Любовь. Смерть. И Одиночество.

      Хистория              Хистория сдерживала рвущиеся наружу слёзы, как только могла. Фрида вчера объявила королю, что останется в столице. Она считала, что убегать и оставлять свой народ в такое непростое время – недостойно наследницы престола. Король одобрил такое решение старшей дочери канцлера. Хистория просила сестру остаться, а иначе Флориана и Леди Райсс точно доведут её, если с ней не будет Фриды рядом.              Фелиция, высокая и подтянутая женщина, чьё тело выглядело как одна сплошная жила, собирала вещи принцессы. Она имела короткие ярко-рыжие волосы, стрижка до того сделана интересным образом, что закрывала уши так, что казались они острыми, как у эльфа. Высокий рост и крепкое телосложение подвергали сомнениям её роль простой служанки. Фелиция находилась подле Хистории почти десять лет, но за все эти годы она не стала для неё второй мамой или сестрой, или подругой. Её отношение к госпоже не выходили за рамки рабочих обязанностей, вынуждая быть немного отстраненной. Возможно, Фелиция не хотела привязываться к Хистории. Равнодушной она не была, часто давала советы, но порой очень сдержанно держалась.              – Ты там будешь не одна, – спокойно сказала Фрида, держа её за плечи. – И жить будешь в другом крыле замка. Я дам всем указания, чтобы никто не смел тебя обидеть.              Она посмотрела на Фелицию, та утвердительно кивнула.              – Сама знаешь, что для многих твои слова не указ, – горько проговорила Хистория. – Особенно когда тебя нет рядом. Может быть есть способ мне остаться…?              – Хистория, – Фрида тяжело вздохнула, – это невозможно. Я понимаю, что ты боишься, но я не всегда смогу быть рядом с тобой.              Хистория обняла сестру, стараясь не заплакать.              – Мне рассказали, что произошло до нападения на кортеж, – продолжила Фрида. – Военные тебя защищают, используй это. Но с умом.              Хистория не понимала, что значит использовать и как. Особенно против дворян.              – Я тебя люблю, – прошептала она.              – И я тебя, – Фрида прижала младшую сестру сильнее к себе. – Ничего не бойся и ни о чём не волнуйся. Будь смелее.             

***

             Маршрут представлял путь из столицы до имения Утгард, который требовалось преодолеть примерно за четыре дня. Сперва доехать конницей до города Квинта, а оттуда на железной дороги прямиком в город Снат. От него опять на коннице до имения Утгард.              Как и говорил Дариус Закклай, в телохранителях присутствовали кадеты. Хистория увидела знакомого ей Марло Фройденберга, который шёл с двумя своими товарищами: рыжеволосым задумчивым молодым человеком и светловолосой красавицей.              Она сидела в экипаже с Фелицией и кадетом по имени Марсель Галлиард. Он галантно представился, подавая Хистории руку. На её удивление парень оказался куда сговорчивее, чем Марло. Они беседовали с ним почти весь путь до Квинты. Он рассказывал о своей семье и о том, как они с братом работали в детстве на свиноферме.              – … а она как схватила Порко за штанину и утянула его в грязище. Нам с папой смешно, а он мелкий перепугался до ужаса, думал, что свинья его сожрать хочет.              – Какой кошмар, – Хистория явственно представила себе эту картину. – Вы ему помогли выбраться?              – А как же, – Марсель усмехнулся. – Кто как не я за ним полезет туда, где дерьма, простите, по колено. А с моим тогдашнем ростом – по уши. Порко говорили близко не подходить, а он непослушный такой был в детстве, всегда папе и маме назло делал всё. А я его всегда спасал. Потом в нашей компании появились Бертольд и Райнер…              На последнем лёгкая улыбка с лица Марселя сошла на нет.              – Райнер, да уж, – проговорил отрешенно он. – На нашего с Порко папу как на своего смотрел. Восхищался им и хотел, не знаю, сыном ему стать хорошим. Брат ревновал сильно. А потом высказал Райнеру в сердцах, чтобы тот не строил вокруг себя иллюзий. Тогда же он загорелся идеей найти своего настоящего отца. В Марию к нему поехал, а вернулся сам не свой, – Марсель тяжело вздохнул. – Теперь это крушение. Райнер чудом выжил.              – Простите, – прошептала Хистория.              Марсель нахмурился, пытался подобрать слова.              – Вашей вины здесь нет, – ответил он наконец. – В том поезде было много моих товарищей, некоторых я хорошо знал… С Райнером мы крупно поссорились незадолго до практики. Поссорились, – повторил, нервно усмехаясь Марсель. – Даже подрались. Я тогда пожелал ему смерти.              – Почему? Он же ваш друг, – Хистория наклонилась вперёд. – Что же он такого мог сделать?              – Предал всех нас, – Марсель смотрел на свои руки, покаявшиеся на коленях. – Райнер начал делать очень неприятные вещи, которых я от него никогда не ожидал. Я знал его лучше, чем себя, и такое… Я хотел, чтобы он получил по заслугам. И впервые я испугался своего желания, потому что не ожидал его исполнения, – Марсель замолк, потом резко сменил тему: – Как вам эта поездка?              – Я бы предпочла остаться дома с сестрой, – Хистория стала покусывать пальцы, спешно одёрнула себя. – С содроганием жду того, что мне уготовили.              – Никто вас в обиду не даст.              Хистория взглянула на Марселя. Он ей улыбнулся. Не вымученно, а искренне. Как ему было доступно в его состоянии.              На небольшой остановке Хистория наконец смогла выйти и размять свои затёкшие ноги. Но ей не суждено было провести это время в одиночестве.              – Хистория-химэ, – нарочито громко протянул Рико Тайбер, – какое счастье увидеть вас!              Он приходился младшим братом Финэ и Алоису Тайберам, которых Хистория не наблюдала рядом. Поодаль она заметила Бруно Тайбера, младшего брата Рико, поедающего бутерброд и что-то рассказывавшего военным. По уставшим взглядам последних, захватывающими событиями эта история не блистала. Бруно Тайбер, сколько Хистория его помнила, всегда имел лишний вес и маленький рост. Эдакий шарик на коротких толстых ножках. Всегда смотрел на людей вскинув гордо широкий подбородок. Наверное, хотел скрыть свой второй. Низкие большие брови диссонировали с его маленькими глазками на его большом и круглом лице. Рико Тайбер выглядел намного атлетичнее, но взглядом проще отнюдь не отличался. Свои длинные, как у его отца, золотистые блестящие волосы, он завязывал в низкий хвост, перетягивая шёлковой лентой. На лощённом лице Рико виднелась пудра и румяна, он любил подкрашивать ресницы и брови, добавляя в своей образ больше изящества. Он мог посоревноваться в привлекательности со многими красотками при дворе.              – Неужто язык прикусили в карете? – Рико изогнул свою фигурную бровь, когда так и не дождался ответа от Хистории.              – Ну что ты пристал? – крикнула ему Лаура Тайбер, самая младшая из детей Вилли и Сильвии Тайбер. – Лучше бы помог брату доесть его полдник.              Хистория её даже не заметила. На фоне своих двух пёстрых братьев, таких разных, но одинаковых в выборе пижонской одежды Бруно или замашек денди Рико, Лаура казалась серой мышью. Одевалась она просто, без изысков. По возрасту приходилась Хистории и Флориане ровесницей. Лаура и Бруно единственные из всех пяти детей Тайберов имели тёмные волосы, как у их матери Салли Тайбер. Лаура носила распущенными свои густые космы, имела стильную стрижку-каскад средней длины, с чёлкой на две стороны. Далеко посаженные глаза, тонкая и бледная кожа под ними придавали ей несколько усталый вид. Её плавные движения выдавали в ней балерину. Хистория тоже занималась балетом, но не так интенсивно, как Лаура, возжелавшая стать примой театра. Заботой Вилли Тайбера, Вэльма Шэр переехала в Марию, чтобы обучать там их дочь, оставив Хисторию на попечение других наставников, подчинившихся воле Леди Райсс.              – Ты же знаешь, он не поделится, – Рико провёл осторожно средним пальцем по нижнему краю губы. Кружевные манжеты его белоснежной рубашки колыхнулись на ветру.              – Поэтому скоро в карету не сможет залезть, – Лаура повернулась к Бруно.              – Мама против того, чтобы ты цеплялась к нему, – Рико подошёл к сестре ближе, многозначительно смотря на неё.              – Мама против многих вещей, – она упёрла руки на пояс, – но тебе удобно забывать определенные.              Хистория взглянула на Фелицию, которая нетерпеливо топталась на месте, ожидая, когда закончится время, отведенное на перерыв.              – Может принцесса Хистория составит нам копанию в купе? – Рико повернулся к младшей дочери канцлера. – Поездка растянется на долгое время, а мы могли бы познакомиться поближе. Кто знает, мы же с вами не родственники.              В конце он лукаво подмигнул ей. Хистория испытала ужасное чувство неловкости. Потупила взгляд.              – Мне за тебя стыдно, – Лаура покачала головой.              – Рико, а чтобы на это сказала твоя матушка? – раздался голос почти над ухом Хистории.              Она вздрогнула, обернувшись на источник голоса. За ней стоял молодой человек. Формы офицера или кадета на нём Хистория не увидела. Ну точно, знакомое лицо. Как же его имя… крутится на языке.              – О, главный зануда тут как тут, – Рико звонко рассмеялся. Лаура тем временем ушла далеко, не желая становится свидетелем предстоящего разговора. – Теперь роль защитника перешла к тебе, Маркус-чан?              Точно. Маркус Ботт. Тот самый мальчик, прячущийся за спину старшего кузена Марко, подобно ей, прячущейся за Фридой. Только его брат погиб в Синих горах…              – Сначала ты ответь на мой вопрос, а потом я на твой, – Маркус не менялся в лице, а Рико недовольно оскалился.              – Одобрила бы моё желание породниться с королевской кровью, – он всем своим видом показывал, что таким вопросом его в неловкое положение не загонишь.              – Не забудь спросить сперва у принцессы, разделяет ли она твои попытки, – Маркус вышел немного вперёд. – Если ты не забыл деятельность моей семьи, то роль защитника у меня в крови.              Рико сделал два шага ему навстречу, слегка наклонился и прошептал:              – Только вспомнил ты о ней почему-то после того, как твой брат скоропостижно покинул нас.              Маркус закусил губу, борясь с подступающим негодованием. Хистория с ужасом посмотрела на Рико, который своему надменному виду не изменял. Ничего ему не чуждо, и совести нет совсем. Как же так?              – На этот раз я спущу твои слова на тормозах, – медленно проговорил Маркус. – В следующий ни один тональный крем твоё холенное личико не спасёт.              Рико вычурно открыл рот, выдавая это за изумление. Фелиция шумно вздохнула где-то позади.              – Вы мне угрожаете, господин адвокат? – глумливо протянул он.              – Рекомендую следить за помелом у тебя во рту.              Рико говорил тихо, а Маркус немного повысил тон. Те, кто рядом находились, слышали угрозы, но не слышали того, что их предвещало. Хистория поняла, что Рико таким образом обхитрил и поймал Маркуса в ловушку.              – Всё в порядке? – к ним подошёл полковник Густав.              Мужчина с крепким телосложением, среднего роста с гладкими зачёсанными назад каштановыми волосами с классической, как у многих военных, причёской. Выглядел он изрядно вымотанным. Хистория знала, что перед ней полковник городской стражи столицы, на долю которого выпала организация переезда дворянских семей в Утгард, а также обеспечение защиты территории имения. Марсель успел посветить её в некоторые тонкости служебной иерархи.              – О, в полном! – Рико положил руку на сердце, а вторую на плечо Густава. Перевёл взгляд на Маркуса. – Ведь так?              – Всё так, – через силу ответил он. Хистория понимала, как же сейчас она беззащитна.              – Invictus maneo ego! – проговорил Рико, с упоением смотря на Маркуса. – Увидимся, Хистория-химэ.              – Non spero, – ответила ему Хистория, отчего Рико заметно опешил, но ничего так и не сказав, развернулся на каблуках и ушёл.              – Всё готово, чтобы выдвигаться дальше, принцесса, – подлетел Марсель. Он взглянул на Маркуса как на призрака.              – Хорошего пути, – улыбнулся Маркус, – принцесса.              Хистории показалось, что он покраснел. Она спешно последовала за Марселем, который отчего-то мгновенно помрачнел. К ним в этот раз подсела офицер Рене. Высокая девушка в звании младшего лейтенанта, с темными длинными волосами, собранными в хвост на макушке. Она сразу представилась, широко улыбаясь, заряжая своей уверенностью.              – Что-то случилось? – спросила Марселя Хистория, когда их экипаж двинулся опять в путь. – Вы сами не свой.              – Да я никак… Маркус похож на Марко, – Марсель покачал головой.              – Очень похож, – кивнула Рене, она вопрошающе смотрела на кадета. – Жана хуже перекосило, как только он его увидел.       – Жан и Марко были очень… близкими друзьями, – последнее не без труда произнёс Марсель. – Только у Маркуса нет веснушек. У Марко были.              – Это у него от матери, – заметила Фелиция, до этого времени хранившая молчание. – Бедная госпожа Джоан.              Ближе к вечеру вся делегация доехала до первой остановки в городе Квинта. Там их ждали сменный экипаж и место для ночлега. Гостиницу быстро приготовили к приезду важных особ, как только мэр получил известие об их скором приезде.              Хистория уставшая, как только пришла в свою комнату улеглась спать. Фелиция какое-то время кружила по комнате. Сколько в ней сил? Всю дорогу она ни разу не провалилась в дрёму и сейчас спать не торопится.              Леди Райсс донимала своими расспросами всех военных, о том, всё ли хорошо у других господ. Оруо Бозард искал пятый угол в конце дня. Ему до одури хотелось вытянуть ноги на кровати, всё-таки провести в седле около двенадцати часов это многовато. Страшно утомился, а тут вдобавок неуёмная госпожа.              Авелия усталая тоже сразу улеглась в кровать, а вот Флориана не уступала своей матери в доставании военных. Спрашивала, как их имена и звания, какие их обязанности и каково им сейчас. Усталые они не всегда могли контролировать свои речи, и иногда в них сквозило раздражение.              – Вы, наверное, забыли с кем сейчас разговариваете? – сощурившись проговорила Флориана.              – Флора-чан, – пропел сладостно Чезаре Моррети, сияя белоснежными зубами. – Оставь трудяг в покое. Ты будешь спать сладко в кровати, а им ещё караулы нести. Эх, тяжела жизнь моряка.              Флориана сразу просияла, как только увидела его. Она подбежала к нему и начала сладко щебетать что-то ему. Офицеры, от которых принцесса только что упорхнула, вздохнули с облегчением.              Рене уже дремала на маленьком диванчике. Элд Джин старший лейтенант, накрыл её плащом, кладя под голову небольшую подушку. Он только обреченно вздохнул, осознавая, сколько им ещё предстоит ехать.              

