Поймать Фантома

Корми строго по расписанию Не забывай, ведь от голода станет хуже Главное блюдо здесь – это сами мы Так что добро пожаловать в гости на званый ужин

      Жить одному всегда было тяжелее, чем с кем-то, Олежа это понял давно, но он привык, особенно когда тянул несколько человек на себе. Жить одному, когда тебя ищет полиция, оказывается, намного труднее. Он даже задумывался парочку раз о полной смене имиджа, в том числе и покраске волос, но сейчас зима, а значит ситуацию спасает шапка, новая куртка с капюшоном и натянутый на пол-лица шарф. Такого невзрачного, «маленького» человека, который к тому же больше смахивает на школьника, в толпе трудно заметить. Тем более на другом конце города. Кому он вообще сдался? Да и кроме магазина и ночных походов никуда он и не выходит. Типичный покупатель стандартных нужд в маленьком маркете с двумя кассами. Таких уйма, он не должен быть особенным.       Привычка писать списки для похода в магазин у него выработалась с детства, хотя ему это и не требовалось. Набор базовых продуктов он и и так всегда держит в голове, просто каждый раз рука сама тянется к ручке.       Он смотрит на текст, написанный аккуратным почерком, потом на корзинку, а после на холодильник с молочными продуктами. Повторяет это ещё раз, играя в переглядку, а потом выругивается себе под нос.       — Сегодня же день завоза, где чёртово молоко…?       — Олежа?       Знакомый голос заставляет вздрогнуть и продолжить стоять как истукан, разглядывая свои ботинки. Он ничего не слышит, и вообще, он не Олежа, а Олег Дивный. Людей с таким именем в Москве пруд пруди, а он ещё и неофициально зарегистрированный, так где он, чёрт возьми, просчитался?!       Лёгкая женская рука ложится на его плечо, и Олежа поворачивается к девушке, заглядывая в зелёные глаза.       — Вы меня с кем-то перепутали, — еле бормочет он, но так, чтобы через толщу шарфа было слышно.       — Да ладно, я тебя сто лет знаю, эти глазища я ни с чем не спутаю.       — Тогда что же ты здесь делаешь? — на смену испугу приходит ярость. Он должен толкнуть Настю и выбежать из магазина к чёртовой матери, а ещё желательно сменить квартиру и имя с фамилией.       — А ты? Ты же в Питер уезжал, — она щурит глаза и ухмыляется, дотрагиваясь до мужского плеча.       От этого действия Олежа отдёргивается, будто его ошпарили двумя литрами кипятка. Поворачивает голову, сужает глаза и теперь смотрит прямо в зелёные злым взглядом, желая расщепить оппонентку на атомы.       Этого не происходит, к сожалению. Наоборот, Настя расправляет плечи и начинает чувствовать себя морально сильнее, не боясь ничего. Сейчас Душнов даже со своим ростом выглядит куда меньше девушки. На атомы сейчас скорее распадётся он.       — Не твоё дело.       — Олеж, послушай ме…       — Я же сказал, вы обознались! — на повышенном тоне, выходя из себя, парень перебивает и быстрыми, широкими шагами начинает отходить в сторону. Пара человек, обратившие на них внимание, вновь возвращаются к своим покупкам, и Олежа продолжает уходить, пока тихие слова не останавливают его.       Он замирает, а после медленно поворачивается обратно лицом к лицу девушке. Уйти Душнов успел недалеко: они стоят друг от друга всего лишь на расстоянии пары метров, и Олежа лишь смотрит широкими от удивления глазами.       — Что ты сказала?       — Я знаю, что ты Фантом, — чуть громче, убедившись, что никто их не слышит, повторяет Настя, запихивая свои ладони в карманы зелёной куртки.       Паника начинает нарастать, но Олежа не поддаётся этому.       Один.       Два.       Три.       Четыре…       Пять.       