Пэйринг и персонажи
Метки
AU
Hurt/Comfort
Частичный ООС
Повествование от первого лица
Обоснованный ООС
Отклонения от канона
Тайны / Секреты
Уся / Сянься
ООС
Магия
Сложные отношения
Второстепенные оригинальные персонажи
Пытки
Упоминания жестокости
ОЖП
Элементы дарка
Временная смерть персонажа
Нелинейное повествование
Воспоминания
Красная нить судьбы
Элементы психологии
Моральные дилеммы
Воскрешение
Самопожертвование
Упоминания смертей
Самоопределение / Самопознание
Кроссовер
Авторская пунктуация
Принятие себя
Доверие
Горе / Утрата
Эксперимент
Упоминания беременности
Этническое фэнтези
Верность
Привязанность
Противоречивые чувства
Ответвление от канона
Сражения
Политика
Политические интриги
Конфликт мировоззрений
Элементы пурпурной прозы
Разлука / Прощания
Страдания
Древний Китай
Феминистические темы и мотивы
Могильные Холмы
Описание
Смерть, время и воля Неба - три вещи которые плетут полотно судьбы. Действие порождает следующее действие и так до бесконечности.
Кто мог предположить, что двое воспитанников клана Цзян бросят вызов всему миру заклинателей? И кто бы мог предположить, что двух мятежников, двух темных заклинателей на этом пути поддержит глава Цзян?
Примечания
❗Пишу этот фанфик для обновления писательской Ци, если вы понимаете, о чем я🤫 Поэтому претендую на стекло, не претендую на канон, ничьи чувства оскорбить не хочу ❗
❗Все отклонения от канона исключительно в угоду сюжету❗
❗Да, знаю, что обложка не отражает привычной внешности персонажей –однако она мне нравится, потому что это моя первая работа в нейросети❗
❗Проба пера от первого лица.❗
Идея родилась сиюминутно, и я решила ее воплотить: для перезагрузки мозга и для личной терапии, ибо люблю я эти наши и ваши: "А что если.." 🤫
❗Есть фанфики, которые строго и во всем следуют канонам заданного мира. Это немного не мой путь, я беру нравящийся мир за основу, но вплетаю в повествование свой взгляд, свое видение событий и персонажей. Я беру полотно, но раскрашиваю уже своими красками. Поэтому, если мой подход оскорбителен для вас, как для участника фандома и любителя произведения - не читайте.❗
❗ Тлг-канал ❗: https://t.me/kiku_no_nihhon
❗ Видео-лист для атмосферы ❗:https://youtube.com/playlist?list=RDiiIs5CDUg2o&playnext=1
🌸❤️24.12.2024 - 110❤️
Как долго я к этому шла. Спасибо вам✨
💜 16.02.2025 - 120 ❤️
Спасибо вам, что вы остаетесь со мной🧧
Посвящение
Себе и близким – мы все большие молодцы. Ну, и конечно же Мосян Тунсю, спасибо. Герои были для меня светильниками, когда все огни моей жизни погасли...
93.
22 июня 2023, 02:40
Солнце щедро заливало лучами балкон, примыкающий к роскошным гостевым покоям главы Не. Лучи нежно прикасались к орхидеям и пионам, чьи шапки плавали в ароматной воде в каменных вазах, украшавших ограждение балкона по периметру. Запах цветов сливался с нотками масел, присоединялся к общему звучанию композиции власти, тяжелой, сладкой, даже приторной. От такой сладости непременно начинает сводить зубы, если не разбавить звучание на первый взгляд бесцветными нотами. Нотами вина, стали, прохладой озер Лотосов и гранита высоких стен Юдоли…
Я наблюдала как небесное золото растекалось по мозаике пола, солнечные зайчики то и дело стремились к нам, в приятную тьму и прохладу опочивальни гостевых покоев.
Но едва прикоснувшись к четкой границе между светом и тенью, солнечные лучи упирались в наши фигуры, словно в непреодолимую стену, сотканную из черного, всепоглощающего мрака.
И свет погожего денька возвращался обратно, лучи прикасались к изысканному, черному, круглому вееру, лежащему на широком парапете, пускали блики нам в глаза.
На черном шелке, тоньше лепестка сливы, золотом вышитый дракон свирепо ощерил зубы.
