По законам жанра

Ей категорически не нравилось ничего, начиная от того, где стоял стол, и заканчивая количеством закусок, блюда с которыми были расставлены так близко, что казалось, ещё немного, и ножки купленного Витей стола не выдержат, просто сложатся. Было бы крайне неловко, предложи Вика гостям рассаживаться на полу. Всё-таки, они не в Турции. Вздохнув, девушка убрала от лица волосы за уши. Это всегда значило одно: предстояло попотеть. Она ловко поменяла местами сырную тарелку с мясной, рассчитывая хотя бы так привести стол в приличный вид, но вместо желаемого результата вырвался измученный вздох. — Блять, да пошло оно! — Поспелова практически швырнула полотенце со спинки стула на пол, уже отчаявшись. Из неё гостеприимная хозяйка — всё равно, что из Пчёлкина балерина. Хуже не придумаешь. — Вик, подъезжают! — крикнул Витя из коридора. — Су-ука! — практически рыдая, буквально чувствуя, как к глазам подкатывали слёзы, Вика решила больше ничего не трогать. Вряд ли кто-то из гостей рассчитывал увидеть на столе шедевр кулинарного искусства. Она выскочила из столовой в коридор аккурат в тот момент, когда супруг распахнул дверь. Ещё пару дней назад девушка не могла даже мечтать, что эта картина, покачивающаяся сейчас на волнах выступивших слёз, станет реальностью, а нет! Пчёлкин умудрился сделать ей лучший в мире подарок, воплотив в реальность несбыточную мечту. — Здорово! — стоящий на пороге первым из целой вереницы людей Белов раскинул руки в стороны, улыбаясь во все тридцать два. — Белый! — Звук хлопка ладоней, соединившихся в приветствии, на мгновение оглушил Вику. Единственное, что она слышала — как дрогнул голос Вити. Скорее всего, плакало здесь по меньшей мере двое. — Поспелыч! — завопил Космос и буквально ворвался в коридор, по пути распахивая локтями всех, кто попадался на пути. — Ну, чё ревём-то? — Наконец-то! — девушка обхватила его шею руками, пригвоздила к себе, вдыхая знакомый запах друга. Если бы продавали парфюм с этим ароматом, она скупила бы всю партию. — Фи-ила! — услышала Поспелова голосом Пчёлкина. Неужели, они правда это сделали — приехали все вместе к ним на Новый год? За две недели до, выспрашивая у Вити, какой подарок он бы хотел найти под ёлкой, стоящей в гостиной, Вика неожиданно проболталась о своём сокровенном желании — увидеть всех друзей у них дома. Не перечитать очередной письмо, где Кос обязательно допустил ошибки в пунктуации, не вымарать слезами послание Саши, не впитывать рассказ Фила о прогрессе в терапии с докторами, а по-настоящему лицезреть их всех за обеденным столом. Пчёлкин лишь усмехнулся, стоило девушке озвучить, прямо скажем, довольно… сложно реализуемую идею. Каким образом пять человек, занятых в Москве по самые уши, сумели бы вырваться аж в Рим? Например, Белов с утра до ночи пропадал в кабинете с высокими потолками, штудируя предложения помощников, Холмогоров безвылазно торчал в офисе, решая вопросы, которые в одночасье свалились на его плечи после той ночи выборов. Что до Филатова, так он вообще всё время занимался с костоправом. В общем, Поспелова хотела, как и всегда, невозможного. — Давайте, заходите! — скомандовал Витя. — Кос, задушишь, — Вика рассмеялась и легонько ударила его по плечу, хотя сама сжимала шею друга до хруста. Поверить, что они взаправду приехали, не выходило. Казалось, стоит отпустить всего на секунду, как вся честная компания растворится в запахе лазаньи из духовки. Жадно впитывая образ кучкующихся гостей, девушка старалась запомнить их всех на будущее, на те минуты, когда дом вновь опустеет, а запах ели испарится. Когда мишура спрячется обратно в большую картонную коробку, гирлянда перегорит, игрушки окажутся разбитыми