Любовь. Смерть. И Одиночество.

      Эрен Йегер              С детства мечтал стать похожим на старшего брата. Стремился к тому, чтобы достичь того же, что и он. Иметь перед собой идеал хорошо. Имеешь цель, значит идешь, а не стоишь. Но быть на кого-то похожим, значит забыть кто ты есть на самом деле.              Друг отца – Эрен Крюгер, будучи адмиралом флотилии, так же часто был примером подражания. Свою роль в этом сыграло имя, данное в честь этого человека.              Быть военным? Быть врачом? И там, и там спасение жизни тех, кто не в состоянии сделать это сам. В итоге Эрен решил стать военным врачом, что сулило уж очень тернистый путь. Во-первых, помимо военного дела, предстояло освоить медицинское. А во-вторых, это значило, что учиться придется дольше и кропотливее.              Эрен поступил в военную академию их города. Бессонными ночами и с надрывом последних сил, он выбрался в число лучших и даже был переведен в столицу. Мать безумно им гордилась. Но вот отец был несколько сдержан в своих чувствах. Казалось, он даже не осознал, чем его сын занимается и что происходит вокруг. Работа окончательно поглотила его. Зато Зик был рад. Он, хоть и не сразу, посетил брата в один из вечеров, договорившись на КПП, чтобы того провели к нему.              Разговор был недолгим. Зик поздравил Эрена, пригласил его в гости и даже дал ключи от квартиры, если тот захочет прийти.              – А если ты будешь занят? – неуверенно спросил тогда Эрен, всё еще не решаясь брать ключи. – Или не один?              – У меня большая квартира, ты сразу с порога не попадешь ко мне в спальню, – усмехнулся Зик.              Но Эрен так и не пришел ни разу без приглашения. Так уж он был воспитан.              С тех самых пор, как его перевели, он по-прежнему слонялся одиночкой. В один из дней, когда учеба рано закончилась и впереди был свободный день, Эрен решил, что лучшим решением будет потренироваться. Он вышел на тренировочную площадку за казармами. Сделал легкую пробежку, отжимания, приседания, подтягивания, упражнения на пресс. И когда уже собирался «добить» сверху это дополнительной пробежкой, начался ливень.              Всё равно неплохо потренировался. С этой мыслью Эрен возвращался к казармам. На входе он увидел Жана, который стоял трясясь, возможно, от холода. Следом за ним вышел Марко. Они о чём-то говорили, пока Эрен брёл под дождем, наслаждаясь им словно душем.              Раздались уже слова громче. Потом Марко поцеловал Жана. Эрен застыл на месте. Он смущенно развернулся, делая вид, что что-то увидел вдалеке и пытался это разглядеть.              Потом, спустя время, Эрен повернулся. Марко заметил его, когда убегал. А Жан стоял спиной и даже не обратил внимания на него. И даже когда тот уже подошёл к двери, не посмотрел в его сторону. Жан продолжал пребывать в каком-то трансе. Эрен облегченно вздохнул, и подумал, что как хорошо, что его как невольного свидетеля не заметили. Может и Марко не разглядел его?             

***

      Перерыв между двумя парами на нечетную неделю по средам всегда был около часа. Многие уходили на обед, или в общагу готовить домашку к следующей паре. Эрен иногда заседал в читальном зале, изучая книги по строению человеческого тела. Он не заметил, как к нему подошел Марко. От неожиданности Эрен даже подскочил.       – Привет, – начал Марко, почесывая затылок и перемежаясь с ноги на ногу.       – Привет, – чуть ли не вопросительно ответил Эрен.       Не трудно догадаться чего он к нему подошел.       – Хотел кое-что спросить тебя. Вернее, обсудить.       Эрен уперся руками о стол, опустил голову.       – Слушай, это ваше с Жаном дело, и не мне что-либо говорить или думать по этому поводу, – проговорил быстро он. Как знал – ночью отрепетировал.       – О-о, – удивленно воскликнул Марко. – Я не думал, что кто-то может увидеть. Хотел тебя попросить об этом не распространяться.       – Я так сильно похожу на сплетницу? Да и мало ли, что я там увидел, – фыркнул Эрен. – Можешь быть спокойным. Считай, что у меня близорукость, и я увидел одно большое пятно.       Марко вымученно усмехнулся.       – Как у тебя подготовка к тесту?       Эрен поднял глаза на Марко, отрываясь от своих набросков, отдаленно напоминавших человеческие части тела.       – Я уже не могу пихать в свою голову то, что и так знаю, – ответил он. – Пусть утрясется хотя бы. Смена деятельности как раз способствует продуктивности – так говорил мой отец… когда ещё ощутимо присутствовал в моей жизни.       – А сейчас?       Эрен тяжело вздохнул.       – Сейчас у него есть вещи интереснее меня, – он снова окинул наброски беглым взглядом. – Ладно, что-то тут у меня пошло не так…       Эрен зажал карандаш между пальцами и начал им невротически трясти.       – Спасибо тебе. Если сложится с тестом, буду рад видеть тебя у себя в команде, – сказал неожиданно Марко.       Эрен продолжал смотреть на искривленные пропорции человека собственного писания.       – Взаимно.       

      ***

      Эрен в тот день видел то, что случилось с Микасой. Он мигом прекратил гонку. Паника не наступала, а он был уверен, что непременно накатит. Ледяное спокойствие обуяло его. Эрен знал, что нужно делать. Не раз с отцом был на живой практике. Принимал поучения от Зика и даже проверял того, когда старший брат рассказывал ему выученный материал. С детства читал книги по медицине и был, в теории, готов ко всему.              Но только в теории. Эрен видел эти повреждения. Видел, как Жан бежит к Микасе, желая чем-нибудь помочь. Слова сами вырвались. Нельзя ничего делать. Можно было этим только навредить. Ждать врачей. Только это и оставалось. Потому что без практики ничего хорошего не сделаешь этими руками. Без медикаментов и инструментов подавно.              Зик прибыл с группой врачей. Они действовали оперативно. Старший брат кивнул Эрену, дескать тот ничего бы и не смог сделать, и принял правильное решение.              После этого случая ему было страшно. Он видел много травм, немало крови, вывернутых конечностей и выпадающих органов.              Помнится, маленькую девочку пропорол рогом бык на ранчо в районе его родного города Шиганшины. Её внутренние органы при вдохе так и норовили выпасть, и пока отец готовил операционную, Эрен заталкивал их обратно, придерживая рваную рану.              Но одно дело, когда травмы и раны касаются людей, которых ты видишь в первый и, дай Бог, последний раз. Но совершенно другое, когда пострадал человек, которого ты знал. Пусть и Микаса не была ему лучшим другом, она была его товарищем, и, несомненно, видя её страдания, начинал страдать сам.              Зик говорил, что это чувство – эмпатия. То, что очень важно при сострадании, но так бесполезно, когда нужно действовать, а ты не можешь, просто потому что боишься… за себя боишься.              – Это как первобытный инстинкт, Эрен, – говорил старший брат. – Страх со временем притупляется, и это чувство притупится. Но нужно быть к нему готовым. Иначе тяжело.              Словно зная, что предстоит. Зик знал. Военный медик будет со своими товарищами вместе в отряде не один день, месяц или год. Это не человек с улицы, это твой товарищ. Возможно друг. Или тот, кого ты любишь.              Микаса представала перед глазами Эрена каждую ночь. Он вскакивал с криками, заставляя проснуться гостившего у него Марселя Галлиарда.              – Кошмары? – протянул он.       – Да, прости. Всё никак не забуду случая с Микасой.       – И я. Вот только не мне быть врачом в будущем.              Он, как и многие из его корпуса, написал письмо Микасе с пожеланием её скорейшего выздоровления. А также не упускал возможности спрашивать у Зика как она. Эрен старался больше времени проводить в компании брата, потому что ему нужен был кто-то, кто отвлекал его от тревожных мыслей о ней.             