Взмах расписного веера, еще один – мы хранили торжественное молчание, наслаждаясь короткими минутами покоя. Перерыв в очередном совете кланов, очередном формальном собрании, где взирающий на нас Верховный Заклинатель в окружении фениксов в очередной раз проверял нашу общую покорность.
Мы с Не Хуайсаном радостно отмечали следы все возрастающей тревоги и страха на лице Гуанъяо – с последней встречи тени на его лице стали гуще, морщины – глубже. Все чаще Верховному Заклинателю требовался перерыв, все чаще он прикладывался к чаше, где, как доносил мне услужливый Ветер, было совсем не вино… Настой для общего укрепления сил.
А в глазах то и дело мелькал страх.
Казалось, даже теплой, подбадривающей улыбки Лань Сичэня, что каждый раз одобрительно наклонял голову в сторону Верховного Заклинателя, его теплого взгляда и слов поддержки теперь мало.
Его пожирали тени. Тени, которые он щедро взрастил сам, поднимаясь по чужим сердцам и спинам на самую вершину. И как ни пытался он упокоить этих призраков, как ни пытался он найти покой во сне, в мелодии “Очищения сердца”, в строгих правилах созерцания и медитации, равновесие было от него все дальше.
Я знала, что с ним происходило – его пожирала Тьма, что, предчувствуя приход Господина, становилась все непокорнее. Я была уверена, что в любом месте Башни услышу недовольный скрежет Темного Железа. Конечно же, громче всех этот звук был, когда Гуанъяо оказывался рядом со мной. И тогда темный напев звучал в полную силу – поделка, подаренная ему Сюэ Яном, словно надрывалась в призывном плаче, просила забрать ее из рук недостойного.
Тьма любит сильных, тех, кто готов идти в своей решимости до конца. И все ее испытания, все ее послушные, мстительные призраки набрасываются на дерзновенного, решившего познать ее секреты и тайны, когда он один.
Не имея понимания природы вещей, не имея силы духа, не имея знания о природе душ, о природе сердца, это испытание не выдержать. А ведь это только начало…
– Что, неужто болен? – насмешливо бросил Не Хуайсан, когда мы входили в залу, и тут же взмахнул веером, на один миг скрывая за ним наши лица. Гуанъяо, только заметив это, дернулся и тут же отвел взгляд.
– Болезнью Цзинь, – с такой же насмешкой парировала я, небрежно расправляя складки манжета. – Жадностью. Пусть заберет на себя побольше, меньше А-Лину останется.
– О, нет, сестрица, не бойся – наш Верховный Заклинатель будет лучше всех прежних! – заверил меня А-Сан и тут же взмахнул веером, направился к своему месту главы Не.
Теперь же я, пригубив вино, передав А-Сану кувшин, который он взял не глядя, я посмотрела через плечо: свежий букет в высокой вазе у стены, напротив нее столик для каллиграфии из лакированного дерева. В этот час на столешнице обложкой вниз лежало несколько сборников, от содержимого которых А-Сан решительно меня отстранил. Мне оставалось лишь закатывать глаза и дерзко напоминать о своей репутации, но даже это не было аргументом в мою пользу перед А-Саном.
В центре залы игровая доска с нашей завершенной партией в го.
Ничья…
А-Сан проследил за мной взглядом и удовлетворенно хмыкнул:
– Я не удивлён.
Он махнул раскрытым веером в сторону доски и снова пригубил вино.
– Я всегда сыграю с тобой вничью, – сказала я, забирая у него кувшин и протирая горлышко шелком длинного рукава. Наблюдая за мной, он едва слышно хмыкнул:
– Ну хоть кому-то это под силу.
Я широко улыбнулась, дерзко вскинула голову и повернулась к А-Сану:
– Двигаются, взвесив все на весах. Кто заранее знает тактику прямого и обходного пути, тот побеждает.
Я замолкла лишь на миг, обратилась к нему всей собой: А-Сан в ответ улыбнулся мне хищной улыбкой, взмахнул веером, и, глядя друг другу в глаза, мы хором закончили:
– Это и есть закон борьбы на войне.
И тут же мы оба рассмеялись, холодно и зло. Мы цитировали друг другу “Стратагемы”, напоминали о важности каждого момента, когда мы вместе оказывались под взглядом общего врага.
