Диагноз: вторичная амнезия

«Соткáнной из осколков былого процветания, потерявшей первородный облик и сознание, разум пробуди́т неожиданно цветущие, алые пятна по коре бегущие».

Это всегда было частью твоего ядра, Прото Тэрра Земля.

***

Земля неловко парила в пространстве. Несмотря на то, как глубоко планета была погружена в свои мысли, она на уровне инстинктов маневрировала между другими планетами, которые то и дело дергались и перемещались туда-сюда, будучи под влиянием эмоций. Тяжело оставаться неподвижным и неприступным, когда над вами буквально проводят суд, да ещё какой! Не простой: солнечный. Оптимистичное название себя совсем не оправдывает: здесь не было весело, отнюдь. А вот само светило всея системы и вовсе готово было вот-вот взорваться от злости на своих подопечных, что и вселяло звонкие нотки страха в общую неловкую атмосферу. И так, да, голубая планета в данный момент вообще не была на одной волне со всеми: она летала в облаках. В последнее время Земля часто себе на уме. Однако как иначе? Произошло всякое, и это «всякое» ещё не утромбовалось в еë голове. Здесь есть бесконечный простор тем, которые стоит обдумать. Спутниковая революция — два слова, которые она и Луна по умолчанию не использовали с того самого момента, как всë закончилось. Два слова, которые они, не сговариваясь, исключили из своего лексикона. Это было что угодно: драка, битва, стычка, бойня, досадное недопонимание, недоразумение. Да хоть акт массового насилия, но не спутниковая революция, нет. Почему возникло такое табу? Земля не знает. Может, боялись, что стоит им произнести заветные два слова — и оно вернется и догонит их. Хотя почему «боялИсь»? Это Земля боялАсь, а Луна, наверняка, почувствовала ее неуверенность и решила лишний раз не бередить рану. Хотя планета и не могла заглянуть в душу своего спутника, ей казалось, что это было бы неудивительно: ведь это с Землей вечно что-то не так, и потому из-за этого окружающие к ней должны подстраиваться. Земля ненавидит, что это так. В общем, все-таки, революция не прошла бесследно, а вернулась и таки укусила за мягкое место (образно, конечно). Земля продолжала отвлекаться от речи Луны и Титана, лишь иногда уделяя внимание: в основном, когда упоминают ее поступки (боже, что за позор). Земля никогда не сможет забыть взгляд Юпитера, удивленный и разочарованный: — Ты серьезно, Земля?.. — Я знаю, ладно? Мне жаль. Наверное, Юпитера тоже что-то в ней потрясло, потому что больше он ничего не сказал. Что до идущего «суда», так на него Земле было всë равно. Ей на многое стало всë равно, на самом деле. Землю съедала апатия, еë жизненная энергия уже была сильно ограничена. Если она хотела сохранить фасад нормальности, то ей нужно поэкономить силы. Да, именно фасад, Земля не конченная дура, она знает что не в порядке, пока ещё нет. Конечно, еë худшие дни позади — планета определенно не хочет лишаться своего права просто быть. Она теперь знает, что никому от того не стало бы лучше, тем более Луне. Никак не Луне, а ведь Луна, это та, на кого ей не всë равно в первую очередь, на кого Земля всегда будет искать ещё немного сил. Ведь теперь она знает, насколько ценна бывает та безоговорочная любовь, которую спутник ей давал все эти века. А всë же нельзя не признать. Причина обострившийся тогда депрессии (планета не уверена, что может применять этот термин к себе, без должной диагностики) — это земляне. Люди. Они причиняют боль. Земле всë это время было больно. Но что она могла поделать? Планета слишком дорожила своими созданиями, чтобы избавиться. Земле нужно оставаться сильной — ради них. Даже если они никогда еë жертвы не оценят. Ну и чëрт с ними. Это еë выбор, и Земля готова сталкиваться с последствиями. Но вот планета, казалось бы, лишь моргнула, а представители спутников сменились на Ганимеда и Европу. На контрасте с Луной и Титаном, Земле стало куда тревожней. Эти двое не собираются сглаживать углы, не так ли? Ганимед заговорил, с вызовом поглядывая то на Землю, то на Солнце: — И так… Прежде чем мы перейдем к основной части, я хотел уточнить