Особое внимание.

      Тряска в автобусе усыпляет, Вова даже почти засыпает, чуть ли не проезжая свою остановку, хоть и до конечной было не так уж и далеко. Дорога до дома кажется слишком мучительной, раны ноют, глаз зудит, но трогать тот не смеет, помня слова Калюки. Вова в принципе не знает, что бы делал, не помоги ему парень – дома-то нет бинтов или мазей каких. Значит и глаз повторно обработать он не сможет, хоть Калюка и велел. Но забрасывать это точно не стоит, значит как-нибудь выкрутится...       Входная дверь в старую квартиру неприятно скрипит, хоть и привычно. Не сбрасывая кроссовок, Володя на цыпочках проходит в зал, молясь, чтобы родители уже спали. И это действительно так: отец снова отсутствовал, наверное, смог добрести до спальни или у друзей сидит, а вот мать расположилась на небольшом диване, тихо сопя. Тонкий плед совсем не грел, включенный на фоне телевизор служил колыбельной, и Володя не стал рисковать его выключать. Он в принципе жалел, что его комната расположена через зал, но с этим ничего не поделать, и тот всегда старался максимально тихо и быстро уйти к себе. Так и сейчас, мышью прополз между старым кофейным столиком и телевизором, также тихо закрывая за собой дверь.       Тяжело выдыхая, тот падает в кресло, задирая голову к потолку. Рука тянется к бинтам, аккуратно стягивая и так ослабший узел. Глаз видит в разы лучше, да и не так болит, но всё ещё неприятно. Неприятная ткань только сейчас ощущается, и тот старается стянуть низ, швыряя в самый дальний угол комнаты, на ходу до кровати снимает и большую кофту, прижимая ближе к себе. Прижимает нежно-голубую ткань ближе к лицу, вдыхая намертво приевшийся аромат духов. Тут же находя своё поведение странным, Володя слабо краснеет, потирая щёки о всю ту же толстовку, как бы пытаясь прийти в себя. Будто бы кто-то увидел эту сцену и посмеялся.       Откидывая вещь в сторону, русый заворачивается в тонкое одеяло, прижимая конечности к себе. Взгляд тут же утыкается в яркий экран телефона, усердно ища что-то.       Да, пожалуй, он сбежал слишком далеко, но как такового побега Володя и не планировал. Всё было.. немного сложнее. Его и правда избили, но не какие-то там ровесники, а собственные родители. Но и сбегать от них он не планировал - банально некуда, просто нужно было побыть в другом месте, чтобы дома пропсиховались и пьяные уснули. Но и Влад был выбран не просто так. Он видел его и раньше...       Пальцы быстро тыкают по экрану, открывая галерею, нужную папку. В ней фоток порядком десяти, и часть из них явно не приличного характера. Какими способами добыл - неважно, главное, что просто есть. Рука привычно тянется к резинке трусов, стягивая те до колен. Пальцы проводят по всей длине, вскоре обхватывает в кольцо, вторая рука перелистывает несколько фотографий, находя самую цепляющую глаз. Вове повезло, что Влад один из тех парней, что не стесняет скидывать девушкам интимные фотографии, правда не повезло с одной из девушек, что за небольшую сумму слила. Не хочется вспоминать, как он искал их и сколько денег своровал у родителей, сейчас все мысли заняты совершенно другим.       Рука ускоряет движение, пару судорожных вздохов вырываются из груди. Хоть видеть лично Влада было страшно, находиться рядом непривычно и некомфортно, а отвечать так тем более, но сейчас, вспоминая грубый голос он может только отбросить телефон в сторону, прикрывая освободившейся ладонью рот от вырывающихся скулений. Собственный мозг смущает, воспроизводя голос и те фотографии, жалко разве что, что фотографиям этим срок годности года три, но тем не менее... экран тухнет, и русый слишком рано кончает, обильно изливаясь в ладонь.       