Основатель (праведного) пути

      Когда Цзян Чэн давал свое согласие стать тем, кто возглавит сопротивление, он и предположить не мог, что все будет настолько спланировано. На следующий же день Хуань и Минцзюэ во всех деталях рассказали ему, что нужно делать. Ваньиню казалось, что эти двое ему и заранее приготовленную речь дадут. Но вместо этого Ваньинь получил послание от Хуайсана, который говорил о численности первой группы, которая готова присоединиться к защите Цинхэ Не.       Чтобы научиться управлению, Ваньинь очень долго слушал разъяснения Минцзюэ, который предлагал некоторые примеры ситуаций, которые Цзян Чэн должен был решить. Чтобы понять, как правильно организовывать людей и деятельность ордена, Ваньинь внимал Хуаню, который едва ли не с самых основ разложил, как нужно искать подход и разделять обязанности. Ну а чтобы научиться самому передавать опыт другим, Цзян Чэн выслушивал наставления Цижэня.       Это все казалось совсем сложным и непонятным. Но Ваньинь старался и пытался разобраться. Очевидно, что все эти люди вникали во все нюансы правления и организации несколько лет. У каждого имелся огромный опыт. Больше всего Цзян Чэна поражало то, что Хуань и Минцзюэ знают и умеют больше, чем... Больше, чем Ваньинь замечал за своими родителями, которые были старше этих двоих. Если бы отец или матушка хоть немного прислушивались или поступились принципами, то все могло бы обернуться иначе.       Но какой уже смысл думать об этом? Ваньинь точно знает, что сделал Цижэнь, когда адепты Цишань Вэнь прибыли в Облачные Глубины. А что сделала Цзыюань? Цзян Чэну все еще снились кошмары. Он просыпался в холодном поту, а раны начинали болеть с новой силой.       Поэтому Ваньинь уходил в изучение того, что ему давали. Хотя бы так он мог не думать и не возвращаться в прошлое. Но оно снова и снова настигало его во снах. Выбирая между тем, чтобы забыться в вине и выпить снотворного, Цзян Чэн выбирал второе.       Чем больше он понимал, тем больше времени он проводил за самостоятельным изучением. Это позволило Минцзюэ и Сичэню сосредоточиться на плане обороны Цинхэ и на последствиях битвы. Они предполагали несколько исходов, поэтому над стратегией стоило поработать еще.       Хоть Ваньинь и терялся перед строгим взглядом Цижэня, но внимал каждому слову старшего. После того, как молодые главы занялись другими делами, именно Цижэнь составлял компанию Цзян Чэну и помогал с изучением трактатов и книг. И, как целитель, именно Цижэнь заметил побочные эффекты недолгого применения снотворного.       - Вам стоит прекратить это, глава Цзян, - Цижэнь произнес это, когда Ваньинь в очередной раз потерял нить разговора.       - Простите?       - Нет, - спокойно произнес Цижэнь и открыл книгу, что лежала перед Ваньинем на нужной странице. - Повторим это.       Цзян Чэн потупил взгляд на страницу. Он пару раз моргнул, чтобы прогнать сонливость и сосредоточиться на тексте.       Цижэнь тяжело вздохнул:       - Сколько снотворного вы принимаете?       - Это не... Неважно.       - Сейчас важно взять себя в руки. Или вы хотите свалиться с ног прямо при всех тех, кто должен будет сформировать новый Юньмэн Цзян? Не думаю, что это станет хорошим началом.       Этот Лань всегда был строг и проницателен. И Ваньиню не следовало ожидать, что к нему проявят мягкость. Сейчас точно не время разводить сопли.       - Я не могу... Мне снятся кошмары о том дне. Я так скоро с ума сойду, - признается Ваньинь и берет в руку кисть. - Мне показалось, что отказаться от вина в пользу отвара будет верным решением.       - Вы вспоминаете прошлое из скорби или из страха? - Цижэнь отвернул голову к окну. - Прервемся, - он снова смотрит на Ваньиня. - Вы хотите выслушать наставление или поучительную историю?       Выбор интересный. Но Цзян Чэн не против отвлечься немного. Он выбирает историю.       Цижэнь сам закрывает книгу перед Ваньинем.       - В детстве Вэй Ин боялся собак. Вид даже самого маленького щенка доводил его до паники. Вы знаете об этом, - он дождался, пока Цзян Чэн кивнет. - Ему было сложно, но со временем он все же преодолел свой страх. Постепенно, шаг за шагом он шел к этому. Однако в самом начале своего пути он не был преисполнен уверенности, что у него получится. Ему помогали и он принимал эту помощь. И на пути преодоления своего страха, он научился совмещать обуздание своих эмоций и уроки целительства. Он лечил животных, а со временем помогать живому вошло у него в привычку. В самом начале ему казалось, что ничего не получится, но он не был один и работал над собой. Это же самое нужно сделать и вам сейчас. Работать над собой и извлекать пользу из каждой мелочи. Но чем больше я обучаю вас, глава Цзян, тем больше вижу в вас своего ученика в детстве. Жаль, что то общее, которое я вижу - это склонность принимать решения в ущерб себе.       - Я не совсем понимаю, - Ваньинь отводит взгляд.       - Вэй Ин никому не говорил о своем страхе. Как вы не говорите о кошмарах. Вы столкнулись с чем-то новым для себя. С тем, что вас пугает. Не мне судить о бывшем главе Цзян, а вам.       Юноша невольно вздрогнул от упоминания отца. Последнее, что делал Фэнмянь для своего сына - это защищал. Как мог. На глаза сразу же навернулись слезы. Но Цзян Чэн сдержал их и дрожащим голосом произнес:       - Отец сказал, что любит меня. П-перед самой смертью. Они хотели отрезать мне руку, но отец занял мое место. А те ублюдки забавлялись над его жертвой. Тело отца расчленили и буквально выпотрошили.       Ваньинь расплакался. Снова. Казалось, что только-только получилось взять себя в руки. Но он опять ведет себя как...       - Ваньинь, - слышать такое обращение от Цижэня Цзян Чэну было непривычно. - Конечно же ваш отец любил вас. Вы - его наследие. И наследие всего того, что было ему дорого и что он хотел защитить. Я не собираюсь обсуждать с вами поступки ваших родителей. Но я более чем уверен, что истинные человеческие намерения проявляются в сложной ситуации. Однако не забывайте о себе. Вы должны преодолеть некоторые препятствия не для того, чтобы оправдать чьи-то ожидания. В первую очередь вы делаете это ради самого себя. Вас не выгонят из Цинхэ если вы решите отказаться, но я более чем уверен, что ваше умение нести ответственность превозмогает любые страхи.       - Почему вы так уверены?       - Потому что вы умеете признавать свои ошибки, ценить дружеские связи и говорить то, что отличает сильных людей от слабых.       - Говорить? Я только и делаю, что жалуюсь.       Цижэнь покачал головой:       - Я не о том, что вы говорите сейчас, а о том, что вы говорили ранее. Возможно, во время вашей встречи с моими воспитанниками в Цинхэ. Вы признали свою вину и попросили прощение за ложные суждения, навязанные вам другими. И если вам важна некоторая память, то почему бы вам не думать о том, что вы сделали. Вы спасли свою жизнь, тем самым положив начало, - мужчина развел руками, - этому. Мы сидим здесь и вы учитесь быть главой объединения, которое позже станет орденом, потому что ранее проявили силу духа. Вы не должны ничего доказывать. Вы должны показать, на что вы способны. Убедите каждого, кто недооценивал вас в том, что он ошибается.       Ваньинь опускает взгляд на свои ладони. Наверное, сейчас произошел один из самых важных напутственных разговоров в его жизни. Цижэнь хоть сравнил переживания Цзян Чэна с детским страхом, но не стоило отрицать, что ситуации и правда схожи. Если даже Лань Цижэнь уверен в том, что у Ваньиня получится, то, может, и правда...       - Поможете мне со снотворным? - Цзян Чэн поднимает взгляд на мужчину. - Я правда не могу уснуть без него. И, если честно, то я совсем недавно заметил, что... Мне не, - он вздохнул. - Я не хочу забываться в вине. Вы наверняка знаете, что у отца были некоторые проблемы с алкоголем. И мне бы хотелось принимать решения более, - он помедлил. - На трезвую.       Цижэнь глянул в сторону окна, но быстро вернул взгляд к собеседнику.       - Я могу сказать прямо?       - Да, конечно, - сразу же заверил Ваньинь.       - Вино вызывает отвращение, потому что вы считаете это недостатком своего родителя. Вы просто хотите перечеркнуть воспоминания о плохом для самого себя. Однако чем дальше вы будете разбираться в себе, чем больше будете замечать этих "недостатков"… - Цижэнь склонил голову немного на бок. - Желание подчеркнуть хорошее важно. Но в том, что вы сейчас делаете важно не зацикливаться на плохом.       И в этом тоже есть смысл. Цзян Чэн кивнул:       - Спасибо. Я понимаю.       - В таком случае...       - Вэй Ин и правда был другом для меня, - перебивает Ваньинь. - И как одна из причин, - он сжимает пальцы в кулаки. - Я хочу помочь еще и его семье. Я считаю важным оказать содействие и выстроить более доверительные отношения.       - Вы уже это делаете, - сухо отвечает Цижэнь. - Продолжим. Закончим с этой книгой и я помогу с альтернативой снотворному.       Цзян Чэн снова опускает взгляд в книгу. Которую снова открыл Цижэнь. И снова на нужной странице.