– Победа заключена в противнике, непобедимость же в тебе самом, – парировал Не Хуайсан, наслаждаясь глотком вина. Я беззлобно хмыкнула, изящным движением забрала у него кувшин, взметнув рукав, протерла шелком горлышко:
– Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма, глава Не, – я бережно, осторожно прикоснулась к черному парадному одеянию на его плечах, очертила полукруг, словно рисуя между нами связь, и в конце кончиками пальцев пробежалась по своему черному вороту ханьфу.
Черное – цвет воды, цвет абсолютной мощи, потому что лишь то совершенно, что не имеет формы, как вода.
И нам нужен был этот цвет, чтобы сражаться не просто с нашим Верховным Заклинателем – нам он нужен, чтобы победить его наследие.
– Без боя не обойдется. Он власть так просто не сдаст, – напряженно сказала я, снова забирая у брата кувшин. – Дотянуться до А-Лина, чтобы воспитать его как следует, как считает нужным он, не получается, а мальчик уже давно вырос. Детей Гуанъяо не имеет, – я вздрогнула против воли, прогоняя страшные воспоминания. И вздрогнула еще раз, когда почувствовала ладонь брата на предплечье.
Он передавал мне своей силы, прогонял страшные воспоминания, что встали перед глазами.
– Не имеет, все так. А значит, эта линия прервется, – А-Сан отступил только тогда, когда волнение успокоилось в моей душе.
Он перевел на меня взгляд, кивнул:
– Лучшая война та, которой не было, но в этот раз легко не пройдет. Он не уступит свое место так просто, А-Кин. Он серьезно готовится и в случае своего поражения постарается сжечь здесь все дотла. “Не мне, так никому” – в его духе, – А-Сан серьезно посмотрел на меня, кивнул.
Я качала головой каждому его слову:
– Нужно свести грядущий ущерб к меньшему. А-Лину не пристало править на руинах, не таким Верховным мы его воспитываем, – я указала ладонью на пейзаж под нашими шагами.
В насмешку, столь тонкую, что было не разгадать, Гуанъяо предоставил гостевые покои Не Хуайсану во дворце Непревзойденной Изящности. Мой брат с милейшей улыбкой поблагодарил его в ответ, и только тогда, казалось, тиски тревоги ослабили свои объятия для Гуанъяо.
– Все верно, все верно. А-Лин скоро по праву займет свое место. Он горяч, но справедлив, он силен, но в его сердце есть место для милосердия. Цзинь Гуаньшань, – мой брат посмотрел вверх, потом мотнул головой, – все как вы и просили.
– А что по его кланам?
– Что по кланам, А-Кин, – Не Хуайсан пожал плечами, возвращая своему лицу благостное выражение. – Шпионы рыщут в окрестностях Цинхэ и Юньмэна, дальше не заходят. Младшим кланам приходится тяжелее всех, они действительно все перед ним как на ладони. А его заклинатели, пха. Одно название, – презрительно фыркнул А-Сан. – Как видишь, дальше земель Цзинь не суются. Сидят, в напряжении готовятся, косятся на Юдоль, на Лянхуа. Молин Су пытается склепать какую-никакую армию.
– Сколько он может сейчас выставить бойцов?
– Заклинателей? Тысяча найдется.
– Ты-ы-ысяча, – протянула я и нахмурилась.
– Будет жарковато, – качнул головой А-Сан, – но с вами я! – он развел руки в стороны и довольно рассмеялся. – Ваш полководец!
– С нами ты, – согласилась я с его доводами.
Я сверкнула в его сторону глазами и тут же снова отпила глоток.
– Ведь близится буря… Пора, госпожа Не, пора придать его тревоге форму.
Я довольно кивнула его словам:
– Думаешь, сейчас явится?
– Конечно, – А-Сан кивнул мне и тут же повернулся в сторону. Он смотрел на каменный парапет и взгляд его стал далеким, словно разумом и сердцем он пребывал не здесь:
– Непревзойденная Изящность… – медленно, тягуче проговорил он название этой части Башни. – Ублюдок и правда решил, что на мандате Неба все закончилось.
Я перевела взгляд на А-Сана: его глаза блеснули пламенем, губы растянулись в хищной улыбке
Он хмыкнул, кивнул.
