Fisherman and hunter

      Уиллу понадобилось несколько минут, чтобы, наконец, взять себя в руки, отстраниться и отвернуться. Ноги подкашивались, в животе образовалась дыра, а в голове гудело, как в улье с шершнями. Он знал, что Ганнибал стоит и смотрит. Молчит. Уилл запустил руку в волосы, провел ею до шеи и надавил. — Я могу что-нибудь для тебя сделать? — спросил Ганнибал осторожно. Уилл покачал головой. — Разве что двинуть мне в морду.       Он не увидел, но почувствовал, как мужчина снисходительно улыбнулся. От этого стало только хуже. Он сел в хорошую лужу. — За то, что ты выбрал свою жизнь? — За то, что не преминул воспользоваться нашей дружбой. Она была ценна для меня, Ганнибал, правда, — он вздернул голову, задыхаясь, и повернулся. — На самом деле была. Я не притворялся с тобой.       Он разглядел на лице Лектера добрый прищур, когда он назвал его по настоящему имени. Приятный, теплый, забытый взгляд, который он адресовал только Уиллу — во всяком случае, хотелось в это верить.       Ганнибал же снял с переносицы очки, засунул их в карман и отряхнул свой свитер от невидимой пыли. — Я тоже никогда не притворялся. — Я сделал тебе больно, — тихо сказал Уилл, стараясь нащупать под собой столешницу, просто чтобы не упасть. — Это не… — Пожалуйста, не ври мне, — попросил он, — я не имею права умолять тебя об этом теперь, после всего этого, но я хочу ясности перед тем, если ты вдруг… когда ты решишь уйти.       Ганнибал посмотрел на него очень вдумчиво. На короткое время единственным звуком вокруг была только собачья суетливость, но и та вскоре сошла на нет после того, как четвероногие улеглись перед остывшим камином, будто пытаясь высечь из него хоть каплю тепла тоскливыми глазами. Уилл физически не мог, но заставлял себя смотреть на Ганнибала, чтобы запомнить его и навсегда запечатлеть в своей голове.       Мужчина едва заметно сдвинул брови. На его лице отразилась непонятная, но явно неприятная эмоция. Он сжал губы и сказал: — Я не уйду, Уилл, — Грэм неверяще покачал головой. — Только если ты не попросишь. Неразумно винить тебя в том, что ты выбрал собственную жизнь вместо дружбы.       Он снова нахмурился, но скорее на себя, нежели на Уилла, и чуть опустил голову, смотря на половицы. Ганнибал сжал на груди свой свитер одной рукой и тут же разжал ее, выпрямляясь. — Я совру, если скажу, что не заревновал, — он слегка усмехнулся, его щеки очаровательно покраснели. — Но потом напомнил себе, что я твой друг, а эта женщина — твоя ответственность. С друзьями не строят семьи. Впервые в жизни такая очевидность выбила меня из колеи. Я злился на себя за это. Должно быть, потому что ты для меня имел большое значение.       Сердце Уилла забилось. Казалось, что его стошнит, и ему повезло, когда он сел на стул, а не повис в воздухе и упал, не обнаружив его под собой. Ганнибал напротив стоял, такой ранимый и нежный, что у Грэма защемило в груди. — И имеешь до сих пор, если честно, — продолжал он, подбирая слова, — однако я оказался… я оказался… слишком жадным. Мне искренне хотелось, чтобы ты был счастлив, но не хотелось, чтобы рядом с тобой были эти люди. Я хотел быть на месте Молли. Вот это эгоизм, Уилл.       Он прерывисто вздохнул, и только тогда Уилл заметил, как сильно он нервничал. Ему на короткий миг стало легче от того, чтого он не единственный в комнате испытывал тревогу. А потом осознание слов вскружило голову. Он отвлекся на изучение штор. Темные, старые, погрызанные собаками, когда те еще были щенками. Истерзанные. Недвижимые. — С моей стороны это было не только непрофессионально, как для психиатра, но и жестоко, как для твоего друга. — Ты не можешь винить себя, — сказал Уилл, качнув головой, и врезался глазами в его грудь, чтобы не смотреть на лицо. — Тогда давай перестанем искать виновных, — предложил Ганнибал, — и возьмемся за приготовление обеда? Нам еще есть, о чем поговорить.       Уилл согласно кивнул. Это, пожалуй, было единственным, что смогло бы его отвлечь, но — увы, — не могло заставить совладать с собственным лицом, темным настолько, будто Уилл не спал несколько суток. Он встал, разгладив ткань на предплечьях, и почувствовал, как Ганнибал любопытно посмотрел на него. Они помыли руки и начали обследовать холодильник и полки на наличие ингредиентов.       Уилл бродил туда-сюда, думая и закипая. Он повторял в уме дату, место и время настоящего дня, чтобы убедить себя в адекватности и в том, что Ганнибал, с которым они не общались уже несколько месяцев, действительно стоял на его кухне и слегка мешкал: он успел либо подзабыть, где находится большинство кухонной утвари, либо задуматься, не переставил ли ее кто-то до Уилла: хозяин дома не стал бы этого делать. — Ты давно не ходил на охоту? — спросил Уилл тихо, чтобы разбавить гнетущую тишину. — Планировал весной, — ответил мужчина, дружелюбно взглянув на него и профессионально разделываясь с продуктами. — Осенью многие начинают хандрить. Я заполнил всю неделю сеансами, у меня едва хватает времени на собственные хобби. — Ясно, — коротко сказал Уилл, в очередной раз отворачиваясь от его уютной улыбки. Ему становилось почти физически больно от присутствия Ганнибала. — А твоя зимняя рыбалка?       Внутри Уилла что-то надломилось. — Я… эм, я уже давно не рыбачил. — Это большое упущение, — мужчина подошел к нему, и они ненавязчиво соприкоснулись боками, пока он тянулся за кастрюлей. — Мы могли бы порыбачить вместе. Честно говоря, я много думал об этом после. Мне понравилось… я бы сделал горячий чай в термосе и славный обед, который долго сохранял бы свое тепло, если ты захочешь повторить.       Уилл посмотрел на него. Он проморгался и растерялся от собственной уверенности в уже принятом решении. Опустив голову, он сказал: — Это хорошая идея. Но сейчас, в декабре… мы можем ничего не поймать. Рыба чаще спит. — Даже если и так, — продолжал Ганнибал и снова повернулся к нему, — самое главное — атмосфера и эмоции, не правда ли? Я не настаиваю, Уилл. Ты можешь просто сказать мне, чтобы я отстал. Я взволнован нашей встречей. — Я тоже взволнован, — признался Уилл, но на лице мужчины не отобразилось ни единой эмоции. Он укусил себя за язык, потому что ненавидел говорить очевидные вещи. — И нет, я не хочу, чтобы ты отстал. Вообще-то, то есть, ты имеешь полное право сделать то же самое. — Я уже сказал тебе, я бы никогда так не сделал, Уилл, если бы ты не попросил, — Ганнибал внимательно посмотрел ему в лицо, и Уилл наконец-то понял, что мужчина говорил правду. — Тогда… да. Да, в таком случае… я бы хотел пойти с тобой на зимнюю рыбалку, Ганнибал.       Мужчина не скрыл своего довольства. От улыбки под его глазами образовались приятные морщинки. — Я свободен с понедельника по воскресенье, как обычно. У меня отпускные в академии, — пробормотал Уилл, выводя узором пальцы по столешнице, пока Ганнибал справлялся с готовкой.       На мгновение на лице Лектера отобразилось легкое замешательство. — Я улажу кое-какие дела и буду свободен для тебя практически в любое время. Не берусь утверждать, что всегда, но так часто, как смогу.       Уилл окинул его внимательным взглядом. Он сжал края столешницы. Мужчина под наблюдением напряг плечи. — У тебя есть кто-то? — спросил он неосторожно, но, судя по тому, как Ганнибал вздрогнул, Уилл понял, что попал в точку. И ему стало так неловко, больно и обидно, что челюсть сама заставила его раскрыть рот. Он мотнул головой, отгоняя серый шум. — То есть, если ты не один… это ничего не значит. — Правда? — Ганнибал неожиданно быстро посмотрел на него, и уже в его выражении лица Уилл прочел печаль, боль и сожаление. Какую-то рухнувшую надежду. — Конечно, — быстро ответил Уилл, сглотнув. Он маниакально усмехнулся. — Глупо было считать, что у тебя за это время никого не появится. Я рад, что и ты смог найти свою семью.       Он вдруг поймал себя на нездоровой мысли, что ревнует. Что он злится на себя и немедленно возгорает.       Уилл замешкался и отстранился от стола, чтобы разжечь камин и отвлечь Ганнибала от разглядывания его лица. Он наверняка анализировал его, пытался понять, какие чувства возникли в нем в момент признания.       Что же, настала его очередь побывать в шкуре Ганнибала и узнать, каково это — стать пустышкой. И почему только Уилл взбесился? Не из-за того ли, что теперь он не сможет вертеть им, как ему заблагорассудится, потому что у Ганнибала появился человек, который считался с ним, который уважал его, доверял ему и, самое главное, никогда бы не оставил так, как это сделал Уилл? Что же, причину внезапного разочарования Уилла это не объясняло. Неужели Беверли внушила ему, что у них с Ганнибалом вполне могло бы что-то быть, а одинокий Уилл позволил себе поверить ей? Конечно, осталось только списать всю вину на Беверли, которая, между прочим, и помогла ему снова встретиться с Ганнибалом — и он останется совершенно один. Он обязан ей. И Ганнибал бы не пошел к нему, потому что, подружившись с Уиллом, он принял его самостоятельность, осознанность и ответственность за свои действия.       Мужчина присел на колени в чистых брюках перед камином. Он бросил несколько сухих бревен, поджег лист и повторил обряд. Он слышал, как возится на кухне Ганнибал, и старался не торопиться возвращаться к нему: сначала убедился, что камин горит, потом подоткнул кочергой бревна, потом погладил собак и, наконец, выпрямился.       Он стоял и пошатывался, как неваляшка, глядя вглубь дома, на тень Ганнибала. Мужчина повернулся к нему, одарил улыбкой, а Уилл отвернулся, застигнутый врасплох. Он не хотел пялиться. Но когда он обернулся снова, на лице Лектера не проскользнуло ни единой эмоции раздражения или нервозности. Он продолжил готовить обед, порядком ориентируясь в когда-то хорошо знакомом жилище, и Уилл украдкой смотрел на него. Он пытался представить себе женщину или мужчину — на самом деле это не важно, — которые жили в его доме. Они наверняка были такие же утонченные, как и сам Ганнибал. Могли поддержать любую тему, сходить с ним на благотворительный вечер, в оперу, да куда, черт их возьми, угодно. У них определенно точно не было аутизма и проблем в общении, с ними было проще и уютнее. Они точно не звали его «Лукас». Уилл забрел в свои фантазии так далеко, что едва не утонул: он очнулся только когда откровенно представлял партнера Ганнибала на его постели. Как он комкает простыни и ждет после ванной мужчину, и пока делает это, читает какую-нибудь книгу, потягивает вино или делает вид, что дремлет. Как Ганнибал вскоре появляется в комнате, они ложатся вместе и начинают заниматься сексом, и его партер стонет под ним и злорадно смотрит в потолок, где, казалось, было само лицо Уилла, обреченного до самой смерти смотреть на широкую спину мужчины и лицо его партнера.       Ганнибал тронул его за плечо, потому что Уилл ни разу не отзвался на свое имя. Он глупо заморгал, вспоминая, как вообще оказался на диване, и вскочил. — Обед готов, — оповестил Ганнибал и с неподдельной заботой заглянул ему в лицо. — Ты неважно выглядишь. Не успел замерзнуть, пока ждал меня в парке?       Он покачал головой и изобразил безынициативную улыбку. — Если я стану причиной твоей простуды… — Это грубо, но я должен спросить, потому что мне кажется, что я не доживу до следующего дня, если не сделаю это, — выпалил Уилл и сжал в ладонях складки брюк. Он часто и много дышал. — Конечно, — Ганнибал, как всегда понимающий и открытый, кивнул. — Спрашивай, что захочешь. — Как ее или его зовут?       Он опешил. Должно быть, только железная сила воли и знание, что однажды Уилл задаст этот вопрос, позволили ему сдержать себя в руках. Он отвел взгляд, совершенно на себя не похожий, и Уилл увидел, как дернулся его кадык. — Надья. — Надья, — произнес Уилл, пробуя слово вместе с ядом на кончике языка. Будто хотел осквернить его. Он не пытался изобразить дружелюбие, когда задал следующий вопрос. — Вы давно вместе? — Мы не в статусе официальных отношений, — дипломатично уведомил Ганнибал, — и знакомы два месяца.       На его лице мелькнуло раздражение. Игры разума Уилла утомляли его. Уилл это понимал: он сам себя утомлял. — Я знаю, что ты злишься. Но ты сказал, это ничего не значит для тебя. — Я не знаю, почему я злюсь, — признался Грэм. Ганнибал учтиво вздохнул, позволил мужчине схватить себя за руку, когда он попытался пройти на кухню. — Еда стынет, — сказал он неуверенно, — холодным он будет не вкусным. — Когда я сказал, что это не имеет значения, я не имел ввиду… я не хотел сказать этим, что мне плевать. Мне далеко не плевать. Просто ты…       Ганнибал устало поджал губы. Уилл оставил его, смущенно отстранясь и злясь на свою настойчивость. Несмотря на то, что Ганнибал согласился на эту встречу и в целом вел себя как обычно, Уилл успел замучить его. Это породило в нем волну стыда.       Если я его хоть немного ценю и уважаю, думал он, я должен дать пространство и отвалить.       Так он и сделал, и они вернулись к столу, пока за окном шел снег. Уилл пытался сосредоточиться на неважных вещах, чтобы завести бесцельный диалог, но он ненавидел попросту сотрясать воздух пустыми словами, а в голову, к тому же, не шло ничего вразумительного. Поэтому они молчали и изредка касались ногами, если под столом мельтешили неусидчивые собаки. — На следующих выходных я свободен, — сказал Ганнибал между прочим, не поднимая глаз со своей тарелки. — Мы как раз могли бы устроить рыбалку. Или просто встретиться и побыть дома. Что ты захочешь. — Отлично, — искренне отозвался Уилл и помолчал. По крайней мере, мужчина сам пошел на контакт, ему оставалось только поддержать его. — Побыть дома… на самом деле звучит хорошо. Перед Новым годом все везде занято.       Ганнибал согласно кивнул. В глубине души Уиллу нравилось, как он смущался, от этого ему самому становилось легче.       После обеда они молча помыли посуду. Уилл вытирал ее полотенцем, пока Ганнибал задумчиво намыливал тарелки. За окном темнело, а снег угрожал засыпать дорожки, которые Уилл еще утром так старательно очищал для того, чтобы его собственный дом не завалило к весне. Он нахмурился и сжал зубы. — Тебе лучше не ехать домой, — сказал он, прорезав слишком комфортную тишину, да так, что сам скривился. — Я не смогу отвезти тебя, машина не поедет по таким сугробам. Такси тоже. — Удивительное клише, не так ли? — весело спросил Ганнибал, и уголки его губ забавно приподнялись в намеке на улыбку. — Полагаю, в этом есть доля правды. Однако я не хочу обременять тебя своим присутствием. Ты порядком устал от меня. — Это не так, — отрицал Уилл, добела сверля тарелку полотенцем. «Я устал от себя», — хотел сказать он, но не сказал. — Я рад, что ты здесь. Ты мог бы остаться. Я принесу старый добрый «Джим Бим», и мы посидим в гостиной, как раньше. Небезопасно отправляться домой сейчас.       Он с надеждой посмотрел на Ганнибала, но тут же потупил взгляд, понимая, что это было явно лишним и слишком искренним. Как мольба.       Плечи мужчины рядом расслабились, он больше не походил на каменное изваяние, веками стоящее на его кухне в попытках оттереть въевшееся в тарелку пятно. — Если ты настаиваешь, — он вцепился взглядом в старые занавески над кухонным окном. — Настаиваю, — согласился Уилл.       Он посмотрел на растрепанные волосы Ганнибала и на то, как его мокрые руки скользнули по тарелке. Как грубые, но изящные пальцы скрылись в пене. На мгновение ему показалось, что вместо посудины был он сам, и это поразило его настолько, что собственная тарелка выскочила из рук и стремительно полетела вниз, разбиваясь на несколько частей. Уилл озадаченно заморгал, пытаясь не то отвести неожиданную фантазию, не то прийти в себя. Ганнибал любопытно посмотрел на него, а собаки, встревоженные внезапным шумом, залаяли. Уилл резко шикнул на них, и те послушно замолкли. Он наклонился, чтобы собрать осколки, закинув полотенце на плечо, и Ганнибал с точностью отразил его движения.       Пока Уилл дергался и собирал осколки, Лектер молча сидел, неспеша подбирая те, которые были ближе, и вдруг взял ладони Уилла в свои. Он вздрогнул, но не от неожиданности, а скорее наоборот — от предвкушения того, что это однажды случится, и случилось. — Все хорошо, Уилл, — сказал Ганнибал. Он смотрел в синюю бездну бесконечно растерянных глаз, — все хорошо, — повторил вкрадчиво, забирая осколки из рук Уилла, и тот едва не завалился назад, опускаясь на пол. Он понял, что уже несколько минут не мог нормально дышать. — Я просто задумался, — попытался оправдаться он и встал, качнувшись в сторону, — пойду поищу виски.       Ганнибал проследил его удаляющуюся спину нечитаемым взглядом, собрал остатки осколков и закончил прибирать.       Пока Уилл ковырялся в шкафчиках, в его голове созревала злость. Он тревожился и не знал, что с собой делать, счет до десяти, а тем более двадцати, уже не помогал.       В итоге вскоре они все-таки устроились на диване перед камином. Иначе и быть не могло — не планировал же Уилл избегать гостя в своем доме? Ганнибал с таким интересом изучал его книжную полку, пока Грэм пытался совладать с собственными эмоциями, что вид мужчины в гостиной в конце концов засел в голове, выуживая вместе с тем и воспоминания о весенне-летних деньках.       Уилл разлил по стаканам виски и протянул один Ганнибалу — он с робкой улыбкой принял подношение и вопросительно взял книгу с полки одним только пальцем, ожидая одобрения, и Уилл кивнул. Это было как нельзя кстати. — Не знал, что у тебя найдутся труды Джованни Боккаччо. — Я тоже, — признался Уилл, — я его и не читал. Не любитель… такого. — Но, возможно, тебя заинтересовала бы его биография, — Ганнибал изящно сложил ноги, и Уилл пробежал по его силуэту беглым взглядом, пряча половину лица за стаканом и ладонью. — По одной из теорий он был ребенком купца. Ребенок, который не должен был рождаться. Тот отдал мальчика на обучение, но он всегда стремился к литературе и творчеству. Только после смерти отца юный Джованни смог посвятить себя искусству. Огромное влияние на его творчество оказало знакомство с Франческо.       Ганнибал смерил Уилла внимательным взглядом. Грэму искренне нравилась эта его всезнаемость, потому что сам он никогда не был человеком искусства, науки или чего бы то ни было. Его не интересовали картины, история и поэзия, он и близко не мог оценить важность всех этих вещей, но действительно мог восхититься чем-то столь прекрасным, как знаменитые произведения искусства, поскольку никто из людей больше не создавал что-то настолько восхищающее.       Ганнибал вертел в руках книгу, словно пытался успокоить сам себя, хотя, по наблюдениям Уилла, никогда не был склонен к внешним проявлениям тревоги и нервозности. Это заставило Грэма наблюдать за ним с более пристальным любопытством. — Франческо и Джованни очень сдружились. Они нашли друг в друге источник вдохновения, — продолжал он, надевая очки, — но Франческо обратил на него внимание только после того, как Джованни опубликовал свой знаменитый «Декамерон».       Ганнибал опустил голову, открыл книгу, перелистнув несколько страниц, и, вздохнув, принялся читать Уиллу вслух. И Грэм не смел прервать его даже собственным дыханием и ерзаньем, слушая тихий, чуть хриплый, но, несомненно, приятный голос мужчины, пока между ними выдерживали расстояние несколько собак.       