Малолетка

Благо, вино было достаточно креплёным. Какое счастье. Если бы Катя не решилась заказать на стол пару бутылок хереса, Лера сошла бы с ума. Нет, сестра что-то там лепетала, якобы это в качестве аперитива и вообще хватило бы одной бутылки, но едва ли кто-то за столом, кроме девчонки, хотя бы пригубил. К несчастью хозяйки вечера, абсолютное большинство гостей так и не раззадорили аппетит, пока Титова откровенно напивалась. Вместе с заказанным куском шоколадного торта ещё на этапе салатов, Лера торжественно встала и попросила буквально минуту внимания. Нужно было смотреть прямо ей в глаза, чтобы не пропустить, как в радужках танцевали языки пламени, когда девчонка чрезвычайно пафосно достала из-за спины продолговатую коробочку и заговорщицки огляделась, спрашивая, продемонстрировать ли ей подарок при всех. Даже если бы каждый из присутствующих упал ей в ноги, умоляя просто сесть обратно на свой стул, принялся бы убеждать Титову в излишестве, она бы не смогла себе отказать в удовольствии видеть вытянутые лица «молодожёнов». Катя с усилием поджимала губы, стараясь ничем не выдавать свою бушующую злость, а Витя закашлялся. Они выглядели так, словно оказались на минном поле перед ненормальной, в руках у который был зажат не подарок на третью годовщину свадьбы, а пульт дистанционного управления. Наверное, так оно и было. Во всяком случае, уши Пчёлкиной заложило, как после взрыва, когда сестра продемонстрировала презент, как она сказала «от всей души и не только». Третья годовщина — кожаная. Лера понятия не имела о классификации каждого отрезка в триста шестьдесят пять дней, но ради такого дела девчонка купила специальный календарь в киоске неподалёку от дома. Там даже оказался небольшой список возможных подарков, но он виделся Титовой до того скучным, что впору было повеситься. Вот намотать на шею ремень, идущий третьим в списке, и вздёрнуться прямо посреди ресторана. Первым, к слову, был кошель. Оригинально, ничего не скажешь. Идея подарка пришла к Лере быстрее, чем календарь улетел в помойное ведро под кухонной раковиной. Девчонка улыбалась, как бешеная, нервно хихикала и думала, что отличится. Никому не хватит мозгов, ну или их отсутствия, чтобы подарить это. — Я подумала, это именно то, что нужно, когда три года счастливой семейной жизни уже остались позади, — Титова, аккуратно придерживая чёрную крышку картонной коробки, вытащила плётку из секс-шопа, прокрутила её в руках и игриво, с энтузиазмом ударила себя по бедру. К тому моменту в Лере было примерно полбутылки вина, ни грамма еды и ненависть к этому празднику. В Кате была только ненависть. Ну, ещё немного крабового салата. Боковым зрением девчонка видела, как залились пунцовой краской щёки Натальи Ивановны, как она несмело улыбнулась и хохотнула, очевидно, понятия не имея, можно ли реагировать на подобные подарки так. А ещё Титова видела реакцию Холмогорова. Он с усилием сдерживал улыбку, качал головой и смотрел, как двигался коньяк в его бокале. Уж если и был человек, не ждущий сегодня ничего хорошего, так это Кос. Он как раз по этой причине пришёл без Люды. Знал, что в определённый момент ему придётся спасать бывшую девушку от неминуемой расплаты, которая, безусловно, настигнет Леру, вот только та вытворит что-то из ряда вон. Плётку подарит, к примеру. — Ох, Лерочка, смотри, как бы сестра тебе что похлеще на свадьбу не подарила, — рассмеялся Павел Викторович, пытаясь разрядить сложившуюся ситуацию, ставшую заглавным блюдом на столе. — Если бы я знала, что мы дарим друг другу такое, — неспешно начала Катя, растягивая губы в улыбке, не сулящей ничего хорошего, — то на свадьбу с Гошей приготовила бы тебе не сервиз, а тоже какое-нибудь извращение. Это было низко. Припоминать Титовой о лучшем мужчине в её жизни, исчезнувшем так же стремительно, как он появился когда-то возле входа в «Арлекино». Лера понимала, что приняла решение расстаться сама, но та рана… она всё ещё кровоточила, когда девчонка задумывалась, как бы сложилась её жизнь с кем-то правильным. — Лерочка, а вы разбежались совсем? — спросила Наталья Ивановна. В этом не было второго дна, издевательского подтекста. Ничего такого. Она звучала искренне и заботливо, но от этого вопрос не ощущался менее болезненным. — Да, мы… — оправдываясь, заговорила Титова, стараясь достаточно быстро вспомнить, какие конкретно дежурные фразы объясняли несостоявшееся бракосочетание. — Лера у нас решила отменить свадьбу прямо за час, — Катя укоризненно покачала головой, и девчонке померещилось, будто бы сестра даже успела незаметно всплакнуть