Мудрость обнимающая лотос

       Его торжество продлилось недолго. Раздор, что он посеял между нами, принёс ему свой мёртвый урожай и гнилые плоды. Гиблые места возникали со скоростью ветра. Люди все чаще видели странных, опасных, не описанных прежде тварей. Темная печать, что он принял от коленопреклоненного служки, прекратила слушаться. Мне не пришлось прикладывать усилий, истинная воля Неба сделала все за меня. Созданные им кланы держались особняком: даже наши младшие говорили с ними сквозь зубы. Людская молва призывала держаться подальше от золотой столицы земель Ланьлина. Казалось, даже слуги выполняли свои обязанности через силу. Запах страха отравлял сады и реки. Два урожая погибло. Грозил разразиться страшный мор среди наших людей и даже заклинателей, что не успели накопить достаточно духовной силы. Техники совершенствования давали сбой – все чаще заклинатели и наши ученики получали обратный результат от усердий. Заклинания едва удавались даже у самых талантливых из нас: мы с господином Лань и главой Лань были практически единственными во всем нашем мире, кто мог спокойно исполнять практики, не боясь удара по каналам и золотому ядру. Я металась между младшими кланами, техникой гуфэн покоряя искажения Ци. И все чаще ко мне присоединялся цинь в руках Второго Нефрита. Грозя поставить нашу игру под удар, мы были не в силах оставить без внимания мольбы младших кланов.       Оружие падало из рук остальных. Стрелы не долетали до мишеней. Небо огласило свою волю...       Он получил власть, но всем было понятно, что никто не даст простого ответа на вопрос, удержит ли. Ведь сам мир спрашивал с него, напоминал ему о важности единства между Великими кланами. Спрашивал мир и нас, но у нас было решение.       Сидя в Зале рядом с братом, напротив мужа, я смотрела на Гуанъяо из-за изысканного туаньшаня. Я сжимала в ладони круглый веер с черной рукояткой, обтянутый шелком тоньше крыла бабочки, с вышитым на нем грозным Яцзы, и с радостью отмечала и бледность, и следы глубокой тревоги на лице. Верховный Заклинатель, примеривший на себя одеяния не по размеру ерзал на своем возвышении, старался не опираться на спинку из царственных фениксов, словно золотые птицы обжигали его плоть, а их гневные песни резали ему слух. Он оглядывал нас, мы отвечали ледяной вежливостью, без следа почтения, что мы дарили его отцу. "Ветер Перемен, о Небо. Куда ты полез?!" – Время урока, если он захочет удержать власть, – пробормотал Не Хуайсан, наклоняясь ближе ко мне. Я зорко огляделась по Зале: сейчас перед его возвышением стоял Цзэу-цзюнь. Мы спрятали свой шепот за речью главы Лань. – Все так, брат. Либо выучит, либо погибнет. – Э, нет. Его жизнь в моих руках. Помоги ему выжить. Отдала нити, теперь отдай и клубок. Я кивнула его словам, чуть отстранилась от плеча Не Хуайсана и, подняв взгляд, натолкнулась на А-Чэна. Мы встретились глазами и тут же отвернулись друг от друга. Ручка моего веера скрипнула в руке – с такой силой я ее сжала. А-Сан, увидев мою реакцию, лишь тяжело вздохнул и покачал головой. А-Чэн бросил короткий взгляд и тут же смежил веки, пряча за маской гнева свою боль. Полтора года мы обходились друг без друга, и наша разлука стала последним камешком, склонившим чашу весов к разрушению. Родственных душ среди заклинателей не так много, поэтому такие союзы считаются проявлением его милости. В искренности и простоте нашей связи заключена одна из частей проявления гармонии Небес. Когда рушатся связи между Великими кланами – Небо гневается. Но когда покушаются на алые нити – гнев обращается карой. В послушании младших страшим кроется один из камней фундамента нашего общего дома. Дети послушны родителям, младшие кланы – Великим. А мы, Великие кланы, должны быть послушны Небу. И как мы порицаем своих детей за провинности, как держим в повиновении младших заклинателей, так и Небо спешит спросить с нас, с тех, кто ближе всех к нему. Оттого-то я, Фэн по рождению, и Лань первые начали раздор. И мы же первые идем на примирение… Речь Цзэу-цзюня, долетавшая до моего слуха, была мягкой, но это не должно было обмануть никого из слушателей. Под этой мягкостью таилась сталь… Гуанъяо, изрядно бледный, внимал словам главы Лань, то и дело наклонял голову, словно соглашаясь. "А-Чжи… посмотри на меня, прошу посмотри…" – услышала я внутри себя такой родной и знакомый голос. Я медленно подняла голову от вышивки рукавов – Цзян Чэн сжимал в руке чашу, словно был не в силах ни поднести ее к губам, ни отставить прочь. За маской злости я видела лишь боль. Боль сокрушающую и огромную. Такая же тень стояла и в моих глазах. Разделенные всего несколькими шагами, мы смотрели друг на друга, зная, что привлекаем непрошенное внимание. Но нам было все равно, мы все с возрастающим горем смотрели друг на друга не отрываясь. Между нами несколько шагов – но словно бездна. "А-Чэн, я… ты… ты похудел. Я же говорила Лю Линян следить за кухней!" – я недовольно нахмурилась и сжала в руках черный шелк рукавов. Печальная улыбка коснулась его губ, а красивые глаза вспыхнули надеждой. "Ты ведь вернешься?" Я едва не подалась вперед, едва не вскочила на ноги, в одном порыве устремившись к нему, но, почувствовав прямой и тяжелый взгляд нашего Верховного Заклинателя, резко отвела глаза. Подарила ему последний глоток вина радости и победы. Цзыдянь на руке А-Чэна заискрилась и