Savin' Me

      Между собравшимися царит невыносимо-напряженная атмосфера. Ни капли не помогает, встретивший их яростным шипением, кот, что сейчас лежит у ног своей хозяйки, словно бойцовский пес, готовый напасть в любую секунду, сделай лишь лишний шаг. Рюджин смотрит на Соен, та на Йеджи, Йеджи на усмехающегося Саджу, а тот… На кота. С одной стороны, ситуация как в каком-то паршивом анекдоте. С другой стороны, это вроде как встреча двух крупнейших криминальных авторитетов Кореи при участии полицейской при исполнении и… Временной полицейской с темным прошлым. Рюджин нервно ерзает на диване.       — Мы приехали помолчать?       — Ну вот, проиграла, — фыркает Саджа.       — Мы не играли, — сухо замечает Соен.       — Разве? А чего тогда не сказали, я думал, это молчанка, — мужчина подмигивает девушке, что никак не реагирует на сказанное, все еще осматривая прибывших к ней.       — Может, опустим шутки и все же обсудим что-то дельное? — Предлагает Шин. — У нас вроде как, полный пиздец, а мы мило беседуем взглядами. Никогда не думала, что скажу такое… Но нам нужна помощь, любая. — Она складывает руки упираясь локтями в колени и склоняя корпус. — Мы ходим вокруг да около, делаем все что угодно, а над нами сгущаются тучи.       — Ладно, раз так, — Соен разводит руками. — Я делаю это лишь потому, что в этом замешана Йеджи.       — Благодарю, — Хван почтительно кланяется, на что Соен поднимает ладонь, мол, не нужно формальностей. Рюджин удивленно округляет глаза, впервые видя такое уважительное поведение Йеджи. Обычно она была дерзкой и за словом в карман не лезла, не важно какой у кого чин и старше ли оппонент. А здесь — кланяется.       — Так, мы можем сотрудничать? — Уточняет Шин.       — Сотрудничать? С полицией ни в жизнь, — Соен кривит губы.       — Так…       — Она имеет в виду, что будет говорить лишь с нами, не вмешивая других, — поясняет Йеджи, на что получает утвердительный кивок своей бывшей наставницы. Шин хмурит брови. — У Соен есть своя политика насчет государственных структур. И тебе, как заядлому следователю правил, она не понравится. Поэтому, свою нудную часть, которая знает от корки до корки уставы, оставляй за пределами.       — В этом есть толк, — соглашается Саджа, выключая, наконец, маску всемирного шутника.       — А что плохого в полиции? — Не понимает Шин. — Да, я понимаю, что все тут сидящие, кроме меня, криминальные личности, но я же не собираюсь заковывать вас в наручники или что-то еще. Раз я пришла просить помощи, то могу обещать, что после окончания дела, постараюсь закрыть глаза…       — Постараюсь, — эхом вторит Соен. — Шин Рюджин, я знаю о тебе достаточно, ты же не зря получила в нашем мирке прозвище «Гончая». Полное же «Адская Гончая». Знаешь что-то про это?       — Прозвище знаю, но я не понимаю, как оно ко мне относится. — Морщится Рюджин.       — Адский пес, существующий в различных мифологиях, имеет почти всегда одну суть. Не важно, Баргест ли это с Англии, Церковный Грим, Черный Шак. — Перечисляет Чон. — По поверьям, этих псов считают «божьей» карой или посланниками дьявола. Они приходят за грешниками и если вы видите след гончей, значит, адский пес идет за вами. И вы не сбежите от него никогда, как бы вы не прятались, сколько бы свечей в церкви не поставили, он все равно настигнет вас. Теперь понимаешь, почему у тебя такое звание?       — И лишь из-за клички, данной мне непонятно кем, ты не хочешь сотрудничать?       — В том числе, не зря же она прицепилась к тебе как банный лист. — Соен пожимает плечами.       — Да что же это такое, — рычит Шин. — Мы просто теряем гребаное время! Сидя здесь и просиживая задницей диван, — она подрывается, на что Йеджи легко дергает ее за руку, заставляя сесть обратно. — Что?! Скажешь, что Соен нам поможет?       — Помолчи, — просит настойчиво Йеджи. — Соен, зная меня, сделай исключение.       — Общаясь с вами, я уже его делаю. — Блондинка вздыхает. Она оглядывает лицо рыжеволосой. — Лишь потому, что это угрожает твоей жизни я начала что-то предпринимать. — Доходчиво объясняет Чон. — Для меня все, что касается полиции — личный триггер. Попрошу, больше не приезжать в форме. Если хотите, чтобы я как-то с вами работала. Ясно выражаюсь, Шин Рюджин?       — Достаточно, Чон Соен, — цедит в ответ младшая, получая леденящий душу взгляд темных глаз напротив. — Могу ли я спросить, в чем причина?       — Лучше не стоит, — встревает Саджа.       — Мне не сложно рассказать, но не думаю, что ты сможешь смотреть на свою любимую полицию, как раньше. Уверена, что хочешь знать?       — Да, — незамедлительно отвечает Шин. Смысл теряться в догадках? Она даже не знает, что за человек перед ней.       — Я предупредила. — Соен набирает в грудь больше воздуха, и то, что дальше слышит Рюджин, подвергает ее в шок.       Конечно, она прекрасно понимала, что все это забитое тело, которое перед ней обнажает старшая, не залог хорошего прошлого. Девушка стягивает с себя рубашку оставаясь лишь в светлом лифчике, но всем троим не до пошлостей. Особенно Шин, которая открывает рот от удивления, понимая, что забит весь верх. Без шуток. Там не было и капли цвета кожи, узоры японской якудза распространялись на каждый миллиметр, расползаясь на чужом теле, словно на полотне. Соен оборачивается, показывая спину, на которой также нет свободного места.       И в таком виде Соен произносит фразу, режущую уши младшей. «Меня продали собственные родители». В ее голосе нет печали, тоски или гнева. Он бесцветен, подобно тексту в книге. Такой же блеклый и незаинтересованный. Ей было около 6-и лет, когда отец потерял все, все акции и малый бизнес, в который вложил все имущество. Из-за кредитов и взятой ипотеки, денег критически не хватало, а потому, у них начали отнимать все: квартиру, машину, дорогие вещи. Родители девочки спятили. Мама ушла и Соен осталась с отцом, который, потеряв все, что так долго строил своими руками, окунулся в депрессию. По словам самой Чон, она плохо помнит детство, но отчетливо может припомнить, как на коже появлялись и расцветали новые ссадины и кровоподтеки. В какой-то момент, отец пытался продвинуться в подпольном мире, но его лишь окончательно ободрали, оставив «голым». Тогда-то он и продал дочь, получив за нее какие-то гроши.       — На пиво, может и хватило бы, но на нормальную жизнь — вряд ли. — Дополняет Соен, пока Шин напрягается всем телом, не представляя, что могло случиться дальше. А чем дольше Соен говорила, тем сильнее внутри все сжималось, пока по телу расползались леденящие мурашки.       Ее с остальными детьми отправили на паром, который доставил их в Японию, потому что там детская проституция и прочие извращения, куда более распространены чем в Корее. У них попросту развязаны руки. Половая жизнь может спокойно начинаться с 13 лет, и это не будет караться. В метро висят таблички о том, что фотографии девушек в юбке снизу — караются, только это никого не останавливает. Одним словом, милая Япония, в которую все так мечтают попасть, насмотревшись шедевров мультипликации от Хаяо Миядзаки, не такая уж «милая». Конечно, виновата не страна, а люди, но…       Это не спасло Соен от того, что ее запросто перекупили с парочкой детей другие мужчины из якудза. С ней были и те, кто постарше, лет 13-и. Поэтому, недолго думая, их пустили в расход. Объяснять бессмысленно, что ждало их дальше, одним словом — ничего хорошего. Некоторых мальчиков гоняли, как помощников, заставляя делать мелкие задания. Других — могли использовать в виде груши, подвешивая вверх ногами и лупя. Соен просто повезло. По крайней мере, так говорила сама девушка, наливая виски. Мол, судьба в какой-то степени сжалилась, потому как, в свои малые годы, ее внешность было легко спутать с мальчишкой, а обстриженные волосы, лишь больше обманывали взгляды, она была на побегушках. Девочка работала на якудза, обслуживая бандитов, еда, мытье комнат, стирка одежды от крови. Не так плохо, как могло бы быть, особенно зная, что они напрямую связаны с порноиндустрией, что очень развита в Японии. Пускай это нелегально, кого же это останавливает. Становясь старше, Соен все больше осознавала свое положение, понимая, что долго скрываться не получится и ее будет ждать та же участь, что и других девочек. Поэтому, когда члены банды напивались, она старалась наблюдать за ними, так сильно, как могла. Запоминала удары, которыми они хвастались друг перед другом, училась анализировать противника, узнавала слабые места. И вот, когда ей исполнилось 14, все и раскрылось.       — К тому моменту, я уже понимала, что такое бой. Меня не раз избивали до крови, за то, что я выполнила то или иное задание недостаточно хорошо. Я много тренировалась, подражая старшим. Училась отжиматься на кулаках, судя по мозолям на них, тебе это знакомо. — Небрежно бросает Соен. Шин лишь нервно кивает.       Далее, когда ее раскрыли, то конечно, хотели сделать все быстро и просто. Пустить по кругу? Отличное наказание за обман. Только Соен тоже не глупая. Поэтому, начала играть грязно. Ослепила двух набрасывающихся на нее здоровяков песком, который успела подхватить. Благодаря ловкости и проворности, проскочила под руками другого, ей даже удалось в конечном итоге сбежать с территории. И, какая же удача, первым, кто ей встретился на пути, оказался дежурный отряд полицейских! Она спасена! Они непременно спасут ее, отвезут домой и все будет в порядке!       Так она думала.       — Многие люди называют спасателей, пожарных и, конечно, полицию — ангелами. Знала об этом?       — Мой отец упоминал. — Кивает Рюджин, что от напряжения заметно искусала губу.       — Только вот, я считаю, что вы все — отродья. Падшие ангелы, хуже дьяволов. Знаешь почему?       — Почему? — Эхом вторит младшая.       — Потому что дьявол изначально появляется «дьяволом», он не скрывает своего лица. Они считаются злодеями во многих религиях и мифологии. Те самые, с копытцами, рогами, неказистые. Только и говорят, что те лгут, обманывают. Но вот, знаешь, что забавно? Что именно сделки с дьяволами — окупаются. То есть, есть много поверий и прочего, что если заключишь такую, то получишь все сразу. Да, ты заплатишь за это, за тобой придут те самые гончие, о которых я говорила ранее. Только вот, не смешно ли, что такая колоссальная разница? Ангелы — слышат молящих, но вот только, помогут ли они, зависит якобы от чистоты намерений. А вот дьяволы, слышат всех, и помогают, но за плату. И причем сразу, без отговорок. Меня всегда забавили эти фразы, мол, Бог помог. Врачи сделали успешную операцию? — Это все мнимое существо, а не хороший хирург. Человек получил награду? — Это все Всевышний, а не его труды, пот и кровь. Религиозные люди до одури любят обесценивать чьи-то страдания. Так вот, говоря про религию. Падший ангел это тот, кто ступил на темный путь. И они хуже дьяволов потому что…       — Они скрывали свое нутро, притворяясь хорошими. Им поклонялись люди, но они использовали свои белые крылья, как приманку, заманивая души верующих людей и заставляя сделать грех. — Продолжает отстраненно Йеджи.       — Потому люди идут за падшими, не зная, что их ждет лишь разочарование, муки и смерть. Те полицейские, заметив несущихся якудза, не достали оружие, не пытались их присечь. Мужчина держал меня за плечи, глядя глазами полного отвращения. Я молила его в слезах, захлебывалась рыданиями, но… Меня просто отдали им в руки и попросили следить лучше.       Ее привели главному, которого поразила бойкость девочки, что начала сыпать угрозами и хоть дрожала, но продолжала стойко отстаивать свою позицию. Это его зацепило, поэтому, он предложил ей вступить.       — Я так понимаю, это не все? — Подает голос Рюджин, когда Соен умолкает.       — Конечно не все, но я же не на исповеди, а ты не Святая, чтобы пересказывать тебе всю мою жизнь. Поэтому, остановимся на этом. Я не знаю могу ли назвать это жизнью и сказать «спасибо» судьбе, Йеджи знает больше твоего, но… Ей тяжело было это слышать.       — Любому было бы тяжело, не сердись на нее, она просто не понимает насколько это было…       — Это было адом, — Соен фыркает. — А виноваты во всем Падшие Ангелы. Поэтому, во избежание критических ситуаций, настоятельно рекомендую, не надевать форму на встречи со мной. Я не прирезала тебя лишь потому, что ты дорога для Йеджи.       — Как вы познакомились? Раз ты была в Японии то…       — Опуская детали, перебралась обратно я в возрасте 21 года. Я умна не по годам, да и опыт у меня больше, чем у вас с Йеджи вместе взятых, хотя ваши судьбы тоже нельзя назвать «легкими».       — Ты обесцениваешь наши страдания?       — Ни в коем случае, просто говорю свою точку зрения. — Равнодушно пожимает плечами девушка. — Я знаю историю Йеджи и часть твоей. Не смотри на меня так, Хван должна была мне сказать что-то про тебя, иначе, я бы не пустила тебя на порог.       — И много она сказала?       — Достаточно, чтобы я имела представление о тебе, как о личности. Возвращаясь к вопросу, — Соен хмыкает, поглаживая взобравшегося на нее кота, водя пальцами по его спине. — Йеджи уже тогда была вмешана в подпольные дела, а потому, захватив часть побережья под свой контроль, менее чем за пару дней, конечно, всем было интересно узнать, кто же я такая. И вот, Хван предложили большую выручку, если конечно, она что-то разнюхает. А эта идиотка, согласилась, считая себя чуть ли не лучшей.       — Я была опрометчива, ты оказалась в разы умнее, — кивает Хван, тоже улыбаясь.       — Я легко поняла, что за мной следят. И наказала самоуверенную девчонку. Я не люблю огнестрельное оружие, на то тоже есть причина, поэтому катана, как продолжение моей руки. Ты, наверняка, видела нашу Горихвостку без одежды, заметила шрамы на бедрах? — Саджа лишь хмыкает, пока Шин с красными ушами кивает.       — Я поймала и не дала шанса сказать слова. Так как она девушка, то какое-никакое сострадание у меня есть. Меня остановил лишь ее возраст и пол. Была бы она парнем, то сострадания у меня было бы меньше. Поэтому, отделалась она лишь порезами на ногах, прежде, чем я позволила ей что-то сказать. Это был ее первых раз, когда она так влипла.       — И поэтому, была готова сделать все, да.       — Ты знала, что Йеджи очень боится боли? — Рюджин оборачивается на рыжеволосую, что отводит глаза, скрестив руки на груди и устроив свою левую ногу, на правой.       — Йеджи? Она словила пулю и глазом не моргнула!       — Да уж, — Соен цокает языком. — Ты, и правда, скорее «щеночек», чем Гончая, о которой все говорят. Йеджи боится боли.       — Любой нормальный человек ее боится, — встревает недовольно рыжеволосая.       — Любой нормальный — да. А ты, ненормальная. — Замечает спокойно Соен, на что Шин хмурит брови. — Не смотри на меня так, зная, что пережила Хван, удивительно, что ее психике удалось защитить себя и не сойти на дорожку психопатии и маниакального желания мстить. Я удивлена, видя то, с кем теперь она водится. В любом случае, она была готова сделать все, лишь бы больше не подаваться боли. Особенно ее пугают нагревающиеся поверхности. Или ты думала, она просто так настолько плохо готовит?       — Я…       — Не оправдывайся, это просто показывает мне, насколько ты поверхностна по отношению к ней.       — Я не поверхностна! — Рычит Шин, вскакивая. Ее ладони сжимаются в угрожающие кулаки, а на лице нет и капли сомнений.       — Она всегда так легко вспыхивает? — Уточняет Соен у Хван, что фыркает.       — Ты же прекрасно читаешь людей, зачем тебе мой ответ? Ты же просто ее дразнишь, играя, как с настоящей собакой. — Замечает Йеджи. Шин стискивает зубы прочнее.       — Вашим ЧСВ, если оно было бы съедобно, можно прокормить всю Африку, — морщится младшая.       — Тебе же просто плевать на Йеджи, ты используешь ее ради своих интересов, так? — Соен наклоняет голову, пока внутри младшей все больше разрастается беснующийся ураган пламени. Он все больше и больше набирает обороты, просачиваясь в кровь и разогревая тело. На лице играют желваки, а взгляд мечет огненные молнии. — Тебе понравилось ее внимание и ты приняла игру, решив, что так, сможешь закрывать свои потребности в сексе и ласках, которые снимают стресс после рабочего дня. А сейчас, она еще и помогает расследованию, постоянно вытаскивая твою задницу и…       — Закрой пасть! — Несдержанно рычит младшая набрасываясь с кулаками, но звон и холодный металл заставляют ее остановиться за миг, до того, как кончик острого меча вонзился бы ей в кожу. Кот на коленях хозяйки шипит, вздыбив шерсть и показывая клыки в сторону блондинки. Йеджи шумно выдыхает, пока Саджа хмыкает, растягивая губы в ухмылке.       — Остынь, щенок, ты мне не ровня, во владении катаной, мне нет равных среди вас, потому что вы приучены лишь к коротким ножам и пистолетам. — Соен слабо улыбается, пока в ее глазах загорается искра. — Хочешь сказать, я не права?       — Ты не знаешь то, о чем говоришь, видимо, хуево читаешь людей, — морщится Рюджин, все равно стараясь напасть.       — Ты идешь на меня, хотя лезвие уже ранило твою шею. Еще немного — и твоя сонная артерия не скажет тебе спасибо. — Соен улыбается шире.       — Наигралась? — Интересуется Йеджи, в чьем голосе слышатся нотки тревоги.       — Да, зато, я проверила, что хотела. — Соен усмехается, опуская катану. Ловко возвращает ту в ножны, подмигивая Рюджин. — Не щерься.       — Я не использую Йеджи и никогда не…       — Я просто убедилась в том, о чем думала. — Соен вальяжно взмахивает рукой. — Прекрати дышать огнем и пускать носом пар, не чайник же. Пошли, покуришь со мной. Йеджи, присмотри, чтобы Саджа ничего тут не навернул. А то встанет за водой и уронит вазу. — Любезно просит Соен, накидывая рубашку. Хван фыркает.       — Могла честно сказать о том, что хочешь поговорить с ней про меня наедине.       — Ты против того, чтобы она узнала тебя чуточку лучше? — Приподнимает бровь Соен.       — Ты знаешь мой ответ, так зачем спрашиваешь? — Морщится Йеджи.       — Дурацкая привычка, — хмыкает старшая, уходя к лестнице.