из-за никчёмности Титовой. — Это был такой кошмар! Я же обзванивала всех гостей… — Замолчи, — чеканно произнесла Лера. — Нет, Лер, я тебе этого не говорила раньше, но знаешь, — Пчёлкина набрала воздух, готовясь разразиться тирадой, — это был самый лучший вариант из всех возможных. Космос, извини, но после ваших отношений я и не надеялась, что рядом с Лерой появится настолько хороший парень. Холмогоров отмахнулся, будто упоминание его — меньшая из проблем. Так оно и было. Девчонка залпом допила вино в бокале, размеренно выдохнула, прикрыв глаза на секунду, собралась с мыслями и посмотрела прямо на сестру. — Не смей говорить о Гоше, — практически по буквам сказала Титова. — Ты не знаешь ничего о наших отношениях, так что не думай, что можешь открывать свой рот на эту тему. — Вот, это именно то, что я и имею ввиду, — Катя кивком указала на сестру и продублировала жест рукой, словно кто-то мог ещё не понять, про кого она говорила с таким открытым пренебрежением. — Ни один нормальный парень не стал бы терпеть рядом с собой такую хамку. Прошлый выдох, так казалось, восстановил равновесие эмоционального фона Титовой, но сестра умела поджигать каждое нервное окончание внутри Леры спичкой из своих слов. Наверное, по этой причине девчонка взбесилась настолько сильно. Из-за спички. Чёртов красный фосфор! — Уверена? А что, если он меня до сих пор любит и женился бы хоть сейчас, м? — Титова гордо приподняла подбородок, отмечая, как тишина из гробовой превратилась в ещё более неживую. Будто бы ящик опустили метра на три, засыпали землёй и сверху водрузили каменную плиту. Никто не хотел вмешиваться в эту перепалку. Оля и Тома синхронно с родителями Вити отводили взгляды в сторону, стараясь отгородиться от происходящего и не иметь к нему никакого отношения. Бригадиры, напротив, смотрели во все глаза. Скорее всего, они готовились с минуты на минуту кинуться разнимать сестёр, которые просто обязаны были в финале этого цирка вцепиться друг другу в волосы. Женские драки — зрелище интересное, но исключительно постановочные и по телевизору. — Не думаю, что мужчина после такого унижения захочет даже сидеть рядом с девушкой, втоптавшей его в грязь, — самодовольно улыбаясь, Катя поправила обручальное кольцо. Как если бы хотела показать, что кое-что понимает в вопросах семьи и брака, в отличие от сестры. — Не думаю, что ты хоть что-то знаешь о любви мужчины к женщине, — ядовито выплюнула Лера. — Чтобы в этом разбираться, нужен опыт, а у тебя такого нет. Извини, Витя, — девчонка состроила гримасу из абсолютно неправдоподобного сочувствия, быстро глянув на Пчёлкина, который раскрошил бы бокал с коньяком в ладони, сожми его хоть чуточку сильнее. Титова подхватила с колен белую тканевую салфетку, бросила её на стол, в принесённый официантом буквально за минуту до словесной перепалки кусок шоколадного торта, поднялась на ноги и без извинений вышла вон. Это был тот же ресторан, где праздновали день рождения Кати, когда Павел Викторович и Лера устроили бесплатный мастер-класс по танцам времён стиляг. Вполне возможно, одним из условий бронирования стола была аренда целого зала, который оказался чересчур большим для немногочисленной компании гостей и невероятно маленьким для той ссоры, которую подали на стол перед горячими блюдами. Девчонка открыла дверь в общий зал, и контраст тишины с гулом голосов за столами надавил на барабанные перепонки, норовя разорвать те в клочья. Впрочем, Титовой на секунду почудилось, что это произошло. Очень сильно шумело в ушах, и она могла поклясться — то была её кровь. Цепкие длинные пальцы с несколькими кольцами, главное из которых обожгло гладкой поверхностью локоть Леры, обвили и вжались в кожу девчонки до самой кости, чудом не распарывая кожу. Вино замедляло работу мозга, но Титова лишь по обхвату на своём локте поняла, кто конкретно так бесцеремонно оттаскивал её в сторону. Боже, Катя словно специально нарывалась. — Что ты творишь? — прошипела девушка, натурально волоча сестру за собой в небольшой проход между основным залом и кухней. Как правило, в гангстерских фильмах в подобных местах находят труп. — Я ничего не сделала, — Лера легкомысленно пожала плечами. Неизвестно, кто из них двоих больше нарывался. — Нет, ты портишь мне праздник! — Пчёлкина топнула ногой, звонкий стук металлической набойки отскочил от узких стен, и девушка быстро осмотрелась по сторонам, надеясь, что не привлекла лишнего внимания. — Ты несёшь всякий бред! — Например? — Пьяно приподняла брови девчонка. Её забавлял этот лживый на всех уровнях разговор. — Например, что