***

      Утро радовало сильным ливнем. Хистория не хотела просыпаться, понимая, что её ждёт впереди. Фелиция пару раз осторожно толкнула свою госпожу, и не без труда она всё же встала.              Хистория быстро собралась, надеясь, что сможет немного вздремнуть на плече Фелиции, чем скоротает время поездки. Она стала спешно заправлять свою постель, от чего её служанка сразу одёрнула.              – Оставьте, принцесса, – Фелиция небрежно махнула рукой. – Всё уберут.              Хистория не считала себя педантичной чистюлей, но не оставлять за собой никаких следов своего пребывания где-либо, её отучила Фрида. Не приемлемо разбрасывать свои вещи, класть их на виду, давать человеку возможность, зашедшему в место, где только что побывала королевская особа, сразу делать выводы о её привычках, пристрастиях, состоянии и так далее, лишь слабо взглянув на имеющиеся предметы вокруг.              Несмотря на совет Фелиции, Хистория всё равно дело своё не отложила. Спустя какое-то время пришла Рене, занося поднос с завтраком. Аромат запеченного хлеба и свежих фруктов наполнил комнату.              – Трапезы в гостиничных номерах? – вскинула брови Фелиция.              – Леди Райсс… – Рене закусила губу.              – Не желает со мной видеться, – улыбнулась через силу Хистория, продолжая за неё. – Я всё понимаю.              Фелиция цокнула громко языком. Она не переносила выходки Урсулы Райсс ни на йоту, оттого порой не сдерживалась в нелестных высказываниях в её адрес.              Аппетита с утра никакого не было. Завтрак выглядел вкусно, особенно стоило Хистории увидеть Рене, которая чуть ли не сглатывала слюну, смотря на золотистый тост с сыром.              – Берите, – Хистория протянула ей тарелку с зажаренным хлебом. – Мне одной этого очень много.              Рене в нерешительности двинулась вперёд, но громкий кашель Фелиции её остановил.              – Фелиция, – Хистория повернулась к ней, – вы тоже угощайтесь, ничего же не ели, я вас знаю.              Рене ухватила треугольник тоста, стала торопливо пережёвывать. Фелиция сменила своё суровое лицо на снисходительное и ограничилась лишь грушей.              – Спасибо, принцесса, – проговорила Рене, не решаясь взять второй тост.              Хистория пододвинула ей тарелку ближе. Фелиция наверняка сверлила ту недовольным взглядом. Когда с завтраком было покончено, Рене торопливо пошла узнавать подробности отправки и не сместилось ли расписание. Зная любовь Флорианы к утренним туалетам, задержка могла случиться. А она такая не одна здесь.              Всю дорогу сюда и краткие остановки Хистория не видела Эрвина. Она вдруг подумала, что его в последний момент сняли с должности телохранителя и вернули в строй, из которого таким наглым образом выдернули по её совершенно идиотской просьбе. От этой мысли ей стало мрачно на душе.              Наступило время отбытия. За ними пришёл Марсель, осторожно постучав в дверь, следом извещая о скорой готовности экипажей. Хистория хотела избежать столкновений с дворянами, грозившими стать неизбежными, поэтому заторопилась. Фелиция разделяла желание своей госпожи.              – Доброе утро, принцесса Хистория, – учтиво проговорил Марсель. – Как ваши дела?       – Всё отлично, – отозвалась она, оглядываясь по сторонам.       – Торопиться нет нужды, – Марсель взглянул на часы на левом запястье, повёрнутые циферблатом внутрь. – От графика не отстаём.       Взгляд Хистории в эту минуту оказался слишком красноречив, отчего он спешно добавил:       – Если вы желаете, то мы можем подождать отправление в экипаже.       – Буду премного благодарна, – выдохнула Хистория.              Они спустились на первый этаж, в холл, в котором собрались только военные. Среди них Хистория не увидела того, на кого хотела бы взглянуть хоть мельком.              – Дождь хлещет как из ведра, – заметил Марсель, он жестом дал какой-то знак другому военному, который спешно засуетился. – Одну минуту, принесут зонтик.       – Мне не трудно добежать, – Хистория смотрела на кучера, стоящего под дождём в тёмном плаще, с которого стекала вода стеной. Он перемежался с ноги на ногу, лошади отряхивали свои большие головы.              Голос Леди Райсс трудно спутать с любым другим. Она шла под руку с Авелией, о чем-то беззаботно болтая и неспешно выходя в холл. Хистория непроизвольно вцепилась в руку Марселя, глазами ища того военного, которого послали на поиск зонта. На её радость, Фелиция оказалась быстрее.              – Идёмте, – Марсель повернулся спиной к Леди Райсс и Авелии, закрывая Хисторию от их взглядов. – Всё готово.       Последнее, что она успела увидеть это пылающие яростью глаза её средней сестры. Теперь и Авелия ненавидит её? Уж лучше равнодушие, чем то, чем сейчас искажено лицо средней дочери канцлера.              В экипаж, следом за Марселем спешно запрыгнула девушка, та самая красавица, ранее шедшая с Марло. Она весело поприветствовала принцессу и представилась как Хитч Дрейс.              – Опа, а где Рене? – тут же вопросил Марсель.              – В замыкающей поедет, – Хитч плавно уселась рядом с ним. – Фух, я так обрадовалась, что мне дали добро поехать подле принцессы Хистории.              – Вы те немногие, кто этому так искренне радуются, – сказала Хистория, заправляя выбившуюся прядь волос.              – А вы из тех немногих, с кем ехать не пытка, – Хитч опомнилась, прикрыла рот рукой. – Ой, я, кажется, лишнее сказала.              – Ох, и донесу я полковнику, тебя снимут, – покачал головой Марсель, широко улыбаясь.              – У тебя нет сердца. Ты хоть знаешь, каково это, ехать двенадцать часов с плачущим ребёнком? – Хитч уткнула лицо в ладони. – Я думала дети в пять лет уже не такие крикливые.              – Они и в шестнадцать лет бывают очень крикливые, и в тридцать, – заметила Фелиция, смотря из окна кареты на гостиницу.              Хистория вздрогнула от удара о карету. Марсель её жестом успокоил.              – Отправляемся, – пояснила Хитч, вглядываясь в окна. – Быстро же.              