осколками в мусорном ведре. Когда друзья опять превратятся в сухие строчки письма, пришедшего слишком поздно. Оторвавшись от Холмогорова, пока шейные позвонки не рассыпались окончательно, Поспелова рванула к тому, кого хотела увидеть вот таким сильнее остальных. Последние их с Филом объятия случились давно. Он тогда ещё не опирался на трость с металлическим набалдашником, а Вика не рыдала в голос. — Валерка, — практически прыгнула девушка из одних сильных рук в другие. — Спасибо тебе. — Поспелыч, ты чё? — О, она могла дать голову на отсечение: Фил удивлённо округлил глаза и приподнял брови. Не он смотрел на себя в окружении медицинских аппаратов, не он уже мысленно прощался с другом детства. Не он сходил с ума, слыша предложение докторов об эвтаназии. Ещё неизвестно, кто сильнее настрадался: Филатов или его близкие, ходящие в Склиф, как на работу. — Просто спасибо, — прошептала Вика, роняя солёные капли на шею друга. Лёгкие не могли так увеличиваться, были не способны физически вмещать в себя кислород, сосредоточенный в целом доме, однако девушка умудрялась обманывать собственные органы. Вдыхая, она раскладывала на частицы ароматы, вычленяла, кому какой принадлежал, чтобы обязательно закупорить их по разным колбам и подписать. Вот этот, к примеру, свежий, чересчур летний, впитался в ворот свитера Валеры. Более терпкий, с древесными нотами исходил от Коса, а Саша выбрал парфюм с пачули. Он всегда предпочитал позабористее. — Я завтра буду опухшей, — рассмеялась Поспелова и отодвинулась от Фила, принявшись разглядывать. В его появлении она по-прежнему сомневалась. Сначала врачи давали десять процентов на выживание. В масштабе сотни — ничтожно мало. Должно быть, они хотели так донести до убитых горем друзей, чтобы те готовили место на кладбище, но все без исключения верили: десять процентов — это не один. Можно и нужно бороться. А ведь Фил боец, он обязан выигрывать раунды в битве со смертью, разве нет? После, найденные Витей в Германии спецы повысили шансы до восьмидесяти, к тому же, пообещав восстановить Валеру до относительно нормально состояния. Только вот когда выяснилось, что нормальное состояние — это лежачий инвалид, не способный даже ложку самостоятельно держать, друзья резко принялись искать других спецов. Тех, кто бы гарантировал полноценное возвращение Фила. И такие нашлись. Два авантюриста, ибо вчерашние студенты медицинского, задумавшие выхаживать безнадёжно больных — определённо те ещё искатели приключений, обнаружились в Италии. Совершенно случайно попались Вике в госпитале, став лучом надежды в мрачном тоннеле будущего. Единственная причина, почему они согласились лететь в Россию и поднимать на ноги лежащего с трубкой во рту Фила — те самые десять процентов. Парни отказывались верить, будто молодой мужик в самом расцвете лет останется прикованным к кровати до конца своих дней. — Это вам с Пчёлой спасибо, — Валера подмигнул и снял с нижней ресницы Вики слезу. — Если б не вы… — Даже не начинай! — замотала головой девушка. На самом деле, он был прав. Если бы не они, скорее всего, Фил сейчас лежал бы в палате Склифа, смотрел стеклянными глазами на убитую горем Тому и мечтал, чтобы трубка подачи кислорода в один день перестала функционировать. — А мне-то можно поздороваться? — спросил Белый, выглянув из-за плеча Филатова. — Я так и знала, что вы приедете! — Поспелова ткнула его пальцем в грудь и прищурилась, еле удерживаясь от улыбки. — Говорила же! — Пчёлкин запретил портить сюрприз, — рассмеявшись, Белов вытянул подругу из объятий Филатова и обвил за плечи руками, прислонившись лбом к её виску. — Я ждала, — шмыгнула Вика и втянула носом воздух. Да, пачули, однозначно. Реже