По законам жанра

Это была «их» больница. Немыслимая дерзость, на самом деле, приписывать целое здание себе лишь по причине того, что там стояло оборудование, деньги на которое выделили из общака. Но и Белый, и Кос, да и все остальные стали называть «Склиф» своим. Поспелова хотела предложить хотя бы ради приличия построить какое-нибудь новое крыло. Ну, знаете, чтобы уж точно открывать дверь с ноги, шугать персонал и заявлять права на целый медицинский центр. Врачи везли Валеру по тёмному коридору куда-то вглубь. Один держал кислородную маску над лицом Филатова, другой — какой-то баллон с жидкостью, третий подталкивал каталку в ногах. Четвёртый же нёсся вперёд, глядя то на пациента, то на двери перед ним. Доктор так быстро перебирал ногами, будто в прямом смысле слова смерть наступала на пятки, пока он волок умирающего к такому необходимому спасению. Какая глупость — играть наперегонки со старухой с косой. Более сильного противника надо ещё поискать. Кабинет главного врача был полностью обит деревянными панелями. Интересно, какую часть Подмосковного леса вырубили, создавая вот такое убранство? Холмогоров с Беловым непрерывно говорили по мобильникам. Поспелова же устроилась в кресле для посетителей, упираясь локтями в небольшой язычок стола, и рассматривала свои руки. На них запеклась кровь. Вика не могла с уверенностью сказать, чья именно. Подбежав к друзьям на дороге, девушка хваталась за каждого. Возможно, сейчас на её руках была кровь всех троих её друзей. К счастью, вполне себе реально выражаясь. Поспелова оторвала раздражающий заусенец, и чуть зашипела. Он стал длиннее на пару миллиметров. Маленькая капелька крови проявилась на среднем пальце. Ещё одна порция эритроцитов. Девушка рассматривала отросшую ногтевую пластину, думая, что могла бы сейчас сидеть и выбирать цвет лака. А Валера мог бы ехать к Томе. А Саша не орал бы на какого-то ГАИшника в трубку, заставляя пропустить хирурга. А Кос не вздыхал бы уже в миллионный раз. Всё могло бы случиться иначе. — Вик, завяжи, — Белый подставил руку прямо под лицо подруги, прося затянуть узел на плотной повязке из бинтов, только что сделанную медсестрой. — Д-да, — выдавила из себя Поспелова и принялась трясущимися руками перебирать тонкую материю. — Чё скажешь? — Кос опёрся на стол, смотря на Сашу. Тот лишь покачал головой. В черепной коробке девушки по-прежнему не удавалось поселиться ни одной связной мысли. Тупо не хватало места. Даже мозг девушки стал меньше, пытаясь уместить страх. Он сковал каждую извилину. Заточил в непроницаемые свинцовые оболочки, которые невозможно пробить. Заставлял Поспелову смотреть пустым взглядом за тем, как Белов прошёл к стулу во главе стола, а Холмогоров двинулся вслед за другом. Буквально шаг в шаг. — Если бы Володя-опер не сложил свою хитрую башку в Чечне, я бы точно знал, кто, — чуть хмурясь от неприятного ощущения, Саша надел рубашку, — а так — не знаю… — То-то и оно, — проворчал Кос. Вика уловила нечто странное, чему не могла дать определения. Как будто у них обоих имелись версии, но каждый боялся их озвучить. Поспеловой стало даже обидно, что они не говорили ничего вслух, а только размышляют про себя, ведь у неё самой версий не было вообще никаких. Чуть позже она пожалеет. Когда друзья всё же заговорят о всплывшей в их головах кандидатуре. Лучше бы молчали.