кое-что. Когда Титан упомянул оскорбление Земли в его адрес, Меркурий аргументировал, что планета уже поплатилась за свое поведение сполна. Но ты, Солнце, кажется поняло его без слов и не стало расспрашивать. Меня это не устраивает. Мы имеем право знать, что такого случилось с Землей, что можно считать, что она «поплатилась». Меркурий разозлился: — Я не сказал прямо, потому что такие личные вещи вываливать на всех обитателей системы как минимум неэтично. Солнце в курсе той ситуации и потому поняло меня без слов. Оно бы не стало подыгрывать лжи, ты ведь согласен? Спутник ответил, метафорически пожимая плечами, которых у него нет: — Что ж, Солнце бы вам не подыграло, я этому верю, но мы всë ещё должны узнать, в чем заключалась «расплата» Земли. Вдруг это было не столь значительно, как вам кажется? Вы или сама Земля обязаны рассказать! Обычно тихий Меркурий сейчас был готов лопнуть от гнева, он не собирался выдавать секрет Земли и ставить ее в такое неловкое положение: — Нет! Это очень личное, разве вам недостаточно, что Солнце сочло случившееся равносильной расплатой?! То, что произошло с Землей — не твоего ума дела, Ганимед! Земля с всë более нарастающей тревогой наблюдала за ходом спора, на этот раз по-настоящему уделяя внимание. Она разрывалась между тем, чтобы сбежать отсюда, дабы ничего не говорить, и тем, чтобы выйти вперед и вывалить на остальных правду. Всë равно ей пришлось бы рассказать кому-нибудь. И скорее всего все равно Меркурий или Луна бы проболтались в будущем. Так что смысл скрывать настоящее положение дел? Планета решила, что готова вмешаться в любой момент, чтобы таки дать Ганимеду то, что он хочет. — Ах не моего ума дело?! Да как мы можем оценить, насколько всë честно, когда вы нам даже не говорите! Может хватит во всëм потакать этой Земле? Она и так родилась с золотой ложкой во рту, ей повезло иметь эту жизнь на себе, а вы всë танцуете вокруг неë. Если честно, я едва верю, что с ней что-то такое случалось. Как я думаю, особо плохого с ней ничего и не было. Даже астеройдик не попадал, ведь Юпитер всех их на себя переманивал! Земля, услышав такую информацию из уст того, кто еë вообще не знает, сделала только одно умозаключение. Ганимед — сказочный долбоеб. Как бы Венера не завидовала жизни на Земле, она прекрасно знала, что это не то, что получают за просто так. И Земля уж точно не родилась «с золотой ложкой во рту», пусть и вела себя раньше эгоистично. С планетой случалось много всякого дерьма, помимо попыток выжечь себя дотла. И самое хреновое из этого Земля даже не помнит. К счастью, не помнит. Венера еле не набросилась на спутник: — Что ты, черт побери, такое несешь, шарообразный лимон?! Ты ничего не знаешь о ней! Ты ведь даже появился позже ухода Тэ- Венера почувствовала, что ее рот захлопнулся под силой чьей-то гравитации. Судя по тому, что она не может пошевелиться, как бы ни пыталась в противовес использовать свою гравитацию, это был явно не Ганимед или Меркурий. Взгляд еë сразу поймал Юпитер, что едва заметно покачал головой, хотя, вернее сказать, телом. На вопросительно выгнутую бровь и суровый взгляд, гигант ответил тем, что покосился и чуть кивнул в сторону Земли. Тогда горячая планета заметила, что она очень внимательно слушала, а не летала в облаках, как до этого. Чëрт, Венера уже почти произнесла то имя. Очень быстро Юпитер отпустил еë, так что все подумали, что Венера сама себя оборвала: — В любом случае. Жизнь досталась Земле не просто так, и даже сейчас, она платит большую цену за неë. Не думаю, что ты бы вынес и половины этого. Солнцу надоело слушать препирания этих двоих. Учитывая характер Ганимеда и Венеры, спорить они могли бесконечно: — Ладно, хватит. Земля, может ты сама хочешь высказаться? Тебе вероятно станет лучше, если поделишься, и возможно спутникам будет понятней твое поведение. Для голубой планеты это был тот самый толчок, что ей нужен, дабы вступить наконец в обсуждение. Венера права, этот «лимон» несет чушь о жизни. Это не то, что просто взялось на ней из ниоткуда. И это уж точно так себе привилегия. Плюс, свой