Приближался миг торжества, его миг. Миг Свершения. Миг его свободы. Миг мести моего главы, а значит и моей. И в этот самый миг он был ближе к демонам своей души, чем когда бы то ни было.
Его ум не был объят совестью и милосердием, наоборот – кровь предков Не подарила ему холодный расчет, а потеря, казалось, навсегда заставила его сердце огрубеть.
Повинуясь порыву, я шагнула ближе, крепко обняла его, услышала, как быстро забилось его сердце, как поднималось из глубин его существа все то, о чём он никак не мог мне сказать.
Он прижал меня к себе и тихо, медленно выдохнул мне в плечо. Это было все, что он мог себе позволить. Это был единственный способ показать мне свою усталость, свою боль.
А-Сан отстранился, поправил мою прическу, потрепал меня по щеке.
– Спасибо, А-Кин. За то, что ты говоришь. И за то, что молчишь, – он одним набережным движением сложил веер, заткнул за пояс и сжал мою ладонь в обеих руках.
В красивых глазах с золотой поволокой мелькнула жизнь. Я на краткий миг увидела все того же А-Сана, с которым бегала по лестницам Юдоли, с которым пила в залах наших предков. Того же А-Сана, что боялся летать со мной на мече. Того же А-Сана, что искренне радовался нашей с А-Чэном свадьбе.
– Ты моя тяньнюй, – мягко, с нежностью проговорил он. – От того я не могу повести тебя за собой. Поэтому я прошу тебя оставаться в стороне, А-Кин. Твоих навыков вполне хватает, чтобы ублюдок думал, что ты ведешь. Ты мой свет, и прошу тебя, – его голос дрогнул, а глаза на миг увлажнились, – оставайся им для меня. Всегда. Я буду идти на него, сквозь лабиринт, через всё… – он мотнул головой, словно сбрасывал с себя оковы боли. – И вернусь, благодаря тебе.
Как он берег меня, как жалел, как держал в стороне от страшной, тяжелой тайны…
– Всегда, – эхом отозвалась я.
– Я знаю, тебе непросто. Тебе, привыкшей защищать и оберегать, грудью ловить удар. Но поверь, поверь мне – эта чаша не для тебя, моя грозная госпожа.
Я знала, что он хотел сохранить во мне не только мое естество, он хотел сохранить во мне часть моего отца, своего дагэ. Крохотный блик, смутное отражение нашего павшего Тигра.
– Поэтому я вновь отказываю тебе в посещении его гробницы, – А-Сан резко отвел взгляд, потом словно собрался с духом и посмотрел на меня:
– Не надо, Ксяокин, прошу. Я не хочу снова потерять тебя, – он шагнул вперед, когда заметил недовольство и гнев на моем лице, прикоснулся подрагивающей ладонью к щеке:
– Дагэ ушел, – дрогнувшим голосом сказал мне брат, – ты осталась. А тьма – это не грязь. Теперь, теперь я понимаю. Ты славишь его память собой, – он скользнул взглядом по перстню на моей руке, что накрыла его ладонь, по черно-серому вороту в одеянии. – Тигрица из Цинхэ… – Не Хуайсан осторожно привлек меня к себе и осторожно поцеловал в лоб:
– Оставайся ей, помнящей законы войны и чести. С полководцев спрос другой. А тебе я никогда не отдам дурного приказа. Никогда, – свистящим злым шепотом сказал он. – Только не тебе.
– А-Сан, я лишь хочу… – голос задрожал, я в отчаянии вцепилась свободной рукой в его ладонь.
– Нет, – снова сказал он и отстранился от меня.
– Ты держишь себя на острие боли! – выпалила я, качнувшись за ним. А-Сан отступил назад, ловким движением забрал из моих слабеющих рук кувшин с вином.
– А ты себя нет? – с холодком поинтересовался он, не отрывая взгляда от меня, пригубил вино.
Я медленно покачала головой из стороны в сторону:
– А-Сан, меня этому учили. В Доме Поющего Ветра, а после в Пристани Лотоса!
– Свои пытки – да, – с ненавистью выплюнул он мне давнюю цитату Сюэ Яна и тут же скривился. – Так он говорил тогда, в саду?
– Да, – сухо отозвалась я, уперла руки в бока и с глухим стоном запрокинула голову.
