Закон падисары

      Вечер на улицах Сумеру наступал удивительно быстро и незаметно. Миллион ярчайших светлячков горели в окнах сонных домов, держась порой до самого рассвета. Небо растянулось темной кляксой, на которой, как на палитре, смешались чёрные, фиолетовые и синие оттенки.       Аль-Хайтаму не нравилась эта мрачная композиция. Куда больше его внимание привлекло бы сочетание чистого синего на безупречном белом. Может, именно оттого он и старался не смотреть лишний раз в окно, где кроме тьмы искать было особо нечего. Все его мысли занимали слова, услышанные всего несколько часов назад. Домой… Она хочет уехать домой. Именно сейчас. Даже немного обидно. Неужели в том был её коварный план? Поселить в секретаре это странное непонятное чувство, а затем сбежать? Какая коварная женщина. И все же, это не давало аль-Хайтаму покоя. Жажда к изучению неизвестного требовала понять, разобраться в том, что происходит с сердцем. Выяснить, почему от осознания скорой разлуки внутри все сжимается от дискомфорта, игнорируя даже тот факт, что все это лишь на благо самой Каллисто. Выяснить и… избавиться? Нет, пока думать об этом рано.       Достаточно того, что аль-Хайтам решил всерьез заняться этой ситуацией. Он уже рассказал о планах девушки Кавеху, а также тайком взял у него несколько пособий… Вернее, обычных любовных романов. От матери парню досталась целая коробка таких, но выбросить их у него рука так и не поднялась. Кто бы мог подумать, что однажды эти пылесборники понадобятся секретарю Академии в качестве учебников? Жизнь поистине удивительна.       Но на какое-то время даже самые сильные тревоги должны были отступить. В данный момент аль-Хайтам лежал на своей кровати, вытянувшись во весь рост. Рядом сидела Каллисто, а в кресле чуть поодаль — довольный Кавех с чашкой чая в руках. Пока напарники отсутствовали, парень откуда-то приволок целый ящик минералов, обработанных до шарообразной формы. Секретарю, в общем-то, было все равно на очередной хлам, но вот Калли при их виде пришла в почти детский восторг. Оказалось, что когда-то давно она одолжила лучшему другу справочник по этим самым минералам, и теперь, удобно устроившись в позе бабочки, подробно рассказывала (скорее аль-Хайтаму, чем просвещенному Кавеху) о каждом экземпляре: — Это — розовый кварц. — девушка продемонстрировала нежно-розовый шар размером с кулак. — Самый распространенный минерал, класс силикатов… А это — александрит, разновидность хризобериллы. Его более теплую версию называют кошачьим глазом. Александрит используют для изготовления всяких амулетов, а еще…       Аль-Хайтам прикрыл глаза и едва улыбнулся. Он не понимал и половины того, о чем она говорила, но ему нравилось слушать ее голос, слышать в нем такое воодушевление. Когда еще им выпадет шанс так беззаботно быть втроем в одной комнате и заниматься такими глупостями как разглядывание камней? Аль-Хайтам не помнил, когда в последний раз на душе было так хорошо и спокойно. Никто из присутствующих не ощущал неудобства, словно так и надо, словно это повседневность. Даже Кавех воздержался от шутливых комментариев, а это о многом говорило. — …Рутил встречается в осадочных породах, а также в россыпях речного и прибрежно-морского типа. Его имя переводится как «красный», но на деле его окрас варьируется…       Открыв через время глаза, секретарь перевел взгляд на Калли. Смеясь вполголоса, она спорила с Кавехом о чем-то, кажется, о сходстве кварца с фенакитом. Активно жестикулируя, девушка показывала какие-то различия на двух камнях, абсолютно одинаковых по мнению дилетанта-аль-Хайтама. Карандаш, держащий небрежный пучок ее волос, не выдержал столь частых движений и выпал, распустив мягкие белые волны по всей женской спине. Казалось бы — вот оно, коснись, руку только протяни, но поддаваться личным желаниям он не собирался. Ни к чему портить тепло момента.       