Мудрость обнимающая лотос

      Я знала, что он придет снова и обязательно выкинет какую-нибудь пакость. Ведь я для него повержена под ноги его клана. Но разве можно было поступить иначе? Этот слизняк потянулся к Яньли, как к фишке для го. Как можно было это стерпеть? "Шицзе, прости, я не могла по-другому. Я знаю, тебе были не по душе проявления моей жестокости, но речь шла о семье. Я не сожалею". Оставшись одна, я рассудила, что этот ход с сестрой был изобретением Мен Яо. Каким бы властолюбивым, похотливым заклинателем Цзинь Гуаньшань ни был, трогать почившую жену своего же почившего сына, да еще таким образом... Сомневаюсь. Любой глубине падения есть предел. Не знаю, заскулит ли побитая собака перед своим хозяином или нет, но отомстить Мен Яо мне захочет. Иначе разразится буря. Думаю, ему хватает ветров в Зале Беседы. Хорошо, что мне на руку легла их игра – это привычное пренебрежение к женщинам. И я не ошиблась. Тот, кто до изнеможения жаждал принятия себя равным, все же вел свою партию…

***

Все случилось этой же ночью, меня не заставили ждать. Стража у дверей поднялась в свою каморку выше, справедливо полагая, что бежать я не буду.       Я дремала, прислонившись к стене. Мне снился дом. Отец и мать. Их фигуры в голубо-зеленом я видела четко, а вот лица... Они были словно скрыты бликами света. Наши цвета – цвет небесного купола, под которым всегда есть место ветру, и цвет земли – надёжность, стойкость, верность... Сколько лет прошло, а я так и не решилась их надеть снова. Не из непочтительности, просто... Я решила, что лучшим будет жить из этих принципов. Являть себя таковой миру... Мне снилось поместье, горстка учеников нашего клана, зал предков. "Неужели моя боль так велика, что они пришли на мой зов"? Я со страхом ожидала огня и знамен Солнца. Но... – Ты так выросла, А-Чжи. Стала взрослой, сильной, смелой. – Да, дитя. Ты смогла. Твой путь Ветра Перемен даст свои плоды. Твои труды не напрасны. – Живи, живи, наше сокровище. Скоро закончится страдание, и придет счастье . – Мы любим тебя, дитя. Мы всегда с тобой, – они оба обняли меня, как бывало в детстве, потом разомкнули руки, медленно отдаляясь. – А я... я вас, я... отец! Матушка! Я старалась! Стойте!Стойте! Мне надо вам столько сказать! Я... Я встретила родственную душу – это А-Чэн, сын госпожи Юй и господина Фенмяня, – я опустилась на колени, сложила ладони в почтительном жесте. Поклонилась.        Я не видела их лиц, но я знала, что они улыбаются мне: так тепло, с такой любовью, что мне на минуту стало сложно дышать. – Да, дитя. Не бойся, слушай Ветер.       Серебряный перезвон колокольчиков смеха матери превратился в визгливый хохот. Я резко распахнула глаза, внутренне подобралась. – Ой, а кто это? Ты говорил, что она красотка, Мен Яо, где? – А красивая, только битая. Ну лицо мы скроем гримом, если что. Не бойся, я такие фокусы знаю, – незнакомка подмигнула мне, пока я, подняв брови, рассматривала их, пытаясь понять, зачем моя камера превратилась в балаган. – Так уж и красива, подумаешь!       Передо мной стояли три девицы, судя по легким одеяниям и многичесленным, кричащим украшениям – из дома цветов.       Две из них были высокими и стройными, облаченные в газовые, голубые платья, а стоящая в центре была невысокой, полноватой, одета в ханьфу зеленого цвета. У каждой к груди был прикреплен амулет. За их спинами тепло улыбался Мен Яо.       Я закрыла глаза и мысленно рассмеялась. – Сестрица, сестрица, господин Яо нам сказал, что ты тут одна осталась? – та, что стояла слева, легко прошлась по камере, прикоснулась пальцами к стене и брезгливо поморщилась. – Да, поговаривают, одна-одинешенька на всем белом свете, – поддержала ее вторая, скользнув к выходу. – А я слышала, что господин Цзинь предлагает тебе покровительство, – вставила полноватая, опасно щуря глаза. – Да, да, особое покровительство. – Ох, соглашайся сестрица. Господин Цзинь умеет ценить и вознаграждать красоту. – Да-да. Но только если ты мила и покорна, – девы цветов тут же переглянулись между собой и звонко замеялись. – С покорностью у нее не очень хорошо, но вы же ей объясните? – Мен Яо буквально светился от самодовольства. – Непокорная... – тут же отозвалась ревнивица, опасно сощурив глаза. Она уперла руки в бока, и презрительно фыркнула, наблюдая как я смотрю в ответ на нее со все возврастающим недоумением.       "Великое Небо, ты что, видишь во мне соперницу? Да мне даром не сдался ваш господин. Мен Яо... Ты... Ты... И это всё?