Прокурор

Воцарившуюся идиллию нарушает настойчивый звонок дверного звонка. — Освальдо, пожалуйста, открой дверь, — доносится просьба Тереза со второго этажа дома. После чего тот, резко сорвавшись с места, ещё до конца не успев отойти от обнадёживающих мыслей, которые почти захлестнули его в эйфорию предстоящего дня, через несколько секунд оказывается у входной двери. Гость, стоящий на пороге, в одно мгновение меняет настроение прокурора и, широко улыбнувшись на его исказившееся лицо, проходит внутрь, не дожидаясь даже приветствия. — Что ты здесь делаешь, Джейн? — Тот же вопрос, Освальдо, — менталист разворачивается в сторону голоса, щёлкает двумя пальцами, совершая указывающий жест на владельца, и размашисто плюхается на диван, а после закидывает ногу на ногу. — Не думаю, что ты обделён знанием того, что происходит между мной и Терезой, — с едва заметной иронией произносит Ардилес, затем захлопывает дверь и делает пару шагов вперёд, равняясь с вынужденным собеседником. В этом он прав. Патрик Джейн, ранее сообщивший Лисбон о том, что прокурор влюблён в неё, знал, что чувства взаимны, но, предположив, что те обойдут её стороной, как только она проведёт с ним ночь, ошибся. И теперь считал своим долгом спасти подругу от, как ему казалось, обречённых отношений. К сожалению, его методы не отличались деликатностью, за исключением скрупулёзной наблюдательности и визуальным сбором деталей, которые всегда кстати, окружали его. Как, к примеру, забытые пара бокалов из-под вина и полупустая бутылка красного, стоящие на журнальном столике напротив дивана. Вчера вечером Тереза всё-таки перешла границу деловых взаимоотношений и пригласила Грейс к себе домой, чтобы провести время за разговорами по душам, нужда в которых выросла в связи с последними событиями. Однако Ардилесу, который пришёл сегодня утром, об этом известно не было. А вот гостю, решившему воспользоваться оставленным беспорядком в своих целях, напротив. Он видел, как девушки о чём-то говорили, а затем совместно покинули участок. — В отличии от тебя, Освальдо, — слова Джейна вместе с голосом льются ровно, аккуратно, ненавязчиво, словно вода по жёлобу, — я часто бываю здесь, — он знает, что оппонент обладает умением распознавать ложь, а потому ведёт себя как можно естественней и надеется, что в их разговор не вмешается Лисбон. — Не сомневаюсь, — отвечает Ардилес, — но сейчас не лучшее время для дружеской встречи. Мы собирались… — Позавтракать? — перебивает он и получает ответ в лице. — Предпочитаю спонтанность, — добавляет Джейн. — Именно по этой причине в это самое утро ты сидишь здесь, а не в участке, где тебя ждёт масса дел? — О, нет, — менталист широко улыбается, — я здесь, чтобы узнать, как после вчерашнего себя чувствует Тереза, — он делает короткий жест рукой, указывающий на бокалы и бутылку вина, а затем перемещает взгляд на Освальдо, делая вывод в своей голове: «Пазл номер один, Ардилес. Бум! Ты уже сомневаешься?» — мысль подкрепляется ехидной улыбкой и подъёмом одной из бровей. На первом этаже повисает тишина на всё то время, пока прокурор внимательно смотрит на указанное Джейном место и нарушается лишь собственными рассуждениями, в которых он не спешит делать выводы касательно Лисбон. Он хорошо знает её. «Ведь так?», — с этим немым вопросом во взгляде он упирается в глаза собеседника, будто выпрашивает того о хорошем исходе истории, которой тот любезно делится с ним. — Она была очень подавлена, практически всё время говорила о тебе, — улыбка с лица менталиста медленно сходит, и с каждым словом гримаса приобретает опечаленный вид. — И что же она говорила? — недоверчиво спрашивает Ардилес, хмурясь и скрещивая на груди руки. — Ты знал, что Тереза редко пьёт алкоголь? — Джейн делает паузу, — Но вчера, когда она была в таком состоянии, — его взгляд растворяется, а после