Без права выбора.

По нему нельзя так сказать, но Птиц был рад тому, что Серёжа остался жив. Он уже морально подготовился к тому, чтобы пытаться ужиться с Игорем, но нет. Этот Август только сыграл на руку им обоим. Нет, даже не обоим, сразу троим. Гром не будет мучаться от ещё одного проблематичного рыжего. Конечно, кома — это еще не 100%-ая уверенность в том, что Разумовского удастся спасти, но это не бездействие. Врачам Хольта стоит отдать должное. Они в самом деле очень тщательно следили за состоянием здоровья Сергея. Да и уход за ним осуществлялся на самом высшем уровне. Конечно, никто из них не мог дать точный прогноз на то, когда именно он выйдет из комы, но все, как один, давали высокие шансы на то, что это вообще случится. И Птица примерно осозновал, что сделает с местными врачами Август, если программист умрёт. Но не понимал, зачем ему всё это. Перевёз в другую страну, положил в одну из лучших (и, соответственно, самых дорогих) больниц и полностью оплачивает всё лечение по сей день. Тратит бешеные деньги на совершенно левого человека, с которым он никак не связан. Был здесь какой-то подвох, про который узнать ещё не выпала возможность. Ничего, Сережа очнется, и Птиц обязательно узнает про все скелеты в шкафу этого наследника Империи. Пока оставалось только сидеть и наблюдать за рыжеволосым. Целыми днями никакого прогресса не наблюдалось. Аппараты пищат с определенной скоростью, свидетельствую о том, что Сережа вообще жив, но ничего больше. Он лежит и... и всё. Глаза закрыты, руки сложены по бокам, а волосы растрепаны по подушке. Казалось, что очнется он ещё не скоро, но вера всегда была в лучшее. Желтые глаза смотрели словно насквозь, в голове путались мысли, но самой громкой была: «Пусть он наконец очнётся».

Непонятно, чудеса лечения или кто-то свыше услышал эту просьбу, но...