***

      – Конечно, в моем корпусе и Кирштейн, Ботт, Арлерт, Аккерман, столичные или приезжие из других продвинутых городов. А я? – говорил Эрен, когда Зик-таки нашел свободную минутку, пришел за братом и увел его к себе в гости.       – А что ты? – спросил Зик, деловито поправляя очки. – Ты назвал от силы пять имен. А другие? Что из себя представляют другие? Они не просто так попали в эту академию, они прогрызали себе этот путь. Как и ты. И тот факт, что твоя фамилия не Аккерман или Кирштейн, еще ничего не говорит. Будут смотреть на твои результаты.              Эрен тяжело вздохнул, понурил голову над чашкой теплого чая.              – Да... Наверное.              – Ты всё правильно сказал. Я понимаю, что на тебя давит и учёба, и ответственность. Тяжело нести такой груз, по себе знаю, – Зик придвинулся к брату ближе, потрепал его по голове, как это любил делать, когда приезжал к нему. – Я рядом, всегда готов выслушать и поддержать тебя.              – Спасибо.              Зик откашлялся. Ему нужно было выговориться, и Эрен это словно чувствовал.              – У меня тут случилась, кхм, скажем одна непростая ситуация, – начал немного неуверенно Зик.              – Вот это да, обычно ты такие раскалываешь как орехи, – Эрен отхлебнул черного и терпкого чая с лимоном. – Рассказывай.              – Я, как бы сказать, нахожусь в незамысловатом любовном треугольнике. И не могу для себя решить, что для меня важней: чувства или репутация.              Эрен покачал головой. Наверняка его моральные догмы толкали его броситься в нравоучения.              – Ну тут же очевидно, – сказал он, нахмуриваясь.              – На первый взгляд да… я не скоро смогу увидеть того, кого люблю. Я пытаюсь сделать всё, чтобы этого не случилось. Но другой угол этого треугольника напротив всеми силами способствует этому. Я рискую этими отношениями. Своей работой и репутацией.              – Завел роман на работе? – Эрен вскинул брови. Еще один великолепный пример, который разрушал образ безупречного Зика в его голове. – Неожиданно. Ну, тут я тебе никак не помогу, тебе придется выбирать самостоятельно, и жертвовать одним ради другого, иначе никак. Но ты ведь и так это понимаешь.              – Ты прав, но я так хотел найти себе оправдание, – сказал он, тяжело вздыхая. Эрен хотел уточнить, что же такое он имеет в виду, но следующий вопрос брата не дал ему этого сделать: – Что ж, ты должно быть скоро отправляешься на это свое тестирование?       – Практика, Зик, – поправил Эрен.       – Верно, – щёлкая пальцами поправился он. – Готов?       – Да как сказать. По мере поступления и выясним.       Зик рассмеялся.       – Ты прямо как я. Всё по мере поступления. Правильно, нечего думать о том, чего ещё может не случиться. Тебя проводить на поезд?       – Как хочешь. Я был бы не против тебя увидеть перед отъездом.       – Тогда я буду, непременно.       Райнер       Брать на себя всю ответственность, даже ту, которую не просят, но надеются – бремя тяжелое.       Его семья была довольно большой. Все вместе они жили в двухэтажном доме, почти на берегу моря. Мать Райнера – Карина Браун, её младшая сестра Тильда с сыном-одногодкой Райнера по имени Стивен; её старший брат Джером, его жена Верона и их маленькая дочка Габи, младше своих двоюродных братьев на семь лет.              Когда Райнеру было десять лет, его дядя Джером погиб. Он был капитаном корабля, который занимался перевозкой грузов, а они являют собой хорошую мишень для пиратов. Корабль потопили, экипаж не удалось спасти. Верона долго не могла оправиться от горя. Она отказывалась от еды, перестала ходить на работу, а за Габи смотрели Карина или Райнер со Стивеном. Потом её горе переросло в хронику, и она вовсе решила, что может не работать, а сидеть дома и изображать из себя жертву, так выражалась тетя Тильда, которой приходилось работать и за погибшего брата, и за его жену. Карина старалась относиться с терпением ко всему происходящему.              Муж тёти Тильды стал не просыхающим пьяницей. Ей всегда было стыдно за него. Она, как и её сестра Карина, работала на консервной фабрике, близ моря. Всю свою зарплату спускала на его лечение и реабилитацию. Стивен желал смерти своему отцу, часто говорил об этом, считая, что это освободит всю семью от его обременительного существования. Они развелись давно и тот пропал из виду.              Райнер чувствовал себя единственной опорой в семье, но ему этого не хотелось. В один из дней он пришел к тёте Тильде, понимая, что только она может рассказать ему о его родном отце. Та, не без желания ничего не говорить, всё же решилась. Она устала от всего, и думала, что если мальчик способен будет вернуть отца в семью, тогда и жить они начнут по-другому. Глядишь, этот гуляка заберёт Карину и Райнера, и тогда она без зазрения совести выгонит к чертям эту нахлебницу Верону. От неё Райнер узнал, что его отец из города Мария, который работает скорняком.              – Думаешь, это хорошая идея? – спросил с опаской Бертольд. – Не зря же твоя мама с ним не живет.       – Отец мог обо мне и не знать, – возразил Райнер. Он был воодушевлен этой идеей – поиском отца. Желал с ним познакомиться.       – И всё же я не вижу в этом ничего хорошего, – сказал тогда Бертольд. – Но, решать тебе.       Марсель подбежал к ним, а за ним волочился Порко, держа в руках кораблик.       – Ребят, давайте с нами, спустим корабль на воду? – предложил Галлиард-старший.       – Сами собрали? – спросил Бертольд, наклоняясь к Порко.       – Ага, все руки в занозах, – кивнул тот, обнажая улыбку, в которой не хватало одного зуба.       Порко, хоть и был на год младше Марселя, ростом всё еще был довольно небольшим. Особенно стоя рядом с изрядно вытянувшимся Бертольдом.       – Как же ты задумал попасть в Марию? Путь не близкий, – заметил с опаской он, идя позади Марселя и Порко.       – Пока не знаю, – ответил Райнер. – Но я обязательно придумаю.              Кенни Аккерман

      Он не побоится постучать в дверь самому дьяволу,

если тот задолжает.