– А меня учил Чифэнь-цзюнь... и ты, старшая госпожа Не. И теперь, Не Ксяокин, я смиренно прошу тебя, научись терпеть чужие пытки. Особенно тех, кого ты любишь, – безжалостно закончил он, глядя мне прямо в глаза
Я сжала зубы, отвернулась как от пощечины, слушая его мертвенно-спокойный голос, поежилась, но понимала – мне некуда скрыться от его прямого, как Бася, взгляда.
Взмах веера:
– Да, это тяжелее всего, – согласился со мной Не Хуайсан, – но я уверен, что ты сможешь этому научиться. И когда ты сможешь взирать на мучения любимых спокойно – тогда ты будешь воистину непобедима.
Не оставить ни щелочки в броне, прикрыть свою любую слабость, стереть намек на понимание врагом моих слабых мест – этому учил меня мой полководец в тот миг.
Урок был тяжёлым, как могильная плита.
– Не Хуайсан!
– Не Ксяокин! – рыкнул он в ответ, и зрачки его вспыхнули ярко-алым. Несколько ударов сердца мы буравили друг друга гневными взглядами, а будь в наших руках сейчас мечи, то непременно бы их скрестили. Лишь на радость врагу, казалось, эта мысль посетила нас обоих одновременно.
Мы словно очнулись от наваждения и снова протянули руки друг к другу, где один напоминал другому – мы в доме врага. Игра продолжается.
Отчаянные, крепкие объятия, разделенная на двоих пустота. Пустота, которая навсегда останется с нами, даже после свершения мести, лишь с той разницей, что нам обоим станет легче – враг не просто низвержен, он растоптан, уничтожен, обесчещен.
– Месть порождает месть, и этому не будет конца, – вдруг, с неожиданностью для самой себя, выдохнула я.
А-Сан тихонько хмыкнул:
– Будет, я обещаю тебе.
А-Сан довольно повел плечами, показывая всем своим видом, как ему по душе наше единство. Мы понимали друг друга, да так, что стоило только в моей голове родиться началу мысли, он тут же произносил окончание.
"Отец, мы вместе. Я его щит, он мой клинок. Мы едины…”
Раздался стук в дверь, а следом бесшумно мигнуло и легко развеялось в воздухе заклятье тишины.
– Явился, – ухмыльнулся А-Сан, наконец разжимая объятия. Он качнул головой в сторону игровой доски, я на миг прикрыла глаза, проводила его взглядом, наблюдая это преображение – из полководца в бестолкового, глупого, изнеженного Не Хуайсана.
Ловким, быстрым движением я подхватил свой веер с парапета и, слушая их голоса в приемной, поспешила к центру комнаты, взмахнув рукавом, быстро поменяла местами фишки со стороны А-Сана.
Голоса зазвучали ближе, я натянула на лицо самую вежливую из масок, подалась навстречу двум заклинателям.
– Госпожа Цзян, – Гуанъяо искусно спрятал свое удивление и досаду. Он замер лишь на миг, так и не ответив Не Хуайсану на какой-то из вопросов, которыми он его засыпал без конца.
– Господин Цзинь, – я скрыла свою ненависть за широкими рукавами.
Не Хуайсан, прежде словно прячущийся за его плечом, глупо улыбаясь, тут же показался перед ним:
– Д-дагэ, а мы... Мы тут, мы иг-грали! – он указал ладонью на доску в центре.
– Ты не сердишься? – продолжал он с невинным выражением лица. – Нам надо было скоротать как-то время.
– Не сержусь, шиди, – мягко и ласково отвечал ему Гуанъяо, положив ладонь на его плечо.
Я застыла, будто бы растроганная такой семейной идиллией, наблюдая, как Гуанъяо
<i> едва сдерживал свою презрительную жалость. Поспешно, чтобы не выдать себя, он отвел глаза, подошел ближе ко мне, окинул мой облик пристальным, цепким взглядом, не заметив, как А-Сан оказался за его спиной, как мой глава с ледяным равнодушием смотрел на его шею. Хватило бы одного удара заточенным краем веера...
Но А-Сан лишь покачал головой, прогоняя наваждение. Взмах расписной ткани. Гуанъяо, словно что-то почуял, обернулся: на него смотрел растерянный господин Не.