поступок ей надоело скрывать. Пора посмотреть правде в глаза. (Обрывочные мысли о том, чьë имя хотела произнести Венера, она отодвинула на потом.) — Спасибо, Венера и Меркурий, но думаю, я сама должна ответить. И да, я думаю, что готова всем признаться в кое-чем. Двое представителей планет молча отступили подальше, дав пространство Земле. Европа, странно не вмешивающаяся, закатила глаза. Ганимед же проговорил: — Ну, жду объяснений. Земля кивнула: — Ну, перво-наперво, Ганимед, при всем уважении… Жизнь я выращивала долго и упорно, миллионами лет торча на своей орбите безвылазно. Безусловно, из-за появившийся жизни, я стала более хрупкой, потому окружающие, в силу своей доброты, старались эту жизнь помочь сохранить. Ну, знаешь, не здорово, когда тысячи живых существ, что беспомощны перед космосом, страдают по чужой вине. И астероиды все-таки падали, уничтожая целые цивилизации. К счастью, твоя планета помогает мне не допустить такого, за что я, конечно, очень благодарна. Но говорить, что он пляшет вокруг меня? Нет, Юпитер делает это неосознанно, своей гравитацией, насколько мне известно. Само имение жизни, а именно осознанной жизни, несет в себе не только радость, но и боль. Люди на мне только и делают, что засоряют атмосферу и кору токсичными отходами. Они бурлят меня и выкачивают из недр нефть. Они воюют, проливая на меня кровь и сводя с ума от беспокойства. А после всего еще хотят, после того, как окончательно кончат все ресурсы, улететь на какую-то другую планету. Планету, которая, вероятно, их даже принять не захочет, и на которой условий особо и нет. В то время как я дала им всë… Это больно, Ганимед. А самое худшее, что я все равно продолжаю любить своих людей. Что касается того, чем я расплатилась за своë грубое поведение… Земля медленно вздохнула: ей нужна небольшая передышка. Она ведь впервые рассказала на такую большую аудиторию о своих чувствах по поводу поведения землян. Да и вообще, впринципе, о чувствах. Наверное, кто-то сочтëт еë жалкой, но опять-таки, Земля будет стараться убедить себя, что ей с высокой колокольни, глубоко, нет, глубочайше плевать. Что ж, а теперь ей нужно перейти к самому худшему из всего. Планета окинула взглядом присутствующих. Луна выглядела, по неясной причине, виноватой. Титан выглядел ещё более виноватым, чем Луна, и опять-таки, планете было не понять, почему! Меркурий также сильно беспокоился за реакцию обитателей системы. Марс казался сочувствующим и заинтересованным в том, что его сосед скажет дальше. Венера имела типично сердитое выражение лица, но на этот раз, она будто была ещё более хмурой: на кого та злилась? На саму Землю, либо же на землян? А может, на ситуацию в целом? Юпитер, не смотря на сделанный ранее выговор Земле, смотрелся самым понимающим из всех. Серьёзно, лицо его пронизано такой усталой смиренностью и даже жалостью к меньшей планете. При этом, гигант не выглядел удивленным. Значит, он многое уже замечал ранее. Нептун был... таким же, как всегда. Хотя, когда тот посмотрел на своего друга Урана, что был в глубокой задумчивости, казалось, бедолага понял, что случилось что-то нехорошее. Ганимед больше не выглядел столь недовольным, скорее, растерянным от таких откровений. Европа демонстрировала тоже самое, что и еë партнер. Сатурн же был готов расплакаться, и Земля клянется, что видела, как в его глазах блестела непролитая слеза. Сатурн всегда был довольно сентиментален, но ведь это ещё даже не худшая часть истории! Боже, Земля не хотел никого доводить до слëз своими откровениями, но отступать уже поздно: — И так, все эти факторы делали меня, ну... более склонной к негативу? Пытаясь заглушить свои сомнения, я старалась убедить других и себя, что жизнь — это то, чем нужно гордиться, а не бояться. И у меня получалось. Но я перегнула палку, и не раз. Я нарочно вела себя слишком самовлюбленно, а потом уже не заметила, как это стало частью моей личности. Я искренне считала, что единственное, что делает меня мной — это наличие жизни. А без неё я бы была... не знаю, просто глыбой? Конечно, это всë глупости, но именно так