***

      Чао провел по прядям волос. В сжатом кулаке осталась довольно внушительная часть. Юноша вздохнул и посмотрел на бутыльки с отварами. Они нихера не помогали. Легче не становилось, но и хуже - тоже. Из этого следовал вывод, что все эти снадобья либо замедляют действие яда, либо просто останавливают его на время.       Блять! Новость о смерти Вэй Усяня вроде бы и порадовала, но теперь точно нет никакого шанса узнать о том, что же это за дрянь, которая медленно и уверенно убивает его.       Смерть Чжулю, который полетел навстречу смерти вместе с Усянем, расстроила. Чао настолько привык, что этот мужчина где-то рядом, что без него было как-то совсем не так.       Сейчас рядом с Чао находилась Линцзяо. Она все так же давила из себя улыбки и подсовывала отвары согласно рецепту. Она не вызывала ни былых пылких чувств, не раздражала, не возбуждала. Она просто была.       Может, Чао и придурок, но не настолько, чтобы не уметь контролировать свою же наложницу. Он знал о том, что является не единственным у Линцзяо. Ван желала войти в главенствующую ветвь ордена и делала все для того, чтобы Чао ее любил. А ведь любил же. Примерно до того момента, как не узнал о связи этой шлюхи с одним из старших адептов.       После случившегося в той пещере, Чао совершенно случайно заметил на теле Линцзяо неглубокие царапины от ногтей. На ее бедрах. Он никогда не царапал. Чао вообще был крайне склонен к аккуратности в отношении себя. После этого он проследил за девушкой и уличил ее в интрижке с одним из адептов. Только тот ублюдок так и не вернулся из Пристани Лотоса.       С недавних пор Чао довольно много начал думать о прошлом и о том, что он делал. Когда к нему пришло осознание того, что смерть может настигнуть его в любой момент, стало как-то... Не по себе. Никто не знал, что с ним, никто не знал, как его вылечить. Отец ни разу не зашел к нему, а Линцзяо пыталась улыбаться через силу. От этого становилось все более и более мерзко. Чао хотел быть нужным. Он хотел доказать свою значимость отцу, он упивался любовью Линцзяо, не обращая внимание на мотивы этой девушки, он пользовался властью, данной ему с рождения. Сын Верховного заклинателя - звучало крайне неплохо. Но когда этот самый сын постепенно умирал, всем было просто насрать.       Чао никогда не любил своего брата. Но Сюй был... Просто был. Чао старался всеми способами превзойти его, показать, что он лучше, а когда не получалось - просто поливал Сюя грязью, выставляя его секреты напоказ и высмеивая их.       Чао копался в письмах брата, Чао высмеивал его, Чао считал, что хотя бы этим сможет показать, насколько же он хорош.       Но что сейчас? Сколько бы Чао не смеялся над тем, что Сюй - обрезанный рукав, это не отменит медленной смерти от яда.       Отец давал жестокие жизненные уроки, которые Чао должен был усвоить. Но, насколько бы смешным это не было, самый главный урок Чао преподал именно его брат. Когда решил привести младшего к целителю.       Сюй не сказал, что ему не плевать на Чао. Сюю плевать - определенно точно насрать на припизднутого младшего братца. Но еще Сюй сказал, что никогда не ненавидел Чао. И не желал ему смерти.       Сколько бы Чао не пытался быть лучше... Вскоре Сюй станет отцом, а Чао - умрет.       Юноша перевел взгляд на Линцзяо, которая снова суетилась с отварами. Чао усмехается и хрипло произносит:       - Слышал, что Тао погиб в Пристани Лотоса. Он точно был в списках погибших адептов.       Линцзяо замерла. Она снова натянуто улыбнулась и спросила:       - Тао? А кто это?       Чао хмыкнул:       - Да так, один из старших адептов. Долбоеб был, раз сдох там.       Девушка протянула отвар Чао:       - Да. План был просто идеален. А второй молодой господин руководил всем. Чао-Чао, ты такой замечательный. А тупые ублюдки оказываются там, где им место. Как Вэй Усянь.       Чао усмехнулся:       - Именно.

***

             Когда орден Хэ Цзян пал перед войсками Цишань Вэнь, достаточно много простых людей и представителей мелких орденов ринулись к границам. Основная часть беженцев пришлась на Лэйху Сэ. Но также часть из них обосновалась около границ с Цинхэ Не. Ни один орден не желал принимать такое количество людей, поэтому оставшимся на территории бывшего Хэ Цзян жителям пришлось обосноваться там, где оставалось хоть что-то более или менее целое.       Несколько внутренних боев, которые возникли на почве борьбы за плодотворные земли или целые селения, привели к еще большему разделению. Единственное, что объединяло жителей этих территорий - это ненависть к тем, кто загнал их в подобную ситуацию. Ненависть к Цишань Вэнь.       Поскольку Великий орден прошелся огнем по центральной части Хэ Цзян и тем территориям, которые прилегали к границам самого Цишаня, места, пригодные для проживания, остались в стороне Цинхэ и Лэйху. Однако когда орден Сэ заключил союз с Цишань Вэнь после бракосочетания второго наследника главы Вэнь и вдовы Сэ, негодование лишь возросло. Бунты на границах с Лэйху Сэ были подавлены непосредственно Цишанем. И людям ничего не оставалось, как двинуться к Цинхэ.       Загнанные в трудную ситуацию люди готовы на все ради мести. И когда Минцзюэ поручал Хуайсану заняться границами, он имел ввиду и беженцев, которые обосновали несколько селений там. Младший Не мог отлично чувствовать человеческие намерения и находить подход к людям. Минцзюэ это очень хорошо знал, поэтому организовал разрозненные группы, объединив их в сопротивление против агрессора. Хуайсан должен был донести до остатков жителей Хэ Цзян, что вместо того, чтобы драться за клочок земли, они могли бы подраться с Вэнями. Они могли бы объединить ненависть против общего врага.       Войска сопротивления нужно объединить под предводительством одного человека. Только вот этот человек должен быть тем, кому можно безоговорочно доверять. Или контролировать. Изначально Хуань и Минцзюэ пришли к тому, что этим человеком может стать Ванцзи. Молчаливый рассудительный командир, который будет прилежно выполнять все поручения. Однако как только на территории Цинхэ Не появился Цзян Ваньинь, это стало самым настоящим... Подарком.       Печальная история, внутренняя ненависть и стимул - Ваньинь объединял в себе все, что могло вдохновить сопротивление на сражения. Однако Цзян Чэн был неопытен. Он не мог обуздать свои эмоции и мыслить настолько рационально как Ванцзи. Он не обладал красноречием и проницательностью Хуайсана. Но у Цзян Чэна было достаточно сильных качеств, которые юноша просто не развивал.       Минцзюэ несколько раз проклинал мертвого Фэнмяня, когда объяснял Ваньиню достаточно простые и очевидные вещи касаемо управления орденом или построения обороны на границах. И глава Не был искренне благодарен Цижэню за то, что тот взял практически все обучение молодого будущего главы сопротивления на себя.       Помимо подготовки сопротивления и отражения грядущей атаки, было еще кое-что. И та карта, которую оставил Сюй Хуаню, очень помогла. Теперь они знали расположение каждого наблюдательного пункта на территории Гусу Лань. Это все было перенесено на большую карту в кабинете главы Не. То что дал Сюй, то, что донесла разведка и то, что молодые главы видели ранее сами - это все помогало детализировать стратегию Цишаня.              Хуань придержал струны гуциня и посмотрел на карту. Минцзюэ явно не собирался отвлекаться, поэтому Сичэнь сыграл дважды.       - А-Цзюэ, первая сотня человек прибудет вместе с Хуайсаном уже завтра. Если Цзян Ваньиню не получится совладать с ними, я поговорю с а-Чжанем.       - Твой дядя уверен, что все получится. Возродим Юньмэн, - пожал плечами глава Не. - Как думаешь, насколько красивую историю придумает а-Сан?       Хуань улыбнулся:       - Ты о восстановлении Юньмэна или об истории его нового главы?       Минцзюэ присел рядом с возлюбленным и обнял его:       - Обо всем. Сегодня заметил, что Цзян Чэн повторяет некоторые техники Юньмэна. Он поделился, что подумывает объединить их с техниками Хэ Цзян. Кажется, что уроки Цижэня все-таки помогли ему мыслить шире.       - Дядя хороший учитель. И ты это знаешь. Однако не стоит забывать, что у Цзян Ваньиня есть еще кое-что, что он избегает использовать, - Хуань устроил голову на чужом плече и обнял в ответ. - Думаю, что стоит поговорить об использовании артефактов несколько позже.       - Сейчас он нестабилен. Он не сможет контролировать Цзыдянь, пока у него с головой проблемы.       - А-Цзюэ, не говори так. Ваньиню всего шестнадцать. То, что он пережил, могло оказать более плачевное влияние на его состояние. Но он здесь, и он старается ради нас. Однако я солгу, если скажу, что мне не жаль его.       Минцзюэ хмыкнул:       - Обнять и плакать.       - А-Цзюэ.       - Ладно, все, молчу.       Хуань лишь покачал головой. Минцзюэ как всегда резок в высказываниях. Но его правоту просто невозможно отрицать.       Те благовония, которые дал Цижэнь, и правда помогали. Они имели знакомый запах снотворного, но еще были более... Свежими.       Ваньинь открыл глаза и посмотрел перед собой. Благовония и медитация. Ну что же, это лучше, чем снотворное и успокоительное. Цзян Чэн смотрел на дымок, который клубился вверх от догорающих палочек.       Лань Сичэнь и его младшие братья получили титулы в одиннадцать лет. Лань Сичэнь - самый молодой глава Великого ордена в истории. Вэй Ин и Лань Чжань уничтожили легендарного монстра не имея при себе оружия. Не Минцзюэ признан одним из сильнейших воинов поколения. Цзинь Цзысюань владеет всеми тайнами Ланьлин Цзинь, является непревзойденным лучником и в последних соревнованиях по стрельбе поставил исторический рекорд.       Цзян Чэн поджал губы. А что он? Какой талант может выделить его?       Ваньинь опустил взгляд на свои ладони. После того первого и единственного раза он не использовал Цзыдянь и даже не надевал его на палец. Пусть кольцо и признало его, но каждый раз, когда Ваньинь смотрел на артефакт, он возвращался в тот день, когда его заставляли смотреть на изнасилование матери и грозили срезать веки. Отец смог снять кольцо с руки матери, Ваньинь смог его использовать.       Цзян Чэн поднялся и взял лежащее на столе кольцо. Он не стал надевать его, а просто сжал в ладони и вышел из комнаты.       Если и использовать все, то и это - тоже. Но для начала нужно разобраться.