мой муж меня не любит, — Катя придвинулась ближе к сестре, хотя, по правде говоря, в этом не было никакого смысла. Титова и без того улавливала некоторую толику раздражения в словах Пчёлкиной. Лера усмехнулась и покачала головой. Она взвешивала за и против, прикидывала на ходу разные варианты дальнейших действий, подставляя в их с сестрой разговор два направления своих слов. Здравый смысл подсказывал: надо оборвать диалог на полуслове, оставить его незаконченным. Но то вино действительно оказалось слишком креплёным, и в этой моральной схватке выиграло оно. — Спроси его, где он был вечером перед ужином в «Авроре» в честь помолвки, — специально елейно протянула девчонка. — Чт… — Катя отшатнулась, врезалась спиной в стену и ей потребовалось удержаться ладонями за шершавую поверхность крашенной штукатурки. — Спроси где и с кем, — самодовольно хмыкнул херес. Потому что это был он, а не Титова. Всё это вытворял градус алкоголя в крови. — Прекрати. — Пчёлкина мотала головой, отрицая каждое слово, даже каждый вздох сестры, и жмурила глаза. Она не планировала плакать вот так. На виду. Это определённо было не в Катином стиле. — Мы с ним трахались в его машине, — Лера склонила вбок голову, разглядывая откровенно жалкий вид сестры, и чувствовала, как слова, вылетающие из её рта, заточались. Они становились сюрикенами и врезались в грудь Кати. Наверное, девушка по этой причине оторвала ладонь от стены, положила её куда-то на сердце и надавила. Такие раны стоит сразу затыкать, не допуская потери крови. — Часов за двадцать до того, как ты стала хвастаться кольцом. Каблук Пчёлкиной проехался по плитке, издав неприятный скрип, но до этого двум стоящим друг напротив друга сёстрам не было никакого дела. Нечто неприятное — увы, слишком низкая планка по сравнению с мерзостью рассказа Титовой. — Ты врёшь! — Пожалуй, останься Катя способной на какие-либо эмоции, кроме отчаянных попыток сдержать поток слёз, уже формирующихся в железах, это звучало бы более хлёстко. — Тогда откуда я знаю, что у него родинка на животе? — Херес, рывками пульса, добрался до мозга Леры и отключил любые блокирующие функции организма. Всё. — Видела на пляже, — на выдохе ответила Пчёлкина, по-прежнему держа глаза закрытыми. — А то, что он любит кусать и целовать в шею? — Девчонка сделала миллиметровый шаг вперёд, но ощущалось это так, будто она нависла над сестрой настоящим монстром. — Проводит пальцем по нижней губе и придушивает, когда сверху? — Он так не делает, — практически простонала Катя. Судя по её тону, лежащая на груди ладонь никак не помогала успокоить нервы. — Либо вы никогда не трахались, либо он тебя не хочет, — бросила напоследок Титова, развернулась на пятках и практически сорвалась на бег по пути к уборным. Она могла бы рассказать про все последние месяцы их отношений. Да что там месяцы — годы! Но Лера прекрасно понимала: знание того, что первый раз всё случилось в далёком 94-ом, да ещё и буквально за несколько часов до такого торжественного события в жизни сестры, как помолвка, перемолет её кости куда лучше, чем рассказ об изменах уже в браке. Если бы Катя не завела тему Гоши, всё сложилось бы иначе. Если бы она не посягнула на то светлое, что парень оставил после себя в памяти девчонки, Титова не посмела бы открыть свой рот. Но Пчёлкина сделала это, а значит, должна была подготовиться к ответному удару. Судя по её тихой истерике натурально на стене — нихуя Катя не была готова. Лера остановилась возле массивной резной двери из явно дорогого дерева. По ту сторону слышались женские смешки и перешёптывания, становясь громче из-за плиточной отделки. Девчонка планировала побыть одна, осознать произошедшее, но едва ли это возможно сделать, когда кто-то щебечет над ухом о цвете помады. Она сделала это. Правда сделала то, сценарий чего боялась прокручивать даже внутри головы. Рассказала Кате тот свой секрет, который охранялся лучше, чем семья Президента. Это было… дико. Ещё утром Титова дала бы голову на отсечение, что не решится на подобное никогда в жизни, а сейчас она стояла возле туалетной двери и осознавала всё. Осознавала, что раз и навсегда лишилась последнего члена семьи. А ещё она осознавала, что их с Витей не связывали никакие отношения последние пять месяцев, так что всё было зря. Она просто так испортила сестре жизнь, не утруждаясь поиском достаточно весомой причины. Девушки там, в туалете, никак не затыкались. Они явно не планировали выходить в ближайшее время, а Лере необходимо было остаться одной. Когда ты творишь какой-то кошмар, всегда хочется после сесть и разложить