***

[1]

      Рюджин нервно курит третью сигарету, пока Соен лишь смеется с нее, называя уязвимой и ребенком, который остро реагирует на все. Стоило им выйти, старшая сразу призналась, что она специально доводила Шин, стремясь проверить ее реакцию на слова про Хван. Как оказалось, «тест» на заинтересованность в Йеджи она сдала на отлично. А вот, на сдержанность завалила с большим отрывом.       — Злишься на меня? — Догадывается Соен, на что Рюджин корчит лицо, подтверждая ранее сказанное. — Йеджи для меня как дочь.       — У вас не такая большая разница в возрасте, — замечает Шин.       — И это ничего не меняет. Я увидела ее настоящее лицо почти сразу, предложила работать на меня. Всю историю пересказывать долго, да и, лучше выбрать ключевые моменты. После пары месяцев, она неудачно проникла в чужой дом из-за чего, когда вернулась раненая, все вылилось в истерику.       — Все накопилось? — Предполагает Рюджин.       — Нет, просто ее настолько сильно задавил страх от раскаленной кочерги для камина, которой ее пытались ранить, но в итоге, попали лишь пулями и то, в плечо. Ты же знаешь про шрам, — Рюджин фыркает.       — Сама же сказала про то, что я видела ее голое тело, конечно. Теперь там роза. — Соен кивает, сильнее укутываясь в светлую пушистую шубу. — Ее окатили кипятком.       — Ты после этого представляла какого ей было? Маленькая девочка, которую морят голодом, не рассказывают ей ничего, которая постоянно подвергается насмешкам. А тут, кипяток, который прожигает кожу, а из-за плотной ткани, в которую он впитался, лишь больше разваривает плоть. Она отслаивается, появляются волдыри, а та боль, ярко запечатляется в памяти. Она никогда не скажет, но это все, привело к тому, что она безумно боится раскаленных поверхностей, в том числе плиты. Кипяток, горячая вода. Ты замечала, что она всегда пьет только разбавленный чай?       — Да, еле теплый, а если кофе, то ждет, пока тот остынет, — кивает Шин.       — Ну вот. — Соен пожимает плечами. — Что ты знаешь про Йеджи?       Вопрос ставит в тупик. Рюджин убирает от губ сигарету, выдыхая клубящийся дым. Поднимает голову вверх, поджимая губы. Действительно. Что она знает о Йеджи? В голове крутится сотня мыслей, но все они не похожи на ответ для поставленного вопроса.       — Видишь. В этом и проблема. Ты не можешь ответить мне на этот вопрос, как мне нужно было еще проверить тебя, кроме как вывести на эмоции?       — Зачем было проверять?       — Потому что я знаю Йеджи дольше твоего, гораздо дольше. И знаю больше. Поэтому, когда она полезла в офис за бумажками, а вернулась ночевать ко мне, я впервые видела, чтобы она была такая довольная. Работа была не пыльная, а радости, словно стащила из самого охраняемого места дорогой объект. Догадываешься к чему я веду?       — Не совсем, — признается младшая.       — Это была ваша первая встреча. — Рюджин резко оборачивается. — Тогда она обозвала тебя «забавным щеночком». Я предупредила ее не играться с тобой, потому что, видя, как горят глаза, понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. Она же, утверждала, что ничего не случится. Только чем больше вы сталкивались, тем чаще я слышала слово «щеночек». И чем дальше — тем мягче, без былой дерзости и азарта.       — Я догадывалась, что она играется, используя слабые стороны в своих целях. — Хмыкает Рюджин.       — Она доигралась, потому как, когда еще только нашла меня, помнишь первый день, когда мы отошли с ней?       — Конечно, это было перед тем, как спуститься в подвал.       — Я уточнила детали. А когда поняла, кто ты такая, наотрез отказалась принимать. Йеджи настолько заигралась в свою игру, что не поняла, как проиграла.       — Проиграла, ты о чем?       — Сейчас центр ее Вселенной — ты. Настолько, что она готова переступить через любые принципы. Поэтому все, о чем я могу просить, чтобы ты делала ровно столько же для нее. Защити ее — любой ценой. Какой бы выбор перед тобой не встал, защити ее. Она рассудительная, у нее потрясающие аналитические способности, но рядом с тобой, она теряет голову. И если речь пойдет о твоих близких, то ей на них плевать, только вот, ради тебя, и твоего синдрома спасателя, она пойдет на все. Поэтому, я помогу, но пообещай мне, что она останется целой.       — Я не дам никому ей навредить, — обещает Рюджин. — Но, у меня лишь один вопрос. Почему, раз ты так говоришь, не пыталась вытащить ее из тюрьмы?       — Во-первых, там все в форме. Я бы сошла с ума. А во-вторых, нужно было выждать время. Когда я подготовила план, вы уже вытащили ее, но своим способом. К тому же, я узнала обо всем, когда была в Японии, это было достаточно проблематично. Шин Рюджин, я могу тебе верить? Нет, не так. — Девушка хмурится. — Когда будешь защищать ее, не забудь, что самым сильным оружием против нее выступаешь ты.       — На что ты намекаешь? — Злится Рюджин.       — Не рань ее, пока защищаешь.