погасла. А красивое, мужественное лицо словно постарело на несколько десятков лет. Я перевела взгляд на Не Хуайсана и грустно улыбнулась: он делил со мной горечь разлуки, понимая ее лучше многих, ничего не требуя взамен. – А-Кин, посмотри на меня, – тихо попросил он из-за веера. Я осторожно перевела на него взгляд, полный тихой грусти. – Все будет хорошо, – его рука нашла мою и крепко сжала. Он пытался придать мне силы и уверенности, напомнив мне, что я не одна в своей тоске. А чувства пока стоит попридержать. Мы замерли в ожидании... Наконец, пришла моя очередь отвечать на вопрос Верховного Заклинателя. – Господин Цзинь, – я встала со своего места, изящно придерживая черный подол. По Зале Беседы пронесся восхищенный вздох, ибо в этот миг я была истинной дочерью почившего Не Минцзюэ. Стать и сила смешивалась с холодной вежливостью: плечи расправлены, голос не дрожит. Уверенность в моих медленных шагах к возвышению Верховного Заклинателя. Лишь на миг я остановилась перед главой Цзян. Лишь на вздох я позволила робости жены перед мужем проступить через маску воинственной госпожи. А-Чэн в ответ спрятал все нарастающую в нем тревогу за чашей вина. Помедлив, я все же отправилась вперед, под прямым взглядом Гуанъяо. Черное и серое на моих плечах, сталь и серебро в волосах, перстень с обсидианом на правой руке – к нему медленно и неотвратимо приближалась старшая госпожа Не. В этот миг я отдавала ему должное: ни мускул не дрогнул на его лице от этого зрелища, лишь глаза полыхнули болезненным, безумным огнем. Ухмылка едва коснулась уголка моих губ, когда я увидела, с какой тяжестью он признал свое поражение. Цинхэ Не – незыблемо. Нечистая Юдоль – вечна. И в ней есть лишь один глава и одна хозяйка… Лишь мы, детеныш и брат великого тигра, управляем Великим кланом. Остальное ему знать не обязательно. Дочь Великого Тигра восстала из праха. Гуаняъо видел знакомый взгляд, известную ему мощь во всем моем существе. Я восстала. Вопреки всему. Дочь Великого Тигра готова продолжать сражение, где ставкой между проклятым сочетанием металла и огня стали уже наши жизни. Звон моей стали скроет взмахи веера, а мои широкие рукава укроют от пристального взгляда сети. Ведь теперь я всего лишь должна держать Гуанъяо на расстоянии удара. Мое сердце запело от радости, когда я увидела мелькнувшую на лице Гуанъяо досаду. Верховный Заклинатель сжал подлокотники кресла и едва заметно вздрогнул, словно хвосты царственных фениксов обожгли ему ладони. Я не утаила от него мстительной улыбки, напоминая, что сила сейчас не на его стороне. Он не в той позиции на расчерченной доске, чтобы угрожать и давить. Я едва наклонила голову к плечу, медленно приближаясь к нему, не сводя с него пристального взгляда. Он проиграл, мы его провели. И это было только началом.       В Зале Беседы яблоку – пошли Небо символ чистоты своим провинившимся детям – негде было упасть. Собрались все, Великие и малые кланы, наполнив всю залу до отказа. Давно не было подобных сборищ, но и случаев подобных еще не было. Небо молчало. Оно вопрошало нас...       Услышав мой голос, младшие кланы зашумели: "Госпожа Цзян!" "Дайте нам своей мудрости, не оставьте!" "А сколько скорби!" "А сколько силы!" "Истинная Цзян! Истинная Не! Ты поговори со своей женой: нечего недоброе даже думать в ее сторону." "А чего моя А-Ши?" "А то я не знаю? Никто не знает? Кто зашипел змеюкой?! Кто кинул в одежды госпожи Цзян грязью, когда только услышал, что она теперь старшая госпожа в клане Не?!" "Да понял, понял. Усмирю. Сам уж вижу." Словно забывшись, они обращались ко мне по привычному титулу и робко косились на Цзян Чэна, на что глава Юньмэн Цзян одаривал их сердитыми взглядами. Но он молчал, считая ниже своего достоинства отвечать им. Не протестовал и не оспаривал такое обращение ко мне. Как не приказывала замолкнуть и я, как не подхватывал этот приказ и мой брат, глава Не. Они узнают все что нужно в свое время, а пока… Кто-то поспешил обратиться в сторону Гуанъяо: "Послушайте госпожу, Верховный Заклинатель." "Да, прислушайтесь, будьте милосердны, глава Цзинь!" "Верховный Заклинатель, отец ваш, щедрых плодов ему, бывало не брезговал советом госпожи Цзян!" "Продолжите славную традицию, просим!" Я готова была аплодировать выдержке нашего Верховного Заклинателя: вежливо улыбнувшись, он кивнул в сторону говоривших, успешно скрывая от них всю свою ярость и ненависть. Скрывая свои глубокие, разрушающие чувства от них, но не от меня. Только не от меня. В спину мне донесся едва слышный взмах веера Не Хуайсана, и я попыталась представить, как сейчас ликует мой брат. И продолжила путь под возгласы: "Два неурожая!" "Да что неурожай! Сын мой захворал, едва искажение Ци не вышло. Госпожа Цзян бросила все дела, примчалась сразу же! Выходила! Спасла! Не посмотрела, что мы младшие!" "Глава Цзян, вы бы может... Понял, простите." Слышала я боль и горечь Цзинь Мина, застывшего у стены, тихо разговаривающего с одним из заклинателей: "Она почтение проявила к почившему главе, а он ее едва от огня не отогнал. Мечи пришлось обнажать." "Цзинь Мин, тише." "Сам тише, мне шкура не дорога больше! Если Небо позволит, дождусь юного господина. А нет, так и не страшно." "О госпоже Цзян подумай, кто усилия приложил, чтобы ты еще дышал?!" "Ох-хо, и то верно. Всё, не шипи." Цзинь Мин глубоко поклонился мне, едва заметив, что я смотрю на него, на лице мелькнуло выражение вины и следом же – признательности. Я одарила его в ответ теплой, лучезарной улыбкой и продолжила свой длинный путь к подножию возвышения Верховного Заклинателя. Десятки глаз смотрели на меня не отрываясь, передавали свой восторг и свою скорбь из уст в уста. Я чувствовала, как А-Чэн спрятал свое восхищение за всполохами ожившей Цзыдянь. Кивнула в ответ на мягкую улыбку главы Лань, улыбнулась Второму Нефриту. В спину мне донесся одобрительный шелест веера Не Хуайсана.       