Сергей начал приходить в себя поздно ночью. Сначала об этом сообщили аппараты, которые отслеживали показатели жизнедеятельности, появилась высокая мозговая активность, которой не было раньше. Зрачки голубых глаз начали реагировать на раздражитель — фонарик. «Я жив?» — первый вопрос, возникший в голове. Слипшиеся глаза удалось открыть с большим трудом, а потом сразу пришлось зажмуриться, ведь яркий свет практически ослепил Разумовского. Белые стены, белый потолок... Он мог бы подумать, что это опять психбольница, но писк приборов с разных сторон говорил о другом. Значит, просто больница. Фигура, сидевшая на краю кушетки до этого, непонятным образом испарилась, кажется, взмахнув крыльями. Мозг слабо соображал, поэтому Сережа смахнул это на бред после комы. Спустя ещё пару секунд, ушедших на осознание, Разумовский наконец-то смог позволить себе оглядеться, чтобы хоть немного понять свое состояние и местонахождение. На груди чувствовались не так давно наложенные швы, которые всё еще немного побаливали. Из вены правой руки торчала игла, свидетельствующая о наличии капельницы. Сколько он так пролежал? Прошло всего две-три минуты с того момента, как Сергей проснулся, как в палату забежала девушка. Судя по халату и бейджику на груди, она работает медсестрой. — Сергей Викторович, как вы себя чувствуете? - не церемонясь с приветствием, поинтересовалась она, быстро проверяя, насколько хорошо держится капельница. — Вроде нормально... - с большим трудом выдавил из себя Разумовский, следя за действиями девушки. Она также быстро удалилась, набирая кому-то по телефону. Сережа услышал что-то вроде: «Господин Хольт, он пришел в себя...». Хольт? Зачем здесь он? Врачи провели с рыжеволосым ещё несколько простых манипуляций, а именно подачи ему обезболивающего, после чего оставили его в палате одного. Вот тогда вернулся он. Птица. — Не думал, что ты проснешься так неожиданно, - он говорил спокойно, на удивление даже для Сережи. Повлияло отсутствие таблеток, которые его медленно убивали? — Сам не ожидал. Давно я так... Лежу? - Разумовский хоть и терпеть его не мог, сейчас — это единственный способ в одиночестве в этих четырех стенах не сойти с ума. Хотя, он уже. — Один месяц, две недели и четыре дня, - Птиц ответил на вопрос, но теперь его очередь говорить. — Мне не нравится этот Август. Не доверяй ему. Что-то ему от нас нужно, правда, пока не знаю, что именно, - рыжеволосый за секунду переместился с края кушетки на ноги Сережи, смотря на него сверху вниз, буквально раздевая взглядом янтарных глаз. — И ты поможешь мне узнать. Действуй, как я скажу, и мы обязательно всё выясним. Как всегда вместе, - он довольно ухмыльнулся, не разрывая зрительного контакта. Знал, что Сережа не продержится так долго. — Для начала спроси про своего волка, а потом придумаем, - "Волком" определенно был Олег. И действительно. Что с ним? В тюрьме? Умер? Или что-то ещё? Так много вариантов, а какой верный — неизвестно. После этого Птица испарился. Снова бросил Разумовского одного, ведь его присутствие здесь больше не требовалось. Первым о пробуждении узнал Хольт, который почти сразу отправился в клинику, чтобы убедиться в этом самостоятельно. Когда же Август переступил порог больничного бокса, то Сергей еще лежал на кровати, но его глаза были широко распахнуты. Куча приборов, капельницы и другие лекарства бросались в глаза, доказывая, что врачи ушли от Разумовского совсем недавно. — Мы дали ему большую дозу анальгетиков, - сообщил доктор Штейн Августу, который уверенно шел в палату, даже не спросив разрешения на это, — скоро ему станет легче. Разумовский озирался по сторонам, а в глазах читалось недоумение. Врачи говорили на ломанном русском и после пробуждения Сергей мог с трудом разобрать то, что они ему твердят. Он помнил только то, что был в телестудии, где пытался перепрограммировать дронов, а потом в него стреляли. И вот он лежит на широкой кровати в незнакомой обстановке, а вокруг куча неизвестных приборов. — Здравствуйте, Сергей, - в палате появляется Август Хольт. Поверх дорого костюма он накинул белый халат, — вы узнаете меня? - интересуется предприниматель. — Здравствуйте, - чуть слышно отвечает Сергей, — да. Вы Август Ван Дер Хольт, - он помнил этого человека. Видел его, но где именно и когда, вспомнить не мог, — Где я? - с трудом произносит Разумовский. — В Амстердаме, - пояснил Хольт, — Это клиника моей семьи. Вам сделали все необходимые процедуры после того, как вы получили огнестрельные ранения. Рыжеволосый лишь кивнул на это, после чего задал вопрос, как ему и сказал Птица. — Что с Олегом? И Разумовский мог поклясться, что на лице Хольта мелькнуло раздражение. Это уже заставит сомневаться в том, что он скажет. — Он умер, - врёт и не краснеет. А как Сережа узнает, правда это или ложь? Телефона нет, как и возможности покинуть палату. Да и куда он пойдет, в незнакомой-то стране? — Как? - единственное, что смог выдавить из себя программист. Он думал, что спас его, а он... То есть Игорь говорил честно, когда пообещал, что до суда Волков не доживет? — Сергей, вам нельзя нервничать. Вам нужен отдых. Вот и отдыхайте, - всего три предложения, а пассивной агрессии, будто двадцать три. Что ж... Ссориться ни с кем не хотелось. Он не в том состоянии. Да и из-за анальгетиков сильно клонило в сон. — Хорошо... Долго мне тут лежать? - последний вопрос, осталось надеяться, что хотя бы на него ответят. — Не меньше, чем два месяца. Ранения серьезные, поэтому вы все время должны находиться под наблюдением, - Август ответил, после чего направился к двери. — До свидания, Август. — До скорого, Сергей. Поправляйтесь, - после чего вышел из палаты. А что осталось Сереже? Птица не пришел, значит можно поспать, пока выдалась такая возможность.