Когда Ганнибал остановился, чтобы перевести дыхание и сделать глоток виски, Уилл спросил: — Разве она не будет волноваться, если ты не придешь? — быстро проговорив «она», будто желая поскорее снять с языка, он неуютно пожал плечами. Не то чтобы его беспокоило, будет ли женщина Ганнибала тревожиться, но он не хотел, чтобы у мужчины из-за этого были проблемы.       Ганнибал поднял глаза над книгой, впиваясь строгим взглядом в самую душу Уилла. В свете камина искры в них приобрели хищный, жуткий, жаждущий оттенок. Вопреки всему Уилл не пожалел, что задал этот вопрос. Ему понравилась реакция, которую он получил. Он хотел попытаться снова. — Мы не живем вместе, — сказал Ганнибал коротко. — Вдобавок, она могла бы позвонить и спросить сама, если бы вдруг забеспокоилась обо мне. — Звучит немного грубо, — без недовольства заметил Уилл, чувствуя ликующую радость от его слов, и сжал между колен стакан, чтобы потянуться за лежащим рядом пледом. — Мы взрослые люди и понимаем часть возложенной на нас ответственности, пришедшей с обретением статуса любовников, — ответил мужчина, отложив книгу, и Уилл почувствовал себя так, словно его отругали, как школьника. — Надеюсь, я удовлетворил твой интерес. Или, полагаю, тебе было бы интересно более подробно узнать, какие между нами отношения?       Несмотря на то, что Ганнибал открыто его дразнил, Уилл недовольно прищурился, отведя взгляд, и в один глоток допил алкоголь, щурясь от внезапной горечи. Он и забыл, как смаковать виски, как вообще пить в присутствии Ганнибала, дышать ровно, спокойно. — Не интереснее, чем было бы тебе любопытно узнать, что меня связывало с Молли. — Мне действительно любопытно, — сдержанно улыбнулся Ганнибал.       Уилл увидел себя словно со стороны. Он смотрел на него слишком долго и прямо, хотя прошло несколько секунд, но он знал, что попал не в тот взгляд, который можно было бросить без опаски и оглядки. Он дернулся с места, незаметно придавив рукой хвост спящей между ними Хлои, и резко отпрянул, извиняясь перед ней. Собака спрыгнула, и Ганнибал сам подался вперед, по непривычной для себя неосторожности роняя пустой стакан на ковер и сминая страницы книги. Он поймал обеими руками лицо Уилла, в нужде выпятив влажные губы и неловко, но необходимо чмокнул его в рот. Уилл задохнулся и дернулся назад, будто получил пощечину, на пару секунд замер, любуясь обеспокоенным взглядом Ганнибала, и снова беспрепятственно приник к нему. Уилл схватил его за предплечья, будто Ганнибал собирался вырваться, и размашисто поцеловал его, прорычав от нетерпения.       Это не было похоже на любые другие поцелуи Уилла ранее. Это не было похоже ни на что: он накалился изнутри, но их действия были такие целомудренные и наивные, что Уилл на мгновение вернулся в то время, когда ему было двадцать.       Когда они отстранились, Ганнибал в ожидании посмотрел на него, изучая с любопытством и присущим ему изяществом в профиле. Уилл протянул руку и коснулся его щеки, пытаясь не столько приласкать, сколько убедить себя в том, что мужчина реален. Это было красиво. Ганнибал был красив. — Что ты скажешь? — спросил Уилл, пристально глядя на него. — Что ты, сделав это, определенно не пожалел, — Ганнибал улыбнулся, вздернув верхнюю губу, и больше в его взгляде не было печали. — Можно я сделаю это еще раз? — Уилла затрясло от попытки произнести вопрос без волнения в голосе. Но Ганнибал не осудил его. Только не за это теперь, после всего. — Я хотел попросить тебя о том же.       Они одновременно подались друг к другу и растворились в новом поцелуе, и их тела ненавязчиво встретились на середине дивана, когда они попытались приблизиться больше. Уилл нашел его руки, сжал их, бесцельно пошарив по предплечьям и плечам. Они целовались без языка, как девственники, и это было приятно, желанно, волнующе. Ганнибал был со вкусом виски, как и Уилл, и он проклял алкоголь за то, что он не дал ему распробовать настоящий вкус мужчины.       Когда они разорвали поцелуй, они столкнулись лбами и принялись меланхолично гладить лица друг друга так, словно стали отражениями самих себя. Ганнибал сидел полубоком, прикрыв глаза, и глубоко дышал, поднимая грудь, пока Уилл встрепывал пальцами его волосы, глядя так, словно уже давно опьянел. — Я не знаю, что сказать, — признался Уилл. — А чувствуешь, что нужно? — Да. Жалею, что не сказал тогда… — От нерешительности теряешь больше, чем от неверного решения.       Уилл заторможенно закивал. Треск камина немного вернул его на землю. — Ты сделал это, потому что хотел, или потому что я это сделал? — спросил он, и Ганнибал трогательно рассмеялся. — Я очень этого хотел. Я давно этого хотел, Уилл. — Я тебе нравлюсь?       Ганнибал потупил взгляд. То, как он задумался, заставило Грэма напрячься и податься назад. — Это… похоже, это что-то больше, чем простая симпатия, — сказал Ганнибал и положил руку на сердце. — Я не тороплюсь и не берусь утверждать, что это… та самая вещь. Любовь. Но ты мне очень нравишься. — Я понимаю, — Уилл хрипло выдохнул запертый в груди воздух. — Да… я тоже это чувствую. — Полагаю, теперь это значительно влияет на наши взаимоотношения?       Уилл молча кивнул. Ганнибал улыбнулся. Он погладил его по голове, одаривая очередным нежным взглядом, и Уилл замлел, наслаждаясь его неизменным лесным запахом, и вдруг оказался на своей теплой веранде жарким вечером в компании Ганнибала, восьми собак и светлячков. — Это красиво, — сказал Уилл, прикрыв глаза, и позволил себе расслабиться в осторожных поглаживаниях мужчины. — Я бы очень хотел сказать тебе все те слова, которые запирал в себе месяцами, но не хочу смутить тебя. Мне сложно описать словами, как ты прекрасен, Уилл, — тот почти почувствовал, как Ганнибала передернуло, как и его самого, когда он бывал слишком взбудоражен. — Я давно тебя ждал. Прости за мою поспешность, но мне часто казалось, что я больше никогда не смог бы сказать тебе этих слов. Что ты никогда бы так и не узнал, что очень многое для меня значишь.       «Из нас двоих только я сам должен был бояться, что этого никогда не случится. Из нас двоих только ты бы ушел навсегда. Мы оба знаем это», — подумал Уилл. Ганнибал странно помолчал. Он немного приблизился, и Уилл позволил ему обнять себя. Обычно объятия не были его сильной стороной, но в тот момент Уилл обхватил его обеими руками, не боясь, что покажется слишком искренним.       Он слушал ритм их сердцебиения и вздохов, прислушивался к ним сквозь треск камина и шорох собак, боясь, что если он откроет глаза, то всего этого уже не будет. Они просидели так несколько минут, прежде чем это не начало усыплять Уилла. — У нас возникнут затруднения со сном? — спросил Ганнибал, когда он слегка заелозил.       Уилл пораздумывал, что спать в одной постели было бы чересчур для одного вечера, поэтому хмыкнул, представляя, что оставит Ганнибала на своем диване, как еще одного пса. — Можем остаться здесь. — Прекрасная идея.       Они уснули бок-о-бок на диване в неярком свете тлеющих углей в камине. Уилл впервые за долгое время был счастлив, чувствуя рядом сильное плечо желанного человека. В кои-то веки многое стало понятным, он смог сделать свой выбор и вздохнуть без сжимающей легкие боли.       Наконец его сон был спокоен.       На утро Уилл проснулся один. Его разбудили питомцы, выпрашивающие у Ганнибала еду, и он лениво открыл глаза. Мужчина стоял на кухне и кормил его собак, и Уилл не мог не улыбнуться при виде такой картины. Он сбросил с себя одеяло, которым, несомненно, укрыл его Ганнибал, и поднялся, потягиваясь. Мужчина подарил ему веселый взгляд, когда повернулся в сторону.       Уилл размял плечи и подошел, положив свою руку между лопаток Ганнибала в каком-то дружеском жесте. — Я бы составил тебе компанию за завтраком, но, боюсь, к одиннадцати утра мне нужно быть в своем кабинете на сеансе. — Уже уходишь? — спросил Уилл растерянно, посмотрев на часы. — Я приготовил тебе кое-что, пока ты спал, — сказал Ганнибал невпопад, будто пытаясь искупить свою вину. Уилл фыркнул. — Когда ты все успеваешь? — он выглянул наружу, выпуская Уилстона и Джека, и оценил глубину снежных покровов. — Я не представляю, как ты будешь добираться. Дай мне хотя бы вызвать для тебя такси. — Если ты настаиваешь, — улыбнулся Ганнибал, такой же смущенный и слегка взъерошенный. Он не стал пользоваться расческой Уилла, полагая, что она принадлежала собакам. — Я мог бы выйти к остановке и свободно уехать оттуда. Там чистят снег. — Тогда я провожу тебя, — кивнул Грэм, не совсем понимая, что ему стоило делать теперь. Ему было важно спросить, какой отныне носит статус их отношения, но решил, что для этого слишком рано. — Я не смел и мечтать о том, что ты потратишь на меня свое время.       Уилл посмотрел на него, недолго размышляя, и увидел, что тот едва сдерживал смех. — Ой, — вздохнул он, — да заткнись ты. Думаешь, мне есть чем еще заняться на зимних каникулах и я не проведу тебя?       Вопрос остался без ответа. Они оделись, Уилл бережно повязал на шее шарф Беверли и вышел на улицу. Собаки недолго следовали за ними до самого конца территории Вульф Трап, прежде чем развернулись и пошли обратно. Уилл знал, что когда он вернется, они будут встречать его, как всегда.       Он поглядывал на задумчивого Ганнибала, идущего по снежным сугробам в приличной одежде, успевшей нацеплять собачью шерсть, и захотел проникнуть в его голову, чтобы снова ничего там не найти и растеряться во внезапной панике. Но потом своевременно вспомнил слова Беверли: люди не гадают, что в головах других людей, а просто разговаривают. И Уиллу принять это оказалось легче, чем он ожидал, теперь, когда Лектер шел рядом. — Ганнибал, — позвал он, и мужчина повернул голову в его сторону, как взволнованная сова, — ты не жалеешь о том, что было? — Ни в коем случае, мой дорогой Уилл, — сказал он тотчас, слегка насупившись, — просто я выдерживаю необходимое пространство, полагая, что тебе это необходимо. Не хочу показаться грубым и обидеть тебя. — Я не кисейная барышня, — недовольно отозвался Уилл и вступил в особенно глубокий сугроб, — я должен… разговаривать, чтобы понимать тебя, а не пытаться угадывать. И ты, наверное, тоже. Тоже должен говорить со мной, если для тебя имеет значение произошедшее… та ночь. То, что мы сделали. Так мне посоветовала подруга. — Мне нравится твоя трогательность, — улыбнулся Ганнибал, незаметно приблизился к нему, все еще поглядывая на его шарф, и вынул руку из кармана. Уилл почувствовал, как их тыльные стороны ладоней соприкоснулись, и они пошли дальше уже медленнее, чтобы насладиться компанией друг друга. — Что ты под этим подразумеваешь? — спросил он, опустив голову. — Именно то, что хотел сказать, — Ганнибал смело взял его за руку, и Уилл забылся в себе, пока их пальцы грели друг друга, — я не встречал таких чувственных и внимательных людей. — Я бывший профайлер и все еще настоящий аутист, — прыснул Уилл недовольно, — такой дуэт социального статуса и психологического расстройства вряд ли найдешь где-нибудь еще. — Не думаешь ли ты, что я заинтересовался в тебе только поэтому? Потому что ты экзотический?       Ганнибал повернул к нему голову, и Уилл неосознанно сжал его ладонь в своей. — Экзотический, — повторил он за ним. — Ты сам так считаешь. Я знаю. — Я всю жизнь искал людей, которые любили бы меня просто за то, что я есть. Потом мне пришлось просто смириться, что я ненормальный и мало кому будет приятно строить со мной легкую совместную жизнь, — сказал Уилл, хотя не планировал быть таким откровенным. Но с Ганнибалом это не казалось неправильным. — Ты все еще не ответил на мой вопрос, — немного неуверенно напомнил он, отведя взгляд. Уилл прикусил язык. — Я не знаю, зачем я тебе нужен, — ответил он честно. Ганнибал ободряюще сжал его ладонь. — Мы с тобой оба одиноки, Уилл. Но именно мы способны это исправить.       Ганнибал отвлекся на телефон, чтобы вызвать такси, будто и не было между ними этого разговора, а Уилл, чувствуя тепло его свободной ладони, раздумывал, что Ганнибал в общем-то теперь не так уж одинок. — Не возражаешь, если я навещу тебя завтра? — спросил Ганнибал, отпуская его руку, и повернулся лицом к Уиллу. — Меня беспокоит бледность твоего лица. — Буду рад твоей компании, — ответил он, пожав плечами, и от него не ускользнуло то, как Ганнибал снова посмотрел на шарф. Уилл взял его и пропустил ткань между пальцев. — Мне его подарила подруга. Она жената, если тебя это вдруг заставляет ревновать.       Ганнибал улыбнулся одними глазами, будто поддразнивая его. — Рад, что у тебя есть кто-то, кто заботился о твоем состоянии, пока меня… — Мне не нравится, когда ты говоришь как доктор Лектер. Говори как Ганнибал, иначе я снова буду называть тебя Лукасом. — Виноват, — сказал он, но в его взгляде не проскользнуло ни единой эмоции сожаления. — Теперь все будет иначе, Уилл. Если ты мне позволишь. — он осторожно приблизился, чтобы вкрадчиво продолжить. — Ты позволишь? — Да, — кивнул он, — прости еще раз. — Не стоит, Уилл, — его улыбка послужила наградой. — Мы там, где должны быть. Позволь мне разрешить личные отношения, и я вернусь к тебе.       Когда такси уже приближалось, он неторопливо встал перед Уиллом. Грэм с любопытством посмотрел на него и поднял голову. Затем осторожно поцеловал в висок, слегка встрепав волосы на лбу, и Уилл замер, наблюдая, как мужчина садится в такси, запорошенное снегом, и подмигивает ему, прежде чем уехать.       Он остался стоять еще несколько минут, глядя на новые следы шин, после чего развернулся и пошел обратно. Ему хотелось поговорить с Беверли после всего, но он был так измотан общением и всей этой суматохой с отношениями, что предпочел провести день в одиночестве.       Вернувшись домой, он разогнал стаю из-под ног и посмотрел на оставленный Ганнибалом завтрак. Неловко улыбнулся: когда он успел приготовить для него еду, если Уилл спит так чутко, что слышит каждый шум и обязательно услышал бы грохот на кухне?       В конце концов, возможно, ему стоило признать, что Ганнибал действительно был уникальным человеком. Едва ли не сверхъестественным. Уилл знал, что определенно точно никогда не больше не встретит человека, похожнего на него. А это значило только одно: это был его последний шанс зажить нормальной жизнью, как большинство его знакомых. Зажить так, как он об этом мечтал в более раннем возрасте.       День Уилла прошел быстро и без изменений. Он нередко возвращался к воспоминаниям об их поцелуе и замирал, словно впервые, раз за разом проигрывая в голове прежнее тепло, тусклый оранжевый свет и губы Ганнибала. Во многом частые мысли о произошедшем помогали Уиллу справиться с осознанием и принятием: все изменится.       Поэтому, когда он снова ждал Ганнибала у себя на следующий день, он даже съездил в город, чтобы приготовить что-то и для него. Обмен едой был отличной идеей и способом продвинуть их взаимоотношения, потому что Уилл не представлял себе, что должны включать в себя отношения с таким человеком, как Лектер. Он был очень всесторонним.       Пока он бегал по магазинам, пытаясь придать себе ответственный и собранный вид, пакеты с продуктами постепенно пополнялись, а взгляд все чаще цеплялся за новогодние украшения и безделушки. Он не удержался, купив себе симпатичную кружку с собакой в красном шарфе и рыжим котом, потому что она очень напоминала ему его самого и Ганнибала, и когда Уилл уже подъезжал к своему дому, будучи наполовину ближе к Вульф Трап, чем к городу, внезапное осознание все еще не купленного телефона заставило его гневно прыснуть. Беверли приехала как раз тогда, когда он вернулся и едва успел разобрать покупки. Собаки лаяли приветственно, пропустив ее в дом.       Женщина улыбнулась, появляясь в проходе, и Уилл улыбнулся следом, потому что иначе не мог это сделать. Она сняла вкусно пахнущий шарф, размотав с шеи, и подошла к нему, пока собаки мешали ей пройти, требуя своей порции ласки. — Как ты, дружище? — спросила она, внезапно по-матерински обнимая Уилла, и он прикрыл глаза, оставляя голову на ее плече. — Как во сне, но без романтически-метафоричного преувеличения, — ответил он, и она слегка отстранилась, взяв его за плечи и щурясь, как кошка. — Вы встретились? — спросила женщина. — Да. — Ну, — протянула она, — очень исчерпывающий ответ. — получила кивок Уилла, сопровождающий каждый ее вопрос. — И вы поговорили? И он остался с тобой? И вы поцеловались?!       Беверли ошарашенно посмотрела на него и раскрыла рот. Она встряхнула Уилла за плечи, не представляя, куда себя деть, и он со смущенной улыбкой отошел.             Обычно ему никогда не нравилось сплетничать, особенно если причиной являлся Ганнибал, но было приятно иметь человека, как Беверли, который искренне радовался за его успехи в общении и социализации. Особенно, если этот человек прилагал все усилия помочь ему в этом. — Охренеть! — выпалила женщина. — Какой ты шустрый.       Беверли, не мешкая, взялась помогать разбирать продукты, словно так и должно было быть. — Что он сказал тебе? Он не стал на тебя давить? Когда ваша следующая встреча и как скоро ты будешь готов познакомить его со мной? У вас уже был примирительный минет? — Тебя слишком много, — предупредил Уилл, тряхнув головой от непрошенной, но приятной картины. — Мне нужны свежие мозги к тому моменту, когда он приедет, и я все еще должен успеть приготовить хоть что-нибудь, чтобы не ударить в грязь лицом. — Он приедет сегодня? То есть, типа сейчас? — удивилась она, а затем окинула взглядом неубранную гостиную Уилла. — Черт, — он проследил за ее глазами и дернулся, чтобы броситься убирать за собаками, распотрошившими старую подушку, перья которой усеивали пол, словно на свадебной ложе или в курятнике. По крайней мере, второй вариант был ближе. Но Беверли остановила его коротким толчком. — Оставайся на кухне, я здесь сама. Где у тебя пылесос?       «Было бы славно, если бы ты убралась в гостиной, а потом и сама», — беззлобно подумал Уилл, благодарно ей улыбаясь со словами: «Возле шкафа в моей комнате слева». Беверли уже не первый раз спасала его. Он просто не мог быть с ней таким грубияном. Стоило поблагодарить ее чем-нибудь хорошим, когда выдастся время, подумал он, позволяя женщине повелительно выгнать собак на улицу и вернуться обратно, засучив рукава. Она отыскала пылесос, после чего принялась за быструю и качественную уборку.       Уилл уже знал, что будет готовить, поэтому не мешкал. Он планировал удивить Ганнибала вкусным романтическим ужином, включавшим в себя маринованную рыбу с белым вином, как однажды летом. Он не сомневался, что вкус блюда вернет их в теплый весенний вечер, когда они сидели на скрипучих качелях и ели пойманную рыбу, дурачась, словно знали друг друга всю жизнь.       Уилл делал то, что умел лучше всего, и лучше всего у него получалось вводить в заблуждение своих партнеров и готовить рыбу в маринаде. Заставив ее в холодильник и накрыв пленкой, он вымыл руки, чтобы изучить старое радио: звук пылесоса Беверли не давал ему скрыться от мыслей в достаточной мере, поэтому Уилл быстро переключил кнопки, настроил радио и отдал предпочтение музыке, нежели новостям неизвестного ему канала, и вскоре переключился на готовку салатов.       