***

      Бэйтан Лу не была глупой. Она понимала, что с ней и ее беременностью что-то не так. Но она не могла спросить прямо. Она улыбалась своему супругу, который время от времени навещал ее. Лу могла бы спросить у Сюя, но, скорее боялась ответа, а не реакции мужа.       Слабость одолевала с каждым днем. А когда она почувствовала, что ребенок пинается, то осознала, что сделали целители Цишаня. Ребенок развивался быстрее за счет здоровья и духовных сил своей матери. Похоже, что целители Цишань Вэнь владеют множеством жестоких техник.       Поэтому когда Сюй наведался в очередной раз, Лу задала прямой вопрос:       - Когда родиться наш сын?       Сюй так же был не глуп. Он присел рядом с супругой, положил перед ней принесенную с собой коробочку и спокойно произнес:       - В середине зимы. Надень.       Лу печально улыбнулась и открыла коробку с подарком. Это был браслет. Девушка покрутила украшение из красного камня в руке:       - Какой-то артефакт?       - Он поможет тебе сократить расход сил. Со временем он потемнеет.       Лу отложила украшение:       - Не уверена, что мне это нужно.       - Тебе это необходимо. Не ради тебя, - добавил Сюй и опустил взгляд на живот жены.       Девушка погладила округлившийся животик и улыбнулась уже более непринужденно:       - Ты станешь хорошим отцом. Позаботься о нашем мальчике.       - Юань. Его будут звать Юань.       - Хорошо, - кивнула Лу. - Позаботься о нашем Юане.       Сюй снова глянул на жену и поднялся. Лу что-то шила, сидя за столом, наверное, пыталась хотя бы чем-то успокоить себя. Сюй невольно обратил внимание на стежки и незаконченную вышивку. Символ Даого Бэйтан.       - Ты против? - Лу слегка виновато посмотрел на Сюя. - Ну, - она развернула детскую одежку, над которой старалась, - я подумала, что раз уж в нашем Юане объединена кровь двух сильных орденов, то это можно отразить на его одежде.       На одной стороне маленького халата были вышиты маленькие солнышки - символ Цишаня.       - Нет, - покачал головой Сюй. - Я просто не думал, что ты займешься этим.       - Сюй, - Лу протянула руку. - Не важно, чем я занимаюсь. Я хочу показать Юаню, что люблю его. Любыми способами.       Вэнь вздохнул. Он протянул руку и позволил потянуть себя. Лу приложила чужую ладонь к своему животу. Сюй знал, что сейчас произойдет, но когда он почувствовал, как его сын толкается... То сразу же отдернул руку. Он прикрыл рот ладонью и отвел взгляд.       Лу собиралась что-то сказать, но заметила в глазах мужа слезы, улыбнулась и снова погладила свой живот:       - Ты хоть и не видишь, маленький Юань, но твой папочка очень рад тебе. Он почти плачет.       Сюй не сдержал тихого смеха:       - Ты странная. Но я верю, что твоя доброта передастся нашему маленькому Юаню.       - Да?       - Да, - кивнул Сюй и сделал шаг к выходу. - Доброта и рассудительность.       - Кажется, что ему все же лучше унаследовать рассудительность от тебя.       - Тогда этот ребенок будет самым странным на свете.       - Главное, чтобы он был любим.       - Будет, - уверяет Сюй и уходит.       И когда гость покидает комнату, Лу все же надевает браслет на свою руку. Сюй сделал это не для нее. Сюй создал этот браслет, наполненный духовными силами для Юаня. Девушка улыбнулась и сморгнула слезы. Не важно. Ничего не важно, когда их нерожденный мальчик уже настолько любим своим отцом.

***

      Когда Хуайсан вернулся в Цинхэ, то сразу же направился в комнату брата. Младший Не совершенно проигнорировал Сичэня, который так же был здесь.       - Дагэ, я так больше не могу! Они какие-то конченные!       Хуань улыбнулся и отвернулся от негодующего юноши. А Минцзюэ не скрывал своих эмоций и рассмеялся:       - Значит, все получилось.       Хуайсан сразу же надулся:       - Я требую выходной. Они же как... Как собаки. Ты даже не представляешь, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы эти придурки не поубивали друг друга. И это же, - он разве руками в одной из которых был зажат веер, - не все. Ты уверен, что Чэн-Чэн справится?       - У твоего Чэн-Чэна выбора нет. А теперь - вали отсюда.       Хуайсан закатил глаза:       - Во-первых - он не мой. А во-вторых, - юноша перевел взгляд на Сичэня и заулыбался, - я спасаю старшего братика Хуаня.       - От чего это ты там его спасаешь? - Минцзюэ уже готов отвесить брату подзатыльник.       Но младший проворно уворачивается и смеется:       - От тебя. Уже целых шесть утра, а глава Лань все еще в нижних одеждах.       - Убью!       Но Хуайсан уже сбегает из комнаты рассмеявшись еще громче.       Сичэнь провел младшего брата Не взглядом и покачал головой. Минцзюэ уселся на кровать и устало потер глаза:       - Когда-то я его прикончу.       - А-Цзюэ, напомню, что это тот самый человек, которому ты хотел передать орден. Но а-Сан и правда сделал очень много. И у каждого свои способы снимать напряжение.       - Я напряжен, - сразу же говорит Не. - Меня напрягает мой брат.       Хуань начинает тихо смеяться:       - А-Цзюэ. Займемся твоим напряжением позже.       - А если меня будет напрягать не только мой брат? - Минцзюэ подходит к Хуаню и обнимает его за талию. - Ну, например, еще какой-то придурок выведет меня из себя, - он целует любимого в изгиб шеи. - Пару раз.       - А-Цзюэ, если кто-то будет слишком напряжен, я мог бы подобрать соответствующие мелодии. Так что не злись слишком сильно, - Сичэнь погладил возлюбленного по голове и расслабленно прикрыл глаза, наслаждаясь лаской.       Минцзюэ несильно прикусил кожу ближе к плечу:       - Нет, я не буду сильно злиться. Обещаю. Вот я прямо сейчас чувствую, как не хочу злиться.       - Мм... Я тоже чувствую, как ты совсем не хочешь злиться. Но, глава Не, где ваши руки?       Минцзюэ уже скользнул пальцами под чужие одежды и пробирался ниже, при этом прижимая Сичэня к себе.       - Мои руки там, где им самое место.       - Ты знал, что есть мелодии для усмирения любой энергии.       - Ого, а вот это уже угроза, - Минцзюэ поцеловал Хуаня в щеку и отстранился. - Эту энергию я сам усмирю. До вечера.       Сичэнь покачал головой, но все же вовлек Минцзюэ в поцелуй прежде, чем они начали собираться к выходу.

