О да

«Мой милый Джейс... Мне очень жаль. Когда между нами всё только началось, я думала, что справлюсь. Сблизиться с Лицом прогресса и протеже Хеймердингера казалось хорошей идеей. Мне бы могла пригодиться такая связь, понимаешь? Иными словами, я хотела тебя использовать. И мне было всё равно, кто пострадает в процессе и что я могу разрушить. Но чем больше я узнавала тебя, видела вас с Виктором вместе, тем труднее становилась задача. Мне стало казаться, что я пытаюсь уничтожить гениальное произведение искусства, рисуя поверх руки мастера. И рисую, в общем, неплохо, но по сравнению с работой гения… Ну, ты сам знаешь. Я пыталась вести себя, как моя мать. Но забыла, почему оказалась здесь, в Пилтовере. В общем, быстро выяснилось, что я всё ещё не способна идти по головам и разрушать чужое, чтобы строить своё. Наверное, ошибкой было влюбиться в тебя по-настоящему, позволить прорасти внутри семенам нежности и вместе с ними — сорнякам ревности. Так я, став твоей любовницей, захотела стать разлучницей. И остановило меня отнюдь не благородство, а лишь то, что я поняла — не выйдет. То, как вы с Виктором смотрите друг на друга, как горят ваши глаза и тянутся друг к другу руки… Даже сейчас, когда я пишу об этом, чувствую щемящую тоску и глупую нежность. И наконец мне стало ясно, что мы не сможем бесконечно делать вид, что в комнате нас двое, а не трое. Чувствуя, что Виктор начинает о чем-то догадываться, я испытала вовсе не предвкушение и радость — нет, мне стало страшно. В разум начали забираться мысли: «Что я делаю? Они любят друг друга, а я пытаюсь втиснуться между, впихнуть себя в сердце Джейса, как платье в доверху заполненный шкаф!». Поэтому я решила покинуть поле боя и оставить своё платье для полки, где будет больше места. Прости, что сделала это именно так, эпистолярно; была уверена, что, если приду лично, уже не смогу уйти. Посмотрю в твои светлые глаза и решу промолчать, и пусть всё катится в тартарары… Я даже пыталась представить, как навсегда покидаю твою мастерскую, и поняла, что подо мной разверзнется пол. Поэтому запомни меня такой счастливой, какой я была в нашу последнюю встречу. И сохрани где-нибудь, но хорошенько спрячь. А я отправлюсь в путешествие, чтобы залечить свои раны, восстановить попранную гордость и, разумеется, преумножить состояние. Пора в путь — письмо и без того получилось неприлично длинным. Вы с Виктором обязательно должны стать счастливыми, чтобы это всё имело смысл, Не-совсем-мой милый Джейс». — Джейс перечитал письмо в пятый раз. Слова начали терять всякий смысл; впрочем, казалось, что его там и не было. Он хотел было взяться за текст и в шестой раз, но взялся за голову. Буквально: запустил пальцы в волосы и с силой сжал, будто это должно было активировать мыслительный процесс. Что интересно, эксперимент удался: «Она думает, что мы с Виктором… Что? Вместе? Что я изменял ему с ней? Всё это время?» — шестерёнки в голове Джейса закрутились, словно заряженные хекстеком. А лампочки рядом с ними начали по одной загораться зелёным: «Да», «Да», «Да». Понемногу приходило понимание, что они с Мел оказались в эпицентре самого чудовищного недоразумения в истории Рунтерры. И что-либо исправить возможности не оставалось. Она ведь уехала. Неизвестно куда — может, в Ноксус, но вряд ли; в её стиле было бы отправиться в саму Бездну, чтобы пресечь на корню попытки Джейса объясниться. Нет, он понимал, что всё равно оббежит всех советников и каждый порт в Пилтовере, чтобы попытаться найти хоть одну зацепку, ниточку, которую можно будет превратить в связь с Мел. Но также он понимал, что вряд ли что-нибудь найдёт. Наконец прекратив портить свою причёску, Джейс тихо выругался, ударил по столу кулаком и всё-таки принялся читать письмо в шестой раз. «Как эта женщина могла подумать, что мы с Виктором… Вместе? И любим друг друга так сильно, что ничего не сможет нас разлучить?..» — он задавался этими вопросами, но, если честно, не