      

– из к\ф «Карты, деньги, два ствола»

      В ту минуту он сказал, что первое пришло в голову. Отделаться от дикарки – вот что было конечной целью. Но всё же ради интереса хотелось посмотреть, как далеко она сможет зайти. И ведь пришла же. Бледная, несмотря на свою смуглую кожу. Дрожащая, то ли от ярости, то ли от возбуждения, а может от истощения из-за стресса?              Нужно сначала привести её в порядок. Назвала имена. Глаза так и пылают. Как у него.              Как у Леви. Левия... Почему сейчас он вспомнил его? Это было так давно.              Кенни отвел Имир в съемную комнату трактира. Он обнаружил, что у неё внутренняя сторона бедра в крови. Немудрено. Здоровенные парни группой изнасиловали ребенка, как она ещё на ногах стоит. Уложив Имир в кровать, Кенни спустился вниз. Закурил.              – С каких это пор ты работаешь нянькой? – спросила Траут Карвен, поднимая удивленно брови.              Верная напарница. Опасная женщина. Надёжный друг и товарищ.              – У тебя есть врач, который сможет помочь быстро и эффективно, не задавая лишних вопросов? – Кенни, смотрел на тлеющую сигарету.              – Зачем тебе? – нахмурилась Траут.              – Не мне, ей. Девчонку изнасиловали. Если она желает смерти обидчикам, ей нужно прежде не умереть от изнеможения. И кто его знает, что у неё за травмы.              – Блять, – скривилась от услышанного Карвен, сменяя свой язвительный настрой на сочувствующий. – Ты знаешь кто?              Затяжка. Долгая. Пробивающая до самого желудка, если не ниже.              – Она назвала имена, – кивнул Кенни.              – Сделаешь всё сам? – Траут изогнула бровь.              Кенни исподлобья взглянул на неё.       – Нет. Девчонка хочет мести. Она должна сломать это в себе. Жить с этим не сможет, такая как она должна отомстить.              Траут опрокинула в себя стакан с виски.              – Ты себе в речах не изменяешь, – она забрала сигарету у Кенни. Он усмехнулся. – Найду я тебе врача.              – И будь с ней. Я думаю, в такой момент с ней должна быть женщина. И ещё, проследи чтобы врач дал ей средство от... последствий.       – А ты что будешь делать?              – Как всегда – наводить ужас на этот город, – и зловеще рассмеялся.       

***

      Врач диагностировал у Имир частичные внутренние разрывы, операционного вмешательства не требовавшие. Ей нужно было хотя бы недели две провести в лежачем положении и особо не двигаться. Траут выслушивала все рекомендации, пока Имир лежала в постели совсем без сил.              – Я… я не могу... нужно действовать, – проговорила она, пытаясь встать с кровати.              Карвен одной рукой, надавив ей на плечо, уложила обратно. Ещё вчера эта девчонка выглядела куда бойче, чем сейчас.              – Лежишь и набираешься сил. Он подготовит почву для… – она оглядела её.              Маленькая девочка. Совсем ребенок, жаждущий убийства. И Траут будет в этом участвовать, пусть и косвенно.       «Ну ты и мразь, Кенни. Мог бы сделать всё сам, а не с ней. Что ты хочешь эти добиться? Монстра из неё сделать? Мудак».              – И подумай, нужно ли оно тебе, – добавила с опаской она.       

***

      Когда-то он принадлежал семье Аккерманов. Жил в столице. Был в окружении короля, изобилии денег и власти. И всё же это надоедает. Но тогда всё было иначе.              Его младшая сестра Кушель влюбилась в какого-то докторишку. Она умоляла родителей дать им благословение, но они были непреклонны. Тогда сестра сбежала, отказавшись всех своих титулов и тала изгоем семьи Аккерман. Шесть лет он не слышал про неё. На седьмой решил-таки разыскать сестру.              Через полтора года нашёл след, который вел в подземелья города Стохес – как его называли, город набожных верующих и религиозных фанатиков, вторая «штаб-квартира» культа стен. Муж Кушель наплодил долгов, а после спился и помер, оставив их своей жене. Она стала продавать своё тело, или её вынудили. До правды, иной раз, докопаться трудно. Но вряд ли Кушель делала это по доброй воле. Скорее, от отчаяния. А потом родила от клиента. Всё это произошло чуть ли не в первый год её такой прекрасной и свободной жизни.              Кенни добрался до неё слишком позно. Кушель похоронили сутенёры, а её сына, названного ею Левием, между собой называемым коротко «Леви», забрали в один из борделей города Розы. Маленькие девочки и мальчики были особой усладой для высокопоставленных и богатых, искушенных всем, чем можно было и нельзя. Кенни прирезал сутенеров и клиентов, бывших там в ту ночь. А племянника забрал с собой.              Аккерманы не приняли его. А внук для них вообще был дьявольским отродьем. Кенни воспитывал его какое-то время, наплевав на запреты, позже отдал его в одну хорошую семью.       Такая выходка семье не понравилась, и Кенни отправился в немилость, как когда-то его сестра. Повезло ещё продержаться при дворе несколько лет, прежде чем его вышвырнули, узнав, что он не только не избавился от ребенка Кушель, но и поспособствовал тому, чтобы его приняли в другую семью. Сразу после этого грандиозного «низвержения с небес» его завербовал к себе в шпионы Георг Ван Кайн.              Кенни никогда ни о чём не жалел, и работа его утраивала. Слежка, стукачество, добыча информации, убийства... Всё как доктор прописал. Но об одном-таки жалел по сей день – что сразу не пошёл за сестрой и что допустил её гибель.       