***

Вика уже сорок минут сидела в кресле, вздрагивая от шагов в коридоре. Операция длилась, по её подсчётам, около двадцати семи минут. Поспелова заставляла себя считать каждую секунду, чтобы отвлечься от гнёта из переживаний за жизнь Фила. Её, что удивительно, не раздражало, как Белый крутил на пальце часы. Хотя обычно такие вот нервные действия от любого человека вызывали в ней ярость. У Космоса была привычка дёргать ногой в минуты переживаний. За это Вика регулярно пинала друга. Валера крутил в руках какую-нибудь ерунду по типу шашки, перекатывал между пальцев. Девушка всякий раз выбивала кругляшки из его рук. Саша перебирал часы подобно чёткам. На него она орала, заставляя прекратить. Витя обладал тупой привычкой стучать по столу пачкой сигарет, которые Вика вырывала у него из рук, сминала до раскрошенных фильтров и выбрасывала в мусорку. Она просто ненавидела проявления нервозности, считая это демонстрацией слабостей человека. Поспелова терпеть не могла слабость. — Братва подтянулась, — отходя от окна, куда он смотрел некоторое время, произнёс Космос. Вика даже не сбилась со счёта. Пятьдесят восемь. Пятьдесят девять. Двадцать восемь минут. Один. Два. Три. Белов, откинув часы и подхватив в руку сигареты, быстро закурил, размашисто подходя к окну. Он наблюдал стягивающуюся у больнице вереницу из автомобилей, стряхивая пепел в стоящее рядом растение. Поспелова не смотрела на друга, однако была уверена: он нервозно оглядывался по сторонам. Девушка продолжала ковырять свои ногти, расправившись с лаком уже на трёх. — Может, это Аслан? — спросил Саша. Вика не шелохнулась. — Белый, ему смысла нет, — Космос говорил так, будто знал правильный ответ, но давал другу возможность догадаться самому. — Он на тебя живого завязан. Зажав в зубах сигарету, Белов подхватил с полки стеллажа бумагу. Он сел обратно на диван напротив Поспеловой и принялся что-то рисовать ручкой, которую взял там же, где лист. Когда друг закончил, положил свои художества перед Косом, Вика подняла глаза. Ей стало интересно. На белом листе синей пастой оказалось нарисовано какое-то насекомое, подозрительно напоминающее пчелу. И знак вопроса. Свинцовые оболочки на извилинах рассыпались в мелкую стружку от настигнувшего осознания. Саша спрашивал, не думал ли Космос, что покушение организовал Витя. Блять, лучше бы написал. С его почерком она бы ни слова не разобрала. Вика огромными глазами смотрела на рисунок и чувствовала, как начал дрожать подбородок. Вместе с этим организм, очевидно, дал сбой: стала появляться нарастающая пульсация в висках. Но пока что удавалось её игнорировать. Пока что ещё имелась возможность взять сознание под контроль, приказать ему успокоиться. Белов схватил своё художество и подорвался с места, натурально подлетая к стулу главного врача и опускаясь в него. Холмогоров двинулся за ним. Вновь по пятам. Саша пришёл к такому… предположению не спроста. Первым звеном в его логической цепочке было то, что Витя, очевидно, хотел встать во главе движения. Белов чувствовал это где-то в затылочной области, отвечающей за интуицию, и прекрасно понимал: роль второй скрипки друга не устраивала. К тому же, сам Витя всё чаще начал говорить, будто отойдёт от дела, начнёт работать отдельно. Вторым звеном явилось желание Поспеловой уволиться около года назад. Да, это случилось давно, однако сейчас он находил взаимосвязь между прошлыми событиями и случившимся парой часов назад взрывом. Наверное, она знала о готовящейся буре и не хотела в этом участвовать. Третим фактом в ряд вставало то, что Пчёла не дал сесть в машину своей женщине. Он практически впихнул её к Шмидту. У Вики самой шестерёнки заработали быстрее. В её голове тоже крутилось несколько мыслей. Во-первых, Витя часто повторял дома: «В пизду, если Белый прокатит меня с этой схемой, буду сам заниматься». Во-вторых, он действительно практически силком заставил её ехать в другой машине. Ко всему этому добавились ещё воспоминания об их недавнем разговоре про отпуск. Теперь он не выглядел желанием полететь отдыхать. Нет. Он походил на предупреждение о побеге. — Что бы он выиграл, если это он? — тон Саши стал деловым. — Доля в полумиллиардном проекте, завязки с нефтяными и лаврушниками, — тараторил Кос. — С нами он получил бы больше, — Белый отбил аргументы легко, словно они не весили и грамма. — Плюс банк, Саня! — почти крикну Холмогоров. — Нас нет — он хозяин. Он чё хочет, то и делает. С кем хочет работает: с Гансами, Шманцами… Вика наблюдала за этим всем так, будто смотрела спектакль. Какую-то бездарную постановку. Историю про откровенный идиотизм главных героев, которые всерьёз считали лучшего друга предателем. Она видела, как возмущённо трясся Холмогоров, и находила его крайне посредственным актёром. Или виновато само действо? Смотрела, как что-то рисовал Саша. У него новое увлечение такое? — Да что тут рисовать, я не пойму? Ты Репин, что ли? — вновь заорал Кос. — Тебе больше меня понятно, что ему нужно на самом деле! — То же, что и тебе, Кос. — Поспелова видела появляющиеся в глазах Белова слёзы. — Верно, — Космос легко толкнул голову друга. — Независимость от Саши Белого, собственное движение, но! Я сел с тобой в машину, а не он. Вот в этот момент она очнулась. Ровно в эту самую секунду смогла полностью настроить свой мозг. Сейчас Вика, наконец-то, выбралась из вакуума. Жаль только, что слишком поздно. — Замолчи! — девушка натурально заверещала. — Закрой свой рот! — А ты не выгораживай его! — взревел Холмогоров. — Я тебе говорил, чтобы ты с ним развязалась? Говорил, блять! — Я сказала: заткнись! — собственный голос бил по черепной коробке огромной кувалдой, но она продолжила. — Не смей, блять, про него так говорить! Сука, даже думать забудь о том, что это может быть он! — Защищать его будешь? — Космос смотрел на неё взглядом, в котором бушевала ненависть. — Я за него, — не разжимая зубы, прошипела Вика, — глотку перегрызу любому, понял меня? Даже тебе! Они смотрели друг на друга так, как если бы им сейчас сказали, что надо вытащить через зрачки ярость и презрение. Обменивались сотнями оскорблений, угроз лишь парой глаз. И никто не тушевался, считая себя правым. — Я всё равно не могу поверить, что это он, — прерывая тишину, сказал Белов, грустно улыбаясь и качая головой. — Белый, — Кос оборвал зрительную дуэль, вернув своё внимание другу, — он не сел к нам в машину! Он поехал на их тачке. Поспеловой моментально стало плевать на Холмогорова. Он для неё умер. Всё. Теперь девушка вглядывалась в лицо Саши, пытаясь увидеть то осознание, когда друг принимал правильное решение. Однако она заметила нечто другое. Белый явно сомневался, отказывался верить, боролся. Как будто выбирал между ангелом и демоном. Между Космосом и Викой. — Нет, — Белов покачал головой. Холмогоров же поставил перед ним песочные часы, а рядом положил пистолет и пулю. Поэтично. — Через час он улетает, — отчеканил Кос. Подумав ещё секунд десять, Саша сделал свой выбор. — Звони Шмидту!