Мужчина не знал сколько времени прошло. Архитекторы поведали о каждом камне из коробки и заставили аль-Хайтама внимательно рассмотреть и потрогать их все. Теперь он знал, что брукит имеет ромбическую сингонию, что колумбит образуется там же, где и танталит, и что форма пиропа чаще всего сферическая. Не то чтобы он был против. К собственному удивлению, ему это понравилось. Понравилось слушать, понравилось наблюдать и запоминать. Возможно, что-то внутри секретаря уже изменилось, окончательно и бесповоротно. Вопрос в том, в худшую ли сторону?       Вскоре Кавех ушел на очередную встречу. Напарники остались вдвоем. Каллисто все так же сидела над коробкой, как сорока над блестяшками, и изредка радостно хмыкала, нашарив тот или иной редкий минерал. По-видимому, для нее все эти шары приравнивались к настоящим сокровищам — интересно, где только Кавех их отыскал? Возможно, правильней было бы оставить архитектора один на один с ее новыми игрушками, вот только аль-Хайтам не спешил уходить. Он по-прежнему лежал на спине, разглядывая скучный потолок и думая о своем.       Внезапно, вместо потолка перед носом оказался очередной минерал красивого зелено-красного цвета. На секунду аль-Хайтаму показалось, что женские пальцы, сжимающие небольшой камень, вот-вот расслабятся, но держала Каллисто крепко. — Что это? — хрипло спросил мужчина, забрав из ее руки камень. — Гелиотроп, кажется. — сверившись со справочником, пояснила девушка. — Мне показалось, что он похож на твои глаза. Это не драгоценный камень, так что думаю, Кавех не будет против, если я подарю его тебе. — Красивый… Спасибо.       Девушка улыбнулась. Сложив справочник прямо в коробку с минералами, она отнесла все добро обратно в комнату Кавеха. Вернулась, правда, уже не такая радостная. Вероятно, все тревоги, весь стресс, пережитый днем, никуда не исчезли, лишь ненадолго отступив в присутствии Кавеха. А теперь, когда он ушел, и в доме вновь стало тихо, Каллисто вновь окунулась в свои худшие кошмары.       Поддавшись ее настроению, аль-Хайтам и сам почувствовал напряжение. Сев на кровати, он наблюдал за тем, как девушка маленькими шажками обошла всю комнату, будто в попытке решиться на что-то. Ему хотелось бы приобнять ее, успокоить, заверить, что скоро все закончится, но он просто не имел право так говорить. Аль-Хайтам мог лишь наблюдать и ждать. Наконец, поморщившись, девушка выдохнула и безрадостно задала свой вопрос: — Как ты думаешь, что мы найдем в архивах? — Не знаю. — помедлив, признался аль-Хайтам. — Кроме Сираджа я не могу вспомнить никого из списка, но мне кажется, что это могут быть такие же ученые, осуждённые за неэтичные исследования. — Вот как? — Тебе не обязательно идти, если боишься. Вряд ли кто-то обратит внимание на это, когда все закончится. — Я не боюсь. — фыркнула девушка предательски дрогнувшим голосом. — Твой кабинет ведь находится не в подвалах и не на подземных этажах с лифтом, правильно? Там будут люди. И вдвоем мы справимся куда быстрее.       Мужчина пожал плечами. Его дело предложить, ее — отказаться. До запланированной вылазки в Академию оставался всего один день, и не исключено, что архитектор может передумать. Если же нет… аль-Хайтам сможет ее защитить. Раз уж ей так важно знать правду.       Еще минуту они молчали. Каждый из них хотел сказать что-то еще, но оба никак не могли подобрать правильные слова. В конце концов, аль-Хайтам сдался первый. Кивнув на прощание, он вышел, провожаемый встревоженным взглядом синих глаз.       