      ***

      Жуткие места есть даже в столице. Мало кто про них знает. Кенни шёл по улице, именуемой туманной улицей – из-за того, что на ней много кальянных и других курительных заведений, в воздухе постоянно витает то пар, то дым. Отсюда и такое название. Табачной или дымной называть было бы слишком неуместно, то ли дело туманная. Звучит-то так. Почти романтично. В охоту сблевнуть.              Проститутки ходили, покачивая бедрами, обмахивая веерами свои пышные декольте и призывали прохожих «уединиться».              – Может быть, молодой человек составит компанию даме? – игриво спросила беловолосая девушка, наклоняясь прямо к уху.              От неё пахло очень тяжелым парфюмом, а еще потом. Конечно, им нужно зарабатывать. Принимать ванну у них нет времени, обмыли места «рабочие» и пошли дальше искать клиента. В такую и совать страшно, даже с тремя гандонами.              – Меня не интересует, – ответил Кенни, отодвигая её небрежным движением.              – Импотент! – крикнула она вслед.              Интересовался Кенни одной личностью по имени Оньянкопон. Это был чернокожий высокий мужчина родом из южных стран, который работал местным «барабанщиком», занимался сливом информации и контролировал сутенеров и барыг, чтобы они не выходили за рамки закона. Кенни сразу смекнул, что канцлер в курсе всех беззаконностей, но вместо того, чтобы их пресекать, решил их контролировать.              С одной стороны умно. Любая случившаяся пакость и наперед знаешь с кого спрашивать, а они наверняка точно и платят немаленькие суммы за своё беззаботное функционирование в столице. И не только.              Обитал Оньянкопон в помпезной гостинице с отражающей суть вещей здесь творимых названием «Мадам и Мельпомена», которая, естественно, была под контролем сутенёров и являлась притоном, только рангом повыше.              Кенни подошёл к консьержу, который представлял из себя эдакого старца в очках, всегда читающего газетенку с новостной лентой, историями и рецептами по приготовлению еды, или отравы для насекомых.              – Передайте вашему чернокожему постояльцу, что к нему пришли по очень важному делу, – сказал Кенни, снимая шляпу.              – А кто спрашивает? – не отрываясь от газеты спросил консьерж.              – Служба безопасности.              Этих слов хватило, чтобы старик, забыв про возраст, в одно мгновение вскочил на ноги и тут же понесся куда-то по коридорам. С громким смехом из комнат начали выходить куртизанки. Эти ухоженные, пахнущие лёгкими духами, с не таким ярким макияжем, в выглаженных и чистых одеждах, с лоснящейся кожей. Они стоят целое состояние, оттого способны заплатить за собственный уход достойнее. А ещё, элитными проститутками управляет не сутенёр-мужчина, а сутенёр-женщина, именуемая Сводней или Мадам. В прошлом сама бывшая куртизанка, умеющая вести дела и контролировать девочек.              Они прошли мимо Кенни, смерив его похотливым и призывающим взглядом. Но себя не предлагали, такие всегда манят, но не набрасываются. Он надел свою шляпу обратно, скалясь девушкам в ответ. Из-за угла вышел взволнованный Оньянкопон.              – Фух, хоть бы предупредил с посыльным, что придёшь, – проговорил недовольно он.              – Зачем? Чтобы ты приготовился? – Кенни смерил его насмешливым взглядом. – Расслабься. Я за информацией, а не за отчётами.              – О какой информации идёт речь? – осторожно уточнил Оньянкопон.              Кенни продолжал смотреть на черномазого исподлобья. Полы его шляпы создавали легкую тень на его лице, делая его вид немного устрашающим.              – Может, пройдём в наш ресторан, выпьем? – предложил Оньянкопон. Он умел располагать к себе. – Работа у вас сложная, наверняка хочется отдохнуть, расслабиться…              – Не подмазывайся, – ответил Кенни, устало смотря на него.              – Моё предложение всего лишь акт уважения. И ничего более.              – А как стелишь, – Кенни цокнул языком. – Так и быть, уважусь твоими стараниями.              Они пришли в изысканное заведение, занимающее верхний этаж гостиницы. Этот ресторан был оформлен в элегантных черно-белых тонах, с панорамными окнами, которые открывали великолепный вид на город. Официанты и официантки были все как на подбор, в черно-белой форме, послушные и наученные всем нормам этикета.              Кенни присвистнул, чем привлек внимание администратора. Она недовольно сверкнула глазами. Оньянкопон подал ей понятный жест, и та сразу сменилась в лице. Оба они присели за крайний столик. Посетителей было достаточно, но им все же выделили место у панорамы и вдали от лишних ушей.              – Предпочтения? – спросил деловито Оньянкопон, открывая меню.              – Джин, можжевеловый... название на языке вертится.              – Я тебя понял, – Оньянкопон кивнул, подзывая официантку. Он быстро раздал указания. Девушка мило улыбнулась и тут же исчезла из поля видимости, будто её и не было.              – Итак, информация, – напомнил Кенни, разваливаясь в удобном кресле. – Знаешь человека по фамилии Штратман?       – Одного точно припомню, – начал Оньянкопон, заметно расслабившись. Обстановка действовала на него умиротворяюще. – Владелец торговой компании, который каким-то чудом за несколько месяцев из обычного работяги стал бизнесменом. Ничего странного не видишь?       Кенни смачно зевнул.       – Парень работал и заработал, что в этом странного?       Оньянкопон покачал головой.       – А потом у него появляется дочурка, – продолжил он. – Невесть откуда. Карли. Рыжая такая, вылетая ведьма. И потом она создает наркотик кодероин, который… опа! И делает её папеньку чуть ли не на высоте предпринимательства Розы. Ну а дальше над ним появляется крыша. Сам понимаешь, что не шиферная. Рихтер его прикрывает.       Кенни даже бровью не повёл.       – Ты же знал? – удивился Оньянкопон.       – Догадывался. Это разные вещи. А зачем Рихтеру барыжить наркотой? Не в его это стиле. Он же наёмник, которой сколотил себе банду охотников за головами, после чего сел на жопу ровно, вытянул ноги у камина и теперь сидит не парится. Деньги капают.       – Видать, ему не хватает, – хмыкнул Оньянкопон. – Ты ведь сам сказал, он сколотил себе банду. Чтобы её эффективно держать в кулаке, одной железной хватки мало. Это тебе не Коготь с их промытыми мозгами, которые на уровне инстинктов не поднимут руку на своего хозяина. Это отмороженные головорезы, у которых только два рычага воздействия: сила и бабло. А у Рихтера фамилия не Аккерман, и с годами он не молодеет, порох в пороховницах скоро отсыреет. Вот он и полез в наркобизнес. Это же, сношать их жопу, бабки. Большие бабки!       