Гуанъяо снова перевел взгляд на меня. Искры зарождающейся тревоги мелькнули в глазах Верховного Заклинателя. Я подарила ему легкую улыбку в ответ:
– Как ваше самочувствие, господин Цзинь? – забрала я все внимание на себя.
Гуанъяо сощурил глаза:
– Что вы хотите сказать?
– Вы несете бремя, тяжкое бремя, – я шагнула ближе к нему, и мой голос словно мед обволакивал его. – К своему стыду я заметила тень на вашем лице, – с придыханием проговорила я, замерев перед ним почти вплотную.
Не теряя времени, Не Хуайсан, растерянно улыбаясь и прячась за веером, засеменил мимо Гуанъяо и закрыл собой игровую доску. Потом он убрал руку за спину, быстро и бесшумно, поменял положение игровых фишек с моей стороны.
Гуанъяо смотрел прямо на меня, а я тем временем продолжала:
– Вы посылали ко мне лекарей, когда я металась в Нечистой Юдоли, – я опустила руку с веером вниз, а другую ладонь прижала к сердцу. – Чем я могу помочь вам?
На лице Гуанъяо словно появилась надпись: “Прекратите балаган, госпожа Цзян!”. Он тут же встал вполоборота к Не Хуайсану и, пользуясь тем, что брат не мог его заметить, яростно сверкнул глазами. Я продолжала ласково улыбаться:
– Мы все так много потеряли, как же мы можем утратить ещё и вас, господин Цзинь? – сладким напевом продолжала я. Все краски сошли с его лица, черты исказились от страшной ненависти. Казалось, он забыл как дышать в этот миг. Я возвращала ему фразу за фразой, шпильку за шпилькой – вынимала из своих застарелых ран и вбивала в его прогнившее нутро.
– Утратить? – я готова была аплодировать выдержке Гуанъяо, услышав его ровный голос.
– Вы несете на плечах тяжкое бремя, – продолжала я лить приторный сироп, и оглядела его плечи самым сочувственным взглядом, на который была способна. Его лицо в ответ побагровело, мы оба, словно пытаясь скрыться от внимания Не Хуайсана, поменяли позу. Теперь мой брат мог видеть только мое лицо. Бросив быстрый взгляд на него через плечо, я заметила – А-Сан получал истинное удовольствие от этого представления.
Гуанъяо вновь повернулся к нему спиной, уверенный, что уж оттуда удара ждать не придется.
– И я как ваша верная подчиненная, как ваша сестра, – я озабоченно тряхнула головой, продолжая пялиться на него самыми невинными глазами, – хочу вам помочь. Ведь вы часть нашей семьи. Позволите, глава Цзинь?
Его лицо побагровело, а пальцы, скрытые надушенным шелком, скрючились в бессилии сжаться в кулаки.
– Я и правда… слегка устал, госпожа Цзян, – спокойным, ровным тоном ответил мне Гуанъяо, продолжая прожигать меня взглядом. Он словно хотел выжечь с моего лица эту маску кротости и нежности, хотел обнажить мою душу перед собой и моим братом.
– Вот видите, – тут же я покачала головой и потянулась прикоснуться к его рукаву. Он отступил на шаг к стене, встал вполоборота так, что его лицо теперь было видно Не Хуайсану. Я остановила свою ладонь, изящно сложив пальцы в центре.
Гуанъяо проследил за этим жестом, поздно поняв, что я его провела. Я не собиралась прикасаться к нему, а лишь заставить показать свое лицо.
Он тут же посмотрел на Не Хуайсана, который, сгорбившись, наблюдал эту сцену из-за расписного веера.
– Дагэ, да, – невпопад отозвался он и тут же улыбнулся, обезоруживающе и наивно. Я посмотрела на игровую доску:
"Мой глава подарил мне победу."
– И какое лечение вы хотите предложить? – Гуанъяо быстро взял себя в руки, улыбнулся мне родственной улыбкой.
Я тихонько рассмеялась, неспешно подняв руку с расписанным узорами веером, прижала его расшитую замысловатыми узорами часть к груди:
– Разумеется, “Травы ветра и дрожи”, господин Цзинь, – я склонялась медленно, глядя ему прямо в глаза.