мне казалось. Так вот, поведение моë было неприемлемым, и друг из меня вышел так-себе. После того, как я сказала Титану, что спутникам стоит знать свое место, и после моего стравливания Венеры с Марсом... все решили избегать меня, какое-то время. И я прекрасно понимаю это решение. Вот только... Мне стало ужасно плохо от одиночества. И чувство собственной никчемности усилилось. Во мне не то, что ничего окромя жизни особенного «не было», так я ещё и оказалась плохой личностью! В общем, из-за всех этих эмоций и банальной усталости... у меня начались эти... Ну. Галлюцинации. Марс старался не допускать учащения дыхания: он не хотел устраивать «сцену», пока его друг так искренно старался открыться. Просто Марсу правда стало тошно: ну совсем не такого он хотел для Земли, когда предложил всем бросить еë в одиночестве! Он лишь хотел преподать ей урок — но совсем не сводить с ума, не до такой степени, чтобы она видела чертовы иллюзии! На душе скреблись кошки. Луна ошарашенно уставилась: этого даже она не знала. Юпитер с тревогой глядел на скалистую планету: определенно, галлюцинации — показатель ментальной нестабильности. Ему не нравится, к чему идëт этот рассказ. Земля продолжила, под уже совсем растерянным тоном сказанные слова Ганимеда: — Продолжай... Земля неловко откашлялась: — Кхм. Так вот. Галлюцинации не были абстрактны. Буду честна: мне виделись мои друзья, которые, однако, только и говорили о моей никчемности. Что самое худшее — тогда я не понимала, что это всë неправда. Они склоняли меня... Все замерли, пытаясь предсказать, к чему же эти вымышленные планеты подталкивали беднягу: — К не самому разумному решению. Вскоре, конечно, мне посчастливилось поговорить с Луной, которая явно не была на меня зла, а не было еë, не потому, что обиделась, а потому, что... Были у неë некоторые дела. У нас был очень трогательный разговор, она говорила о том, как давно знает меня, и что понимает, почему я так поступала. Говорила, что никогда бы не бросила. Мне с какой-то стороны было очень приятно, но с другой... Я лишь сильнее убедилась, что не заслуживаю такого доброго спутника, а потому отвергла еë. Дальше она привела Меркурия, и он попытался уговорить меня дать себе шанс стать лучше, но... Я на это не решилась. В конце-концов, я снова осталась одна. И решила этим воспользоваться. Ведь то, к чему меня склоняли, это... В общем... Ладно, я скажу так: я попыталась покончить со всем этим. С жизнью, с проклятыми землянами, с собой. Я-. Я пыталась влететь в Солнце. Луна с Меркурием вернулись и остановили меня в последний момент. Тянущая тишина покрыла космос: слов не находилось. Конечно, Ганимед и Европа могли бы поиздеваться над слабоволием Земли, но не стали: это было бы слишком низко. Возможно, всë-таки возможно, что планета сполна расплатилась за свои слова в отношении спутников. Даже слишком. Сатурн уже откровенно рыдал навзрыд: что за трагедия, о, право, как жестоко! Уран с Нептуном вовсе места себе не находили. Марс, бедный, совсем извелся, и готов был упасть в обморок. Венера же потеряла дар речи. Вот так все и парили, совсем без слов, что, безусловно, напрягло Землю: — Ребят? С вами всë в порядке? Как быстро Венера дар речи потеряла, так и вернула. Она закричала в истерике, трясясь от ужаса: — В ПОРЯДКЕ ЛИ МЫ? ТЫ СПРАШИВАЕШЬ, В ПОРЯДКЕ ЛИ МЫ, СЕРЬЕЗНО, БЛЯТЬ?! Земля, я тебя поздравляю, ты — конченная! На кой хуй, позволь спросить, ты так с собой хотела обойтись?! Клянусь, я не думала, что наша ссора так для тебя обернется, Земля. Я вообще В АХУЕ! Ты как о таком посмела думать, дура?! Земля отшатнулась от озверевшего друга: — Воу, ладно, остынь, Венера. Тогда мне казалось, что всем так будет лучше. Сейчас я вижу, что это не так. — Конечно, естественно, это не так! Да я бы! Я бы! На куски всех разорвала, не знаю! Лопнула от давления! Что угодно! Я в ужасе. Я просто в гребаном ужасе и не знаю, что тебе сказать. Это отстой. Я... Мне ЖАЛЬ! ПОНЯТНО?! — Э-э. Я правда не ожидала такого. Но это мне должно быть жаль. Сначала вела себя по-скотски, теперь вывалила это всë на вас... Уже