***

Вика продолжала сидеть в кресле и тереть двумя пальцами виски, раскачиваясь из стороны в сторону. Она не сдвинулась ни на сантиметр за эти несколько часов. Уже трижды её накрывала истерика. Девушка понятия не имела, как выглядела, но могла поклясться, что с этого дня начнёт пользоваться только водостойкой тушью. Если бы ей дали зеркало, вряд ли она бы смогла узнать себя. Глаза опухли от слёз, на лице расположился странный рисунок из чёрных разводов. Каждый из трёх приступов рыданий блокировала медсестра с помощью успокоительных. Саша и Кос пытались подойти к подруге, однако она начинала верещать, запрещая парням даже приближаться. Теперь они оба превратились из лучших друзей в предателей и сук. Вика не пошевелилась, когда медсестра оповестила о приезде Томы. Поспелова продолжила сидеть в кресле, раскачиваясь из стороны в сторону. Она надеялась, что Пчёлкин улетел. Что он далеко. Что они его не найдут. В какой-то момент было желание позвонить и умолять любимого свалить из чёртовой Москвы куда подальше, но телефон некстати остался в «Каддилаке». Вместе с заявлением Космоса, будто Вити на рейсе в Берлин не оказалось, в груди девушки появилось странное сдавливающее чувство. С одной стороны, это означало, что он остался в Москве, что гончие псы Белова могли его найти. С другой же… у Пчёлкина появлялся крохотный шанс спрятаться, поглубже залечь на дно. Вика бы согласилась, если бы при таком раскладе они больше никогда не увиделись. Лишь бы Пчёлкин был цел. Все её надежды разбились о трель телефонного звонка и ядовито-болезненный голос Саши, слушающему Космоса, который сообщил , что Витя в городе. В этой самой, блять, Москве, где за его головой охотились люди лучшего друга. Это был момент, когда Вика испугалась за себя. В области сердца что-то резко сжалось, а после моментально отпустило. У неё чуть занемели подушечки пальцев, только и это быстро прошло. Когда она через несколько часов опишет симптомы доктору, тот настоятельно посоветует сходить к кардиологу. У девушки случился гипертонический криз. Пока что она списывала всё на нервы.

