Монстр – это ты

Снова снег, мороз на лице, холодная маска. Маска Фатуи, маска безразличия. Не было не ветра, ни снегопада, ни солнца. Александра шла пешком по вчерашней пустоши. Её всё ещё покрывали сумерки, и девушке казалось что эта прогулка – продолжение ночной пытки. Её мысли были снова заняты братом. Вернее нет, она пыталась не думать об этом. Она уже знала, _что_ найдёт там. Она знала, что Александр мертв, что в снегу она найдет его тело, его оружие но не найдёт брата. Он умер и скорее всего был уже мертв, когда Александра отправилась на задание. Это была игра без права на выигрыш, история с одним концом, дуэль с одним исходом. У нее с самого начала не было шансов спасти брата. Александра лишь плотнее сжала зубы. Жгучая и леденящая душу пустота разрасталась внутри неё, словно брешь. Каждый шаг не только неумолимо приближал девушку к цели, но ещё и будто надрывал "брешь", готовясь впустить боль утраты. Несмотря на теплую северную одежду, Александре было неприятно холодно. Пустой желудок то и дело урчал, давая понять, что ему не нравится суточная голодовка. Девушка с тоской вспомнила плотные завтраки в доме Очага. Живот снова предательски заныл, упрекая Алекс в ее беспечности. Выходить на мороз голодной, пусть и в теплой одежде – глупая идея. "Забыть о еде и прибавить шаг." Она ускорилась, сокращая расстояние между собой и заброшенной дорогой. Не думать. Не думать. Не думать. Не думать. Не думать. Не думать. Не думать. "Думать... Странное слово" Теплые меховые ботинки скрипели по дороге. Она шла уже почти час без остановки и внимательно оглядывала местность в поисках брата. Холод донимал её и Алекс с грустью вспоминала о коротком "лете", которое она провела с родителями в Сумеру. Тогда мать и отец уезжали в командировку и взяли детей с собой. Они с Александром круглыми глазами смотрели на высоченные зелёные деревья, толстые как дома, вскрикивали от восторга, бегая по траве и изнывали от непривычной жары, какая бывала в Снежной только в теплицах или банях. А потом родителей не стало, и она с братом оказалась в доме Очага. Им тогда было около шести лет, но Александра даже одиннадцать лет спустя помнила родителей и поездку в Сумеру. Дом Очага... – ...Он больше не вернётся туда, – словно издалека услышала свой шепот Александра. Прислонившись к дереву, измазанный в крови и потрёпанный сидел её брат. Трудно было назвать эту неестественную позу сидением, он скорее привалился к нему. Александр был похож на брошенную куклу. Словно его потрепала жизнь, он перестал нравится хозяйке и был выброшен на улицу. Алекс неуверенно опустилась на колени перед телом и долго не могла заставить себя протянуть к нему руку. Ей не верилось, что перед ней родной брат. Через некоторое время она осмелела и взяла в руку его Глаз Бога. Он больше не поблёскивал в отсветах снега, а стал обычной стекляшкой. Александра крепче стиснула зубы. Постепенно приходило осознание, картина складывалась, дополнялась фактами, утверждала, что Александр погиб. Девушка аккуратно сняла цепочку с шеи брата и бережно убрала за пазуху. Когда она коснулась холодной шеи брата, по спине пробежали мурашки. Ей хотелось вскочить и бежать прочь от безжизненного, холодного Александра, подальше от этого мертвенно бледного лица. С каждой секундой необъяснимый страх подкатывал к горлу Алекс, подчинял ее разум, пока не превратился в панику и не заставил девушку отпрянуть от трупа. Колени не гнулись, руки дрожали и сколько Александра не пыталась, совладать с собой у нее не получалось. "Что же делать?" – ужас завладел ее сознанием и девушка прибывала в полной растерянности. Она не знала что предпринять, как быть с телом и что вообще полагается делать в таких случаях, но помощи было ждать неоткуда. Чтобы хоть немного успокоиться, Алекс стала искать оружие брата. Два кинжала она нашла недалеко от Александра, а ради третьего пришлось расчищать ботинком снег на дороге. Увидев кровь на нём, девушка поборола приступ тошноты. Алекс не боялась крови, но в тот момент ей стало неприятно. Едва отыскав клинок, она заметила что-то тёмное у сапога. Нагнувшись, она подняла две половинки серой маски. Она даже не заметила, что брат был без традиционного атрибута всех солдат Фатуи. Очень аккуратно, чтобы не повредить половинки ещё сильнее, Александра убрала их в карман куртки и вернулась к брату. "Я хотела найти его, но теперь не могу заставить себя даже похоронить его. Какой позор... Теперь его тело так и останется здесь из-за меня?" Девушку раздирала собственная беспомощность. Ей было неприятно от одного взгляда на мертвеца, и в то же время и от самой себя, потому что она не могла перебороть себя ради родного брата. А ведь он столько для нее сделал... "Я буду жалеть об этом до конца своих дней. Прости, Саш." Задул шквальный ледяной ветер. Александра словно в тумане видела бугорок между деревьев, так похожий на сугроб. Это нельзя было назвать настоящей могилой, но даже такое убогое лежбище стоило Алекс больших усилий. Пелена слёз застилала девушке глаза, и трудно было понять, был то ветер или горечь. Было как никогда холодно. Казалось, вместе с пальцами рук и ног вымерзли чувства и эмоции. Осталось только сожаление. Раскаяние. Утрата. Боль. Холод. Не было сил кричать, плакать или говорить. Алекс просто шла вперёд, интуитивно пытаясь понять где хижина. Ей было все равно, когда она спотыкалась, когда ветви кустов хлестали ее по ногам или если острые снежинки царапали щеки. Она сжимала сквозь куртку Глаз Бога Саши и думала о том, что осталась совсем одна. У неё не было друзей, хоть дети из ее комнаты и относились к ней как к старшей сестре. Родители были мертвы уже одиннадцать лет, а теперь погиб ее брат. Александра думала о том путешественнике, что сейчас лежал на диване у камина. Он был убийцей, он убил Сашу. Но иначе бы Саша убил его, так что в какой то степени Путешественник просто защищал свою жизнь. Пожар ненависти и лёд здравого рассудка схлестнулись внутри неё. Словно злой голос внушал Александре свою волю, а та отбивалась от него. " – Убийца! – Нет, он просто защищался. – Он убил Сашу. – У него не было выбора. – Выбор есть всегда! – Они дрались насмерть, Саша был обезумлен своей ненавистью и злобой. – Лучше бы Саша остался жив! – Но он уже мертв. – Да."