Дао Янтарного Волка

Вокруг стояла гнетущая тишина. Редкий ветер, запутавшись в извилистых сухих ветвях, тщетно пытался вырваться, осыпая пепел коры. Птицы не вили здесь своих гнезд, стараясь облетать гнилую землю большим крюком, да и охотиться на насекомых не было никакого смысла — стрекота сверчков, взмахов крыльев бабочек — ничего такого не слыхали проклятые места. Был лишь редкий, наводящий ужас скрип, да бульканье зловонной жижи, находящейся повсеместно. Бывший хозяин этого болота, ныне покойный, явно долго смеялся, когда дал ему звание Живого Леса. Полный трупов и медленно жрущих тела древесных лиц он, с тяжелой иронией в голосе, мог зваться «живым». Тем не менее, сейчас в нем находились вполне реальные души то ли смельчаков, то ли последних глупцов, отважившихся ступить на территории, некогда принадлежавших Шанг Цунгу. Рептилия без особого энтузиазма вспоминал человека, которого он охранял долгие годы, выполняя каждый приказ, срывающийся с обманчиво старческих губ. Для него это стало работой, цель которой он забыл. Кажется, она как-то связывала его с далеким прошлым, где ему давно не находилось места. Как не нашлось места при дворе нового Канума, о которой он знал больше, чем стоила его жизнь. Туже перетянув запачканный грязью бандаж на руке, заурианин двинулся дальше по знакомым тропам, осторожно огибая голодные рты и стараясь держаться ветра так, чтобы он не сдавал его неумолимым преследователям. Медленно, ему казалось, он может себе это позволить. Ровно до тех пор, пока в нос не ударил совершенно незнакомый запах. Послышалась возня, совсем близко, сопровождаемая треском коры. Рептилия поморщился, неуверенно выглянув из-за дерева. Прямо перед его носом, вырвав хвост изо рта плотоядного растения, рухнуло крупное существо, расплескав широким боком зеленоватую жижу. Зверь отфыркнулся от попавшей в нос зловонной воды и поднял голову, встретившись взглядом с беглецом. Несколько секунд они молча наблюдали друг за другом, но стоило грязным лапам попытаться найти опору на скользкой слизи, как Рептилия, не думая, дал деру, не дожидаясь, пока за посланной вперед ищейкой нагрянет отряд таркатан. Теперь он бежал громко, шумно, не раздумывая над направлением. В первую очередь, ему требовалось оторваться, постараться замести свой след (в чем немало помогала облепившая тело грязь) и только потом затеряться вновь, уйдя вглубь чащи, полной беззубых ртов, что расправятся с неудачливыми преследователями. Рептилия заложил большую дугу, временно наметившись на окраину леса, надеясь обмануть противников, что подумают, будто он решил выбежать к морю, не рискуя оставаться здесь. Он считал, что раз ищейка позади, то и таркатаны тем более. В этом он сильно просчитался. Таркатаны, на которых он буквально выбежал, оказались удивлены не меньше его самого. Они, без всяких переглядываний, моментально бросились на свою жертву, притеснив ее к каменным развалинам, посреди которых был обустроен их лагерь. Рептилия сорвал маску, набирая в рот больше кислоты, невольно отходя под прикрытие стены. Плохо дело. Напасть со спины на него не смогут, но что он один против отряда мутантов? Им не нужен пленный — только его голова, как доказательство. Самый нетерпеливый нападающий, бросившийся вперед всех, получил в лицо щедрый плевок, что с шипением, едва слышимым за отчаянными криками боли, разъел тому кожу, сквозь расплавленные веки добравшись до глаз. Остальных это не испугало, лишь стало стимулом к атаке. Ловкость заурианина позволила ему продержаться достаточно долго, уворачиваясь от смертоносных атак, полосуя когтями в ответ и разбрызгивая по земле кислоту, едва ли сильно замедлявшей противников. Ему везло, не более, до тех пор, пока один таркатан, уверенно пригнувшись под очередным плевком, не пронзил его бедро костяным клинком одним точным ударом. Жалко отмахнувшись от врага, Рептилия припал на колено, открытый для атаки. Вот так, из личного телохранителя придворного колдуна он превратился в никчемную жертву, на которую уже нацелили последний удар. Он замер. Более не было смысла сопротивляться, если он не хочет умирать долго и мучительно, истекая кровью в лучшем случае. Глаза оставались открыты, следя за приближающейся смертью. А потому, он прекрасно увидел метнувшуюся к нему черную тень, клыками впившуюся в предплечье атакующего. Таркатаны, обескураженные внезапным появлением на поле боя зверя, не успели ничего предпринять, как тот, дернув за удерживаемую руку их