Мир сталкивается с чем-то новым

В любом другом месте, при любом другом раскладе, было бы лучше и мир вращался бы стабильно. Но это, конечно, не так. Лучшее – это то самое «иначе», которое происходит сейчас. Ещё один год, ещё один раз и Майкрофт Холмс уже не будучи чрезмерно разочарованным (смирился с происходящим), но, по-прежнему, вернее: по-новому, ведь это для него непривычно – усмехается с отвращением к своим словам, поскольку, в отличии от мыслей, они уже были произнесены. И пусть от них мир не схлопнулся, Майкрофт всегда хорошо думал, прежде, чем говорить, давать надежды и обещания. Прямо сейчас, обещая самому себе, он выполняет таковое. Направляясь пешком от автомобиля к Скотланд-Ярду, сквозь немного душную, но прохладно отрезвляющую атмосферу конца года, он всё ещё надеется на то, что это не просто переросло в привычку, всё не зря, всё так относительно правильно и… – Майкрофт, добрый вечер! – старший инспектор при встрече, разумеется, светло улыбается, как только он умеет и как только это предназначено для мистера-британского-правительства в лице давнего знакомого и с недавних пор близкого друга… или… кого-то ещё. – Ты давно здесь? Ждёшь меня? Почему не позвонил? – Я… – уже выйдя из мыслей Майкрофт обратил внимание на блеснувший металл на безымянном пальце инспектора, когда Лестрейд вынул кисти обеих рук из карманов куртки. – Я бы хотел в этом году взять инициативу на себя, пригласив тебя на ужин. И провести приятно с тобой время как раньше. Грегори пожимает Холмсу руку, отвечая улыбкой на приглашение, и видит на собеседнике это едва уловимое сожаление, это то самое, где и в каком виде Майкрофт всё ещё достойно держится, несмотря ни на что. И благодаря… – Нет, не извиняйся больше, – внезапно Лестрейд кладет ладонь на грудь мужчины, и данный останавливающий жест никого не смутил. На улице предпраздничная пустота и тишина. Ничего не произошло от того, что не состоялось. Холмс посмотрел в глаза инспектору, обхватив внезапно для самого же себя руку Грегори и легко сжал, приглашая пройти к машине. – Только, прошу, без пафоса, мне бы попроще обстановку, хочу поговорить с тобой, – чуть иронично упомянув и уверенно попросил Лестрейд. – Нас никто не потревожит. Для меня всегда такая честь. Для меня мир изменился, пусть хорошего на горизонте и позади мало.

