет в покое. В моем сердце метались старая сказка и новелла, полные обещаний и сожалений — яркие эпизоды, которым не суждено сбыться.       Зайдя к себе в комнату, я закрыла дверь на ключ и слезы сами потекли по моим щекам. Мне очень нравится Феликс. По-настоящему. Его взлохмаченные волосы, широкая улыбка, сияющий взгляд и маленькие, но такие теплые ладошки. Воспоминания о том моменте, когда я могла бы открыть свои чувства, всплывали в сознании, как волнение на море перед бурей. Я мысленно перебирала фразы, которые могли бы прозвучать, но вместо этого из моих уст вырывались усмешки, язвительные слова, которые точно ранили его.       Глядя ему в глаза, я видела в них отражение собственных переживаний: смятение, понимание, но и, возможно, ожидание чего-то большего. Мне хотелось вскочить, крикнуть, обнять, как только заметила его, стоящего внизу, но вместо этого мое тело будто скованное невидимыми цепями, так и оставалось на месте.       Каждое «если бы» звучало в моем сознании, как эхо, отражающееся от стен разочарования. Я будто бы оказалась в лабиринте стыдливых мыслей, где каждый поворот приводил к вопросам, у которых не было ответа: «Почему я не сказала?» «Почему не дала ему шанс?»       Моя группа начала готовиться к дебютному шоу и я погрузилась в работу, стараясь исключить любые лишние мысли, в том числе и о Феликсе. В течение некоторого времени меня перестали волновать наши встречи в коридоре и я думала, что я вылечилась. Избавилась от этого чувства жалости к себе и сожаления к нему. Но когда Феликс позвал меня сегодня, что-то во мне сломалось. Моя защита рухнула в один миг. Его отчаянная попытка остановить меня и поговорить, пробудили во мне надежду, но защитный механизм сработал и подавил мои истинные чувства. Я была очень жестока с ним и именно я поставила жирную точку. Возможно, мы вернемся к началу и забудем то, что приключилось с нами. Но будет ли все как прежде? Может я смогу все исправить, если искренне расскажу все? Но вернется ли он ко мне? Сможет ли простить? — Ах, я слишком много думаю. — прошептала я в пустоту.       Вытерев слезы, я рухнула на кровать и тут же уснула. Тяжелая работа и нервные потрясения давали о себе знать. Следующий день очень важный для моей карьеры. Третий, предпоследний раунд шоу, где мы будем выступать перед уже существующими группами. Из нескольких троек будут выбирать одну трейни, которая справилась лучше всех. А самое главное, меня будет оценивать сам Феликс и возможно, его голос станет решающим.

♫ ♪ ♫ ♪

𝒴𝑜𝓊𝓇 𝒶𝓇𝒹𝑜𝓊𝓇 𝒸𝑜𝑜𝓁𝑒𝒹, 𝒷𝓊𝓉 𝐼 𝑜𝓃𝓁𝓎 𝑔𝑜𝓉 𝒽𝑜𝓉𝓉𝑒𝓇.

𝐵𝓊𝓇𝓃𝑒𝒹 𝒶𝓃𝒹 𝓉𝓊𝓇𝓃𝑒𝒹 𝓉𝑜 𝒶𝓈𝒽𝑒𝓈.

𝒜𝓁𝓁 𝓉𝒽𝒶𝓉'𝓈 𝓁𝑒𝒻𝓉 𝒾𝓈 𝒷𝓁𝒶𝒸𝓀 𝒹𝓊𝓈𝓉.

𝐼𝓉'𝓈 𝒶 𝓈𝒶𝒹 𝓂𝑒𝓂𝑜𝓇𝓎 𝓉𝒽𝒶𝓉 𝑜𝓃𝓁𝓎 𝓌𝑒 𝓀𝓃𝑜𝓌.

𝐼 𝓉𝒽𝑜𝓊𝑔𝒽𝓉 𝐼'𝒹 𝑒𝓇𝒶𝓈𝑒𝒹 𝒾𝓉, 𝒷𝓊𝓉

𝐼 𝒶𝓁𝓌𝒶𝓎𝓈 𝒸𝓇𝓎 𝓌𝒽𝑒𝓃 𝐼 𝓉𝒽𝒾𝓃𝓀 𝑜𝒻 𝓎𝑜𝓊.

𝒲𝒽𝑒𝓃 𝐼 𝓌𝒶𝓀𝑒 𝓊𝓅 𝒻𝓇𝑜𝓂 𝒶𝓃 𝑒𝓍𝒽𝒶𝓊𝓈𝓉𝒾𝓃𝑔 𝓈𝓁𝑒𝑒𝓅,

𝒩𝒾𝑔𝒽𝓉 𝒸𝑜𝓂𝑒𝓈 𝒶𝑔𝒶𝒾𝓃, 𝒷𝓇𝒾𝓃𝑔𝒾𝓃𝑔 𝒹𝒶𝓇𝓀𝓃𝑒𝓈𝓈 𝒾𝓃𝓉𝑜 𝓂𝓎 𝓇𝑜𝑜𝓂.