Скажет ли Ганнибал своей любовнице, что теперь им не стоит видеться? Или он все еще мешкал, столкнувшись с таким неустойчивым непостоянством Уилла, и решит не уведомлять ее о своей новой связи со старым другом? Знала ли Надья про Уилла, много ли Ганнибал рассказывал о нем и как она отреагировала, если да? Уилл не хотел рассказывать Молли о нем, потому что она тут же распознала бы в нем эту самую редкую боль, которую улавливала лишь в редкие моменты жизни Уилла. И сам бы он не хотел, чтобы Ганнибал рассказывал о нем своей любовнице, но только не сейчас, когда они, наконец-то, более-менее обозначили свои отношения.       Уилл вздрогнул и выронил нож из рук, когда чужая ладонь приземлилась ему на плечо. Он щелкнул на кнопку радио и обернулся на Беверли с совершенно потерянным взглядом, и она издала очарованное «о-оу!» — Ты возбуждающий, когда напуганный. Уилл, я звала тебя две минуты, где ты летаешь? — Я не заметил, что ты выключила пылесос. — Господи, ты опять себе мозги пудришь? — Да. Я вечно дерганный. Это разве критично? — он отвернулся, вернувшись к салату, но теперь совсем не мог сосредоточиться на нем, и Беверли снова развернула его в свою сторону, приложив усилия одной руки. — Не плохо, но ты себя слишком накручиваешь. Еще немного, и ты всю жизнь будешь заикаться, — она серьезно прищурилась и сжала его плечи руками. — Успокойся, Уилл. Я уверена, что большинство проблем вообще не стоят столько переживаний. — Я уже взрослый человек, — он раздраженно закатил глаза и подергал плечами. — Просто это неотъемлемая часть меня, ясно? Мне от нее не избавиться.       Беверли подняла глаза к потолку и закивала в ритм тихой музыки из радио. — Прикрути немного, классная песня. — У меня… — Уилл безнадежно улыбнулся. — Я не успею закончить все приготовления, Бев. — Брось, до вечера еще полно времени, — она бодро задвигалась и взяла Уилла за руки, выводя в центр гостиной. — Помнишь, как мы танцевали в академии, старичок? — Конечно помню, — он усмехнулся, сдаваясь и бесконечно краснея, позволяя Беверли, дружелюбно улыбаясь, вести себя и неловко топтаться на месте. — Я никогда не забываю. Ты блевала в кампусе всю ночь. Мне пришлось прятаться от старост и следить за тем, чтобы ты не захлебнулась рвотой. — А еще ты конечно помнишь, что я тебе говорила, — кивнула она, — напомни-ка. — Ты сама это помнишь, иначе бы не просила меня сказать. — Я хочу, чтобы ты сказал, — настояла она. — Это нужно для тебя.       Уилл опустил голову, на секунду замешкавшись, но Беверли была неумолима и терпелива, и когда он начал молчать слишком долго, она ущипнула его за бок. — Ты сказала мне, что я уникальный человек. — Да, это было. И еще, что однажды ты найдешь человека, который сделает тебя самым счастливым на свете. Он захочет быть с тобой во что бы то ни было, потому что он тоже откроет для себя, что ты уникальный человек.       Беверли покрутила Уилла, встревоженного ее словами, и после отошла, по-матерински погладив его рядом со скулами. — А если не откроет, то я надеру ему зад. — Не надо, — улыбнулся Уилл. — Он хороший. Правда хороший. Ты просто не знаешь, какой он удивительный мужчина. — Единственный мужчина, который меня волнует в этой жизни, это ты, поэтому я прошу тебя звонить мне почаще. — Сразу, как куплю телефон, я выполню твою просьбу. — Мне пора. Справишься тут сам?       Уилл кивнул, и когда Беверли надела куртку, он остановился перед ней с бесконечной признательностью во вкрадчивом взгляде. — Спасибо, Беверли. Спасибо большое.       Она улыбнулась, счастливая и довольная, и поиграла бровями. — Жду пикантных подробностей без употребления слова «член».       Уилл закатил глаза, проводив ее до двери, и когда все собаки оказались в доме, он строго приказал им отряхнуться от снега в углу. Беверли села в машину, и через пару минут ее уже не было, но дом Уилла от этого не стал одиноким. Он, как и его хозяин, был наполнен трепещущим ожиданием дорогого гостя.       Когда приготовления были завершены, Уилл убрался на кухне после готовки и принял долгий душ, как будто действительно на что-то рассчитывал, привел щетину в порядок, сбрив ее почти полностью.       Он хотел пахнуть приятно для себя и Ганнибала, потому что ему нравилось, как тот щурился и вдыхал чуть глубже, когда хотел притупить все остальные чувства ради того, чтобы уловить запах Уилла.       Затем он долго выбирал, что надеть. Ему не хотелось выглядеть чересчур официально и помпезно, но и предстать в обычной домашней одежде он тоже не мог. Уилл выбрал невзрачные джинсы и симпатичный синий свитер на голое тело, слегка великоватый в рукавах.       К пяти вечера он поставил рыбу в духовку, накормил собак, чтобы никто из них не попрошайничал, и сел на диван в нервном ожидании.       Его слегка потряхивало от волнения, поэтому он несколько раз проверял вино на охлажденность, рыбу на готовность, а улицу на количество выпавшего снега. К шести вечера он начал сыпать больше и больше, чтобы Уилл начал фантазировать о том, что Ганнибал может и вовсе не приехать.       Чтобы занять себя, Уилл пробежался глазами по книжной полке, взял «Декамерон» и сел с ней в кресло в дальнем углу, где до Молли у него находился домашний телефон, но все еще сохранилась записная книжка. Она лежала в шкафу-стене, раскрытая и покрытая слоем пыли, и он уцепился глазами за номер Джека Кроуфорда. Тот уже давно не звонил, а Уилл не следил за новостями: удалось ли поймать серийного убийцу? А если бы он не ушел, это помогло бы Джеку найти его?       Уилл отвел взгляд. Он не собирался снова убеждать себя в том, что его дар необходим людям, но он точно знал, что не захочет снова вернуться в ФБР в качестве профайлера даже частично, на полставки, потому что Джек умел манипулировать и обязательно перетянул бы его к себе безвозвратно.       Он вздохнул. Работа потерпит. Он ждал Ганнибала, своего мужчину, который его волновал, которого он хотел во всех смыслах. А ведь Уилл не мог даже позвонить ему, чтобы узнать, явится ли он вообще. От этого он раздражался.       Запах готовой рыбы намекнул Уиллу, что ему пора выключить духовку. Он вернулся на кухню с несколько удрученным чувством, перекрутил конфорку и замер: собаки навострили уши и одновременно залаяли, услышав то, чего не слышал Уилл. Он улыбнулся в стену и поторопился к двери, обгоняя питомцев, скребущих дверь, и когда он вышел на порог, в темноте улицы его дом осветил свет желтых фар машины Ганнибала. Они коротко посветили, как будто водитель подмигнул ему, и мужчина вышел из-за руля, поднимаясь одним элегантным движением.      Уилл видел Ганнибала издалека, и был настолько поражен его красотой, что только и смог обнять себя руками, глядя на мужчину сквозь хлопья снега, усеивающие улицы. Это втайне заставило Уилла с довольством подумать, что гость мог бы остаться у него на ночь, потому что ехать в пургу было опасным занятием.       Ганнибал был одет в длинное черное пальто, делающее его еще выше обычного, с богатым мехом на воротнике. Он улыбнулся Уиллу широкой улыбкой, прикусывая губы, и помахал рукой. Грэм очарованно вздохнул: он был так безнадежно влюблен, так безвозвратно утрачен и таким жадным до него.       На плече у Ганнибала висела изящная сумка. Он подошёл к Уиллу, зашел на порог, рассеянно приветствуя собак, и поднял глаза на хозяина, снова влюбляя его в бархатистый шоколад своих глаз, источающий озорные золотые огоньки. — Здравствуй, Уилл, — он остановился перед ним, неожиданно слишком высокий, и на пробу приблизился к его лицу. Уилл позволил ему поцеловать себя в щеку, стараясь сдержать улыбку, когда Ганнибал задержался, вдыхая аромат пены для бритья, но в ту же секунду он отпрянул, нежно взяв его за плечи. — На улице холодно, тебе не стоило ждать меня прямо на пороге. — Ничего не мог с собой поделать, — признался Уилл, — не мог сдержаться. Здравствуй, Ганнибал.       Они скрылись за дверью в теплой светлой гостиной, и вся свора собак последовала за ними в дом. Уилл снова указал им на отдельный ковер, где они отряхнулись от снега, и Ганнибал весело заметил: — Надеюсь, ты не заставишь меня присоединиться к ним. — Конечно нет. Давай мне пальто. — Спасибо, — Ганнибал трогательно смутился, симпатичный румянец тронул его щеки и кончик носа, когда Уилл оказался за его спиной, чтобы помочь снять верхнюю одежду, так приятно пахнущую дорогим одеколоном. Сейчас Уилл бы в жизни не подумал, что Ганнибал — тот человек, который охотится в лесу, цепляя колючки в густых зарослях, и копается у него в саду. Он выглядел очень утонченным и дорогим, даже когда был одет в старый свитер и охотничьи брюки, потому что богатство и изящность исходили изнутри.       Когда Уилл снял с него пальто, Ганнибал повернулся с робкой улыбкой, весело щурясь, и Грэму захотелось его зацеловать. Он повесил одежду и пригласил Ганнибала пройти. Оба они вели себя так, словно впервые оказались внутри, словно их, незнакомых друг другу, заперли в чужом месте. — Я приготовил рыбу. Она должна понравиться тебе, потому что я использовал лимон и паприку, как ты в прошлый раз. — Я удивлен, что ты запомнил, — не прекращал улыбаться Ганнибал, одетый в белый вязаный кардиган, делающий его еще более домашним в приглушенном свете гостиной, — не переживай, Уилл. Мне нравится все, что ты готовишь. Я кое-что привез для тебя. Мне хотелось сделать тебе достойный подарок в честь нашего примирения.       Уилл неловко всхохотнул, отступая, когда Ганнибал тронул сумку. — Подожди. Э-э… тебе не следовало… только потому что мне нечего подарить тебе в ответ. Я не знал, что это достаточно веский повод для подарка.       Ганнибал улыбнулся, он присел за стол. — Мне хотелось этого, Уилл. Твоя компания станет лучшим подарком для меня.       Уилл сел напротив, словно готовился получить оплеуху, но когда Ганнибал достал симпатичную коробочку с бантом, Грэм не сдержался и усмехнулся. — Ну конечно. Я ни капли не сомневался. — Бант сделает любой подарок таинственнее, — сказал он, — к тому же, совсем скоро Новый год. И, я вижу, ты уже начал подготовку.       Уилл проследил за его взглядом, когда Ганнибал посмотрел на кружку с собакой, купленную им накануне, и внезапно испытал стыд. — Это было спонтанное желание. — Откроешь сейчас? — Ганнибал медленно подвинул коробку к его рукам, и Уилл неуверенно развернул ее в свою сторону, потянув за длинный хвост банта.       Внутри лежал телефон. Намного лучше старого, который утопил Уилл, и явно гораздо дороже, чем он мог себе позволить теперь, со среднестатистической зарплатой преподавателя в академии.       Он только и смог ахнуть, прежде чем неловкая улыбка наползла на его лицо, а щеки стали красными от переизбытка эмоций. Ганнибал только появился на его пороге, а уже привел в такое головокружительное смущение, что Уилл всерьез надеялся не дожить до конца вечера. — Ганнибал… тебе не… — Прошу, не говори, что мне не стоило этого делать. Я очень хотел тебя порадовать. Позволь мне взять в качестве подарка твою прекрасную улыбку.       Уилл отвел взгляд, пряча губы в ладони. — Ты же не установил там прослушку или типа того? — неловко спросил он, скорее от нервозности, нежели желания поддразнить его. — Клянусь, тебе лучше сказать нет, иначе я рано или поздно пойму это.       Ганнибал весело улыбнулся, с удовольствием наблюдая за тем, как откровенничает Уилл. — В этом нет необходимости, — сказал он, — я рассчитывал, что мы будем больше времени проводить вместе, и мне действительно не пришлось бы так сделать. — Больше? Вместе? — Уилл вскинул брови. — Ох. То есть, конечно. Так и должно быть. В смысле, это подразумевают в себе… отношения. Мы же в отношениях? Теперь?       Прилив крови залил его уши горячим стыдом. В глотке грохотало сердце. — Это была шутка, Уилл, — сказал мужчина неуверенно, — завуалировавшая мое предложение. Я слишком поторопился? — Эм, нет, не уверен, — Уилл рассмеялся, вставая, чтобы накрыть на стол, — по крайней мере, я успеваю уложить эти события в своей голове. — Я помню, что ты не восприимчив к резким изменениям. Я понимаю и не хочу на тебя давить, — он встал следом и бережно погладил его по плечу. — Поверь, тебе не стоит мириться с неудобствами из-за меня или кого-то еще.       Короткое замешательство спустило Уилла на землю, заставив вспомнить другие вещи. — Не вставай. Я хочу сам обслужить тебя сегодня вечером. — Это какое-то особое желание? — спросил Ганнибал с интригой, но все же последовал его совету. — Раньше мы всегда вдвоем готовили ужин. — Да, я знаю, — Уилл взял противень и аккуратно выложил рыбу на красивую тарелку, после чего вернулся к Ганнибалу. — Но я хотел бы… можно я за тобой поухаживаю? — он наклонился, оставляя блюдо, и несдержанно приблизился к нему через стол. — Ты очень красив сегодня. Не могу оторвать от тебя глаза.       Ганнибал глубоко вздохнул, очарованно опуская глаза вниз, на свои колени, и улыбнулся совершенно детской улыбкой. Уилл пришел в восторг, он захотел коснуться прядей его уложенных волос, но в конце концов сдержался и сел напротив. — Из этого следует, что если я начну пускать слюни, то это не потому что я пялюсь на тебя, а потому что я чертовски голоден. Надеюсь, ты тоже.       Ганнибалу хватило сил только кивнуть. Он выглядел удивительно молодо, изящно ровно столько раз, сколько еще раз это слово имело значение для Уилла вечером.       В конце концов, Беверли была права: он зря так волновался, потому что Ганнибал тоже переживал, возможно, даже не меньше него.       Они пили вино и все равно иногда подкармливали прожорливых питомцев, обсуждая все на свете, как будто почти за несколько месяцев их жизнь изменилась до неузнаваемости, хотя Уиллу было нечего рассказать, но он говорил без умолку, потому что Ганнибал слушал его с удовольствием, уперевшись головой в ладонь, и смотрел нежными глазами, в которых столкнулись две вселенные. — Ты говорил, что у тебя есть подруга? Которая подарила тебе шарф и заботилась о тебе, — сказал Ганнибал, впервые опуская взгляд в свою тарелку. — Да. Беверли… я не понимаю, как ей удается понимать меня лучше, чем я сам понимаю себя. Когда мне казалось, что я остался совсем один, она приходила ко мне. — Когда ты говоришь такие вещи, я не могу не ревновать, — улыбнулся Ганнибал, — и не завидовать. Мы не всегда так одиноки, как воображаем. Она была сегодня здесь, да?       Уилл удивился, слегка вздохнув: он уже пьянел. — Да, как ты узнал? — У нее выдающиеся духи. — Что же, — Уилл рассмеялся, — по крайней мере, ты сразу узнаешь, завел ли я себе любовника, когда тебя не было рядом.       Ганнибал улыбнулся тоже, но как-то хищно и по-свойски. — У тебя была физическая близость с Молли?       Уилл кашлянул, но глоток вина все же обжег легкие. — Что?       Ганнибал поднял голову, устремив глаза прямо на него: Уилл бы никогда не смог отвернуться. — Вы занимались сексом?       Его щеки вспыхнули, как будто его ошпарил костер, а все из-за мужчины, сидящего напротив, в виде которого не отражалось ни капли сочувствия к своему вопросу. — Да. Это было один раз. И я почти сразу пожалел об этом. — Почему вы решили сделать это? Или решил ты?       Уилл не хотел отвечать, но он знал, что ему необходимо было это сделать, потому что это был Ганнибал. Он и так в одиночку разрушил между ними все, что они строили вместе. По крайней мере, Ганнибал должен был знать, ради кого Уилл обменял его. — Мы выпили в тот вечер. Я лег спать, но среди ночи Молли пришла ко мне пьяная и… я так хотел тепла, — он неловко почесал затылок, садясь полубоком. — Она могла мне его дать. И я просто… я думаю, в тот момент мы в одинаковой степени воспользовались друг другом. — Ты представлял меня, когда вы занимались этим?       Уилл глубоко вздохнул и закрыл глаза. — Да. Я думал о тебе. И это было не приятно. В смысле, это было больно. Я чувствовал, что потерял очень важного человека. Ганнибал, можно мы не будем об этом…       Ганнибал промолчал. Уиллу не хватало сил даже взглянуть на него. У него билось сердце, как будто этим откровением он разрушил что-то между ними.       Он поднялся, чтобы скрыть эмоции на лице, которые не удавалось скрыть даже при всем желании, и направился на кухню, чтобы приготовить горячий глинтвейн. Ганнибал вскочил так неожиданно, что Уилл забыл, каким сильным он может быть, и даже испугался, когда он схватил его за руки, заставляя смотреть на себя, и громким шепотом прогремел: — Когда Надья просила мой член, я был грубым с ней. Я хотел наказать ее только за то, что она не ты, Уилл. Я думал, что задушу эту женщину в своей постели.       Ганнибал дышал ему в губы, а Уилла лихорадило, у него подкашивались ноги. Он потянул свои руки обратно, но мужчина не отпускал его, будто не понимая, что он хочет вырваться только ради того, чтобы взяться за него. — Я представлял тебя на своих простынях, Уилл. Давно, еще до Надьи и твоей Молли. Мне никогда ни с кем не было так одиноко, как с ней. Ты был мне так нужен, Уилл. Я так сильно в тебе нуждался…       Уилл всхлипнул вздох и обнял его, позволяя Ганнибалу вцепиться в него руками так сильно, что столешница за спиной начала больно давить на задницу Уилла. Он прижал голову Ганнибала к изгибу своего плеча и шеи, чтобы он не сказал ничего снова, потому что иначе Уилл бы обязательно дал волю чувствам и позорно разрыдался. — Если бы ты знал, как мне тебя не хватало… ты бы знал, что я потерял не только тебя, но и себя. — сказал он, стараясь держать себя в руках, и Ганнибал отстранился немного назад, чтобы, все еще не выпуская Уилла из рук, поцеловать его.       В отличие от прошлого вечера, их новый поцелуй был более осознанным и вдумчивым, но таким же глубоким и необходимым, нуждающимся. Уилл с удовольствием мял его губы своими, позволяя Ганнибалу иногда покусывать его, шаря руками по чужой разгоряченной шее. Уилл плыл, становясь таким податливым и слабым, что ему едва хватало сил удержаться на ногах, пока Ганнибал не подхватил его, усаживая на столешницу одним рывком, и Уилл от неожиданности оторвался от его губ, красный и растрепанный. Взволнованный Уинстон громко залаял на Ганнибала, растерянно смотря то на хозяина, то на его друга, и мужчины усмехнулись, столкнувшись лбами. — Прости, — сказал Ганнибал шершаво, — это вышло случайно. — Хочешь глинтвейн? — спросил Уилл, сползая на пол. — Да… давай я помогу тебе. — И ты останешься на ночь? — Если ты этого хочешь. — Очень хочу, — признался Уилл. — А если я начну приставать? — Тогда я надеюсь, что начнешь.       Они улыбнулись друг другу, прежде чем начать убирать со стола. Собаки спали в своих углах, лишь иногда дергая ушами, а Уинстон дремал и наблюдал из полуприкрытых глаз за хозяином.       Снег, не прекращавшийся с момента визита Ганнибала, усеивал подоконники, давая полную гарантию того, что никто из них точно не выйдет из дома до утра, и Уилл с довольством мечтал о том, как до позднего утра будет лежать с Ганнибалом в обнимку. В конце концов, ему хотелось требовать обыкновенных вещей от своей влюбленности и использовать их.       