Разные мысли роились пчёлами в улье, не задерживаясь ни на миг. Желая отвлечься, секретарь схватил первую книгу, попавшуюся под руку — любовный роман, взятый у Кавеха ранее. Аль-Хайтам сомневался, что прочитав подобную литературу сможет провести точный самоанализ, но выбирать не приходилось. Не спрашивать же у каждого встречного — «Как понять, что ты испытываешь чувства к девушке?».       На самом деле, все оказалось не так уж и плохо. Несравнимо с научными исследованиями, но вполне себе терпимо. Герои произведения не выглядели карикатурными, и их чувства в некоторых моментах даже казались смутно знакомыми. Конечно, вряд ли на этом свете существует книга, описывающая все те приключения, которые они с Каллисто пережили, однако полной схожести и не требовалось. Важны были конфликты и эмоции, которые испытывали персонажи.       Увлекшийся изучением материала, мужчина совсем не заметил, как его сосед вернулся. Довольный Кавех уже хотел было раскрыть рот, чтобы привлечь внимание секретаря, но тут же замер в недоумении. Обложка, слишком яркая для научного материала, уж больно сильно привлекала внимание, чтобы просто проигнорировать ее. — Нет… Аль-Хайтам, скажи, что мне показалось… — ужаснулся парень, бесцеремонно выхватив из рук соседа книгу. — Т-ты читаешь любовный роман?! — А тебя не учили, что отбирать вещи это признак невоспитанного человека? Откуда ты здесь вообще нарисовался? — Заказчик торопился, так что мы быстро управились. — Кавех ответил рассеянно, думая явно о чём-то другом. — Но не это важно. Ты ведь заболел, да? Определенно заболел, здоровый аль-Хайтам не стал бы даже трогать такое… Подожди здесь, я поищу для тебя какое-нибудь лекарство! — Угомонись. — Если ничего не найду, то запишем тебя к врачу! — Да не болен я! — окончательно разозлившись, рявкнул аль-Хайтам. — И читаю это по собственной воле! Достал уже!       Суетившийся до этого мгновения, Кавех замер. По нему не было понятно, действительно ли тот думал, что его друг заболел, но услышав последнюю фразу, тут же поднял брови, явно ожидая пояснений.       Вот только аль-Хайтам не торопился ничего объяснять. Отведя взгляд, он принялся медленно принимать более расслабленную позу на диване, параллельно готовясь к серьёзному разговору. Неизвестно, как отреагирует архитектор, узнав, что такой равнодушный человек как аль-Хайтам испытывает влечение к названной сестре первого. Пусть и не родной, но горячо любимой, так еще и планирующей вскоре покинуть его. Ревность и гнев на этой почве будут весьма понятны. Кавеха даже немного жалко. Сначала Фаранак, затем Каллисто… Ее происхождение столь иронично, что даже грустно. Интересно, как бы все сложилось, не будь Каллисто из Фонтейна? Может, тогда все было бы проще. Судьба и вправду любит пошутить над своими подопечными. — Я все еще жду объяснений. — недовольный голос вернул секретаря к реальности. Бросив несчастную книжку на журнальный столик, Кавех уселся в кресло напротив. Его красные глаза были сощурены, а руки скрещены на груди. — Только не говори, что читаешь его просто так, я все равно не поверю. И что влюбился тоже не говори. Не поверю. — …Я пока и сам не знаю. — пожалуй, это был самый честный ответ, который аль-Хайтам смог найти в своей душе. — Может быть, это просто недоразумение. Не знаю. — Так… И кто же стал причиной твоих страданий? — Каллисто.       