***

      [2]

      Рюджин устало потирает переносицу, просматривая отчеты. На ярмарку решили съездить позже, все же, время есть, а вот странное ощущение того, что они вечно упускают что-то из виду ее не покидает.       — Послушай, я не знаю, о чем вы там говорили с Соен, но убегать в работу не лучшее решение. — Йеджи мягко касается ее плеч, разминая.       — Я не убегаю, правда, — Шин запрокидывает голову, встречаясь с недоверчивым прищуром. — Йеджи, мое мнение о тебе не изменилось ни на йоту. — Рюджин подхватывает ее руку своей ладонью, поднося к губам и оставляя теплый поцелуй. — Просто, пока Соен рассказывала о том, что зацепок почти нет, и про того сумасшедшего ублюдка, я задумалась.       — О чем?       — Сядь, — просит Рюджин, отодвигая стул рядом. Рыжеволосая садится, непонимающе хмуря брови. — Помнишь, Соен упомянула, что сталкивалась с подобными зверствами ранее? В Японии. Учительница, или кто она там была — первая пострадавшая от его рук — от шестерки, тоже ссылалась на японский язык. Предположим, что мы начали выходить на след этого психопата. А он, именно что психопат.       — Я не оспариваю это, но пока, не понимаю к чему ты ведешь.       — К тому, что ранее, когда мы с тобой разговаривали, поняли, что они как бы отвлекают нас. При этом закрывать глаза на их происшествия мы не можем. Из-за того, что наше внимание вечно перетягивают, подобно одеялу, мы теряем все из виду.       — Я все еще не улавливаю ход твоих мыслей, щеночек, — признается Йеджи.       — Шестерки, убийства, побочные задания. Только не стоит забывать про основное дело. Призрак не активен, уж не думаю, что он ушел в спячку.       — Он и не ушел, ведь, сейчас его последователи устраивают нам лишнюю документацию.       — Да, но сам он не активен. Нет больше смертей от яда, записок, головоломок. Ничего. Пусто.       — Готовит что-то более масштабное, — разумно предполагает старшая.       — Это тоже понятно, но что-то меня смущает. У каждого убийцы, особенно, если он больной на голову, есть какой-то почерк. Что-то должно быть его триггером, заставляя убивать тех или иных людей, понимаешь?       — Понимаю, наверное…       — Я к тому, что мы так и не разгадали первую загадку.       — Не поняла, — хмурится Йеджи.       — Первая загадка, не та записка. Первая основная загадка — смерти. Что-то мы недосмотрели.       — Хочешь перепроверить все? Совсем все?       — Возможно.       — И заново опросить родных?       — Не исключено.       — Ты понимаешь, сколько это времени? — Уточняет Йеджи, уже начиная думать о том, что Рюджин сошла с ума. Шин уверенно кивает.       — Мы что-то упустили. Хоть убей меня, но я уверена в том, что мы что-то проглядели. Должна быть какая-то зацепка. Йеджи, пожалуйста, ты должна мне помочь. Я одна не справлюсь. — Шин поворачивается к ней с щенячьим взглядом.       — Ты…       — Я уверена. Я не знаю, как это объяснить, но я много думала, пыталась собрать паззл, но мы как будто бы упустили что-то важное, что-то, что является ключом. Просто поверь мне, пожалуйста…       — Я верю, только успокойся, твои руки дрожат, — замечает старшая, мягко беря ее ладони в свои. — Опросим всех лично, пересмотрим все сведения, всю документацию. Если ты в этом уверена, давай так и поступим. Мы же ничего не теряем. Пока по крайней мере, все спокойно. Воншик и Геон с командами, разбираются с побочными делами и как могут помогают нам. Суджин и Юци, разбираются с шестеркой, оставим это на них. Миен и, по твоим словам, Феликс, стоят на защите наших задниц со стороны народа и журналистов. Раз там Ликс, я могу быть спокойна, хоть и хочу с ним встретиться, но это может подождать. Раз он в Корее, то свидимся. Соен и Саджа сейчас работают вместе, помогая своими связями в подпольном. Так что, мы вполне можем заняться этим, главное, с холодной головой. Начнем с отчетов?       — Именно. Спасибо, что ты рядом.       — Давай, щеночек, раз твою «нюх» подсказывает на это, будем копать в том направлении.