Официантка принесла выпивку и закуски. И так же быстро ушла, как и появилась. Кенни сделал глоток, приятное тепло разлилось по телу.       – Говорят, он появлялся в столице, – добавил Оньянкопон. – Даже на туманке видели.       – По чью душу в этот раз?       – Если бы я знал, уже бы сказал. Он работает чисто, простому барабанщику не поймать его за хвост.       – Это был риторический вопрос. Нужно будет сообщить… И принять меры. А ты знаешь, что это значит?              – Что твоё присутствие на туманке будет частым, – обреченно сказал Оньянкопон. Он набрал в легкие побольше воздуха. Сделал глоток своего виски. Закусил лимоном. Сморщился, пропыхтел.       – Ну не переживай ты так, – нахмурился вычурно Кенни, вызывая у Оньянкопона раздражение. – Так же посидим себе. Чего тебе так парит?       – Твой статус, фамилия, должность.       – Забавно слышать, что кого-то до сих пор напрягает моя фамилия, – засмеялся Кенни. – Не говори мне, что ты веришь слухам про Аккерманов и их какую-то сверх силу.       – Ха, я видел Леви Аккермана. Я знаю.       Кенни сомкнул губы, болтая джином в стакане. Потом залпом выпил. Его взгляд притянула одна особа, которая вошла в ресторан. Совсем одна. Молодая, с фарфорово-белой кожей, пронзительно синими глазами и черными длинными волосами. Она плавно подошла к указанному столику, скинув с себя элегантно пальто.       – Знаешь ту одинокую мадам?              Кенни кивнул в её сторону. Оньянкопон смерил её изучающим взглядом.              – Живет тут уже с месяц. Не знаю кто такая, но могу – только попроси. Богатенькая, платит. Ночью приходит, рано утром куда-то уходит.              – Она не одна из «девочек»?              – Нет. Всех продажных дырок на туманке я знаю. Она не шлюха.              – Как ты груб со своим же товаром, – заметил Кенни.              – Я не торгую ими. Я только работаю в месте, где есть бордели. Ну и иногда пользуюсь их услугами, не для себя, для дела.              Кенни махнул рукой, что, мол, не так это важно. Продолжал смотреть на неё.              – Ненавижу этих продажных девок, – проскрипел Оньянкопон.              – Я отойду ненадолго, – сказал он, поднимаясь с кресла.              Оньянкопон понимающе кивнул. Девушка сидела за столом и попивала коктейль фиолетового цвета. Кенни бесцеремонно уселся напротив. Она ничего не сказала. Лишь легкая улыбка тронула её губы. От неё пахло цветами. Лилии. Кенни даже глубоко вдохнул её аромат.              – Работаете? – спросил Кенни, подмигивая ей.              Девушка игриво улыбнулась.              – Я похожа на одну из этих сомнительных работниц?              Этот тон. Этот голос. Как у той, у ног которой ему хотелось бы расстелиться.              – Вы похожи на прекрасную розу, которую хочется сорвать и носить у самого сердца. Пусть шипы и разорвут мне всю грудь.              Она смотрела на него пристально. Слегка покраснела. Дрогнули губы, раскрывшись, желая вдохнуть. Потом, вернув себе обладание, она ухмыльнулась.              – У вас уже есть парочка на ночь, – ответила она, одаривая Кенни язвительной улыбкой и кивая в сторону Оньянкопона.              Кенни расплылся в улыбке. Сколько же ей лет интересно? Девушка допила коктейль, потянулась за кошельком.              – Оставьте, я расплачусь, – поспешил Кенни, кладя свою руку поверх её.              Бархатная кожа. Приятная. Девушка вырвалась, кладя купюру на стол.              – Я не нуждаюсь, – сказала спокойно она, вставая.              Направилась к выходу. Кенни рванул к ней, хватая её запястье.              – Как ваше имя? – спросил он.              Девушка рассмеялась. Долго смотрела на него, словно решая: говорить или нет. Потом всё же решилась, приоткрыв свой сладострастный ротик:              – Фрейя.              Саша       До последнего считала эту идею бредовой. Но с некоторых пор идти за Конни напролом стало неотъемлемой частью её самой, и пришлось надеяться на то, что оно «выстрелит».              В тот день Саша вместе с Конни, Наком и Милиусом пробрались в кабинет Киса Шадиса. Мышцы живота сводило от переживания, дышалось тяжело, при этом в голове было смешанное чувство тревоги и эйфории.              – Спорим, он вообще не ожидает такого, – прошептал, хихикая, Нак, заканчивая с окном.              – Давай быстрее, – подгоняла его Саша, выглядывая каждую секунду за дверь, боясь кого-нибудь увидеть на горизонте.              Конни всё возился со столом и никак не подавал виду, что приближается к завершению. Послышались шаги. Саша затряслась, она даже на секунду забыла, как говорить.              – Черт! – шикнула она, закрывая дверь, излишне громко. – Кто-то идет.              Нак быстро спрятался за портьеру, Милиус юркнул в шкаф, а Саша с Конни под стол.              – Нам конец, – заключила Саша, обреченно вздыхая.              – Тихо ты, – шикнул Конни.              Дверь распахнулась. Включился свет.              – Я знаю, что вы здесь, – прозвучал голос.              Саша облегченно вздохнула, показывая голову из-за стола. Рут, уперев руки в бока, стояла, нахмурившись темнее тучи.              – Решили отчислиться самым извращенным образом? – сощурилась она.              Милиус с опаской выглянул из своего укрытия.              – Какого чёрта ты тут? – Конни не скрывал возмущения.              – Шадис на первом этаже, – Рут проигнорировала его вопрос. – Может сюда вернуться. А еще, комендантский час.              – На тебя не распространяется? – усмехнулся выходящий из штор Нак.              Рут раздраженно потрясла головой.              – Валите отсюда, ну-ка!              Ребята, переглянувшись, быстро ретировались из кабинета.              – Круто быть старостой и с Шадисом на короткой ноге. Вон, по учебке в любое время ходи куда хочешь, – фыркнул Милиус, когда они покинули здание и направлялись в общежития.              – Рут этот статус заслужила, – заметила Саша. – И если ты не заметил, она прикрыла нас.              – Удивительно, конечно, – с сарказмом ответил Конни. – Что с ней происходит?              – Может, у неё такой специфический способ завести себе друзей? – предположил Милиус.              – Или раздвоение личности? – добавил Нак.              Саша только понурила ниже голову.              – В любом случае, уже неважно, – отмахнулся Конни. – Всё, что хотели – сделали. Ждём утра.       

