Баллады барда-бродяжки

Горо падает на постель, ускоренный толчком в спину, и украдкой выдыхает с облегчением. Под животом настоящая постель, плотная, в меру жесткая, застеленная хрустящим бельем. На полу возле кровати остались его доспехи — их сдвигают ногой в сторону, стараясь не шуметь. Кровать чуть прогибается, и Горо едва не урчит от нетерпения — только хвост резво движется из стороны в сторону, выдавая состояние хозяина.  — На колени, — лениво приказывают из-за спины. Горо подчиняется. Подчиняться ему нравится, а здесь буквально все кричит ему в лицо, что будет хорошо. Что он сможет отдохнуть и расслабиться. Что получит то, чего так долго был лишен. Вокруг шеи скользит полоска кожи. Ошейник с именной биркой и бляхой гео. Горо позволяет застегнуть замочек, выгибается, когда по спине уверенно и успокаивающе проходится большая широкая мозолистая ладонь. За ухом чешут — Горо чуть машинально не вываливает наружу язык, ловя себя на уступке инстинкту в последний момент. И тут же почти чувствует, как за спиной хмурятся.  — Совсем измордовали тебя в этой твоей армии, — ворчит мужчина — почти рокочет, но неожиданно тихо для такого мощного существа. — Ты же знаешь, со мной не надо вот этого вот… Цивила, — последнее сказано как сплюнуто.  — Прости, — кается Горо. В ответ звякает карабин от поводка, прищелкнутый к ошейнику. Горо снова затыкается и между инстинктами и воспитанием впредь обещает выбирать инстинкты. Он для этого сюда и пришел. На этот вечер и ночь Аратаки Итто — его персональный дрессировщик. Горо ведет ушами, слушая чужое дыхание. Горячая ладонь похлопывает его по заднице унизительно и возбуждающе. Он тут же становится на четвереньки, слегка прогибается, разведя бедра. Давая посмотреть на себя. Собаки — шерстистые существа, и Горо тратит неимоверное количество времени и моральных сил, чтобы не носить мех там, где он будет мешать их занятиям. Пальцы ложатся в ложбинку между ягодиц, ведут выше, массируют влажную и блестящую от смазки дырку. Горо скулит, нетерпеливо переступая на коленках, снова получает шлепок — намек не гарцевать, словно жеребчик. Даже если стоит так же крепко от этого жеста.  — Готовился, — удовлетворенно констатирует Итто и, судя по возне, тоже раздевается. — Хочешь без дополнительной растяжки? Горо готов унижаться и умолять, мотая головой. Да, да-да-да, без растяжки, поторопись же. Он скулит горлом, подается бедрами назад, кусая губы. «Трахни», — крутится в голове. — «Трахни-трахни-трахни, выеби, чтобы на синяках на заднице сидеть было нельзя.»  — Придется потерпеть, — обламывает о́ни и прижимается к заднице членом так сладко, что Горо взвывает: от разочарования и возбуждения. С головки течет, он готов уже сейчас прыгнуть на горячую дубинку, которая немыслимым образом остается чужой частью тела.  — Не скули, мы слишком давно не виделись, я рассчитываю получить, что причитается, — Горо не успевает даже ухом дернуть, как его тянут за волосы на затылке, заставляя развернуться лицом к лицу. Аратаки голый и немыслимо возбужден, а еще — с ограничительным кольцом, широким и тяжелым. Горо тупо пялится на него, замечая странные символы, а потом переводит поплывший взгляд на головку: большую, красную, с заманчиво поблескивающим устьем на вершине. Рот накрывает ее сам собой, пальцы на волосах сжимаются жестче, требовательное «соси» кажется уже и ненужным. Горо полностью сосредотачивается на задаче, давится, когда его натягивают горлом, смаргивает слезы, но даже не тянется вытереть все, что потекло по лицу: знает, что Итто заводит именно такой вид. О́ни обожает, когда люди теряют последние крупицы достоинства, превращаясь в животных. Поэтому Горо скулит, пока его трахают в рот, почти визжит, когда Итто ловко защелкивает кольцо уже у него под яйцами, вот только если о́ни не дает себе засунуть все свое хозяйство целиком в Горо, то сам Горо лишен возможности кончить. Член тут же чуточку мягчеет, выглядя более вялым, Горо, которому дали вхолостую попялиться себе между ног, вновь оказывается ртом на члене. Между ног в процессе тяжелеет и ноет. Горо мычит, прикрывая глаза, получает за это понукание поводком по заднице. Полоска удара начинает гореть, мерно пульсируя, наверняка краснея. Горо отвлекается на неё и мгновенно терпит расплату — Аратаки толкается так глубоко, что у Горо вдруг пропадает весь воздух. Он давится, не в силах вдохнуть, бессильно царапает чужую ляжку, а потом по пищеводу скатывается вязкое и густое. Горо спазматически сокращается, напрягшись всем телом — а через мгновение его почти снимают с члена, и щеку обжигает