***

      Девушки сидят в гостиной. Перед ними столик с частично осушенными чашками ароматного кофе. Мужчина убитый горем, тяжело вздыхает, пока жена вышла на балкон — курить. Не выдержала. Несмотря на то, что прошло достаточно времени, никто не ожидал повторного прихода полиции, особенно с дополнительным расспросом.       Пока они изучали сведения, Шин зацепилась за одну треклятую фразу, которая никак не отпускала ее. Словно чутье подсказывало, что нужно глубже копнуть в этом направлении. Все жертвы яда и наркотика, зачастую, были успешными, конечно, Призрак не четко следовал плану, но тем не менее, удалось найти многих родственников, за исключением пары случаев.       Решили начать с одной из первых жертв, девушки с татуировкой бесконечности — Джинэ. Единственная дочь, гордость семьи, ничем не примечательная внешность, за исключением той россыпи родинок, которую Рюджин приметила еще прошлый раз, когда спустя долгое время наведалась в Северный Штаб по поводу дела. Тогда в ее голове творился хаос и катушка отвечающая за логику, перестала соображать, переключив все внимание на тревоги о старшей. Сейчас, когда Йеджи сидит рядом, Шин в разы спокойнее. Она прокашливается.       — Простите, я понимаю, что наш визит и вопросы кажутся издевательством. — Признается блондинка. Она уважительно склоняет голову. — Но нам нужно задать вам еще пару вопросов, чтобы, возможно, напасть на след. Мы были бы благодарны Вам, если…       — Я все понимаю, — сухо отвечает мужчина, его белесые волосы указывали на довольно преклонный возраст. Видимо, дочку они завели в уже осознанном возрасте, может быть около 40-ка лет. Морщины ни капли не делали его хуже, наоборот, создавали образ статного, уже прошедшего многое в жизни человека. В глазах читалась глубокая печаль, он постоянно потирал запястье, видимо от нервов, оглядывался на балкон, контролируя любимую жену. — Спрашивайте. Прошу простить, моя жена все еще не может оправиться. Впрочем, я не лучше. Джинэ была нашим всем. Миром, ради которого мы жили. Сами понимаете, какое еще счастье у стариков, кроме как их детей… — Он слабо улыбается, но уголки губ предательски дрожат, как и сухие пальцы.       — Да, конечно, — Рюджин кивает. — Заранее, приношу извинения, если этот вопрос вызовет негативную реакцию, но это действительно важно. Джинэ… Она была вашим ребенком или вы взяли ее из детского дома?       — Как вы… — Мужчина ошарашенно открывает глаза, бегло смотрит на жену, что кажется, курила очередную сигарету, кутаясь в пальто свинцового оттенка. Седовласый прочищает горло, нервно кивая. — Да, она… Не наша дочь. Но, поверьте, у нее было все. Игрушки, одежда, все самое лучшее.       — Я не поэтому спросила, — спешит прервать его Рюджин, отмечая в планшетке галочкой имя жертвы. — Просто, перепроверяя отчеты, я заметила, что лишь у одного парня, которого нашли после, была пометка, что он не родной ребенок. Не знаю, почему при допросе сразу опустили это, скорее всего, было бы не тактично давить на свежую рану. Поэтому, я в начале нашей встречи просила быть предельно честными. Нам важна любая информация, — Шин поджимает губы, поднимая взгляд на мужчину. Тот кивает.       — Наслышан, да. Один раз — случайность. Два раза — совпадение. Три раза — закономерность.       — Четыре — система, — встревает Йеджи, что до этого почти все время молчала, видимо, анализируя поступающую информацию. — Вы хорошо осведомлены.       — Был друг, работал следователем, я знаю, что это такое. А вы, разве обычные полицейские раз…       — Не совсем, — Шин чешет затылок. — Просто, мы предпочитаем в работе обозначаться просто полицией. Так проще, не каждый человек знает различия между криминалистом, следователем, инспектором и комиссаром. Поэтому, обобщаем до всем понятных рамок — полиция.       — Весьма разумно, — мужчина кивает. — Да, Джинэ приемная дочь. Мы взяли ее совсем маленькой, ей едва исполнился годик. Конечно, она об этом не знала и признаться честно, граница и понятия «своего» и «чужого» ребенка сильно стираются, когда вы воспитываете малыша. Не бывают чужих детей, бывают лишь ненужные. Это большая разница.       — Не спорю, — соглашается младшая. — Так значит, Джинэ ничего не знала?       — Конечно нет, моя жена была категорически против, а кто я такой, чтобы перечить любимой женщине. Она много переживала, когда узнала, что бесплодна. Потому, любила Джинэ как родную дочь, видели бы вы их раньше, намного раньше, когда Джин-ая сказала первое слово, научилась делать «топ-топ» ножками. Мы и сами про это как-то забыли, опустили и все. Бумаги об удочерении лежат в сейфе, где-то на глубине. Если они потребуются то…       — Нет, благодарим. На самом деле, все предыдущие вопросы были лишь формальными, на самом деле нас интересовало лишь это.       — Ищете цепочку?       — Да, возможно, мы уже нашли ее, — Шин вздыхает. — Передайте Госпоже Мин наши извинения, что так ворвались. Мы соболезнуем.       — Благодарю, надеюсь, вы найдете этого ублюдка. — Мужчина произносит это с улыбкой, такой отрешенной и жестокой, что младшая вздрагивает. Взгляд человека, который потерял смысл жизни и теперь мечется подобно зверю, теряя голову и боясь потерять последнее — человечность.       Второй прием, оказывается сложнее, ведь они приезжают к дому семьи того самого парня, чья девушка не выдержав его смерти, сама пошла на самоубийство. У Рюджин бегут мурашки, пока она садится на диван, видя блеклые лица. Семья Тэджуна о котором отзывалась Нам, на фотографиях, выглядела и правда счастливой. А вот сейчас, от этой искры ничего не осталось. Лишь пепел. Видимо, в их семье, по большей части руководит именно жена, потому как муж, поздоровавшись, увел младшего ребенка, под предлогом поиграть.       Женщина в деловом костюме тяжело вздыхает, когда слышит уже ранее заданные ей вопросы и долго смотрит в глаза Шин. Рюджин мнется, не зная какой реакции ожидать.       — Вы же пришли не за этим, да? У вас есть что-то что вам нужно знать, давайте сразу перейдем к делу. У меня много работы, сына нужно отвести на занятия, так что…       — Хорошо, тогда один вопрос и мы уходим. — Кивает Рюджин. Она озвучивает ранее заготовленный «дисклеймер» о том, что он выглядит ужасно личным и нетактичным, после чего оглашает его. Женщина заметно напрягается, а после нехотя кивает.       — Да, Тэджун и Джин приемные дети. — Слова даются ей с трудом и ее непоколебимость на глазах рушится. В карих глазах видна усталость, а синяки под глазами придают лишь больше вида занятой и загнавшей себя в тупик женщины. Она сглатывает, отворачиваясь. — Я не хотела рожать, муж не был против. Он очень любит детей, так что, мы сошлись на этом варианте. Не хотели суррогатное материнство, это достаточно сложный процесс, особенно в плане бумаг. Так что, сошлись на том, чтобы оформить опеку над детьми. То что Джин приемный, Тэ знал, а то что сам такой… Думаю, догадывался. Мы не обсуждали с ним эту тему.       — Конечно, мы понимаем. — Рюджин осознает, что улыбаться в такой ситуации худшая вещь, а потому, прикусывает внутреннюю часть щеки. Они все же вышли на какой-никакой след. Останется проверить лишь мужчину, если и он попадет в эту черту, то все, можно считать, что они справились. Лишь бы не обрадоваться заранее, а после, с грохотом не вляпаться носом в лужу.       — Это как-то поможет расследованию? — Женщина спрашивает это без особых эмоций, но ее встревоженные глаза выдают ее настоящую суть. Шин кивает.       — Да, как минимум, мы уже нашли цепочку, которая может привести нас к основополагающей сути, к тому, из-за чего это все замышлялось.       — Хорошо, раз так. Это все? Или нужно что-то еще?       — Нет, это все. Благодарим вас за повторный прием и приносим соболезнования.       Когда они выходят из особняка на воздух, закрывая за собой ворота, Йеджи облегченно выдыхает. Она прикрывает глаза, подставляя лицо под падающие с неба снежинки. Рюджин хмыкает.       — Дай угадаю, ты собираешься сказать, что мужчину можно даже не проверять?       — Ты читаешь мысли, щеночек. Нет смысла, но я же знаю, что ты не отцепишься, так что, поехали к его жене, думаю, она должна это знать, если живы родители, то уточним у них. На край, запросим сводки с детских домов.       — Спасибо, что ты рядом, — Шин слабо улыбается. Йеджи усмехается.       — Давай, щеночек, я еще хочу поужинать нормально, а не на одном кофе и святом духе жить. Живот, знаешь ли, о себе знать дает. Уже как умирающий кит вопит. — Рюджин обещает приготовить ей все что та попросит, после чего они садятся в машину, выезжая из частного сектора прочь.

