Начать сначала

      Как только они заходят в кабинет Приора, Лу замирает на пороге, удивлённо озираясь по сторонам. Помещение разительно отличается от того, к которому она привыкла.       Тёмная отделка сменилась светлой, мебель тоже расположена иначе. Лу ловит себя на мысли, что ей нравится. Дышится здесь определённо легче, да и находиться как-то уютнее, что ли.       — Что скажете? — тихо спрашивает Марк.       — Мне нравится.       — Мне тоже. — После небольшой паузы добавляет: — Завтра будем работать уже здесь.       Лу кивает. Тут же накатывает лёгкая грусть от того, что вместе с ремонтом отсюда будто бы вытравили дух Иво. Она вздыхает, стараясь отогнать от себя эти мысли. Сегодня никак нельзя скатиться в хандру.       Пару минут спустя они уже сидят на балконе в апартаментах Марка. Расположившись прямо на тёплом полу, молча курят.       — Рид, могу я задать вам вопрос?       — Да.       — Почему вы здесь?       Лу поджимает губы, но решает быть предельно честной.       — Я не хотела оставлять вас одного после сегодняшнего, — тихо отвечает она, немного нервно перекатывая сигарету между пальцами.       — Вы не обязаны…       — Нет, месье Жонсьер, — перебивает его Лу. — Я делаю это не потому, что чувствую себя обязанной ответить на вашу заботу. Мне действительно хочется вас поддержать.       Марк смотрит удивлённо, с каким-то недоверием в глазах. Отхлебнув из бутылки, он говорит:       — Мне всегда казалось, что вы меня недолюбливаете и с трудом терпите моё общество.       — Нет, это не так, — она качает головой. — С вами бывает сложно найти общий язык, но я вас уважаю. Вы настоящий профессионал, и я бы хотела быть похожей на вас.       — Вы и так похожи на меня, Рид. Просто копия Марка пятнадцатилетней давности, — усмехается он. — Именно поэтому иногда вы так меня бесите.       Лу смотрит на него удивлённо. Прикурив новую сигарету прямо от предыдущей, делает глубокую затяжку и спрашивает:       — Вы сейчас серьёзно?       — Абсолютно, — кивает он. — Я всегда был бунтарём. Характер у меня взрывной, столько импульсивных поступков за спиной, столько глупостей было сделано. Я плевал на правила и условности, поступая так, как чувствую. Никогда ни на кого не оглядывался, не искал чьего-то одобрения. Просто шёл и делал так, как считал правильным, и будь что будет.       — Ого… — ошарашенно выдыхает Лу. — Никогда бы не подумала.       — Да, от того Марка остались лишь воспоминания… — он горько усмехается и тушит в пепельнице недокуренную сигарету.       — Что заставило вас измениться?       — Иво…       Лу делает судорожный вдох. Она не готова говорить о нём сейчас, но понимает: сопротивляться желанию услышать об Иво хоть что-то она тоже не может.       — Расскажите… — просит шёпотом.       — Он всегда сдерживал мой буйный нрав. Иногда это были советы и разговоры, иногда тумаки. Помогал учиться контролю, что порой было не просто, — Марк улыбается воспоминаниям. — Именно благодаря ему я стал тем, кем являюсь сейчас.       — Мне так его не хватает, — не в силах остановиться, всхлипывает Лу. — Я до сих пор не могу поверить… Не понимаю, как теперь жить дальше…       Марк переводит на неё взгляд, в котором столько печали и тоски, что Лу всхлипывает ещё сильнее. Слёзы льются из глаз, и она стирает их рукавом.       — Мне тоже его не хватает, — тихо произносит Марк. — Он был рядом половину моей жизни. Знал и понимал меня так, как никто другой…       Лу уже рыдает, даже не пытаясь сдерживаться. Она плачет об Иво, который навсегда ушёл из их жизней. Плачет о себе, не представляя, как справиться с этой трагедией. Плачет о Марке, которому тоже больно и который, она уверена, ощущает себя таким же одиноким и потерянным, как и она.       Жонсьер ничего не говорит, не пытается её утешить или вторгнуться в личное пространство. Даёт ей возможность выплеснуть эмоции. Просто молча сидит рядом и ждёт, когда она успокоится.       Лу благодарна ему за эту безмолвную поддержку. Она ловит себя на мысли, что не испытывает чувства неловкости. Знает: никто не поймёт её так, как Марк.       