***

Первые два месяца этого года, кроме непривычных, так или иначе морозов, обуславливались постоянной беготней, занятостью, что незаметно подступило начало марта. Тогда произошла эта самая встреча, и за ней последовали уже совершенно иные, ежемесячные (не всегда, очень часто было не до этого). Майкрофт сидел напротив Грегори, сцепив руки в замок и сдерживаясь, чтобы не опустить голову на них, смотря в глаза своему собеседнику. Инспектор сидел чуть более расслабленно, несмотря на то, сколько времени у него было на заботу о себе, то есть, такового времени не было вообще. – Прости меня, Грегори, – взглянув на собеседника Холмс, с трудом начал этот разговор, но Лестрейд протянул руку, дотронувшись до сцепленных кистей рук. – Я дал тебе пустое обещание. Мы не сможем пожениться по всем юридическим аспектам. – Майкрофт, не стоит так переживать, я разве не понимаю? Ты не делал мне предложения как такового, не спрашивал, я воспринял это как… уже принятое, верное решение и подтвердил твою мысль. Именно так это было. И, действительно, это было бы невозможно. Проще всему миру вокруг столкнуться с чем-то ранее неизведанным, но нельзя настолько этот мир ненавидеть. – Я полагаю, что боюсь, – Холмс осторожно одернул руку. – Что не донес значимость тебя для меня, как ты на самом деле важен. Я не могу ничего сделать. Только не потерять. Только не вернуть всё на те места, как было раньше. Это же невозможно, в конце концов. Так, как раньше уже не будет. Но это – давно известная всем мысль. Холмса беспокоит другое. – Кем мы будем друг для друга просто так? Сколько ещё времени пройдет впустую, его так мало на самом деле… Хочешь ли ты, чтобы всё оставалось, как сейчас? Или я снова неверно тебя понял? Грегори, без замешательства в глазах, кажется, определил всю последующую весну: ту, что была «не очень», но это было хорошим, на самом деле, временем. – Мы стали ближе, чем ожидали. Это невероятно. Я так тебе благодарен, я не думал, что… – Что ты мне поможешь, и вдруг станешь кем-то большим для меня? – Да, потрясающе же, – Грегори легко улыбается, продолжая. – Веришь, что я боюсь? Боюсь стать ещё ближе к тебе. Я никогда с мужчинами не был так близок… Я пока не могу решиться на что-то подобное, понимаешь? Это не значит, что я не хочу быть с тобой. Я не верил никогда, что у мужчины не возникает исключительного платонического желания к своему партнеру. Хотя, мне же уже больше пятидесяти, чего это вдруг я хочу. Но это так. У меня такие чувства, я могу об этом спокойно тебе сказать. – Я ведь разделяю с тобой то же самое. Выходит, раз мы не попадаем под общие понятия в отношениях, о, даже здесь мы отличаемся, будто бы так важно, чтобы кто-то ещё должен одобрить и принять нашу тесную душевную связь, а потом – смотрим на себя и также её не принимаем. Кажется, психологи советуют прислушиваться к себе и… они правы, – заключает Майкрофт, чуть больше расслабляется, расцепляет руки и опускает под стол на колени. Лестрейд ловит эту перемену состояния. – Позволь я возьму ещё один год. Тебе не стоит стыдиться своих слов и всего остального, это я инициатор всего, я одобрял, я подталкивал. Я действительно думал, был уверен, что брак с тобой никаким образом не является возможным. И это никакое не оправдание – столько аспектов, должность-то далеко не рядовая. Да, я бы хотел – если ты тоже этого хочешь и если это возможно – оставить всё так же… …так же, как и мир продолжает сходить с ума, пусть в итоге оказывается, что он не настолько уж и плох. –… но будет что-то новое всё равно, ты и так знаешь это лучше меня. Мне нужно это… – Время, – закончил Холмс. – Чтобы сдержать все эти сказанные ранее слова. И то, что… Я не оставлю тебя с тех пор, больше и дальше. Майкрофт дополнил у себя в голове эту мысль, безукоризнено зная, что она именно такая. Лестрейд кажется ещё более достойным ему, чем раньше, тогда что же дальше нового может быть ещё? Для него достаточно этого старшего детектива-инспектора, идеалов не существует. Слова – пустое месиво, но именно разговоры – очень важны. Действительно, давно чуть больше пятидесяти, с чего бы ощущать себя, как на двадцать. – Ещё раз прости меня, Грегори, – Холмс уверенно уже смотрел в глаза Лестрейду, прервав взгляд лишь для того, чтобы протянуть руку во внутренний карман пиджака. – Перестань, Майкрофт, ты намного лучше, чем ты думаешь. – Я, – доставая и открывая бархатную коробочку, Майкрофт протягивает Грегори своё на данный момент заключение, – хотел бы подарить это тебе. Только так, неофициально я могу дать тебе что-то, и пусть это – пустое, ничего не значащее, позволь мне самому убедиться в обратном, в своих намерениях. Грегори всё ещё не в замешательстве, не в романтической комедии, давно в новом времени, которое в общем-то стремительно меняется и движется. Ничего же такого не произошло: весна наступила и продолжается. Мы справимся обязательно. Я всё ещё обещаю самому себе тебя не оставлять. Лестрейд принял, как ту точку отсчёта чего-то нового, без слов, в конце концов они не могут быть гарантией всё-таки, но не это его беспокоило в первую очередь. – Только прошу тебя, звони, не исчезай, если тебе нужна помощь. Ничего не должно поменяться пока что между нами. – Разумеется, Грегори, – Холмс, действительно, всё-таки преимущественно согласился лишь на второе сказанное. – Не бывает всего и сразу. Мир глобальный – вокруг, а мы всего лишь люди…

***

… но мир для меня – это ты. И сейчас, в эту предпраздничную, ознаменованную концом года пору, Лестрейд идёт и улыбается. На входе в ресторан, где их плавно переводят в vip-зону с видом из большого окна на заречную часть административных помещений и парка, инспектор не думает, что что-то вообще когда-то было зря. Год прошёл не совсем степенно, но в сравнении (нет, нельзя и бессмысленно сравнивать с временем, которое позади с тем, что идёт вперёд) с тем, что могло бы быть – уверенно, что всё так быстро поменялось: сама форма, содержание, мысли и атмосфера, ставшая менее легкой и непринуждённой (не во всём, не везде, конечно), но что-то остаётся неизменным. Всё, что происходит вокруг – каким и сколько бы всего нового там не было – остаётся, повергает в меньший шок, но не всегда, разумеется, есть, над чем ещё работать. Всё, кем стал для него Майкрофт – у него никогда не было сомнений и переживаний, он никогда не останавливался и не давал возможности себе настолько подумать, и приходилось принимать любые изменения, каковы бы они не были, налету, оставляя или игнорируя возможность для чего-то другого. Он виделся с Майкрофтом исправно, не заставляя себя, а в очередной раз уверяя и сожалея, так или иначе в этом решении, отложив всё, забрав это время, будто бы существует лишнее, поскольку он не хотел, чтобы… На самом деле: всё заканчивалось, не успев начаться.

