Трое в лодке, нищета и без собаки

Недавно, а конкретнее сейчас, Тим понял, что самая странная хрень в его жизни происходит в машине. В прямом и переносном значении. Особенно, если за рулем не он. За окном чернела ночь. Сгустившаяся тьма жадно сжевала последние намеки на свет от луны или звезд, даже пролетавшие мимоходом фонарные столбы как будто стеснялись и становились тусклее. Хоть глаз выколи. Мелкая крупа снежинок, вертевшаяся по городу уже неделю, что для их местности было почти нонсенсом, видимость тоже портила. Но зато добавляла рождественского предвкушения в нудную рутину, выстилая белесым пушком путь. Как-никак, до самого атмосферного праздника в году оставались считанные дни. Точнее количество дней знал Тоби. Но сейчас он был занят наблюдением прострации в морозных завихрениях его заднего стекла, прерываясь разве что на подергивания конечностей. Брайан кокетливо покачивал головой в такт льющейся из магнитолы мелодии и повторяющейся строчке «i was following» и щурясь в темноту лесной территории крутил руль. Райт сидел спереди на пассажирском в очень глубокой стадии задумчивости и плотнее кутался в куртку. В машине непростительно тихо и только голос Робина Пекнольда напоминал, что время не умеет останавливаться. По крайней мере в привычном понимании. — Ладно, но почему мы не могли просто поехать на елочную ферму в конце-то концов?— одна из мыслей вырвалась на волю и подала знак через голос Райта. — Потому что кто-то неделю назад выл, что рождественская суета сняла с его счета больше 500 долларов, а за сим у него не наблюдается. «А представь, сколько сейчас там все стоит в канун!» — Тоби прерванный от наблюдения за узорчатым инеем процитировал некоторые из слов автора вопроса, сказанных ранее, театрально разводя руками. Райт закусил язык. Справедливо. Но он же понятия не имел, что его товарищи пойдут решать проблему таким… почти маргинальным способом. Хотя, чего еще можно было ожидать. Говорить о том, что проще срубить елку нелегально, чем зайти на сайт местного лесничества и потратить «непосильных 20 баксов» на разрешение о вырубке, это одно. Совсем другое - просыпаться глубокой ночью от громкой возни соседей, которые намылились этот план совершать. Естественно не тот, где все законно. Отговаривать от глупой и немного опасной затеи было бесполезно. Особенно когда инициатором песноплясок с «давайте устроим Рождество» изначально выступал сам Райт. А энтузиазм в глазах и Тоби и Брайана ему даже льстил чутка. Тим хотел, чтобы в кой то веки праздник, на который маркетологи со всего мира кладут чуть ли не жизнь (не важно, чью) прошел… атмосферно? Красиво? По-семейному? Дóма? Он не знал, какое слово подойдет лучше. Тоби с почти всегда горящими глазами на любую суету вытаскивал своих товарищей на предновогодние мероприятия, концерты, вечеринки, тусовки, улицы, закоулки, дорожки, тропки. Словом, тащил несуществующий новогодний уют наружу, как будто сидеть для него в четырех стенах было сродни смертоубийству. Брайан с почти всегда понурым спокойствием последние года четыре предпочитал либо проспать рождество, либо пропить, либо уйти куда-нибудь в перелесок и долго гулять, пока губы не слипнутся в один сплошной потрескавшийся блин и не начнут синеть. В общем не распространялся на новогодний уют совсем, мечтая забыть о существовании этого дня. И Райта все устраивало на самом деле. Он сам никогда не был фанатом традиций на окончание года. Все эти домашние посиделки под пушистой елкой, на которой гроздьями весят тяжелые хрустальные шары, просмотр самых семейных и приторных рождественских фильмов, от которых душа начинала сочится от ванили и хрустеть снегом, ужин всем семейным скопом с огромной запеченной до темной корочки индейкой, ядреными имбирными пряниками и сладко тянущим ромом фрутикейком. Потому что у него этого всего и не было. Его первые «рождественские» воспоминания ограничивались либо запахом свежих стен, известняка и лекарств психиатрической лечебницы, либо пустотой промозглого дома его матери, потому что она предпочитала заниматься работой или куда более важными делами, чем «навязанной безвкусной чепухой». На столе как обычно – овсянка с грецкими орехами, горсть антипсихотиков и нормотимиков и стакан воды. За