      ***

      Рут, как обычно любила это делать, сидела на подоконнике и читала книгу по тактической подготовке. Саша аккуратно зашла в комнату. Ханны всё еще не было.              – Спасибо, что не сдала нас. И от меня и ребят, – неловко начала Саша.              Рут махнула рукой и даже не подняла глаза.              – Не спросишь даже, что мы задумали? – не унималась Саша.              – Я и так знаю. Хотите Шадиса поздравить с днем рождения? Это же прекрасно.              – Откуда ты знаешь?!              Рут только рассмеялась, захлопывая книгу.              – Как тебе сказать… – она приставила указательный палец к губам, делая вид, что над чем-то усиленно раздумывает. – Ханна целый день ходит туда-сюда, ища рецепт торта, Мина рисует плакаты с поздравлениями. А так, Нак и Милиус по коридорам во всеуслышание это обсуждают.              – Вот же идиоты! – Саша замотала головой от нелепости ситуации. – Но, как бы то ни было, спасибо, что предупредила.              – Я его и увела, а потом пошла за вами. Так бы вы ничего не успели. Но, я человек добрый, и просить взамен чего-либо не буду. Шадис каким бы он резким и грубым не был, заслужил это.              – Мы с Конни решили так же несмотря на то, что мы оба его любимца, образно говоря.              Рут подмигнула Саше.              – Я рада помочь тебе, – уже другим голосом проговорила она.              Саша подошла к постели, залезла на неё, поднимая на стену свои усталые ноги. Стопы приятно закололи.              – Вы давно с Ханной знаете друг друга? – спросила она, сама для себя дивясь смелости такого вопроса.              – С первого класса, – отозвалась Рут. – Мы обе из города Гермина, знаешь такой?              – А как же не знать. Красивый город на воде, где одни каналы и дома от лучших архитекторов. Самый красивый город во всей Эльдии.              Рут рассмеялась.              – Да, там и правда красиво. Романтичный город. Моя семья занималась тем, что выращивала цветы и продавала их. Ну, семейное дело.              – Здорово.              – Обычное занятие для семей в Гермине. Луговые поля, сажай сколько хочешь, только аренду плати. А потом продавай, – Рут подсела к Саше. – Ханна была лучшим флористом. Она, уже будучи в средней школе, зарабатывала на одной сборке букетов целое состояние, – Рут поймала полный скепсиса взгляд Саши. – Ладно-ладно, может и не целое. Букеты Ханна всегда делала с душой.              – Когда ты поняла, что она тебе нравится?              Рут непроизвольно сжала край кровати.              – Это неважно, – проговорила уже более тихо она.              – Вы обе решили поступить в академию?              – Нет, я даже не знала, что входило в её планы. Мне хотелось военного жалования и обеспечения. А вот что руководило Ханной, я не знаю до сих пор.              – Ты попала в королевскую академию? Это не просто же.              – Как и тебе. Ты ведь из западных мест, а там только села и деревни.              Саша закусила нижнюю губу.              – Акцент? – спросила она.              – Он самый, – кивнула Рут. – Иногда нет-нет и проскользнёт словечко.              – Деревня Даупер, такая небольшая и закрытая, глубоко в лесу. Я приехала оттуда.              – Для тебя это точно подвиг, переехать в столицу, поступить сюда, продержаться тут. А ты мне поешь дифирамбы.              Рут похлопала Сашу по плечу. Она поднялась, сложила ноги под себя.              – Я не от того, что молодец пошла в армию, – призналась Саша.              – А от чего же?              – Я… – голос Саши изменился. – Я хочу очистить свою совесть.              – Неужели? – Рут наклонилась, положила свою руку на плечо Саши.              – Помню, когда мне было семь, к нам в деревню пришли девочки. Из кочевников. Они несли в руках угощения, чтобы нас порадовать. Наверное. А для чего же ещё? И… и мы забросали их камнями. – Саша нахмурилась. – Я замахнулась, хотела как все – бросить его в них, но в последний момент передумала. Камень не долетел до них. Но эти глаза. Глаза этих девочек до сих пор стоят передо мной. И после того случая я решила, что теперь мой долг защищать тех, кто в этом нуждается. Стать военным и приносить пользу.              – До сих пор себя простить не можешь?              – Да.              – Вон как, – Рут подобрала ноги, обхватила колени, положив подбородок на них. – Не вини себя, ты ведь была ребенком.              Теперь Рут развернулась к ней, поглаживая волосы.              – Это не снимает с меня ответственности, – отозвалась грустно Саша, непроизвольно отстраняясь от рук Рут.              – Может быть… – Рут откашлялась, меняя тему разговора, – после практики сходим куда-нибудь? Вдвоем?              Саша немного растерялась. Она понимала к чему клонит Рут. Но ей не хотелось отказывать. Не потому, что боялась обидеть, а просто потому, что сама была не против.              – Давай.

      XXX

      Тот день был дождливым. Небо заволокло темными тучами, которые, словно нависая, давили и на без того неспокойное состояние кадетов. Кис Шадис это знал. У них сегодня построение, и никакая погода этого не отменит.              Все кадеты, парни и девушки, как мокрые щенки стояли под стеной ливня, выпрямив спины и вскинув головы. Вода так и стекала с них ручьём.                     Кис Шадис стоял под навесом, обдуваемый прохладным и свежим воздухом. Наблюдал. Скалился.              Худощавая рыжеватая девушка, вся конопатая словно кто-то маркером потыкал ей в лицо, засуетилась и глазами начала искать кого-нибудь. Высокий паренек со светлыми волосами решил немного расслабиться и ссутулился.              – Кадеты! – рявкнул Шадис, что не могло не приободрить всех. – Налево! В один ряд и по кругу бегом!              Ему нравилось заглядывать в эти непонимающие лица. Кто-то с полным спокойствием, кто-то с обреченностью, кто-то до конца не верящий в реальность происходящего начинал переходить с шага на бег, или его подобие. Сапоги зачавкали по мокрой земле, брызги так и полетели от подошв в разные стороны.              Прошла минута, потом другая. Шадис неспеша поднимал руку, чтобы взглянуть на часы, а потом так же лениво опускал её.              – Смирно! – рявкнул он после десяти минут пробежки. – В пять шеренг становись.              Кадеты послушно выполнили команду.              – А теперь сделайте шаг друг от друга, чтобы помещались ваши вытянутые руки!              Все разошлись еще больше. Кис Шадис двинулся под ливень. Его лицо было спокойным. Ливень его беспокоил ровно столько, сколько грязь под ногтями – есть да и ладно.       Он шел между рядами, заглядывая в лица каждого. Обошёл всех, потом начал второй круг.              – Здесь вам не школа, не университет, это военная академия. Тут вы учитесь быть солдатами! Все ваши детские забавы должны остаться за пределами этих мест.              Шадис подошел к рыжеволосой девушке.              – Имя?! – рявкнул он.              – Ханна Диамант, сэр, – перепугано проговорила девушка.              – Если был отдан приказ стоять, значит нужно стоять, а не глазеть по сторонам! Это понятно?              – Так точно, сэр.              Двинулся дальше. Теперь его жертвой стал парень со светлыми волосами.              – Имя?!              – Милиус Зельмски.              – Откуда ты?              – Из Яркела.              – О-о-о, далековато. Солнечный город, долина яблонь, – с издёвкой произнес Шадис. – Что забыл в армии?              – Хочу стать городским стражником и стеречь порядок в своем родном городе.              – Для этого надо было переться в королевскую академию?              – Я смог поступить сюда, значит я этого достоин.              Шадис округлил глаза от изумления.              – Это ещё предстоит проверить.              Снова медленный шаг мимо рядов.              – Имя?              – Мина Каролина, сэр. Из города Квинта, хочу встать в ряды королевской стражи, чтобы защищать покой его Величества.              – Я спросил только имя, – устало вздохнул Шадис. – Учись слушать, что тебе говорят!              – Есть, сэр!              Мина покраснела, но стойко держала осанку.              – Имя?              – Нак Тиас, сэр!              – Дай угадаю, хочешь в разведку?              – Никак нет, сэр. Хочу стать одним из спец-агентов канцлера.              – Что за бред? – Кис Шадис рассмеялся. – Ты в детском садике верить про сказки в супер-пупер отряд мега крутых шпионов?              Нак промолчал. Кис Шадис усмехаясь подмигнул кадету. Вон чего захотел, а? Будет упорно трудиться – будет шанс попасть под острый глаз Северянина. Но не подневольных он набирает себе людей из особо теста.              – А ты, светловолосая нимфа? Как твоё имя?              – Томас Вагнер, сэр!              Он стоял спокойный, но при этом дрожал, старательно не обращая на это внимание.       – Хм-м, знавал я одного человека с похожей фамилией, – задумчиво протянул Кис Шадис. – Кажется, он был композитором. Не твой родственник?       – Никак нет, сэр, – отчеканил Томас. – Возможно, однофамилец.       Ещё шаг.              – Имя?              – Армин Арлерт, сэр.              – Арлерт? Ещё один… – Шадис беспомощно запрокинул голову к небу.              Есть два только два типа богачей в армии: те, кого отдают силой, или те, кто решил стать самостоятельным и отбиться от кормушки родителей.              – И чего вас сюда всех тянет? Уже третий, – проговорил Кис Шадис, шаря по карманам в поисках сигареты, потом плюнув, прекратил поиски – дождь же, совсем забыл про него. – Родители заставили?              – Нет, сэр. Сам решил.              – Сам решил, – повторил чуть тише Шадис.              Всё равно не обойтись без того, когда его родители приходят несколько раз на недели выспрашивать как их чадо. А ещё, не приведи что, он получит увечье, то мёртвого достанут своими скандалами. Кис Шадис продолжал высматривать себе «жертву» для разговора. Тем временем за ним наблюдали из окна исследовательского центра, задний фасад которого выходил как раз на полигон для занятий.              – И нравится ему что ли? – спросил Моблит, невольно ежась от увиденных кадетов.              – Это у него такая тактика. Способ знакомства, тебе ли не знать, – ответила Ханджи, стоя напротив и словно умиляясь увиденному.              – Мне-то знать, только я до сих пор не понимаю, зачем так жестко.              – А как иначе в военном ремесле? – заметила Ханджи. – Мужик-то он нормальный. С прибабахом, не без этого, но зато всегда всех помнит по именам, всегда поможет, если попросишь, подскажет как действовать, укажет на твои сильные и слабые стороны. Обучение у него в крови.       