очень-то хотел знать ответы. — Как оказалось через неделю, не одна женщина так думала. У этой теории нашлась ещё одна последовательница. — О, проходи-проходи. Я только заварила чай, — Кейтлин искренне улыбнулась, увидев на пороге дома старого друга. Дело было в том, что, обойдя весь Пилтовер вдоль и поперёк, Джейс, во-первых, предсказуемо не нашёл ни одной зацепки. А во-вторых, понемногу начал принимать реальность: Мел действительно бросила его и растворилась в воздухе. Как первоклассный маг. И теперь он просто хотел с кем-то об этом поговорить. Возможно, получить совет или дружескую поддержку. Но не от Виктора. Нет, не от него. Этот вариант Джейс, если честно, даже не рассматривал: он понимал, что придётся рассказать о причине расставания, и почему-то не был уверен в том, как друг на это отреагирует. Представляя его удивлённое, смущённое лицо, Джейс неизменно смущался сам. Так он в итоге оказался на пороге дома Кираман. И сейчас допивал вторую чашку ягодного чая, слушая, как Кейтлин рассказывает ему о своих делах в корпусе миротворцев. — Там ещё предстоит возня с документами… В общем, пока этот вопрос не до конца ясен. Кстати, как и то, почему ты здесь, Джейс Талис, — она бросила ему конфету в пластиковой обёртке и победно усмехнулась, когда та прилетела другу в лоб. Ну-ну, сейчас пожалеет об этой маленькой шутке — у неё всё же есть небольшая слабость к сентиментальным историям. — Мне, если честно, нужен твой совет… — Джейс скривился (словно всё-таки поймал конфету, и та оказалась кислой), мысленно готовясь всё выложить. Этого, правда, не потребовалось — Кейтлин остановила его жестом. — Постой, постой, я ведь всё-таки детектив, а у тебя всё на лице написано. Попробую угадать, — о, подумал Джейс, такое угадать будет сложно. — Вряд ли ты хочешь спросить меня о вашей научной работе. Выглядишь слишком подавленным, да и я не утратила метр роста и не отрастила усы. — Неплохо, детектив. Мы выяснили, что вы — не йордл. — Надо с чего-то начинать, — Кейтлин отмахнулась от шпильки, но хитро прищурилась. — В общем, это касается чего-то личного. А принимая во внимание, какое сейчас время года… — она притворно задумалась, — Кажется, в этом месяце вы познакомились с Виктором несколько лет назад. «О нет». — Ты хочешь посоветоваться насчёт подарка на вашу годовщину! «Нет, нет, нет», — вслух Джейс этого не сказал только потому, что не мог и слова вставить. — Ты знаешь его лучше, но, думаю, за годы отношений идеи могут иссякнуть даже в гениальной голове, — не дожидаясь ответной реплики, Кейтлин вдохновенно продолжила, — У меня, конечно, нет опыта в тако-ом деле, но две головы всегда лучше, чем одна, верно? Нет, если речь о Мел и Кейтлин, по всей видимости. Впрочем, у них обеих действительно была небольшая слабость к сентиментальным историям…. В итоге, пока подруга заваливала его разными предложениями для подарка ненастоящему парню, Джейс думал, кто же всё-таки сошёл с ума: он или все остальные? — Ближе к концу недели начало казаться, что всё-таки он. Потому что мог ли ошибаться Хеймердингер? Профессор академии, член Совета… — Чудесные новости, чудесные! — наставник семенил рядом с Джейсом и Виктором, которые как раз склонились над столом с последней разработкой. На почтительном расстоянии друг от друга длиной в пару сантиметров, между прочим. — Что такое, профессор? — спросил Виктор, не отрываясь от работы. — Вас пригласили на приём! — донеслось снизу. — Там будут не только самые уважаемые лица Пилтовера, но и иностранные гости! Виктор предсказуемо подавил вздох, а Джейс также предсказуемо обрадовался. Пока не увидел приглашение в руках профессора. В единственном числе. До расставания с Мел и разговора с Кейтлин он бы, разумеется, не придал этому значения, но теперь… «Если я ещё не лишился разума, то точно лишусь в обозримом будущем», — подумал Джейс, поджав губы. — Что-то не так, мой мальчик? — мудрый йордл заметил странную реакцию