и Марс завëлся: — Чел... Это Ганимед всë настаивал на рассказе, так что ты ничего не вываливал. Я честно говоря, просто в шоке. Никогда бы не подумал. Просто... Я чувствую себя полным отстоем теперь. Земля, а ты вообще, в порядке сейчас? Мне за тебя страшно. — Ох, ну конечно, я в порядке! И ты был хорошим другом, Марс, здесь только моя вина. — Даже если и так, мне тяжело в это поверить. Юпитер, голос которого впервые за тысячи лет, затаил в себе легкую дрожь, произнес, пытаясь скрыть накатывающую волну паники: — Земля, у тебя сейчас точно всë хорошо? Планета откликнулась: — Ну, намного лучше, чем было. Юпитер мог чувствовать ядром невысказанное «но», а потому продолжил: — Однако земляне продолжают бездумно вредить тебе, не так ли? Один из главных факторов всë еще не устранëн... Земля, я скажу честно, что видел признаки, но думал, что это не моë дело, и не хотел тыкать в очевидное. Зря... — О, да ладно, Юпитер, не кори себя. Думаю, все это видели. И нежелание лезть — вполне здоровое. В том что я продолжала делать вид, что всë в порядке — лишь моя вина. Ну и да, люди не поумнели, увы. Вдруг, Юпитер сказал то, чего от него никто не ожидал: — Будь я на твоем месте, давно бы избавился от этих паразитов. Но, конечно, я знаю, что ты их слишком любишь, и никогда не поступишь так. Начал чуть ли не завывать, обливаясь горючими слезами, и задыхающийся Сатурн: — О боже! Земля, ну как же так! О, моë сердце такого бы не выдержало... Скажи, ты уверена, что тебе нужны эти существа на поверхности? Может, мы их потихоньку выведем? Венера поддакнула: — Реально! Цена вопроса — пара метеорчиков! Земля разозлилась, и, напустив сердитый вид, сказала: — Ну уж нет. Никаких метеорчиков не надо. Выводить никого не будем. Люди остаются там, где положено. Вдруг, под нос пробубнила Европа: — Но ты же сама сказала, какая из-за них бедная-несчастная... Меркурий не выдержал: — ДА ПОТОМУ ЧТО ВЫ САМИ СПРОСИЛИ! НИКТО НЕ ИСКАЛ ВАШЕЙ ЖАЛОСТИ. ВЫ СПРОСИЛИ — ВАМ ОТВЕТИЛИ, ПОЧЕМУ. Это не значит, что Земля обязана теперь что-то делать. Это еë решение... Ганимед отшатнулся сам и утащил свою подругу подальше от планеты, что резко вспыхнула: — Воу, ладно-ладно. Мы поняли. У Земли были причины, окей. Эм, нам типа... Жаль, что так вышло, агась. Но может вернемся к основной теме суда? Нервы Венеры снова под сдали: — Чë?! Тут небесное тело чуть в Солнце себя не выжгло к хренам! Какой суд?! Менталочку всем лечить надо! А то мало ли, кто следующий такое удумает... Титан, который и слова до сей поры сказать не мог, набрал в легкие воздуха и сказал, вроде, вполне спокойно: — Так. Никто ничего не удумывает. Никто никуда не кидается. Мы все здесь сейчас обсуждаем наши разногласия, если нужно, просто проблемы, чтобы таких ужасов... Не повторялось. Совершенно случайно взор Титана и Земли пересекся. Последняя подарила спутнику Сатурна маленькую, немного печальную, но благодарную улыбку. В ответ планета лицезреет неискреннюю, даже почти фальшивую «уверенность в себе». Земля прочитала нового друга насквозь, словно открытую книгу: слишком уж частно она сама натягивала подобную маску. Ей было очевидно, что на самом деле Титан чувствовал вину, и его терзали сомнения. Планете было жаль, что из-за её опрометчивого поступка, другие теперь будут себя накручивать, но ничего не поделать. Вздохнув, скалистая начала говорить, обращаясь одновременно ко всем и к никому: — Не надо...! Закончить свою мысль планета не успела. В следующую секунду её голос сорвался на глухой крик. Конечно, ведь поверхность Земли, вдруг, озарила ярчайшая вспышка света, в сопровождении с ужасно громкой звуковой волной. Лучи, в кои-то веки не Солнечные, озарили лица присутствующих, ослепляя. Симфония взрыва их оглушила. Когда наконец развеялась последняя пыль и туманность, обитатели системы всё же смогли увидеть, что только что случилось с одним из них. Эта картина многих повергла в ужас. На поверхности Земли красовался кратер, всё ещё дымящийся и выделяющий какую-то отраву. Вокруг кратера расходятся трещины. Пострадавшая потеряла сознание от болевого шока...