***

– …И мир не сходит с ума ещё больше, а напротив – с каждым разом удивляет, – философски, не так наигранно, а с ощущением всего пережитого, произносит Шерлок вместо приветствия. – Братец, здравствуй, у тебя же нет ко мне срочных дел. – Добрый вечер, Шерлок, – едва уловимым поникшим голосом, подняв глаза на брата, говорит Майкрофт. – Нет. Это… действительно нечто новое для меня. Шерлок, всё ещё стоит у окна, спокойно и задумчиво глядя на брата, ничем не выдаёт своё удивление. Потому что – ещё раз, спустя ещё один год – вообще-то нечему удивляться. – Я бы сказал, – если бы тебя не знал – что ты уже не первый десяток лет в браке. У тебя в голове много изменений. Я совсем не узнаю тебя, – подходит ближе Холмс-младший, будто, не ожидая какого-то ответа на не-вопрос. Майкрофт ожидаемо молчит, спокойно смотря в глаза своему младшему брату. Никаких насмешек, иронии, сарказма, натянутой вежливости, улыбки и терпения. Всё настолько серьёзно, будто не ты, а весь мир с этим столкнулся. – С чем-то новым, да, – почему-то внезапно произнёс Холмс-старший, но ни он, ни Шерлок не вспомнили, была ли озвучена предыдущая мысль вслух. – Я рад за тебя, – так же спокойно и серьёзно сказал, обхватывая руками плечи Майкрофта, который первый раз себя откровенно перед младшим не сдержал, моргая часто, будто останавливая этот момент. Что-то необъятное, непреклонное, невычеркиваемое, глобальное, – но Шерлок не стал дальше развивать эти мысли. Опустив руки, он тут же обнял брата, на котором всё это время не было лица и выглядел, будто что-то потеряет – нет-нет, не раскрыв себя и свои эмоции дальше, а что-то основательное в жизни. – Не смей упускать и отпускать, – Шерлок снова смотрел в глаза. Он тоже давно знает Лестрейда, он тоже не сомневается. – Что у вас там уже произошло, что ты натворил, братец? – Разберемся, – внезапно и тихо уверенно озвучил Холмс-старший. И оба брата поняли, что Джон их слышал всё это время. – Я полагаю и как я понял, Вам пока стоит уйти, Грег будет с минуты на минуту. Майкрофт посмотрел на доктора, слегка с признанием улыбнулся и покинул Бейкер-стрит, напоследок обернувшись: – Если что-то нужно – вы знаете… – Взаимно, Майкрофт, – сделав прощальный жест, проводил взглядом брата Шерлок, тут же обратившись к другу. – Полагаю, ему это нужно узнать, Джон. – Безусловно, ты прав.

***

Чуть более красочных описаний в откровенно жаркий период лета и Грегори пустил бы слезу, но… Никуда не денутся эти сожаления о несделанном, если только в прошлом, а оно отступает прямо сейчас. В прохладную, текущую пору, и также прямо сейчас, Майкрофт не присаживается сразу за стол, подходя к окну, Лестрейд успевает сзади подойти и протянуть без коробки такое же кольцо для своего ставшего кем-то большим человека. Пусть всё ещё неверно: кого-то присваивать себе. В мире и без этого полно проблем, а от одной такой он ни с чем непредвиденным не столкнется. Оно, в принципе, не «непредвиденное», а вполне заранее, взвешенное и обдуманное. – Майкрофт, я забрал у тебя достаточно этого времени, что бы не произошло, – смотря в глаза Холмсу, берет его руку, полностью спокойную и расслабленную, обхватывая кисть, надевает кольцо на безымянный палец. – Я сделаю всё, что могу и даже где-то больше, как обычно это бывает, сам от себя не ожидаешь… Официально, или нет. Если всё ещё в силе, если ты… Всё ещё со мной в этом мире. – Грегори, разумеется, в силе. Я безмерно благодарен тебе. Несмотря ни на что. И всё, как кажется, слова дальше – лишние, они превратятся в пустые обещания снова. Надежда, мысли, что в следующий раз: в следующем году будет где-то лучше, будет где-то не так, а иначе – это самому себе же с грустью и сарказмом улыбнуться. Нет, конечно, когда наступает ситуация, мало ожидаемая и непростая, хочется забыть о тех обещаниях, что в праздничную феерию себе же дал. Спокойно, уверенно, – немного времени – подожди, вдохни и выдохни. И, естественно, справимся, что бы там не происходило дальше, с чем бы не столкнулся снова этот мир.