Я медленно ступала к возвышению, наклоном головы выражая благосклонность к каждому, кто говорил взволнованным шепотом, не делая разницы ни для кого. Для всех было теплое слово поддержки и улыбка. Гуанъяо внимательно прислушивался к людскому морю, хорошо скрывая свое недовольство. Глава Молин Су, сидящий ближе всех к нему, спрятал от меня свои глаза, смущенно кашлянул. Рядом с ним расположились три младших клана, словно прятались за спиной Су Шэ. Их заклинатели молчали, не стремились обсуждать происходящее даже между собой. Некоторые из них неловко поводили плечами, чувствуя на себе неодобрительные взгляды от наших младших кланов. Но молчали. Молчали до поры Не и Лань. "Говорить госпожа будет!" "Да помолчи ты!" – пронесся и затих взволнованный шепот. Я поклонилась Верховному Заклинателю, потом повернулась и медленно, на три стороны света, поклонилась собранию. Десятки поклонов и благословений полетели к моим ногам цветами персиков и драгоценными словами. Дав людскому морю немного поволноваться, глава Цзинь поднял руку. Воцарилась тишина. – Вы спрашивали нас о причинах возникновения новых гиблых мест и появления неизвестных прежде нечистых духов, – спокойно ответила я, выпрямляясь. Голос звучал уверенно и четко, в моей позе сквозил вызов, правая ладонь сжимала "Рассекающий Ветер". Я прошлась взад-вперед, ожидая ответа от Гуанъяо, заложив левую руку за спину, как, бывало, делал отец… Едва увидев, как я держусь, глава Лань кивнул мне с печальной улыбкой, узнавая эту волю и стать, предчувствуя знакомый, громовой раскат. Я наклонила голову в ответ под пристальным взглядом Гуанъяо, поспешившего вмешаться в наш безмолвный диалог. – Да, госпожа Цзян. Слушаю вас, – он повел в воздухе ладонью, подражая жесту Цзинь Гуаньшаня. Я шагнула ближе, замерла за три шага.       "Не могу я видеть тебя тут, но приходится. Это место твоего отца, твоего племянника. Но не твоё", – пронеслось злобное в моей голове, но я тут же спрятала мысли за холодной улыбкой. Улыбкой, что напомнила ему Не Минцзюэ. С удовольствием я отметила, как его глаза чуть расширились и непонимание просквозило во взгляде. Я копировала своего отца во всем, устраивая представление для нашего ненавистного актера. Я играла, зная что никто, кроме главы Цзинь, не поймет этих намеков, этих взглядов, этих жестов. Три шага от его возвышения. Всего три.       То, что должно быть неслыханной дерзостью, вызывает восхищение. Он пытался разгадать и не понимал. Все ещё не понимал. Ведь один жест, одно слово... Но почему я не вскидываю руку? Почему молчу? Он заерзал на золотом сидении. Молин Су внимательно оглядел меня. В моей позе не было ни довольства, ни вызова. Зато была сила. Этот язык был знаком всем. – Была нарушена Гармония, господин Цзинь. И мир требует ответов. Мы с главой Лань изучили пойманных тварей, – я медленно указала ладонью в сторону клана Гусу Лань.       "Вот ведь! Гармония. А мы и думали, что..." "Вот тебе и ответ." "Ну, сейчас научат они его." "Тихо ты, видишь, как Су зыркает." "Да что мне они. Управимся." "Ты бы Чан вспомнил..." "А у нас мечи найдутся у самих. Глава Цзян... Простите, простите”, – снова взорвалась Зала Беседы громким шепотом. – И единогласно пришли к выводу, объединив наши усилия, что это последствия общего ущерба, – закончила я.       "Ты будешь с нами считаться. Если ты хочешь быть крышей, тебе придется опираться на столбы. А столбы – это мы. Мы выбираем, а не ты, Гуанъяо”, – билось в моей голове, пока я смотрела ему прямо в глаза. – Госпожа... – я восхитилась искусному замешательству в голосе Цзэу-цзюня и робко опустила глаза. – Цзян, глава Лань, всё еще госпожа Цзян, – А-Чэн кивнул со своего места, почти не спрятав волнения за усталостью. Я закрыла глаза, медленно выдохнула.       "Хвала Предкам! Приеду домой, подношение сделаю. И жене расскажу. " "Оступился глава Цзян." "С такой госпожой сложно не оступиться." "Да ты себя-то не ровняй. Где они, а где ты", – снова пронеслось между гостями Башни. – Госпожа Цзян права, – поддержал меня глава Лань. – Исследовав образцы, представленные вами, мы объединили наши силы: "Укрощение" и "Песнь Очищения." Твари разлетелись в один миг. – Благодарю, глава Лань, – махнул рукой Гуанъяо, наклоном головы принимая его замечание к сведению. Перелив голоса и струн. Фэн и Лань. *** – Госпожа Цзян! – глава Лань подошел ближе, едва заметным жестом показал три пальца. Я двумя пальцами откинула прядь назад. – Глава Лань, доброго дня. – Доброго, госпожа. Если удалимся в сторону ристалища, собьем со следа, – он кивнул себе за спину, на нескольких заклинателей в цветах Не, которые держались рассредоточенно. Я собрала свиток, кивнула, готовясь отправится за ним. Оказавшись на безопасном расстоянии, мы поклонились друг другу. Теплее, доверительнее. – Госпожа Цзян, для чего вы начали, ведь мы договаривались!.. – в