подопечного и теперь смотрел на него с беспокойством. — Нет, профессор. Просто… — Джейс мотнул головой и отложил инструмент. — Приглашение всего одно? Хеймердингер, кажется, не ожидал такого вопроса. — Разумеется! На вас двоих, — сказал он так, словно это действительно было само собой разумеющейся вещью. А может, и было. Просто Джейс уже себя накрутил — для проверки он бросил быстрый взгляд на Виктора. Но тот, если и был удивлён, мастерски это скрывал. И всё же... Что, если их приглашали, как пару? Как много людей могли придерживаться того же мнения, что Мел и Кейтлин? — На приёме Джейсу начало казаться, что все. По крайней мере, каждый гость без исключения. В их заинтересованных взглядах молодому учёному виделось отнюдь не восхищение прекрасными изобретениями. К тому же, прямо на подходе к зданию Виктор, досадливо морщась, сказал: — Чёрт, эти туфли мне велики. Ходить даже больнее, чем обычно, — и сжал в руке трость так, что костяшки пальцев побелели. А Джейс, не задумываясь, ляпнул в ответ: — Держись за меня, — и подставил локоть, ведь это ощущалось таким нормальным и привычным — заботиться о Викторе. И только когда худая рука легла на его предплечье, стало ясно, как это может выглядеть со стороны. Конечно, сдавать назад было поздно, да и неправильно как-то, друзьям ведь надо помогать… И в итоге в зал Джейс зашёл под руку с Виктором. Смущённо глядя в пол при этом, что ситуацию не улучшало. Но чужие взгляды чувствовались кожей. А вскоре вообще пришлось поднять глаза, чтобы ответить пожилой малознакомой даме, которая сказала: — Господа! Поздравляю, — и натянуто улыбнулась. «О нет». — С чем же? — немного резче, чем стоило, осведомился Джейс. И он не мог бы поклясться, но всё же был почти уверен, что дама эта на секунду растерялась. Возможно, ему так показалось, потому что в зале царила полутьма; возможно, Джейс всё-таки сошёл с ума; а возможно, с ума сошли все остальные. — Я слышала, что вам удалось добиться значительных успехов в новом исследовании, — и, опять же, возможно, её улыбка стала чуть более натянутой. Джейс ответил такой же. А затем буквально потащил Виктора к столу с закусками и вином. И если туда они шли, сжавшись под пристальным вниманием, то обратно — с куда более расслабленным видом. — Напитки на таких мероприятиях почти всегда хороши, — склонившись к самому уху Виктора (прощай, почтительное расстояние), шепнул Джейс. — И почти безалкогольные. Я выпил два бокала почти залпом, и ничего… — Ну да. А что теперь я веду тебя, а не ты — меня, это так, мелочь, — Виктор закатил глаза, но всё же улыбнулся. Сам он едва притронулся к своему каберне. — Прошу, притормози. И перестань повторять слово «почти». «Какая трогательная забота, — пронеслось в голове Джейса, и от одной этой мысли «притормаживать» ему расхотелось. — О чём я только думаю?» Голоса собравшихся «уважаемых лиц» должны были заглушить голос в голове. Но, как назло, учёные услышали ещё несколько многозначительных поздравлений, пару «я так за вас рад» и одно особенно двусмысленное «Виктор, береги такого хорошего партнёра!». Нет, обычно Джейса такие речи не смущали. И приёмы ему обычно нравились. Но сегодня пережить вечер без белого сухого казалось невозможным… Виктор, впрочем, и сам усугублял ситуацию — бросал на «партнёра» обеспокоенные взгляды, сжимал его руку и смущённо улыбался гостям. И, опять же, обычно это было бы нормально… Но сегодня казалось всё более необычным. С каждым выпитым глотком алкоголя. И в какой-то момент Джейс пересёк ту черту, за которой всё происходящее вгоняло его в краску (и покраснел уже от вина). Наоборот, он, вроде как, начал этим почти что наслаждаться. Сам беззастенчиво прижимался к плечу Виктора, чувствуя через одежду тепло худого тела. Начал искренне улыбаться в ответ на долгие взгляды, которые на них бросали торговцы и меценаты. А вместо чужих терпких духов вдыхал запах русых волос. Учёный словно кружился на карусели, установленной для