Баллады барда-бродяжки

      На побережье острова Наруками море лижет золотой песок. Древние скалы хранят покой богов и духов, и даже вера в архонта не умаляет значимости других сущностей: архонт — персонаж отнюдь не мифический. Архонт Иназумы правит Иназумой, в него не нужно верить, потому что он в этом и не нуждается.       Архонт Иназумы прокладывает путь к вечности…       Но все это происходит где-то не здесь и не сейчас, и в сущности не важно. В далеких небесах парит Селестия, которую никто не поминает всуе, а выше нее — осколки разбитых небес, называемые звездами. Яркие отблески дневной синевы, мерцающие на мглистом бархате.       Казуха переплетает пальцы с пальцами Томо, лежа с ним головой к голове, и где-то в стороне — звездочкой земли, осколком солнца, — горит костер.       В голове — мелодия песни, что ему принес ветер. Казуха напевает, не размыкая губ, прикрывает глаза, когда Томо гладит его пальцы. В груди — волнующий трепет. Казуха счастлив быть здесь и сейчас не один, и море шепчет ему о песнях китов далеко-далеко отсюда, о левиафане, которого ищут, о крошечных песчинках, скребущих о дно и крабовых перебежках чуточку поодаль от них. Казухе не о чем жалеть, пусть его тело приятно болит, и Томо журит его за бинты на запястье, что он потянул сегодня на тренировке.       Казуха всем доволен, и когда они сворачиваются на соломе и брошенных на землю плащах, краешком своего духа, в укромном уголке разума, он думает, что понимает стремление архонта к вечности.       Если бы он мог, он бы тоже жил здесь и сейчас, в этом самом мгновении, вечность. — Вот бы новый день не настал-       Шепот тонет в поцелуе, Томо сжимает его тело так, что сладко спирает дыхание в груди. — Завтра остановимся на ночлег у Камисато, — дразнит Томо, и Казуха скулит, тычась ему под челюсть, под тихий смех возлюбленного.       Желание вечности рассыпается осколками, разбитое простым и таким человеческим — мгновением жажды жить. 21.12.21