остальных она общалась именно с Сашей, тогда как Витя регулярно висел с ним на телефоне. Слышать его голос, искажённый динамиком трубки, не иметь возможность обнять, потрепать по голове, посоревноваться в силе взгляда, выхватить, на худой конец, сигарету из пальцев — это всё выворачивало Поспелову наизнанку. Всего один раз она позвонила другу сама, пока Пчёлкина не было дома. Случился тот их телефонный разговор в день, ставший для Вики определением слова «ужас». По привычке, выработанной за десятилетия, она хотела разделить личную боль с тем, кого гладила на заднем сидении «Линкольна», кого утешала после смерти мамы, кто вытаскивал её за волосы из кошмара выкидыша. Девушка словно знала: существовала дорога Ада, и по ней нужно идти с конкретным человеком. Соседом по площадке, появившимся так давно, что страшно говорить. Поспелова за пару часов до познакомилась с теми двумя докторами, которые в итоге поставили Филатова на ноги, а ещё часом раньше сама вышла из кабинета очередного врача, сообщившего довольно ожидаемую новость: ребёнка она родить не сможет. Это была последняя возможность, лучший доктор Италии, но даже он не оправдал ожиданий. К тому моменту Вика с Витей испробовали всё. Буквально. Объездили Германию, Швейцарию, Израиль, Штаты, и вот дошли до врача в Риме, который, как говорили, помогал всем, брался за безнадёжные случаи. Однако два выкидыша в анамнезе, постоянные нервные срывы, оставшаяся позади наркотическая зависимость и возраст лишили Поспелову всякой возможности стать матерью. Она позвонила Саше сразу, как только вошла домой. Рыдала в трубку, захлёбывалась слезами, орала, курила сигарету за сигаретой, снова выла белугой в потолок, а он лишь внимательно слушал, периодически щёлкая зажигалкой на том конце провода. За полтора часа разговора Вика вылила на друга всё, что изъязвляло её сердце, чтобы в завершении рассмеяться. Он пообещал самолично заделать ей ребёнка при случае и непременно погладить по голове в конце. — Я столько за всё это время не рыдала, — хохотнула Поспелова. Соврала, конечно. В том разговоре с Беловым она пролила куда больше слёз. — Девочки! Вика аккуратно обогнула Сашу, обняла одновременно Олю с Томой и на долю секунды показалось, словно они снова все собрались на празднование Нового года дома у Беловых. Разве что недоставало какой-нибудь вьющейся возле Вити бабы, сопящего Вани и достаточно резонного повода для скандала на балконе. С последним Поспелова могла бы разобраться за пять минут, ей всегда удавалось из затухающей искры сотворить настоящее бушующее пламя. — А Ваньку не привезли? — девушка глянула за спину Беловой, проверяя. — Обойдётся, — хохотнула Оля. — С бабушкой остался. Ты представляешь, четверть с тройками закончил! — Не с двойками же, — нахмурившись, Вика обернулась к Саше, который самодовольно ухмыльнулся. Видать, он говорил абсолютно то же самое. — Ещё бы с двойками! — почти взвизгнула Ольга. М-да, всё же консерваторское образование давало о себе знать. — Том, ты замечательно выглядишь! — Поспелова не лгала. Филатова действительно похорошела за прошедшие годы, вернула румянец, умение улыбаться и сияние в радужках. Когда они встречались в последний раз до настоящего побега Вики из Москвы, Тамара выглядела ужасно. Под глазами пролегли синяки, на щеках образовались глубокие впадины, а запястья казались такими хрупкими, будто коснёшься — хрустнут и сломаются пополам. Чем дольше Валера лежал под трубками аппаратов, тем хуже становилось его супруге, как если бы она жертвовала жизненные силы ради спасения безнадёжного больного Склифа. — Ну, пойдёмте к столу! — Поспеловой не терпелось усесться, хотя бы немного перекусить, просто чтобы