***

      Путь до перрона занимал пять часов. Густав решил, что лучше всего будет посадить господ на технической станции поодаль от города, нежели в нём. Мало ли что, а слухи имеют свойства разлетаться быстро. А дворянам никогда не быть хорошими шпионами.              Хистория чувствовала, что несмотря на беззаботный настрой Хитч и Марселя, эти двое мыслями возвращаются к тому, что пережили. Но они старались этого не показывать.              – Как тебя переместили-то? – Марсель непонимающе нахмурился. – Так что ли можно, я понять не могу?              – А ты думал, что нельзя? Нет ничего, чего бы не смогла красивая девушка, – подмигнула Хитч ему.              – Со мной бы такой номер, может, и прошёл, но не с равнодушным Густавом.              – С чего ты взял, что я спрашивала его? Я пошла к Эрвину.              Хистория вспыхнула при упоминании его имени.              – Мой вопрос не изменился, – хмыкнул Марсель.              – А что тебя так удивляет? – распахнула свои большие глаза Хитч. – Я пришла к нему, рассказала свою ситуацию. Он разрешил мне присоединиться к охране принцессы Хистории.              – Вот так просто? – Марсель забавлялся, пытаясь поймать её за хвост.              Они не видели Хисторию в этот момент, но она пылала вся внутри.              – Нет, – сдалась Хитч. – У него было такое же лицо как у тебя сейчас. Я просто расплакалась, и его сердце оттаяло.              – Чего-чего сделала? – сощурился Марсель от непонимания.              – Плохо слышишь? – Хитч подалась вперёд, кокетливо стреляя глазками. Некоторые девушки созданы для того, чтобы влюблять в себя окружающих. – Ты что же, не знаешь как на мужчин действуют женские слёзы?              – Как-то чудодейственно? – Марсель с изумлённым видом посмотрел на неё.              Кажется, он был одним из немногих, на кого подобные чары не околдовывают. Выходит, Эрвин из другой категории? Хистория закусила губу, думая, что будь она постарше и поувереннее, то им не игнорировалась.              – Представь, – Хитч провела по своим светлым волосам. – Я во всей красе продемонстрировала Эрвину все свои подорванные нервы, говоря, что я поступила в военное не для того, чтобы терпеть плач Реймонда Рейнбергера и хлопоты его матери. Я стала кадетом, чтобы служить стране. Отдать сердце за неё, а не утирать сопли ребёнку дворянина.              – И он повёлся на эту слезливую речь? Ни за что не поверю.              – Я была очень убедительна, – кокетливо подмигнула Хитч.              Хистория почувствовала, как сердце стучит у неё в висках. Неужели это ревность? Конечно, Хитч привлекательна, старше принцессы года на три, но выглядящая, как будто разница во все десять. И тут скорее сама Хистория ощущала себя лет на двенадцать, маленьким и жалким ребёнком, которого все защищают.              – Так и поверил, – фыркнул Марсель. – Скажи лучше, что пришла, когда его достали окончательно, и Эрвин чтобы от тебя отвязаться пошёл на уступку.              – Просто есть мужчины, не желающие обижать женщину. И неважно кто она, солдат или госпожа. А ты нахал, Марсель, – Хитч хотела щёлкнуть его по носу. Марсель вовремя успел уклониться в сторону.              – Я запомню, что, когда выводишь женщину на чистую воду, слывешь нахалом.              – Иногда этого делать не нужно, – с придыханием проговорила Хитч. – Называется тактичность.              – И бестактный вдобавок.              – Ты сам сказал это, – Хитч опустила взгляд на свои блестящие начищенные до блеска сапоги. – Ну мне, по правде говоря, повезло, что Флориана-химэ высказала огромное желание поехать с господином Чезаре в одном экипаже.              – А-а, – Марсель понятливо закивал. – Собака-то зарыта совсем рядом.              – Тц, – Хитч закатила глаза. – Поражаюсь я тому, какой ты болван.              – А сейчас почему? – изумился Марсель.              – Мужчины, – Хитч покачала головой, – дальше собственного носа не видят.              – Я столько нового о себе узнал сегодня, за всю свою жизнь столько не узнавал, – иронизировал Марсель. – Бестактный, болван и нахал.              Он загибал пальцы, а Хитч безобидно посмеивалась над ним.              – И чаще смотри по сторонам, – подмигнула она ему. – Чтобы в этот список слово «слепец» не попало.              – Есть над чем работать, – добавила Фелиция.              – Спасибо, дамы, – Марсель кивнул каждой, – огромное.             