Пожалуй, произнести это слово было даже сложнее, чем притворяться сумасшедшим перед Азаром. И нет, не потому, что ее имя нужно раскрыть перед Кавехом — архитектора аль-Хайтам не боялся просто принципиально. Скорее, потому, что именно сейчас он впервые проговорил свои опасения вслух. И это заставило растеряться сильнее, чем что-либо другое на памяти аль-Хайтама. Впервые он чувствовал себя настолько беспомощным.       А Кавех даже не удивился. Его скептическое выражение лица никуда не исчезло, но в нем определенно появилась тень веселья, о чем свидетельствовала лёгкая усмешка на губах. Неужели он заранее знал ответ, и сейчас лишь подтвердил свои догадки? — Ну, хотя бы до одного уже дошло. — со знанием всех тайн вселенной на лице, вздохнул архитектор. — Все с вами ясно, тугодумы.       А вот аль-Хайтаму ни черта не было ясно. Не верится. Не может быть, чтобы ему было настолько плевать. Или это не безразличие? А что тогда? Смирение? — Ты не выглядишь удивленным. — осторожно заметил мужчина. — Я ожидал от тебя более… бурной реакции.       Кавех посмотрел на соседа с жалостью. Внутренняя гордость застонала, а нрав едва ли не гения взвился ядовитой змеей — отравить бы наглеца за этот взгляд. Эмпат хренов. — А чему тут удивляться? Вы уже давно начали вести себя как парочка, особенно после того поцелуя. Держу пари, что не один я это заметил. Хотя, буду честен, надеялся, что как-нибудь перерастёте это. Не то чтобы меня все это устраивало, но раз уж…       Дальше аль-Хайтам не слушал. Новые противоречивые чувства нахлынули на него гигантской волной, заставив на мгновение выпасть из реальности. Значит, все это было не просто массовое заблуждение горожан? Насколько все было очевидно для других? Неужели он вел себя настолько опрометчиво? Вопросы без ответа. Но главный из них — что по этому поводу думает сама Каллисто? Было бы неплохо разузнать. — Мне нравится выражение твоего лица. Нечасто вижу тебя таким ошарашенным. — увернувшись от тут же полетевшей в него диванной подушки, Кавех расхохотался. — Понял, молчу. Разберетесь сами. Только… — Ну? — Если она тебе правда нравится, то будь уж так добр — верни мне ее завтра живой и здоровой. Отговорить Калли от вашей вылазки все равно не выйдет, и…       Так и не договорив, парень лишь неопределенно махнул рукой. Его минутное веселье исчезло, словно закончился пробный период, и вновь нахлынули тревога с долей грусти. Секретарь кивнул. Кавех в ответ слабо ухмыльнулся и наконец оставил соседа в долгожданном покое. Если его можно было таковым назвать.

***

— Я думала, мы сразу пойдем в Академию.       Каллисто улыбалась почти нежно. Вопреки якобы боевому настрою, на ней было легкое, почти праздничное светлое платье — которое, как подозревал аль-Хайтам, Калли порекомендовал надеть ее неугомонный братец — а также едва заметный макияж, обычно отсутствующий на лице в пользу лени и круглых очков. Со стороны, наверное, кажется, будто они на свидании…       Секретарь мелко вздрогнул. Теперь, когда он смирился с мыслью о своей симпатии, эти мысли преследовали его постоянно, что очень мешало контролировать собственные слова и мимику. Что, если он выдаст себя раньше времени, что, если Каллисто сочтет его странным, неприятным? Раньше его это не побеспокоило бы, но теперь… — Мы пойдём туда вечером, когда станет чуть меньше народу. — пояснил он, стараясь выглядеть максимально спокойным. — А до тех пор можно прогуляться. — Отлично. Надоело дома сидеть. Жаль только, что Кавеха нет рядом. Он вроде бы опять убежал на встречу с заказчиком? «Конечно, убежал. — подумал секретарь, внешне лишь согласно кивнув. — После того как я пригрозил поднять арендную плату, он до вечера обещал в городе не появляться».       