удар, от которого он заваливается на постель. Вдох отзывается болью в груди, Горо хрипит, пока Итто работает рукой. Остатки спермы мажут бедра, в генерале поднимает голову гордость, а после — гнев, но к этому времени Итто уже возвращает себе поводок и подтягивает разозленного партнера волоком. Горо смотрит волком, скалится — и снова получает за это по лицу раскрытой ладонью, в меру крепко, в меру отрезвляюще. Унизительно. Извращенное удовольствие наполняет голову даже тогда, когда Горо ощущает, что из носа пошла кровь. Аратаки озабоченно хмурится, замирает с отведенной для удара ладонью. Горо смотрит исподлобья, но не пытается остановить, и Итто мысленно пожимает плечами, продолжая свое дело, пока Горо не закатывает глаза, дрожа, и не падает на постель от головокружения. Щеки у него красные, из носа течет непонятно что, слишком жидкое и для крови, и для слизи, а между ног ноет так, что он сводит бедра.  — Не останавливайся, — вдруг срывающимся голосом требует Горо и молчком переворачивается, подставляя свою лилейную упругую задницу для экзекуции. Итто улыбается, скаля острые клыки, и с удовольствием натягивает поводок, заставляя Горо как следует прогнуться. Подсунув подушки под живот и грудь, мужчина с легкостью подтягивает с пола моток веревки.  — Надо было сразу так сделать, — ворчит он, щедро обвязывая руки генерала за спиной и накидывая петельку на член, ведя разные концы веревки каждый к своему бедру. Обвязав бедра и голени вместе, он осторожно ощупывает пах. Горо тут же скулит: его крепко держит; и стоит дернуть ногами или выпрямиться сильнее подаренного запаса — как он рискует оказаться зажат в самом нежном месте. Но вместе с тем ему явно нравится такое «давление» на себя. Безопасное, чуточку заставляющее адреналин броситься в голову. Надежное, как сам Итто. О́ни для порки ничего не нужно — у него есть руки. Горо плохо терпит посторонние предметы: воспоминания о рабском детстве иногда вылезают неожиданно. Горо ненавидит похитителей сокровищ и кайраги до бельм в глазах, поэтому с каждым своим действием на шаг глубже к нутру Итто осторожнее, чем с балансированием на краю скалы. Он никогда не закрывает генералу рот, если секс откладывается ради прелюдии вроде этой. Насколько Горо лоялен к грубой случке, настолько же он настороженно относится к чему-то вроде шлепков. Итто уже хорошо знает, когда следует остановиться, но сегодня Горо просто сам не свой. Неудивительно, учитывая, какой был перерыв. Стоит только уложить принимающего кверху задницей поперек колен да заставить считать каждый принятый удар — Горо заходится в коротких судорогах, дергается, но упорно не произносит петушиное слово, только считает удары, стискивая зубы и вздрагивая. Итто останавливается сам, когда ему кажется, что Горо собрался наказать сам себя, но тот обмякает, чуточку потершись щекой о постель. О́ни ловит его взгляд — мутный, расфокусированный — и смотрит на плоды своей работы. Задница Горо красная, словно закатное солнце, припухшая, горящая, словно на ней готовить можно. Руки за спиной слабо подергиваются. Итто распускает узлы: свое дело они сделали.  — Настолько устал? — Итто гладит чужие волосы, ерошит, пропускает между пальцами с опиленными ногтями: о́ни тоже готовился к их встречам — правда по-своему. Горо вздыхает, ерзает, подкладывая слабые руки под голову, морщит нос, но предпочитает не говорить, оставаясь безвольной ношей поперек бедер Аратаки.  — Я чуточку передохну, — вдруг подает голос Горо. — И мы обязательно еще что-нибудь сделаем. Чаю бы еще. Итто удивленно моргает на какого-то временно насытившегося мужчину, а через секунду уже заливисто хохочет, запрокинув голову.  — Будет тебе чай, — успокоившись, обещает он. — А пока воды попьешь, — и ловко цепляет пальцами ноги свой бурдюк с водой. Горо перехватывает, вяло ерзает, пытаясь сползти, не растревожив стянутую задницу — и только с подачи Итто в итоге все равно оказывается на постели, а не где-нибудь на полу, сверзнувшись с колен. Бурдюк кочует из рук в руки, Горо устало мостит тяжелую голову на чужое бедро, Итто — Итто наслаждается чужим обществом. Секс — это еще не все; куда важнее, достаточно ли вам спокойно рядом с партнером вне его. Голышом, в одном только ошейнике. Без глаза бога, без оружия. С ограничительным кольцом под яйцами. Горо жмется головой к бедру, бессознательно сжимается в комок, а Итто, гладящий его по волосам, думает, что может гордиться собой. Потому что бравый генерал армии Вататсуми ищет у него не защиты и не утешения, но близости именно обнаженных тел. И находит. 27 — 29. 11. 2021