Вздох.       — Ну давай, напиши об этом статейку, залей в ютуб, или куда-то ещё. Мне уже всё равно.       — Я… — девушка опускает глаза; взгляд её тускнеет. — Я не собираюсь этого делать.       Олежа, до этого снова начавший движение в сторону выхода, останавливается и смотрит на полочки с молочными продуктами. Даже не смотря на Рысь, он продолжает с ней тихий короткий диалог.       — Тогда зачем тебе эта информация?       Молчание. Неловкая тишина длилась ещё несколько секунд, ровно до тех пор, пока Настя не поднимает свой взгляд. В уголках её зелёных глаз виднеются бусинки слёз.       — Вернись пожалуйста… Там Оля и… Антон…       Душнов сначала никак не реагирует на её слова, просто пялясь напротив. Осматривается по сторонам и, никого поблизости не заметив, начинает движение по направлению к девушке, тихо отвечая:       — Вернуться? У меня уже нет будущего, Насть. Оно убито. Никому я не нужен. Оле я итак всё оставил, а Антон… Кто знает, что у него на уме. Если я вернусь, хорошего точно для меня ничего не будет.       — Поэтому ты выбираешь прятаться по подворотням?       — Пусть лучше я себе продолжу мгновения свободы, чем просижу взаперти! Я и без этого всегда делал то, что мне говорили. Так можно я поживу для себя хоть раз?       — Для себя, но убивая людей? — сквозь зубы рычит Рысь. Взгляд её глаз сменяется на злой, желающий образумить.       — Они не люди и жизни не заслуживают.       Олежа чувствует, что он перестаёт контролировать своё тело. Это плохо. Нужно начинать ретироваться.       — Да тебе лечиться надо, Олеж!       — Я пытался! Это невозможно уничтожить, как же вы не понимаете?! Это теперь как моё проклятие…       На этот моменте он понимает, что кажется разговор их с тихого состояния перешёл на повышенные тона. Ещё раз осматриваясь, он убеждается, что их вроде никто не слышит. Да и кому они нужны в восемь часов вечера в магазинчике на окраине города, камеры в котором есть в двух местах: на кассе и у полок с алкоголем. Тем более, за пятнадцать минут до закрытия.       — Проклятие? Да это шиза твоя, Олежа, Фан… — на этот раз он закрывает рот девушке своей рукой в кожаных перчатках. Цвет глаз его темнеет, а брови сводятся к переносице. Второй рукой он поправляет шарф, закрывая им половину своего лица.       — Ещё слово — и ты труп.       Это не Олежа.       И Настя пугается этого, отчего и замирает на месте, боясь даже пальцем шевельнуть.       Олежа не забирает корзину с продуктами. Проходя мимо кассы смущённо улыбается продавцу, говоря, что забыл кошелёк и вернётся уже завтра с утра. Работнику хоть бы хны: он вряд ли даже пытается разобрать лепет парня, просто кивает и продолжает играть в «три в ряд» на своём телефоне.       Настя, как по щелчку, резко отмирает. Осознание того, что её только что до усрачки напугали, заставляет перекручивать этот момент снова и снова. Парня рядом нет, лишь корзина напоминает, что здесь кто-то был. Девушка срывается с места и, даже не сказав ничего кассиру, выбегает из магазина.       — Олежа!       Но его как след простыл. Это. магазин был единственной зацепкой на парня, а теперь… Она даже не знает, где его искать. Вряд ли Олежа вернётся сюда, с большей вероятностью он уже просчитывает, куда будет снова переезжать.       Она стоит возле магазина, вывеска которого мигает поломанными диодами; где-то вдалеке слышатся крики какой-то пьяной компании друзей, а так, по сути, улица безжизненна. Выдыхая пар в ледяной воздух, девушка позволяет себе опуститься на корточки и закрыть глаза ладонями в перчатках. Господи, у неё ничерта не получается в этой жизни.