Ужас… Такой приятный и знакомый ужас мелькнул в его глазах, когда он не отрываясь следил за моим поклоном.
– Благодарю вас за заботу, госпожа Цзян. Она греет мне сердце.
– Д-дагэ, не отказывайся, дагэ! Мы все одна семья, мы должны заботится друг о друге! – тут же жалобно попросил его Не Хуайсан и топнул ногой.
Гуанъяо повернулся к нему и кивнул с улыбкой.
Я шагнула ближе к брату, встала чуть впереди него. Всего лишь на один шаг, но выглядело все так, словно я защищаю его.
– Во что же вы играли, господин Не? – решил сменить тему Гуанъяо, как всегда оставляя своих собеседников в неопределенности. Не Хуайсан тут же засуетился, важно выпятил грудь, шагнув к нему:
– В го. Вот смотри, третий брат, – он призывно указал ладонью на игровую доску.
Мы с А-Саном разом отпрянули прочь от доски, отступили назад, оказались за спиной нашего Верховного Заклинателя, не оставив ему выбора, кроме как податься вперед, оставляя тылы открытыми всем Ветрам.
Мига, прежде чем Гуанъяо встал так, чтобы видеть нас боковым зрением, нам с А-Саном хватило с лихвой, чтобы насладиться его растерянностью. В ответ Гуанъяо повел плечами, словно ему стало зябко, быстро оглядел доску и одобрительно кивнул.
"Начинай", – сказал мне взмах веера.
Я покрутила в руках деревянную ручку туаньшаня. Два раза вправо. Два раза влево.
"Боится," – ответила я.
Гуанъяо чуял, искал, метался, как зверь, который знает – охотник близко, и его заточенное копье не промахнется. Но что-то смущало его, смущало в наших с А-Саном привычных обликах, казалось, изученных им до мелочей. В этот миг его сердце грохотало о грудную клетку, а тень подозрений металась по лицу, искажая черты страхом.
“Кто? Кто из них?” – словно спрашивал себя Гуанъяо в этот миг. Он вытянул ладонь, осторожно прикоснулся к фишкам на доске.
Будто набираясь сил, он в очередной раз осмотрел доску перед собой, кивнул, а после предложил нам обоим:
– Что ж... Мой дорогой брат, госпожа Цзян. Не хотите ли новую партию? – голос Гуанъяо сочился патокой, а в позе вновь читалась уверенность.
А-Сан растерянно посмотрел на меня из-за веера:
– Что скажешь, сестричка?
– Пожалуй, воздержусь.
Я мило улыбнулась А-Сану, ободряюще похлопала его по плечу, кивнула в сторону Гуанъяо.
Он пристально следил за нами, спрятав ладони в широких рукавах. Я едва не расхохоталась, злобно и яростно, когда услышала прерывистое дыхание нашего Верховного Заклинателя, когда увидела на его лице бисеринки пота.
Я скрыла свое лицо за круглым веером, и легкий ветерок ворвался в гостевые покои главы Не.
Ветерок, что принес с собой такую знакомую, страшную, громовую песнь… Такую знакомую, всем нам.
Не Хуайсан делал вид, будто ничего не замечает. Разочарованно вздохнув, он поспешил к игровой доске, собирая все фишки. Когда Гуанъяо покосился в его сторону, А-Сан снова улыбнулся. Убедившись, что мой брат глух и слеп к происходящему, Гуанъяо снова посмотрел на меня.
Ветер раздул легкие занавеси снова покружился в комнате.
И песнь Бася, что сопровождала в его полете, звучала все сильнее.
Мои глаза смотрели на Гуанъяо поверх вышивки, поверх грозного золотого дракона, летящего на черном фоне шелка, что был тоньше крыла бабочки. В моих глазах мелькнул рубиновый блеск, отразившийся в глазах Гуанъяо. Я видела, как его зрачки расширились от ужаса. Против часовой стрелки я перебрала пальцами, скрытыми за широким рукавом.
Знакомая тень, страшная тень проявилась вдруг на моем лице. На короткий миг, короче вдоха, сквозь мои черты лица проступил образ Не Минцзюэ…
– Господин Цзинь, – я обратилась к Верховному Заклинателю. – Это партия на двоих.
Я поклонилась и стремительно вышла из покоев. Вслед мне полетел одобрительный взмах веера.