по полочкам наедине с собой. Девчонка цокнула языком, поняв, что её небольшая сумка осталась на стуле в том зале, который, наверное, теперь наполнился вовсе не гробовой тишиной, а истошными криками. Титова знала: ей не стоило туда возвращаться, как минимум не стоило показываться на глаза сестре, но ведь сумка… Просто быстро забрать сумку. Не говоря ни слова, зайти в зал, взять своё и уйти. Не прощаться. Не извиняться. Ничего. Просто. Уйти. Лера оказалась возле закрытых дверей отдельного зала непозволительно быстро для своего сердца, которое сейчас проламывало грудину, рассчитывая не иметь с происходящим ничего общего. Девчонка обхватила довольно крупную для её ладони ручку, резко выдохнула и потянула на себя дверь, удивляясь восхитительной звукоизоляции помещения. Никаких криков. И дело оказалось вовсе не в толщине стен или каком-то особенном изолирующем покрытии, нанесённом под обоями, нет. Гости за столом взаправду не ужасались семейной драме, разворачивающейся на их глазах, потому что… блять, потому что ровным счётом ничего не разворачивалось. Ужин напоминал салфетку на коленях Натальи Ивановны: аккуратно сложенный пополам с подогнутыми внутрь уголками. Законсервировано статичный. Первое, за что зацепился взгляд Леры — сжатая ладонь Кати поверх Витиной. С расстояния несколько метров можно было разглядеть каждое сухожилие. Второе — натянутая, однозначно искусственная улыбка сестры и, само собой, ухмылка Пчёлкина. Он явно что-то пошутил перед возвращением девчонки, и теперь это чувствовалось, как последнее слово приговорённого к смертной казни, потому что Титовой хотелось убивать. Они не имели никакого права изображать счастливую ячейку общества. Она им не позволила. Лера кожей ощущала каждый взгляд. Одни зудели в области горла, другие — на лбу. Это был Катин. Девчонка в два шага оказалась рядом со своим стулом, сцепив зубы, взяла сумку и уже почти развернулась, услышав язвительный тон сестры. — Уже уходишь? — натурально пропела Пчёлкина, вцепившись в мужа хваткой бульдога, у которого неожиданно случилось защемление нерва и челюсти не разъединялись. — Знаешь, — хмыкнув, Титова вернула сумку обратно, почти с вызовом подняв голову, — нет. Кос, налей мне вина, я хочу сказать тост, — не глядя на Космоса, Лера буквально наощупь двинула бокал в его сторону. Это было эффектно, особенно учитывая её взгляд на сестру, который не предвещал ничего хорошего. — Сядь на место. — Тот бульдог уже во всю раскинулся, притворяясь сестрой, а потому Катя больше рычала, чем говорила. Девчонка не ждала от неё ласковой просьбы, поэтому удовлетворённо улыбнулась, ожидая, когда херес окажется в её руке. Она могла бы сейчас поспорить на всё своё наследство, что вкус у него будет напоминать отмщение за годы украденных праздников. Холмогоров наполнил бокал примерно на сантиметр, прикидывая, что в Титовой и так уже плескалось слишком много. Впрочем, алкоголь в её организме превысил личную критическую дозу несколько бокалов назад, так что одним больше, одним меньше — без разницы. — Я хочу поднять тост за свою старшую сестру! — Лера крепко держала дорогущий хрусталь в руке и выглядела как человек, облачившийся в доспехи на тропе войны. Её вид оружия нагревался от тепла тела даже через стекло. — Почему у меня такое чувство, что сейчас произойдёт пиздец? — склонившись, прошептал Холмогоров на ухо Пчёлкину. Тот, наверное, надеясь уйти с целыми костями в пальцах, лишь пожал плечами. Жена чересчур активно стискивала его ладонь в своей. — Катя! — Отсалютовала сестре девчонка. — Ты невероятная, фантастическая, поистине удивительная женщина. Только ты можешь притворяться, что твой брак — это счастливый союз… — Титова говорила настолько торжественно, словно не хоронила репутацию сестры прямо сейчас. — Она же не… — Космос не успел подобрать нужного слова, заткнувшись от шиканья Вити. То ли супруга с новой силой сжала его уже посиневшие пальцы, то ли он взаправду ждал, чем кончится этот чудовищный тост. — … и делать вид, что понятия не имеешь о постоянных изменах своего дражайшего супруга. — Лера, — Пчёлкина отрицательно, тягуче медленно покачала головой, останавливая продолжение фарса. Катя могла вытерпеть всю ту грязь, которую сестра вывалила на неё в небольшом коридорчике, но вот так растаптывать в пыль лицо девушки на глазах у ближайшего круга — увольте. — Перебивать невежливо, сестрёнка, где твои манеры? — Титова, поправив спину, распрямила плечи, звуча последним аккордом похоронного марша. — Желаю тебе, наконец, снять свои розовые очки и увидеть: твой муж тебя никогда не