Постепенно она успокаивается. Делает глубокий вдох и вытирает лицо рукавом. Бросает короткий извиняющийся взгляд в сторону Марка и ловит ответный, полный сочувствия и понимания.       — Простите, — шепчет хрипло.       — Вам не за что просить прощения, — мягко говорит он. — Я знаю, что вы чувствуете, потому что испытываю то же самое. — После небольшой паузы добавляет: — Я уже говорил, но повторю: вы всегда можете прийти ко мне, если вам будет грустно, одиноко, захочется поговорить или поплакать. У нас одно горе на двоих. Никто не сможет понять вашу боль лучше меня, как и мою никто не почувствует лучше, чем вы.       Она кивает. Смотрит на него, испытывая огромную благодарность. От его слов на душе становится как будто теплее.       Иво был прав, написав в своём письме о том, что вдвоём им будет легче пережить его уход. Сейчас Лу отчётливо понимает, как сильно нуждается в том, чтобы рядом был человек, который не просто скажет пару фраз в утешение, а сможет понять и разделить её отчаяние.       Она почти уверена, что Марк тоже получил своё письмо. Поэтому он так заботится о ней.       — Спасибо, месье Жонсьер, — говорит тихо. — Вы тоже помните, что у вас есть человек, способный понять вашу боль. Я всегда выслушаю вас и поддержу.       — Спасибо, Рид, — он тепло ей улыбается. — Спасибо вам за всё.       Лу кивает. Поднимается и уходит в ванную, где смотрит в зеркало на своё заплаканное, перепачканное тушью лицо. Быстро умывшись, возвращается на балкон.       Марк всё так же сидит на полу. Открытая бутылка стоит у его ног, в пальцах дымится сигарета.       Она опускается рядом с ним и тоже закуривает. Марк переводит на неё взгляд, но ничего не спрашивает.       Лу изучает его лицо и решается завести разговор о сегодняшнем дне.       — Вы хорошо держались там, на площади, — произносит очень тихо. — Не представляю, чего вам это стоило.       Жонсьер делает глубокую затяжку, медленно выдыхает дым и говорит:       — Думал, не переживу этот чёртов день. — Он делает глоток виски. — Приор и вдовец. Как я до такого докатился? — его губы кривятся в горькой усмешке.       — Мне жаль, что всё так случилось с Летицией. Жаль, что вам пришлось самому казнить её…       Она говорит это почти шёпотом. Глубоко затягивается и поджимает под себя ноги, меняя положение.       — Знаете, Рид, возможно, это прозвучит странно, но гибель Иво печалит меня гораздо сильнее, чем смерть Летиции, — он тяжело вздыхает. — Я видел много казней. Я к этому привык. А может, просто ещё не осознал случившееся…       — Расскажете? — осторожно спрашивает Лу. — Если, конечно, хотите об этом поговорить.       Марк пожимает плечами. Затянувшись, тушит сигарету и, выдохнув дым, тихо говорит:       — Когда-то я очень её любил. А она любила другого, — Марк усмехается. — Я не замечал. А может, просто не хотел этого видеть. — Он снова пожимает плечами. — Вышла она за меня, но… Всё рухнуло уже очень давно. Последние годы мы были почти чужими людьми, создавая лишь видимость крепкой пары.       Лу поджимает губы. Немного подумав, спрашивает:       — Она любила Киньяра?       Марк поворачивается к ней всем корпусом, смотрит удивлённо.       — С чего вы взяли?       — На одном из приёмов я видела, как они смеялись и о чём-то перешёптывались, — она дёргает плечом. — Мне показалось, что это нечто большее, чем просто дружеская беседа.       — Вы очень проницательны, Рид, — он дарит ей грустную улыбку. — Да, Киньяр был её любовником.       — Не думаете, что он захочет вам отомстить за смерть Летиции?       — Этот кусок дерьма? Исключено, — Марк качает головой. — Он трус и наверняка уже смотался как можно дальше отсюда. Спрятался и трясётся от страха в какой-нибудь дыре.       Лу кивает. Отхлёбывает из бутылки и прислоняется спиной к стене, вытянув ноги. Марк всё так же сидит, повернувшись к ней. Смотрит внимательным взглядом.       — Я очень сочувствую вам, месье Жонсьер. На вас столько всего свалилось, — она тяжело вздыхает. — Мне действительно искренне жаль…       — Спасибо, Рид. — Во взгляде Марка столько грусти и в то же время тепла. — Мне тоже жаль, что вам приходится переживать всё это…       Она кивает. Трёт лицо и снова вздыхает.       — Я всё не могу осознать, как резко изменилась моя жизнь за последнее время, — шепчет Лу, уставившись в пустоту.       — Я тоже, Рид, — кивает Марк. — Я тоже. — Он поджимает губы. — Всё надеюсь открыть утром глаза и понять, что пробудился от кошмара. Что на мне не висит эта должность, а мой друг жив и счастлив.       Лу закусывает губу, сглатывая ком в горле. Смотрит на Марка и говорит:       — Я тоже мечтаю о том, чтобы всё это оказалось сном, чудовищным мороком, от которого я просто никак не могу очнуться. — Лу делает глоток из бутылки. — У нас было так мало времени.       — Он был счастлив с вами, пусть и недолго. Никогда не забывайте об этом.       Марк протягивает руку и коротко сжимает пальцы Лу. Она кивает в ответ на его слова и смахивает вновь набежавшие слёзы.       Они ещё долго сидят на балконе, медленно распивают остатки виски, курят и разговаривают обо всём. С каждым словом говорить, открыться и довериться становится всё легче. Алкоголь ли тому виной, желание выговориться или чувство, что тебя понимают, Лу не знает. Однако осознаёт, что это первый вечер с момента гибели Иво, когда ей не хочется наложить на себя руки. Первый раз, когда она, пусть и ненадолго, отвлекается от бесконечных мрачных мыслей.       Она никогда бы не подумала, что будет чувствовать себя в обществе Жонсьера настолько комфортно и спокойно. Сегодня он открылся ей, а она доверилась ему в ответ.       Поздним вечером перемещаются на кухню, вспомнив, что ничего не ели с самого утра. Находят, чем можно перекусить, и снова много говорят.       Марк уже достаточно пьян, Лу тоже чувствует себя слегка неадекватной. Обоим хочется спать.       От мысли, что придётся идти к себе, Лу поёживается. Оставаться в одиночестве не хочется.       Марк, будто прочитав её мысли, спрашивает:       — Переночуете в гостевой? Там есть всё необходимое.       — Хорошо, — Лу благодарно кивает, стараясь скрыть облегчение.       — Я найду, во что вам переодеться, — говорит он и скрывается в своей комнате.       Спустя пару минут возвращается с футболкой в руках.       — Она чистая.       — Спасибо, месье Жонсьер. — Лу забирает футболку. — Спасибо за всё.       Он кивает, пьяно улыбаясь ей.       — Доброй ночи, Рид.       — Доброй ночи.       Они расходятся по комнатам. Лу быстро принимает душ и, переодевшись в футболку, забирается в кровать. Сквозь приоткрытую дверь пробивается тусклый свет настенных бра в коридоре. Лу прикрывает глаза и моментально проваливается в сон.

***

      Марк долго стоит под прохладным душем, надеясь, что сознание хоть немного прояснится. Он снова проснулся рано, а голова после выпитого накануне тяжёлая.       В комнату возвращается, когда понимает, что уже замёрз. Падает на кровать и лежит, уставившись в потолок. Сразу же накатывают воспоминания о прошлом вечере.       Марк прокручивает в голове их с Лу разговоры и удивляется тому, как быстро они нашли общий язык. Не зря говорят, что горе сближает. А общее — и подавно.       Его подкупило то, как искренне она хотела его поддержать. Как опасалась задеть неосторожным словом. Вчера под влиянием алкоголя всё казалось естественным: темы, которые они обсуждали, то, как делились чем-то личным. И почти неуловимое, но, кажется, уже неизбежное сокращение дистанции.       Сегодня же, смотря на всё трезвым взглядом, Марк понимает, что рад тому, как всё повернулось. За этот вечер он узнал о Лу больше, чем за все предыдущие месяцы. Собственно, как и она о нём. Он не знает, что подумает обо всём произошедшем Лу, но чувствует, что, кажется, может обрести нового друга. Во всяком случае, раньше он ощущал себя так комфортно лишь в обществе Иво.       Марк надеется, что вместе с Лу им будет легче пережить тот кошмар, в котором они оказались. Вдвоём справиться проще, чем в одиночку. Его радует, что она начала говорить. По-настоящему говорить, а не отделываться односложными фразами. Хотя бы с ним. Это уже прогресс.       Правда, она всё ещё немного пугает его своей неестественной бледностью и тем, что не улыбается. Марк ещё никогда не видел, чтобы шутили с абсолютно серьёзным, почти каменным выражением лица. Это выглядит странно и даже как-то жутко.       