Уилл сделал глинтвейн, пока его гость убирал со стола. Он вручил один бокал Ганнибалу, и они устроились на диване бок-о-бок, как первая любовь друг друга, с наивным счастьем в глазах переглядываясь и улыбаясь. Уилл полулежал, привалившись боком к мужчине, и тот дарил ему поцелуи в каждое доступное место из-за невозможности дотянуться до губ.       Глинтвейн совсем разморил их, и Уилл приподнялся, упираясь рукой в колено Ганнибала. Нужно ли мне сделать первый шаг, спросил каждый сам себя, глядя друг на друга со сдержанным вопросом и кивая с таким же сдержанным утверждением. — Ты нужен мне, Уилл, — сказал Ганнибал тихо, наощупь ставя наполовину пустой бокал в сторону, на журнальный столик, и Уилл приподнялся над ним, в то время как Ганнибал, наоборот, опустился ниже, на диванную подушку.       Уилл зацеловал его губы. Он считал, что этого им обоим хватит на две жизни вперед, но даже не думал останавливаться. Ганнибал сыто промурчал ему что-то, не совсем разбираясь в языке, на котором говорил, и протянул руки к шее Уилла. — Я так сильно по тебе скучал, мой дорогой…       Грэм наклонился, безостановочно трогая его одежду, поглаживая руками все возможные участки, так что Ганнибал поплыл уже на той стадии, когда Уилл облизал чувствительную кожу под ухом, и он услышал, как хрипло вздохнул мужчина, как забился пульс и как под ним заелозили чужие ноги. Грэм промычал. — Уилл, я должен спросить тебя… — Обычно после этих слов прелюдии ничем хорошим не кончаются.       Ганнибал снисходительно улыбнулся, неуверенно погладив Уилла по плечам. — Как далеко мы… — Ах, — Уилл слегка отстранился. — Прости, я забыл.       Он неловко отпрянул, стараясь делать свои движения не резкими и дерганными. Ганнибал поднялся следом, осоловелый и ожидающий.       Уилл не мог быть таким всепоглощающим: он тоже должен дать Ганнибалу время, как это сделал он. — Мы можем просто… все, что ты захочешь, Ганнибал. — Мне нравится, что ты делаешь, — заверил он.       Конечно, ему не могло не нравиться. Уилл вкладывал в касания и поцелуи всего себя, без остатка. Уилл был бесконечно им захвачен, и вниманием, и желаниями. Он просто не мог не восхищаться Ганнибалом: мужчиной на его старом диване в дорогущей одежде, который пришел к нему на скрипящий порог в роскошном пальто из натурального меха. Воплощение изысканности и богатства лежало перед ним, тяжело вздыхая, но с ожиданием и приглашением глядя на Уилла.       Совсем не тот человек, что был у него всего несколько месяцев назад. Но в его глазах была опасность: именно он спас Уилла от медведя. Именно он спасал его ночью в лесу, когда он в бреду уходил из дома, именно он готов был отвоевать Уилла в тот первый день, когда увидел Молли. До тех пор, пока он не сказал, что она с ним.       Он будет абсолютным глупцом, если упустит его снова. Эта мысль внушила Уиллу страх. Он наклонился и еще раз поцеловал Ганнибала, не совсем осознающего реальную причину, но ощутившего перемену в его настроении, и потому его руки нежно легли на пояс Грэму, ненавязчиво уводя ближе к себе, пока он не опустился на него сверху. — Как твои дела, Уилл? — Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — сонно спросил он в ответ. — Да, — прошептал Ганнибал ему в волосы и накрутил на пальцы несколько прядей, — я бы хотел знать. Ты больше не вернешься к Джеку Кроуфорду? — Нет. Меня устраивает преподавание. Пожалуй, уйти из ФБР было моим самым правильным решением за последнее время. — Тебя больше не гложет чувство собственной важности в этой работе? — Я убеждаю себя, что не могу спасти всех на свете.       Ганнибал робко поцеловал его в лоб. Уилл закрыл глаза, чувствуя его грудь под собой. — Ты не Атлант, чтобы держать на себе весь мир. Принятие собственной ограниченности — первый шаг к истинному пониманию себя и мира… — Перестань умничать, — улыбнулся Уилл, — поговорим об этом в твоем кабинете. — Я буду ждать этого. Ты можешь приходить ко мне в любое время. Или я мог бы приезжать за тобой. — Давай… позже. — Конечно. Я обещал не… — Нет, в смысле… потом. Не сейчас. Я просто хочу…       Уилл прислонился ухом к его груди, слушая, как ровно бьется сердце Ганнибала. Он поднял голову, чтобы столкнуться взглядами, и в глазах охотника отразилось что-то потаенное, опасное, влажное. Уилл медленно поднялся, позволяя ему следить за каждым своим движением, и опустился ниже по дивану, к его бедрам. Ганнибал нетерпеливо вскочил на локтях, когда Уилл отыскал ремень с дорогой бляшкой и отцепил его. Он не стал снимать с него брюки полностью, только немного оттянул их вниз, тут же натыкаясь на выпирающий из такого же дорого нижнего белья член. Уилл неуверенно, но желанно сглотнул. Его руки, как во сне, шарили по бедрам Ганнибала, неизменно наблюдающего за ним.       Уилл поднял глаза и столкнулся с совершенно очаровательной картиной: мужчина под ним был растерян, тяжело дышал и с бескрайней любовью в медовых глазах смотрел на него. — Уилл… это не обязательно. — Конечно обязательно. Пожалуйста, я очень хочу.       Ганнибал тяжело сглотнул и прикусил губы. Грэм снова наклонился, провел осохшим от алкоголя языком по границе белья и кожи, чувствуя даже малейшее колебание Ганнибала. После чего он сдернул с него трусы и ахнул. — Господи… — Ты сказал, что готов к этому, — неловко улыбнулся Лектер. — Это не… ты монстр, ты знаешь?       Уилл на секунду растерянно отстранился. Член Ганнибала был огромным. Вряд ли ему доведется где-то еще увидеть нечто подобное.       Он был таким толстым, что Уиллу не хватало ладони обхватить его пальцами и сомкнуть их, когда Ганнибал податливо растаял от желанного прикосновения. На члене выступали красивые молнии-вены, а красная необрезанная головка истекала завидным количеством полу-прозрачной смазки. Уилл не сдержался и облизал ее одним языком, прекрасно понимая, что ужасно постыдится, если не сможет взять его в рот хотя бы наполовину. Ганнибал сверху громко задышал.       Он схватился руками за края дивана, и Уилл испытал эйфорию: если бы руки мужчины взяли его в охапку, они бы обязательно оставили значительные следы. Но пока ему хотелось бы дожить до утра. Он с жадностью облизал член, куда только мог достать, помогая себе обеими руками, пока Ганнибал стонал и елозил. Уилл пошире открыл рот, чтобы не задеть его зубами, но уже очень скоро у него заболели челюсти. Головка члена заполняла его рот, обильно истекая смазкой, из-за чего Уиллу постоянно казалось, что Ганнибал кончает, и он слегка расстроился, что не смог взять глубже. Его хватило не больше, чем на несколько сантиметров. Но это было приятно. Ему нравилось чувствовать вкус Ганнибала то в корне языка, то на самом его кончике, когда он, дразнясь, прекращал сосать и только облизывал головку, играя с подвижной частью кожи.       Он чувствовал, что Ганнибал близок, и отстранился, потому что иначе бы подавился, но продолжил помогать ему рукой. Лектер дергался, такой неожиданно уязвимый, и Уилл испытал к нему трепетную любовь и жажду дать большего. Они встретились глазами: у Ганнибала они напоминали переспелую вишню. Всего несколько секунд их связи хватило, чтобы он шумно кончил, изгибаясь в спине, и Уилл с нескрываемым удовольствием запечатлял в памяти каждую сцену: как Ганнибал стремился вернуть член в тепло его ладони, как сперма усеяла диван и одежду Уилла. На его собственных брюках выпирала ткань, но он совсем забыл об этом, потому что ему хватало только визуального оргазма от созерцания уязвимого Ганнибала под ним. Лектер притянул его к себе, впечатываясь в губы, и вместе с остатками семени во рту Уилла забрал даже его голос. — Прости, я в этом не так уж хорош, — без сожаления сказал он, лениво отстраняясь. Лицо Ганнибала выражало крайнюю степень несогласия, но он ничего не смог ответить, потому что совершенно не находил слов. Его вздох был похож на рычание. — Ты так пьян? — улыбчиво спросил Уилл. — Летом ты выпивал гораздо больше моего. — Ты делаешь меня таким. Я даже не подозревал, что могу так себя вести. — Давай уйдем в мою комнату. Я не хочу уснуть на этом паршивом диване.       Ганнибал помог Уиллу избавиться от грязной одежды, после чего они погасили свет в гостиной, закрыли двери и, миновав собак, скрылись на втором этаже, тут же прилипая друг к другу в кровати Уилла. Целую ночь он спал крепко, без сновидений и кошмаров, запутанные друг в друге и множестве тяжелых одеял.       Их разбудила собачья суета. Они все окружили кровать, наводяще скуля, и Уилл поднялся, неожиданно обнаружив рядом Ганнибала. События прошедшего вечера мгновенно восстановили память, он счастливо улыбнулся и поцеловал его в горячий изгиб шеи, щекоча дыханием, когда мужчина приподнялся. — Не вставай, я скоро вернусь.       Ганнибал пробормотал что-то на иностранном языке, и Уилл встал, обернувшись теплым халатом и уводя за собой собак. Все до единой покинули комнату, и он закрыл двери, чтобы никто не потревожил Ганнибала. Разве нужно было еще что-то для счастья?       В раковине находилась грязная посуда, на столе лежала скатерть, которую Уилл доставал только в особые случаи, как Молли, а на диване смятое покрывало напоминало о страсти, которой Ганнибал на нем отдался. В прихожей висело его пальто, рядом стояла обувь. Все это создавало впечатление, словно Уилл никогда и не жил один.       Он обулся и открыл двери, выпуская собак. За ночь снега высыпало столько, что даже им вдвоем понадобился бы целый день, чтобы разгрести сугробы вокруг машины. Уилл решил, что в ущерб уединению не будет ничего делать и предпочтет компанию Ганнибала в такой снежный день.       Еще было раннее утро. Темнота неба напоминала купол. Даже ветки старых кустов рядом с лесной дорогой придавали мрачному миру больше яркости, нежели синяя полоса горизонта со стороны замерзшего озера.       Уилл дождался собак и впустил их домой. Быстро покормил и неловко взял в руки телефон, подаренный Ганнибалом. Он решил разобраться с ним позже, когда гость уйдет, и вернулся в комнату, к нему в постель.       Мужчина сонно улыбнулся, позволяя Уиллу обнять его, и вздрогнул. — У тебя холодные руки, — он быстро прижал их к своему животу и накрыл одеялом. — Прости.       Ганнибал промолчал, но из-за близкого ощущения его тела рядом Уилл испытал эрекцию. Он попытался отодвинуться и меньше ерзать, чтобы не смутить его, но Ганнибал развернулся к нему лицом и вздохнул: — Уилл, я хочу тебя.       Грэм взглянул на его губы. Он ничего не мог с собой поделать. Он схватил его лицо в свои руки, бесповоротно зацеловывая влажные губы, и позволил нависнуть сверху, придавливая себя к постели. Ганнибал целовал его до иступления, одними только касаниями доводя до предоргазменного состояния. — Вы были здесь? Вы с Молли спали на этой кровати?       Уилл простонал, сбрасывая волосы с лица: — Да. Но я был сверху. — Сегодня ты будешь снизу.       После его слов Уилл испытал тщательно скрываемый страх. Ганнибал с утра был такой жадный до него: растрепанный после сна, наполовину одетый, решительный, он напоминал того Ганнибала, который без труда удерживал его на полу, когда они дурачились, который нес его через лес, когда нашел вне себя и своего разума. Уилл стремился запомнить каждую деталь: все, что с ним вытворял Ганнибал, он запечатывал поцелуем на всех доступных участках. Лектер сдернул с него штаны прямо с нижним бельем, оставляя абсолютно голым под собой. Это было быстро. — Ты же не против, Уилл? — спросил он, несмело кусая его в ладонь и слизывая след от зубов языком. — У меня нет подходящих презервативов. Если понимаешь, я подбирал их для себя. — Это важно для тебя? — Не в этом случае. Скорее, пожалуйста, — он закрыл глаза, когда Ганнибал провел руками дорожку к его бедрам. — Я возьму все, что ты сможешь мне дать.       Лектер опустился ниже, немного полизав член Уилла, скорее чтобы подразнить и возбудить еще больше, но Грэм оттолкнул его лицо от себя и недовольно изогнул брови. — Хорошо, дорогой, — Ганнибал улыбнулся и поднялся, дав себе несколько секунд, чтобы также снять остаток одежды.       Его член уже стоял, с него текла смазка, и это заинтересовало Уилла. Мужчина собрал немного прямо с уретры и снова приблизился к Уиллу, занимая его новым поцелуем. Грэм не возразил, когда Ганнибал ввел в него два пальца, не оттолкнул, покусывая кожу на шее охотника, чтобы отвлечь себя от нового ощущения. Ганнибал был нежен, но нетерпеливость чувствовалась в легком мандраже его рук и неровном дыхании. Это было желанно, это было необходимо им обоим также сильно, как первая встреча в лесу.       Во всем существе Уилла чувствовалось желание. Он ни разу не оттолкнул Ганнибала, хотя его ноги елозили по постели и он выгибался, становясь совершенно неподвижным. Лектер положил горячую ладонь ему на живот, удерживая на месте, но так, чтобы Уилл мог отстраниться. Но он этого не делал.       Он бездумно вскинул бедра: пальцы Ганнибала остановились на его простате. Уилл издал такой звук, что сам не знал, что может так. Он зажмурился от удовольствия, схватив Ганнибала за руку, и тот остановился, держа пальцы под идеальным углом. Уилл инстинктивно подавался назад. — Ганнибал… хватит, это уже четыре пальца… — Еще минута, — умолял он, целуя его в плечи, — я не хочу, чтобы тебе было больно. — Я быстро привыкну, — захныкал он, нетерпеливо ерзая, — пожалуйста!       Но он терпеливо ждал, наслаждаясь поцелуями и осторожными движениями его пальцев внутри. Уилл мог бы кончить только от этого. Ему хотелось увидеть член Ганнибала, и он слегка отстранил его от себя.      Охотник, наконец, согласно кивнул: он кусал себя за губы, ровнял сбитое дыхание, вздрагивал от касаний, и это определенно понравилось Уиллу: он хотел знать, что Ганнибал тоже на грани. Грэм схватил его за руку снова: — Войди в меня, смотря мне в глаза.       Ганнибал ошарашенно сомкнул губы. Он старался не навязывать Уиллу зрительный контакт, от которому ему всегда было так некомфортно, но не мог не выполнить его просьбу, внезапно чувствуя, что от этого смущается и он сам. Грэм покраснел, столкнувшись с его взглядом, с кипящей внутри страстью и жаждой. Ганнибал придержал член, помогая себе проникнуть в напряженно-ожидающее тело. Уилл застонал, когда головка проникла в него. Ганнибал был действительно большим. Это его будоражило. Он не сдержался, нарушив зрительный контакт, совсем о нем забыв, и Лектер вернул его, придержав за скулы одной рукой. — Я хочу позволить себе немного грязных разговоров, — попросил он хрипло, не давая Уиллу отвертеться. — Пожалуйста, — вздохнул Грэм. Ганнибал начал немного двигаться дальше, поступательными движениями то подаваясь назад, то снова проникая в Уилла. — Я хочу, чтобы ты смотрел мне в глаза все время, — сказал Ганнибал, — все время, что я буду внутри тебя.       Он чуть сильнее двинулся навстречу, и Уилл вскрикнул. Ганнибал на секунду прикрыл глаза, ловя его всхлип ртом. У Грэма не хватало сил ответить на поцелуй или хотя бы сжать губы, не говоря уже о вразумительном ответе. — Ты в порядке?       Он замер, но Грэм впился руками в его бедра, не позволяя останавливаться. Он быстро закивал, возвращая себе возможность дышать. — Да, да! Продолжай…       Ганнибал вошел до основания, снова извлекая с губ Уилла новый длинный стон. Его лоб покрылся блестящими каплями пота. Руки схватились за влажную спину охотника, царапая короткими ногтями, когда Ганнибал снова начал двигаться. — Твою мать, твою мать!.. — вскрикнул Уилл, едва находя остатки самообладания, чтобы помнить, что должен смотреть в его почерневшие глаза. — Блядство… не останавливайся, не смей!       У него закружилась голова. Уилл действительно верил, что умрет так, на своей постели под весом охотника. Он двинул бедрами, приподнимаясь над кроватью, и Ганнибал сомкнул руки под ним. Это позволило ему немного изменить угол проникновения, получая новые вскрики Уилла.       Нечто чувственное и нежное превратилось в быстрое и животное. Ганнибал постанывал, и это было так красиво, что Грэм приблизился к его лицу, не столько целуя в челюсть, сколько слушая стоны мужчины. Его член разрывал Уилла изнутри. Он горел и безумел, не отцепляясь от сильных плеч охотника, позволяя вертеть себя, как ему удобно.       Ганнибал кончил в него, когда Уилл был на спине, на животе, на боку, пока Грэм не забрался на него, истощенного и сытого. Он раскачивался на его бедрах, наслаждаясь полноценной заполненностью и ощущением члена на простате, пока Ганнибал не заскулил, умоляя закончить, пока Уилл не усеял чужой живот собственной спермой, пока глаза не сомкнулись, пока поясница не заныла, пока последние дрова в камине не догорели. Пока они оба не уснули, слишком уставшие для душа. ---       Уилл проснулся с ощущением, что его рот засох. От ночных стонов болело горло, задницу жгло, а спина раздражалась противной болью. Он повернулся, щурясь от света с улицы, и бездумно уронил руку на половину постели, где должен был лежать Ганнибал, но та оказалась пустой и холодной. Уилл поднялся, встрепав волосы, и потянулся за стаканом воды, заботливо оставленным мужчиной. Под ним лежала записка. Грэм улыбнулся и взял ее, снова роняя себя на подушку.       «Решу кое-какие дела и вернусь. Позаботься о себе».       Он прижал записку к груди и уставился на собак: они лениво забрели в комнату. Кто улегся возле кровати, кто прыгнул к хозяину. Он снова заснул.       В следующий раз его разбудило беспокойное собачье рычание. Грэм заерзал, перекатываясь на другую сторону, и услышал звук мотора. Уилл посмотрел в окно и увидел, что к дому приближается силуэт Кроуфорда. Он моргнул несколько раз, прежде чем понять, что это действительно происходит, и его охватили такие чувства, что Уилл всерьез подумал просто спрятаться в шкафу и не открывать двери.       Но все же ему пришлось спуститься и выгнать собак на улицу, где он и столкнулся с Джеком. Бывший начальник приветственно помахал рукой, как будто приехал только из-за того, что соскучился по Уиллу, хотя, конечно, это даже близко не являлось той причиной, по которой Кроуфорд преодолел снежные сугробы, дабы оказаться у него. — Здравствуй, Грэм, — сказал он, и Уилл кивнул, подождав, когда Кроуфорд окажется поближе, нервно стряхивая с себя снег, — почему дороги здесь не очищают? — Потому что я живу на отшибе и ближайшая автобусная остановка находится неблизко, — пожал он плечами. Черта Джека говорить глупости его раздражала, но всегда давала понять, что за этим крылось что-то еще. — Да, — сказал он, — точно. — Случилось очередное убийство? — спросил Уилл, чтобы Кроуфорду не пришлось заполнять свое молчание ненужными репликами, занимавшими время, хотя ему нравилось видеть, как начальник отдела поведенческого анализа приходит в замешательство. — Ты уже смотрел новости? — Я предпочитаю не вникать в то, что происходит в мире. — Ясно, — Джек сдвинул брови, — ты же помнишь последнее дело, над которым мы работали? — Я помню, — раздраженно отмахнулся он, — что на этот раз? — Дочка сенатора, женившаяся неделю назад, была найдена в своей спальне, изуродованная, рядом с трупом жены. — Это ужасно, — Уилл сжал челюсти, — но что я могу сделать, Джек? — ФБР нужна твоя помощь, Уилл. Мне нужна.       