***

      - Это что?       - Твоя речь, - ответил Хуайсан обмахнувшись веером. - Дело в том, что ты будешь иметь дело с разрозненными группами людей, которых должен объединить под своим началом, - он сложил веер и пару раз ударил им себя по голове, причитая. - Это было ужасно. Они словно бешеные псы. Общение с ними истрепало мне все нервы, но у нас есть это.       Цзян Чэн опустил взгляд на лист в своих руках. Ранее он думал о том, что ему буквально напишут, что сказать, позже - считал это саркастичной мыслью, которая имеет место быть. Но все оказалось именно так - ему буквально написали речь и довольно неплохую, стоит заметить. Похоже, что даже Хуайсан больше подходит на эту роль.       - Чэн-Чэн, я слышу твои мысли, - с улыбкой произнес Не младший и прикрыл глаза. - Нет, не думай так. Тебе нужно сосредоточиться немного на другом, а не на том, что ты скажешь этим людям. Не принимай близко к сердцу.       Ваньинь нахмурился:       - Они все - будущие адепты моего ордена.       - Они - первая линия обороны. Это война, - произнес Хуайсан, глядя на друга более серьезно. - Нельзя спасти всех. Чем больше ты привязываешься, тем слабее будешь.       Это были крайне жестокие слова. И когда Хуайсан сказал их, то выглядел крайне... Странно.       - Тебе плевать на адептов своего ордена?       - Я этого не говорил, - Хуайсан склонил голову на бок и несильно улыбнулся. - Я хочу донести до тебя немного другое. Чэн-Чэн, есть семья, есть ордена, а есть - подчиненные. Ты не можешь проникаться людьми, которые могут умереть в первом сражении. Твой будущий орден получит выживших, то есть сильных адептов, которые могут стоять за себя и, следовательно, за тебя.       Прозвучало еще более отвратительно.       - Я буду говорить это, - Ваньинь приподнял руку, в которой был тот лист с достаточно проникновенной речью. - Я должен буду вдохновить этих людей, но при этом я должен относиться к ним как к расходному материалу?       Хуайсан вздохнул:       - Чэн, научись мыслить на перспективу. Эти люди объединены общей ненавистью. Я говорю тебе не проникаться ими, потому что на данный момент тебе тяжело. Мы ведем войну с сильным орденом. В первую очередь нам нужно думать о том, чтобы Нечистая Юдоль устояла. Иначе всему конец, - Хуайсан поднялся из-за стола. - Чем меньшую группу сильных заклинателей ты получишь, тем проще тебе будет делегировать некоторые обязанности остальным. Ты будешь управлять ими, они - новыми адептами. Это - только первая сотня. Посмотрим как все пойдет и я подберу еще людей.       - Это все равно охуенно жестоко.       - Чэн, жестоким было то, что сделали Цишань Вэнь с тобой и твоим домом. Ты просто, - он помедлил, но по итогу улыбнулся и выдал, - адаптируешься. Обучение важно. Мне повезло, что у меня есть дагэ.       - Хуайсан.       - Да?       - Ты тоже думаешь, что я справлюсь?       Тот оперся спиной о дверь и поделился размышлениями:       - Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь. У тебя есть возможности и желание. И цель. Определись, какой цели ты желаешь достичь. Если это восстановление Юньмэн Цзян, то у тебя просто нет права давать слабину. Только не сейчас. Но если твоя цель - помочь дагэ и Хуаню, то просто следуй указаниям. На тебе и так лежит ответственность, Чэн-Чэн. И тебе не нужно брать на себя еще больше. Я не говорю, что ты вообще должен стать отморозком. Но если даже те люди почувствуют излишнюю доброту от тебя, охваченные ненавистью, они могут воткнуть тебе нож в спину.       Ваньинь печально усмехнулся:       - Ты так говоришь, что мне стоит ждать ножа в спину.       - Отец и глава Вэнь были друзьями, - Хуайсан отвернулся и все же открыл дверь. - Я сказал тебе мыслить на перспективу, а не ждать ножа в спину. Это разные вещи.       И когда Хуайсан покинул эту комнату, оставляя Ваньиня готовиться к своей речи, сам Цзян Чэн почувствовал некоторое разочарование. В самом себе.       Ранее его никто никогда не слушал, когда дело касалось важных вопросов. А теперь, когда нужно принимать решения самому, Ваньинь просто не может этого сделать, ведь попросту не умеет.       Хуайсан абсолютно прав в том, что логично формировать основу ордена из сильных заклинателей у которых есть определенный опыт, как боевой, так и жизненный. Объединенные общей идеей люди могут создать союз. Но этот союз крайне шаткий, ведь как только идея исчезнет, все может развалиться. В первую очередь самому Цзян Чэну нужно показать себя сильным, а уже после - внимать остальным. Он не должен быть мягким, но и жестоким - тоже не имеет права быть.       У Ваньиня есть пример его родителей. И тот случай, когда адепт лично пожелал покинуть Великий орден, не стерпев унижений. Но как найти эту золотую середину между жесткостью и мягкостью? Для начала нужно понимать нрав людей и Хэ Цзян, а уже после - подбирать подход.       Ох, как же это все сложно.

****

      Линцзяо улыбнулась и переспросила. Ей хотелось верить, что это все ей лишь послышалось.       - Чао-Чао, что мне сделать?       Чао улыбнулся и притянул наложницу к себе, обнимая и целуя в щеку:       - Ну давай. Я хочу попробовать. Новые впечатления.       Девушка сглотнула, стараясь подавить ощущение тошноты. В последнее время прикасаться к Чао было противно, не говоря уже о том, чтобы полизать ему... Зад. Линцзяо, может, была бы не против подобных извращений, но уж точно не с бледным слегка облысевшим и явно умирающим юношей.       - Дорогая моя Цзяо-Цзяо, ты же меня любишь. Любишь же?       Чао смотрел с ожиданием. Линцзяо отвела взгляд и попыталась сделать вид, что смутилась:       - Чао-Чао, это так откровенно. Не думаю, что я готова.       - Тогда, - юноша облизал ее щеку, - давай немного поиграем. Если согласишься, я тоже мог бы кое-где тебя облизать.       Линцзяо продолжала улыбаться, но сейчас ей было настолько мерзко, что она более не могла выносить присутствие этого человека рядом.       Девушка резко встала с кровати и привычно игривым тоном произнесла:       - Тогда, мне нужно совершить омовение.       Чао провел ее взглядом и постарался не рассмеяться. Интересно, насколько ее хватит? В любом случае, отказать Линцзяо ему просто не может, а получать удовольствие можно разными способами.       Юноша закашлялся и посмотрел в сторону бутыльков с отварами. Может, выпить ту дрянь? Хотя... Если член не встанет, это наверняка добьет Линцзяо лишь сильнее. После того, как Чао упомянул Тао, наложница стала еще более дерганной. Но обслуживала все с той же улыбкой.       Чао не касается бутыльков. Он укладывается на кровать и смотрит в потолок. Когда Линцзяо вернется, можно будет устроить небольшое представление с выпавшим зубом и кровавым кашлем.