***

      Именно на перроне впервые она увидела его. Сердце так и замерло. Значит Эрвин всё это время находился где-то поблизости. Он стоял в стороне и разговаривал с двумя другими военными. Хистория не решалась дольше обычного смотреть на него. А то может привлечь внимание зорких взглядов дворян. У них и так есть много того, чем они могут уколоть младшую дочь канцлера побольней.              Флориана кружилась вокруг Чезаре Моррети. Увидев Хисторию, она сверкнула своими глазами, притянула своего собеседника к себе и стала что-то ему шептать. Он смотрел в этот момент на Хисторию. А потом перевёл взгляд на Эрвина…              Внутри у Хистории что-то оборвалось. Ну конечно Флориана-то всё знает. Хистория почувствовала, как её замутило.              – Погода решила нам улыбнуться здесь, – заметил Маркус. Хистория его даже не сразу заметила, наверняка пропустив приветствие. – Ясность неба напомнила мне нежный цвет ваших глаз.              Он как-то странно смотрел на неё, пусть и весь светился искренностью и добротой. Но Хистория всё равно относилась к нему как-то напряженно. Трудно вести себя иначе, после стольких лет неприятных сюрпризов.              – Спасибо, – отрешённо проговорила она, уходя глубоко в свои мысли.              Фелиция указала кивком головы, что можно заходить в поезд, готовый к скорой отправке. Маркус не отходил от Хистории, подал ей руку, помогая подняться. Его трепетный взгляд стал настораживать её.              В купе на удивление оказалось просторно. Две полки с одной стороны, и одна с другой, на которой в будущем разместилась Хитч. Хистория спала на верхней, думая про себя, что как здорово провести будет там всю поездку, никого не встречая из дворян.              – Благодать, – протянула Хитч, разваливаясь на своём спальном месте. – Не завидую тому, кто заменяет меня.              – Тут мало кому позавидуешь, – Фелиция закончила с загрузкой вещей.              – Это же будущие члены совета, – с досадой проговорила Хистория. – Мой дядя тоже был таким?              Фелиция покачала головой.              – Не переживайте, принцесса, – она спокойно взглянула на свою госпожу. – Не все они такие. Во всяком случае, некоторые марионетки в руках кукловода.              – Никогда этого не понимала, – Хитч поднялась. – Есть деньги и власть, и всё равно надо под чью-нибудь дудку плясать.              – Значит у кого-то этой власти больше, – парировала Фелиция. – Разве ваш отец всегда делал так, как ему хочется?              С лица Хитч сошла непосредственность, и оно стало угрожающе серьёзным. Фелиция со спокойствием смотрела на неё.              – Нет, – процедила Хитч. – Но он и влиятельным никогда не был, как Тайберы или Моррети и все, чьи дети тут.              – Не поспоришь, – несколько язвительно заметила Фелиция.              – А почему Марсель слепой и… болван? – спросила Хистория.              Хитч начала хохотать, а Фелиция с трудом сдерживала улыбку. Хистория почувствовала себя ужасно глупой.              – Вы обратите внимание какими глазами на него смотрит ваша сестра Авелия-химэ, – утонченно с придыханием проговорила Хитч.              – Ой ли! – тут же оборвала её Фелиция. – На этот взгляд никто внимания не обращал, если бы Авелия-химэ не достала полковника Густава, чтобы Марселя переместили в её кортеж.              – А почему его не переместят к ней? – вопросила Хистория.              – Ну Марсель парень таковой, что ему плевать на дворян. Он генералу армии даже сказал, что ни за что не поедет в Утгард, лучше пусть отчисляют. А после того, как Леди Райсс тогда… – Хитч жестами попыталась показать удар и всё, что за ним последовало. – Марсель передумал, но условия его были таковы, что он поедет только с вами. И ни с кем больше.              Хистория почувствовала, что смущается.              – Удивительно, что генерал его не послал далеко и надолго с такими требованиями, – фыркнула Фелиция. – Как же субординация?              – Дариус Закклай сам не в восторге от того, чтобы в охранном фарсе участвовали кадеты, но у министров Аурилла и Делтоффа другое мнение. Ну да ладно. Учитывая, что произошло, каждый кадет на вес золота. А Марсель готов был отчислиться, он даже на понт не брал – говорил серьёзно. Закклай преисполнился тем, что тот захотел защищать именно принцессу Хисторию от дворянского произвола. Он один из первых рвался к кортеж на ту поездку в город. А потом Авелия его заметила. Тут только ленивый и идиот не понял бы, что она на него запала. Марсель в эти две категории как влитой садится.              – Мне он… идиотом… не показался, – Хистория с трудом в отношении Марселя произнесла это слово.              – Идиотом можно быть по-разному, – Хитч мечтательно запрокинула голову назад. – Марсель быстро схватывает на лету, умеет анализировать и логически мыслить, чего греха таить, один из лучших кадетов академии. А вот в других вопросах – он туп как валенок. Настоящая деревенщина.              – А что значит «деревенщина»? – Хистория попыталась определить для себя, что входит в понятие этого собирательного образа.              – Ну как, – Хитч положила указательный палец на нижнюю губу. – Простой, наивный, послушный, простодушный. Не хочу сказать, что деревенщиной быть плохо, но они не способны на гибкость в своём мышлении. Для них всё должно быть предельно просто и прямо.              – Это плохо? – нахмурилась Хистория.              – Нет, – покачала головой Хитч. – Это не всем нравится.              – А что лично нравится вам? – Хистория села на край нижней полки рядом с Хитч.              – В людях? – она запрокинула голову назад. – Но давайте ради интереса рассмотрим дворян. Бруно Тайбер? Ну… не будем о грустном. Рико Тайбер? Дай ему волю, и он переспал бы со своим отражением. Чезаре Моррети? Он и правда джентльмен, как себя держит, как говорит, загляденье. Склеить ему кого-угодно здесь не составит труда. Но вся эта опасная аура вокруг него на любителя. О нём ходят самые разные слухи, и я от него держусь подальше. Не хочу пасть под его чары, как Флориана-химэ. А вообще, если выбирать, я бы остановилась на Рене.              Хитч распылалась в кокетливой улыбке. Хистория смущенно поджала губы.              – Алоис Тайбер неплох, – продолжила Хитч, – но то, что он живёт, сверяясь с ежедневником удручает. Алессия Моррети, – она сильно насупила свои тонкие брови, – и её младшая сестра Лучия красивы собой, а их тётя Ада само совершенство. Но все они недалеко ушли от Чезаре. Из кадетов много симпатичных для меня персон есть. Но одно дело быть красивым, потому что молод, и другое, оставаться привлекательным, несмотря на зрелость, и даже преклонный возраст.              – Вы всё говорите о внешности, – заметила Хистория.              – Природа человека такова, что он стремится к прекрасному, – Хитч дёрнула уголками губ. – На несуразного Бруно западёт только меркантильный. На характер этот господин сами знаете, так что только толстый кошелек его папаши вытянет сынишку. О, вот Дот Пиксис, мужчина в преклонном возрасте, но присущая ему харизма напрочь стирает всю видимость его лет. Тут нужно пытаться не оценивать книжку по обложке.              – Как вы по взгляду способны понять, что кто-то в кого-то влюблён? – Хистория таким навыком совсем не владела.              – Не знаю, как объяснить, – призадумалась Хитч. – Оно просто видно. Да и сам человек в присутствии объекта своего обожания заметно меняется. Некоторые хорошо скрываются, а у некоторых на лице всё написано. Смотрите внимательнее.              Хистория призадумалась, насколько хорошо она прячет свои собственные чувства. Флориана сразу смекнула, значит плохо.              – А вам кто-нибудь приглянулся, принцесса?              Хистория старалась не смотреть в пытливые глаза Хитч.              – Я плохо скрываюсь…              – Не знала, что мы на ярмарке, – Фелиция оттянула внимание на себя.              – Фелиция, а ты была когда-нибудь влюблена? – Хитч поёрзала на своём месте.              – Жена этого человека едет с нами в одном поезде, – Фелиция не менялась в лице.              – Даже не знаю, что сказать, – Хитч закусила край губы.              – Нечего тут говорить.              – У меня есть свой рейтинг, – продолжила беззаботно Хитч. – Самая сексуальная из военных на этом поезде, Нанаба-сан. Блондинка, большие голубые глаза. Красавица, м-м-м.              – Да уж, такая красавица, что порой трудно её отличить от моложавого парня, – проскрипела Фелиция. Хитч распахнула глаза так, как обычно бывает, когда понимаешь что-то. – Я думала объекты твоего обожания куда старше.              – Чем больше разница в возрасте, тем больше проблем.              – Дот Пиксис живёт с особой на двадцать лет его младше, и живёт душа в душу, – Фелиция склонила голову набок.              – Не присутствовала на их семейных застольях, чтобы делать такие выводы, – Хитч закинула ногу на ногу. – Но я же не отрицаю, что исключения бывают. По мне так, человек чем старше, тем сильнее его привычки, а чтобы с кем-то жить под одной крышей, нужно некоторыми вещами жертвовать, ради любви. Молодые, на мой взгляд, делают это намного проще, чем зрелые.              – Ради любви это не должно быть в тягость, – заметила Хистория.              – Может быть, но не все умеют это делать, – Хитч смотрела задумчиво в окно.              – Жертвовать?              – Любить.              – Хочешь сказать, что тебе важно, чтобы тебя любили? – со скепсисом проговорила Фелиция.              – Ты считала меня меркантильной сучкой?              – Считаю.              – Это неприятно, знаешь ли, – Хитч находилась в растерянности. – Я не… почему ты так думаешь?!              – Ты ведешь себя как девица лёгкого поведения.              – Как кокетка, – Хистория неодобрительно взглянула на Фелицию. – Это же манера общения…              – Да, я отношусь проще к сексу, но не значит, что я готова ради денег и положения лечь на спину под кого угодно, – Хитч недовольно смотрела на Фелицию. – Ты же наверняка тогда подумала, что я отсосала Эрвину, чтобы он пошёл мне навстречу, да?              – Ты выбирай слова, здесь Её Высочество.              – Можешь не утруждать себя ответом, – Хитч вскочила на ноги, выходя из купе.              – Зачем вы так с ней? – Хистория совсем чуть-чуть не успела, чтобы её попробовать удержать.              – С трудом перевариваю таких девиц, как она, – Фелиция сжала край полки. – Не обманывайтесь на счёт Хитч Дрейс, принцесса. Я знала её сестру, настоящая… стерва. А яблоки с одной яблони друг от друга недалеки.              Леви       

Одни боялись Пью, другие – Билли Бонса, а меня боялся сам Флинт.

      

– Р. Л. Стивенсон, «Остров Сокровищ».

      – О, я как раз-таки искал тебя, – хрипло произнес он, вынимая нож из тела охранника борделя.              Его свирепый взгляд изучающе смотрел на Леви, который застыл в дверях, пытаясь оценить ситуацию. Оружия нет, а если и было, с ним ему точно не совладать. Бежать? Многие уже сделали это, и этот головорез их не тронул. Его интересовали те, кто пользовался товаром и те, кто этот товар содержал. Во всяком случае Леви это предположил.              – Ты чертовски похож на неё, – продолжал говорить он, вытирая нож от крови о край кожаного пальто.              Распахнутое оно демонстрировало под ним портупею с огнестрельным оружием в кобуре подмышкой. Недавно пистолеты стали частью вооружения полиции. Но он не был похож на полицейского, а не будучи военным, такие вещи не достать, разве что только этот убийца имел дело с криминалом.              – Какой же ты нелюдимый, – он покачал головой, направляясь к Леви. – Хоть бы поздоровался…              Леви заметил краем глаза стоящую вазу на комоде. Он мигом ринулся к ней, схватил и бросил её в незнакомца. Потом побежал к выходу. Но стальные пальцы сжались на его затылке, поднимая его над землей. Ноги беспомощно замахали по воздуху.              – Трюк рисковый и бесполезный, – незнакомец зацокал, покачивая перед глазами мальчишки указательным пальцем. – Тебя зовут тут Леви, а?              Леви молчал, демонстративно показывая своим выражением лица, что говорить с ним не намерен. Поджал губы, напрягся, готовый сбежать в любую секунду, как только хватка на его шее ослабнет.              – Я – Кенни Аккерман, и я пришёл сюда за тобой, – прошептал он ему на ухо.              Это произвело на Леви впечатление, и его мышцы заметно расслабились. Он медленно повернул голову в его сторону. В этом взгляде читалось то, чего Кенни больше всего опасался.              – Пойдем, малой. Заберём тебя в место получше.              