Нет хотя бы яда? Случайно сбежавшего убийцы с верхних уровней, что потерялся, а дверь моей камеры почему-то не прикрыли? Отравленная шпилька через двери, ведь стража доносит, что я иногда сижу, прислонившись к ней спиной. Но... Дом цветов? Ах… Ясно." Я медленно перевела взгляд на застывшего у дверей Мен Яо. На его лице застыло скучающее выражение, а взгляд был пустым и отстраненным. Он просто делал свое дело, не испытыая при этом ни удовольствия, ни сожаление. Он не давал ни одному чувству поднять голову в процессе наказания, как истинный палач он творил свои дела спокойно. Разумеется, после такого унижения благородной девушке моего происхождения полагалось себя убить – позор слишком велик. Особенно, если некому было отомстить, да даже если бы и было... Но я понимала, на что я иду. Еще там, в Илине. Я знала, что будет позор. Насмешки. Боль. Будет ужас. Я это выбрала, Мен Яо – не ты. А теперь представь, насколько я себя знаю, насколько я собой владею, насколько я крепка в своих убеждениях, чтобы пережить такое? Все потому, что я знаю свое место в мире. А ты знаешь? Есть ли у тебя цель, ради которой ты готов всё выдержать? А ты, должно быть, слишком уверен в том, что мне осталось недолго, верно? А это значит...       Значит, что мы скоро вернемся домой. Пока эти цветы кружились и перешептывались неподалеку, мудро не приближаясь, я пыталась все просчитать. Итак: либо он хочет моего самоубийства, чтобы потом исследовать труп, но предъявить перед этим главе Цзян, – возможно, разногласия перешли на новый уровень, а возможно, чтобы осадить моего молодого героя, – либо... Мое сердце дрогнуло – все решено. Меня уже передали Цзян Чэну. А это значит, что жить мне осталось недолго, вопрос всего нескольких часов. На пороге смерти я, Демоница Илина, не буду болтать, а если и буду, то разве последует за меня месть? Сгину вслед за Господином, туда мне и дорога… Отдать должное следовало – его жажда уважения была равна моей силе убеждений и вере. Напоследок поглумиться над врагом... И как! Я перед этим продемонстрировала силу, но так тонко кольнуть в уязвимую женскую честь... Ведь всем известно, что без добродетели женщина не считается достойной. Не взял воительницу, дочь кланов, правую руку Старейшины Илин, так уничтожишь как женщину? Ох, берегись клан Лань Линь Цзинь... И ты прав, Мен Яо – я бы покончила с собой при других обстоятельствах. Не тянула бы ни минуты. Но, когда Ветер поменяется, я не потребую твоей жизни и головы взамен только лишь для того, чтобы юный господин Цзинь был счастлив. Только ради этого. Но если, только если... Но это все значило еще кое-что, куда более важное: мы победили. План сработал. Все закончилось. "Но как теперь о таком сказать Цзян Чэну?" Цветы покружились еще немного, потом пожаловались на духоту и выпорхнули из камеры. Мен Яо шагнул ко мне, присел на корточки возле меня. Медлить он не стал: – Сожалею, госпожа. Я действительно поступил необдуманно, говоря о вашей сестре. Но знаете что? А впрочем... Я не держу зла, госпожа Фэн. Вы сделали свой выбор, показав свою недальновидность и женскую глупость. А я с помощью "цветов" в цветах вашего клана, напомнил вам, кто вы. Мне будет приятно знать, что вы умираете с этим осознанием. Но я добр. Я милосерден. Этот нож... Вам. Можете прервать свою жизнь.Сегодняшний совет в Зале Беседы закончился не в вашу пользу. Единогласное решение всех Великих Кланов отдало вас в руки господина Цзян. О, как приятен мне ужас на вашем лице. Он обещал повесить вас на вашей же плети. Думаю, наступает ваше последнее утро. А жаль... такой талант. Я обязательно найду, где вас закопают, и принесу вам те свитки, что вы не собирались отдавать. Правая рука Старейшины Илин... Я отвела взгляд, закрыла глаза, сжала ткань рукавов в ладонях. Я подыгрывала ему изо всех сил, я дарила ему победу, усыпляла его бдительность. Я насвистывала мелодию, и он как покорный щенок побежал на звук. Не на его стороне – так ни на чьей. Полагаю, он щедро плеснул масла в огонь, когда получил мой твердый отказ. Я знала – все, от первого последнего слова, от первого до последнего действия – его рук дело. – Не стройте из себя госпожу, если не являетесь ею. Вы зря недооценили меня... И так будет с каждым. Каждым! Понимаете? Хотели играть с мужчинами по-мужски? Хотели сидеть среди нас, пировать среди нас и играть среди нас? Так принимайте последствия, как мужчина. А жаль. Но не вы первая, не вы последняя. Вы проиграли. Вы... Впрочем, мертвым много знать ни к чему. Прощайте, госпожа Фэн. Я помолюсь за вас, чтобы ваша следующая жизнь была лучшей, чем эта. Чтобы вы жили в уважении и почете. И любви. И на правильной стороне. Он резко захлопнул за собой дверь. Я слышала, как он ступает по лестнице, все выше и выше. Чем тише становились его шаги, тем шире становилась моя улыбка.