***

      Сотня человек собралась прямо на улице. Цзян Чэн смотрел на них издалека. Не похоже, что все собравшиеся были готовы внимать его словам. Ваньинь буквально чувствовал напряженную атмосферу.       - Не важно, насколько они не уверены в тебе. Главное - чтобы ты сам был уверен в себе.       Мягкий тон главы Лань вызвал мурашки. Цзян Чэн посмотрел на Сичэня и невольно смутился:       - Я постараюсь не подвести.       - В первую очередь - самого себя, - улыбнулся Хуань. - У вас определенно есть задатки главы, глава Цзян.       "Да как он это делает?!" - Цзян Чэн перевел взгляд к собравшимся людям. Все они - потенциальные адепты Юньмэн Цзян, будущего Великого ордена. Не ясно, сколько из них останется в живых, но те кто останутся - непременно примкнут к лидеру, который сможет их направить.       Всего парой фраз Сичэнь смог преисполнить уверенности. И как бы сильно Ваньинь не цеплялся за собственные чувства, сейчас он старался думать логически. А говоря о том, что мнение других не важно, Хуань основывался на своем опыте. Когда Сичэнь только начал свой путь как глава ордена, его вообще никто не слушал. Над ним насмехались и пытались выворачивать его слова. Но посмеет ли кто-то говорить о нем плохо теперь?       После сожжения Пристани Лотоса остался только один Ваньинь. И то - только чудо спасло его. После сожжения Облачных Глубин спаслось больше сотни адептов ордена. Разница очевидна. Юньмэн Цзян пал за ночь. Гусу Лань продержался два дня и сохранил свое наследие. Если и нужно кого-то слушать - то только Хуаня.       - Не знаю почему, но для меня важно попросить прощения, глава Лань, - Ваньинь печально усмехается, - за действия и слова своих родителей.       - Не стоит. Вы не должны отвечать за их поступки.       Цзян Чэн ничего не ответил и вышел к собравшимся.       Хоть он и старался делать вид, что все хорошо и шагать твердо, внутри все равно затаилась тревога. Ранее Ваньиня никто не слушал. Даже в переломный момент его слова не стоили буквально ничего. Вещать на публику казалось чем-то трудным. Цзян Чэн встал перед всеми. Он открыл было рот, чтобы произнести заготовленную речь, однако...       "Если на чистоту, то единственный человек, которому я хотел бы служить - это вы, будущий глава. Поэтому я и защищаю вас здесь и сейчас".       Ган. Он говорил это все в последние минуты своей жизни. А на вопрос Ваньиня - почему? - Ган ответил крайне просто и прямо.       "Потому что когда я заявил, что хочу покинуть орден, вы сделали то, чего не сделал бы нынешний глава. Вы меня отпустили".       Ваньинь не понимал, почему же стоя перед этими людьми, когда он должен вещать нечто важное, он вспоминает вовсе не наставления или уроки, не пример отца или другого главы, а слова именно того адепта. Цзян Чэн не знал Гана близко. Но именно Ган произнес то, что ценно. Ценнее всего остального для Ваньиня.       "Я верю, что именно вы сможете возвысить Юньмэн Цзян и оправдать его звание как Великого ордена. Я верю в вас".       Человек, который должен был таить злобу. Человек, который хотел просто уйти и оставить орден. Ган решил рискнуть жизнью именно за него, за Ваньиня. Ган сказал, что верит в него. Перед самой своей смертью. Ган верил в него не потому что Цзян Чэн имел впечатляющие таланты или требовал следовать за ним. Ган верил в него, потому что Цзян Чэн был готов понять и отпустить.       Ваньинь несильно хмурится. Он сжимает в кулаке лист с заготовленной речью, и бумага сразу же сгорает. Цзян Чэн медленно выдыхает. Он начинает свою речь вовсе не с того, что их объединил общий враг. Он сразу же дает то, что так сильно ценил Ган - свободу.       - Каждый собравшийся здесь сделал свой выбор в пользу лучшего будущего, - Цзян сложил руки за спиной и уже более уверенно и громко продолжил. - Вы не обязаны отдавать свою жизнь, если вы не уверены в том, что делаете. Я - Цзян Ваньинь, последний представитель ранее Великого ордена Юньмэн Цзян. Мой орден сожгли дотла так же, как и Хэ Цзян ранее. Погибель Хэ Цзян была медленной, однако Юньмэн пал за одну ночь. Наш враг силен и беспощаден. Вскоре нам предстоит вступить в битву с Цишань Вэнь снова. Но меня это не пугает. Небеса благоволили мне жить после нападения бесчеловечных тварей, именующих себя адептами Цишань Вэнь. И я готов вступить с ними в бой снова, дабы восстановить справедливость. Но у каждого справедливость своя. Цишань Вэнь - это те, кто не знают пощады. И в грядущем бою каждый может встретить смерть. Я готов рисковать всем ради справедливости, чести и будущего. У меня более нет ни семьи, ни ордена, ни будущего. Но я желаю возродить это все. Как и каждый из вас. Я верю, что все вместе мы примем бой. Но если кто-то не готов биться на смерть, - Ваньинь вздохнул и махнул рукой, - можете уходить!       В толпе послышались шепотки. Люди переглядывались, с некоторым недоумением смотрели на Цзян Чэна, а кое-кто даже вопросы начал задавать.       - Разве мы не объединяемся против общего врага?!       - Да! Вэни должны сдохнуть!       - И что выпиздок Цзянов делает здесь?!       - Твой орден - дерьмо!       За стеной были свои разговоры. Двое молодых глав наблюдали за Ваньинем. И не только они.       Хуайсан прикрылся веером и покачал головой:       - Кажется, что Чэн-Чэн все-таки выбрал.       Хуань вздохнул, а Минцзюэ сжал кулаки:       - Они все равно дохуя пиздят.       - Глава Не, - Цижэнь так же был здесь. - Сейчас мы видим становление главы Великого ордена. У Цзян Ваньиня не было столько времени, сколько было у вас с Хуанем. Похоже, что этот юноша принимает решение наученный жестоким жизненным опытом.       И это на самом деле было так. Ваньинь ответил на оскорбление и негодование с полной решимостью.       - У каждого своя цель. И я просто не имею права навязывать вам свою, - Цзян Чэн поднял взгляд к небу. - Боги иногда бывают несправедливы, - он снова посмотрел на толпу, - но справедливость нужно восстановить. Я полностью согласен с тем, что Вэни должны подохнуть! Но для того, чтобы совершить отмщение - нужен четкий план, решимость и уверенность в себе. Я обещаю сделать все для восстановления равенства и справедливости. Я желаю отомстить за то, что Цишань Вэнь сотворили с моим домом. И я преисполнен решимости направить единомышленников вместе с собой на поле боя! Я видел, как горел мой дом, как умирали мои родители, я хватался за жизнь из последних сил! Тот человек, который вдохновил меня на эту речь, - Ваньинь сглотнул, - он мертв. Он умер, защищая то, во что верил. Тот человек сказал, что верит в меня! И я готов на все, чтобы его слова не были пустым звуком! Я хочу оправдать не только его веру, но и веру в будущее! Давайте покажем Цишань Вэнь, что они могут выжечь орден, дом, семью, но не волю!       Это могло казаться провалом. Однако никто из присутствующих не сдвинулся с места.       Разговоры прекратились.       Каждый здесь был так же сломлен, как и Ваньинь. Кто-то лишился всего, кто-то - большей части.       Их всех должна была объединить ненависть. Однако Цзян Чэн заявил о справедливости. Вернуть то, что сожжено дотла невозможно. Однако это можно попытаться возродить. Начать все с самого начала.       В глазах многих собравшихся здесь, Цзян Чэн - просто ребенок. Ему всего шестнадцать. Но даже если этот ребенок готов начинать все с нуля, то почему бы и остальным не попробовать. Каким бы трудным и извилистым не казался этот путь.       - Если вы готовы бороться за справедливость, - продолжил вещать Ваньинь, - я предлагаю вам объединиться под знаменем того, что никто и никогда не ожидал увидеть! Я предлагаю Вам объединиться под знаменем Юньмэн Цзян! Но это будет совершенно другой орден. Я не имею права вынуждать вас обучаться у меня. Мы будем учиться вместе. Если начинать с самого начала, то только с поддержкой товарищей! Забудьте о распрях и былых обидах между собой! Если вы остаетесь здесь, вы становитесь одним орденом. А я сделаю все для того, чтобы он встал наровне с великими!       В толпе снова послышались шепотки. Не сказать, что люди были готовы сходу поверить. Но все же...       - Тебе всего... Сколько?! Пятнадцать?! Шестнадцать?!       - Пацан!       - Да что ты можешь?!       - Ничтожество!       Однако Цзян Чэн снова удивил. И не столько людей на улице, как тех, кто собрался за стеной.       - Да! - Воскликнул Ваньинь. - Я - ничтожество! Но если я в самом низу, то мне есть, куда подниматься! Сколько бы раз мне не пришлось бы упасть, я встану и буду идти к своей цели! А моя цель - это доказать, что мою волю невозможно сломить. А вместе с ней - и сам Юньмэн Цзян! Я верю, что этот орден жив, пока я дышу! И я готов разделить боль каждого! Как и цель каждого из вас! Вы можете смотреть на меня свысока и считать кем угодно! Но я являюсь тем, кто я есть! И если вы презираете меня или считаете недостойным, - он снова махнул рукой, - я никого не держу! Каждый вправе идти по своему пути!       Неожиданно, но именно эти слова оказали воздействие. Цзян Чэну снова стоило сказать о том, что он никого не держит, и если они не хотят присоединяться к Юньмэн Цзян, то могут быть свободны.       Но разве можно так просто уйти, когда зажегся идеей? Можно ли отказаться от мести?       После того, как Ваньинь сказал о том, что "каждый вправе идти по своему пути", один из собравшихся воскликнул:       - А что нам терять!       - Именно! - поддержал другой.       - Да похуй вообще!       - А он дело говорит!       Ваньинь смотрел на... Волну одобрения. Чем больше людей поддерживало его слова, тем более оживленной казалась толпа. Цзян Чэн просто не верил в то, что... У него и правда получилось.       Глядя на происходящее, Хуань улыбнулся. Он не сомневался в решимости Ваньиня. Правда то, что он откажется следовать заготовленной речи, оказалось слегка неожиданным.       - Ладно, подберу еще людей.       Хуайсан произнес это, сложил веер и тяжело вздохнул.       Минцзюэ лишь усмехнулся:       - А-Сан, с тебя две сотни. Пополним Юньмэн Цзян.       Хуайсан что-то простонал и с наигранными страданиями схватился за голову.       Правда до того, как Цижэнь заговорил.       - Поразительно. Вы специально дали ему речь.       Младший Не тяжело вздохнул:       - Да, вы правы. Но это была скорее подстраховка на случай, если что-то пойдет не так. Там было очень красиво написано.       - Не то, чтобы я сомневался в вашей каллиграфии, - ответил Цижэнь. - Глава Не, ваш брат - крайне способный и проницательный. Ваши старания оправданы.       - А-Сан - просто придурок, - отмахнулся Минцзюэ и потер переносицу. - Сосредоточимся на первой стадии. А-Сан, у тебя неделя. И не больше. Ответственность за барьер будет на тебе.       Хуайсан посмотрел на брата с улыбкой. На самом деле - нежной и понимающей.       - Дагэ, я понимаю. Хоть я и придурок, но я сделаю все как нужно. Правда.       Хуань посмотрел на Хуайсана с полным осознанием того, что сейчас произошло. Братья Не вовсе не те люди, которые будут выражать свои теплые чувства друг к другу так просто. Но они на самом деле любят друг друга. Потому что они с самого начала были всем, что имели. Хуайсан внимал каждому слову Минцзюэ. Ну а старший Не в свою очередь обучал младшего и советовался с ним. У них было свое полное взаимопонимание.       Ванцзи молчал до тех пор, пока речь Ваньиня не была окончена.       - Я бы так не смог, - заметил Лань Чжань и сжал руку старшего брата. - Верный выбор.       - Я знаю, - улыбнулся Сичэнь. - У каждого свои таланты. А так вдохновлять людей - это определенно дар.       - Мгм.       Похоже, что становление нового главы Цзян началось.