его спокойном голосе прозвучало отчаяние, в мудром и понимающем взгляде промелькнула скорбь. – Потому что так надо, господин Лань, и вам известно. Я его дочь, я пришла его спасать. Такое поведение предсказуемо. И должно. – Вы оставили себя в одиночестве. Вы снова приняли жертву! Госпожа... – Пускай, неважно. Зато он не может повернуть... уход моего отца против нас. И удар замер на полпути. Инерция уведет его вбок, потянет носителя за собой. Остальное несущественно, – я не скрыла от него своих слёз. – Все хорошо, Цзэу-цзюнь. Так надо. Я готова. Так нужно. У всего есть цель, господин Лань. – Вы терзаетесь, госпожа. Я вижу вашу горечь. Какова бы ни была ваша цель, эта ноша страшна. – Одно дитя Неба не скрывает ее от другого. И никому этого не разделить, глава Лань. Даже нам с вами. – У нас есть время. Позвольте мне вас поддержать. Я кивнула, поклоном извиняясь за потоки слёз. – Цзэу-цзюнь, скажите, вы видели...? – Глава Цзян заперся в Юньмэне. Мы делаем всё, чтобы вы вернулись. Я отвела взгляд: – Больше всех наград я бы хотела пожать вашу руку, господин Лань. Но вместо рукопожатия он подарил дочери Не Минцзюэ всю силу и нежность родственных объятий, напоминая мне о том, что он такой же потерявший… ***       "Вот оно как. Я говорил, разберутся Великие кланы." "Правильно, пусть воспитают." Гуанъяо поискал в толпе говорящих, но разве разберешь, кто из младших сказал? Он медленно скользил глазами по их лицам, не находил ответа. "Ишь, зыркает. Не найдет. Ветер нашептал, во как”, – загудели младшие кланы между собой. – Верховный Заклинатель, – раздался тяжелый голос А-Чэна. Он встал со своего места и тяжелым шагом направился в сторону Верховного Заклинателя. Направился туда, где стояла я… – Я объединил силы с главой Лань и обращаю ваше внимание на то, что гиблые места, образованные в недавнем времени, являются прямым следствием нарушения Равновесия между всеми нами. И вами, разумеется, – он замер мучительно близко рядом со мной. Я на миг потерялась, в волнении сжала рукава, опустила голову и закрыла глаза, теперь не скрывая ни от кого из них своего страдания. Страдания, что снедало мою душу долгие дни и холодные ночи. Теперь я давала пир нашему Верховному Заклинателю, обманывала его говоря правду.       Искры Цзыдянь и пение стали Лань. – Д-да, глава Цзинь... У... у нас тоже появилось гиблое место! Страшно, жуть. Я снарядил целых шестнадцать заклинателей, и никто не вернулся! – взволнованно поддержал нас глава Не, растерянно заулыбался. "Все твои шестнадцать соглядатаев мертвы," – промелькнуло в моей голове. Я едва сдержала кривую усмешку. Услышав сбивчивую речь главы Не, Гуанъяо нахмурился, кивнул, пряча за озадаченным выражением лица правителя всю брезгливую ненависть по отношению к моему брату.       "Ох, сложное время настало для Цинхэ Не!" "Ничего, сила в единстве. Великие кланы научат и его. У Незнайки сестра госпожа Цзян. Глядишь и поймет чего", – снова поднялся шепот вокруг нас и так же сам замер. – Глава Не, клан Юньмэн Цзян готов оказать вам помощь, – повернулся в его сторону Цзян Чэн, наградил коротким поклоном. – Равно как и Гусу Лань, – кивнул Цзэу-цзюнь и с поклоном обратился к Гуанъяо: – Предполагаю, что восстановление Баланса зависит от нас всех.       Лотос, Облака, Дракон. Ветер над ними. "Ну хвала Небу! Все теперь как прежде будет!" – Б-благодарю вас. Я буду очень… – Не Хуайсан не договорил, стушевался и спрятался за веером. Я ободряюще кивнула своему брату, улыбнулась, подчеркивая для нашего Верховного Заклинателя, кто хозяйка.       Как-то само собой вышло, что перед возвышением Гуанъяо снова стояли трое, смотрели на него чуть теплее, выжидающе, но неизменно вежливо. Великие кланы демонстрировали свое единство. Великие кланы не угрожали, не сыпали проклятьями, мы лишь говорили ему, напоминали о том, сколь дорого придется заплатить, если он продолжит упорствовать, раздувать не свое пламя. Младшие главы с благоговением замерли, как дети в ожидании слов своих родителей. Шептаться будут, но вполголоса, а то и другим запретят.       "Цзинь Гуаньшань, ни твое благословение, ни твое разрешение не умалит ущерба! Похоть твоя, а разбираться нам! Не допустили войны и кровопролитья, не допустили замены Великих кланов, глава Цзинь, надеюсь, вам видно. Могу отойти, чтобы точно разглядели. Но я с вас спрошу, когда увидимся, и вам это ой как не понравится." Я почти услышала его довольный смех: "Ох, госпожа Цзян! Любите вы спрашивать! Ну вам, так и быть, уж позволено!" Я скрыла улыбку, что так некстати показалась на моем лице за широким рукавом. – Господин Цзинь, вы правы, следует соблюдать приличия. И вы правы – все начинается с Великих кланов, – я прошлась перед ним, с приятным трепетом охоты заметив, как ему все же не по душе, что я вернула ему фразу, сказанную им во время его визита в Нечистую Юдоль. Следом же Залу Беседы наполнил восторженный шепот. Они снова шептались, с благоговением произносили мое имя, их голоса дрожали от восторга и почтения. Они любили меня, они уважали меня, уже давно не сомневаясь в том, что такая как я по праву занимает свое место в Совете Заклинателей.       "Госпожа Цзян пример всем заклинательницам! Мы с фучжэнь посоветовались, и решили смиренно просить ее нашу дочь воспитать." "Да, я тоже слышал. Перед тем как... все случилось, госпожа Цзян с разрешения главы хотела помогать заклинательницам. Я о своей тоже попрошу, если уж откажет, так хоть присоветует." "Да, госпожа не оставит никого"." О приличиях говорит. Какая добродетель!" "Утрется наш Верховный Заклинатель. " Глава Цзинь медленно, важно наклонил голову, одаряя меня вежливой улыбкой. Я тут же потрудилась растянуть свои губы в ответ, и это далось мне без труда. Ибо сейчас мы не враги, перед ним советница, одна из многих, что обязана вразумить нашего правителя. И он оценил это, взмахнув широкими рукавами, что опали по обе стороны хвостов царственных фениксов. Гуанъяо поинтересовался: – Что вы предлагаете, госпожа Цзян? – Буду пряма, как и требует от меня моя честь и мои цвета. Цвета Не и дух Цзян! – громко воскликнула я, гордо вскидывая подбородок. Гуанъяо в ответ величаво повел ладонью в воздухе, побуждая меня продолжать. – Превыше всех добродетелей Юньмэн Цзян ценит свободу, – мой голос дрогнул, когда я обернулась через плечо и посмотрела на А-Чэна. На вздох воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Тишина, разливающаяся вокруг нас свинцом, сковывающая сердца и руки всех присутствующих. Кто-то закрыл глаза, не в силах видеть такое страдание, а когда Цзян Чэн на краткий миг обнажил свою тоску, так и вовсе раздался звук льющегося в чаши вина. Посмотрев друг другу в глаза, мы отвернулись, обратились своими взглядами и сердцами, душами своими в сторону Верховного Заклинателя. Разлученные. Любящие друг друга. Так близко и так далеко друг от друга. Мы с А-Чэном были не в силах ни протянуть друг к другу руки, ни отойти дальше. Мы словно парили в невесомости, застыли между небом и землей в бессилии подняться или пасть.       "Сердце разрывается, когда на них смотрю." "Глава Цзян заперся в Зале Предков на неделю. Не выходил." "Ой, смотрит. Помолчи. Д-да, глава Цзян..." "Ты тише говори такое, он глазами тут нас убьёт”, – вихрем пронесся по зале шепот. Мой голос не дрогнул, когда я продолжила отвечать. Я – Не. Я – Цзян. – Воссоединение и мир вернет нам Гармонию, глава Цзинь. От вас, как от нашего лидера, требуется лишь благословение. И, разумеется, ряд уступок, – я изящно полупоклонилась в его сторону, лишь качнувшись вперед с прямой спиной и поднятой головой. Утолив всего лишь на несколько глотков его жажду признания, но пообещав больше со временем. Это обещание будет ему мелодией, на которую он шагнет, забыв обо всем, опомнившись лишь тогда, когда под его ногами откроется бездна. "Мне не нужна для этого Чэньцинь, глава Цзинь", – презрительно подумала я, и тут же раздался голос главы Лань – он спешил поддержать меня, спешил протянуть свою ладонь в ответ, демонстрируя Гуанъяо наше единство. – Мы уступаем вам, вы – нам, – сын Облаков поддержал дочь Ветра. И в зале стало светлее. "Вот, дело благое! Все правильно, договор. А мы уж будем блюсти!" "Да мы-то да..." – тут же начал и оборвался разговор за нашими спинами. – Мне это не по душе, господин Цзинь, однако, все... случившееся останется лишь в этих стенах, – колокольчик Цзян присоединился к песне Облаков и Ветра, помогал нам разгонять тьму обиды и невежества. – Глава Цзян, вы являете мудрость, что гармонично сочетается с вашей природой, – Лань Сичэнь с уважением поклонился в его сторону. Цзян Чэн поспешил вернуть почтение главе Лань: – Скорбь, глава Лань, учит и не такому. Но не волнуйтесь, грома во мне достаточно. Лань Сичэнь позволил себе мягкую улыбку, которую тут же поддержал наш Верховный Заклинатель. Кое-кто из младших кланов коротко рассмеялся, к ним присоединился взволнованный смешок главы Не, позволив небольшому веселью на несколько мгновений принести облегчение сердцам и душам. Веселье сменилось осторожным шепотом: "Натворил дел, а Великие убираются теперь." "На то они и Великие кланы." Поравняшись со мной, А-Чэн было протянул руку, я повернулась, протянула ладонь в ответ. Мы замерли на краткий миг, но отпрянули друг от друга. Тяжелый вздох вырвался из груди моего брата. Сочувствие промелькнуло на лице главы Лань для нас с А-Чэном. Полные личной печали вздохи всех остальных в зале. Гуанъяо впился в нас с А-Чэном тяжелым взглядом, раздумывая над нашими словами. Как же ему было не по душе чувствовать, что его власть все же должна иметь свои границы. Мне казалось, что в этот момент он искренне пытается понять, в чем была суть единства всех нас. Но лишь время покажет, сможет ли… А пока нам на помощь снова пришел глава Лань. Он медленно перевел взгляд с нас на Гуанъяо, и слова его звучали как перестук нефритовых бусин на четках – чисто, звонко, вежливо. И серьезно. Они смотрели друг другу в глаза долгие несколько ударов сердца, их лица были серьезными и спокойными. Я словно слышала, что он думал в этот момент, слышала не вежливые слова, а истинный смысл этих слов. "Сминай мое сердце, я сам тебе его отдал, – говорил взгляд Цзэу-цзюня, взгляд, который заставил лицо Гуанъяо превратиться в посмертную маску. – Но не трогай ничье единство. Топчи мои чувства, но не их." Но вслух Лань Сичэнь говорил так: – Все так, глава Цзинь. Насильственная разлука двух родственных душ – тяжелейшее преступление перед Небом. То, что связал Лунный старец, не разрубить даже нашему Верховному Заклинателю, – Лань Сичэнь поклонился ему, но все мы заметили вызов, явственно проступающий через его вежливость. И я знала, что этот укор был для Гуанъяо тяжелее гнева Цзэу-цзюня. Глава Цзинь на краткий миг вцепился в подклокотники из золота, сжал хвосты фениксов в мертвой хватке. Гнев и боль проступили на его лице, когда он медленно перевел взгляд с главы Лань на меня и А-Чэна.       