товарища, швырнул им же в них, сбив на землю. Рептилия оставаться в стороне не собирался, собрав остатки кислоты, плюнул в немногих оставшихся на ногах. Зверь, вырвав очередную трахею с мясом, развернулся на крики, прервав их точными ударами острых когтей. Еще недолгое время было слышно бульканье крови из разорванных шей и вырываемой в агонии травы, прежде чем всё затихло. Ветер, запутавшийся в кронах деревьев, скрипел сухими ветвями как ни в чём не бывало. Зверь повернул голову на Рептилию, что уже успел подняться на ноги, но, даже если бы он захотел, то со своей раной у него не вышло бы сбежать. Оставалось лишь неотрывно наблюдать за существом перед ним, волком, вроде бы. Волк явно внимательно его осматривал, слегка щуря веки, время от времени, словно пытаясь вспомнить вертевшееся на языке слово. Глупое, конечно, сравнение — чтобы волк говорил? Тот сделал попытку обернуться всем телом, на что заурианин напрягся, словно готовясь вновь убежать. Это казалось еще глупее. Тем не менее, зверь замер, а затем медленно лег. Убедившись, что его цель чуть расслабилась, он потянулся к своему плечу, на котором Рептилия только сейчас заметил небольшую тубу. Приложив некоторые усилия, волк стянул вещь с конечности и, отвернув голову, швырнул ту по дуге четко к ногам недоумевающего заурианина. Пробежавшись по диагонали по небольшому сообщению и взглянув на по-прежнему смирно лежащего зверя, Рептилия позволил себе углубиться в чтение внимательнее. Никаких имен и названий, но это определенно ему от самого генерала Коталя. Тот хотел встречи в известном им двоим тайном месте для «обсуждения дел государственной важности». Заурианин мысленно усмехнулся: ош-текк действовал за спиной императрицы, никаких сомнений. Любопытство подбивало. Дочитав до конца и разорвав послание на мелкие клочки, затоптанные в грязь, он обратился к зверю: — Тебе известно о моем ссопровождении? — за простым вопросом стояло большее, чем простое уточнение. Волк, приподняв голову на обращение к себе, через секунду кивнул. Разумный, значит? Или точнее, разумная, самка, судя по всему. Зверь не без удовольствия поднялся на лапы, стряхивая с них налипшую жижу. От его глаз не укрылось как, попытавшись сделать шаг, Рептилия болезненно зашипел сквозь зубы, недовольно осмотрев полученную рану. Послышался хруст разрываемой ткани, что сразу же поднесли в зажатой пасти к рукам. Заурианин недоуменно разглядывал длинную тряпку, пока волк не тряхнул ей, тонко намекая. Не оставалась ничего, кроме как принять подношение, углядев белоснежный ряд нижних резцов. Плотно завязанный узел, неприятно впившись в поврежденное бедро и моментально окрасившись зеленым, позволил продолжить путь. Вдвоем, они медленно направились прочь из Живого Леса.

***

Доверие — хрупкая, почти не постижимая материя. Отвергаемая многими, она с самого зарождения времен научилась прятаться в глубине глаз, где разглядеть ее удается далеко немногим. Тебе никогда не разглядеть доверие в чужих глазах, не имея его в своих собственных. Коталь считал себя человеком, заслуживающим доверия, а потому, он умел разглядеть его крупицы в других. Так ему казалось. День клонился к закату, а вестей всё не было. Багровеющие лучи тепло ложились на очищенную от краски кожу, мягко согревая ее после часов зноя и перед долгой холодной ночью. Уже завтра ему придется отдать своим людям приказ собираться обратно на поле битвы, на что уйдут сутки, прежде чем они выступят на следующем рассвете. Последний день, чтобы исполнить рискованный план. Воздух с шумом вылетел из грудной клетки; сведенные за спиной кулаки сжались сильнее. Стоило ли доверять зверю? Правда ли он увидел в его глазах что-то, или просто представил то, что хотел? Разве могло словесное обращение помешать волку, отбежав подальше, сбросить с себя тубу и устремиться в далекие земли где, на этот раз, его уже никто не найдет? Если так, нужно искать нового человека, того, кому он доверяет беспрекословно. Пара таких найдется среди его подчиненных, правда, уповать на скорость и, уж тем более, успех их операции не стоило. Но у генерала, уставшего от вечных войн, не двигающихся ни в одну сторону, не было другого выхода. И всё же, глубоко в душе ему хотелось верить, что зверь его не предал. Последние лучи озарили балкон, на котором стоял ош-текк, наслаждавшийся ими сколько мог. Прежде чем уйти, он еще раз обвел взглядом округу. На самом краю горизонта, едва различимо, поднимался ровный столп черного дыма.