***

      – Слушай, почему ты решил вернуть себе фамилию Аккерман? – спросила Ханджи.              С ней получалась интересная история дружбы. Они оба учились в одной столичной академии и впервые встретились лицом к лицу, когда на тренировке их поставили в одну пару по подготовке УПМ. Леви, получивший звание первого мизантропа их кадетского корпуса, вынуждал окружающих себя сторониться, а порой и бояться. Ханджи Зоэ, человек, способный разговорить любого и выведать у того абсолютно всё, пользовалась всеобщей любовью академии. Их взаимодействие походило на столкновение двух стихий: льда и пламени.              – Не трогай меня, очкастая, – отмахнулся с содроганием Леви, которое было еле заметно для других, но в глаза Ханджи бросилось явственно.              – Ну приехали, как я тогда закреплю на тебе ремни?              – Я сам могу это сделать.              Ханджи голосисто усмехнулась. Она сложила руки на груди, выжидающе смотря как у её сокурсника выйдет эта непростая задача. У него с переменным успехом это получилось.              – Предположим, – Ханджи улыбнулась. – Теперь ты должен помочь мне.              – Сама справишься.              Ханджи чуть не поперхнулась от такой наглости.              – Не справлюсь, как и большинство здесь, – она указала руками на окружающих, копошившихся с ремнями. – Поэтому нас ставят в пары.              – У меня же получилось. Я в тебя верю, – с издевкой ответил Леви              – Не будешь подчиняться приказам – тебя сделают выговор, парочка таких и отчисление, – с такой же издевкой добавила Ханджи. Пришлось заходить с козырей.              – Думаешь меня этим напугать?              – Думаю, что наряд вне очереди вещь очень неприятная.              У Леви недовольно искривились губы. Он нехотя взял ремни. Ханджи заметила его иногда порой дрожащие пальцы, и дрожали они вовсе не от напряжения.              – Тебе неприятно трогать женщин или людей? – спросила наконец она.              Леви резко затянул ремень на её лопатке.              – Тех, кто меня бесит, очкастая, – резко бросил он.              «Надевает эту бесстрастную маску, теперь мне понятно», – подумала про себя Ханджи. К удивлению Леви, она больше не произнесла ни слова.              Поступление в академию продиктовано его собственным желанием. Он долгое время жил с Кенни, наивно полагая, что он его отец и пришел забрать сына к себе.              – Я всего лишь брат твоей матери, малой, – сказал он, когда время их расставанию пришло. – И на роль отца не подхожу. Я научил тебя тому, что знал сам и тому, что считал необходимым для выживания. Используй это. Однако же, мне хочется, чтобы ты пожил нормальной жизнью, с семьёй. Они хорошие люди, это точно. Не разочаруй меня, и не заставляй их пожалеть о том, что им вздумалось взять над тобой опеку. Я буду следить, и в случае чего, без зазрения совести сверну тебе шею.              Леви приняли в новую семью с теплотой. Он не ожидал такого и, более того, им не верил. Держался осторожно и отстраненно. Однако вскоре понял, что люди его окружают искренние. Пойти в армию его заставило желание отыскать Кенни. А вернуть себе фамилию желание стать живым напоминанием для всей семьи Аккерман о тех, кого они отвергли.              – Они отвернулись от твоей матери, отвернулись и от меня, за то, что я поехал к ней, – сказал ему закуривая сигарету Кенни. Леви никогда не понимал эту пагубную привычку и иметь никакое пристрастие к ней не хотел. – Только сделал это с большим опозданием, за что теперь себя ненавижу.              С их последнего взаимодействия с Ханджи прошла неделя. Все это время она навязчиво вписывала себя в его одинокую компанию, расспрашивала его, но по большей части болтала сама, желая такого же от Леви, но тот молчал. По началу он с откровенной холодностью реагировал на неё и её появления.              – Готовишься к предстоящей практике? Как тебе удается быть лучшим в использовании УПМ? В чем твой секрет? Ты из тех самых Аккерманов или твоя фамилия красивый фарс? Леви? Ты меня слышишь? – тараторила Ханджи.              – Отвали, очкастая, – произносил устало Леви, стараясь сосредоточиться на чем угодно, только бы не вникать в её вопросы.              Ханджи перед началом экзаменов начала испытывать на себе все прелести бессонницы. Она часто выходила на улицу подышать свежим воздухом и издалека наблюдала за тренировками Леви. Первый раз его увидя ей захотелось подойти к нему, но воплотить этот порыв не решилась. Теперь ей стали понятны его лучшие результаты – он, не жалея себя, тренировался и усиленно учился, словно желая доказать этому миру свою значимость.              «Да что же с тобой было, одинокий член семьи Аккерман?», – спрашивала Ханджи каждый раз саму себя видя в нем что-то незримое для других.              Он, как и все волновался и боялся, только старательно прятал это. И Ханджи начинала проникаться к нему, испытывая азарт в общении с ним.              – Тебе же не нужно их признание? – вновь спросила она, когда Леви так и не ответил на её первый вопрос. – Не нужен титул? Тогда зачем?              – Они отвернулись от моей матери и забыли про неё. А я хочу, чтобы они вспоминали её, каждый раз встречаясь со мной взглядом или слыша обо мне, – с нескрываемой злобой ответил Леви.              – И ты пошёл в военную академию, чтобы надоедать своим родственникам? – Ханджи сняла очки, чтобы их протереть краем рубашки.              – Отчасти. Я кое-кого ищу, но уже не уверен, надо ли оно мне.              На практике командиром их отряда был старшекурсник Эрвин Смит, которого Ханджи на тот момент неплохо знала. Леви при первом взгляде на него решил про себя что он человек до мерзости правильный, с принципами, предполагающие приносить себя в жертву, и ещё, небось и не дай Бог, набожный. Его пламенные речи о важности работы в команде вызывали у всех восторг, вселяя в их сердца стремлением идти до конца. Он был хорошим оратором. Леви фыркал где-то в стороне от пафоса его фраз и закатывал глаза, когда Ханджи громко восхищалась им, стоя рядом.              – Не ори ты так, очкастая, – кривясь произнес он.              Моблит Бернер, находившийся неподалеку, развернулся и возмущенно зыркнул на него. Ханджи махнула рукой ему, весело улыбаясь.              – Этот маленький кактус так проявляет свою любовь, – усмехнулась она, подпихивая Леви локтем. Тот, прикрывая глаза замотал головой.              – Ему подходит, – кивнул Мозес Браун, стоящий рядом с Моблитом. Он положил ладонь ему на плечо. – Тоже мелкий и колючий.              – Мозес, – позвал Леви, – Как предпочтешь оказаться в небытие: вскрытым или придушенным?              Мозес хотел что-то ему ответить, но Ханджи встала между ними.              – Парни, – миролюбиво произнесла она. – Давайте не будем выяснять сейчас отношения. Место неподходящее.              – Скажи это коротышке, – огрызнулся Мозес.              – Я мог бы упомянуть большой шкаф и что он громко падет, – произнес, сощурившись Леви, сокращая дистанцию. – Но не хочу казаться банальным. Не секрет, что у больших шкафов маленький…              Леви оттопырил мизинец, дёргая им. Мозес рассвирепел.              – Ах ты!...              Он сделал пару поспешных шагов, замахиваясь. Вставшую на своем пути Ханджи он оттолкнул в сторону, Моблит успел только подхватить её, шокированную таким действием товарища.              – Что здесь происходит? – раздался голос Эрвина, которому только хватило поворота головы в их сторону, чтобы оценить ситуацию и что-то предпринять. Мозес остановился как вкопанный, неуверенно поворачивая голову в сторону временного командира, который медленно и почти угрожающе направлялся к ним. – Как много желающих объясниться.              Леви с накрываемой раздражением посмотрел на него прищуренным взглядом.              – Мне объяснять нечего, – ответил он.              Ханджи закрыла лицо ладонями. Эрвин не изменился в лице.              – Прошу прощения, – Мозес встал по стойке смирно. Он гневно смотрел на Леви. – Виноват!              – Небольшое недопонимание, – миролюбиво ответила Ханджи. – Я могу поручиться, что такого больше не произойдет.              Эрвин кивнул ей, переводя взгляд на Леви. Последний увидел в нем то же нескрываемое чувство раздражения, которое удивило его.              – Я на это очень надеюсь, – произнес он, и Леви во второй раз удивился тому, что Эрвин может кого-то на дух не переносить.              Может быть, он ошибся в своих догадках относительно его временного командира?              