***

      На тренировках по использованию УПМ валились сначала все. Кто-то сразу лицом вниз, а кто-то старался, но всё равно терпел фиаско.              – Ремни регулируем, друг другу помогаем, – командовал Кис Шадис.              Его любимым занятием было выявление способных с рождения и упорных, которые идут против природы и добиваются своего. УПМ штука привередливая, и чтобы освоить её, нужно иметь подход. И он может быть не единственным верным. Повезло, что в современных реалиях, можно стать военным, не имея навыков пользования УПМ, но Кис Шадис настоял, чтобы в пределах столичной академии оставить их освоение обязательными.              Пара Конни Спрингера и Саши Браус его всегда забавляла. Однако поведение такое не допустимо, и приходилось обоих наказывать. Но они довольно быстро разобрались с работой на УПМ, что его изумило, конечно, и обрадовало.              Райнер Браун, сильный физически, на лету всё схватывает, решительностью так и веет от него. В отличии от его друга Бертольда Гувера. Тот был ничуть не хуже, местами может даже лучше, но вот неуверенный до ужаса. Кис Шадис разочаровано вздыхал, когда тот уступал прессингу своего товарища.              Марсель Галлиард интересный малый. На УПМ осваивался долго. С трудом. Однако всё же поборол его.              Рут Д. Кляйн сразу втерлась к Кису Шадису в доверие. И не потому, что она была так хороша в этом деле, а потому что внушала собою уверенность и дикое желание добиваться справедливости, в придачу с огромной ответственностью. Поэтому Шадис ближе к середине первого учебного года доверял ей организацию работы и некоторых учебных процессов. И надо отдать ей должное, справлялась она успешно.              Франц Кефка был одним из тех, кто рухнул головой о землю при первой попытке статического маневрирования и разбил её напрочь. Ханна Диамант тут же вызвалась сопроводить его до медпункта.              – В медсестры надо было идти, а не в солдаты, – заявил Шадис, но увидев состояния кадета, и кровь, которая сочилась из рассечённой раны, махнул рукой. – Идите уже.              Все кадеты в его учебных корпусах стали ему хорошо известны уже в первые месяцы обучения. Он заранее знал, кто куда пойдет и кто куда сможет пройти. Кем станет и чего добьётся.              Но он не знал того, что кадеты задумали. У Киса Шадиса был день рождения. Он, как и большинство людей его профессии, отмечал этот праздник на работе. Никто не отменял занятия или тренировки. В середине дня, в какой-то аудитории, Кис Шадис сидел за столом с кипой бумаг и разбирал их. К нему ворвалась Мина Каролина.              – Командир! Там… там это… в вашем кабинете! – закричала она.              – Что такое? – Кис Шадис встал из-за стола.              Мина прыгала на месте и указывала пальцем на дверь.              – Пойдемте, пойдемте! – звала она и выпрыгнула из аудитории.              – Началось.              Ничего не осталось как последовать за ней. Она в коридоре его не ожидала. Кис Шадис сощурился. Направился в свой кабинет. Открыв его, он сначала не поверил своим глазам. Почти все кадеты собрались поздравить его с днем рождения. Где-то сбоку раздался выстрел хлопушки, которая обдала Шадиса с ног до головы конфетти. Кабинет был украшен плакатами с поздравлениями, а на столе красовался торт со свечами.              – Мы решили вас поздравить, полковник Кис Шадис, – проговорил Конни Спрингер, выходя вперед с коробкой, перевязанной лентой. – Это от всех нас вам. На память.              Кис Шадис даже не понял, что происходит. Потом он не понял какую эмоцию нужно выдать. Безусловно, присутствовала радость. Радость и благодарность. Он улыбнулся. Впервые за долго время. Искренно. Его тронул поступок его воспитанников.