Морщась от вытекающей жидкости, Вова тянется за салфетками, надёжно спрятанные между матрасом и спинкой кровати, тщательно вытирает руку. Ладони слабо бьют по щекам несколько раз, всё ещё стыдясь за свои действия, но в то же время не может пойти против самого же себя. Главное, что никто не знает об этом, в остальном Иванов может смириться со своей мерзкой натурой. Он и не такое зло делает, по сравнению со своими другими поступками... Но вот о них он то точно не переживал. На завтра почти ничего не задано, а что есть точно не спросят, и тот позволяет себе отдохнуть в полной мере. Противный будильник ставится ровно на пол восьмого, окно распахивается почти на половину, и натягивая на себя чужую толстовку, Вова проваливается в крепкий сон. **       Резкий взмах деревянной палки отдаётся характерным и приятным звуком. Уши закладывает тихое скуление, а маленькая, по сравнению с Володей, туша падает на грязный асфальт. Большие слезливые глаза совсем не расстраивают Вову, но он всё же отбрасывает палку в сторону дворовой собаки, а та спешит подскочить на лапы, убегая прочь.       Глаз всё ещё гудит, из разбитой губы снова сачится кровь - он снова получил от подростков на пару классов старше за свой длинный язык. Обида и раздражение клокочут в грудной клетке, по привычке выливая это столь мерзким способом. Подросток понимал, что вредить беззащитным животным совсем не хорошо, и за подобные действия большая часть населения Земли его самого не прочь до смерти забить, а после смерти уже в аду будут кошмарить вечность. Но даже так.. Вове было всё равно. Он не мог сделать ничего другого, чтобы успокоиться в полной мере.       Усаживаясь на старую небольшую лавочку, тот смахивает пару слёз, тут же морщась от боли в глазу - без продолжения лечения он только мог начать гноиться и раздражаться. Голова падает на колени, закрывая ту руками. Мелко трясётся от озноба, но домой не желает возвращаться.       — ...Говорю же, она вкусней будет. — Калюка только цокает на лепет брата о вкусе новой пиццы, что они решили взять с собой.       Не смотря на их уговор, хотя казалось бы - суббота, у обоих учебный день, вот только у Артёма пара уроков уже закончены, а Влад решил прогулять, вот и решили у последнего посидеть, поесть чего-то и посмотреть. Замечая боковым зрением что-то, Влад отчего-то поворачивается, видя сгорбившегося человека.       — Ты чего?.. А, Вова. — останавливаясь рядом с братом, Артём по одной макушке и потрёпанной одежде может понять, что это его знакомый, хоть и общались они раз пять от силы.       — Вова?       — Ну это, он со мной в школе учится, только в восьмом. — пожимает плечами, думая идти дальше, не смотря на поникший вид Иванова, но старший делает пару широких шагов вперёд, становясь напротив.       Треплет по плечу, чтобы русый поднял голову, и тот правда поднимает её, удивлённо распахивая глаза. Темноволосый аж кривится от глаза, который нужно снова обрабатывать. «Ты почему не смотришь за ним?» - Вова только уводит взгляд в колени, стыдясь за подобную оплошность, хоть и так назвать её было нельзя, хоть и Калюке должно быть всё равно.       — Нечем совсем, что ли? — вкидывает самое логичное предположение, кроме конечно того, что Иваному может быть банально всё равно. Подросток всё же неуверенно кивает, пока младший Калюка ровняется с ними — Сказать сразу сложно было? Пошли.       — Вы знакомы?..       — Потом. — отмахивается от брата, резким рывком поднимая Вову за плечо, ведь тот продолжил сидеть, как истукан.       Ни говоря и слова, те идут в неловкой тишине, пока Артём всё же неуверенно пытается продолжить забытый разговор со старшим, и тот подхватывает тему, медленно перетекая на новую. Русый всё также молча идёт, изредка стирая выступающие слёзы с глаза. Отсюда до дома Влада минут пять ходьбы, и они доходят довольно быстро. Вновь оказавшись внутри однокомнатной квартиры, Вова тяжело выдыхает, явно нервничая. Ему нравится внешний вид парня, не думает о своих странных и жутких действиях, но сталкиваясь с ним, как с человеком, даже немного жалеет. Будто разочаруется в выдуманным им образе, хоть такового в голове Вовы не было изначально. Ещё когда Калюка выпускался отсюда, и Володя видел его всего пару раз, но даже так он заинтересовал. Но точно не как личность.       — Держи, будешь этим дома обрабатывать. — вручив те самые растворимые таблетки и мазь, Влад с тяжёлым вздохом начал обрабатывать глаз уже готовым раствором — Почему сразу не сказал, что нечем?       Вова жмёт плечами, слабо вздрагивая от ватной палочки, промоченной горячей жидкостью, но смиренно сидит, пока глаз не становится вновь чистым. Так даже видеть лучше.       «Стрёмно.» - совсем тихо, но старший всё же услышал, хмыкая с улыбкой. Проверив ещё раз состояние того, Влад отпускает из пальцев чужое лицо, но вот подростка из квартиры отпускать не спешит, да и тот никуда не рвётся.       — Ты знаком с Артёмом?       — Немного.       — Он предложил с тобой ещё посидеть, говорит, сам ты мало с кем общаешься. — выдаёт слова и сочувствие брата к Иваному с потрохами, самому Володе с этой жалости даже забавно - не просто так с ним никто не общается.       Но шанса упустить не может.       Вова боязливо кивает головой, думается, будто всё это окажется шуткой, и его выгонят за порог, но Влад просто в ответ кивает головой. На лице небольшое недовольство, просто оттого факта, что теперь он вынужден сидеть уже с двумя детьми, но в то же время не привыкать - пару подобных случаев уже было, да и русый кажется на вид тихим подростком, значит ничего страшного.       Большой плазмы для удобного просмотра у Калюки не было, но зато был неплохой ноутбук, купленный у одного из друзей в пол цены от изначальной, и сейчас тот стоял на кресле, а Влад с подростками на просторном диване.       Тяжело выдохнув, Калюка сел сбоку от брата, нажимая кнопку паузы. Тёмный экран медленно загорается, а сердце Вовы сжимается только сильнее. Артёма он знал не так уж и плохо, хоть и больше слышал от кого-то или страницы в социальный сетях видел, когда мониторил Влада, но сидеть рядом было уж очень неловко и в какой-то мере страшно. Но если бы он сидел рядом с парнем, было ещё хуже, а так громкий звук с колонок мешался с голосом младшего Калюки, пытавшегося сбавить напряжение. Володя всё равно был слишком зажат. **       Холодная вода из фильтра приятно смачивает горло, ведь Вова за несколько часов так и не осмелился сказать, что тоже хочет чая. За пару часов находиться в полутёмной квартире стало немного легче, но Володя всё ещё чуть ли не задыхался. Воздух казался слишком тяжёлым, что тот не удержался оттого, чтобы выйти на балкон или в туалет пару раз. Воду из прозрачной кружки выливают и на руку, проводя сырой ладонью по всему лицу. Тихий голос за спиной заставил подскочить, схватившись за место у сердца.       — Какие у тебя отношения с родителями?       Иванов мнётся, горбится как-то сильно, вызывая к себе только больше подозрений. Слова брата о том, как обращаются дома с Володей были всего лишь предположением, но Влад всё же решил уточнить, и реакция младшего выдавала его с потрохами.       — Как и у всех. — улыбка с трудом натягивается на лицо, рядом с Владом всё ещё страшновато. Парень и не знает, что думать на этот счёт - Вова явно не намерен что-то рассказывать.       «Раз на то пошло...» - из кармана домашних шорт достают телефон, быстро тыкая по экрану. Не то что бы Калюке было так жалко подростка, но несмотря на зашуганность и малый возраст, таким уж плохим Иванов не казался, да и сам Влад не может отрицать, что какое-никакое желание помочь у него есть. Но сам себе никогда не признается в этом. Слишком глупо и беспочвенно, но свой контакт хотя бы для общения по интернету он готов дать, да и закончить общение он всегда успеет в случае чего.       Русый удивлённо хлопает глазами, смотрит на чужой юз и не знает, стоит ли соглашаться. Всё же неуверенно тянется за телефоном, лежащим всё это время на столешнице, на экран падает пару капель с лица, очки соскальзывают на край носа, но чужой юз в Телеграме Володя всё же забивает, отправляя глупый стикер в качестве начало переписки. Старший слабо улыбается, в коридоре слышится копошение.       — Давай такси закажу, Артём у меня с ночёвкой, нечего шастать одному в такое время.       Володя пытается отпираться и отнекиваться, но Влад, кажется, не слушает совсем, отправляя в их чат номер и марку нужной машины. Ждать на удивление всего ничего, даже меньше пяти минут, и медленно натягивая куртку и потёртые кроссовки, Вова распахивает дверь, на прощание махая пару раз братьям, захлопывая за собой дверь.       На улице совсем не холодно, даже противного ветра нет, от печки в машине вовсе жарко. Расстёгивая тонкую олимпийку, Вова облегчённо вздыхает, падая головой на стекло.