Бросив взгляд на часы, он со стоном поднимается с кровати и одевается. По пути на кухню осторожно заглядывает в приоткрытую дверь гостевой.       Лу беспокойно ворочается во сне. С минуту в нерешительности потоптавшись на пороге, Марк вздыхает и отправляется варить кофе.       Он стоит на балконе с сигаретой и пьёт уже вторую чашку, когда, наконец, появляется Лу. Лицо её хмурое, глаза покрасневшие.       — Доброе утро. — Марк здоровается первым.       — Доброе утро, месье Жонсьер.       Голос ещё хриплый после сна.       — Как спалось? — интересуется он, предлагая ей пачку. — Или сначала кофе?       Она мотает головой. Достав сигарету, прикуривает и делает глубокую затяжку.       — За последнюю неделю лучше, чем сегодня, я спала только у вас в кабинете.       Марк кивает. Она только что подтвердила его главную догадку.       Потушив сигарету, он допивает оставшийся глоток кофе и поворачивается к Лу.       Она смотрит на него вопросительно, чуть выгнув бровь.       — Рид, я сейчас кое-что скажу, а вы не отказывайтесь сразу, хорошо? Просто имейте это в виду.       — Эм-м… Ладно… — она отвечает немного настороженно.       Марк замечает, что она начинает нервничать, и говорит то, что задумал:       — Я просто хотел сказать, что если вам захочется, то иногда вы можете ночевать здесь, в гостевой. — Увидев, как округляются глаза Лу, Марк спешит пояснить: — Не знаю, как вам, Рид, но мне бывает неуютно в одиночестве, особенно в этих огромных апартаментах. Если вдруг вы тоже чувствуете что-то подобное, то просто знайте: вы всегда можете прийти сюда.       Он улыбается краешком губ, но тут же принимает серьёзное выражение лица, видя, как Лу, почти не моргая, смотрит ему в глаза.       — Это не обяжет вас со мной говорить, если не захотите. Вообще ни к чему не обяжет. — Он предпринимает ещё одну попытку как-то развеять возникшее вдруг напряжение.       Пауза затягивается, и Марк чувствует себя идиотом. Он проводит рукой по волосам, взъерошив их, и достаёт из пачки сигарету.       Когда делает первую затяжку, слышит, наконец, голос Лу.       — Оказывается, мне нравится с вами говорить, — еле слышно произносит она. — Спасибо, месье Жонсьер. Это неожиданно, но я благодарна за заботу. За всё, что вы делаете.       — Бросьте, Рид. Ничего такого я не сделал, — он с облегчением улыбается, чувствуя, как расслабляются напряжённые плечи.       — Одежда, кресло, кабинет, слова, которые мне было важно услышать, беспокойство о том, чтобы я поела или выспалась…       Голос дрожит, не дав ей договорить. По щекам катятся слёзы. Она сердито смахивает их, поджимая губы. Тихо вздыхает и закрывает глаза.       Марк аккуратно забирает из её пальцев сигарету и тушит в пепельнице следом за своей. Подталкивает Лу к выходу с балкона и ведёт на кухню. Наливает две чашки кофе и занимается завтраком. Ничего не говорит, даже не смотрит в её сторону, давая время успокоиться.       Она быстро берёт себя в руки. Идёт умыться, а после вновь устраивается на высоком барном стуле и делает несколько глотков кофе, опустошая больше половины чашки.       К тому моменту уже готовы тосты. Добавив к ним джем, масло и немного фруктов, Марк усаживается напротив Лу.       — Когда вы пытаетесь вот так ненавязчиво заботиться обо мне, я очень остро чувствую, как мне не хватает Иво. Он всегда делал так же… Просто молча давал то, в чём я нуждалась.       — Я знаю, Рид, — тихо отзывается Марк. — Я, как могу, стараюсь поддержать вас. Вы делаете для меня то же самое, — он пожимает плечами. — Обычно это называется дружеским неравнодушием.       Ещё пара глотков – и Лу отодвигает в сторону опустевшую чашку. Марк тут же спешит наполнить её свежей порцией кофе.       — Месье Жонсьер, а мы разве друзья?       — Пока ещё нет, но перспективы, как мне кажется, есть, — хмыкает он и вгрызается в тост с джемом.       — Похоже на то, — отзывается Лу, тоже принимаясь за еду.       Через полчаса она уходит к себе, чтобы переодеться, а Марк стоит на балконе, задумчивым взглядом уставившись на просыпающийся город. На губах его блуждает лёгкая улыбка. Впервые за эту неделю его настроение становится не таким мрачным.