дня Прогресса: люди вокруг быстро сменялись, огни в зале мельтешили, и наконец-то стало весело. — Что с тобой такое, — очень тихо прошипел Виктор, когда Джейс невпопад рассмеялся. Возможно, не в первый раз. — Я отлично провожу время, — не хотелось сейчас даже думать, чем его «партнёр» может быть недоволен. — С тобой. — И рислингом, — Виктор попытался забрать из свободной руки бокал. «О нет». Потому что, если Джейс перестанет пить, это всё снова станет странным. Неправильным, многозначительным. Чужие взгляды опять начнут давить, а глупые вопросы вроде «как много людей здесь думают, что мы спим друг с другом?» вернутся. Этого нельзя было допускать… Но Джейса уже замутило от одного воспоминания о начале вечера. Ладно, возможно, и от рислинга. Зал и его огни в очередной раз качнулись, но на этот раз вышло не слишком весело. — Я… Пойду подышу, — и, почти отпихнув руку Виктора, Джейс шагнул в сторону, где, как ему казалось, должен был быть балкон. Без надёжной опоры, без приятных тепла и запаха замутило ещё сильнее. — Джейс! Стой. Но послушаться уже не выходило — тело не подчинялось, расталкивая обеспокоенных дам в дорогих платьях. Впрочем, судя по шлейфу «извините, простите нас» за спиной, Виктор пошёл вслед за ним. Так они оказались на балконе вдвоём. Холодный вечерний воздух тут же принялся отрезвлять Джейса, и он благодарно вдыхал полной грудью. Хотя со стороны это, наверное, было больше похоже на паническую атаку. — Тебе плохо? Виктор положил ему руку на спину, и Джейс уже даже не пытался понять, странно это или нормально. Но и ответить не пытался: ему в первую очередь нужно было прийти в себя. Да и что тут скажешь? «Нет, мне хорошо, и от этого плохо». «Да, я напуган, потому что мы, кажется, смотримся вместе просто идеально». «Ви, мы что, любим друг друга, а я об этом раньше не знал?». Впрочем, Виктор не дал ему времени подумать. — Мел должна быть где-то здесь. Я приведу её, — и он действительно едва не ушёл, поэтому Джейсу пришлось схватить партнёра за плечо и помотать головой. Как только он снова почувствовал кожей кажущееся родным тепло, в голове ещё немного прояснилось. И даже удалось выдавить из себя: — Не надо, — объяснять сейчас, что Мел здесь нет, а также причину, по которой её здесь нет, было выше его сил. Поэтому Джейс просто посмотрел Виктору прямо в глаза, пытаясь передать… Он сам не знал, что. «Мел бросила меня». «Кажется, теперь я понимаю, почему». «Не уходи». Виктор, возможно, получил какое-то из посланий. Он не только остался, но и не прервал зрительного контакта; смотрел изучающе и обеспокоенно, но без злости. А Джейс только и мог, что думать: «И как я раньше не замечал, какие красивые у него глаза? И сколько в них заботы…» Может, это думал не Джейс, а бессчётное количество бокалов белого вина в Джейсе. Но разве такое возможно, если свежий воздух и Виктор рядом отрезвляли его, чтобы сводить с ума уже иначе? А ещё они не давили на него, сохраняя почтительную тишину. Ожидая объяснений. — Видимо, — сказал Джейс тихо, едва размыкая губы, — Сошёл с ума всё-таки я, а не все остальные. Это, кажется, мало что объясняло, потому что Виктор нахмурил брови и прищурился. «А ещё я не замечал, какие забавные и милые выражения лица он может делать...» — Джейс, что-то произошло? — забавное и милое выражение лица вдруг стало на пару сантиметров ближе, и да, благодаря этому что-то точно произошло. Хотя Виктор просто наклонился, чтобы лучше слышать несвязный шёпот. — Можно и так сказать. Я наконец всё понял, ну, начал замечать, — Джейс чувствовал себя так, словно действительно совершал сейчас великое открытие (снова). — Правда, кажется, сделал это последним во всём Пилтовере. Он в очередной раз невпопад рассмеялся. И Виктора это в очередной раз напрягло. — Скажи мне честно, — его голос стал немного жёстче и грустнее, — Ты что-то принял? «А эта манера говорить? Как можно было не заметить такой горячий акцент…» — впрочем, тут Джейс