****

      Линцзяо вытерла губы и поморщилась от привкуса желчи во рту. Ее снова вырвало от того, что ей пришлось делать.       Испытывать отвращение к человеку - это одно. Но вот ласкать его в постели через силу... Насколько еще ее хватит?       Изначально в планах Линцзяо было улизнуть и совершить задуманное - избавиться от нерожденного ублюдка и Бэйтан Лу в частности. Однако Ван и предположить не могла, что Чао будет так настойчив и буквально запретит ей выходить из комнаты, пока сам спит. И если бы Линцзяо попыталась - ее непременно вернули бы обратно адепты ордена, которые патрулировали округу. Перечить словам второго молодого господина Вэнь никто не стал.       Линцзяо была в отчаянии. Если ранее самым отвратительным и унизительным она считала выпавший зуб в своем рту во время страстного поцелуя после вылизывания чужой задницы, то теперь... От воспоминаний снова начало тошнить, а сама девушка была готова разрыдаться от подступающей истерики.       Какое-то время Чао не мог заниматься любовью. Однако он время от времени тащил свою наложницу в постель, заставляя Линцзяо делать просто отвратительные вещи. И сегодня этот ублюдок буквально наполнил ее рот... Это, наверное, были какие-то кровавые испражнения из его члена. Это даже мочой не назвать. Именно после этого Линцзяо и сбежала, чтобы блевать.       Происходящее было уже невыносимо. Линцзяо была готова буквально убить чокнутого Чао, который творил с ней всю эту дрянь. Но в таком случае, она бы потеряла не только расположение и свое место в Великом ордене, но и свою жизнь. Как бы глава не относился ко второму наследнику, Чао все же являлся его сыном и убийство Чао не сошло бы с рук никому.       Чао был на грани, и это было видно. На его теле практически не осталось волос, а кожа была мертвецки бледной и с проступившими синими венами. У Чао начали выпадать зубы, и он потерял уже пять. Периодически он кашлял кровью и испражнялся ей же. Его ногти начали сростать, оставляя гниющие борозды на кончиках пальцев.       Отвары очевидно не помогали, однако в надежде продлить свою жизнь, Чао продолжал их пить.       Линцзяо заметила, что некоторые высказывания Чао странные. Он явно путался в своих же словах, что означало только одно - помимо разлагающегося тела, у него еще ментальные проблемы. Чао что-то забывал и понемногу сходил с ума, хоть и не подавал вида, стараясь исправляться.       Но вместе с Чао с ума сходила и сама Линцзяо. Смотреть на постепенно умирающего столь жестокой смертью человека, делить с ним постель и не иметь права сказать против него ни единого слова - самая настоящая пытка! Линцзяо молода. Она считала себя красивой и перспективной. Она хотела оставаться фавориткой.       Когда Линцзяо поняла, что у нее никак не удается забеременеть от Вэнь Чао, то сразу же направилась к целителям. Однако те заверили, что с ее здоровьем было все в порядке. Значит, проблема не в ней. Линцзяо не была глупой, поэтому и нашла другой способ - второго мужчину, сына которого она выдаст за ребенка Чао. Чэнь Тао был статен и силен. Их связь продлилась недолго, но Линцзяо быстро забеременела. Однако она и подумать не могла, что Вэнь Сюй прознает и под страхом смерти заставит ее избавиться от ребенка.       Но теперь Линцзяо мучил вопрос - откуда узнал Чао? Даже если бы ему и сказал Сюй, не факт, что Чао бы поверил. Линцзяо знала, что братья Вэнь не в наилучших отношениях.       Девушка вздохнула. Нужно было брать себя в руки. Если не может убить, то сможет ускорить. Несколько ошибок в подаче отваров - и дело сделано. Линцзяо была уверена в своем успехе.       Однако как только она вернулась к кровати, Чао заявил:       - Мне понравилось. Давай повторим, моя дорогая Цзяо-Цзяо.       Этого Ван уже не вынесла:       - Зачем?! Почему ты так поступаешь со мной?! Что я тебе?..       Она замолчала на полуслове. Потому что пришлось прикрываться от летящей в нее чаши.       Чао сидел в кровати и с какой-то блаженной улыбкой смотрел на девушку. Линцзяо передернуло от такого выражения лица ее любовника. Она делала лишь один вывод - Чао окончательно чокнулся.       - Ты так кричишь, что у меня разболелась голова. Иди ко мне.       Линцзяо смотрел на человека перед собой с не скрытым ужасом. Однако не подчиниться она не могла. Пришлось сделать несколько шагов к кровати.       - Ужасно, что я не могу получать наслаждение вместе с тобой как прежде, - хрипло произнес Чао. - Моя Цзяо-Цзяо не будет возражать, если я посмотрю как, - он обвел взглядом комнату все с той же пугающе-блаженной улыбкой, - она удовлетворяет себя, - его взгляд остановился на Линцзяо, - этим?       Чао наклонился, чтобы достать из-под кровати... Свой меч.       Линцзяо побледнела. Насколько же далеко может зайти это безумие?!       - Цзяо-Цзяо, меч - это часть заклинателя, его продолжение. Ну а поскольку я не могу использовать его как прежде, то почему бы мне не принести тебе удовольствие.       - Чао-Чао, не...       - Сюда иди, - уже более серьезно произнес Чао.       И как только Линцзяо оказалась на расстоянии протянутой руки, Чао потянул ее на себя и вовлек в поцелуй. Девушка поморщилась, но постаралась ответить на ласку невзирая на отвращение. Чем хуже Чао становилось, тем отвратнее было даже находиться с ним. Не то, чтобы целоваться.       Однако Линцзяо поддается, и пока она сосредоточена на том, чтобы не вырвать в чужой рот, то не замечает, как чужие руки уже стянули с нее халат.       Чао толкнул Линцзяо на кровать, а сам навис сверху. Девушка попыталась улыбнуться и что-то сказать. Но вместо этого дико закричала. Она ожидала меч вовсе не там, где он оказался.       Однако Чао лишь усмехнулся:       - Что? Неужели Тао ни разу не трахнул твой зад? Ты хотела ребенка от него? Или от меня?       Линцзяо зарыдала:       - Н-нет... Я не...       Она замолчала, потому что Чао схватил ее за горло и прекратил проталкивать в нее рукоять меча.       - Ты думала, что сможешь пиздеть мне, сука? - Чао буквально шипел. - "Ох, Тао, ты так страстен", - спародировал тоненький голос Чао. - Ебучая шлюха. Чего бы ты не хотела, ты больше ни на шаг от меня не отойдешь. Поняла?!       Линцзяо закричала, когда Чао снова протолкнул в нее меч.       Больно. Ей было просто невероятно больно от того, что с ней делали.       Однако Чао был беспощаден. Несмотря на свою слабость, он творил бесчинство с неверной наложницей до тех пор, пока та не потеряла сознание.       Юноша смотрел на содеянное с абсолютно бесстрастным выражением лица. Желая любви, он получил лишь ложь и предательство. И на закате своей жизни... Он жаждал мести.

***

      - Это успех, - уверенно заявил Хуайсан хлопнув в ладоши. - Я поздравляю тебя и удаляюсь.       Ваньинь действительно не ожидал, что после его выступления, его поздравят. Он переживал о том, что не последовал изначальному плану и не сказал все так, как написал Хуайсан.       - Разве ты не злишься?       Младший Не с удивлением посмотрел на друга и склонил голову на бок:       - За что?       - Но та речь...       - Чэн-Чэн, - перебил Хуайсан. - Я просил тебя сделать выбор, а не читать с бумажки.       В разговор вмешался и Минцзюэ:       - Именно. Стратегия внутреннего порядка "отрытых дверей" неплоха. Но в ней стоит разобраться больше. Тебе.       Один из способов построения управления орденом - Ваньинь знал, о чем говорит глава Не.       - Мгм. Теория, - произнес Ванцзи и посмотрел на брата. - Я помогу.       Хуань полностью согласился с младшим братом:       - Рассчитываю на тебя. На вас обоих. Дядя, - Сичэнь перевел взгляд на Цижэня, - нам стоит завершить некоторые дела. Составите нам компанию?       - Полагаю, что я должен скорее отпустить тебя, - сухо ответил мужчина. - Вас обоих, - добавил он, взглянув на Минцзюэ. - Я поделюсь своими размышлениями касаемо "открытых дверей". С этим нужно быть аккуратнее.       Хуайсан уже откланялся на прощение и поспешил заверить:       - Добавьте еще сотню человек.       Минцзюэ махнул ему рукой:       - Давай, иди уже.       Младший Не сразу же рассмеялся и едва ли не убежал. Минцзюэ провел младшего брата взглядом и покачал головой - ну что за непоседа?       Когда они оказались наедине, в кабинете главы ордена, Минцзюэ высказался первым:       - А он неплох.       - Этого и следовало ожидать от человека, преисполненного опытом встречи с Цишань Вэнь, - согласился Сичэнь. - Цзян Ваньиню, как и всем тем людям, придется начинать с самого начала. Однако решимость позволит им выступить на передовой более агрессивно.       Минцзюэ хмыкнул, но ничего не сказал. О некоторый вещах лучше не говорить. Эти люди будут защищать Цинхэ вместе со своими идеалами - этого уже достаточно.       - Давай вернемся к обороне. Мы все еще не знаем, что у этой гадалки в голове. - Минцзюэ тяжело вздохнул.       Хуань посмотрел на карту. Минцзюэ абсолютно прав. По сути против них сильный соперник.       Если верить словам Сюя, то ему не пришлось даже применять свой дар предвиденья, чтобы одержать свою победу в Облачных Глубинах. Однако не стоило забывать еще и о том, что Сюй старается поменять судьбу. А когда-то давно он предсказал, что они с Минцзюэ встретятся на поле боя. Сюй предвидел войну и все эти события. И что он может умереть именно от рук главы Не, раз просил Минцзюэ не убивать его.       Сичэнь предусмотрительно не стал развивать тему касаемо Сюя. Хуань не в праве в чем-то убеждать Минцзюэ. Все же окончательное решение Минцзюэ примет именно в тот момент, когда они с Сюем встретятся уже в бою.