———

      — Это конец, — забегая на порог своей маленькой съёмной квартиры, Олежа сразу запирает дверь и опускается по стенке на пол в попытках отдышаться.       — Ещё нет.       — Да она узнала, где я живу!       — Откуда такая уверенность? Ты бы проверил для начала всё.       — О-о, да ладно, и как я это сделаю? Я мысли читать не умею, — он взмахивает руками и, фыркая, встаёт с пола. Иногда подобные маленькие перепалки с этим «нечто» помогают избавляться от паники.       — Зато я умею.       — Боюсь, твои умения остановились в развитии только на мне.       — Не забывай, с кем ты умничать пытаешься. А на счёт этой девчонки не переживай. Знала бы она наш дом — давно бы здесь была она или полиция.       — И ты так легко хочешь этому верить?       — А у тебя есть лишние ресурсы на переезд? — Фантома сейчас нет перед глазами, лишь его голос слышен. Но Олежа уверен, что тот состроил самый настоящий взгляд скептика. — Нет? Ну тогда давай быстрее, Кукушкин уже вылетел со своего гнёздышка.       Вот опять. Давно выученная схема. Грим, волосы, одежда, дверь на замок, навигатор… Признаться, когда тебя не довозят полицейские машины, добираться тяжеловато, но не невозможно. Иногда новые знакомые из преступного мира могут помочь, насколько бы противными они не были. Докуда докатилась его жизнь? Кошмар.       Одно «хорошо» есть в таких вылазках: отключая свой разум и позволяя Фантому управлять своим телом, Олежа может оставаться наедине со своими мыслями. Его никто не слышит и не видит, а это значит, что над всеми проблемами он может подумать наконец-то сам.       Забавно, его вторая личность должна быть им, но они будто бы отделились друг от друга, каждый сам за себя. За исключением одной проблемы: зачастую Фантом слышит все его мысли, а Олежа даже не знает, что творится в «голове» у него. Тот начинает уже жить сам по себе.       Что за бред? Да это же бред сумасшедшего! А он и есть сумасшедший… Лечиться… Правильно Настя говорит, лечиться надо! Господи, дайте ему сил пережить это всё, он уже не знает, где искать выход…       В спину резко толкают и Фантом падает лицом в забетонированный пол, из-за чего кровь из носа и образовавшейся раны на губе начинает медленно идти. В этот момент Олежа вылезает из своих мыслей, потому что тело всё ещё принадлежит ему, и, чёрт возьми, боль он чувствует!       — Ауч! — выкрикивает он и сразу же спешит обернуться на виновника этого неприятного происшествия.       Ну конечно. Кто это мог ещё быть, как не этот клоун в красной маске, возомнивший себя героем. Душнов даже корчит гримасу, вспоминая, что раньше восхищался им. Узнавая человека ближе, часто так бывает, что он становится тебе противен. Уже более тише, поднимаясь быстро с колен, он произносит:       — Тебя ещё не хватало тут…       Он кидает взгляд за спину и видит, что жертва его отходит от шока и стремится побыстрее ретироваться отсюда. Ладно. К чёрту его. Тут всплыла проблемка покрупнее, с которой было бы хорошо разобраться здесь и сейчас.       — А что, не ждал меня?       — Да просто у тебя же по расписанию сейчас митинг в другой части Москвы, а после вечеринка у перваков с твоего вуза, если я ничего не путаю, — Фантом снова берёт контроль над телом.       — Следишь за мной что ли? — глаза его сужаются, а губы искривляются в подобии улыбки. Образ серьёзного Дипломатора трескается по швам. Хотя, он давно распался на куски, чего уж таить.       — О, я знаю о всех и вся в этом городе, — Фантом убирает руки в карман, но не предпринимает никаких действий. Забавно наблюдать за тем, как дёргается его оппонент от каждого шороха.       — ФСБ? — тот, в свою очередь, тоже не двигается. Спасать-то уже некого.       «Тянет время», — проносится в голове у Олежи. — «Полицию, небось, давно вызвал».       — У меня свои связи. Они, конечно, схожи с твоими, но им я доверяю больше.       — Ты какой-то сегодня не такой, — резко меняет тему Антон. — Что ты задумал?       — О своих планах принято молчать. А у тебя на лице всё нарисовано, — он растягивает губы в улыбке.       Бежать нужно, бежать!       — Я бы советовал тебе заткнуться, — не понятно, кому говорит это Фантом: своему надоедливому хозяину тела или врагу, но на всякий случай, Олежа старается больше не думать о таком.       — Чего?       — Что слышал. Болтливый ты очень. Раздражаешь.       — Я? О, да ты моего одного знакомого не видел, вот он-то болтливый до жути.       — Ты мне зубы тут не заговаривай.       — А чего не сбежишь? Полиции испугался?       — Что ты, не-е-ет, — Фантом протягивает гласные, носом вдыхая воздух. Ночью всегда было так свежо… — Не переживай на счёт меня, ты переживай на счёт себя.       — А чего мне переживать? Полиция на моей сто…       — Полиция будет верить народу в первую очередь. А вот люди на банкете, что проходит двумя этажами ниже, убеждены в том, что ты мой помощник и что устроил тот бунт. Сейчас они прибегут и я могу скрыться.       — Что… Да кто тебе поверит вообще? — он делает шаг, оглядываясь. Тишина. Привычного для последнего времени дождя не слышно.       Тишина. Шума празднования и вправду не было слышно, хотя это частный сектор, окна в ресторан были открыты и это означает…       — Интернетом нужно уметь пользоваться, а не пытаться искать помощников для написания статеек.       — Это он! Они! Я говорил, что Дипломатор вместе с ним! — тот самый Ярослав Кукушкин, который пятью минутами ранее сбежал от Фантома, выбегает на крышу здания, указывая пальцем.       В этот момент Фантом прыгает в сторону, за будку, смутно напоминающую вход на чердак, оставляя Дипломатора стоять с выпученными глазами. Толпа из нескольких человек вваливается на крышу через пожарную лестницу, ахая и вздыхая.       — А где Фантом?       — Сбежал наверно?       — Он же только что был тут! За будку прыгнул!       Фантом хмыкает и надевает капюшон, скрывая своё лицо. В этот момент его хватают за руку и, воспользовавшись запинкой толпы, уводит прочь по второму запасному выходу.       «А я говорил, что он припрётся! И что бы ты делал без запасного плана?»       — Ты и правда раздражающий. Задолбал панику нагонять.       — Чего? С кем это ты? — парень — его помощник, новый информатор, что всё то время был на банкете, недоверчиво пялиться на него.       Фантом улыбается и пальцем указывает на наушник.       — Слава бесится.       Никакого наушника там нет, а Слава полностью доверил это дело новому знакомому и, наверно, сидит сейчас где-то под кайфом.       Помощник фыркает и, выдыхая, вытаскивает ключи от машины. Вряд ли он ему поверил.       — Смывай с себя эту дребедень.       — Чего ты такой раздражительный, Никит? Новые знакомства, новые друзья, не бесись так сильно.       — Я это делаю только потому, что висит должок перед Славой. А этому придурку лишь бы насолить кому-то.       Со Славой вообще смешно получилось. Олежа всю жизнь его знал через диалоги с Олей и Антоном. Один раз мельком видел в полицейском участке — у того то ли в полиции кто-то из родственников сидит, то ли у власти. Он так и не разобрался, но одно он знал: Слава придерживается взглядов Фантома.       Тот наверно никогда и не видел Душнова, а если слышал о нём по рассказам Оли, то с большей вероятностью, не уделил этому внимание. Зато последняя их встреча была крайне интересна: что Олежу привело той ночью в тот бар — он не знал. Напиться, наверно, было одним из пунктов списка подросткового бунта. Только вот выпить у него не получилось: один очень пьяный блондин подрался видимо с каким-то из своих друзей и выглядел очень несчастным, чтобы у Душнова совесть заиграла. Ну и повели его обратно в бар, чтобы душу пролить, поплакаться и поржать. Вряд ли этот неординарный молодой человек узнал сына умершего бизнесмена: Олежа сидел весь вечер в капюшоне и отвечал уж очень тихим голосом. Вторая личность тогда пыталась противостоять, типа, алло, ты чего творишь, чувак, это очередной из зажратых подростков, но потом с лёгкостью нашёл выгоду.       Видимо, Славе было наплевать на все моральные принципы, раз он согласился через пару недель знакомства спонсировать убийства. Наверно, ему как-то насолили, а может он просто действительно не понимает, что творит. Главное, чтобы не проболтался. Остальное уже не важно, и Олежа тщательно старается об этом не думать.       — Ты чё, оглох?       — А? — Олежа поворачивает головой в сторону источника голоса, хлопая глазами. Он находит себя в машине возле своего нового дома.       — Вылазь говорю. Приехали.       — А, да… Спасибо, — неуверенно отвечает он, и слабо помахивает рукой Никите на прощание.       Он успел надеть толстовку взамен плаща, сложенного в рюкзак. А вот грим оттёрся с трудом и оставил синие пятна, заставляя надеть капюшон на голову.       — Ненормальный, — под нос себе бурчит его сегодняшний «таксист» и выезжает с этой улицы подальше.       Олежа подходит к своему подъезду и… Просто останавливается. Дождь как назло в таких ситуациях начинает лить как из ведра. Вовремя. Прямо драма какая-то, и Душнов посмеялся бы со своей же шутки, если бы так сильно не хотелось плакать.       Ну и чего ты остановился? Щас намокнешь, давай домой…       Но он так устал.       Он промок. И наверно заболеет. Раньше бы он не позволил себе тратить своё и так не самое лучшее здоровье на то, чтобы постоять под холодным весенним дождём, но сейчас ему так плевать. Но Душнов решил всё же зайти домой, разуться и просто сползти по стенке вниз, утыкая голову в колени.       Ему надо встать. Встать, пойти на кухню и…       Он резко срывается с места и, подскальзываясь, бежит за таблетками. Как же всё это надоело!       — Эй, ты что творишь?!       Он не обращает внимания на эти слова. Это лишь бессмысленный голос в голове. Он хватает таблетки и откручивает крышу. Это лишь голос, он тебе ничего не сделает…       Так почему, чёрт возьми, его руку отдёргивают и всё лекарство высыпается на стол и пол?! Почему «всего лишь голос» принимает вещественный лик, который может бить Олежу?! Что это, блять, такое?!       — Отвали от меня, — ровным голосом говорит парень, и, вау, он даже не дрогнул!       — Ты не осознаёшь, что творишь.       — Я не осознаю? Это ты не осознаёшь! Ты убиваешь людей с помощью моего тела!       — Ты сам этого хотел! Ты ведь такой благодаря мне!       — Я хотел лишь спокойной жизни!       — Как же ты мне надоел… — Фантом цокает и достаёт пистолет из кобуры из-под своего плаща. — Хорошо, не хочешь, чтобы я делал это с твоей помощью? Буду делать один. Уже без тебя, слабак!       Он направляет дуло пистолета прямо на лоб Олежи, и тому ничего не остаётся, как попятится назад и копчиком врезаться в столешницу. Он закрывает голову руками, шепча себе под нос непонятные фразы, пока на него был направлен крайне скептический взгляд. Но в один момент, через несколько секунд, Олежа будто просыпается от транса и медленно начинает поднимать голову.       — Нет… Нет, сейчас соображу… Сейчас соображу, всё это нереально. Ты ведь нереален, — он убирает руки от лица и смотрит прямо в чужие глаза напротив. — И пистолет, пистолет не у тебя. Он у меня, — твёрдо заявляет Душнов и поднимает свою руку, в которой и правда оказывается оружие.       Руки Фантома пусты. Олежа сначала хотел откинуть пистолет в сторону и заплакать, но в итоге он оказывается направлен его на вторую личность, и Олежа нажимает на чёртов курок. На чужом лице нет никаких эмоций. Только губы кривятся в подобии улыбки. Как только пуля попадает в тело, Фантом сразу же начинает распадаться на мелкие кусочки и исчезать, пока Олежа наблюдает за этим и часто моргает, чтобы убедиться в реальности происходящего.       Он не понимает всего этого дерьма, но когда осознаёт, что только что сделал, сразу же оборачивается и начинает собирать таблетки в руки, уронив пистолет на пол. Заглотив несколько горсток даже не запивая водой, Душнов упирается руками в столешницу и начинает смеяться, медленно опускаясь на пол. Он смотрит на оружие, брошенное на пол, вокруг которого разбросаны ещё несколько капсул с лекарствами. Парень моргает один раз, и пистолета уже нет, будто его никогда и не было. А вот таблетки, похоже, реальны.       Он закрывает глаза и, кажется, в первые за огромное количество времени хочет оказаться рядом с Антоном и объятий.