Девушка не стала дожидаться, когда ее спутник поинтересуется ее мнением на их дальнейший маршрут. Без лишних церемоний схватив его за руку, она потащила секретаря туда, где всегда царил праздник — на Большой Базар. Многолюдная, душная и громкая площадь под самыми корнями древа — совсем не то место, куда хотел бы пойти аль-Хайтам в свое свободное время. Но Каллисто неумолимо вела его за собой, и секретарь не имел ни малейшего желания ей сопротивляться. Время от времени она оглядывалась назад, словно желая убедиться, что он точно идет позади, и тогда их взгляды невольно сталкивались — аль-Хайтам мог поклясться, что каждый раз внутри что-то переворачивалось с ног на голову — дело ли в одном лишь блеске глаз? — Куда мы идем? — Как «куда»? Веселиться! Когда еще удастся так расслабиться? — хмыкнула Калли с азартным прищуром. — Подаришь мне танец напоследок?       Только после этих слов мужчина осознал, что они оказались почти в самом центре толпы, танцующих под легкую музыку, доносившуюся со сцены. Видимо, театр Зубаира в этот день не давал представлений, отдав препочтение какому-то концерту. Удачное совпадение. Или же закономерность, которую аль-Хайтам не замечал ранее.       И все же, просьба о танце ввела в легкий ступор. К такому его жизнь не готовила. Но ведь все бывает в первый раз? Вряд ли Каллисто восприняла свой каприз как что-то серьезное, так почему бы и нет?       Следуя всем правилам приличия, аль-Хайтам слегка поклонился и протянул руку, ожидая, что Каллисто вложит свою ладонь в его. Бальные танцы никто исполнять не собирался — к черту этикет, темп музыки больше подойдет для танго напополам с фокстротом. — Я никогда не танцевала в паре. — призналась девушка. Ее голос звучал слегка громче чем обычно, силясь перекрыть квартет со сцены. — Возможно, буду наступать на ноги! — Это не вальс. — возразил аль-Хайтам. — Чтобы наступить мне на ноги, тебе придется постараться. — О, не сомневайся, приложу для этого все усилия!       Каллисто задорно смеялась и танцевала. Вокруг них отдавались музыке и пары, и одиночки, и трио, наслаждаясь моментом. Каждый в своем ритме, сталкиваясь друг с другом, перемешиваясь телами и движениями, обретая крылья и загоняя себя в клетку неловкости. Люди просто веселились, беззаботно проживая очередной день. Незнающие, невинные, безучастные. Они и не подозревали, какие ужасы творятся в самых темных уголках их города и региона, какая гниль таится под землёй, в пещерах и в соседнем доме. Они и представить себе не могли, что чувствовали те, кому не повезло родиться с редкой кровью, нет, скорее, быть пойманными на этом грехе.       Эти мысли, как скользкие змеи, захватывали голову аль-Хайтама. Отбрасывая их раз за разом, он перехватывал то одну, то вторую руку своей партнершы, то приподнимая ее за талию в воздух. Ощущая, как напряжена его спутница, секретарь начал понимать, почему его привели сюда, на этот праздник невежества. Разве не лучший способ забыться, простить себе свое бессилие и раствориться во всеобщей радости? Пир лжи и торжество безумия. Но аль-Хайтам не осуждал. Каждый справляется со стрессом по-разному. В конце концов, а действительно — когда у них еще будет шанс так беззаботно кружиться в танце? Вместе.       Музыка стихла. Каллисто замерла в полуобороте, будто удивленная таким глупым завершением танца. Грубо и резко, как разорванный на части документ. И кто только так завершает номер? Хотя, возможно, это им стоило бы прийти пораньше. — Откуда ты знала, что сегодня на сцене будет живая музыка? — Они тут всю неделю играют. А так — услышала в таверне. — буркнула девушка, торопливо поправляя складки платья. — Ну, в тот день, когда Кавех признался что вы вдвоем меня обманываете.       