XXX

      – Вы чего удумали? – сощурился Флок.       – Я не буду в этом участвовать, – ответила Энни и захлопнула дверь.       – Хорошо, – согласился Райнер.       Бертольд, сидящий рядом пожал плечами и согласился.       – Да мне какое должно быть дело? – фыркнула Хитч.       – Конечно, всегда за! – согласилась Мина.       – Какие вы молодцы, мы с вами, – улыбнулась Ханна, толкая локтем Франца.       – Ага, – тот послушно закивал.       – Идея класс, я с вами, – поддержал Марсель.       – Я же новенький, думаете это будет актуально? – спросил Эрен.       – Да, можно попробовать, – Армин прямо-таки воодушевился.       – Как хотите, – ответила, пожимая плечами Микаса.       – Вот это вы удумали, может вам помощь нужна? – спросил Марко.       – Окей, – без лишней суеты согласился Жан, даже не дослушав Конни.       – Совсем уже заняться нечем? – Марло поднял их на смех.       Но по итогу все, правдами и неправдами, согласились сделать совместную фотографию в качестве подарка для их самого любимого преподавателя.       

XXX

      Райнер никак не мог успокоиться. Ему, помимо однокурсников, достались в подчинение кадеты из 105-го корпуса, которых он видел за все время обучения раза два. Шадис сказал, что времени на знакомство у всех хватит в поезде. Дескать это всё тренировка, так как в реальном бою выбор солдат обеспечиваться не будет, и нужно будет исходить из того, что есть.              Энни определили в команду к Марко Ботту. Иронично, ведь он ей предлагал, а она отказалась. В итоге все равно оказалась с ним в одной упряжке. Она сидела, сложив рук и прикрыв глаза.              Кадеты о чем-то громко разговорили, смеялись и обсуждали что же им выпадет. Райнер пытался сделать попытку знакомства, но потом понял, что бесполезно. Они не воспринимали его как командира. Боялись, но не питали уважения.              Нак достал пачку карт, предлагая сыграть. Милиус с опаской оглядывался по сторонам, Том усмехаясь, хлопнул его по плечу.              – Кому какое дело? – фыркнул он. – Командиров тут нет, давай раскладывай.              – Как же Райнер? – косясь в его сторону спросил Милиус.              – А то ты сам не знаешь как? – саркастично отозвался Нак, забирая колоду у него. – Не удивлюсь, если мы эту практику сольем.              Мина сидела рядом с Рут и Ханной. Она смотрела в окно и наблюдала за сменяющимися пейзажами. Тут Ханна неожиданно встала. Рут вопросительно взглянула на неё.              – Пройдусь немного, – ответила сразу же Ханна ей, заправляя выпавшую рыжую прядь.              Рут закатила глаза, сложив руки на груди. Мина смотрела как в соседнем вагоне Марко собрал вокруг себя целую компанию, и что-то им рассказывал. Она восторженно наблюдала, не решаясь подойти.              Эрен сидел напротив спящей, или делавший вид, Энни. Его определили в команду к Райнеру. Он не очень понимал, почему многие были не рады тому, что попали под его руководство. Когда же Эрен взглянул на его недовольный и злобный вид, некоторые вещи прояснились.              – Может перекинемся в картишки? – предложил подошедший к нему Том Лоу. Он кивнул в соседний вагон, где во всю раскладывал карты Нак.              – Я не умею, – соврал Эрен. Зик научил его играть в покер, преферанс и блэк-джек, но ему сейчас не хотелось этого. – И нужно вам злить Райнера?              Том усмехнулся.              – Хоть бы попробовал что-нибудь нам сказать, а то сидит вон, красный, как чайник.              – И вы решили довести до того, чтобы это чайник полыхнул? – спросила приоткрывавшая глаза Энни.              Том перевел на неё взгляд.              – Так ты не спишь? – вопросил изумленно он.              В это время, ребята из сто пятого корпуса зашептались. Они перешли в вагон к Райнеру и позанимали крайние места у окна. Том это заметил, сел рядом с Эреном.              – Не нравится мне эта движуха, – сказал он.              Вагон немного встряхнуло. Поезд въехал на мост через ущелье. Вид был завораживающим, прямиком на Синие горы, простирающиеся вдаль.              К Райнеру подошел один из кадетов сто пятого корпуса.              – А знаешь, там Марко говорит, что из тебя командир никудышный, – заявил он, как бы невзначай проходя мимо Райнера. – Сказал, что ты тупой верзила без мозгов…              Дальше говорить не было нужды. Райнер схватил кадета за грудки и повалил на стол, готовый начистить ему морду.              – Тебе не обязательно цитировать его, – злобно прошипел он, следом отбрасывая кадета. Потом тяжелой поступью зашагал в вагон к ничего не подозревающему Марко.              Франц и Ханна сидели, прижавшись к друг другу. Райнер напугал её своей выходкой, она сильнее прижалась к своему молодому человеку. Нак, Милиус и Томас повскакивали со своих мет. Мина тоже встала.              – Оставь его, – попыталась остановить её Рут.              Мина встала прямо перед Райнером. Он молча отодвинул её в сторону. Но она настойчиво прошла за ним.              – Марко не мог такое сказать, – говорила Мина, пытаясь схватить его за руку и остановить. – Они же тебя провоцируют. Ребята!              Она посмотрела на нерешительную троицу. Милиус вернулся на свое место. Нак и Томас переглянулись, сделали пару неуверенных шагов. Том и Эрен приготовились к тому, чтобы предотвратить грядущую драку.              Райнер подошел к Марко. Он так и пылал гневом. Марко поднял на него полный вопросов взгляд.               – Что-то случилось, Райнер? – спросил он.              Райнер открыл рот. Хотел ему сказать эдакое слово, а потом набить морду, чтобы все его боялись. Ему было плевать на уважение. Ему хватит и страха. Послышались треск и скрежет, лязганье и скрип. Вагон повело в сторону, куда-то вниз.              – Что за чёрт?! – заорал Нак, смотря в окно и видя, что поезд прямиком падает в ущелье.              Раздались крики, скрежет металла по металлу заполнял всё вокруг. Райнер чуть не упал, Марко подхватил его под руку.              – К противоположной двери, быстрее! – крикнул он.              Их вагон был последним. Наверняка он рассчитывал выпрыгнуть из него. Только куда? Энни первая подскочила к двери, пытаясь её открыть. Эрен отчаянно старался ей помочь. Предыдущий вагон просел, кадеты похвастались за спинки сидений, чтобы не улететь вниз. Звуки скрипа и лязганья нарастали.              – Мы свалимся в это ущелье, – кричал Томас, падая под стол. – Мы все умрем!              Райнер подскочил к Энни и Эрену, начал помогать им открыть дверь. Ничего не получилось. Марко смотрел в окно.              – Три следующих вагона, вместе с нашим не над ущельем, – сказал он, сохраняя спокойствие. – Мы скатимся вниз по склону, держитесь крепче.              – Мы можем попробовать выйти… – Райнер продолжал отчаянно открыть дверь.              Потом он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. А после наступила тьма.