***

      Суджин сидит на стуле, нервно щелкая ручкой, то и дело перекатывает ее меж пальцев, несводя глаз с присланного файла. Следственный комитет Японии сильно подпортили настроение. Хотя, по крайней мере, они нашли зацепку. Это уже какое-никакое продвижение. Только «послужной» список у мужчины достаточно большой и тянется кровавой дорожкой с его пятнадцатилетия.       — Я проверила все, все вылеты и прилеты, — Юци врывается в кабинет тяжело дыша. Ее челка вся мокрая, прилипла ко лбу, пока девушка рвано хватает ртом воздух, стараясь набрать его чуточку больше в горящие легкие. — Ничего. Суджин, там пусто!       — Камеры?       — Я отправила заявку, они рассматривают ее. Вытащить файлы не так-то просто, особенно когда мы не знаем точную дату прибытия. Что если он…       — Сейчас ему 28, события начали разрастаться примерно полгода назад, это грубо говоря и округляя все. Именно его почерк прослеживается и еще позже. — Быстро чеканит Со. — Японцы потеряли его около года назад, запроси сведения у близлежащих стран, в их Аэропортах, сведения из полицейских участков.       — Но…       — Юци, мы напали на след, как минимум, еще одного мы изловить можем, так что, мне плевать, отошли заявки во все необходимые места, подпишись моим именем. Я даю тебе разрешение. Отправь запрос в Министерство правительственного управления и внутренних дел, они оповестят все НПА. Генеральный комиссар постоянно капает нам на то, что мы не даем плодов, вот пожалуйста. Тут уже протухшие правда, но тем не менее. — Пожимает плечами старшая, осматривая дело Кенми, что лежит перед ее носом.       — Министерство?! Да они ответят дай бог через неделю! — Сокрушается в дверях Юци.       — Тогда ноги в руки и туда, бегом, напрямую тебя быстрее примут.       — Но… А…       — Юци, когда мы нашли зацепку, вычеркни из лексикона «но» и «а». Я отправила файлы в дирекцию, там принтер должен уже все напечатать. Берешь бумаги и бегом! Речь о жизнях людей!       — Ладно! — Не выдерживает младшая, захлопывая дверь и удаляясь.       — Твои проблемы с Миен могут и подождать, — шепчет под нос брюнетка. Она сверяет показания высшего звена Японии, а именно национальной комиссии общественной безопасности, с имеющимися у них. Он полоумный тиран!       Такао Накамура — 28 лет. Рост 178, вес 65. Объявлен в международный розыск еще 2 года назад. Так как заявка уже давняя, в рамках полиции, понятно, почему Корейская часть о ней ни сном ни духом. Аэропорты хорошо охраняемы, у них все под контролем, здесь, особенно в Сеуле, сотни камер на одном квадратном мире. Тут просто невозможно сделать…       — Или возможно, — Суджин поднимается, качая головой. Только сейчас в голове всплывает базовая человечность, а не эта привычная дрессировка, которой она поддавалась уже который год. Везде есть дыры. Любую систему можно обойти! Шухуа должны были бы депортировать, как только просрочилась ее студенческая виза. Тем не менее, они заплатили неплохую сумму, а благодаря связям с Миен, то проблему удалось и вовсе замять достаточно быстро. Девушка хмурится, оглядывая бумаги перед носом. — Но это же не просто человек… Это… Разве сменить документы, подделать личность. Кто же знает, на что способна теневая сторона Кореи. А про другие страны и вовсе, стоит умолчать. Только вот, правительство Японии уже зацепилось за этого человека, так что, если они найдут Такао, то будут обязаны допрашивать только при посланных сюда японцах. Черт возьми. Как же много проблем.       Он, наверняка, знает то, что в этой стране, с ним ничего не сделают. А пока будут перевозить в родную для суда, можно и улизнуть. Один раз, ему уже удалось это, почему бы не поверить во второй судьбоносный исход?