***

Вокруг стояла немая тишина. Редкий ветер, запутавшись в ветвях, осыпал листья. Птицы, свившие здесь гнезда, мирно спали в них, прикрывая полуголых птенцов своими перьями. Стрекот сверчков дополнял мелодию наступающей ночи. Хромающий заурианин, свалив очередную кучу зеленых веток у входа в небольшую пещеру, оглянулся, принюхиваясь к возможной опасности. Волк, некоторое время бесцельно наблюдавший за ним, исчез. Сначала тот ходил вокруг устроенного лагеря, затем отошел дальше; иногда черная шкура мелькала среди стволов деревьев, но сейчас Рептилия не видел и этого. Не то, чтобы он нуждался в его компании, но рядом с таким зверем было спокойнее, особенно когда делаешь сигнальный огонь, способный выдать тебя всем на огромном расстоянии. Распалив сухой костер, он принялся закидывать в него влажные ветви, горевшие с трудом, зато давая много черного дыма. Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, и Рептилия лишь уповал на милость богов, что тот, кому предназначался сигнал, его заметит. Когда всё было сделано и не оставалось ничего, кроме ожидания, он позволил себе сесть на камни и развязать пропитанный сухой кровью бандаж. Рана затягивалась пусть медленно, зато верно, тем не менее причиняя достаточно неудобств. Не хватало еще заражение подхватить, зная, в каких местах бывают таркатанские клинки. За своими размышлениями он упустил, как рядом остановились невесомые шаги. Рептилия поднял голову, чуть вздрогнув. Для такого большого зверя этот волк передвигался удивительно бесшумно даже для его слуха. Волк, склонившись, осторожно выпустив изо рта какой-то зеленый сверток и молча отошел, обойдя костер с другой стороны, где и сел, продолжив вглядываться в лес. В свертке оказались травы, и Рептилия не смог скрыть удивления, распознав в них лечебные. Непростой зверь с каждой секундой казался всё страннее. — Сспасибо, но… — он посмотрел на профиль зверя, не зная, как выразить вопрос. — Что ты такое? Острые уши потеряли свою прямую форму, чуть сдвинувшись к затылку. Глаза скосились на заурианина. Чуть подумав, тот просто повел плечами, вернувшись к созерцанию леса. Рептилия не нашел бы в этом жесте ничего подозрительного, произведи его какой-нибудь гуманоид. Но волк? Ночь плотно опустилась на округу. Компресс из перетертых трав медленно ослаблял боль. Веки закрывались сами собой. Решив, что вопрос может подождать, Рептилия забылся чутким сном. Гнетущее чувство пробудило его где-то в середине ночи. Первый раз перед ним была всё та же картина тлеющего костра и черная лежащая на камнях фигура за ним. Хватило моргнуть всего раз, чтобы фигура исчезла. Рептилия мгновенно сбросил с себя сон, пристав на корточки. Тишину прервал треск сминаемых ветвей, медленно приближавшийся. Мышцы налились энергией, готовые броситься прочь при первом же проблеске реальной опасности. К треску прибавилось фырканье. Он принюхался. Ветер принес запах навоза. Не прошло минуты, как низкие кусты расступились, явив перед ним человека, ведущего за собой пару лошадей. Рептилия расслабленно выдохнул, встав в полный рост и выйдя навстречу старому знакомому. — Ты не спешил, Коаталь, — вместо приветствия произнес он. Ош-Текк остановился, пригладив морду одного из беспокойных коней. Тот тихо заржал, дернув поводья. — Где твой сопровождающий? — за ровным голосом слышался упрек. Заурианин лишь кивнул ему за спину. Коталь оглянулся, встретившись взглядом с мерцавшими зеленым маревом зрачками. Большего в темноте было не рассмотреть. Лошади нервно переступили. — Я рад, что ты остался верен своему слову. — Он кивнул темноте, и та моргнула в ответ. — Надеюсь, ты сможешь остаться еще ненадолго, пока мы с Сайзотом беседуем? Тени сгустились, обретая форму. Волк подошел, глянув на шарахнувшихся лошадей, и коротко кивнул, после чего лениво улегся у костра, вполовину прикрыв веки. Двое оставшихся прошли вглубь пещеры, устроившись на валунах. — Зря ты назвал зверю мое имя, — недовольно произнес Сайзот. — Разве? — удивился Коталь. — Насколько я понимаю, он не из болтливых. — Шутишь, ошш-текк, — прошипел заурианин и мотнул головой в сторону выхода. — Он явно не так прост, как кажется. Словно подтверждая его слова, волк взял зубами одну из сухих веток, уложив