столом только Тим лет девяти, смущенно ковыряющий ложкой в тарелке, а напротив непоколебимая строгость лица Дженнет – его мамы. Матери. Ни тебе цветастых гирлянд, ни шаров из полупрозрачного хрусталя, ни грандиозного ужина, ни гостей, ни цвета, ни запаха, ни звука. Только тяжелый взгляд, нацеленный на дефектного ребенка. Он не дома. Один раз он столкнулся с духом классического покладистого рождества почти как в фильмах. Еще будучи школьником, когда оказался за семейным столом Томасов. Обычно спокойный Брайан, еще не растерявший всю свою любовь к рождеству тогда был счастлив до коликов. Его любимый праздник с родными, а тут еще и лучший друг. Тим же ощущал себя без малого лишним. Все, что его окружало было не просто необычным, а казалось неправильным. Привыкший к сухому обмену поздравлением и подарком в один день здесь он буквально вдыхал запах семейного уюта и не понимал, почему у него интоксикация. А родители Брайана? Вечно в работах и заботах, но всегда найдут время, чтобы провести его с близкими. Его мама и папа такие хорошие, такие нереалистичные. Еще немного и они станут первым примером сбывшейся американской мечты. Тим не верил в существование таких людей. Не зря. Он снова не дома. Только очаровательная улыбка с щербинкой Томаса младшего давала тепло. Новый год, который он встретил в одиночестве в общежитии при колледже не стал открытием праздника для него заново. Пустая пыльная комната, пара гирлянд, которые успел повесить его сосед, остывший крепкий чай и тишина. По всему корпусу тишина. А что? Все давно свалили отмечать кто куда. И нет, он конечно мог напросится в гости, пойти прогуляться, позвонить кому-нибудь. Но зачем? Он все равно не дома. Рождественская вечеринка с некоторыми из его бывших школьных товарищей по клубу, куда потащил его Тоби – еще одна попытка. Брайан тоже должен был прийти, но не смог. В тот год он потерял свою любовь к жизни в целом, что уж говорить о рождестве. Но это совсем другая история. Более грустная. Кто-то кардинально изменился, кто-то слегка. А кто-то не изменился совсем. Сам Тим, наверное, не изменился тоже. Сначала происходили неловкие попытки вспомнить, кто есть кто, беседы за столом за жизнь, учебу в колледже или работу, душевные воспоминания о всякой херне, которую они творили. А потом долбящие басы из отвратительных колонок музыкального проигрывателя, куча выпивки, громкого смеха и мелкие передышки за сигаретным дымом на заднем дворе. Тим не был дома и там. Только сверкающие пьянящим огоньком темно-болотные глаза Рождерса дарили тепло. А теперь они были втроем. В первое совместное рождество никто из них не знал, куда себя деть. Буквально. Поэтому они почти в тишине просидели в гостиной, распивая дорогой виски неопознанного бренда и рубясь на третьей плойке в одну из частей call of duty. Второе прошло еще менее сносно и под храп Томаса, который успел уснуть до того, как Роджерс умотал за тридевять пезд Райт и встретил в гордом одиночестве на кухне сначала рождество, а потом и новый год. Это угнетало. Тоби сбегал. Брайан пытался забыть. А Тим хотел, чтобы они все наконец оказались дома. — Вот и наша зона отчуждения. Брайан мягко коснулся плеча Райта, который не заметил, как раздумья поставили его поток мыслей на рельсы дремы. Он сонно огляделся по сторонам. Снег продолжал мелко кружится и обвивать деревья, которые выросли поодаль от машины. Света стало меньше, фонарных столбов и домов стало меньше, а вот приключений на одно место стало больше. — И где мы? — Тим, просыпаясь, вышел из машины. — Там, где точно всем будет все равно, что мы срубили елку. — В коммунистической сказке? — Или в Канаде. — Роджерс, вылезший откуда-то со стороны багажника, вклинился в диалог, приближаясь к говорящим. — Куда ты нас привез, шофер? Вроде разговор шел о «недалеко от дома»? — Райт закрыл дверь машины. — Так мы и недалеко. — Мы ехали больше получаса. — Ну, недалеко не от нашего дома. А от дома тети моей. Но вы бы знали, какие тут елки, деревья всякие красивые росли. — Понятно все с тобой. — Теперь уже окончательно проснувшийся взгляд старшего задержался на его товарищах. Брайан мечтательно ковырял краешком ботинка прилипший снег к крылу переднего колеса. Его аляповатое укороченное пальто, накинутое