Я постаралась скрыть слезу, чуть покачнулась, сжимая у груди шелк ханьфу. А-Чэн поймал меня, осторожно сжал мои плечи, на долгий миг мы так и замерли, глядя друг на друга. Луч солнца разделился на сотню бликов, осветил великолепие залы. Пробежался по белоснежным цветам в вазах, словно вдохнул в них жизнь. "Красота какая! Хоть и грустная!" "Наконец-то светлее." "Ох сколько им страданий выпало." "Да есть у вас сердце, Верховный Заклинатель?!" – тут же раздались восклицания. "Ты не остановишься. Но будешь куда как осмотрительней. Там-то А-Сан тебя и поймает. Даже тьме, что ты поднял, найдется применение. Но а если забудешься, то... Твой почивший отец дал мне разрешение на использование страшного оружия. Я знаю, Гуанъяо", – промелькнуло в моей голове, когда руки А-Чэна до боли сжимали мои плечи. – Спасибо, глава Цзян, – выдохнула я, отстраняясь от него, благодарно кивнула и поспешила заверить. – Я в порядке, вам не стоит утруждаться. А-Чэн в ответ сжал зубы, кивнул, но все же не отошел ни на шаг. Я не прятала дрожащих ладоней за низким поклоном, не отвела от него страдающего взгляда. – Я буду утруждаться, госпожа Цзян, – глухо проговорил он, возвращая мне вежливый поклон. Я кивнула, улыбнулась и снова повернулась к Гуанъяо с мыслью: "Засунь себе в пасть свое жалование и земли, Верховный Заклинатель." Но, как я рассчитывала, он связал ярость на моем лице со страшной болью, что сжирала меня изнутри. Не выдержав такой сцены, на помощь мне поспешил мой брат, он подошел к возвышению главы Цзинь почти вплотную, неловко нагнулся через подлокотник: – Дагэ, вы же видели, знаете, как сестрица тосковала. Ваши лекари не могли ничего сделать. Я не знаю, я... Я думаю, что… – зашептал, прикрывшись веером, А-Сан. Гуанъяо кивал его словам, взмахнул ладонью и едва смог спрятать за этим жестом раздражение. Брат растерянно огляделся, скользнул за наши спины, ближе к выходу из Залы Беседы. – Госпожа Цзян, – снова взмахнул рукавами Цзинь Гуанъяо, удобнее устраиваясь на своем возвышении. Мы не оставили ему выбора, он пошел нам на встречу, и к его недовольству примешивалось странное облегчение. – Что ж, то, что вы говорите, звучит разумно. Равно как и предложение глав кланов, – он широким жестом обвел залу ладонью, которая остановилась на Лань Сичэне. Рука Верховного Заклинателя дрогнула, замерев почти напротив сердца главы Лань, и так же неспешно вернулась на золотой подлокотник. Он посмотрел Цзэу-цзюню в глаза и будто бы склонил голову в покаянии, получив в награду лучезарную улыбку. И слова, где мягкости стало больше чем стали: – Все совершают ошибки, господин Цзинь. Мудрейшие их признают и исправляют. – Благодарю, глава Лань, – отозвался Гуанъяо, и надежда проскользнула в его голосе. – Жестокие уроки неизбежны на тропе Совершенства, – поддержала дочь Ветра сына Облаков. Теперь настал наш черед с Лань Сичэнем кланяться друг другу, и мы одарили один другого всей теплотой и радостью от воссоединения. – Госпожа Цзян, – поспешил согласиться со мной Гуанъяо, лишь на миг помедлив. – Что до уступок... – Глаза и языки впредь принадлежат лишь своим владельцам, господин Цзинь, – поспешила ответить ему я. Его глаза от моих слов на миг опасно сощурились, я выдержала его суровый взгляд, одарила полуулыбкой. – Что вы хотите сказать, госпожа Цзян? – поинтересовался Верховный Заклинатель, быстро оглядев залу за нашими спинами. Сомнения снова подняли в нем голову, но вступивший в разговор глава Цзян тут же успокоил его сомнения: – Госпожа Цзян хочет сказать, что вы уважаете нас и наши дома, а мы чтим в ответ вас. Не больше и не меньше. – Согласен, глава Цзян, – Гуанъяо слово облегченно выдохнул, кивнул. Я тут же подхватила слова мужа, дополняя: – Уважение и признание в обмен на свободу действий. Каждый вновь занимается своим делом и занимает свое место. – Звучит мудро, госпожа Цзян, – Верховный Заклинатель чувствовал себя все уверенней и спокойней, ведь мы, никто из нас не оспорили его право сидеть на этом месте. По крайней мере вслух и по крайней мере сейчас. Сейчас мы все были нужны друг другу, и это соглашение будет выгодно всем. Остальное – заботы грядущих дней. – И... И помогите мне, пожалуйста... Я... я совершенно не знаю, что мне делать… – взволнованно воскликнул с другого конца Залы глава Не. – С радостью, глава Не, – ответил ему Гуанъяо. – Спа… сибо… – пролепетал в ответ мой брат, скрывая растерянное лицо за веером. Мы мягко, с пониманием, указывали Верховному Заклинателю на его просчет и наше могущество. "Что ж, сиди до срока, – говорили ему мы. – Но помни, что влечет за собой нарушение Баланса. "       "Ты не мы с А-Сянем, Гуанъяо. Не мы. Мы пожертвовали всем, что у нас было, и Небо все равно взяло с нас страшную цену. Мы приняли ее со всей покорностью. Ты силился равняться с нами, сказал, что поднял мой стяг? О, нет, Гуанъяо, этот Путь тебе не по обуви. А стяг не по ладони. Сиди же, играйся в свои камушки. Забавляйся с тем, что показал мне брат. И готовься. Готовься к истинной ярости Неба. Не жди защиты от его детей..." – промелькнуло в моей голове и торжеством отозвалось на лице. – И как скоро возвратится Гармония, госпожа Цзян? – обратился ко мне Гуанъяо.