Звон в ушах Грэма усилился. Где-то в лесу неподалеку в небо взмыла стая воронов. — По всем имеющимся данным мы сделали вывод, что он находится в Балтиморе, и ФБР приложило все усилия для его поимки. — Чем я могу помочь? — спросил снова Уилл, совершенно растерянный. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на всю картину снова. Твои уникальные способности — единственное, что может нам помочь. У нас мало времени. Я пустил огромные средства на то, чтобы уговорить власть пойти мне навстречу и контролировать выезд из города, но мне нужна твоя помощь.       Уилл опустил глаза. Он знал, что у него нет другого выхода.      Возможно, другого такого случая не представится. Возможно, убийца мог навредить кому-то, кого Уилл знал, любил. Ганнибал бы понял его и поддержал, несмотря на то, что ровно в той же степени был против возвращения Уилла в ФБР. — С чего начать?       Джек довольно кивнул. Грэм ненавидел эту удовлетворенную гримасу. — Тебе лучше поехать со мной в штаб. Так мы сэкономим время. — Мне нужно собраться и запереть собак.       Джек оставил его и снова поковылял к машине, высоко поднимая ноги. Уилл развернулся и вошел в дом. Кое-где еще чувствовалась атмосфера недавнего присутствия Ганнибала, сохранившаяся в порядке на кухне и идеально застеленном диване. Уилл искренне подумал о благодарности ему, потому что у него не хватало времени убраться, и, схватив одежду, он быстро переоделся и на ходу написал Ганнибалу короткое сообщение:       «Я в штабе ФБР, ключ от моего дома под порогом».       Не глядя он сунул телефон в карман и пошел к машине Джека. Не то чтобы он рассчитывал, что Ганнибал приедет к нему, но надежда, что по возвращении домой его квартира не будет пуста, теплилась в душе.       Кроуфорд ехал быстро, несмотря на заснеженные улицы и легкий гололед. Он прикрутил радио, где диктор сообщал о волнениях в Балтиморе, и с ожиданием вскинул брови. — Мы можем только рассчитывать на то, что поймаем ублюдка прежде, чем он возьмется за кого-то еще. — Не возьмется, — сказал Уилл, глядя в окно. Он скорее почувствовал, что Джек смотрит на него взглядом, означающим «я жду объяснений». — Он закончил. По крайней мере, в Балтиморе. Он заядлый коллеционер и «повторок» в своем портфолио не потерпит. Разве ты не думал об этом? Сначала обычная семья, затем два гея, потом дочка сенатора со своей женой. Если наш коллекционер снова пойдет на убийство, то скорее всего, это будет кто-то из подавляющих меньшинств, кого найти сложнее: скажем, трансвестит или… ты понимаешь, не заставляй меня продолжать.       Джек, вопреки всему, улыбнулся, снова глядя на дорогу. — Этого я и хотел. — Надеюсь, не скажешь, что скучал.       До Нового года оставалось совсем немного, размышлял Уилл. Неужели он будет вынужден ловить преступника, вместо того чтобы проводить время дома? Был ли у него действительно выбор, как убеждал Джек, или и то казалось всего лишь иллюзией? ---       Из штаба Уилл вышел измотанный. На свежем воздухе у него разболелась голова, а в глазах плясали пятна. Несмотря на то, что ничего сверхнового он не открыл, Джек — о чудо, — был доволен им. По крайней мере, как он считал, им стало ясно, где примерно прятался убийца, и открытие совсем не обрадовало Уилла, потому что в зону риска попал лес. Его лес, где был дом и лагерь охотников.       Конечно, не предложить свою помощь Кроуфорд не мог, но Уилл отказался. Не потому что был уверен, что справится сам, а потому что знал, что псих из Мэна не придет к нему домой. Это было выше коллекционера — после плодородной жатвы ему хотелось только одного: залечь на дно, чтобы уехать из Балтимора, как только станет безопасно, и десятилетиями планировать новых жертв для своего смертоносного искусства.       Уилл поймал такси, сел на заднее и попросил водителя ехать быстрее. Тот всю дорогу тараторил о своей семье и дочках, которым спешил отвезти подарок к празднику. Уиллу было бы все равно, но он с трудом перестроился на более мирную, приземленную жизнь обычного человека и даже улыбнулся, потому что представил, что дома его тоже кто-то ждет. Он достал телефон и с удовольствием прочитал короткое сообщение от Ганнибала: бессодержательное и быстрое «хорошо». Он несколько секунд смотрел на него, с нарастающей решительностью обрадовать его. Уилл попросил водителя подождать возле продуктового, где он купил много фруктов. Все, что смог взять.       Таксист не взял с него лишних денег за ожидание.       Уилл вышел недалеко от дома. Недостаточно, чтобы видеть его из-за заснеженных деревьев, но чтобы узнать свои утренние следы на протоптанной дорожке. Холод щипал за лицо, он торопился, щурясь от блик кристально чистого снега, хрустящего под ногами.       С каждым шагом звук нарастал. Первое время Уилл не вслушивался, но уже скоро топот стало тяжело игнорировать. Он обернулся в сторону леса, где мрачнела синяя густота, и ощутил, как страх и силы покидают его также стремительно, как и собственная уверенность в выживании.       Вдоль него шел огромный олень, чудом не цепляясь рогами за ветки, и издавал такие громкие звуки, что не заметить его сразу было невозможно: Уилл слишком задумался, не обращая внимание на мир вокруг.       Он и раньше видел оленей недалеко от Вульф Трап, но никогда прежде — зимой. Они не подбирались слишком близко к нему, потому что были пугливыми, и уж тем более избегали охотников, но олень, которого встретил Уилл, бесстрашно и гордо шел вдоль него, и мужчина замер, чтобы дикий зверь прошел мимо. Зимой животные были голодны и искали пропитание там, где жили люди, но олени самцы, обладавшие внушительными рогами, могли напасть.       Уилл услышал приближающийся лай собак, и в тот миг ему было не до вопросов о том, как они оказались на улице. Он попятился, сходя со своей дороги, чтобы уступить дикому зверю, и тогда столкнулся с ним глазами. В них сконцентрировалось что-то напряженное, выжидающее и человеческое. Взгляд оленя не говорил, но был таким красноречивым, что даже мысль отступить показалась Уиллу низкой.       Собачий лай показался совсем близко, но все же где-то за деревьями, словно они сбились с пути, и он увидел на своем пути Ганнибала. Он стоял на протоптанной дороге, туда, куда направлялся олень, вдруг показавшийся обычным мелким зверьем по сравнению с недвижимым Ганнибалом, чьи глаза неотрывно наблюдали за каждым движением дикого зверя. Он пугал и его, и Уилла, но говорил ему «иди сюда, я не дам никому тебя тронуть», словно царь леса, внушающий ужас в любое живое существо.       Уилл обернулся на оленя. Он стоял, не торопясь уходить, и громко пыхтел паром, нервно дергая корячки деревьев. Ганнибал будил в нем что-то: не то страх, не то жажду пролить кровь, не то все вместе, умноженное друг на друга. У Лектера не было ружья, но даже так он холодил кровь лесного животного, а вместе с тем и Уилла.       Это была короткая схватка, оставшаяся лишь в их глазах, но Уилл наблюдал за ней, завороженный и окоченевший.       Олень зарычал. Ганнибал кивнул ему, будто говоря: «Если пойдешь в его сторону, я лишу тебя жизни голыми руками». А затем животное побрело обратно в лес, не оборачиваясь. Уилл помчал к Ганнибалу, игнорируя собачий лай и серые хвосты рядом. На негнущихся ногах, вороша снег, он приблизился к охотнику, и Ганнибал крепко обнял его. Он был рядом, высокий и теплый, но Уилл чувствовал, что Лектер все еще смотрел в чащу, провожая теперь уже невидимое животное взглядом.       Стоя на снегу, в его руках, Уилл знал, что даже если сейчас их окружат стаи волков, медведи и рыси, Ганнибал все равно выведет его оттуда живым.       Собаки, возбужденные новым запахом и азартом, промчали мимо хозяина и напали на след оленя, еще не зная, что их охота не увенчается успехом.       Уилл поднял голову и отстранился, наблюдая на лице Ганнибала серьезную озабоченность. — Уилл, — сказал он вопросительно, сразу уловив перемену в виде Грэма. — Я на секунду выпустил собак, мы гуляли возле дома, как только они сорвались в лес. — Я не знаю, что тебе сказать, — признался Уилл, — давай вернемся, пожалуйста.       Лектер взял его за руку, и они заторопились в Вульф Трап, тесно прижимаясь к боку друг друга и оттого шатаясь на ходу. Вскоре к ним присоединились собаки, и Уилл заметил среди них озорную Фанни.       Когда в виду показался дом, Грэм осторожно посмотрел на лицо Ганнибала. На нем не осталось и тени той дикой свирепости, с которой он смотрел на оленя. Уилл не был настроен говорить об этой встрече, но ему хотелось знать, кто Ганнибал такой. Какая удивительная сила дремлет в нем?       Внутри было тепло. Уилл прислонился к стене при входе и вздохнул, когда Ганнибал склонился, чтобы снять с него обувь. — Я рад, что ты здесь, — сказал Уилл неожиданно и протянул руку, погладив мужчину по волосам, а когда тот поднял голову, провел ладонью и по его щеке. — Ты снова спас меня от дикого зверя. — Он не собирался нападать на тебя, — сказал Ганнибал, чуть мурча, и поцеловал внутреннюю сторону ладони Уилла, — его нервировали собаки. — А если бы он все-таки?.. — Я бы не позволил. — Но если… — Уилл, я бы не позволил, — Ганнибал уверенно улыбнулся и поднялся, помогая ему снять куртку, — никогда.       Грэм покраснел, но не стал этого скрывать. Лектер поднял пакет с пола, обнадеживающе кивнув. — Ты купил фрукты. — Это для тебя, — ответил он заторможенно и отошел от двери. — Я брал их в очень хорошем месте. Они там дорогие, но я хотел… я подумал, что они действительно тебе понравятся.       Ганнибал застенчиво улыбнулся. — Я сделаю для нас вкусный десерт, — они встретились глазами, и охотник рассмеялся. — Проходи, не стой на своем пороге. — Мне нравится видеть тебя здесь. Хочу еще немного посмотреть. — Я постараюсь навещать тебя так часто, чтобы не надоесть, — глуповатая улыбка озарила его лицо, и Уилл не смог бы найти сходство с тем Ганнибалом в лесу, — я приготовил ужин. И я бы хотел поговорить о твоей работе. — Давай в следующий раз? — попросил Уилл лениво. — Я не забуду об этом, — Ганнибал отвернулся, закатил рукава свитера и встал перед столешницей, — я помню, как на тебя влияла консультация у Джека Кроуфорда. И мне бы искренне не хотелось, чтобы ты вернулся в то угнетенное состояние.       Уилл подошел к нему и со спины понаблюдал за тем, как Ганнибал украшает блюдо зеленью. Он медленно втянул воздух над его плечом и почувствовал запах ели, недавнего снега, обжаренного лука и моркови, возвращающих в детство, и его неизменного парфюма. Он подошел ближе и прокрался ладонями под руками Ганнибала, крепко обнимая со спины, и уткнулся носом в его одежду, встретив неожиданно приятное вздрагивание мужчины, который отогнал дикое животное, но так трепетно заелозил от одного объятия Уилла. — ФБР почти поймали преступника. Им очень нужна была моя помощь. Джек мне всегда хорошо платил. Я должен был…       Ганнибал вздохнул, рассеянно перебирая в руках тонкие стебли укропа. — Дело только в деньгах? — Не знаю. Наверное, нет, — задумался Грэм, прижимаясь к теплой спине всем телом и закрывая глаза. — Я заплачу тебе тысячи долларов только за то, чтобы ты не вернулся в это дело, — сказал Ганнибал, и Уилл беззвучно фыркнул. — Я мог бы убедить Джека не эксплуатировать твой удивительный дар в своих целях, — напомнил Ганнибал и сломал стебель, — ты знаешь, что можешь на меня рассчитывать? — Ты говоришь это так, как будто хочешь, чтобы я помнил, что между нами не только хороший секс, — ухмыльнулся Уилл, слегка придавливая Ганнибала пахом к столешнице. — Я не хотел ставить под сомнение твое доверие ко мне, — Лектер трудно вздохнул, уперевшись руками в стол, — но я хочу, чтобы ты помнил, что все твои проблемы — мои проблемы тоже. Я хочу полностью участвовать в твоей жизни, быть не просто любовником… — Ты не просто мой любовник, — Уилл часто и шумно задышал, закрыв глаза, и приблизился к шее Ганнибала, удерживая его на месте между собственных ног, словно он не был ниже и меньше него. — Ты мне нравишься. Я хочу видеть тебя в своем доме. За своим столом, на моем диване. В моей гостиной.       Он поцеловал его в покорно открытую шею, челюсти, линию скул, пахнущую приятным средством для бритья. — Меня будоражит видеть, что твоя изысканность и утонченность находятся здесь, в моем доме, заваленном хламом. Тебя это не отвращает. Ты такой контрастный по сравнению с этим интерьером. Ты заполняешь собой любое пространство. Твое присутствие может изменить его до неузнаваемости. Но по-настоящему тебе место здесь, рядом со мной, Ганнибал… в моей постели, в моем душе, во мне. Во всем, что мое.       Ганнибал дышал ртом, когда Уилл переместил руки ниже уровня его свитера и сжал выпирающий из штанов член. Он резко наклонился, уперевшись локтями в стол, и позволил Уиллу расставить ему ноги, шлепнуть себя по ягодице, обтянутой дорогой тканью, и уткнуться лбом себе в спину. — Уилл, пожалуйста… давай перенесем, ужин остынет. Я старался приготовить его для тебя и сохранить еще горячим, — он повернулся назад, растрепанный. Уиллу пришлось уступить, когда увидел его глаза. — Спасибо…       Оба красные, со стиснутыми зубами, они отошли друг от друга, взяли тарелки и молча принялись накрывать на стол. Уиллу приносило облегчение, что никто из них не прятал свой стояк, но когда он собирался сесть на свою сторону, Ганнибал схватил его за руку и приблизился к лицу: — После ужина ты можешь взять меня где тебе захочется. Я позволю все.       Уилл подавился слюной и старался не торопиться за ужином, чтобы не показаться слишком нетерпеливым. Ганнибал напротив сидел такой же невозмутимый, как обычно, и только нередкий зрительный контакт давал ему понять, что он взволнован. Это обнадеживало Уилла: по крайней мере, он надеялся, что Ганнибал хотел этого так же сильно, как и он. — Мне не важно, как мы займемся сексом, Уилл, — сказал Лектер, подняв глаза, — мне важно, что я займусь этим с тобой. — Я слишком настойчиво смотрю? — неловко улыбнулся Уилл. — Нет. Но я знаю, что ты об этом думаешь. Потому что я тоже. — Я не думаю только о близости с тобой, — угрюмо ответил он. — Мне приносит удовольствие просто твое присутствие. Я хочу, чтобы ты знал, что ты для меня нечто большее.       Он наклонился к Ганнибалу через стол и поцеловал, слизывая соус со вкусом спаржи с его губ, и Лектер сжал в кулаки скатерть, борясь с последними каплями самообладания. Он схватил Уилла за лицо, не давая ему отступить, и продлил поцелуй. Отстранившись, он попятился, взгляд его блуждал и не мог заостриться на чем-то конкретном в Грэме. Они почти одновременно поднялись, бросая вилки в звенящую посуду и привлекая внимание задремавших собак, заплетаясь в ногах, и Ганнибал притянул Уилла к себе. Он вклинился коленом между ног охотника, шаря руками по мягкой линии волос на животе под свитером, и помогал ему снимать с себя одежду: не очень успешно даже в четыре руки.       У них не хватало сил, времени и терпения дойти до комнаты, и Уилл пристроил Ганнибала с обратной стороны дивана, чтобы тот схватился руками за его спинку и остановился, пока Грэм сдергивал с него брюки до колен. Его член в штанах горел, мысль о том, что он окажется внутри Ганнибала заводила до предела. — Моей смазки хватит, — хрипло сказал мужчина, сжимая лопатки, и Уилл лишь на секунду позволил себе залюбоваться мурашками на его спине, — это особенность моего организма. — Да? Только в этом? — Уилл накрыл его член горячей ладонью, и Ганнибал инстинктивно выгнулся, упираясь в пах Грэма. — Охренеть… если ты продолжишь, я кончу, даже не сняв штаны.       Ганнибал не ответил, не дал никакой обратной реакции, концентрируясь на руке Уилла. Он быстро доил его, чувствуя, как растекается смазка, пока она не наполнила всю ладонь и не начала капать на темный ковер. — Ох… — Ганнибал опустил голову. — Я отчищу его… а-ах, Уилл!       Грэм растер еще теплую смазку между ягодиц и ввел три пальца, мгновенно разрабатывая его, ориентируясь на то, как это делал Ганнибал. Охотник помогал, насаживаясь на пальцы, и крепко сжимал руками спинку дивана, кусая ее и оставляя слюну на ткани. — Уилл, Уилльям, мой дорогой… — бормотал он едва слышно, — мне хватит этого.       Уилл подумал, что этого было недостаточно, поэтому проигнорировал его слова, задержавшись внутри него еще на несколько секунд. Он расстегнул ремень, концентрируя силы ровно настолько, чтобы немного спустить штаны и достать член. Естественная смазка все еще капала на пол, на брюки Лектера. Уилл взял его за плечо, оттягивая назад, и тот приподнялся. Грэм вошел в него одним движением, стараясь делать это медленнее и более сдержанно.       Вместе с проникновением он ощутил даже малейшие его эмоции, когда тот откинул голову назад, несвязанно выстанывая его имя, и поцеловал в плечо Ганнибала. Почти сразу Уилл начал двигаться и испытал такие чувства, что из глаз брызнули слезы. — Пожалуйста… пожалуйста, Ганнибал… — он не понимал, о чем умолял, голос срывался. — Ты слишком тесный. Ты мне так сильно нравишься.       Лектер поднял руку, касаясь его лица, и бездумно ухватил кудри Уилла в охапку. Грэм немного прикусил раскаленную кожу на его шее, зацеловывая ее во всех доступных участках, ощущая вкус собственных слез и аромат его тела.       С каждым толчком он ускорял движения бедрами, стараясь извлечь из Ганнибала больше стонущих звуков.       Он не заметил, как кончил в первый раз, но член все еще стоял. Охотник возбуждал его, не оставляя ни шанса на остатки самообладания. Уилл хотел его двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю в каждой части своего дома.       Он нагнул Ганнибала, схватив его волосы, и от неожиданности Лектер издал внезапно высокий звук. Уилл продолжил трахать его, быстро и глубоко, другой рукой придерживая Ганнибала за бедро, бездумно впиваясь пальцами в кожу.       В следующий раз они кончили вдвоем. Уилл наполнил его собой, своим семенем, внезапно подумав, что он мог быть против, и стыдливо уткнулся в спину Ганнибала лбом.       Он чувствовал, как тот сжимается в послеоргазменной судороге, как его ноги дрожат от усталости, и Уилл отстранился, напоследок целуя кожу между лопаток. — Ты хотел этого раньше? — спросил Ганнибал, выпрямляясь и снимая с себя остальную одежду. — Да, — не отрываясь от него, ответил Уилл, — сегодня, когда ты стоял на кухне ко мне спиной.       Лектер улыбнулся, упирая улыбку в очаровательные щеки, и отвернулся. Уилл смотрел на него, как на ожившую скульптуру Атланта, собравшую в себе все, о чем он мечтал. — Присоединишься ко мне в душе? — Если не будешь приставать. — Не в этот раз, — он лукаво усмехнулся, издав красивый смех, — ты надо мной неплохо поработал. Но я не обещаю, что не поиграю с тобой. — Прости, если я показался слишком нетерпеливым, — бросил Уилл тихо, бросая одежду прямо на диван. Собаки в углу красноречиво молчали. — Мне нравится твоя жадность. Я хочу, чтобы ты всегда брал от меня больше, чем тебе нужно, чтобы я знал, что тебе этого точно хватит, — Ганнибал приподнял его лицо, коснувшись подбородка, и поцеловал в висок. Уилл повернулся, протягивая руки, чтобы захватить его в голое объятие и найти поцелуй в губах. — Я дам тебе все.       