блюда прекратили выглядеть столь паршиво. — Слушай, а у тебя шрам не болит? — вдумчиво поинтересовался Пчёлкин у Белова. — У меня вот ноет иногда. — На погоду бывает, — с кивком подтвердил Белый. Вика ненавидела эту тему. Ненавидела, когда солнце светило чересчур ярко и шрам на шее Вити выделялся. Ненавидела, если кто-нибудь спрашивал, где он его получил. Всё, что было связано с той злополучной ночью, вызывало у девушки неконтролируемый приступ злости. Тогда, в девяноста девятом она практически погибла, слушая в телефонной трубке голос Белова, который отрывисто рассказывал про потерю крови Пчёлкина, про то, что его некоторое время понаблюдают врачи, а Поспеловой следовало убраться из города первым же рейсом до Стамбула. Возможно, Саша перестраховывался, примерно понимая масштабы происходящего, однако Вика считала его последней сволочью. Девушка всегда сходила с ума, если дело касалось Вити. Мутация генов вырабатывала в организме токсины, которые начисто отключали здравый смысл и оставляли лишь животный страх потерять самого близкого человека, коим, безусловно, являлся Пчёлкин. Сидя в Шереметьево, Поспелова была уверена: он умер, а ей ничего не сообщают. Она даже пыталась прорваться к Белову, но Шмидт вовремя остановил. — Я просила об этом не говорить, — прошипела Вика, поравнявшись с Витей. Уже подходя к накрытому столу, девушка вздрогнула, услышав звонок в дверь. Кого ещё принесло? Все люди, которые несколько лет обещали обязательно заехать при случае, входили сейчас в столовую. — Вик, открой дверь, там должны были вино доставить, — Пчёлкин состроил гримасу, будто дитя, пропускающий заставку любимого мультика. — Рассаживайтесь пока, — возвращаясь обратно в коридор, Поспелова провела ладонью по плечу Холмогорова. Убедиться, что это всё ей не мерещилось. Доносящиеся из столовой голоса, мешающиеся со смехом, наполняли дом жизнью, делали его настоящей крепостью. Стены дышали присутствием гостей, пол осторожно запоминал следы, зеркала фиксировали силуэты. — Не может быть, — прошептала Вика, распахнув дверь. — Та-да-а-ам! — На пороге с бутылкой вина в руках стояла Соня. Улыбающаяся, до невозможности реалистичная Соня в шикарной шубе и на высоченных каблуках. — Я опоздала, да? — Почему ты мне ничего не сказала? — Поспелова сжала её в объятиях, снова принявшись вдыхать аромат парфюма. Ей так было легче запоминать. — Пчёлкин запретил, — расхохоталась подруга. Всего-лишь три дня назад они болтали по телефону, делились планами на празднование Нового года, искренне сетовали на то, что Софье придётся в ночь с тридцать первого на первое толкаться на званом ужине под руку с супругом. Вика ведь даже назвала этот праздник худшим в своей жизни, а Соня поддакивала, скорее всего, тихонько смеясь. — Я счастлива! — пробормотала Поспелова на ухо подруге. И пожалуй, из всех лет, прожитых Викой на этом свете, она впервые почувствовала счастье как нечто настоящее, физическое. То, что можно обнять, прижать к себе, почувствовать запах, а не просто призрачное понятие, не подкреплённое ничем, кроме красивого слова. Ей много раз казалось, будто счастье появлялось в руках, но постоянно оно ускользало быстрее, чем Поспелова успевала им вдоволь насладиться. Их первая ночь с Пчёлкиным, например. Была ли Вика тогда счастлива? О, да. Безмерно. Вот только сразу после засвистели пули над головой, обрубки деревьев, валяющиеся на холодной земле леса, начали впиваться в ноги, и девушка перестала ощущать хоть что-то, кроме страха. Вообще, все ночи с Витей были про счастье. Когда он трахался с ней на столе своего кабинета, распив две бутылки коньяка, когда задирал её платье в лифте гостиницы, когда брал на диване в офисе — всё это