***

      Подготовка к обороне Нечистой Юдоли набирала обороты. Не было ни одного человека, который не был готов вступать в бой.       Едва вставший на ноги глава Цзян занимался подготовкой войск сопротивления, которые некоторые уже называли орденом Юньмэн Цзян. Пока что Ваньиню было трудно полностью все контролировать самому и во многом ему помогал Ванцзи. Цижэнь давал советы, когда к нему обращались с вопросами, но сам больше сосредоточился на границах Цинхэ и больше был озабочен второй линией обороны, которую возглавлял именно он.       Минцзюэ был готов ко всему, что бы не произошло. Но уверенно заявил, что вступит в бой с Вэнь Сюем. Хуань поддержал главу Не в этом, ведь сам Сичэнь уже имел опыт битвы с первым сыном Верховного заклинателя.       Однако было еще кое-что - сторона, с которой нападут. По мнению Минцзюэ нападать со стороны Хэ Цзян было бы удобно, но в таком случае теряется элемент неожиданности.       - Сюй не дурак и знает, что границы Цинхэ и Хэ Цзян хорошо контролируются мной. Из отчетов Хуайсана я знаю, что больше всего предателей было именно со стороны границ с Лэйху Сэ. Поскольку орден Сэ является союзником Цишаня и занимает большую территорию, то вполне возможно, что Сюй сделает обманный маневр и нападет со стороны Лэйху. Серая зона между Цинхэ и Сэ позволит сразу же оценить численность врага. Но не стоит избегать того, что Сюй воспользуется тактикой двух волн или окружит, отправив часть войск со стороны Хэ. Если Сюй воспользуется вторым вариантом, то те адепты Цинхэ, которые будут отвечать за наблюдательные пункты могут оказаться в котле. Это повлечет лишние жертвы. Нужно продумать поддержку с воздуха. Но я ставлю, что он сунется именно со стороны Сэ.       Глава Не замолчал, когда в дверь постучали. Хуань взглянул на Минцзюэ, и только после этого тот пригласил гостя войти.       Внезапным гостем оказался Цзиан. Старший адепт Гусу Лань уважительно поклонился обоим главам:       - Прошу простить за столь внезапный визит. Я понимаю, что, возможно, я здесь не уместен. Однако речь главы Цзян оказала на меня воздействие, - он помедлил. - Я впечатлен.       Сичэнь мягко улыбнулся. Он понимал, что Цзиан не мог прийти просто так.       - Какие-то важные вести?       - Относительно, - уклончиво ответил Цзиан и с некой опаской посмотрел на главу Не. - Некоторое время адепты Гусу Лань находятся в Цинхэ Не. Мы имеем некоторые взаимоотношения с адептами Великого ордена Цинхэ Не, - добавил он и перевел взгляд на Хуаня. - Глава, - он снова поклонился, - сегодня утром я узнал эту новость, но не был уверен, как правильно преподнести ее. Знаю, что мои личные дела ни в коем случае не должны влиять на благополучие орденов. Однако с моей точки зрения ситуация крайне неоднозначна.       Главы переглянулись. Минцзюэ махнул рукой, давая понять, что слово все же остается за Сичэнем, так как перед ними адепт Гусу Лань.       Хуань отнесся с пониманием. Цзиан был верным другом и надежным товарищем. Они вместе прошли через многое.       - Говори как есть. Не стоит делать столь долгих отступлений.       Цзиан вздохнул с некоторым облегчением:       - Благодарю. Некоторое время назад я оказывал помощь адептам нашего ордена вместе с адептами Цинхэ Не. Среди которых были... Целительницы. Я глубоко уважаю представительниц Великого ордена Не и прежде, чем ступить в близость, передал свою ленту. Я... Вскоре стану отцом.       В кабинете повисла тишина. Минцзюэ окинул адепта Гусу Лань странным взглядом, но ничего не сказал. Похоже, что слово снова остается за главой Лань.       Сичэнь снова улыбнулся:       - Ты просишь у меня дозволения на брак?       - Я прошу дать имя моему ребенку, - Цзиан помедлил и опустил взгляд в пол. - Я не могу просить о браке, так как грядет жестокая битва. С моей стороны было бы неуважительно делать подобное. Однако я ценю нашу с Аи связь. Я преподнес ей ленту и мы условились вступить в брак по окончанию сражений.       Минцзюэ глянул на человека перед собой со смесью удивления и уважения. Действительно - было бы опрометчиво вступать в брак с любимым человеком, зная, что вскоре можешь сделать ее вдовой. Но ребенок...       - Ты как старший адепт будешь на поле битвы, а она как целительница - в тылу, - Минцзюэ посмотрел на карту, что висела на стене. - Как глава Цинхэ Не, я обязан буду в будущем принять ваше бракосочетание и пообещать, что ваш сын будет адептом Гусу Лань. Если твоя будущая супруга согласится - она может перенять традиции твоего ордена.       Сичэнь стразу же ответил:       - Глава Не, это весьма... Щедро.       Если учесть, что Гусу Лань лишились всех адептов женского пола, а следовательно - всех целителей.       Минцзюэ лишь покачал головой:       - Дело не во мне, а в традициях. Если он отдал ленту, то должен был получить кинжал.       Цзиан смутился и кивнул:       - Да, все как и сказал глава Не.       Ситуация действительно неоднозначна. Но раз Минцзюэ дал добро, а сам Цзиан просит дать имя своему ребенку, поскольку не знает исхода битвы для себя, но желает знать хотя бы имя своего малыша...       - Мальчик или девочка? - Сичэнь все же решил уточнить, чтобы понимать хотя бы сроки.       - Не знаю, - сразу же ответил Цзиан.       Срок был мал. Это значит, что та девушка сможет участвовать в поддержке. Ну а помимо этого - их связь продлилась совсем недолго.       Минцзюэ как-то странно фыркнул и закатил глаза:       - Ага, как же. Ты себя видел? У тебя просто не может быть дочери.       - Простите? - Цзиан слегка напрягся.       Однако Минцзюэ более ничего не сказал. А вот Сичэнь помнил о врожденной интуиции главы Не.       Хуань постарался не заулыбаться шире и сдержал смех. Иногда Минцзюэ удивляет больше обычного.       - Раз ты просишь меня дать имя, - Хуань взаправду задумался, - оно должно быть подходящим. В целом, - добавил он, - сейчас мы разрабатываем четкий план для битвы. Поле боя можно считать представлением. А в любом представлении есть актеры. И не только. Актеры могут меняться чаще, чем окружение. Чаще декораций, - Сичэнь снова улыбнулся. - Твои слова и твой наследник - настоящий подарок для ордена Гусу Лань. Также, я более чем уверен, что оба родителя будущего ребенка крайне талантливы. Во всем. Поэтому, - Хуань тихо рассмеялся, - поскольку глава Не не возражает, что твой ребенок будет частью ордена Гусу Лань, я полагаю, что, он будет носить твою фамилию. И я почему-то уверен, что глава Не прав в том, что у тебя будет сын, Цзиан. Прекрасная благородная декорация, ставшая самым настоящим подарком. Цзинъи. Лань Цзинъи.       Цзиан был поражен. У имени его будущего ребенка не просто был глубокой смысл, оно так же просто идеально сочеталось с именами родителей. Так что даже если кто-то из родителей покинет этот мир, ребенок будет нести частичку его имени. У Цзиана и Аи будет малыш по имени Цзинъи.       - Сердечно благодарю, глава! - Цзиан снова поклонился и едва ли не расплакался.       Хуань подошел к нему и устроил руку на его плече:       - Это я должен благодарить тебя. За все.       Минцзюэ наблюдал за всем происходящим со стороны. В глубине души он жалел, что сейчас не самое мирное время. Но так же он был рад. Потому что... Даже если Хуань и не будет отцом, то он будет просто непревзойденным наставником. Возможно, даже лучше, чем сам Лань Цижэнь.

***

      По пробуждении, Линцзяо сразу же простонала от боли. Она открыла глаза и сразу же поднялась. Ей было плевать на боль. Она была просто обязана отбросить клинок, который являлся причиной ее боли.       Меч с лязгом упал на пол.       Убить! Она несомненно хотела просто убить этого ублюдка!       Однако...       Чао в комнате не оказалось.       Линцзяо сразу же бросилась к двери. Она отчетливо чувствовала, как по внутренней стороне бедер что-то стекает. И она была уверена, что это ее собственная кровь.       Бежать! Нужно определенно точно бежать от этого умирающего ублюдка! Если Чао знает о ее связи с Тао, то точно просто так не...       Девушка осела на пол и с полным отчаянием посмотрела на дверь. Та оказалась заперта. И не просто на замок - а печатью.       Линцзяо посмотрела на меч. Она сглотнула. А получится? А если нет? Что ей еще придется стерпеть.       Девушка вспомнила, что ей пришлось пережить вчера. Если было бы чем, то ее снова вырвало бы. Однако желудок был пуст, а подсознание кричало о том, что нужно спасаться.       Но она не может сбежать. Она не может убить Чао. Даже если и получится, то насколько мучительной будет ее собственная смерть.       Линцзяо понимала - это конец. Чао ее не отпустит. Никогда и ни за что. Он будет мстить за измену, пока не замучит до смерти. Значит, единственное, что можно сделать...       Девушка рассмеялась. Она запрокинула голову и принялась заливаться безумным смехом. Ну кто бы мог подумать... Она была уверена в том, что это Чао сойдет с ума, но первой с ума сошла именно она.       Линцзяо посмотрел на меч. Если она... Нет, Чао просто вытрет клинок и не предаст этому значения. Касаться этого меча не хотелось априори. А вот одежд второго молодого господина - вполне.       И когда Чао вернулся к себе, то застал повешенное тело над своей кроватью. Ранее он был занят у Вэнь Цин, у которой требовал приложить больше усилий к его лечению. В целом, Чао частично даже удалось добиться результата, поэтому он был относительно доволен.       А сейчас, глядя на обнаженное тело Линцзяо, что было подвешено на его собственных одеждах над кроватью, Чао не чувствовал ничего. Он спокойно смотрел на труп и вдруг вспомнил нечто важное.       - Эй, - он выглянул за дверь и обратился к проходящим мимо адептам. - Нужно сменить постель. И убрать тело.       