на неизменно желтую толстовку, успело покрыться снежинками и съехать с одного плеча. Неосознанно захотелось стряхнуть ворох снежной перхоти и заботливо поправить верхнюю одежду. Поодаль от него в нетерпении вертелся Тоби. Топор, найденный в багажнике тачки и опасно крутящий кульбиты в руках хозяина, блеснул лезвием. Неосознанно захотелось дать подзатыльник. Роджерс и топор, так-то – вещи несовместимые. Но он так обожал этот инструмент. Наверное, в предыдущей жизни он был секси дровосеком. Или у него фетиш на дровосеков. «Придурки». Думал Райт, шагая за этими придурками. Он был не лучше. Твердая подошва ботинок, утепленных кроссовок и дырявых кед давили промерзлую землю, тоненькую корочку только стянувшегося льда, хрустели ветками, снегом и грязью. Свет луны наконец разогнал кучи снежных облаков, и темнота рассеялась прохладным освещением. Но его все равно было мало, поэтому носитель ботинок и по совместительству Брайан в руках держал маленький фонарик. За ним грузно шел Тим, размышляя, как было бы неплохо сейчас закурить. Между ними маневрировал Тоби, то пробираясь вперед, то отходя назад, то зависая на месте и давя очередной нервный тик опять бежал дальше. Короче был самим собой. Помимо прочего Райт продолжал активно искать подходящую елку для дальнейшей ее нелегальной конфискации из леса. — Вот эта. — Не, это маленькая — Тоби скривил рожу и отмахнулся топором от старших, перебегая к следующему дереву. — А эта? — Это тоже маленькая. — Ты баобаб хочешь притащить что ли? — Комплексуешь. — Брайан мурлыкнул себе под нос, лукаво щурясь. Но Роджерс все равно его услышал. — Да завалите! — Атрибут драматичного дровосека взлетел вверх вместе с активными чуть трясущимися жестами. — Топор чей? — Общий вообще-то. Ты просто его первый схватил. — Ну вот. Первый схватил - значит мой. Рубить буду я. — Я думал у нас так только с ключами от машины. — Свет от фонарика в руках Брайана задумчиво перекатился в другую сторону. — Ага, как же. С едой в холодильнике ровно такая же картина. Тараканы блин. — Кстати о еде. Может заедем потом в круглосутку? — Теперь свет по велению Томаса палил в глаза Райту. Под натиском яркого белого тот недовольно сощурился и на мгновение Тиму показалось, что светится не фонарик, а тот, кто его держит. Почти как «...Ангел, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им:» — Я бы сейчас не отказался от перекуса. Или от горячего кофе. «Ангел» блаженно расплылся. Стоит вспомнить о том, как правильно креститься. — Если выберемся, желательно живые и обязательно с елкой, то посмотрим. Лес с каждым новым шагом троицы нищал на приемлемые экземпляры деревьев и Тим начал подумывать развернуть непутевую команду маргинальных дровосеков обратно. Как вдруг, взору предстала Она. — Замерли оба. Как в клишированных мультиках зеленая, пушистая, ровная и припудренная белым ворохом елка стояла в центре поляны и приветливо манила к себе. Не хватало вывески в форме стрелки и надписью «Я самый лучший вариант, заметь меня». Брайан лениво зевнул. Тоби чуть ли не в припрыжку рывками направился к цели. — Оп-ана! Наша принцесса. Такая скромная, беззащитная и совсем одна. И тут приходят охотники с топорами, она трясется от страха, и они начинают... — Роджерс, я тебя сейчас ударю! — А что? По-моему, именно так говорят герои в твоих любимых романчиках. — Специально ударю последней книгой, которую читаю. — Райт завис, вспоминая автора. — Джерома Клапки Джерома. — И снова завис теперь уже осмысливая то, что это будет слишком комично. — Кончай языком чесать и нагибайся рубить. Ты же у нас сегодня главный по этому вопросу. — Кончать и нагибаться это потом. Не торопи события, у нас тут пока елка. Тоби мерзостно гоготнул. Тим скривился в неловком смущении и закатил глаза. Самое время устроить перекур. Мятая пачка Pall Mall'a наконец оказалась на свободе. Он жестом предложил сигарету стоящему поодаль Брайану, медитативно ковырявшему носом ботинка в этот раз заснеженный краешек камня, на что тот отрицательно покачал головой. Тоби ничего предлагать не стал. Обойдется. К тому же он уже во всю стучал по стволу елки. Та скрипела и плохо поддавалась, но энтузиазма в глазах и руках рубящего не убавлялось, поэтому никто не сомневался, что дерево в