всё же понял, что его немного занесло. Ну, или это вино торопило события. — Нет, Ви. Я просто словно прозрел, понимаешь? — он был почти уверен — Виктор поймёт. — И то, что ещё неделю назад мне казалось сумасшествием, сейчас видится единственным вариантом. Недостающим кусочком пазла, самой правильной вещью на свете… — Да о чём ты? — Виктор не выдержал. Он выглядел ужасно взволнованным, поджимал губы… «Как я мог не замечать, какие у него губы?» — О нас, — наконец вдохновенно выдохнул Джейс, прежде чем сделать то, что нужно было сделать ещё несколько лет назад. В это время года. Тогда, когда они познакомились. Джейс поцеловал эти губы, которые, как только что выяснилось, были совершенно точно идеальными. Мягкими, тёплыми. И, конечно, они приоткрылись, отвечая. Всё наконец сошлось — письмо Мел, слова Кейтлин, одно приглашение на двоих, все чужие взгляды, Джейс с Виктором. Как разгадка, открытие, самое важное на свете. Как крылья бабочки. Поцелуй и голова Джейса были наполнены счастьем; он, сам того не замечая, обнял Виктора, сминая его идеальные губы, касаясь их своими собственными с той жаждой, которой раньше в себе не подозревал. Прошёлся с невиданной прежде нежностью по хрупкой спине пальцами. Безотчётно стал ловить языком влажные вздохи. Забывал дышать сам. Целовал Виктора на балконе, прямо на приёме, где за тонкой занавеской собрались все важные лица Пилтовера и иностранные гости. Которых сейчас совершенно точно не существовало. Был только Виктор, нежный, сам, видимо, забывшийся в поцелуе. Он запустил Джейсу руку в волосы, словно хотел стать ещё ближе. Стать одним целым, тем, кем их видели все вокруг. И как же они были правы. И как же приятно было касаться Виктора вот так, отдавать ему всё, что уже давно должно было принадлежать этому человеку. И только по какому-то недоразумению Джейс лишь сейчас целовал его, мягко, но настойчиво, не давая шанса отстраниться. Потому что зачем? ...Но причина нашлась. Какая-то неведомая, не предусмотренная. Похожая на ошибку в теории, которую ты замечаешь слишком поздно, наблюдая взрыв в лаборатории. — Джейс… — сначала Виктор сказал это мягко, голосом, поплывшим от происходящего. Словно всё ещё не понимал до конца, зачем зовёт того, кого целует. Но уже через пару мгновений он, видимо, всё же смог соединить в своей гениальной голове импульс и его причину. — Джейс, — на этот раз повторил Виктор жёстче. И надавил руками на торс. И вырвался из объятий. И обхватил себя за предплечья. «О нет». — Это неправильно, — Виктор замотал головой, и на его лице теперь было пугающее, отчаянное выражение. «Нет, правильно», — всё, что пришло Джейсу в голову. — Так нельзя. Вот же… — словно не веря в то, что только что случилось, его партнёр дотронулся пальцами до собственных влажных губ. — Блять, — он зажмурился, — Прости. То есть, прошу меня простить. Джейс был настолько сбит с толку, что ему показалось, будто Виктор телепортировался или растворился в воздухе. Но тот просто ушёл. Сначала в зал, а после, всё ещё совершенно растерянный, он сбежал с приёма, расталкивая удивлённых гостей. — Джейс смутно помнил, как добрался домой. Похмелье же ему хотелось забыть. Но вот поцелуй с Виктором на балконе врезался в память намертво. Тёплые, мягкие губы, сбитое, одно-на-двоих дыхание, сильное желание не останавливаться. Восторг от прозрения смешивался с ощущением того, насколько это кажется нормальным, правильным… Точнее, казалось. И только Джейсу. Поэтому теперь, лёжа в постели, он сначала расплавился от воспоминаний и утренней духоты, а после зажмурился и весь сжался от стыда, словно от холода. «Что я наделал, — ему снова стало дурно, но на этот раз — от коктейля из воспоминаний и похмелья. — Мы ведь работаем вместе, видимся каждый день, и "обычными коллегами" нас сложно назвать. Мы… Партнёры». Это слово после всех событий и, что важнее, самонакручивания (учёный, возможно, изобрёл это понятие, ведь самокопания уже было