В душе они не включали свет, довольствуясь тем, что освещал коридор. Уилл немного задремал от приятных прикосновений Ганнибала, когда тот мыл ему голову, а затем смывал пену теплой водой, сцеловывая с его плеч, спины и груди пузырьковатые капли, иногда совсем немного прикусывая соски или уши, костяшки пальцев Уилла, когда тот слепо тянулся в его сторону в поисках твердого тела, потому что его собственное плавилось и растекалось, как лужа, угрожая стечь в водосток.       Уилл был счастлив. Он никак не мог заснуть, когда лежал рядом с Ганнибалом в его объятиях, после того, как он высушил ему волосы феном, которым Уилл сушил собак. Узнав об этом, Ганнибал смеялся так, что привлекательные морщинки под его глазами и звук его смеха стали единственным смыслом жизни Грэма.       Он боялся будущего и того, что оно ему приготовило. Однако теперь, в конце концов, он стремительно привыкал к Ганнибалу, воплощая все свои потаенные желания, как будто сам Бог присматривал за ним. Уиллу казалось, что он уже в раю: по этой причине он никак не мог погрузиться в сон, хотя очень устал, а Ганнибал уже давно спокойно дышал ему в шею. Уилл повернулся к нему, коснувшись кончиками пальцев губ мужчины, его ресниц, скул. Ганнибал открыл глаза, и Грэм виновато поджал губы. — Прости, — сказал он шепотом, — ты так красив. Мне хотелось тебя коснуться.       Брови охотника слегка нахмурились, но он остался меланхолично-довольным, сонным, теплым, расслабленным. — Ты можешь разбудить меня в любое время, чтобы я сказал тебе, как сильно меня очаровывает твоя нежность, — сказал он хрипло. — Не спится? Я могу заварить чай с лимоном и шалфеем.       Уиллу очень хотелось этого чая, чтобы вспомнить их встречу в лесу. Завтра, решил он. Вместо чашки кофе они выпьют зеленый чай с шалфеем, и будут сидеть на диване Уилла, в его доме, весь день. Возможно, еще раз займутся любовью. Погуляют на улице с собаками, подурачатся, играя в снегу, дойдут до ледяного берега. Возможно, порыбачат. Вернувшись, приготовят вместе обед: что-нибудь горячее.       Однажды, может быть, Ганнибал полностью переедет к Уиллу. Или, может, это Ганнибал заберет его к себе. Уилл будет за ним ухаживать с такой обходительностью: он готов был разбаловать его своей любовью. Однажды Ганнибал познакомит его с сыном. Они встретят вместе еще не одну весну, не одну зиму. Никто больше не будет иметь значения.       От этих мыслей в глазах у него защипало от слез. Соленый привкус слез на языке вернул его на землю: в постель к Ганнибалу. Лектер смотрел на него в темноте, поглаживая Уилла по щеке. Он почувствовал, что Грэм плачет, возможно, раньше его самого, и приблизился, долго и осторожно целуя его в губы, не углубляясь и не надавливая. — Не хочу, — сказал Уилл. — Чего ты не хочешь, мой дорогой? — Чай. Обними меня.       Ганнибал покрепче сомкнул руки. Уилл спрятался в нем, закрыл глаза и вскоре уснул.       Утром его разбудило чувство, словно кто-то позвал мужчину по имени. Он, все еще находясь в объятиях охотника, вздохнул. Он держал его всю ночь, сторожа сон.       Уилл медленно перекатился на свою сторону, вынырнув из рук Ганнибала. Он даже не проснулся. Его сон был крепок в этот раз. Он встал и оделся. В ногах дремала Фанни. Остальные собаки, устроившись на полу, подняли головы, когда увидели Уилла. Все до единой вышли за ним, когда он прикрыл двери комнаты и, набросив куртку, вывел их на улицу.       Ганнибала разбудил звук заглохшего мотора. Он приподнялся, оглянувшись сквозь растрепанные волосы: ни Уилла, ни собак не было на месте. Сторона его постели уже остыла. Он встал, надевая халат Грэма, потому что не брал свой, и вдохнул его запах.       Через несколько минут в двери начали стучать. Он нахмурился: Уилл бы не стал это делать. Значит, звук машины ему не привиделся. На часах было почти девять утра. Сегодня Ганнибал спал дольше обычного. Он спустился вниз и подошел к двери. За ней стояла высокая черноволосая женщина.       Удивление Лектера сменилось сомнением. Он открыл ей и дежурно улыбнулся, сомневаясь, стоит ли впускать ее. — Подруга Уилла, подарившая ему шарф, полагаю? Проходите.       Беверли перевела острый взгляд на Ганнибала. Встретить его было неожиданно для нее, поэтому она внимательно изучала мужчину.       Он застенчиво улыбнулся, но сохранил стойкое выражение лица. Но она работала в ФБР и могла подметить малейшие детали, потому смотрела на Ганнибала чуть дольше обычного, чтобы это не могло не показаться интимным. Он поелозил и пожал плечами, чтобы накрыть халатом засосы, но не без достоинства и чувства гордости, сочетающихся с какой-то потаенной свойственностью. Беверли красноречиво подняла губы, никак не контролируя собственную улыбку. — Вот, значит, ты какой, доктор Лектер, — сказала она довольно. — Уилл много рассказывал о тебе. Я Беверли Катц. — Я узнаю аромат ваших духов, мисс Катц, — улыбнулся он, чувствуя себя слегка уязвимо в домашней одежде и босиком. — Признаться, я считал, что у него есть девушка, потому что ваш запах сохранился на шарфе. Уилл о вас тоже отзывался, с озабоченностью и любовью в глазах. Однако, вынужден сказать, никаких подробностей о вас не слышал.       Это заинтриговало Беверли, она хотела спросить об этом, но решила, что лучше сделать это в присутствии Уилла. Она прошла в дом, оглядываясь, словно в первый раз. Вернее, так и было: пока дома находился Ганнибал, она не могла избавиться от чувства, что перепутала адрес. — Может, я могу предложить вам кофе? — Можно, — она хитро прищурилась, — и можно на ты. Думаю, теперь мы чаще будем встречаться. — Тогда зови меня Ганнибал. — Я столько раз просила его познакомить нас, но он все ни в какую. Теперь же вижу, тут есть к чему приревновать.       Она обвела его шутливым взглядом, и Ганнибал неожиданно для себя смутился. Он сглотнул и усмехнулся. — Уиллу нужно было еще немного времени принять изменения в своей жизни, — кивнул он, и это было правдой. Он не наблюдал у Уилла никакого кофейного аппарата и был рад, что изучил кухню ранее, иначе бы непременно стал искать несуществующую кофемашину, позабавив этим подругу Уилла. Поэтому он начал варить его в турке. Ганнибал испытывал неожиданное удовольствие от того, что хотел знать человека, который так заботился о Грэме, пока он сам не мог найти в себе смелости позвонить ему и предложить поговорить хоть раз за время их перерыва. — Я здесь не только ради обмена любезностями, — сказала она, становясь серьезнее, — мне нужен Уилл. — Должен сказать, когда я проснулся, его уже не было, — Ганнибал озадаченно посмотрел в окно, — но я уверен, что он скоро вернется. — Да уж, особенно теперь, когда есть, к кому спешить, — она снова улыбнулась одной стороной лица. — У него всегда были собаки, — напомнил Ганнибал, но ему это польстило. — А у меня всегда была кошка, но с тех пор, как я женилась, я не горю желанием уделять работе даже минуту своего свободного времени. — В этом мы с тобой похожи, — он коснулся чайника. — Это что-то серьезное, раз ты приехала к Уиллу лично? — Да, — она оценивающе осмотрела Ганнибала, тихо постукивая кончиком сапога, и сжала губы. — Недалеко от Вульф Трап когда-то поселился пожилой мужчина. Уилл знал его, потому что он просил помочь починить лодку с мотором. Ночью его дом сгорел, полиция считает, что это был поджег.       Ганнибал сдвинул тонкие брови. Его лицо приобрело жалобный вид, несмотря на то, что он всегда пытался держаться непоколебимой стеной. С появлением Уилла в его жизни это стало труднее, а после и вовсе отпала необходимость. — Если дело расследует полиция, какое отношение к этому имеет мой Уилл?       Он почти покраснел от того, что не смог сдержать это, но Беверли снисходительно улыбнулась. Если бы он только мог, он бы навсегда ограничил доступ Джека Кроуфорда и его влияние на Грэма. — Здесь много нюансов, которые я не могу разгласить тебе. Мужчину убили незадолго до того, как дом начал гореть. Не хочу говорить тебе все эти кровавые подробности, но паталогоанатомы еще не установили, от чего конкретно он умер, потому что тело сильно обгорело. Известно лишь то, что на уцелевших поверхностях кожи есть глубокие порезы, но он умер не от них. Безусловно, они опасны, но были не смертельны на тот момент.       Ганнибал поставил на стол две чашки, наполненные чистой арабикой, которую он привез с собой. Беверли посмотрела вниз, на свои руки, сжимающие кружку с кофе, и нервно постучала пальцем по краю. — Спасибо. На самом деле, все считают, что это дело рук сбежавшего психа из Мэна. Я не говорю тебе больше необходимого: все это было в новостях. Но предположительно, что сейчас он где-то в лесу. — Уилл не обязан ловить убийцу, которого никто еще не видел, — сказал Ганнибал, смотря на нее, словно все зависело только от Беверли. — Он не работает в ФБР официально. Но помощь Джеку Кроуфорду лишает его сил.       Беверли посмотрела на него очень удивленно и осознанно. — Значит, ты знаешь больше. Он рассказывал тебе. — Не все, — признался Ганнибал, — но этого мне достаточно, чтобы я смог оценить картину. И мне она не нравится. — Мне тоже, — кивнула она. — Я всегда считала, что Кроуфорд эксплуатирует его и манипулирует им, прикидываясь другом. Но знаешь, Ганнибал, я каждый день наблюдала за тем, как он загибался, а Кроуфорд и рад. Уилл мой друг. И я люблю его и желаю ему только лучшего. — И я, — Ганнибал серьезно посмотрел ей в глаза. Они улыбнулись друг другу, — я намерен повлиять на окончательное решение Уилла. — Я хочу того же. Значит, теперь мы его группа поддержки? — Выходит, — согласился Ганнибал. — Как так вышло, что сначала ты был его психиатром, а теперь вы…       Входная дверь хлопнула. Они оба инстинктивно вздрогнули, слишком погруженные в диалог.       Уилл вошел в дом, впуская собак и морозную свежесть, что заставило Ганнибала слегка поежиться. Он отряхнулся от снега и нелепо уставился на них двоих. — Беверли? — удивился Уилл.       Ганнибал шутливо мигнул ей и встал. — Об этом мы поговорим в следующий раз. Я бы хотел переодеться, потому что в присутствии более одного человека начинаю испытывать неловкость в таком виде.       Он не удержался, улыбнулся Уиллу и исчез на втором этаже, ступая босыми ногами по полу. Грэм быстро провел его завороженным взглядом и вернулся к подруге. — Возле Вульф Трап везде патрульные. Я надеюсь, это не связано с причиной, по которой ты здесь. — Ошибаешься, — она развернулась на стуле лицом к нему, весело махнув головой в сторону, куда ушел Ганнибал, — а он ничего. Пощади только, вампир! Ты на фоне его породы как бездомный кот.       Уилл театрально изогнул брови. — Что случилось? — Очередное убийство. Джек убежден, что это наш Мэнский коллекционер. — Но в округе никто не живет, кроме меня, — сердце Уилла пропустило удар, когда он подумал об охотниках в лагере, но вспомнил, что зимой они не собирались. — Ох… на западе отсюда жил один старик. Надеюсь, он в порядке. Мы общались только один раз. — Уилл, — Беверли встала, — его дом сгорел.       На лице Грэма лишь на секунду промелькнуло разочарование в услышанном. Он не стал разуваться, снова надел шапку и стал дожидаться, когда оденется Беверли. — Джек меня ждет, да? — Ты же знаешь, как Хатико. — Я не хочу оставлять Ганнибала одного.       Мужчина уже спускался с первого этажа, собранный, но все еще слегка растрепанный. Уилл позволил себе немного полюбоваться им и вспомнить прошлую ночь, с желанием качнувшись в его сторону, чтобы спросить, хорошо ли он себя чувствует, но затем вспомнил о присутствии Беверли.       Ганнибал, услышав его слова, мило улыбнулся, участливо подняв голову. — Со мной все будет хорошо, Уилл. — Он мог бы поехать с нами, — предложила Беверли, — это не займет много времени. — Вы пригласите меня на место преступления? — спросил Ганнибал. — Нет. — Да, — одновременно с Уиллом предложила Беверли, обернувшись к другу. — Тебе было бы спокойно знать, что он не один. — Я не собираюсь втягивать в это еще и Ганнибала, — заявил он. — Я могу посидеть в машине, — предложил он неуверенно, — или все-таки остаться дома и подождать тебя.       Уилл уязвленно посмотрел на него. Собаки лизали его руки. — Прости. Мне стоило сразу рассказать тебе о том, что в штате прячется преступник. Но я убежден, что он больше не представляет опасности никому из тех, кого я знаю. Или… теперь, после этого случая, я не уверен. — Это тебе и предстоит выяснить. Идем.       Ганнибал, несмотря на протест Уилла, взял с вешалки свое пальто. Он уверенно посмотрел в его глаза, но Грэм ничего не ответил. Его приводила в ужас одна только мысль о том, что он может втянуть возлюбленного во что-то очень опасное. Он никогда в жизни не сможет простить себе, сделав что-то безрассудное, стоящее его жизни. Беверли за рулем периодически рассказывала Уиллу о том, что случилось с его далеким, но единственным соседом. Ганнибал на заднем сиденье тактично молчал, будто всем своим существом хотел, чтобы они забыли о его существовании, но Уилл явно чувствовал его присутствие. Ему хотелось думать, что это из-за связи, которую они друг с другом воссоздали, а не потому что он сам был угрюмым и Ганнибал посчитал, что не стоит с ним говорить, пока он не успокоится.       Его глаза блуждали по лесу, проносящемуся мимо. Где-то там был дикий зверь пострашнее оленя, которого он встретил накануне. И если ему вдруг доведется предстать перед коллекционером, уже Уилл должен будет защитить Ганнибала. Он сделает все для этого.       Поездка не заняла больше тридцати минут, хотя по ощущениям длилась около часа: даже Беверли вскоре замолчала и невозмутимо вела машину.       Разум Уилла больше не занимал в нем самом никакого места. Он ненавидел ездить на места преступлений, а еще больше ненавидел быть там с тем, кого он никогда бы не притащил туда самостоятельно и даже никогда бы не подумал об этом. Он надеялся, что Беверли прикроет, займет чем-нибудь Ганнибала, чтобы он не увидел его за работой, чтобы не понял вдруг, какой он на самом деле странный. Хотя обо всех своих нетипичных периодах Уилл старался рассказать ему еще ранее: в кабинете Ганнибала, в лагере охотников у костра, в его маленькой хижинке.       Когда они приехали, в глаза бросился черный снег, обгоревший дом и ни единой «скорой». Тело уже увезли. Остатки чьей-то жизни, дотлевшие в угасшем пожаре, навсегда исчезли в безмолвной истории. — Отсюда поедем в штаб. Кроуфорд просил сначала отвезти тебя сюда.       Полицейские машины, выстроившиеся в полукруг, пассивно созерцали пустоту. Уилл вышел из машины.       Он немного походил вокруг территории дома, осматривая обломки балок и кирпичный фундамент. Он обошел его в одиночку, не думая о чем-то конкретном и не имея ни малейшего понятия, что искать. Скорее всего, дом подожгли, когда преступник уже был внутри. Все, что могло бы быть уликой, бесследно исчезло в огне, как и жизнь пожилого человека.       Обойдя дом, Уилл столкнулся с Беверли и Ганнибалом. Он стоял возле шерифа и о чем-то с ним говорил. Вероятно, также пытался выяснить, знал ли кто-нибудь в округе, что здесь происходило. Уилл подошел к ним и кивнул Беверли. Он подождал Ганнибала, они сели в машину и отправились дальше. — Там все обгорело, — сказал Уилл, — никаких улик мы не найдем. — Шериф напуган, — Ганнибал глянул в окно, затем на свои сцепленные в замок руки. — Он хочет увезти семью из штата, потому что убежден, что это дело рук парня, которого вы ищите. — И возможно он прав, — Беверли выехала на трассу и прибавила скорости. — Скоро Новый год, если не поймаем его раньше, то можем ожидать очередной неприятный сюрприз.       Уилл задумался. Он точно знал, что следующей вероятной жертвой мог бы стать человек, сменивший пол или заядлый фетишист, не скрывающий того, что любит принарядиться в одежду противоположного пола, что, конечно, привлечет внимание коллекционера.       В голове отчаянно шевелились извилины. Уилл пытался вспомнить все детали, связывавшие его с делом, но попытки были тщетны. До штаба ФБР они ехали немного дольше. Уилл, раздраженный из-за отсутствия завтрака, смотрел на проносящийся мимо город, украшенный в ожидании скорого праздника. Это только нервировало его, но не придавало надежд на лучшее будущее. Не в тот момент, когда все, чего ему хотелось — навсегда забыть о своей работе, чтобы остаток жизни провести с Ганнибалом, который задумчиво сидел на заднем сиденье и изредка перебрасывался с Беверли парой беспечных фраз.       Джек ждал Уилла, хотя никто не сообщал ему, что вскоре он приедет. Перед тем, как зайти в кабинет, он повернулся к Ганнибалу. Беверли посчитала нужным распрощаться, потому что в лаборатории ее ждало свежее тело с румяной корочкой.       Ганнибал остановил ее, и Уилл стал наблюдать, что будет дальше. — Я бы хотел пригласить тебя на праздничный ужин. Пожалуйста, приходите вместе с женой. Уилл так мало о вас рассказывал, что я почти разочарован. — Я не премину возможностью воспользоваться твоим предложением! — поблагодарила она, лучезарно улыбаясь. — Приятно было познакомиться, Ганнибал, который Лукас.       Беверли ушла, и Уилл сложил руки на груди. — Мил только со мной, значит? — Она хорошая девочка. И я действительно хотел бы знать о твоих друзьях больше. Она тебя очень ценит, знаешь… — Ганнибал, — Уилл вздохнул, оглянулся по коридору и решительно взял его за руку, — прости, что тебе пришлось ехать со мной. — Это был мой сознательный выбор, — прервал он, — кроме того, мне тоже есть о чем поговорить с агентом Кроуфордом. — Ты пойдешь со мной? — удивился Уилл.       Ганнибал озорно улыбнулся и мгновенно постучал в кабинет, чтобы Уилл не успел принять решение. После короткого «входите» Ганнибал открыл двери и, мягко, но уверенно придерживая Уилла, показался перед глазами Джека. Все вокруг было серым, оно давило на Грэма. — Уилл, ты не один, — тихо напомнил Ганнибал. Он снова почувствовал себя мальчишкой, стоящим с отцом напротив очередного нового директора такой же новой школы. — Мы прибыли прямиком с места преступления, — Уилл собрался и незаметно вздохнул, проходя мимо Ганнибала.       Джек встал, выпрямляясь. — Приятно снова видеть вас, доктор Лектер, — он смерил его таким взглядом, словно впервые видел, и все потому что Ганнибал выглядел иначе: он едва успел расчесаться утром, надел свой свитер и чистые брюки Уилла, в которых ему было тесно. — В таком случае, раз ты здесь, я отведу тебя к телу, чтобы ты оценил ситуацию, а после…       Ганнибал возник перед ним, бесстрастно улыбаясь. — Прежде я бы хотел поговорить с вами кое о чем, агент Кроуфорд. Это важный разговор, я бы не стал занимать у вас больше драгоценного времени, и хочу быстро решить возникшее недоразумение.       Джек нахмурился. Уилл знал, что он ненавидел недоразумения. Но он был заинтригован словами своего мужчины и даже испытывал интерес к дальнейшему развитию событий. — Я вас слушаю, доктор.       