любил. С годовщиной! Она вновь с помпезной гордостью подняла бокал и осушила его до последней капли, потому что да. На вкус херес стал как отмщение. Впрочем, выпила только Лера. Все остальные сидели, затаив дыхание, боясь так некстати чихнуть или просто впустить в лёгкие кислород. Особенно родители Вити. Пожалуй, это были единственные люди, перед которыми девчонка могла бы испытать чувство вины, если бы не упивалась собственным триумфом. Бокал бы опустился на стол с грохотом, не расстели на нём заботливые служащие зала накрахмаленную скатерть. А так он лишь немного задел тарелку, в которой мирно ждал своего часа кусок прекрасного шоколадного торта, спрятанный под салфеткой, словно кролик в рукаве фокусника. — А вот теперь я действительно ухожу, — заявила Лера, взяла сумку и под ритм своих шагов вышла из зала. Никто так и не решился сделать хотя бы попытку вдоха. Она не знала, что конкретно напугало парочку, сидящую за столиком рядом с дверью отдельного зала. Парень уже почти отправил в рот вилку с наколотым на зубцы куском стейка, но замер, и капля розового сока упала прямо на белую скатерть, моментально впиталась и безвозвратно испортила столовый текстиль. Его спутница, неестественно распахнув глаза, мигом заткнулась, хотя до этого явно что-то увлечённо рассказывала. Они выглядели как зрители в первом ряду театральной постановки с действительно захватывающим сюжетом. Возможно, всё дело в хлопающих дверях — этот звук не способствует спокойному ужину, впрочем, могли бы и привыкнуть. Но почему-то Лере казалось, истина их изумления крылась в её выражении лица. Девчонка чувствовала, что ненормально улыбалась, и могла только догадываться, насколько пугающим был её оскал со стороны. Титова могла бы сейчас поклониться, ожидая оваций и букетов цветов себе в ноги, но тогда эффект бы смазался, а сегодня у Леры была необъяснимая тяга производить зубодробительное впечатление и оставлять его после себя флёром. Девчонка оценила лишающийся влаги кусок мяса, посмотрела на парня, который слишком хотел походить на бездушную статую, подмигнула и прошла дальше. Ей нужен был гардероб. После — такси и дорога до дома. Титова надеялась остыть за время, проведённое на заднем сиденье прокуренного авто, потому что никто не способен гореть вечно и при этом оставаться в приличном виде, а превращаться в огарок Лера не планировала. На ходу девчонка раскрыла замок сумки и вытащила номерок. Удивительно, до какой степени этот ресторан и развернувшаяся в нём сцена походили на спектакль одного из Московских театров. Просто удивительно. Как известно, театр начинается с вешалки, а гардеробщики всегда где-то пропадают. Конкретно этот храм искусства ничем не отличался от других, старался соответствовать ожиданиям даже в том, что Титова простояла около двух минут возле небольшой каменной стойки, отстукивая ритм номерком. Казалось, она воспроизводила очередную песню, но нет, то был её пульс, который Лера слышала в ушах. — Вот, возьмите. — Женщина преклонных лет, поправив очки, всмотрелась в цифры на куске пластика с «ушком», а после выдала девчонке шубу, сопровождая недовольным взглядом. Как будто один тот факт, что Титова могла себе позволить подобную роскошь, оскорблял гардеробщицу. Лера знала, что кто-нибудь обязательно выйдет, как только оторопь спадёт с приглашённых на годовщину гостей. Она специально не оборачивалась, не проверяла, кто это, боясь пересечься взглядами. Это было её тактикой — если глаза не цеплялись друг за друга, можно притвориться, словно ничего не происходило. Титова накинула мамину норку, решая не тратить время на пуговицы. Они не имели никакого значения, учитывая, что погода пока стояла достаточно тёплой. Этот предмет гардероба Лера тоже выбрала сегодня специально, как напоминание самой себе о поводе для праздника. Может быть, всё дело в этой шубе? Возможно, поэтому девчонке было так необходимо сделать Кате больно в этот день? Титова надела мамину вещь и будто вернулась в то время, когда она была недостаточно хорошей для родителей. Ей опять захотелось отыграться. К счастью, с каждым годом владельцы таксопарков умнели, делили между собой «хлебные» места, и теперь возле каждого приличного заведения стояла пара-тройка машин с шашечками на крыше. Лера открыла переднюю дверь одного из них, быстро назвала свой адрес, и водитель кивнул, радостно улыбнувшись. Будто бы его осчастливило понимание, что ехать девчонка захотела не на окраину города. Она заметила боковым зрением, когда водитель вывернул руль и отъехал от ресторана, что высокая фигура в чёрном пальто появилась