недостаточно) тоже стало казаться многозначительным. «С другой стороны, Виктор никогда не был против, если я его так называл, — со страдальческим вздохом Джейс уткнулся лицом в подушку, — Да и вчера он…» Он тоже был не против. Всё в его движениях и той пылкости, с которой Виктор целовался, говорило о том, что он, вообще-то, очень даже за. «А может, мне так казалось из-за алкоголя? Или его тёплая реакция была алкоголем вызвана…» — от этих мыслей становилось так страшно и неловко, что Джейс всерьёз начал обдумывать изобретение машины времени. Этой идее удалось вытеснить тяжелые размышления на выходные. К понедельнику у учёного были даже готовы кое-какие наброски, которые, впрочем, не слишком обнадёживали. Как и тот факт, что разобрать что-то в них мог только один человек — тот, ради кого Джейс эту штуку и хотел создать. Тот, с которым предстояло вот-вот встретиться лицом к лицу (а затем работать день за днём бок о бок в одной маленькой лаборатории). Тот человек, которого Джейс поцеловал. А теперь стоял у дверей в их кабинет, не решаясь зайти, и краснел раз за разом, дотрагиваясь до металической ручки. Потом подумал — «а что, если Виктор сегодня придёт позже, и увидит, как я тут мнусь?» — и всё-таки надавил. Но Виктор вообще не был склонен опаздывать на работу. Поэтому Джейс успел заметить, как тот, сидя на своём привычном месте, дёрнулся, когда хлопнула дверь. И от этого неприятно дёрнулось что-то в груди Джейса. Ведь у него были бесполезные наброски машины времени, но не было плана, как себя вести утром в понедельник со своим… Коллегой. — Привет, — а что ещё говорить, если плана нет? — Здравствуй, — видимо, у Виктора тоже гениальных задумок не нашлось. Они вели себя так, словно облажались с исследованием и оба не знали, что делать дальше; надеялись, что кто-то один додумается до решения проблемы, забывая, что всегда лучше всего работали сообща. Джейс, не глядя на коллегу, уронил на стол сумку и сам, подавляя тяжёлый вдох, опустился на стул. С идеально ровной спиной. И совсем не идеально колошматившим сердцем — оно билось так громко, что тишина в лаборатории была вообще некстати. — А-а… Над чем работаешь? — он пожалел о том, что сказал, ещё не успев договорить. И, словно его шея окаменела, не стал оборачиваться на взгляд Виктора исподлобья (в котором наверняка читалось: «идиот»). — Над тем же, над чем обычно, — ответил тот, и в тоне точно читалось «идиот». Но вдруг поспешил добавить, — Ну, то есть, ну… Сам знаешь. И вот теперь в его голосе уже читалось смущение. «Мы оба краснеем, как раскалённый метал, едва способны поддерживать разговор и смотреть друг на друга, — заключил Джейс. — Нельзя всё так оставлять». И на вопрос «что тогда делать?» было всего два ответа: либо действительно закончить наброски чудо-агрегата и собрать его, не забывая молиться Орну в процессе, либо поговорить. Джейс не знал, какой из вариантов видится ему более фантастичным. Но всё же достал из кожаной сумки расчёты и чертежи, чтобы пройтись по ним свежим взглядом. Едва разобрать собственный почерк. Найти пять критических ошибок. Сердце снова забилось громче, и Джейс, подумав «о нет», раскрыл рот. Хотя бы затем, чтобы снова заглушить аритмию — казалось, что стук разносится по всей лаборатории. — Вик… — Послушай… Они заговорили одновременно, также одновременно поджали губы и опустили глаза. Одно целое, да? «Сначала я думал, что все эти люди вокруг нас заблуждаются, потом — что я сам дурак, — Джейс сделал второе заключение. — А теперь что, получается, я всё-таки был умный? А потом уже стал дураком?» Эта нелепая в своей логике мысль, наверное, тоже содержала критическую ошибку, но ничего лучше в голову не приходило. И Джейс уже готов был высказать весь набор слов, но в этот раз Виктор успел его опередить. — Мне жаль, — на него смотреть было страшно во всех смыслах — сгорбившись, в руках Вик перебирал ткань рубашки, не поднимая взгляда. — Но ведь всегда можно