ее в костер. Послышался треск заново занимающихся поленьев. — Возможно, — просто ответил генерал, отведя взгляд. — Но сейчас это не имеет никакого значения. — Так какое дело ты хотел обсудить, что сейчас, рисскуя положением, говоришь ссо мной? — Переворот. Рептилия бы подавился собственной слюной, если бы она у него была. — Переворот? Я не осслышался? — Коталь и бровью не повел на его удивление. — И как же ты собираешься ссвергнуть Милину? — Я надеялся, это ты мне скажешь как. — Сайзот непонимающе нахмурился. — Ты знаешь то, что не должен. То, что заставляет ее бояться тебя и той информации, что у тебя есть. Рептилия задумался. На самом деле, знал он много чего, но в таких крупицах несущественной информации, которую ему позволяли узнать, так что, считай, ничего он не знал. Пожалуй ничего, кроме одной небольшой вещи, о которой он и поведал. — Она голем? — Теперь пришла пора удивляться ош-текку. — Нет. Плоть насстоящая и кровь тоже: таркатанские и эденийские, связанные магией воедино. — Сайзот, в такт словам, сжал пальцы в кулак, и почти сразу небрежно махнул ими. — Но она не была рождена. Ее создание – дело колдовсства Шанг Цунга в его лаборатории. Ее, и множесства ее неудачных копий. На несколько минут Коталь глубоко задумался, уйдя в себя. Он просчитывал вес полученной им информации; эффект, который он мог бы достигнуть с ее помощью. Если услышанное им — правда, право нынешней императрицы на трон весьма формально и тонко, как холщовая ткань, сквозь которую без труда проходят лучи солнца. — У тебя две лошади, — как бы невзначай произнес Сайзот, возвращая собеседника в реальный мир. Генерал поднял взгляд, не убирая руку от подбородка. — Ты главный и единственный свидетель. Мне нужно, чтобы ты вернулся со мной. — Зачем мне риссковать жизнью ради твоих амбиций, Коаталь? — Потому что один раз я уже сохранил твою жизнь. — Он встал, отвернувшись к выходу. — На тебя идет охота, и она не прекратится, пока Милина у власти. Поможешь мне, и тебя ждет участь много лучше, чем была при Шао Кане. Рептилия заметил, как освещенный контур острых ушей изменился, выворачивая их назад. Ош-текк явно говорил это заурианину, но часть смысла будто бы имела отношение к зверю. — Надеюсь, у тебя есть план, — всё же согласился Сайзот, поднимаясь следом на ноги. Когда они дошли до выхода из пещеры, волк, заметив их, не без удовольствия потянулся, разминая лапы. На этом его задание выполнено. — Благодарю за твою работу. — Коталь кивнул зверю, на что тот ответил тем же. Он уже навострил уши в другую сторону, как его остановили. — Я предлагаю тебе новую сделку. Волк закатил глаза, но всё же встал, вопросительно посмотрев. — Помоги мне свергнуть Милину. — Зверь ожидаемо фыркнул, словно смеясь над его предложением. — Тебе больше не придется скитаться по Внешнему Миру, из раза в раз попадая в руки охотникам. Они о тебе знают и, поверь, в очередной раз сбежать не позволят. Твоя шкура теперь дорого стоит. Зверь скривился, едва не показав зубы. Коталь продолжил: — Поможешь мне, и тебя даже пальцем тронуть не посмеют. Никаких скитаний, никакого голода. Без страха смерти в одиночестве. — Он лишь перечислял очевидную выгоду, совершенно не представляя, как попал в точку последним. Волк отвернулся, замер на несколько минут, размышляя. Какие были перспективы у беспризорного зверя, коих и так в округе великое множество? Недавно так вообще едва не оставили на растерзание тварям Колизея. Может, с поддержкой этого узурпатора у него появится хоть какой-то шанс на лучшую жизнь. Генерал не торопил с ответом, видя задумчивость возможного союзника. Вероятно, слегка нервничал. Если Ди’Вора также откажется помочь ему, шансы значительно снизятся. С таким зверем на его стороне в любом случае будет спокойнее. Когда волк повернулся, он увидел ответ в неестественно мудрых глазах на долю секунды раньше, чем тот согласно кивнул. — Хорошо. Раз ты со мной, тебе нужно имя. — Коталь сделал паузу. Зверь заинтересованно наклонил голову. — Мецтли. Клыкастые челюсти чуть разошлись, дав языку неопределенно провести по небу, будто пробуя слово, которое тот не мог произнести при всем желании. Посмаковав новое имя, волк кивнул вновь. Теперь, дело осталось за малым.