перемещается и теперь смотрит неподвижно куда-то в противоположную сторону от собеседника, — вероятно, она выпила слишком много, — тихо добавляет он. Мастеру манипулятивной игры остаётся дождаться подходящего вопроса, затем дать верный ответ и, наконец, довериться фантазии оппонента, в которую он только что вложил второй пазл. «Давай же, Ардилес, твой ход!» — Патрик продолжает задумчиво вглядываться в пространство. — Надеюсь, что ты поступил с ней как друг? Теперь Джейну хочется самодовольно улыбнуться, но он сдерживается и, возвращая свой взгляд к реальности, с притворной неловкостью смотрит на стоящего напротив мужчину. — Конечно, — утвердительно произносит он, дожидается, пока тот расслабится, а затем добавляет: — разрешил называть себя твоим именем. — Что? — напряжение прокурора снова берёт над ним верх. — С первого взгляда о ней так не скажешь, но, — он делает интервал, чтобы прочесть в едва заметных мимических движениях оппонента дальнейший ход и подтвердить правильность предыдущих, — она дикая, — договаривает, закрепляя результат короткой усмешкой. — Встань, Джейн, — как можно тактичнее просит Ардилес. — Что, набьёшь мне морду? — расплывается тот в широкой улыбке. — Встань! — резче повторяет он свою просьбу. Менталист, не меняя выражения лица, медленно поднимается с дивана, обращая свой взгляд на мужчину. — Хочу напомнить, что ты представитель закона, Освальдо, — быстро проговаривает он, когда тот буквально наскоком сокращает дистанцию и оказывается прямо перед ним. — Я знаю, что ты лжёшь мне, Джейн, и сейчас, пока Тереза не спустилась вниз, даю тебе шанс убраться отсюда и сделать всё, чтобы она никогда не узнала об этом разговоре. — Считаешь себя особенным? — спрашивает менталист, осматривая прокурора с ног до головы. — Для неё ты - экзотика. Сладкое, которым легко можно стать одержимым, в особенности, когда долго сидишь на диете, — его взгляд останавливается на лице, губы искажаются в самодовольной ухмылке, — а чувства к тебе - кратковременное явление, поддерживаемое новизной, и как только она перенасытится… — Ты не знаешь её! — резко перебивает тот. — Не могу не согласится с тобой, Освальдо, — Джейн делает пару шагов назад, — однако так было до вчерашнего дня, — продолжает он, а затем умолкает и, словно иллюзионист, тянет время, создавая простор для домыслов зрителя. — Подумай, с какой целью мне тебе врать? — Не знаю, — не долго думая выдаёт Ардилес, а после никак не может найти подходящего ответа в тех многочисленных мыслях, что рождаются в его голове и просто молчит. — Видишь? — улыбается тот. — Вообще, я должен поблагодарить тебя. — За что? — спрашивает сбитый с толку прокурор. — За привнесённый опыт, конечно, — воодушевляется Джейн. — Ну, знаешь, это занятное действие, с пальцами, внутри её… — уточняет он. Следующие слова манипулятора проваливаются в бездну тишины и отчаяния, образующуюся в сознании Освальдо после того, как тот, наконец, вкладывает в него третий решающий пазл, визуализирующий ложную, но отчётливую картинку.

***

Ардилес приходит в себя, когда слышит звук премиальной аудиосистемы, установленной в салоне его автомобиля, и теперь не может вспомнить, как покинул дом Терезы, а также понять, что стало причиной её поступка, по которой он это сделал. Задаваясь вопросами, на которые нет ответов, он ощущает, с какой силой сжимает обтянутый кожей руль, превозмогая колеблющееся внутри чувство, что отравляет каждую текущую секунду, мешает свободно дышать, забивает голову мыслями о собственной беспомощности. Затем делает вдох, выдох, несколько раз повторяет, пока окончательно не справляется с негативным потоком эмоций, а после поворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель в четыреста пять лошадиных сил раздаётся характерным рокотом, и машина незамедлительно срывается с места в неизвестном направлении.