в дверях. Это было… ожидаемо. Титова не тешила себя надеждами, что за ней, сломя голову, понесётся Пчёлкин. Хотя нет, она рассчитывала увидеть как раз его, но тот, чей бас до сих пор умел вырисовывать на её лице улыбку, был куда более предпочтительным. Робко падающие снежинки отражались в рассеянном свете фонарных столбов. Ближе к земле они превращались в капли, и создавалось впечатление, словно те пара метров между вывесками билбордов и дорогой — два разных измерения. Там, наверху, уже наступила зима, а рядом с землёй ещё главенствовала осень. Лера ненавидела такую погоду, она всегда сбивала с толку при выборе одежды, но сейчас ей было совершенно плевать. Наверное, начни с неба падать метеоритные камни, девчонка бы и бровью не повела. В машине на удивление не воняло куревом, зато окна постепенно покрывались налётом от пьяного дыхания пассажирки. Водитель опустил стекло со своей стороны буквально на сантиметр и отчаянно вдыхал свежий кислород вперемешку с автомобильными выхлопными газами. Нельзя сказать, что его лёгкие были этому рады, но всяко лучше, чем перегар. Такси неслось по центру, и Титова жадно впитывала в себя всё, что видела, рассчитывая отвлечься, просто ненадолго забыть о разрушенной жизни и сфокусироваться на какой-нибудь ерунде. Как, например, очередь минимум в пару десятков человек, которые стояли под снежным дождём возле когда-то сотрясающего столицу «Макдональдса» на Пушкинской площади. С момента его открытия прошло почти восемь лет, а он до сих пор ощущался как телепорт в потустороннюю цивилизацию. Лера хорошо помнила тот день, когда она попала в «американскую мечту», как будто он был пару часов назад. Ей было пятнадцать. Она натурально умоляла папу пойти на открытие в последний день января 90-го. Да что уж греха таить, они практически стояли на коленях вместе с Катей, но отец оставался непреклонным. Об открытии ресторана быстрого питания трубили из каждого утюга, обязательно с пренебрежением, мол, посмотрим ещё, что эти америкосы могут предложить советским людям, но в каждой такой фразе сквозил трепещущий восторг. Игорь Владимирович остался непоколебимым, заявляя дочерям, что там соберётся настоящая толпа, а потому пообещал сходить через неделю после открытия. Он оказался прав, как и всегда. Следующим утром обиженная на отца Лера узнала, что люди часами стояли в очереди, желая попасть внутрь «сенсации», как называли «Макдональдс» дикторы центрального телевидения. Тогда-то девчонка и смекнула в первый раз: родители понимают в этой жизни чуть больше её самой. Если она правильно помнила, на открытие пришло около сорока тысяч человек. Ресторан быстрого питания стал Меккой для всех желающих прикоснуться к чему-то заграничному. Люди, живущие за железным занавесом столько лет, млели от одной только мысли, что смогут на вкус ощутить свободу. Для одних поход на Пушкинскую стал праздником, для других — показателем статуса. Нередко важные люди назначали встречи именно там, подчёркивая свою несоветскость. Титова относилась к первым. Позади оставалась Гнесинка, особняк Грибоедовых, а машина неслась вперёд, не замечая вокруг себя настоящие пласты истории. Лера иногда думала о том, какое количество людей бродит по Москве, не зная, что вокруг них. Сколько тысяч каждое утро спешит на работу и не поднимает глаза наверх, туда, где ввысь уходят шпили Высоток. А сколько ещё возвращаются домой, уставшие, совершенно наплевательски брызгая водой из луж на каменные лестницы театров и музеев? Ведь кто-то проходит мимо и здания на Воздвиженке, понятия не имея, что там, внутри происходит совершенно новый, современный виток культурной жизни Москвы. Девчонка внутренне бунтовала против этого, а потом понимала: вряд ли кому-то есть до этого дело, когда мозг под завязку забит рассуждениями, как бы протянуть до следующей получки. Такси выехало на Новый Арбат. Титова обожала гулять там, но общий вид просторной улицы портили бесконечные ряды палаток. Ларьки с газетами, журналами, мороженым, соками и водами тянулись вдоль магазинов, баров и ресторанов. Впрочем, было на Арбате одно местечко, которое бы девчонка выхватила, даже построй на нём палатки в пять рядов. Причём в высоту. Горящие неоном буквы складывались в название «Метелица». С неё всё началось когда-то давно, когда ещё по спине не бежал холодок от воспоминаний. Когда не было никаких воспоминаний. Иногда Лере было интересно, как переменилась бы её жизнь, убери из неё тот побег в «Метлу». Да хотя бы исключи тех парней, решивших подкатить к ней. Витя бы остался на диване, она бы отплясала свои