***

      – План настоящее самоубийство, – холодно ответил Леви, после того как Эрвин закончил объяснять тактические действия на поле. – Я не буду в этом участвовать.              Ханджи ещё сильнее вдавила свое лицо в ладони, от неловкости. Мозес тяжело задышал, стоя позади Леви, поток воздуха из его раскрытых ноздрей шевелил волосы на голове у объекта его раздражения. Моблит боязливо переводил взгляд с Эрвина на Леви и обратно.              – Прекрасно, – кивнул терпеливо командир. – Могу послушать твой план?              – Я здесь чтобы выполнять задачи, а не придумывать их решение. Но становиться участником задания, которое предполагает в реальных условиях выкос половины отряда, точно не собираюсь.              – В реальных условиях это трибунал, – передразнил его Мозес.              – Вот как, – отозвался Эрвин, не сводя взгляд с Леви. – Ты – солдат, и ты должен понять одну простую вещь, – он подошёл к нему, – ради защиты родины придется приносить жертвы. У командира есть цель – способы её достижения на войне моральным обсуждениям не подлежат. Хочешь влиять на ситуацию? Значит не стремись быть обычным исполнителем.              Леви сдерживался от того, чтобы не вцепиться ему в горло зубами. А ведь он оказался неправ насчет Эрвина и сейчас, слушая его, вряд ли мог сказать, что это за человек на самом деле и на что способен.              – Да пошёл ты, – проскрипел Леви.              Эрвин с долей потешности взглянул не него. Солдаты вокруг замерли в ожидании. Ханджи болезненно закусила нижнюю губу и нахмурилась. Моблит прикрыл рот рукой. Мозес нервно сглотнул: Леви прямо-таки затылком услышал, как сократились его мышцы в горле.              – Что ты сказал? – переспросил с усмешкой Эрвин. Он почувствовал азарт, и эта ситуация его забавляла. Такой реакции Леви опять не ожидал, и это злило его сильнее. Как же эти любители поиграть с огнём обожают испытывать его на прочность.              – Я сказал: иди ты в жопу, командир!              В этот момент Леви стало глубоко всё равно, отчислят его или нет.              – Это что-то новенькое, – Эрвин продолжал потешаться. – Ты далеко собрался с таким настроем?              – Точно не в ад под твоим командованием, – огрызнулся Леви, чувствуя, что теряет самообладание.              Эрвин усмехнулся.              – Как в полутора метрах человека, может скапливаться столько желчи? Наверное, она прожгла гандон твоего папки, и ты смог родиться.              Следующая картина, как потом вспоминала её Ханджи, была писана маслом: Леви, распахнул глаза и впервые за многое время выдал что-то новое помимо уныния – гнев. Он, как разъяренный дикий кот, кинулся на Эрвина. Моблит закрыл глаза, не желая верить в то, что сейчас происходит драка командира и солдата. Мозес пришел в шок, поворачивая непонимающие глаза в сторону Ханджи. Она стояла, вскинув брови, стараясь получше придумать, как подступиться к дерущимся солдатам и разнять их.              Их прибежал разнимать Майк Захариус, командир другого отряда. Все они находились неподалеку до дальнейших распоряжений. Драку увидела Рене, так же учившаяся на одном потоке с Ханджи и Леви. Она, растолкав всех, прибежала к своему командиру.              – В отряде Эрвина драка? – переспросила Ильзе Лангнер, стоявшая рядом с Майком. – А почему он не…?              – Потому что он один из участников! – Рене эмоционально размахивала руками.              Майк, ничего больше не слушая, рванул к ним. Он снял Леви, не без труда, с Эрвина, вручая его бешеного Мозесу и Гергеру.              Это всё успел увидеть Кис Шадис, который уже в то время считался одним из главных инструкторов по обучению в столичной академии. Его глаза раскрылись от изумления, а рот только и успел прокричать:              – Ну вашу мать! Это что за дерьмо?!              Все солдаты выпрямились. Кроме тех, кто участвовал в драке и в её прекращении.              – Ладно этот, – Кис Шадис небрежно махнул рукой в сторону Леви, которого держали под руки уже Ханджи и Моблит. – Эрвин, ты чего творишь? Ты командир, ты какой пример подаешь?              – В защиту командира я бы добавил, что Аккерман первый начал, – сказал тут же Мозес.              Кис Шадис повернулся к нему с нескрываемым раздражением.              – Мы в детском садике, что ли? Ушёл, чтобы я тебя не видел!              – У вас всегда тут так происходит, майор Шадис? – спросил вальяжно идущей походкой Аурилл, значившийся полковником и метивший в кресло министра иностранных дел. – Вы ещё с ними ведёте беседы? В изолятор их, пусть разбирается комиссия.              Кис Шадис надеялся поорать и забыть про это происшествие, но появление полковника развивало события, на которые он не рассчитывал.              – Мне кажется, тут стоит… – начал было Шадис, но взгляд Аурилла не дал ему продолжить.              – И так все ясно! – полковник указал рукой сначала на помятого Эрвина, затем на не менее помятого Леви. – Расформируйте оставшихся солдат по отрядам.              – Есть, сэр, – обреченно произнес Шадис.              Ему предстоит долгая беседа с генералом армии о том, чтобы этим двоим дали шанс на реабилитацию.              – Да что б вас всех, – прошептал он про себя, понимая, насколько тяжело ему будет. – Захариус, займись вопросом расформирования, мне нужно будет кое-что уладить.              

***

      Кис Шадис ждал вынесения вердикта по двум зачинщикам драки. Генерал армии не стал даже его слушать. Зато стал слушать Георг Ван Кайн – глава СБ.              – Ты скажи мне одно, – произнес он. – Я об этом не пожалею?              – Нет, – твердо ответил Кис Шадис.              Северянин ему кивнул, хлопая по плечу.              – Как же ты рвешь одно место за своих воспитанников, – проговорил он. – Моё тебе уважение. Вопрос этот, считай, решён.              – Полковник Аурилл будет вне себя за то, что я прыгнул выше головы, – Кис Шадис кое-что хотел для себя узнать.              – Выше его или своей? – хохотнул Северянин. – Иди спокойно, это я беру на себя.              Благодарности Северянину в виде слов были не нужны.              – Эрвин, ты зачем в это ввязался? – спросил Кис Шадис, сидя с другой стороны решетки. – Ладно Аккерман, я устал получать от его сокурсников жалобы на него, – Леви удивленно перевёл взгляд на майора. – Но ты-то? Ты же умный парень, а устроил драку на глазах у подчиненных.              Эрвин сидел, прижавшись спиной к стене. Из носа уже перестала течь кровь, на щеке и скуле несколько кровоподтеков, верхняя губа была разбита. У Леви с лицом обстояли дела не лучше: Эрвин помнил, как отмахиваясь от него заехал локтем ему по брови, рассекая её; под обоими глазами уже налились синяки – один из ударов пришелся в нос.              – Кто жаловался? – спросил хрипло Леви, он сидел прямо напротив Эрвина, так же облокотившись на стену.              – Весь кадетский корпус, сынок.              – Я сейчас спрошу, может, не к месту, – вклинился Эрвин. – Вы принимаете жалобы?              Леви усмехнулся где-то в темноте.              – Да конечно! – сарказмом ответил Шадис. – Серьёзные только само собой. А этот бред вообще не рассматриваю. Но тем не менее его пишут, надеясь, наверное, что я приду и отшлепаю Аккермана по жопе. Пока с его стороны нет нарушений – не было! – я ничего не мог ему сделать. А то, что кому-то не нравится, что он смотрит на всех как на говно, это не мои проблемы.              Теперь усмехнулся Эрвин.              – Ответь мне, ты его в отряд себе взял зачем? – Шадис поддался вперёд. – Кому я его не назначу, то начиналось: «ну майор, ну можно мне не его». Лучший кадет на курсе, вашу мамашу! Никто таких результатов не добивался, а как практика, только не его.              – Майор? – позвала его кадет Анка Рейнбергер. – Началось заседание, вас требуют.              – Чтобы тихо отсидели здесь, пока я не вернусь, – пригрозил Шадис.              – Именно поэтому нас посадили в одну камеру? – спросил Эрвин, выгибая бровь.              Кис Шадис махнул на него рукой и вышел. Захлопнулись двери и провернулся два раза замок.              – Так и зачем ты взял меня к себе в отряд? – спросил Леви, сидя где-то в темноте.              – Потому что мне больше всех надо было, – ответил, тяжело вздыхая Эрвин. – Ты отличный солдат, я видел только это. Твои личные отношения меня не касались. Они никого не должны касаться.              – Только жалости мне твоей не надо, – фыркнул Леви.              – Ты слишком хорошего мнения обо мне, раз считаешь, что я способен на жалость, – Эрвин сверкнул глазами. – Это должен был быть холодный расчёт, но, видимо, я просчитался.                    – Чего ты сразу меня не выставил? – Леви провел пальцами по своему носу: вроде не сломан. – Я послал тебя на глазах у подчиненных, все козыри у тебя отправить меня на кучу нарядов. Или на отчисление. Вместо этого ты теперь сидишь тут со мной в изоляторе.              – Возможно, я не такой умный, как обо говорят, – Эрвин коснулся скулы, оценивая насколько она опухла.              – Да уж, связался с тем, на кого весь корпус пишет жалобы.              – Зная майора Шадиса, это было человека три, и то не сильно блещущих умом, наивно полагающих, что в армии им продолжат подтирать слюни у рта.              Леви громко фыркнул.              – По началу я принял тебя за правильного «мистера все по книжке», – сказал неожиданно он. Эрвин изумлённо взглянул на него, потом ухмыльнулся.              – А, ну я привык, что не оправдываю ожиданий.              – В этот раз оно к лучшему.              Эрвин сощурился.       – О чём ты думаешь? – спросил он.       – О том, как бы у меня под глазами не вылезли синяки.       – Я не про данный момент, – покачал головой Эрвин. – А вообще. В чём был смысл этой выходки? Ты знал, что это ничем хорошим для тебя не кончится.       – А ты знал? – Леви наклонил голову ниже, чтобы чёлка скрыла его глаза от пытливого взгляда собеседника. – Не я один ухожу от прямых ответов. Ты мне тоже не сказал, почему, чёрт тебя дери, ты тут вместе со мной. Прикинулся дурачком. Тогда уж доигрывай до конца и в душу мне лезь.       – Хм, – Эрвин задумчиво посмотрел на решётку. – Не хочу тебе читать нотации про человеческие взаимоотношения, но заведомо ненавидеть весь мир за то, что в какой-то из моментов тебя окружали плохие люди, как-то неправильно. Прошлое на то и прошлое, оно не должно мешать настоящему.       – Хотел бы я сказать тебе «спасибо» за твое мнение, но я его не спрашивал, – грубо отозвался Леви.       – Всё понял, – опять как будто бы забавляясь ответил Эрвин, поднимая руки. – Я надеялся больше объяснить себе, почему вдруг захотел угодить в камеру с тобой. А ещё, если вдруг тебе понадобится помощь, просто знай, что я тебе не откажу.              Леви вспыхнул от такого ответа.              – Какая забота, – проскрипел он.              – Просто хочу, чтобы у твоей веры в человечество было будущее. И прости меня за то, что я сказал там тогда.       Леви растерялся. Всё это время он как злобный дух существовал по принципу «что выпадет на кубике». Жизнь стала для него потоком бурной реки, а он в ней был упавшим с дерева листиком, который баламутили волны, и он был в шаге от того, чтобы затонуть. Он скитался без определенного направления, страдая от нанесенных предательством, болью, унижение и голодом ран. Но продолжал существовать в этом мире, ясно осознавая своё бессилие от невозможности начать доверять людям и наслаждаться жизнью. Ненависть надолго закралась в его душу, нависающие лица ублюдков вставали ужасающими картинами, вынуждая его тело сотрясаться от малейшего к нему прикосновения. И вот перед ним сидит человек, смотрит на него, отравленного собственной яростью и гневом, с пониманием. С милосердием, на которое Леви думал, что не способен больше никто. А он привык к презрению, к тому, что его будут осуждать и смотреть на него, как на самозванца великой четы Аккерманов. Думал, что сможет быть сильнее этого. Переоценил свои силы.              – Вполне нормальная реакция на посыл в задницу, – Леви пришлось собрать все свои силы, чтобы сказать: – Ты тоже прости.              