сказать, что дело было в моменте, в алкоголе… А ещё можно сделать вид, что дело было ни в чём. Что ничего не было. Он не говорил — бормотал, и Джейс едва услышал последние слова, потому что шумно сглотнул. Ему снова захотелось схватиться за голову и сжать волосы: если не активирует нейроны мозга, так может, боль физическая заглушит душевную боль. — Конечно, наверное, такой подход претит твоей честной натуре, но я просто… Не хочу ничего разрушать, понимаешь? — Виктор решился и поднял подбородок, встречаясь с растерянным печальным взглядом. У него самого взгляд тоже был не лучше. Это решение и этот разговор не давались легко; и Джейс, положив руки на колени, решил, что и он должен быть сильным. С достоинством принять то, что Вик не хочет рисковать их дружбой, их партнёрством, и это, конечно, разумно… — Ваши отношения с Мел наверняка тебе очень дороги, и, какой бы сильной не была моя наивная, неуместная влюблённость, я куда сильнее ценю твои чувства. В лаборатории воцарилось молчание. Виктор выдохнул, сказав всё, что хотел. И теперь ждал от Джейса хоть какого-то ответа. Но того не следовало. Ведь Джейс судорожно пытался понять, при чём здесь, чёрт возьми, Мел… В его голове снова завертелись со скрипом шестерёнки и замигали лампочки; как на плёнке, прокрутились последние дни и разговоры. «Я приведу её», «Не надо», «Мел бросила меня». Ну, то есть, последнее он не говорил вслух, а только подумал. «О нет». Понемногу приходило понимание, что они с Виктором оказались в эпицентре самого чудовищного недоразумения в истории Рунтерры. К счастью, тот не успел сбежать из Пилтовера и не имел привычки писать письма; он сидел в паре метров, и всё ещё можно было исправить. Джейс поднялся на ноги и в три твёрдых шага оказался рядом с Виктором, мысленно благодаря всех существующих богов за то, что кто-то открывает ему глаза и растворяется в воздухе, а кто-то — остаётся рядом и смотрит сейчас так растерянно, ожидая какого-то ответа. Но вместо слов Джейс сначала нагнулся, чтобы сразу после признания поцеловать Виктора. Он и сам до этого момента не знал, как за последние два дня соскучился по тому чувству единения, что испытал на балконе. А теперь ясно было, что не только испытал, но и разделил… От этого дыхание перехватило, но, взглянув в глаза своего партнёра, поймав этот потерянный, сочащийся горчичным мёдом и надеждой взгляд, Джейс, сглотнув, смог наконец сказать: — Виктор, — он сам удивился собственному низкому, нежному голосу, — Мел бросила меня. И случилось это не сегодня и не вчера. А причина, по которой я тебе об этом не говорил… Джейс не успел закончить предложение. Губы Виктора накрыли его собственные. Словно он только и ждал этих слов, хоть и даже не надеялся их услышать. И снова всё стало правильным, обрело краски (красный цвет их щёк), звуки (их сбитые вдохи и выдохи) и яркие эмоции (их общее счастье). Джейсу стало лучше так стремительно, что закружилась голова, и он мог бы упасть, если бы Виктор не положил руки на его шею. От этих прикосновений, и от того, как Вик его целовал, словно делал это не один, а сотни раз и точно знал, как заставить колени дрожать, Джейс плыл в его руках. Он честно старался сохранять остатки разума, чтобы как следует запомнить этот момент, но быстро начал в нём тонуть. На этот раз они не отстранялись друг от друга намного дольше. Сталкивались носами, улыбались в поцелуй, но оба отказывались его заканчивать, пытались касаниями выразить всё то, что чувствуют. А чувствовали они примерно следующее, разделяя одну мысль на двоих: «О да». Очнулись они, только когда оба стали слишком требовательными — Джейс почувствовал, что подушечки пальцев Виктора оставят на его шее синяки (что, вообще-то, было приятно), а Виктор услышал, как Джейс тихо застонал (и это было ещё приятнее и послало по телу волну возбуждения). Но заходить так далеко сразу было бы не так правильно, а между ними до этого всё было почти правильно (ну, по