законные пару танцев и припёрлась бы домой под утро без ощущения мокрого белья и запаха секса на кончиках волос. Интересно, как бы случилось всё при таком раскладе? Нервное волнение ослабевало, вытесняясь смесью крови и алкоголя так же плавно, как водитель притормозил возле кованых ворот. Ещё одна отличительная черта нового типа городского транспорта не для всех — счётчики. Безусловно, они и раньше были, но с появлением большого количества «бомбил» на дорогах, таксопарки сделали установку подобных устройств буквально обязательным. Водитель щёлкнул по выключателю, озарившему салон автомобиля тусклым светом, и повернулся к Лере, задержав дыхание. Во всяком случае, она не заметила движение грудной клетки периферийным зрением. От девчонки несло алкогольным смрадом куда сильнее, чем она предполагала. — Спасибо, — вяло вложив в руку мужчине чуть влажные от собственных ладоней купюры, Лера выбралась с заднего сиденья, пытаясь держаться на ногах достаточно ровно. В её планы не входило испортить мягчайший мех. Девчонка не столько услышала тормозящий следом автомобиль, сколько почувствовала скорый нравоучительный разговор. Вряд ли Кос тащился за ней для того, чтобы отбить пять и похвалить за шоу-программу. Титова шла к дому, не оборачиваясь, улавливая мужские шаги за спиной и брызгающую из-под подошвы ботинок воду в лужах. Обычно, если подобная сцена происходит в каком-нибудь фильме, главная героиня не упускает возможности осмотреться, хотя бы искоса взглянуть себе за плечо и рассмотреть преследователя, чтобы запомнить его особые приметы. Ну, знаете, на тот случай, если он её не убьёт и позволит сдать себя милиции. Лера такой глупостью не занималась. Боже, ей не нужно было смотреть назад, чтобы вспомнить расположение родинок на теле Космоса или цвет его глаз. Та ртуть навсегда осела в одной из извилин её мозга. И она поняла, что он не остановился на полпути, решив, будто настигать Титову вот так, после взорванной бомбы истерики, — некрасиво, по тому, как не закрылась подъездная дверь. Оба лестничных пролёта Лера ждала характерный металлический звук, но он появился только в тот момент, когда ключ провернулся в замочной скважине второй раз. Чтобы оказаться внутри, он затребовал от девчонки аж четыре попытки. Было бы глупо и наивно запирать за собой дверь. Это в тех самых фильмах преследователь, натыкаясь на закрытый замок, недовольно цокает языком и раздражённо уходит, негодуя внутри себя от сорвавшейся с крючка добычи. Этому ничего не будет стоить нажать на дверной звонок, а потому Титова оставила дверь почти нараспашку, приглашая маньяка пройти в квартиру и убить её, наконец. Он проделал слишком большой путь, чтобы теперь не получить желаемое. Лера сняла шубу и, засунув в чехол, повесила её внутрь платяного шкафа в коридоре. Мама всегда говорила, что эта норка должна храниться почти с таким же благоговением, как святые мощи в храмах. Девчонка, сняв сапоги, аккуратно поставила их, выровняв носки почти по линеечке. Размеренные шаги на лестнице становились всё громче. Прямо как в тех фильмах. Если бы Титова сейчас блистала на широком экране, за кадром чуть слышно играла бы тревожная музыка. Лера опять вспомнила руку Кати поверх ладони Пчёлкина, и почти скрывшаяся за разглядыванием вечерней Москвы злость колыхнулась, а после вспыхнула с новой силой. Это напомнило то, как льют воду на камни в бане. Во всяком случае, девочка чувствовала жар и клубящийся пар внутри себя. — Сорвалась? — Холмогоров появился в дверном проёме и застыл, словно до сих пор не был уверен, что ему стоило ехать за ней. — Сорвалась, — кивнула Титова, даже не пытаясь скрыть, насколько сильно её колотит адреналин после слов, которые она буквально выплеснула на Катю и всех присутствующих за столом. Понимание, что конкретно произошло, наверное, ехало в одном такси с Космосом и потому появилось с ним под руку. — Осуждаешь? — А я имею право? — парень хмыкнул, заранее зная ответ. Лера прошла мимо него, жестом попросив закрыть за собой дверь. Ещё не хватало, чтобы этот новомодный триллер принялись завтра обсуждать все соседи. Девочка остановилась на кухне рядом со столом, который был приветливо накрыт бутылкой коньяка и бокалом. Херес не был первым алкогольным напитком за сегодня. Титова повела себя перед ужином как девушка из не слишком обеспеченной семьи: решила выпить дома, чтобы накрыло уже на тусовке, и там, соответственно, нужно было только догнаться, а не пьянеть с нуля. — Неа, никакого. — Крышка от коньяка выскользнула из запотевших ладоней. Даже она понимала, что Лера переборщила, и хотела