подразумевало абсолютное счастье. И после, на кухне, в коридоре, в ванной, напротив окна в гостиной — везде об одном. Оргазм не приносил столько удовольствия, сколько умещалось в осознании, что они вместе. А ещё Вика сделалась самой счастливой в мире, узнав о беременности. Об обеих, на самом деле, однако первая навсегда ассоциировалась с избиением, поэтому её девушка предпочитала вспоминать исключительно в кабинетах докторов. Зато вторая подарила ей крылья, которые, к сожалению, обрубились на полу туалета, просто стекли на пол вместе с мутными околоплодными водами. — Это та самая? — Поспелова помогла подруге скинуть новенькую шубку, подаренную супругом в качестве откупа. Если тебя угораздило стать сенатором-геем, который женился только ради необходимости поддерживать имидж, приходится тратиться. — Ага, — хмыкнула Соня. — Ничего такая, да? — Охуенная, — практически присвистнула Вика и приняла бутылку игристого. — Ну, веди! — просияв, Софья скинула сапоги на пол как попало. Эту девушку можно было перевести в Штаты, обложить мехами, золотом и бриллиантами, а она всё равно вела себя, как девчонка с окраины Москвы, выросшая в смоге от башен ТЭЦ. — Пчёлкин, я тебя убью! — с широкой улыбкой на лице заявила Поспелова, входя под руку с подругой в столовую. — Софья Александровна, какая встреча! — Пчёлкин расхохотался и бросил быстрый взгляд на Белова, который напрягся в секунду. Ну, да, Вика растрепала про их секс. А кто бы смолчал? Даже скучные сплетни моментально становятся достоянием общественности, а уж новость про измену Саши с Соней и подавно не имела шансов умереть в кабинете Белого. — Падай сюда, — показав на свободный стул напротив Саши, сказал Витя. Если и была у них с Поспеловой общая черта, нечто идентичное, так это любовь к подъёбам. Пчёлкин не упускал момента припомнить, как Холмогоров впервые прикатил к беседке на Линкольне, хвастаясь, мол, такой только у него и у Майкла Джексона, обязательно вспоминал, каким образом Белый пропустил рождение сына. На Фила подобный компромат пока отсутствовал, но лишь потому, что друзья старались лишний раз не озвучивать плохое. Саму Вику он обожал тыкать носом, аки нашкодившего котёнка, в брак с Андреем. Ей-богу, когда они заявились в российское посольство оформлять отношения, Витя демонстративно закатил глаза на вопросе о предыдущем замужестве девушки. А после целый день спрашивал, иначе ли Поспелова себя чувствовала, выходя за Лаврова. Разумеется, она молчала. Не говорить же, что тогда Вика в принципе никак себя не чувствовала. — Бля, прям как раньше! — с нотой грусти в голосе заметил Космос, откупоривая врученную подругой бутылку. — А помните, как вы все напились на проводах Сани? — Ты еле стоял! — Благо, Поспелова не ела, иначе бы подавилась и умерла прямо за столом. — Кто? — Пробка издала характерный хлопок, над горлышком приподнялся дым, а брови Коса устремились к переносице. Актёр погорелого театра либо делал вид, что забыл, как нажрался в слюни на проводах Белого, либо действительно не помнил. — Ты! — Пчёлкин умудрился ткнуть пальцем в друга, разливая по рюмкам водку. — Не было такого, — отрицательно помотал головой Холмогоров. — Вот чё ты рассказываешь? — смеясь, Фил осмотрелся по сторонам и бросил трость рядом со стулом на пол. — Из пластиковых стаканов водяру хлестал, потом конём запивал. — Наглая ложь! — картинно перевёл взгляд Космос с Оли на Тому. Двух девушек за столом, которые не присутствовали на тех проводах и понятия не имели, как всё было на самом деле. — Меня Валерка домой вёл, потому что ты стоять не мог нормально! — Соня перехватила инициативу, поддерживая одноклассников по привычке. С самого детства она вписывалась в любую