Улыбка Ганнибала стала шире. В его глазах блеснула настоящая дьявольская искра, одна из тех, что зажигалась в нем, когда он подшучивал над Уиллом или над другими охотниками. Грэм сразу уловил эту искру, она была ему знакома. Он улыбнулся и ему, и себе, но больше себе, потому что таинственная книга с загадочными знаками — Ганнибал, — наконец начала поддаваться его пониманию. — Ваш подход к одному из своих сотрудников меня волнует. Я убежден, что давление с вашей стороны негативно сказывается на его здоровье и самооценке. Мы сейчас говорим об Уилле Грэме.       Джек выглядел совершенно растерянным, но по-прежнему хмурым. Он упер руки в бока, что послужило для Уилла плохим знаком. Если бы на месте Лектера стоял студент, он бы не отделался легким испугом. Но Ганнибал даже не изменился в лице. — Что побудило вас сделать этот вывод? — он мотнул головой. — Вы все еще официальный психиатр Уилла?       Ганнибал вздохнул. Уилл сжал вспотевшие ладони в кулаки. Он хотел посмотреть, что будет дальше, но страх от неизвестности сковал плечи. — Нет, я его возлюбленный. Мы состоим в отношениях, и меня тревожит эмоциональное состояние моего партнера. Ваши методы влияния на Уилла негативные и диструктивные. Хочу напомнить, что он не работает в ФБР. Если Уилл захочет, сегодня он поможет вам в последний раз, после чего вы оставите его в покое.       Уилл округлил глаза. Он посмотрел на Джека, чье лицо он при всем желании не успел бы запечатлеть на фотографии. Тот выглядел абсолютно ошарашенным, как бы ни пытался держать себя в руках, а затем взглянул на Уилла, словно только сейчас вспомнил о его присутствии в кабинете. Через секунду он понял, что они оба смотрят на него. Джек был смущенным. — Хм… ты мог бы сказать мне, что не хочешь участвовать в этом всем. — Но я говорил, Джек, — возразил Уилл спокойно, — и каждый раз тебе удавалось повлиять на мое окончательное решение. — Гм… да, то есть… это вполне справедливо. Я был так захвачен твоим удивительным интеллектом, что совсем забыл об этом… если ты захочешь, ты можешь уйти сейчас. Я не стану возражать.       Уилл удивился, какая огромная сила посетила его в тот момент, когда рядом стоял Ганнибал. С ним он мог все. Но ему хотелось убедиться, что он поступает правильно.       Он повернулся к Лектеру, но тот, улыбчиво прищурившись, кивнул ему: «Делай, как считаешь нужным». Уилл влюбился в него снова. — Я помогу, Джек. Но это будет действительно в последний раз.       Когда они вышли в коридор, следуя за Кроуфордом, Уилл почувствовал, как сухая рука Ганнибала сжала его ладонь. Он вернул ему доверчивый взгляд.       Перед лабораторией Ганнибал остановился. Уилл напоследок сжал его руку и, повернувшись, кивнул. — Я не надолго. Если дождешься меня, мы поедем вместе.       Ганнибал согласно мигнул. Кроуфорд проводил их подозрительным взглядом, и Уилл скрылся с ним и остальными криминалистами в лаборатории. ---       Когда он вышел, у него кружилась голова. Было почти три часа дня, он все еще не завтракал, а от горелого запаха тела некстати урчал живот, хотя некогда живой сосед не вызывал аппетита.       Уилл покинул лабораторию и тут же направился на выход, желая как можно скорее оказаться на свежем воздухе. Он почти прошел мимо Ганнибала: тот сидел в коридоре с удрученным видом, игнорируя практикантов в халатах и форме и других работников. Уилл подошел к нему, наплевав на место и время, и коснулся щеки Ганнибала. — Здесь самый посредственный кофе на свете, — пожаловался он, — они хоть когда-то очищают кофемашины? Они знают, что это нужно делать?       Уилл снисходительно улыбнулся. — Если ты закончил, я был бы рад поскорее забрать тебя домой, — Лектер поднялся, стряхивая с себя приевшуюся собачью шерсть, — мне не нравится идея, что по лесу разгуливает маньяк и Вульф Трап может стать его мишенью. Ты не против остаться со мной? Мы заберем собак позже.       Уилл вздохнул. У него не было сил спорить. — Ты все равно добьешься своего. Мы оба знаем, что никак не откажем друг другу. — Кажется, я люблю тебя.       Ганнибал сказал это невзначай. Улыбка Уилла напросилась на губы, скрыть ее не удалось. Голодные и раздосадованные, они стояли возле кофейного автомата, смотря друг на друга, словно всю жизнь перекидывались этой фразой, но она ни на секунду не перестала иметь значение, хотя немного обвыклась на кончиках их языков.       Уилл поднял голову и увидел в отражении глаз Ганнибала маленькие блики слезинок. Не так себе Уилл представлял их первое признание друг другу. Он думал, что это произойдет в романтичных обстоятельствах: возможно, после секса. Возможно, после праздника в Новогоднюю ночь, в объятиях. Но эта обыденность, с которой была произнесена фраза, напомнила Уиллу, что они живут, что они вдвоем здесь и сейчас: в канун Нового года в штабе ФБР после не очень душевной беседы с начальником и прочим сопутствующим.       Не обращая никакого внимания на окружающих, Уилл привстал, чтобы дотянуться до губ Ганнибала, и поцеловал его, ненарочно царапая щетиной. Он чувствовал, что на них смотрят, но едва ли хоть что-то еще в жизни имело значение. Он был влюблен, любим.       Ганнибал приобнял его, слегка отстраняя. — Поедем домой, Уилл? — Конечно. Прости, что лишил тебя должного завтрака.       На улице ему стало лучше. Свежесть немного взбодрила и подняла настроение. Они поймали такси, поскорее покидая город, чтобы снова оказаться на отшибе, в уютном доме охотника вдали от всех, где их никто не мог достать — до последних новостей.       Уилл немного задремал на плече Ганнибала, но вскоре тот осторожно сжал его ногу чуть выше колена, побуждая проснуться, и расплатился за поездку. Грэм проморгался и вдохнул новый воздух. Он давно не был здесь. — Жаль, что собаки остались одни. — Мы заберем их потом, когда я накормлю тебя. Я быстро приготовлю что-нибудь сытное. — Я бы хотел забрать их, пока ты занимаешься этим.       Ганнибал лишь согласно кивнул и, вступив на свою территорию, сказал: — Возьми мою машину, — как будто у Уилла была альтернатива.       Грэм осмотрелся. Он давно не был у Ганнибала. Немногое изменилось: внутренний сад, заснувший зимой, был покрыт снегом. В остальном Уилл узнавал его, в отличие от Ганнибала: он чувствовал, что приходит в гости в собственный дом после ночи, проведенной в Вульф Трап. — Будь осторожнее, — сказал Лектер напоследок, — тебе нет нужды собирать свою одежду. Я дам тебе свою. Просто забери собак. — Я скоро, — Уилл пожал плечами.       Машина Ганнибала была большой. Он провел ладонями по рулю, удобному и крупному, не погрызанному собачьими зубами.       Само сиденье не принимало Уилла: казалось, все в салоне подстраивалось только под хозяина.       Он выехал из гаража, еще не совсем привыкнув к удобству вождения, и почувствовал, что Ганнибал смотрит на него с порога. Он чувствовал его, даже когда уже выехал на трассу.       Пошел крупный снег. Уилл ехал медленно, чтобы различать дорогу, и поглядывал по пустым сторонам. Ни одной чужой машины не попалось ему на пути до Вульф Трап. Одиноко.       Казалось, некая сила возвращала его мыслями к Мэнскому коллекционеру, не давая сконцентрироваться на чем-либо другом. Особенно после увиденного.       Он что-то упускал. Что-то очевидное, но мелкое настолько, что мозг никак не мог ухватиться за деталь, важную и судьбоносную. Уилл вздохнул, сжал губы и свернул на непроложенную дорогу к дому.       Осмотр тела дал ему понять, что он чего-то не знал, не схватывал. Однако это определенно точно было дело рук коллекционера. И он убил соседа не потому что тот как-то отличался от других людей.       Несомненно, возможно, Мэнский коллекционер вообще не должен был убивать! Он сделал это, чтобы привлечь внимание — и только. Только чье внимание? Неужели самого Уилла?       Решив, что это был бы необоснованный вывод, он остановился перед домом. Мир не может крутиться вокруг него. Снег тут же усеял капот машины. Что-то не давало Уиллу выйти и собраться. Что-то первобытное. Он был встревожен новым чувствовом.       Собаки резвились на улице. Они громко невпопад лаяли. Внутри живота воспламенилась тревога: Уилл знал, что не выпускал их на улицу, прежде чем уехать с Беверли. Он заелозил, ощупывая ремень, но пистолета с собой у него не было.       Уилл вышел из машины, безоружный, и осмотрел всех собак: покрытые снегом, они скакали вокруг него и лаяли на дом. Отважная Фанни вдруг стала совсем пугливой и пряталась за Уиллом. Он решил загнать их всех в машину, чтобы ничто не навредило им: Грэм верил, что настоящая опасность сейчас находилась в его доме.       Снег шел такой крупный и быстрый, что не было видно привычной двери со слегка отслоившейся краской. Он решительно направился к себе, хотя все внутри него вибрировало и дрожало, словно он стал ульем для шершней. Предвкушение скорой развязки всей этой истории ждало его там.       Он зашел на порог и оказался наедине с дверью во всем белом мире. Рука Уилла коснулась ручки. Он вздохнул и резко дернул ее на себя: дверь легко поддалась, он точно был не один. Не теперь, в своем собственном доме, где внезапно почувствовал себя уязвимым.       Уилл, все еще стоя на пороге, заглянул внутрь. Глаза быстро пробежались по интерьеру: при входе он мог увидеть сразу и кухню, и гостиную с камином. Он слышал, как где-то позади все еще лаяли собаки. Уилл ступил на свою территорию, внезапно переполняясь гневом.       Быстро оглядевшись, он закрыл двери. Так ему было спокойнее, так бы он успел, если бы некто решил уйти также незаметно, как пришел. Он прислушался к звукам со второго этажа. Там что-то стучало. Уилл быстро подошел к подоконнику, нащупал пустоту под ним: маленького кольта, который он прятал там в силу своей неоригинальности, не было. Это заставило его нервничать еще больше. Уилл взял кухонный нож и тихо, насколько это позволяли половицы, поднялся на второй этаж. На каждой ступени доски скрипели, безжалостно выдавая его приближение.       Уилл был накален до предела. Ярость затмевала, у него горела голова. Сжимая нож, он чувствовал, что ладони потеют, и хотел закричать, чтобы он перестал с ним играть.       Он ударил дверь ногой, раскрывая ее. Комната с застеленной Ганнибалом кроватью оказалась пуста: оконная рама стучала по стене. Из нее ничего не было видно, но снег врывался в комнату, усеивая пургой все вокруг.       Уилл раздраженно закрыл окно, прихлопнув его, и услышал, как невпопад что-то стукнуло позади. Он развернулся так резко, что потянул мышцу где-то на бедре. Удивительно, как быстро тело слабеет, если не поддерживать себя в форме.       Сначала Уилл не узнал его лица. У него были рыжеватые волосы и высокий рост. Он наставил на него нож, хотя руки незнакомца были пусты. — Мне стоило огромных усилий добраться до тебя, Грэм, — сказал мужчина, поднимая руки, но не нисколько не чувствуя себя уязвимым. Его лицо обросло густой щетиной. Он точно напоминал того, кто провел несколько дней в лесу и еще больше — в бегах.       Уилл ошарашенно вздохнул: — Эдвард Синклер. Мэнский коллекционер… Эмануэль Сабрент.       «Неудобное имя», вспомнил он слова Джека. Лицо странное: наверняка не одна перенесенная пластическая операция. Но глаза остались прежними. Их не могла бы изменить никакая процедура: глаза карие, почти красные, тонкие.       А еще он был женихом Молли. Он жил с ней под одной крышей. С ней и Уолтером. Конечно, вряд ли влюбленной женщине хоть раз придется проверить его поддельные документы.       Уилла затрясло так, что нож грозил выпасть из рук, хотя он стоял неподвижно. Казалось, это мир вокруг крутился безостановочно. — У тебя уникальные способности, — сказал Эмануэль, лениво шатаясь. Очевидно, Уилла он не боялся. — Твои доводы привели ФБР ко мне так близко. Я почти попался. Никто так об этом и не узнает, — он негромко, но довольно усмехнулся, — но мы оба будем знать, что поймали друг друга. — Почему она? — спросил Уилл, быстро моргая. — Ах, малышка Молли… как ты, должно быть, благодарен, что я не выпотрошил ее очаровательный животик. Она была лишь частью моей игры. Они немало помогли мне, чтобы я мог разузнать о тебе необходимое, оставаясь в тени.       Он шагнул назад, но Уилл вильнул в сторону. Как вызвать полицию? — Я думал, ты догадаешься, когда я приехал забрать мальчишку. Но был так погружен в свои душевные страдания, что не смог даже взглянуть мне в лицо. Но я терпелив, Уилл Грэм. — Ты ответишь за Молли. Ты ответишь за всех убитых людей. — Уилл слышал свой голос откуда-то издалека. Отчаянный, словно он хотел убедить себя в этом. — Ну, конечно, — Эмануэль улыбнулся. Его внезапно стало два, а затем три, и Уилл спутал пол с потолком.       «Он использовал что-то, чтобы отравить меня», — подумал он, совершенно слабея. Рука с ножом, направленная на коллекционера, казалась чужой. Его хватило еще на несколько секунд, прежде чем силуэт Эмануэля вытянулся, приближаясь, и Уилл закрыл глаза.       Казалось, прошло несколько мгновений, когда он снова открыл глаза. Его тошнило, голова кружилась, глаза закрывались, все тело играло против него. Уилл попытался пошевелиться. Он все еще находился в своем доме, в своей гостиной, надежно привязанный к стулу. Он вздохнул и тут же привлек внимание Эмануэля — он стоял у разожженного камина и смотрел в огонь. — Ты быстро пришел в себя, — сказал коллекционер, поворачиваясь к нему, — меньшего я от тебя не ожидал.       Уилл пошевелил кончикамм пальцев, находя узел, связывающий его руки, но ему не хватало сил и ловкости избавиться от него. — Мне пришлось прятаться в доме старикана, прежде чем он понял, что я не просто заблудившийся охотник. Я сожгу тебя, как сжег его, Уилл Грэм, — Эмануэль поднял канистру с бензином, открутил крышку и вдохнул его, довольно осклабившись. — Как интересно ты меня окрестил. Коллекционер… и мне это нравится. И я люблю, когда мои числа стремятся к трем. Сначала я сожгу тебя, а потом твоего любовничка.       Уилл дернулся, но сковывавшие мышцы веревки сдавили его. Он осмотрел пустой стол, пол, заваленный хламом. — Я бы очень хотел увидеть фотографии с места преступления. Я не имею привычки запечатлеть что-либо, потому что всегда наслаждаюсь моментом. Люди сейчас часто упускают это.       Эмануэль сдвинул брови и повернулся к входной двери: его привлек собачий лай и ухмыльнулся. Уилл быстро задышал. — Не смей! Не смей, ублюдок!       Коллекционер, насмехаясь, поднял руки. — Никогда не любил собак, в детстве моего брата покусал питбуль. Из меня вышел бы отличный пиротехник, не думаешь?       Он пнул двери и вышел на заснеженный порог. Уилл расшатал себя и упал на пол, приземляясь лицом в хлам. Эмануэль лишь на секунду обернулся и, как ему показалось, усмехнулся. Уилл оттолкнул себя ногой, чувствуя, как кровь заливает нос, и перевернулся на бок, придавливая плечо. Он схватил ножницы под собой, но дрожащие руки тут же выронили их.       Уилл чертыхнулся, сплевывая кровь, и снова потянулся за ними. Он смотрел, как Эмануэль идет по снегу к машине Ганнибала, удаляясь от него, и паника в голове обрела такой же звук, как и приглушенный лай собак. Уилл снова взял ножницы, раскрыв их, и острым лезвием наткнулся на толстую веревку.       Коллекционер уже добрался до машины, насмешливо постучав по окну. — Твою мать! — Уилл ускорился, не совсем осознавая, получается ли у него, и сквозь пелену слез продолжил смотреть. Он бы не смог отвести глаза.       Веревка ослабла, и он вскочил, заплетаясь в собственных ногах, все еще прикованных к стулу, но Уилл разломал его, освобождая себя от веревки, и поднялся, вылетая на улицу.       Эмануэль отступил. Его глаза бешено горели. Холод отрезвил Уилла. Он помчал на мужчину, яростно сталкиваясь с ним, и они упали в сугроб. Как два диких зверя, они взялись душить друг друга.       Уилл ощутил толчок ноги в живот и отпрянул в сторону, оказываясь с ним на одном уровне. Коллекционер в сию же секунду набросился на него сверху, нанеся несколько ударов по лицу. Уилл дернулся, что-то хрустнуло. Он перехватил красный кулак и повторил его прием, оттолкнув его обеими ногами. Эмануэль отшатнулся назад, но вскочил и принял выжидающую позу, слегка пригнувшись к земле. Уилл попятился к машине, чувствуя ее спиной, и убийца снова наступил: Грэм блокировал удар. Кулак Эмануэля пробил стекло, и он взревел от осколков, впившихся в руку. Уилл схватил его за горло и замахнулся в челюсть, обрушив на него несколько ударов. Почти бордовая кровь брызнула на снег. Коллекционер, шатаясь, отпрянул. — В тебе есть удивительный стержень, Грэм. Твоему потенциалу можно только позавидовать!       Уилл сплюнул кровь. Теперь, когда окно машины было наполовину разбито, разъяренный лай собак стал громче. Уилл отвлекся на него всего на секунду: Эмануэль стремительно набросился на него, роняя на капот. Он несколько раз приложил Уилла головой, пока тот безуспешно размахивал ногами, но этого хватило, чтобы ослабить Грэма.       Он не собирался умирать, глядя в серое небо, пока шел снег. Но руки коллекционера сдавили его горло. Он не мог пошевелить ногами из-за неудобного положения, и единственное, что ему оставалось — выиграть себе еще немного времени, удерживая чужие руки. Он зажмурился, хрипло выдыхая остатки кислорода. Уилл сделал еще несколько попыток дернуться, но Эмануэль не жалел сил.       Ему хотелось закрыть глаза. Хотелось расслабиться: от сопротивления мышцы дрожали. Но Уилл знал, что если позволит себе хоть секунду промедления, убийца прикончит его в два счета. Он был так слаб.       Он подумал о Ганнибале. О его доброй улыбке. О собаках в машине, которых Эмануэль непременно захочет добить.       Но вдруг хватка на его горле стала торопливой и растерянной — он почувствовал это и мгновенно ударил мужчину в лицо. К ноге Эмануэля пристала Фанни: самая маленькая из компании, она смогла пролезть через разбитое окно.       Коллекционер дергался, шатая ногой, но бесстрашная Фанни не отпускала. Уилл откатился, выравнивая дыхание: в глазах темнело. — Пошла к черту! — коллекционер пнул ее, отбрасывая в сторону под уязвленный визг.       Внезапный выстрел рассек воздух. Он содрогнулся: эхо разлетелось по сторонам. Он выровнялся, боялся увидеть Фанни, неподвижную и безжизненную.       Развернувшись, Уилл наткнулся на Эмануэля. Он упал на колени, истекая кровью, и приземлился лицом в снег. Грэм поднял голову, в смятении щурясь сквозь снег.       Это был Ганнибал. Он держал ружье прямо, как тогда, в их первую встречу в лесу, и Уилл испытал такое облегчение, что из глаз брызнули слезы, мгновенно замерзая на щеках. Он проковылял несколько шагов до него, прежде чем ноги подкосились и он упал в снег.       Ганнибал приблизился стремительно, но осторожно, не опуская ружье, направленное на мужчину, но стоило ему оказаться рядом с Уиллом, как потаенная холодность в глубине его глаз исчезла. Он сгреб Грэма в охапку, пряча в руках. — Я его подстрелил, — сказал он, торопливо. — Будь осторожен. Уилл, ты меня так напугал!       Ганнибал отстранился, чтобы коротко взглянуть в окровавленное лицо, и Уилл увидел, как в его собственных блестят слезы. — Нужно его связать, скорее, — сказал Грэм, снова с трудом поднимаясь на ноги, — присмотри за ним, я принесу веревку.       