***

      Ханджи, как она это любила делать, уселась рядом с Леви в аудитории, специально задевая его боком, вынуждая последнего, шипя и ругаясь отсесть в сторону. В этот раз он отреагировал куда спокойнее.              – Вы как остались только с одним нарядом после драки? Неужто Шадис отмазал? Он мой кумир трижды, если это так, – начала с ходу она.              Леви помнил, как их с Эрвином привели в зал заседаний, где уже восседал Кис Шадис и комиссия, которая потом принимала решение относительно провинившихся.              Аурилл важно сидел во главе комиссии, однако не успел зачитать материалы инцидента, как вошел Георг Ван Кайн, ослепляя всех своей хитрой улыбкой. Он положил какую-то бумагу перед его носом.              – Генерал в моём скромном лице взял на себя непосильную ношу о закрытии этого дела, – проговорил он. – Но на всякий случай вот вам приказ канцлера, если моего слова вам недостаточно.              Аурилл перевёл взгляд на Киса Шадиса, который сидел со спокойным выражением лица. Дело закрылось, не успев открыться.              – Сложно представить, что он мог предложить главе службы безопасности в обмен на нашу свободу, – отозвался Леви, чем вызвал изумление у Ханджи.              – Ничего себе! Ты сказал больше двух слов, которые обычно звучат: отвали, очкастая, – передразнила его она.              – Не всегда. Иногда я говорю четырехглазая.              Ханджи усмехнулась.              – Ты прямо сегодня в ударе. Видно, совместные посиделки с Эрвином в тебе что-то изменили.              – Не выдумывай, я всего-навсего не хочу подставлять Киса Шадиса. А ещё я узнал, что на меня пишут жалобы.              Ханджи залилась смехом, похлопывая Леви по плечу. На удивление, он реагировал спокойно на эти прикосновения.              – А не узнал кто?              – Я думал ты одна из них.              – Я?! – удивленно переспросила Ханджи.              – То был сарказм.              Ханджи закатила глаза.              – Тебе точно оформили там промывку мозгов. Где моя молчаливая полторашка? Куда они его дели? – она легонько постучала по голове Леви.              В аудиторию вошел преподаватель по тактической подготовке.              – Кадеты! – начал он. – Завтра состоятся учения на артиллерийских орудиях. Мероприятие очень серьезное, так что настоятельно рекомендую отнестись со всей ответственностью. Будут присутствовать генерал армии, канцлер и много кто ещё из верхушки, так что сами понимаете.              Объявление заняло минут двадцать, в котором еще присутствовали слова о важности знания конструкции бомбарды и способа её эксплуатации, совместно с техникой безопасности.              Как это обычно бывает, Леви был уверен, что все эти напутствия и предупреждения о том, что будут серьезные проверяющие, банальное запугивание, цель которых заставить кадетов на следующий день быть полностью готовыми. Однако как же он ошибался, увидев всех перечисленных персон и в придачу генерала гвардии Закклая с генералом городской стражи Дотом Пиксисом.              Старшекурсники уже собрались на плацу, готовые к принятию приказов. Среди них Леви заметил Эрвина с Найлом Доуком, который что-то рассказывал ему, сопровождая это бурной жестикуляцией.       Всех быстро расформировали по небольшим отрядам и приписали к бомбардам, которые следовало подготовить к залпам. Леви, бегло пробежавшийся по учебнику, но хорошо помнящий сказанное на лекции, пытался вкратце рассказать об устройстве Моблиту и Гюнтеру Шульцу, которые смотрели на пушку как на что-то из другого мира.              – Я вообще не понимаю их смысла в нашем вооружении, если сейчас Марли придумали куда более страшное оружие? – ворчал Мозес Браун, помогая Шульцу и Моблиту заталкивать ядро.              – Это оценка нашей работы, орудия неважны здесь, – ответила Ханджи, осматривая увесистый ствол пушки. – Смотри, тут даже узор есть. Интересно, сколько ей лет?              – Она наверняка еще служила Карлу четвертому, – Гюнтер выгнулся, разминая поясницу.              К их компании подбежал всклоченный Гергер.              – Справились? – с испугом спросил он и не дожидаясь ответа, стал осматривать бомбарду.              – А чего такое? – нахмурилась Ханджи.              – Как вам сказать… – Гергер закусил губу. – У нас проблемы.              

***

      Гергер отвлёкся на другую команду, чтобы помочь им с разбором устройства бомбарды, но не предполагал, что оставленные кадеты окажутся гениями. В нехорошем смысле этого слова.              Дитер и Юрген стояли над пушкой, в ствол которой не проходил снаряд, и вместо того, чтобы сообщить о неисправности, решили придумать как бы его протолкнуть. Ильзе Лангнер пыталась помешать их гениальному плану.              – На нас свалят неисправность этой штуки! – Дитер от нервов кусал ногти по сторонам.              – Дурак, лучше не поднимай лишнего шума! – шикнул на него Юрген.              Дитеру пришлось подчиниться. Ильзе и Юрген раздобыли толстую ветку, и, далее, они пытались ею протолкнуть ядро.              – Что за хрень вы творите? – приходя в ужас, спросил Гергер.              – Это они все придумали! – тут же выдал Дитер.              – Да ядро застряло, сейчас мы его подпихнём… – ответил Юрген. Ветка под его давлением надломилась, оставив торчащий кусок дерева из ствола.              – Что значит «застряло ядро»? – сквозь зубы проскрипел Гергер, сдерживаясь от рукоприкладства. – Вы, сука, сообщить об этом мне могли, перед тем как принимать любые самостоятельные решения?              Он как сумасшедший побежал проверять всех доверенных ему кадетов младших курсов. Ханджи прыснула со смеха, когда Гергер рассказал ей эту ситуацию.              – Ничего смешного, – одернул её Леви. – Влетит всем, и твоему любимому Шадису тоже.              – Я бы сказал, ему в первую очередь, – добавил Гергер.              – Давайте сообщим о неисправности, – предложил Мозес.              – Да, – кивнул Леви, саркастично улыбаясь, – с торчащей деревяшкой из ствола. И почему же она неисправна?              – Может спилить её, чтобы видно не было и сообщить? – продолжал Моблит.              – Ага, только вот застрявшее ядро мы могли бы продемонстрировать, а с поленом внутри уже нет! – раздраженно бросил Гергер. – Сука пресука!              Леви оглядел плац.              – Проверяющие знают количество пушек? – спросил он.              – Возможно нет, – ответил Гергер. – Ну Шадис-то знает!              – С ним разберемся потом, – выпалила Ханджи, понимая ход мыслей Леви. – Откатим её отсюда, ряды выровняем, а Шадису потом всё объясним. Лучше пусть эти гаврики огребут от него, чем от всей верхушки. Так хотя бы не опозоримся.              – Мы не успеем, они уже начинают, – сообщил Моблит, кивая в сторону делегации.              – Я задержу их, а вы убирайте эту бомбарду к чёрту в зад, – сказал Леви и рванул к группе старшекурсников.              Он и понятия не имел как будет объяснять Эрвину эту ситуацию, и как тот будет придумывать как задержать начальство. Но знал, что действовать надо быстро и в этом ему поможет только он.              И нужно оно ему было? Его команда не облажалась. Гергера жалко стало. И Шадиса. Последнего даже больше, потому что тупых кадетов множество, а он один за них несёт всю ответственность. И за их косяки отвечает он же. Вряд ли Северянин в этот раз захочет вмешиваться. Ради Эрвина, возможно, и да. Но не ради ничем не отличившихся кадетов. Хотя нет, они отличились своей поистине гениальной идеей.              – Эрвин, – позвал Леви, чем привлек внимание всей компании старшекурсников. Твою мать. – Я хотел сказать... Мне надо у тебя спросить кое-что.              – Кажется, – ответил Найл Доук, – Аккерман хочет реванша. Ты же не пойдешь с ним?              Эрвин жестом заверил его, что всё в ажуре. Подошел к Леви, который с содроганием смотрел на приближающуюся делегацию к первой бомбарде.              – Комиссию надо задержать каким-нибудь образом от обзора на сраные бомбарды, – проговорил быстро он. – У меня нет времени на объяснения.              Эрвин непонимающе нахмурился, но кажется обеспокоенный взгляд Леви заставил его ему слепо поверить.              – Как стреляешь из снайперской винтовки? – спросил он.              – Нормально... – неуверенно протянул Леви, слабо понимая, зачем ему эта информация.              – Пойдем тогда, оттянем это представление.             