затею, даже до конца не понимая, стоило ли. Обычно — нет. — Да я был, как стекло! — закатил глаза Кос. — Ага, запотевшее, — Вика прыснула, глядя на нахмурившегося друга. Им словно опять стало по шестнадцать. За плечами — ничего, сплошные смешки на задних партах да выкуренные тайком сигареты, маскирующие запах купленных на шестерых трёх кружек пива в рюмочной за углом дома, где жил Фил. И это ощущение лёгкости, иррациональной, ведь впереди целая громадная жизнь. Оно опьяняло. — А помните, как мы Поспелыча с нами на дачу поволокли? — Всё глубже окунаясь в омут воспоминаний, произнёс Космос. — О, я хорошо помню, — Вика часто-часто закивала головой, старательно не выдавая, насколько въелись в её извилины голоса девиц с заднего сиденья. — И как Фил стащил с какой-то тёлки майку тоже помню! — Мы можем перестать обо мне говорить? — явно не планировавший за ужином выдавать все секреты прошлого Валера поёрзал на стуле и быстро поцеловал в висок Тамару. Ну, чтоб наверняка не надумала себе всякого. — Соседи потом ещё полгода обсуждали, во что вы превратили дом Царёвых! — с напускным возмущением вклинилась Оля. — Помню, Саня через забор сиганул, я за ним, — Витя бросил на жену взгляд, наверное, подумав о том же, что пришлой ей в голову. — А потом смотрю за спину, там эта еле перелазит! — Вот чё ты врёшь? — Локоть Поспеловой прилетел под рёбра Пчёлкина. Она надеялась, достаточно болезненно. — Я там взлетела практически! Строго говоря, у них не существовало ни единого полностью светлого воспоминания, везде просачивалась тьма, которой четверо парней и одна девушка были обмазаны с ног до головы. Всё от школьных времён и до сегодняшнего дня соединяло беззаботный смех с горючими слезами, обязательно льющимися по щекам Вики крупными каплями. Почему-то из них пятерых роль страдалицы чаще доставалась ей. — Слушайте, а кто-нибудь помнит, как Поспелыч вообще снова с нами оказалась? — будто вдруг осознав пропущенные два с половиной года, проведённые в разлуке, задал вопрос Саша. — Так она ж к Артурчику пришла от Фары вопросы решать, — мигом подсказал Витя и сразу опустил голову. Впрочем, как и трое остальных друзей. Тема Фархада вытравила любую радость, оставив лишь пепелище из деревянных коробок, погружённых в грузовой самолёт. — Давайте за Фарика, — Поспелова подняла в воздух бокал с игристым, не предполагающим поминальный глоток, кивнула и отпила. За парня, благодаря которому она вновь столкнулась с самыми близкими людьми. Гробовое молчание повисло в воздухе. Кислород искрился воспоминаниями всех, кто соприкасался с Джураевым, кому довелось видеть его убранные в хвост смоляные волосы и карие глаза, горящие юношеским озорством. Вряд ли Оля, Тома и Соня поняли, насколько глубокой была эта рана, но в знак поддержки девушки тоже замолкли, уставившись в стол. — Может, не в тему, но я вот щас вспомнил, как Пчёла с Поспелычем в Германию летали, — с хитрой улыбкой, глядя исподлобья, произнёс Фил. — Помните, пацаны, мы ещё ставки делали, переспят или нет? — Я тогда сотку баксов поднял, — самодовольно хмыкнул Белов и жестом попросил Пчёлкина налить ещё водки. — Самые лёгкие деньги в моей жизни! — Блять, да я же говорил, что ничё не было! — Витя рассмеялся, видимо, заметив расширившиеся от удивления глаза супруги. — Ты то говорил, а она на следующий же день решила в офисе работать! — подхватив настрой друга, Саша заливался натурально в лицо девушке, которая тоже могла бы рассказать, когда и с кем он спал. На его удачу, Вика была хорошо воспитана, а потому устраивать из обеда сцену не планировала. — Вы чё, думаете, мне не рассказывали, что вы постоянно в офисе вдвоём остаётесь до ночи? — Хочешь сказать, ты всё