***

      "Ночь. Густой туман. Три фигуры в темно-сером. Перед нами камень. Вэйчжоу с прикрепленным амулетом на груди держит факел, освещает открытый сборник. Я пробежалась глазами по иероглифам, довольно присвистнула: – Слово в слово? У тебя прекрасная память. – Ты знаешь, что это? – поинтересовался в ответ А-Сан. Я поджала губы и покачала головой, не отводя взгляд от бумаги, затем медленно проговорила: – Точно не могу сказать, но напоминает некую форму боевой техники. Искажающий звук, ноты странные… Думаю, это один из секретов клана Лань. Надо бы вернуть… – озадаченно посмотрела я на брата. На его губах расцвела ледяная и злобная усмешка: – Вернет тот, кто взял. А мы поможем. Я поклонилась в его сторону и отошла назад, встала ближе к нему. Теперь мы замерли перед ночной мглой плечом к плечу. А-Сан улыбнулся. Одним движением мы полезли запазуху, одним движением крутанули в руках две флейты... Искаженная мелодия поплыла по округе. Мы брали разлитую дисгармонию, усиливали ее, заставляли растекаться по пространству. Оживляли то, что уничтожит предателей."

***

– Изменения начнутся незамедлительно, глава Цзинь. Вы ощутите их на грядущем торжестве, – мягко отвечала я на вопрос Верховного Заклинателя. – Поддержу госпожу Цзян. Дисгармония приходит быстрее Гармонии, однако восстановление последней видно чётче, – кивнул моим словам Лань Сичень.

***

      "Пять теней на стене от одинокого светильника. За окнами домика прекрасные охотничьи угодья, те самые, что мы с отцом часто посещали. Сейчас это было единственное место, где мы могли укрыться без опаски. До ближайшего Совета Кланов еще несколько месяцев, однако нам решать нужно было быстро. Продумать каждый шаг до того, как двери в Залу Беседы закроются. – Никуда не годится, – покачал головой Лань Ванцзи, как только мы заняли свои места за длинным деревянным столом. – Согласна, – тяжело вздохнула я в ответ, наполняя чашу за чашей, осторожным и изящным движением расставляя их перед каждым участником нашего сборища. Заклинатели благодарили меня наклонами головы. – Мы все согласны, – выдохнул А-Сан и резко взмахнул веером. Кивнув друг другу, мы залпом выпили вино, и я снова поспешила наполнить каждую из чаш. – А эти твари, госпожа Цзян.... Вы что-то подобное прежде видели? – настороженно обратился ко мне глава Лань, когда сжал в руке белый нефрит. – Нет, Цзэу-цзюнь. Это совершенно новые виды, порожденные его действиями. Полагаю, они сгинут, как только восстановится Равновесие. Изучать их бессмысленно, брать под контроль тоже. Только уничтожать, – я пожала плечами и покачала головой. – Лотосы гибнут. И это только начало. Думаете, Верховный Заклинатель не остановится без нашей помощи? – криво усмехнулся А-Чэн, постучал пальцами по столешнице. Глава Не хмыкнул, спрятавшись за расписной тканью, смешком поддержал главу Цзян. – Умерьте свою иронию, глава Цзян. Это сейчас ни к чему, – наставительно и холодно ответил Цзэу-цзюнь. – Как скажете, глава Лань, – равнодушно пожал плечами Цзян Чэн в ответ. – Он на пути понимания недопустимости своих действий, – в голосе Лань Сичэня звучала скорбь и усталость. – Промедление опасно. Два неурожая. У нас всех достанет сил погасить убытки, но если будет третий… – я покачала головой и горестно вздохнула. – Третьего не будет, госпожа Цзян, – заверил меня глава Лань. А-Чэн качнулся ближе ко мне, и мы переплели пальцы в замок. Он тихо прошептал: – Скоро ты вернешься домой – Госпожа Цзян, больше никогда так не делайте, – лед и снег звенели в голосе Второго Нефрита. Его глаза метали молнии при взгляде на меня. Я лишь ухмыльнулась и покрутила в ладони чашку, посмотрела на него в упор: – Зато, быть может, вы будете внимательнее к последней из Фэн?! А-Чэн покачал головой, увидев знакомую ярость. Глава Лань улыбнулся громовому раскату. – Госпожа Цзян… – по привычке постарался успокоить меня он, узнавая в моих речах знакомый всем гнев. – И слушать не желаю, глава Лань! – Я взметнула ладонь в его сторону, чем вызвала у него широкую улыбку, в которой радость сплеталась с грустью. – То, что я дочь Фэн, значит ли, что слова мои всего лишь Ветер?! Была ли в моих деяниях отрава алчности?! Желала ли я хоть что-то для себя, не считая исполнения долга?! Я спрашиваю вас, Великие кланы! Держите передо мной ответ! Молчание. Ночь умолкла следом. Четверо заклинателей сидели потупившись. – Вы пристыдили нас, госпожа Цзян, – наконец ответил за всех Лань Сичэнь. – То-то же, – я довольно тряхнула рукавами, наблюдая их покаяние. Теплая тень мелькнула в глазах Второго Нефрита... *** – Что ж, главы Великих кланов, госпожа Цзян... – Верховный Заклинатель с достоинством раскланялся в нашу сторону, повел плечами и спокойно ответил. – Я понял вас. И благодарен вам за понимание и мудрость, – его взгляд скользнул по мне и по главе Лань. Воодушевившись от моего спокойствия и его улыбки, Гуанъяо обратился к Цзян Чэну: – Все случившееся здесь останется здесь же. – Глава Цзинь, – А-Чэн наклонил голову в его сторону, прижав ладонь к сердцу. Верховный Заклинатель принял вежливость наклоном головы и громко объявил свою волю: – Я принимаю ваши уступки, уступаю вам в свою очередь. Пусть же воцарится мир и спокойствие. Зала Беседы взорвалась от радостных хлопков и почти что воплей, которым он внимал со всем величием: – Слава господину Цзинь! – Слава Верховному Заклинателю! Звучало со всех сторон.       Я отступила назад под его пристальным взглядом, повернулась к брату. Он вскинул правую руку. Я легко прикоснулась к его ладони. Гуанъяо чуть нахмурился. Скользящее движение, шелест шелка, взмах веера. Я улыбнулась ему из-за плеча главы Не. Два глубоких поклона... И прежде чем наступило понимание, вызванное тревогой-иглой, прежде чем тень осознания прикоснулась к разуму Гуанъяо, нас закрыл спиной глава Лань. Блики погасли, не родившись, оставили за собой что-то смутное, неясное. Я почти увидела, как нити оплели пальцы брата. А-Сан кивнул. Я ответила тем же. Мы покинули Залу, оставив Гуанъяо наслаждаться поражением и победой.