***

В огромные оконные проемы залетал далекий звук полупустующего рынка, где редкие торговцы уныло пытались привлечь не менее удрученных покупателей. Продаваемые в несколько раз дороже тухнущее мясо и черствый хлеб слабо интересовали людей, в чьем кошельке едва ли звучал перезвон хотя бы пары монет. Коталь, стараясь абстрагироваться от шума, против собственной воли слышал всё. Он бесшумно постукивал пальцем о колено в ожидании ответа. Высмотреть доверие в чужих глазах было бы много проще, будь эти глаза хоть немного человеческими. Ди’Вора не спешила с ответом. Намеренно отвернувшись от генерала, она следила за ним при помощи нескольких пар мелких глаз, что сообщили бы ей об опасности. Ош-текк ее занимал. Он вел себя иначе, нежели многие при дворе. Знал, когда преклонить колено, а когда стоит выпрямиться во весь рост. Был покорным слугой своего императора, готовый свершить переворот. Тем не менее, его план опасен, сказала она ему, повернувшись; план, что может лишить их всех жизни. Кайтинн еще раз осмотрела собеседника и его спутников, задаваясь вопросом, как ему удалось провести попавшего в немилость заурианина и огромного зверя мимо всех стражников. Она догадывалась, что стены дворца не сплошь монолитны, как кажутся, но немногие известные ей проходы были столь узки, что даже она предпочитала их избегать. Зверь, тем временем, дернул ушами, сразу же скосившись в сторону коридора. Он глухо рыкнул, подойдя ближе к говорившим, заставив Рептилию прерваться на самом значимом моменте. Сайзот неприязненно скривился, вновь попав в окружение таркатан. Теперь, или план Коталя сработает, или их всех отправят на виселицу, и это еще в лучшем случае. К счастью, генерал оказался не только отличным бойцом, но и прекрасным стратегом. Собрав вокруг себя устрашающих союзников, все они без особого труда разобрались с мутантами, залив дорогие ковры литрами крови. Рептилия сплюнул остатки кислоты, прожигая в них дыру, и мельком глянул как из клыкастой пасти выпала оторванная кисть, прежде чем увел едва сопротивляющуюся свергнутую императрицу в темницу. — Мы будем служить новому правителю Внешнего Мира, — потустороннее эхо сотен голосов пыталось единой волной признать власть императора. — Тогда ты служишь… Коталю Кану. — Ди’Вора, встав рядом, припала на одно колено. Коталь незаметно улыбнулся. Эрмак оказался на их стороне неожиданно даже для него. Трудно понять, что происходит в голове не то мертвеца, не то духа, но раз он, или вернее сказать, они решили примкнуть к нему, значит сама судьба шлет ему жаркие лучи благословения. Впереди предстоял долгий путь переоборудования власти, армии, выправления экономики. Всего так просто не перечислить. Но, без всякого сомнения, он справится, вместе со своими союзниками возвращая Внешнему Миру былое величие. Уверенный в завтрашнем дне, Коталь не сразу заметил сидевшего в отдалении волка, что усердно очищал языком зубы от крови и застрявших меж них сухожилий. Пойманный за этим действием, тот остановился, взглянув на преклонившихся, и поднял глаза на императора, поспешив спрятать относительно короткий язык. Стоило ли ждать поклона от зверя? Определенно нет. От более чем разумной Мецтли? Безусловно. Это понимали оба. Немного подумав, волчица незначительно наклонила голову, продержав пару секунд в таком положении, и быстро выпрямилась, бесшумно фыркнув под нос. Коталь усмехнулся. Для первого раза сойдет.