понимал? — прищурившись, Поспелова подлила себе игристого, нарушая главное правило — не менять руку. — Ну, догадывался, — Белый пожал плечами и подмигнул подруге. Наглая ложь. Если бы он хоть немного представлял масштаб их отношений, точно бы нечаянно обмолвился, а так Белов просто трепал языком, изображая из себя важную шишку. — Вот вы тут смеётесь, но без Вики вам давно уже бы, — Оля провела большим пальцем вдоль горла, заменяя слова жестом. И до чего же она была права! — Я когда рожала, Вика у меня в палате несколько часов подряд сидела. А вы где были, м? Напомните? — В Бутырке! — в один голос ответили Космос, Валера, Саша, Витя и Тамара. — То-то же! — подхватив бокал, Белова осушила его полностью и с гордость поставила на стол, словно отстояла честь Поспеловой. — Я в тот момент хотела вас всех прикончить! — Вика по-прежнему пылала этим желанием, просто чуть меньше. Перманентно, без ярких вспышек. — Нет, ну вы представьте: Фил меня отправил к Оле в больницу, сказал, что они все щас подтянутся, а по итогу я там торчала одна! — Как будто мы специально в Бутырку загремели! — искренне негодуя, фыркнул Витя. — Ещё бы специально, — ворчливо пробубнила девушка и заметила, как друзья между собой переглядывались. Да, за годы знакомства, все привыкли к их спорам, порой переходящим границы разумного, однако проведённые два года порознь, наверное, успели стереть некоторые детали, вроде того, что Поспелова с Пчёлкиным умудрялись поругаться из-за любой мелочи. Им не требовалось достаточного повода, чтобы устроить скандал на пустом месте. — А дайте я скажу пару слов, — Вика встала, аккуратно взяв бокал за ножку, и прочистила горло, готовясь плакать. — Спасибо вам всем, что прилетели сегодня сюда. Правда, это не пустые слова. — Пчёла обещал билеты компенсировать, — хохотнул Кос, но тут же замолк, поймав взгляд подруги, грозящий вырвать ему язык при малейшем писке. — Вы даже не представляете, как сильно я ждала каждого из вас! — На глаза навернулись слёзы. Будучи человеком в известной степени жестоким, девушка редко позволяла себе подобные проявления чувств. — Говорят, у человека есть две семьи: в которой он родился и вторая, которую выбрал. И мне очень повезло, потому что вы все — моя семья. Спасибо! Переглянувшись с Витей под звон соединяющихся бокалов и рюмок, Вика заметила едва уловимое покачивание головой. Продолжение тоста она просто не имела права произносить одна, а судя по реакции парня, время для раскрытия их самого большого секрета ещё не пришло. Возможно, к лучшему. Мало ли как пойдёт? Хотя, Поспелова хотела бы рассказать друзьям о женщине, которая жила в часе езды от них. Той миловидной девчонке двадцати семи лет, согласившейся стать суррогатной матерью их ребёнка, вот уже пятый месяц носящей малыша под сердцем. Он должен родиться в апреле, как раз, когда в далёкой России растекутся в лужи последние сугробы, города окончательно заполнятся запахом весны и нового начала, а школьники примутся щеголять домой без шапок. — Сань, я тут прикупил кое-что, — Витя подскочил со стула и вытащил из-за тумбы с телевизором запрятанную новенькую гитару. — Сыграешь Белоусова, как тогда, на даче? — Настроенная? — с благоговением, широко улыбаясь, Саша взял инструмент в руки и провёл пальцами по струнам. — В магазине всё по-красоте сделали, — кивнул Пчёлкин. Вике не нравилась эта песня, навечно запомнилась брюнеткой, лобызающейся с Витей, однако кое-какие воспоминания из того вечера всё же приятно грели душу. Поцелуй на кухне, затушенная, не глядя, сигарета в раковине, секс, ставший точкой отсчёта чего-то очень большого. Светлого. Так ощущалось начало безразмерной любви, буквально наполняющей жизнью этот дом.