***

      – Я всякого ожидал, но... – мой А-Сан зашипел драконом, остановил свой взволнованный бег по комнате, замер у окна. Я подняла голову от свитков, что он разложил передо мной. – Не у него одного хорошая память. Я не силен в дорожках Темного Пути, но даже мне ясно, что это рядом не стояло с вашими, – гневно продолжил он, изучая темный ночной небосвод. А-Сан прикрыл глаза лишь на миг, и резко повернулся ко мне, небрежно сложил веер. – Я зарисовал красный след, на той стене заклятий это же… – Защитный барьер, все верно. Это смешение техник Пути Меча и Темного Пути. Какой прилежный ученик, – я отложила кисть, размяла пальцы. – То, о чем ты говорила? – голос А-Сана дрогнул от гнева, ноздри затрепетали от презрения, захватившего его в этот миг. Я медленно кивнула, уверенно проговорив: – С последнего раза улучшили поделку. Кровью Не, – прозвучало приговором. Между нами клубилась общая ненависть – одна на двоих. Ярость и жажда мести мелькали в этом густом барьере нашего гнева каплями крови, что нам предстоит пролить. Тигрица и Дракон Цинхэ Не смотрели друг на друга, делили поровну в этот миг все разрушительные чувства. Объединившись ради мести, мы объединились и ради спасения. Всех нас. А-Сан медленно наклонил голову, я прикрыла на миг глаза и вернулась к записям. Кисть снова проворно заскользила по бумаге сплетением полевых трав. Брат осторожно подошел ко мне, оперся о край высокого стола, разворачивая свой веер. – Расшифруй мне, прошу тебя. Хочу быть полностью уверен. Пропиши противоядие. Сестра, это... – Это тот самый Искажающий путь. После Луаньцзань А-Чэн немало вырезал последователей. Я боюсь представить, что за этим барьером, – я подняла взгляд от записей и тяжело вздохнула. – Ведь не только меч А-Сяня, да? – Не надо, сестра. Ты все узнаешь в свое время. Это моя ноша. Доверие требует открытости. И наше было безоговорочным. – Я заставлю его послужить нам. Он принесёт свою пользу общему делу. Кто бы мог подумать, что и от Цзинь будет толк, – насмешливо скривился А-Сан. – Без тебя это было бы невозможно, – я устало улыбнулась и тут же получила легкий щелчок по носу, и скорчила рожицу, едва услышав самодовольное: – На то я и глава Не, – А-Сан вальяжно взмахнул веером. – Его отец благословил меня, – продолжила я, скользя кистью по бумаге. – Разрешил использовать в крайнем случае. Но я так боюсь, А-Сан... Он был совсем один, наедине с ними... что они попытались сделать... С нашим, нашим… – я бросила кисть, оставив пятна на столе, закрыла лицо руками, плечи содрогались от сухих и горьких рыданий. А-Сан вмиг присел передо мной, оперся рукой на колено, уперся лбом в бок, покачал головой, словно требуя ласки. Требуя не скрывать от него своей боли и тоски. Не оставаться одной в душном и темном лабиринте. Я повернулась к нему, опустила руку на его затылок, осторожно погладила густые пряди. – Он столько лет… там! Я должна его увидеть, А-Сан. Я и думать не могла, что наш А-Нин ещё жив. Я оплакала его, а он жив! – вырвалось у меня из груди. А-Сан поднял голову, уперся подбородком в мое колено, осторожно и мягко провел рукой по волосам и плечу. – Я столько лет отводила глаза от барельефа, а оказалось… – я качнула головой и утерла широким манжетом лицо. Брат кинул на меня взгляд, полный сострадания, грустно улыбнулся, потянулся ко мне: – Ты размазала тушь, сестра, – тихо проговорил он, поднимаясь. – Будто чёрные слезы. Не могу видеть тебя такой, – он прижал меня к себе, качая в кольце из крепких рук. Даря мне спокойствие своими братскими объятиями, забирая всю мою боль, что принялась терзать мою душу. Размеренный ритм его сердца отзывался в моей груди, удар, еще один – и я отстранилась от него. Я поблагодарила А-Сан наклоном головы, он в ответ потрепал меня по макушке: – Последний довод будет весомым... однако, применять его тоже стоит с умом. Это моя забота. Я проведу тебя к нему. – Спасибо, – благодарность расцвела на моём лице лучезарной улыбкой. Я накрыла его ладонь, замершую у моего виска своей, заверяя. – Лишь увидеть… Он серьезно кивнул моим словам, отстраняясь от меня. Я проводила его взглядом, полным восхищения, и с гордостью проговорила: – Мой А-Сан преследует несколько целей одновременно. Брат кивнул моим словам, резко раскрыл свой веер. Злая ухмылка тронула его губы, в карих с золотой поволокой глазах вспыхнуло пламя Нижнего Мира. Я любовалась им, медленно шагающим к распахнутому окну, наслаждалась этим мигом, видя перед собой истинного полководца; слушая его слова, в которых звучала холодная ярость и расчет; наблюдая за тем, как лунный луч освещает его статную фигуру, окружая неземным светом его ореол. Сейчас передо мной был истинный глава Не. Глава Не, который в свое время откроет истинный лик всему миру Заклинателей. – Как гласят "Стратагемы", сестра? Своих воинов погибать ликуя? Рискну поспорить с мудростью. Враг должен встречать смерть со всем ликованием, как единственное избавление. Он должен о ней молиться. Дни или день, даже если один час... Вот высшая ценность и лучшая победа для полководца. Взмах веера рассек воздух ударом сабли.