как можно дальше оказаться от этой ненормальной. — Я догадывался, что ты не выдержишь сегодняшний ужин, — заговорил Космос, замечая, что девчонка отхлебнула прямо из горла, даже не морщась. — Лер, я не спец в отношениях… — Это уж точно, — ухмыльнулась Титова. Она с ужасом заметила свой локоть, чуть отведённый в сторону. Как удивительно: человека рядом не было почти что полгода, а его привычки вросли под кожу. — Тебе не кажется, что ты просто пытаешься забрать что-то, что принадлежит Кате? — Холмогоров снял пальто и повесил на крючок, который сама Лера не занимала ничем все эти пять месяцев, словно он мог неожиданно прийти и начать ворчать, что его место занято. — Он никогда не принадлежал Кате! — огрызнулась девчонка, вновь отпив коньяк. — Будешь? — Она протянула бутылку идущему на кухню Косу, и тот отрицательно помотал головой, опускаясь на стул напротив Титовой. — Ты поняла, что я имею ввиду, — ласково давил парень, как будто пальпировал воспалённую рану. Она покачала головой, поставив бутылку на стол. Этот разговор утихомиривал густой банный смог, но вместе с ним рассеивались и силы внутри Леры. Она не была готова рассказывать, с чего всё началось, но, наверное, если хочешь понять причины, почему закончилось всё паршиво, стоит покопаться в истоках. Да и Космос заслуживал правды как минимум в качестве оплаты поездки в такси. — Это никогда не было желанием забрать что-то у Кати, — честно призналась Титова. — Мы познакомились с Витей до того, как они объявили о помолвке. Я даже не знала о нём и их отношениях. — В смысле? — Холмогоров дёрнул бровями, которые почти коснулись края смоляных волос. — Вечером, перед ужином в честь помолвки, я поехала в «Метлу», и мы переспали, — рассказывала Титова, глядя на свои колени. По недовольному вздоху, отнюдь не своему, она поняла, что её истории потребуются дополнительные уточнения. — Поэтому, когда Пчёлкин представлял меня всем в «Авроре», и ты спросил про «Метелицу», он стал давить на это. — Охуенно, — нечитаемо выдохнул парень. — И сколько это продолжалось? Когда мы были вместе тоже? — Нет-нет, что ты, конечно нет, — Титова вскинула голову, испуганно смотря прямо в глаза Холмогорову, и лихорадочно мотала головой. — Это было один раз, тогда после «Метлы» и всё. Когда мы познакомились с тобой, я на Витю даже не смотрела, честное слово, я… — Я понял, понял, — хохотнув, Кос поднял руки, стараясь избавить сидящую Леру от повторения оправданий. — А как всё опять закрутилось? — После аварии, — пожала плечами она. — Витя был рядом, мы делали ремонт, и я так привыкла, что он со мной. Мне кажется, если бы он тогда оставил меня одну, я бы сдохла. Титова понимала, что уже в больничной палате всё было предрешено. Когда он согласился помочь ей с ремонтом в квартире и не рассказал ни о чём жене, судьба запустила таймер до момента начала их отношений. — Так значит, если бы не та авария… — Кос провёл рукой по лицу, задержавшись на глазах, протёр их с силой. Он не заканчивал фразу. Лера умела делать это за него. — Да, мы с Витей вряд ли бы что-то начали. — Если бы я мог всё исправить, мы никогда не были бы вместе. — Ни разу Холмогоров не позволял себе говорить этого, но думал так часто, что иногда ему казалось, будто это было понятно всем. Когда Пчёлкин признался в их с Титовой отношениях, парень не связал воедино двух мужчин на линии жизни девчонки, а теперь переплетение их историй становилось таким очевидным, что Кос удивлялся, как не заметил раньше. — Не поверишь, но я сейчас подумала о том же самом, — хмыкнув, Лера взяла бутылку, поднесла её ко рту, отставив локоть, и отхлебнула. У девчонки в судьбе было очень много изменений, которые она никогда не могла принять. Титова относилась к тому типу людей, для которых перемены — буквально удар по коленям, заставляющий упасть на голую землю и разодрать кожу в кровь. Она ненавидела течение жизни, терпеть не могла перепады температуры и смену власти. А ещё она натурально проклинала те моменты, когда её привычное существование перекручивалось, меняя угол обзора. Она когда-то хотела, чтобы родители насовсем остались рядом до конца её дней, а потом их не стало за секунду. Потом она искренне желала, чтобы отношения с Косом тоже стали насовсем, однажды превратившись в счастливый брак. После мысленно умоляла Витю остаться с ней насовсем, но он всегда уезжал домой, сменив рубашку на чистую, без запаха её волос. А теперь Титова сидела на кухне с бутылкой в руках и просто хотела, чтобы её жизнь стала насовсем. Почему-то Лере казалось, что этого не случится, как и всего остального.