конце концов падет. Роджерс и топор все еще вещи несовместимые, но сейчас они так органично смотрелись вместе. Как Томас с фонариком, которым он теперь светил себе под ноги. Тим выдохнул густой мятный дым. «Точно придурки». Думал Райт, открыто заглядываясь на них обоих. Он был таким же придурком. Ритмичный стук по дереву оборвался шумным хрустом держащейся на соплях корки и красотка повалилась вбок, потеряв симметрию веток от удара. — Ну, кто там говорил, что мне нельзя в руки топор давать? — До бесконечного гордый раскрасневшийся дровосек, давя лыбу, вытер со лба легкий проступивший пот. — Никто не говорил. — Райт закончил сигарету и окурок полетел в ближайший сугроб. — Теперь надо ее... — Как вдруг был прерван. Инородным хрустом о снег. Это не было похоже на случайную ветку, камень, птицу с неба или еще одну грохнувшуюся елку. Это были шаги. Все трое при этом стояли на месте. Даже младший перестал скакать егозой. Кто-то шел. Твердо и решительно пробираясь через пучину снега, направляясь как раз в ближе к стороне непутевых маргиналов. Шаг ровный, почти отбивающийся ритм на «раз-два». По спине роем пробежали мурашки, не от холода. — Великолепно. Не хватало внезапных свидетелей, а еще лучше полиции и штрафа размером с две мои зарплаты. — Да какая нахуй полиция в лесу в — Тоби схватил руку Райта и перевернул ее тыльной стороной ладони, задирая рукав куртки и оголяя острые стрелки циферблата наручных часов — пол второго ночи? — Тихо! — внезапно оживился Брайан, несильно зажав Тоби рот. Тот возмущенно что-то промычал, но не спешил с попытками убрать руку. Томас продолжил полушепотом — Может кто прогуляться вышел. А может просто звери. — Конечно, сейчас нам тут и медведь из какого-то сраного полулеска, и дружелюбные соседи, и копы, и еще невесть что. Вторая рука Брайана была занята уже выключенным фонариком, поэтому сделать Райта тише можно было только старым добрым громким молчанием и немного усталым потерянным взглядом на него. Это помогло. — Сидим выжидаем. — А потом елку в руки и — Тим шепотом дополнил. — Съебываем отсюда — Тоби закончил, победно вырвавшись из схватки с ладонью Брайана. — Блин, слюнявить было не обязательно. На это Роджерс приложил палец в влажным губам, ехидно улыбаясь. Троица притаилась, скучковавшись вокруг трупа елки. На мгновение шаги замедлили свой темп, словно тот, кто этот шаг издавал точно также притаился в терпеливом ожидании. А потом стремительно понеслись к цели. И целью, кажется стали слишком шумные идиоты со срубленным деревом. Четко выстроенный ход сорвался на шустрое перебирание снежной каши, не потеряв решимости и твердости. Все. Попали. Тим уже был готов распрощаться с нормальным питанием и оплатой света на ближайшее время. Брайан с косяками, ой простите, медикаментозной смесью для лечения аффективных расстройств и теликом. А Тоби ни с чем не был готов прощаться, а поэтому просто опасливо ковырялся в носу трясущимися от тиков пальцами. С каждым приближающимся шагом воздух все сильнее слипался в легких, отказываясь циркулировать должным образом. Еще немного и Это что-то окажется здесь. Шаги режут уши. Вот сейчас И... все исчезло. Как будто и не было ничего. Растворилось вместе с белой крупой с неба. — Вы что-нибудь слышите? — Оглушенный тишиной Райт внимательно всматривался вглубь чащи, пытаясь осознать, что это только что было. — Нет. На слова старших Роджерс суетливо схватил срубленную елку сзади. Речь спотыкалась у него во рту, цепляясь за зубы. — Значит мы либо в чистилище, либо пора сваливать нахуй! *** Недавно, а конкретнее сейчас, Тим понял, что в его жизни в целом слишком много херни, и надо с этим завязывать. А уж если херня происходит в машине, то подавно. Особенно, если за рулем не он. Особенно, если через всю машину наспех втиснута огромная елочная дубина, распластавшая свои ветви так, что пассажира сзади они сжевали в своей зелени, а пассажирам спереди, которых еще хоть сколько-нибудь видно колют щеки и лезут в глаза, норовя их выколоть. Особенно, если во время этой рождественской пытки на всю тачку заливистый голос Энди Уильямса напоминает о самом лучшем времени в году. И особенно, если оно вроде бы как прямо сейчас. — Еще один такой случай и я поверю, что за нами кто-то