———

      В холле полицейского участка стоит полнейшая тишина, за исключением тихого гудения приборов. И скорее всего, такая же тишина сохранялась бы ещё большое количество времени, если бы в помещение не ворвалась девушка с мокрыми рыжими волосами и потёкшой по глазам тушью. Она уже хотела пройти через турникет, но кто бы её пропустил?       — Девушка, вы к кому? — дежурный явно смотрит на неё со скептицизмом и облокачивается щекой на свою ладонь.       — К Селезнёву, — девушка сразу понимает, что просто так её не пустят. Придётся упрашивать. Ещё бы Женя отвечал на её звонки…       Полицейский лишь хмыкает в ответ и слабо улыбается.       — Полковник сейчас в другом отделении.       — Да не этого Селезнёва, а Женю! Пожалуйста, мне срочно!       Если дежурный и удивился, то виду не подал. Лишь выпрямляется и вздыхает.       — Девушка, вы не можете просто так пройти. Присядьте и подождите.       — Да я по делу! Я журналистка, — она ищет по что-то по карманам и достаёт своё удостоверение стажёра. — Вот, Анастасия Рысь.       — Тем более нельзя, — он даже не читает ничего в этой картонке, — у нас не запланировано никаких встреч.       Настя фыркает и оглядывается на турникет. Не долго соображая, она решает пролезть через него.       — Эй, стоять, куда полезла?!       — Настя? — Селезнёв, только что вышедший из другого помещения, удивлённо смотрит на девушку, пытаясь удержать всю свою пику бумаг.       — Селезнёв! — дежурный, соскочивший уже со своего места, удерживает теперь Рысь, что даже не пытается сопротивляться, а только смотрит на Женю. — Тут какая-то сумасшедшая, говорит, что к тебе.       Парень переглядывается между ними и пожимает плечами.       — Пропусти её.       — Но…       — Она подружка отца. Ты же не хочешь, чтобы тебе влетело? — его голубые глаза как-то странно сверкнули, а губы растянулись в слабой улыбке. Как только девушка была отпущена, Женя сразу же разворачивается и открывает боком уже другую дверь. — Пошли за мной.       Настя отряхивается и кратко показывает язык дежурному, из-за чего его взгляд мрачнеет, но мужчина ничего не говорит. Пройдя, видимо, в кабинет отца Жени, судя по табличке на двери, она мельком оглядывается. На стене висит доска расследования, но с помощью неё, кажется, они не проводятся, ведь там находятся лишь всякие грамоты и награждения.       — Отец иногда любит похвалится, — Рысь хмыкает и пока Женя укладывает все папки по местам, плюхается на свободный стул. — Ты чего такая заплаканная?       — Да там ливень просто, всё смылось.       — Серьезно? Днём небо чистое было.       — Давай сразу к делу. Я знаю всё.       Женя на секунду замирает, а потом издаёт смешок и продолжает свою работу.       — Всё — это весьма обширное понятие.       — Про Олежу и Фантома.       А вот теперь ему не смешно. Он кладёт последнюю папку на полку и, взглатывая слюну, поворачивается к ней.       — Откуда…       — Я давно догадывалась, — Настя отмахивается и отворачивается к окну. — Его надо вернуть и остановить. Он же больной. Но это не отрицает, что он мой друг и… Ему надо лечиться. До добра это не доведёт.       — Ты что, говорила с ним?       Девушка молчит. Лишь опускает голову и рассматривает свои ногти. На маникюр надо сходить…       — И ты знаешь, где он находится?       Она вздыхает и откидывается на спинку стула, запуская руки в волосы и расчёсывая их. Уже подсохли немного.       — Мы скоро все сойдём с ума. Я знаю лишь примерно, где он может находиться.       — Я… Мне надо позвонить папе, — не успевает Селезнёв достать телефон, как устройство уже начинает вибрировать. — Кому я уже понадобился, — он жмёт на зелёную кнопку и подносит гаджет к уху. — Селезнёв. Нет, отца нет на месте. Что? Кого везёте?! Да, понял. Жду.       Настя заинтересованно смотрела за односторонним диалогом, пока Женя не положил трубку и ошарашенно не сказал:       — Открой новости.