***

      Этой ночью было холодно. Однако Ваньинь все равно не спешил возвращаться в свою комнату.       Зимы в Цинхэ холодные и снежные. Северный ветер пробирал до костей, но по мнению Цзян Чэна это лишь закаляло, ведь бой с Цишань Вэнь они должны будут принять именно в таких подобных условиях.       Битва с каждым днем была все ближе. Днем Ваньинь обучал адептов и вникал в управление орденом, а ночью - изучал книги касаемо артефактов и пытался обуздать свой. Прежде, чем идти в бой, он должен обуздать Цзыдянь. Артефакт должен полностью подчиняться своему новому хозяину. Однако продолжительное время контролировать силу кнута Ваньинь не мог.       Цзян Чэн выругался и едва сдержался, чтобы не бросить кольцо. Он замахнулся, сжимая артефакт в кулаке, но не решился.       Ваньинь вздохнул и решил, что на сегодня хватит. Он не стал надевать кольцо на палец и повернулся, чтобы направиться обратно в комнату. Но удивленно замер, столкнувшись с Ванцзи.       Лань Чжань стоял в двух шагах и держал в руке теплый мех. Цзян Чэн невольно смутился и сделал шаг назад. Несмотря на то, что они в последнее время очень много общались, некоторые действия или слова Ванцзи Цзян Чэн мог трактовать неверно. Все еще.       - Холодно, - произносит Лань Чжань и протягивает Ваньиню мех. - Работая на износ не ускоришь результат, а измотаешь себя. Тебе нужен отдых.       Ваньинь все же принял мех и накинул его на плечи. Сразу же стало теплее.       - Я не могу, - Цзян Чэн нахмурился. - Мелодии Гусу Лань сами по себе являются сильным оружием. Тебе даже меч не нужен, - он печально усмехнулся. - А я... Не важно.       Ванцзи пристально смотрел на собеседника какое-то время, вызывая у Ваньиня еще больше неловкости. Но по итогу сказал то, что Цзян вообще не ожидал услышать в этот момент.       - Одежды Гусу Лань расшиты защитными символами, которые могут защитить от темной энергии. Меха Цинхэ Не прошиты заговоренными нитями, чтобы защитить от холода. Почему?       Цзян Чэн растерянно посмотрел в сторону и остановил свой взгляд на Лань Чжане. "Вэй Усянь, если ты можешь воскреснуть - сейчас самое время! Поясни, что имеет ввиду твой муж!" - начал паниковать Ваньинь.       Ванцзи понял это замешательство и продолжил:       - Защита от опасности. Холод в Цинхэ может убить. Как и какая-то тварь. Но в горах Гусу нет таких холодов и порывистых ветров. У всего есть смысл. А какой смысл несет твое кольцо?       Ваньинь снова задумался. Какой смысл у Цзыдяня? Это - артефакт матери, который... Силу которого Цзян Чэн смог прочувствовать на себе.       - Не знаю, - отвечает Цзян. - Зачем мне искать смысл, если мне едва удается подчинить его?       Лань Чжань покачал головой:       - Нет.       "Что "нет"?!", - снова не понимает Ваньинь.       Но на этот раз Ванцзи не дает подсказки и определенно ждет ответа.       Цзян Чэн сложил руки на груди и отвернул голову. От этого пристального взгляда было все еще не по себе. Но этот мех и правда очень теплый, несмотря на то, что не слишком объемный.       - Она избила меня Цзыдянем, - Ваньинь произносит это и хмурится. - Этот артефакт может заставить дух покинуть тело одержимого за один удар.       - Мгм. Способность.       - Но так же он... Блять, если от дисциплинарного кнута болит только место удара, то от этого - все тело. Будто... Молнией въебало.       - Ты прав.       - А тебе откуда знать?!       Ваньинь понял, что зря он так. Он сорвался, повысил тон и снова неправильно понял Ванцзи. Лань Чжань наверняка хочет помочь. Иначе не пришел бы сюда просто так в такой холод.       - Прости, - тихо говорит Цзян.       Но Лань Чжаню не нужны извинения. Он снова качает головой:       - Не нужно. Гнев так же есть сила. Но молния - символ начала, - он немного склонил голову на бок. - Этот символ очень подходит тебе. Внезапное начало чего-то невероятного. Не неси боль в себе. А направив гнев, можно обрести силу. Твою.       "Какая длинная речь", - думает Цзян Чэн и уже более уверенно смотрит на Ванцзи.       - Останешься? Ну... Ты как-то... Верно говоришь.       - Со стороны виднее, - произносит Ванцзи. - Мгм.       Возможно, с умением понимать этого Ланя придется поработать даже больше, чем с освоением артефакта.       Цзян Чэн вздохнул. Он прикрыл глаза, а Цзыдянь снова обратился кнутом.

***

      Целители суетились вокруг Бэйтан Лу, которая потеряла сознание. У девушки открылось сильное кровотечение после стремительных родов, поэтому ребенка сразу же унесли. Малыш поплакал совсем немного и быстро уснул. Старая целительница приговаривала, что это будет очень спокойный и сильный мальчик.       Но Сюю было плевать на какие-то слова. Когда ему вручили его сына на руки, Сюй сразу же приказал всем выйти. Целители не могли не подчиниться, так как ни единого целителя представляющего главенствующую ветвь ордена здесь не было. Это было условием самого Сюя. Ведь ему было просто необходимо остаться с этим мальчиком наедине.       Сын. Его сын. Его маленький Юань.       Сюй прикрыл глаза и позволил себе заплакать. Он прижал ребенка к себе, окутывая теплом, и прошептал:       - Мое маленькое благословение, - Сюй коснулся губами лба ребенка. - Мой дорогой Юань.       Сюй улыбнулся и вытер слезы. Не хотелось, чтобы открыв глаза Юань увидел заплаканное лицо отца.       Пока Сюй держал своего малыша на руках, весь мир для него замер. И больше всего Сюй хотел продлить это мгновение.       Юань приоткрыл глазки и немного сонно посмотрел на своего отца. Малыш пару раз моргнул, словно пытаясь осознать окружающий мир. Но на подсознательном уровне потянул ручку к теплу.       Улыбка Сюя стала еще шире. Он поцеловал ручку сына и сжал ее в своей ладони.       - Мой маленький Юань, тебя ждет просто потрясающая судьба, - Сюй взглянул на маленькую ладошку новорожденного. Он на мгновение удивился, после чего - расплылся в нежной улыбке. - Ты станешь таким потрясающим. Я уже очень горжусь тобой, мой мальчик. И очень тебя люблю. Больше жизни, - уже на грани слышимости прошептал Сюй.       Ранее свой дар предвиденья Сюй считал тем, от чего можно сойти с ума. Но едва взяв своего сына на руки, Сюй был благодарен всему на свете, что может видеть судьбу. Потому что он видел будущее своего сына. И потому что держа свое маленькое счастье на руках, Сюй будто обрел смысл... Всего.       - Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. И любим. Ты - мой маленький мир.       Юань явно не понимал, что ему говорят. Но его отец был очень теплым и нежным. Поэтому ребенок очень быстро уснул на руках родителя.       И когда мальчик уже спал, Сюй поцеловал маленькую ладошку снова и пошептал:       - Надеюсь, что ты сможешь меня простить.       Как бы Сюй не старался, он не смог сдержать слез снова.       Потому что это первая его встреча с сыном.       И, вероятно, единственная.       Поэтому Сюй как можно дольше наслаждается этим сокровенным моментом.       

***

      Жохань пригласил сына к себе в первую очередь, чтобы отметить рождение внука. Планы касаемо Цинхэ Сюй и так знал, они не раз это обсуждали. Падение Юдоли должно быть быстрым. Жохань был уверен - как только Сюй снесет башку главе Не, то никакого сопротивления против Цишаня уже не будет. А даже если и попытаются - это будет легко подавить.       Когда Сюй вошел, Жохань был готов произнести свою поздравительную речь. Но вместо того, чтобы приветствовать родителя или слушать его, Сюй порывисто обнял отца.       Жохань просто не ожидал подобного порыва. Мужчина погладил сына по спине, и только после этого Сюй отстранился.       - Я все сделаю. И Юань замечательный.       - Сюй, - Жохань заметил покрасневшие глаза сына. - Какого хрена?       Тот покачал головой:       - Ничего. Просто по пути сюда я почему-то вспомнил, как когда-то в детстве забрался к тебе в кровать.       - Ты ебанулся?       Сюй отводит взгляд и на выдохе произносит:       - Наверное, - но он улыбнулся. - Ты меня не прогнал. И сейчас я понимаю, что ты знал, что мать ударила меня в тот день.       Жохань решил, что это все из-за рождения Юаня. На самом деле, даже неожиданно, что Сюя так... Торкнуло.       - Хм... Нужно было вспороть той суке горло. Или чрево. Как считаешь?       - Любой вариант, - Сюй смотрит прямо в глаза отца. - Орхидеи.       - Что? Сюй, ты что там курил? - Жохань готов смеяться. - Надеюсь, что мой внук не надышался этой дрянью.       Но Сюй игнорирует колкости родителя. Сюй прекрасно понимает, теперь полностью осознает, что его отец чего-то просто не в силах признать. Даже для самого себя.       - С того дня, когда ты позволил мне спать с тобой, орхидеи стали моими любимыми цветами.       Жохань прыснул и рассмеялся:       - Блять, это ты так требуешь с меня букет? Сюй, да ты охуел слегка. Давай ты вернешься и я тебе хоть всю комнату орхидеями завалю.       Но Сюю не смешно. Он продолжает спокойно смотреть на отца и абсолютно серьезно произносит:       - Ты пахнешь орхидеями.       Жохань закатил глаза:       - Ты точно собака.       - Выпьем? - резко переводит тему Сюй.       Старший снова смеется:       - Тебе не нужно было говорить мне всю эту херню для того, чтобы выпить со мной.       - Да.       - У меня, блять, внук родился. Говори об охуенном деде. И, может быть, я позволю тебе понюхать меня.       Сюй лишь улыбнулся.       Это его последняя встреча с отцом. Жаль, что он не может сказать главного.       Но засыпая на кровати отца, словно в тот самый единственный раз в детстве, Сюй буквально дышал ароматом орхидей и понимал, что... Больше никогда его не вдохнет.       Уже завтра он отправится в Цинхэ. И уже завтра состоится судьбоносная встреча.       Сегодня произошла первая встреча с сыном. С маленьким благословением - его нежным солнышком Юанем, которого Сюй всем сердцем полюбил еще до рождения мальчика.       Сегодня же - последняя встреча с отцом. С отцом, которого Сюй на самом деле... Любит.