следит и насылает на нас всех этих блядей в лесах. — Или что твоя шизофрения заразна. — Во первых, я сейчас нахожусь в стабильной ремиссии, у меня уже несколько лет значительные улучшения по основным признакам и симптомам. — Для пущей картины задетому Райту не хватало поправить мнимые очки и поднять палец в воздух в нравоучительном жесте. — А во вторых... — Но чувствуя, что никто не готов к пререканьям, снова закусил язык. — Да идите вы. Вам своих болячек что-ли не хватает... Еще какое то время троица ехала молча. — Может, все таки кофе? — Брайан оторвался от слежки за темной дорогой и теперь умоляюще смотрел на соседнего пассажира. Сзади тачки послышался воодушевленный «Угу» и шелест игольчатых веток друг об друга. — А может все таки домой? Спать? Машина обиженно загудела. — Ну ладно, ладно. Кофе так кофе. — Тим повернулся к водителю — Где там этот твой круглосуточный? Брайан опять светился, только на этот раз уже без фонарика. А вместе с ним пытался просвечиваться Тоби через густую колючую поволоку. Точно надо вспомнить, как креститься. Тим уже сто раз успел догадаться, к какой кофейне они подъехали. Небольшое зданьице на два этажа, первый из которых как раз принадлежал семейному заведению, так сильно полюбившемуся Томасу. Он в свое время прожужжал Райту все уши за самые качественные зерна, самых приветливых бариста, самую уютную атмосферу и вообще не затыкался про свою открывшуюся любовь к кофеину, приправленному литрами сливок и сиропа. А когда выяснилось, что кофейня еще и круглосуточная, то каждая случайная ночная «вылазка» превратилась в домашние посиделки за стаканчиком теплого напитка. Правда, в одну из таких, столиков для приятного бубнежа под кофе не оказалось. И невзирая на препятствие в виде таких же очарованных посетителей, чуть ли не стоящих друг на друге, парочка находчиво пристроилась на внешней лестнице строения вокруг горшков с полумертвыми растениями. Это стало их местом. А когда подключился Тоби, то закрепилось за ними железно. Аромат свежего теплого кофе благостно обвивал и перевязывал тугим полюбовным узлом. На холодных ступеньках мерзли три задницы, слева одна с ебанутым тройным эспрессо, справа другая с ебануто тошнотворно сладким рафом и тройным сиропом, и по середине третья с какао - один против всех. Хотя, какая разница, если пар от согретых дыхалок стал общим. — Глядите че. Внезапно Роджерс отставил свой напиток и потянулся к неопознанной упаковке внизу лестницы. — Ты чего это удумал? — Тим знал, что если Тоби на что-то обращает внимание, значит общее спокойствие может быт подорвано. Брайан отпрянул от стаканчика, вытирая сливки с носа. — Пряничный домик? — Похоже, оставили. Плакало чье-то новогоднее настроение. Наглая морда Роджерса шарилась по чужому пакету, открывая своим товарищам вид на его внутренности. Действительно, пряничный домик. На упаковке каллиграфично выведено ярко-красным «Gingerbreadhouse. Ваш новый домик для счастливого Рождества!». Твердый имбирный каркас печенья вместо стен и крыши, сахарная белая глазурь вместо снега, полупрозрачные леденцы вместо стекла, и три маленьких пряничных человечка с кривыми наспех выведенными рожами стоят в «снегу» около «дома». — Значит будет наш? — В голосе младшего проклевывалась надежда на халявную вкусную еду. Хотя вкус неопределенной сладости нужно было еще уточнить. — А если отрава? — Брайан учтиво хихикнул и с любопытством перенял пряник в свои руки, рассматривая на присутствие плесени. — Новогодняя приманка для крыс. — Тим вновь поймал себя на желании покурить. — Похер, давай сюда. Тоби нахально выхватил из рук Томаса печенье и довольно уселся на свое место в предвкушении. Но упаковка начала его бесить, поэтому угощение благополучно ретировалось на коленки к Райту. — А другого места не нашлось? — Скажи спасибо, что только домик. А не я вместе с домиком. На этот раз вместо гневливого смущения Тим усмехнулся. Да и желание закурить испарилось вместе с приливом глупенькой радости. Его поддержали расплывшийся в очаровательной улыбке с щербинкой Томаса и сверкающие пьянящим огоньком темно-болотные глаза Рождерса. Райт чувствовал тепло. Он видел, что Тоби не бежал, а Брайан не пытался забыть. Он был дома. Они были дома. А все из-за сраной елки.