***

      – Какая кропотливая работа, – заметил, ехидно улыбаясь полковник Аурилл.              Род Райсс не скрывал того, что ему было скучно. Он смачно зевал, вовремя успевая прикрыть рот пухлой рукой. Дот Пиксис напротив, показывал полную заинтересованность в командах и быстрой работе кадетов. Аурилл не упускал шанса прицепиться к чему-нибудь, желая отыграться за упущенную возможность отчислить двух кадетов.              – Сейчас эти рухляди так бесполезны, – проговорил Северянин. – А несколько сотен лет назад одно упоминание пушки вызывало хтонический ужас. Достаточно было поставить бревно на колеса, чтобы, издалека не сильно видя, что же это на самом деле, все от страха успели испачкать штаны.              – Я с вами полностью согласен, сэр – отозвался Эрвин Смит. Рядом стоял Леви Аккерман.              Северянин почуял, что что-то неладно. Сощурился. Леви ему было тяжело прочесть, хотя бы потому что тот умело маскировал свои эмоции. Чего не скажешь про Кенни. Такие одинаковые, и такие разные.              – О, а вот и вы, – хохотнул Аурилл, то и дело поглядывая на Киса Шадиса. – Не устраивает более драки со своими подчиненными? Предпочитаете ходить с ними за ручку?              – Прекрасные слова подчиненным от человека, претендующего на должность министра иностранных дел. Честно, я бы вскрылся, но не сел за стол переговоров, – ответил Северянин. Эта словесная перепалка выдернула из скуки канцлера, и он с любопытством наблюдал за разговором собравшейся компании. Дариус Закклай закатил глаза, Пиксис скрывал улыбку под усами. – Мне из всей академической жизни запомнился его план «Выжженная земля», вы знаете, не каждый кадет выполнит задание по тактической подготовке так, чтобы оно оказалось у меня на столе.              – Может быть, вы нам расскажете? – вмешался Кис Шадис, смотря на Аурилла, потом перевел взгляд на Эрвина.              – Тактика этого плана очень проста, – отозвался он. Леви не заметил, чтобы тот почувствовал смущение, но комфортно под взглядами верхушки он себя не ощущал. – Если противник стремительно наступает и ничего его не может остановить, то самым действенным способом будет не вытеснять его, а сделать так, чтобы он сам захотел уйти. Оставить армию врага без возможности пополнять припасы и добывать воду, довести войска до полного изнеможения. А дальше становится всё предельно ясно.              Леви уже начал понимать, насколько Эрвин любит действовать рискованно, ставя на кон все, но никогда бы не предположил, что его азарт способен и на разумный подход. Тот план с выкосом половины отряда аукнулся ему в будущем. Но выхода тогда у них не было. Либо половина, либо все...              – Творческий подход, – хохотнул Северянин. – Ну а то, что подрались... Коллеги, кто из нас не был молод и горяч? Я уверен, что Кис Шадис уже распорядился о соразмерном наказании.              Аурилл, будь его воля, придушил бы Северянина. Кис Шадис не сводил с Леви глаз, словно давая понять, о том, что о косяке кадетов он знает. Впрочем, это могло разыграться воображение.              – Вы говорили о плане военачальника династии Фриц, – сказал Эрвин, обращаясь к Северянину.              – Про пушку на колесах, которая оказалось бревном вблизи? – уточнил он. – Да, это одно из простых, но гениальных решений, которое без войны помогло заключить союз.              – А что, если в современных реалиях такое тоже возможно сделать? – предложил Эрвин.              – Неужели? – сощурился Аурилл. – Намереваетесь бревном напугать Марли?              – Нет, – Эрвин взглянул на Леви, потом обратно на Северянина. – Что, если один солдат, выстреливший из снайперской винтовки, поразит цель на расстоянии полторы тысячи метров, тем самым внушив противнику, что такой солдат не один, заставив отступить? Или, скажем, вынудить того потерять преимущество?              Леви понял, что стрелять придется сейчас ему, и если он не выстрелит хотя бы на положенные тысячу метров, то лицом в грязь ударит не в одиночку. Эрвин опять проявлял свою латентную тягу к азартным играм и ставил на кон вероятные способности Леви.              Северянин смотрел с одобрением, полковник Аурилл с недоверием, канцлер следил за реакцией обоих и ожидал очередной словесной стычки между ними.              – Майор Шадис, – не выдержал молчания Дот Пиксис. – Прикажите, пожалуйста, кому-нибудь принести снайперскую винтовку. Посмотреть на это будет куда интересней, чем на стрельбу из этих ржавых пушек.              

***

      В доме терпимости жил некоторое время старый йог по имени Адвик. У него было тощее тело, перетянутое словно струна. Через его смуглую кожу проявлялись сухожилия. Ходил он всегда с тюрбаном на голове в золотом свободном халате, а пахло от него сандалом.              Чтобы справиться с накатывающими паническими атаками, Леви настойчиво рекомендовала Мадам Минерва обратиться к нему за помощью. Зная её, рекомендовать она могла только с угрозами.              Старый йог владел особыми техниками дыхания. Он согласился поделиться своей практикой с Леви, пока в борделе ему исправно платили, и времени у него было много.              – Хочешь, я тебя растяну за неделю? – спросил он, кряхтя от закуренной трубки.              – Сам-то ты за неделю растянулся? – огрызнулся Леви.              Адвик хрипло рассмеялся.              – Я занимаюсь йогой больше сорока лет. Но в современных реалиях нужно быть быстрым, а за скорость – платить, – он потер большой палец о другие, показывая, дескать, деньги. – Выламываю суставы, рву сухожилия. Я работал в одном бродячем цирке. Тело старика созерцать толпе не интересно, а вот молодой нимфы…              Старый Адвик вспомнился ему в ту минуту не зря. Кис Шадис осмотрел винтовку, проверил её исправность и вручил в руки Леви.              Пока расставлялись мишени, Леви всё это отведенное время занимался пристрелкой выданного ему оружия. Делегация всё это время покорно ждала, хотя могла за это время осмотреть пол плаца пушек. Им умело заговаривал зубы Эрвин, то и дело предлагая одну за одной необычные решения непростых задач. Леви про себя отметил, что язык у него неплохо подвешен, и говорит он, не заискивая, как многие перед верхушкой, говорит на равных, вызывая к себе уважение у последних. Или неприязнь, как у Аурилла, который без языка в своём очке не начнёт разговор.              – Мишени расставили, на всякий случай до двух тысяч метров, но это утопия, само собой, – сказал ему Кис Шадис.              Леви медленно занял позицию, ложась на землю, и ставя винтовку как ему было нужно. Он смотрел в прицел и вспоминал дряхлого йога из борделя. Надо отдать ему должное, одной интересной технике он его научил – замедлять дыханием сердечный ритм. Штука полезная не только при панических атаках, но и может пригодиться, когда малое колебание от стука сердца помешает пули достичь цели. Он дождался паузы между ударами, выстрелил.              Первый раз.              Второй раз.              Третий.              Всего три, хотя по плану Эрвина должен был быть один. Но, враг может пугаться бесконечного количества дальних выстрелов, пока не найдет способ защиты, а в современных реалиях, как сказал старый Адвик, найдет он его быстро.              – Мои поздравления, Аккерман, – Северянин захлопал в ладоши. – Ты побил рекорд.       

***

      Как и понял Леви, Кис Шадис догадался обо всём. Вернее, ему обо всем доложила Ильзе Лангнер, а обо всё остальном дошёл сам. Он собрал всех, кто знал о неисправности пушки и тех, кто пытался покрыть виновников.              – Я не знаю, мне плакать от вашей тупости или радоваться вашей сплоченности? – произнес Кис Шадис после долгого молчания. – Благодаря вам, у нас одна неисправная пушка и побитый рекорд.              – Пушка была неисправна до нас, сэр, – пискнул Дитер.              – Рот закрой, пожалуйста, – махнул на него рукой Кис Шадис. – Это хорошо, что никто не вспомнил их количество.              – По-моему они с трудом свои имена вспомнили, когда Аккерман в первый раз побил рекорд выстрелив на один и шесть, про второй на один и восемь, я говорить уже не буду, – добавил Гергер.              – Ох, Гергер, – покачал головой Кис Шадис. – За косяк твоих подчиненных я тебе влеплю два наряда. А что с этими оболтусами делать сам решай, даю тебе полную свободу. Только не перебарщивай.              – Так точно, сэр.             

***

      – Откуда ты мог знать, что Леви успешно отстреляется? – спросила удивленная Ханджи, когда Кис Шадис всех отпустил.              – Я был уверен. Он же один из лучших, если не лучший, – ответил ей Эрвин.       Леви раньше не обращал внимание на этот само собой разумеющийся факт. Но в исполнении Эрвина это прозвучало для него воодушевляюще. Впервые он понял, как люди испытывают гордость за себя и свои заслуги.       – Но то что он рекорд побьёт ты откуда мог знать? – продолжала Ханджи.       – Я и не знал, – пожал плечами Эрвин.              – Ты ва-банк пошёл?! – вскрикнула она, обгоняя его и заглядывая ему в глаза.              – Вроде того.              – А если бы я облажался и даже до тысячи метров не дотянул? – Леви хотелось узнать, что собой предвещал наихудший исход.              – Наши бы репутации потерпели фиаско, – усмехнулся Эрвин. – Но нам же не привыкать. Куда вы, кстати, эту бомбарду оттащили?              Ханджи еле сдержала смешок.              – Мы хотели за склад её спрятать, оставили Моблита и Ильзе на нашей пушке, а сами, с помощью матюгальников начали её катить. Вы бы видели это шоу, Гергер такой идет и всех гипнотизирует: «На свои смотрим! Ничего нет, вопросов тоже нет!». Подошёл Майк, но так и не решился спросить, видать, выражение наших лиц его отпугнуло. Эти колеса не едут, короче, все кадеты видели наши потуги сдвинуть эту хрень с места. А потом она пошла ко дну.              – В каком смысле, пошла ко дну? – переспросил Леви.              – Там мост был через маленький канал, деревянный. Ну ты видел, сделанный из говна и палок, чтобы немощные не удосуживались на прыжок, и не тратили время на поход до нормального. Не выдержал он и всё тут. Конец истории.              – Майор знает об этом? – спросил Эрвин.              – Я думаю хватит ему впечатлений на сегодня, – ответила Ханджи. – Да и кто про эту пушку вспомнит?       – Во время инвентаризации могут...       – Не нуди, Эрвин, – скривился Леви. – Всё же хорошо закончилось.              Троица залилась смехом по дороге к казармам.