Неприятно. Чертовка, знает же, как сделать больно. Аль-Хайтам нахмурился. Захотелось съязвить, ответить чем-то настолько же обидным, но он сдержался. Пусть думает что хочет. — Понятно. Может, отойдем?       Без музыки толпа быстро рассосалась сама собой. И все же, отчего-то стоять посреди площади не хотелось. Может, из-за странного ощущения, словно за ними наблюдают? Не так пристально, как в лесу, скорее, будто бы между делом.       Каллисто пожала плечами и кивнула на прилавок с напитками. Секретарь не очень хотел пить, но покорно отпустил спутницу выбирать вкус сока, при этом стараясь не выпускать ее из поля зрения. В голове тем временем созрел маленький план. — Аль-Хайтам? — медленно, пытаясь не пролить ни капли драгоценного напитка, девушка вернулась к месту, где лишь несколько минут назад стоял мужчина. И куда успел убежать? — Я здесь.       Был бы это кто другой, возможно, Каллисто бы и испугалась голоса, возникшего за спиной. То ли из-за всего пережитого, то ли просто с течением времени, но она определенно научилась не пугаться его. Аль-Хайтам не навредит. Аль-Хайтам подскажет как лучше. На аль-Хайтама можно положиться.       Обернувшись и лишь ради приличия состроив крайне недовольную физиономию, архитектор протянула спутнику его яблочный сок. Лицо секретаря не выражало особых эмоций, но Калли была готова поклясться, что одними глазами он усмехался. Чертов сухарь. — У меня кое-что есть для тебя. — внезапно в свободной руке аль-Хайтама появился маленький сверток, взятый, видимо, в алхимической лавке. — Это гелиотроп, который ты подарила мне вчера. — Так тебе все-таки не понравился камень? — Понравился, даже очень. Просто подумал, что раз ты не планируешь возвращаться, то лучше забери его с собой в Фонтейн. Как память о времени, проведенном…       Аль-Хайтам запнулся. За несколько минут он успел зазубрить эту фразу до победного, но в самый ответственный момент голос предательски дрогнул, на мгновение выдав беспокойство. Но Каллисто, кажется, ничего не заметила. Некоторое время она растерянно рассматривала сверток, пока не почувствовала, как волос что-то коснулось. На ощупь оказался цветок. — Падисара. — аль-Хайтам улыбнулся одними краешками губ. — Подумал, что этот цветок идеально подойдет к твоим глазам. — Эй, поосторожней с подарками. Я могу ведь и решить, что нравлюсь тебе… — тут, словно по щелчку пальца, она взвилась. — Погоди-ка! Вообще-то, падисара преимущественно аметистовая. А мои глаза синие! — Ну, я не художник, мне ведь простительно?       Обрушившаяся в тот же миг лекция о разнице оттенков затянулась даже сильнее, чем мог бы предположить аль-Хайтам. Ошеломлённая таким невежеством, Каллисто с трудом подбирала слова, чтобы отругать своего спутника, что, впрочем, его не слишком спасало. Для себя он лишь еще раз отметил, что благодарен судьбе за свою простую кабинетную работу, отточенную до автоматизма за годы, а также лишенную приблизительности, присущей всем творческим направлениям. Конечно, если речь не заходит о чертежах. Там, пожалуй, совсем не до абстракции.       Проводить время на Большом базаре оказалось не так уж и утомительно, как напредставлял себе аль-Хайтам. Сок оказался освежающим, а еда — вкусной. Жаль только, что даже самым приятным вещам слишком уж быстро наступает конец. — Пора. — отставив тарелку с питой в сторону, аль-Хайтам указал в сторону врат, откуда стали пробиваться первые закатные лучи. Умолкшая на полуслове Каллисто только вздохнула. Поражающая воображение история о разнице между колонной и капителью так и повисла в воздухе, забытая всеми, ненужная и покинутая. К ней обязательно вернутся. Позже. — Да, пожалуй, ты прав. Пора.