крайней мере, пара моментов точно были правильными, в конце концов!). Поэтому они на мгновение разъединились, тяжело дыша. А потом Виктор снова поцеловал Джейса, а тот опять подумал о бабочках, и о том, как соединяются их крылья, как люди, предназначенные друг другу; и о том, что эти бабочки, наверное, сейчас летают где-то в его грудной клетке. «То, как вы с Виктором смотрите друг на друга, как горят ваши глаза и тянутся друг к другу руки…» — так писала Мел, думая, что тянутся не только руки. И теперь она была права. Наконец, когда полусогнутые ноги Джейса уже готовы были его подвести (хотя что-то романтичное было в том, что ноги теперь болели у них обоих), они снова прервали поцелуй. Несколько секунд в лаборатории было слышно только, как два учёных пытаются восстановить дыхание. Пока Виктор не сказал совершенно растерянным голосом: — Прости. Кажется, я тебя перебил… Джейс рассмеялся, пьяный от счастья, но в этот раз, кажется, момент был подходящим. — Чуть позже смеялся уже Виктор, когда они отправились в кофейню по соседству на спонтанное первое свидание, и Джейс в красках пересказал всю историю от начала и до конца. — Кейтлин предложила подарить мне одеяло? — Виктор улыбался так открыто и искренне, что у Джейса сердце уже пропустило несколько ударов. Впрочем, оно быстро нагнало темп, когда парни столкнулись под столом коленями и так и остались сидеть. — «Чтобы оно согревало Виктора теми ночами, когда ты, Талис, прохлаждаешься на светских вечеринках!» — Джейс не слишком хорошо изображал Кейт, поэтому он мог быть уверен: Виктор засмеялся скорее потому, что Джейс ему нравился. — Но неужели ты думаешь, что профессор Хеймердингер тоже считает, что мы… — Виктор замялся и решил сделать чертовски большой глоток кофе, чтобы спрятать за чашкой покрасневшее лицо. Джейсу вспомнилось, как он не хотел рассказывать партнёру всю эту историю и свои умозаключения на этот счёт, как раз потому что боялся его смутить. А теперь он был так рад его смутить. — Не знаю. Но, похоже, теперь это уже неважно, да? Вик покраснел ещё сильнее и отвёл взгляд, но затем медленно кивнул. И несчастное сердце Джейса от такого окончательно впало в ступор, не зная, замирать ему или биться так, словно это не первая чашка кофе, а восьмая. — Но всё же, — Виктор снова перешёл на бормотание, и пришлось наклониться ближе, чтобы разбирать его слова (возможно, так и было задумано). — Насчёт Мел… Мне жаль. Первым инстинктом Джейса было улыбнуться и бросить шутливо что-то вроде «Правда, уверен?», но он сдержался: Виктор наверняка старался показать, что, как бы не менялись их отношения, дружба никуда не исчезла. Это было — почти до инфаркта — трогательно. — Спасибо. Но, знаешь, я тут подумал и понял, что в чём-то она была права, — Джейс всё же улыбнулся, а Вик фыркнул и закатил глаза. — Хотя один момент мне всё же не даёт покоя… Он сказал это нарочито серьёзно, но шутливые искорки в глазах спрятать был не в силах. Особенно сложно было не плавиться от радости, когда Виктор нашёл под столом его руку и осторожно переплёл их пальцы. — Какой же? — и всё же едва заметно напрягся. — Ну, — Джейс закатил глаза, но ободряюще сжал чужую руку. — Мел бросила меня, потому что считала изменщиком. Ты чуть не отказался от меня, потому что также посчитал изменщиком, — Виктор тоже закатил глаза и поджал губы, но снова улыбнулся (они не могли перестать улыбаться). — Кто я, по-вашему? Какое, нахрен, впечатление я произвожу? И тогда Виктор, не обращая внимания на наигранную обиду Джейса, отставил в сторону чашку и сказал будничным тоном: — Кто ты? Очевидно, лицо прогресса, которое порой забывает посвящать других в подробности своей личной жизни. А ещё ты мой партнёр. Теперь — во всех смыслах этого слова. И тот парень, с которым мы сейчас вернёмся в лабораторию, и будем много работать и много целоваться. И Джейс был счастлив быть всем, что перечислил Виктор. Джейс был счастлив быть для Виктора всем.