***

      — Да выслушайте же! — Юци вырывается, пока два рослых охранника тянут ее назад. — Это срочно! Я из отдела полиции! Нам нужна ваша помощь!       — Девушка, будьте тише, вашим делом разбирается КЦРУ, нет нужды так вопить и ломиться. Вам же сказали, оставьте заявку, ее рассмотрят в течении 30-ти рабочих дней.       — Да каких 30-ти?! Мне нужно сейчас!       — Ничем не можем вам помочь, если вы так продолжите яростно вырываться и кричать, вас попросту разжалуют, — мужчина грубо пихает ее в грудь. — И бумажки эти, передайте пожалуйста на первом этаже. Странно, что вас так далеко пустили.       — Да это дело государственной важности! Я бы не вырывалась, если бы вы не сжимали мои конечности как в тисках!       — Девушка, повторяем в сотый раз…       — Что здесь происходит? — Чужой осевший голос младшая узнает сразу, резко выпрямляясь и прикрыв глаза, начиная чертыхать Суджин на чем свет стоит. Вот этого она и боялась больше всего. Что это случится. И вот, случилось.       — Госпожа Чо! — Парни кланяются.       — Я повторяю вопрос, что здесь происходит? — Юци оборачивается, видя старшую. Ее нежно-розовый цвет почти полностью смылся, она едва ли держится на ногах, вся бледная, с большими мешками под глазами, видимо, ее знобит.       — Она вломилась сюда, на верхние этажи и просила встречи с главными, у нее какое-то там полицейское дело, но Вы же сами знаете, у нас и так переполох…       — Запомните раз и навсегда, если это дело из Южного или Северного штаба, приходят посыльные от инспекторов, то не нужно вести себя с ними, как с отребьем. Пропустите ее, я пойду с ней и обо всем договорюсь.       — Но нам приказали…       — Вы и мне перечить будете? — Миен изгибает бровь.       — Нет, прошу проходите.       — Спасибо, — шепчет Юци, пока их ведут по большому коридору.       — Надеюсь, там действительно что-то важное. — Также тихо отвечает Миен, а после, оборачивается к парням. — Пусть один из вас позовет Господина Ли, нам нужен член КЦРУ для подобного. Как только он войдет в кабинет, никого не впускать. Всех отправлять в низшие отделы, они разберутся. Я не знаю насколько затянется разговор, так что, передайте моей помощнице, чтобы все звонки брала на себя. Она обо всем осведомлена.       — Так точно! — Один из парней удаляется, пока второй проводит их до больших дверей явно роскошного кабинета. Миен тянет за дверцу, впуская младшую.       — Будь пожалуйста, осторожна в словах. Ты не в своем отделение где все простят. Это здание министерства, потому, будешь слушать меня. — Быстро произносит Чо, прежде чем слабо толкнуть в спину. Ее куртку она передает охраннику, прося отнести к себе в кабинет, как только его сменят. Тот кивает.

***

[3]

      Холод в ночи достаточно сильно морозит легкую кожаную куртку. На носу виднеются красные очки, темные взъерошенные волосы, что лезут в глаза. Он привлекает достаточно много внимания. Бусы на шее, различные украшения в виде колец и прочего. Легкие рваные джинсы, высокие ботинки. Не тот наряд, в котором стоит щеголять по Аэропорту Инчхона. Парень с улыбкой замечает смс в своем телефоне, что приветствует его в новом месте. Давно же он тут не был, наблюдать издалека, уже порядком надоело. Пора вмешаться. Он задирает голову, поправляя очки на глазах и улыбаясь камере. Прекрасно знает, что это сработает. Всегда работало и вот… Он вновь здесь. В родной Корее, что встречает его довольно низкой температурой.       Снег скрипит под подошвой, пока парень отмахивается от назойливых таксистов. Те напоминают мух. Ничего не изменилось. Парень ухмыляется, когда его ладонь ловит какой-то грузный зазывала.       — No soy local. — С приторной ухмылкой произносит парень.       — Что? — Не понимает мужчина. Рослый парень подходит вплотную, делая лишь одну, нехитрую манипуляцию. От нее оппонент резко сжимается, рвано выдыхая. — Про… Простите       — Я сказал: No soy local. Я не местный. — Парень хлопает его по плечу, словно близкого друга. — У вас кажется что-то свело. Не стоит так напрягаться. Вы уже не молоды. Лучше, отдохните в машине. — Любезно советует брюнет, а после слышит гудки. — Ну вот, кажется, пора прощаться.       Парень хватает ручку чемодана, быстрыми шагами удаляясь прочь. Туда, где камеры уже не достают. А вот вам и посланная машина, неплохой выбор. Хочется верить, что она не угнана. Хотя, вряд ли Львица настолько не ценит себя, что готова попасться в руки полиции самым детским образом.       — Hola, amigo! — Парень кидает на задние сиденья небольшой бронированный чемоданчик, заваливаясь следом.       — Что за цирк? — Цедит девушка, оборачиваясь. — Что ты на себя напялил?       — А что? Не модно? — Парень хмурит брови, оглядывая себя в зеркало заднего вида. — Вроде бы мне очень идет.       — Совсем не привлекаешь внимания! — Рычит в ответ старшая, давя на газ и выезжая. Ее телохранитель сидит рядом молча. — Я же просила тебя…       — Ты знала, кого просишь, — парень пожимает плечами, свободной рукой убирая очки, а второй, цепляя края парика, стягивая. Его красные волосы были надежно прижаты сеткой, которую младший с удовольствием рвет, позволяя алым локонам рассыпаться. — Алый Дьявол, наконец-то в игре, — он довольно хлопает в ладоши, потирая их. — Теперь будет горячо.       — Ты что-то задумал, да? — Соен оборачивается к Хвану, который довольно скалится в ответ. — Ну конечно. Ты что-то задумал. У вас, Хван, в голове всегда бардак, вы не можете на своей заднице сидеть.       — Не переживай, первые два дня я буду валяться у тебя, как при смерти. А потом, увидишь, — он хмыкает. — Пора всем нам встретится. Я уже ощущаю этот запах гари. М-м. Я думаю, такого подарка на новый год никто не ожидает. Да? — Соен шумно выдыхает, качая головой. Ну вот, на одного «попугая» больше. Продолжение следует…