Ганнибал направил ружье и проводил Уилла взглядом. В доме царил хаос. Он переступал через него, спотыкаясь на каждой вещи, в полумраке гостиной силясь рассмотреть что-то, что могло бы ему помочь. Схватив веревку, которой сам был недавно связан, Уилл снова показался на улице. Ганнибал держал в руках телефон. Он повернулся к Грэму, глядя собранно и решительно. — Я вызвал полицию, — его рука потянулась вверх. — Уилл, дай мне веревку. Пожалуйста, соберись.       Дав ему связать мужчину в снегу, Уилл отошел в сторону. Он был таким растерянным и ошарашенным, что совсем не обращал внимания на Фанни у ног.       Он мог умереть. Ганнибал предупреждал его об опасностях. Смог бы Уилл избежать их, если бы не поехал забрать собак ранее? И если бы все-таки не сделал этого, коллекционер навредил бы им? Казалось ли возможным вообще избежать этой трагедии?       Уилл безучастно смотрел на Ганнибала: он быстро справился и перевернул мужчину на спину. «Снежный ангел» под его телом был красным. Уилл подошел к машине, но ему пришлось несколько раз дернуть за ручку двери, чтобы открыть собак. Они все хлынули на него встревоженной волной.             Освободив их, Уилл боком сел на заднее сиденье, смотря на ослабевшие ноги. Раны саднило, ушибы щипало, а в носу покалывало.       Ганнибал вернулся к нему, перекинув ружье через плечо. Уилл позорно разрыдался. К щекам хлынул жар: Ганнибал смотрел на него. Наверняка жалобно, наверняка с выражением «вечно это происходит с тобой». — Я разбил окно, — сказал он, дрожа плечами, чувствуя, что слезы у него катятся даже через нос, — прости… это какой-то кошмар.       Ганнибал погладил его по плечам, силясь наладить зрительный контакт, но Уилл зажмурился так, что в глазах снова заплясали звезды, и отвернулся. Ему было страшно. И стыдно, и… — Давай зайдем в дом, пожалуйста. Я окажу тебе первую помощь. Скоро приедет полиция и «скорая», обещаю.       Ганнибал был терпелив и нежен. С каждым его словом Уилл распалялся все больше, чувствуя, как холодит кончики пальцев. В какой-то момент он нашел силы взять себя в руки: он подумал о том, что сделал, о том, что смог так долго тянуть время, чтобы ему помогли.       Он проследовал за Ганнибалом в дом, и тот закрыл двери, несмотря на то, что в снегу, перед машиной, лежал серийный убийца. Собаки, забежав в гостиную, удрученно сбились в угол, грея друг друга, и только Фанни легла отдельно от всех, на диване рядом с Уиллом.       Ганнибал ходил вокруг, и Грэм старался уловить его присутствие в пространстве, когда не мог увидеть. Всего несколько минут ему понадобилось, чтобы укрыть Уилла, найти аптечку и обработать раны на лице, пока Грэм лежал на спинке дивана с закрытыми глазами и сжимал в ладони шерсть Фанни. — Он ударил ее, — сказал Уилл, с трудом разлепляя губы, — посмотри на нее, пожалуйста. Она мне помогла.       Ганнибал посмотрел очень жалобно, так что Уилл почувствовал физическую боль от его взгляда. На мгновение он перенесся в тот миг, когда сидел в его охотничьем домике, найденный собакой Ганнибала ночью в лесу.       Но он ничего не ответил. Из звуков только зимний шепот неутихающей пурги гудел в глубине камина. — Ты храбро сражался, Уилл, — сказал Ганнибал, убирая пластырь с озабоченным видом. Грэм повернул голову, посмотрел в лицо возлюбленного, озаренное оранжевым светом камина. Совсем не то лицо, которое было у него в их первую встречу после убийства медведя. Уилл протянул к нему руку, взял Ганнибала за лицо, и тот прикрыл глаза, чтобы скрыть слезы. — Я боялся, что не успею. — Ты успел. Не думай об этом. — Уилл приблизился, игнорируя предупреждающую боль во всем теле, словно сам организм стремился осадить его, и поцеловал Ганнибала в щеки, губы, подбородок, виски, лоб, нос — везде, где мог. Он целовал его до тех пор, пока собственные губы не начали дрожать, пока лицо Ганнибала не увлажнилось от пролитых слез, пока он не вздохнул, перехватывая руки Уила. — Прости меня, — сказал Лектер, взяв его лицо в свои руки. Уилл прижался к теплому боку и закрыл глаза: всего через несколько минут он услышал вой сирен, но собаки, как обычно, не вскочили, встревоженные новыми звуками, только зарычали, поглядывая на двери.       Уилл встал, увлекая за собой Ганнибала. ---       Теплый плед согревал плечи. Грэм проводил взглядом удаляющуюся машину, в которую погрузили убийцу, и вскоре она совсем исчезла, скрывшись в снежной буре потемневшего вечера.       Уилл закрыл глаза, но это не скрыло раздражение от красно-синих, сине-красных огней. Он только что перенес тяжелый диалог с Джеком, которому пересказал все произошедшее.       И только через несколько часов полицейские машины и сам Джек, в конце концов, уехали: напоследок Кроуфорд сжал его плечо, глядя с гордостью и довольством, а Беверли крепко, но осторожно обняла его. Только после Уилл зашел в дом, наконец почувствовав себя в покое, когда последняя машина уехала прочь.       Он подошел к потухшему камину, поднял с пола разбитый снежный шар: пингвин с отломанной головой больше не улыбался. Уилл обернулся на тихие шаги позади и выдохнул. — Мне нужна твоя помощь, — сказал Ганнибал, спускаясь со второго этажа, — не знаю, какую одежду ты хочешь взять с собой.       Он улыбнулся тому, как Ганнибал был осторожен с ним. Как пытался отвлечь его от всех этих событий простыми бытовыми проблемами. — На самом деле, это не важно, — Ганнибал снял с крючка старый шерстяной свитер и бездумно сложил его, — я дам тебе все, когда мы приедем. — Ты же не вернешься за машиной, да? — спросил Уилл с надеждой, бросая осколки шара в камин. — Просто давай вызовем эвакуатор.       Ганнибал посмотрел на него и кивнул, сминая в руках свитер. Он прикусил губы, хотя всячески старался сохранить бесстрастное выражение лица, и потрепал растерянного Макса по голове. — Конечно. Мы не будем возвращаться до тех пор, пока это не перестанет обременять тебя. — Не в этом дело, — возразил Уилл, хотя дело было как раз-таки в этом, — я не хочу, чтобы ты сюда возвращался. Вот и все. Я бы не простил себе, если бы забрать собак приехал ты, а не я.       Ганнибал снисходительно улыбнулся. — Но я не могу простить себя за то, что отпустил тебя, — он присел на край ручки дивана, слегка скрипнувшей под его весом. — Давай не будем играть в игру «что если…», потому что в конечном итоге мы снова вместе. Мы быстро тебя обновим.       Уилл поверил ему и впервые весело усмехнулся. Ганнибал обещал залечить все его раны. Каждую, даже самую малейшую, ведь это было то, что он делал на протяжении уже некоторого времени. С самой первой их встречи. — Давай скорее уедем, — предложил Уилл, неловко оглядывая беспорядок, — я все еще очень голоден.       Ганнибал скорее встал. Он подхватил сумку Уилла и донес до ее машины. Снег прекратил сыпать, но набитые сугробы угрожали им непроходимостью. Загнав собак в салон, Уилл сел на переднее сиденье, ожидая, когда Ганнибал заведет машину, и коснулся его ладони, лежащей на руле. Она была холодной.       Уилл прислонился к окну, не пристегиваясь, и они беспрепятственно выехали из Вульф Трап — потемневшего, пустого, брошенного. Уилл хотел, чтобы Ганнибал ехал быстрее, но не решался попросить его об этом. К тому же, они могли застрять.       Но зимний лес расступался перед ними, позволяя покинуть его. Недавние следы полицейских машин и «скорой» проложили им путь. Уилл прикрыл глаза, чтобы снова не разрыдаться: он представил, как близко к Молли стоит Синклер. Как он смотрит на Уолтера и взъерошивает его волосы.       Всю дорогу до дома Ганнибала они молчали. Только когда за ними закрылись ворота, Уилл почувствовал себя в безопасности. Ганнибал открыл ему двери, помогая выбраться из машины. Колени Грэма не сгибались. — После того, как ты уехал, я приготовил для собак место. Иди на кухню, я покажу им их новый дом, — Уилл обернулся на слова Ганнибала. — Ты ведь помнишь, где кухня? — Помню, — сказал он тихо, но почему-то не сдвинулся с места, — но я пойду с тобой.       Почти сразу он ощутил, что начинает краснеть: это было приятным чувством по сравнению с болью во всем теле. Ганнибал в ожидании приподнял брови: его медовые глаза лучились беспокойством и интересом. Он был таким уютным, таким спокойным в своем доме, совсем не таким, каким его увидел Уилл возле своего дома с ружьем. — Иди на кухню, — попросил он все-таки, — дорогой. В моем доме ты в безопасности.       Уилл понял, как глупо это было с его стороны. Разумеется, в доме охотника он как за каменной стеной. Особенно, если этот охотник — Ганнибал.       Он обследовал комнаты. С момента их последней встречи прошло много времени, но в интерьере ничего не изменилось. Уиллу показалось приятным вернуться в место, оставшееся прежним. Он увиделся с Ганнибалом снова уже в коридоре. Лектер приобнял его за спину и провел на кухню рядом.       После сытного ужина он проводил его в ванную. Уилл разделся, остановившись перед Лектером пока он набирал горячую воду.       Грэм коснулся его щеки, обращая взгляд на себя. Он чувствовал плохо скрываемое волнение мужчины. — Ты согреешься, а потом мы можем лечь спать, — сказал Ганнибал невпопад, убирая руку из-под горячей струи, но не отстранясь от него.       Уилл наклонился, поцеловал его и снова выпрямился. Он ответил на обожающий взгляд Ганнибала: сочувственный и глубокий. — Устраивайся, — сказал он с придыханием, отводя глаза. Уилл забрался в ванную, полную горячей воды, и мгновенно слился с ней воедино. Она накрыла его тело, залечивая раны: все в доме Ганнибала исцелило бы его.       Лектер отмыл грязь на лбу Уилла, осторожно оттирая присохшую кровь мочалкой. Она отставала от тела с трудом. Затем он намылил его волосы, вплетаясь пальцами, и сказал с намеком на улыбку: — Не засыпай, Уилл. Спать в ванной опасно. — Ты спасешь меня, — пробурчал он в водную поверхность, из-за чего голос показался более низким и громким. — Ну конечно, — Ганнибал чуть слышно вздохнул, — спасу. Приподнимись, пожалуйста.       Уилл заелозил, откинув голову, и посмотрел в глаза Лектера, слегка усталые, но все такие же заботливые. — Тебе всегда нравилось за мной ухаживать, — не то спросил, не то утвердил Уилл. — Конечно, нравилось, — повторил Ганнибал, улыбаясь, и убрал пенную дорожку, идущую к глазам Грэма, — и нравится. Это естественно в отношениях, не так ли? Особенно в наших. — Что ты хочешь сказать? — В наших отношениях переплетаются нити страха одиночества, поиска понимания друг в друге. Мы немного не такие.       Уилл достал из воды руки, поджал к груди колени и обнял их. — Отношения двух мужчин — это вызов, бунт против установленного порядка и нормальности, или же попытка встроиться, создав свою собственную, маленькую «норму»? Черт его знает… И меня это не сильно волнует, если честно, Ганнибал. — он поднял голову, снова смотря в его лицо. — Я люблю тебя. Давай будем вместе. Можно я буду твоим? А ты моим.       Ганнибал казался заново растроганным, слегка растерянным, но эта растерянность шла ему. Она не делала его глупым. Его глаза очаровательно прищурились в намеке на улыбку. — Я и так твой, Уилл Грэм. — Я хочу, чтобы у нас были «обычные» вещи. Свежие газеты по понедельникам утром, совместная готовка. Я рыбачу, ты охотишься. Я стараюсь не шуметь, пока ты в кабинете с пациентами. И буду ездить за макиато из парка в норт-сайд авеню, даже если это далеко. Или что-то такое простое, идиотское. Ты понимаешь. — Я очень хочу, чтобы ты для начала поправился, — Ганнибал изящно поднялся, смывая остатки пены с Уилла, и на мгновение он прикрыл глаза и задержал дыхание, пока чистая вода смывала с него остатки тяжелого дня, — я не против выгуливать всех твоих собак. Вернее, наших. — Наших? — не расслышал Уилл. — Наших, — подтвердил Ганнибал, подавая ему руку, и Грэм вылез из воды, мокрый и обнаженный, и полез обняться с ним, мгновенно пропитывая одежду мужчины. Ганнибал приобнял его одной рукой, а другой потянулся за полотенцем и как ребенка накрыл им Уилла. — Ты, наверное, тоже хотел бы принять ванну? — виновато спросил он, избегая глаз. — Я успел незадолго до того, как начал беспокоиться за тебя и решил поехать в Вульф Трап. — Как ты понял, что я в опасности?       В этот раз Уилл внимательно изучал его задумчивое лицо, но ни единая мускула не дрогнула. Ганнибал усмехнулся: — Гм… почувствовал. — Очень банально. — Я знал, что не должен был остаться, — продолжил он, вытирая волосы Уилла. — И не понимаю, как вообще осмелился тебя отпустить в таких условиях. — Ганнибал, — Уилл перехватил его руки, заглянул в глаза и вздохнул, — давай пойдем спать. Все уже не важно. А я очень устал. — Да. Да, идем. — Я все еще не одет.       Лектер бездумно улыбнулся: — Меня это не смущает. Я люблю всего тебя. Но ты прав, для камина у меня не нашлось времени. Возьми мой халат, в коридорах немного сквозит.       Уилл снял с вешалки на темной плитке халат, мягкий и теплый, набросил на плечи и последовал за Ганнибалом по темному дому. Дому, где он чувствовал себя в безопасности рядом с охотником, где и их собаки вели себя спокойнее, устроившись в выделенной комнате, где единственным шумом был слегка скрипящий подоконник, с которого скатывался наваливший снег.       Спальня показалась уютной, приятной и невзрачной. Широкая кровать, занимавшая большую часть места, была завалена теплыми одеялами. Ганнибал стянул несколько пледов, позволяя Уиллу залезть первым, и тот невольно подумал о женщине, которая когда-то лежала там с ним, но никаких чувств у него от этой мысли не возникло: он был слишком измотан и уснул сразу, как только рядом лег Ганнибал, подтянув ближе к себе, укрывая всем множеством одеял и своей рукой. У него не хватило сил даже на последний ленивый поцелуй на ночь.       Уилл всегда спал спокойно рядом с ним. ---       Когда сошел снег, небо стало чаще проясняться. Весна наступала медленно, даже когда был конец апреля, просыпающаяся природа никуда не торопилась.       Уилл бежал по лесной дороге, огибая лужи и валяющиеся на пути бревна. Особенно большие он перепрыгивал, упираясь в них руками, и продолжал бежать дальше, слыша, что где-то в зарослях параллельно ему мчат собаки. Они не соревновались с ним и бежали с одной скоростью, и Уилл поторопился, свернув в сторону.       Солнце снова выступило из-за налетевших облаков и осветило лес ранним утром. Все таяло, все было влажным, все зеленело. Роса капала с сосен. Сквозь деревья на лицо Уилла падали лучи, и он снова замедлился, чтобы не поскользнуться на лужах, и вскоре вышел к лагерю охотников. Гомон выпивающих мужиков напомнил о том, что был выходной.       Отдышавшись, Уилл отряхнулся от сучков и зелени, но выступивший пот, пропитавший грудь и спину, не смог скрыть, и покинул заросли, выбравшись к лагерю. Собаки вынырнули следом и разбежались по сторонам.       Он быстро кивнул егерям, помахал остальным охотникам и улыбнулся сидящим у потухшего костра, в том числе и приветливому Маркусу, сыну Лектера. — Ты не видел отца? — спросил он. — В доме, — Маркус, победил в карты мужиков и рассмеялся, — он искал тебя.       Уилл улыбнулся и заторопился к Ганнибалу. Подойдя к двери, он потянул на себя влажную от росы ручку и столкнулся с мужчиной. Ганнибал мгновенно затащил его внутрь и поцеловал за закрытой дверью, и Уилл щекотно вздрогнул от его рук, схвативших за бок. — Ты мечтал увидеть меня, потного и растрепанного? — спросил Грэм, отстраняясь. — Ты всегда растрепанный, — с довольством заметил Ганнибал, погладив его по волосам, — снова занимался в лесу? — Просто бегал. У меня не очень хорошая форма. — У тебя прекрасная форма, — не согласился охотник и натянул ружье на плечо. — Я хочу тебе кое-что показать. Надень это.       Он протянул свою Уиллу куртку-камуфляж и открыл двери. Свистнув собакам, когда они собрались вокруг, готовые к вылазке, Ганнибал побрел в чащу, а Уилл последовал за ним. Стая осталась в лагере. — Мы идем охотиться? — Вовсе нет, — улыбнулся тот, — если нам повезет, мы увидим нечто особенное. — Тебе удалось заинтриговать меня.       Оставив лагерь позади, они сошли с привычной тропы и взялись за руки, замедлив шаг. Уилл поравнялся с ним и заглянул в глаза Ганнибала. Они все еще смотрели друг на друга с той нежностью, которая зародилась в них в те самые мгновения, когда они оба поняли, что влюблены. — Маркус так хорошо играет в карты, — сказал Уилл, нарушая молчание, — как ему всегда удается выигрывать? — Он жульничает, — рассмеялся Ганнибал, — Кирстен научила его этому, и теперь он не перестает использовать ее приемы, сколько бы я не просил. — Кое-что у него все-таки от тебя. — И что же это? — Лектер шагнул чуть ближе, так что они шли, касаясь боками. — Называть меня как-то, зная, что я не понимаю датский. Jægerens elsker. Что это вообще значит?       Ганнибал сдвинул брови, хотя ни на секунду не показался серьезным, скорее позабавленным и смущенным. — Я поговорю с ним об этом. — И все же, куда ты меня ведешь? — Это будет сюрприз. Он тебе понравится.       Уилл покорно сжал его ладонь и больше не задавал вопросов. Куртка Ганнибала приятно согревала спину. — Мы идем смотреть на оленей, — догадался он, — иначе ты бы не просил надеть ее. — Ты догадливый. Глупо было полагать, что я сумею что-то скрыть от тебя. — У тебя получилось скрывать от меня новую собаку еще пару дней после смерти старушки Зое.       Ганнибал обнял его за пояс одной рукой, и они, неудобно, но счастливо прижимаясь друг к другу, побрели дальше, по ровной дороге, щурясь от света солнца.       Когда впереди показалась густая чаща, Ганнибал замедлил Уилла и они пригнулись к земле.       Грэм не задавал вопросы, молчаливо подкрадываясь ближе, помня, что олени — пугливые существа.       Они добрались до плотного сплетения веток и устроились за ними, выглядывая на открывшуюся поляну. Длинноногие олени чутко прислушивались к окружению и принюхивались к воздуху. Уилл очарованно вздохнул: — Это и есть та самая оленья роща?       Ганнибал молча кивнул, не сводя с него улыбчивых глаз. Уилл рискнул и вгляделся сквозь ветки, создав шорох, и заметил белые хвосты маленьких оленят, которые скакали по поляне, усеивая ее такими же пятнышками, что и на их шерсти.       Ничего прекраснее Уилл в жизни не видел. Он сел на землю, растроганный, полный покоя и умиротворения. — О чем ты думаешь? — спросил Ганнибал, толком не смотря на оленят. — О том, когда ты, наконец, перестанешь делать вид, что не хочешь спросить, женюсь ли я на тебе.       Ганнибал улыбчиво потупил взгляд и отвернулся к роще, только чтобы занять себя. Уилл сжал зубы. — Да. — Что? — растянул Лектер тихо, когда олени начали суетиться. Они собирались уходить снова, в поисках нового места, чтобы однажды вернуться сюда со своим потомством и повторить это снова и снова, пока они, сам лес и Земля не исчезнут. — Мой ответ да, — хмыкнул Уилл, бездумно щипая траву кончиками пальцев.       Ганнибал повернулся к нему, и Уилл прыснул от того, насколько растерянным он показался. Он бы не смог сказать иначе: неужели охотник, сидящий напротив, однажды заставил его сомневаться в своем выборе? — Я люблю тебя, — продолжил Уилл, больше не глядя на оленей: они услышали их и поспешили разбежаться.       Ганнибал наклонился к нему, и они пригнулись, сливаясь в поцелуе, пока над ними мелькали тени изящных диких животных, перепрыгивающих заросли и скрывающие далеко в лесу.