***

— Привезли, — в кабинет вошёл один из «быков» Белого. Поспелова знать не знала его имени и чем конкретно тот занимался. В последнее время этих рож наплодилось чересчур много, поэтому девушка даже перестала пытаться их запоминать. Вика подорвалась молниеносно. Головная боль и тяжесть в грудной клетке не успели подняться вместе с ней, отстали на несколько секунд. Девушка встала на ноги, тяжело, но отрывисто дыша, перевела бешеный взгляд с коридора, откуда едва слышно доносились звуки шагов, вглубь комнаты. На Холмогорова с Беловым. — Даже не вздумайте, — её голос сделался похожим на змеиное шипение. Витя вошёл в кабинет, глазами сразу выхватывая из общей картины несколько ужасающих моментов. Прежде всего, пистолеты в руках друзей, которые они взяли явно не ради хвастовства. Потом напряжённые взгляды на него самого. Следом — Поспелова. Она вырывала своё запястье из пальцев Холмогорова, который каждые несколько секунд её дёргал, перехватывая сильнее. Девушка развернулась к двери, и тогда Вите стало совсем страшно. Вика определённо рыдала несколько часов, а потому от острых черт лица не осталось и следа. Она была единственной, кто не смотрел осуждающе. В её глазах плескались лишь сожаление да извинения. Дурочка, кто ещё перед кем должен извиняться? — Ребят, ну, ребят, надо как-то… — Витя закашлялся, переводя взгляд от одного друга к другому. — Сань, Кос, надо ж разобраться. В ответ звучала красноречивая тишина. Вика уже даже не вырывалась. Она всхлипывала от новой волны истерической паники и дрожала. Это был максимум для её организма. — Братья, — голос Вити напоминал те, которые звучат у подсудимых во время последнего слова. — Спасибо, ребят, — жёстко произнёс Саша. — Подождите снаружи. Поспелова поняла: сейчас наступит конец. Финал. Развязка. Ёбаный эпилог этого театра абсурда. Словно магия в крови, по её венам начал разноситься адреналин. Поджигать ярость, будто фитиль. Вика улучила момент и вырвала свою руку из запястья Космоса, в один прыжок встав перед Витей. Он пытался отодвинуть её, но элементарно не справлялся. Не потому, что девушка неожиданно оказалась очень сильной. Конечно, нет. Он боролся с желанием кинуть её подальше от оружия и одновременно с тем прижать к себе. Это всё напоминало какой-то фельетон, причём щедро напичканый иронией, приправленный сверху щепоткой сарказма. Они реально были готовы поставить Пчёлкина под стволы. Белов всерьёз держал в руке пистолет, готовясь выстрелить в того, кто тащил его на себе по лесу в восемьдесят девятом году. Космос действительно собирался с мыслями, чтобы лишить жизни друга, который в своё время прикрывал его жопу, когда они ещё только начинали на Рижском. Поспелова смотрела на них обезумевшими глазами, пытаясь понять, в какой отрезок времени всё докатилось вот до этого. До того, что два её лучших друга собирались пустить пули в её же любимого мужчину. — Сука, — дико улыбнувшись, зашептала Вика, — если кто-нибудь из вас его хоть пальцем тронет, я за себя не отвечаю. — Красавица, — тихо позвал Пчёлкин, однако она лишь дёрнула плечом. — Я нахуй вырежу всех, кто вам дорог, и вы это знаете. Если, блять, с ним произойдёт хоть что-то… — Поспелова, — предупредительно произнёс Саша, осознавая: она бросалась не пустой угрозой. — Запомни, Белов, я даже глазом не моргну. Ты лишишься всего в этой жизни, если я лишусь его. Наверное, нечто похожее испытывала та княгиня, про которую Поспеловой рассказывали на уроке истории. Такая ярость, с какой совладать просто невозможно. Вика отлично понимала теперь, почему Ольга сожгла целую деревню. Если будет необходимо, девушка самолично подожжёт каждого в Москве, обязательно улыбаясь. Витя рывком развернул её к себе, заставляя смотреть в глаза. Она запоминала каждую деталь. Как лежал каждый волосок. Вдалбливала в память крапинки тёмно-синего цвета в голубых радужках его глаз. — Красавица, послушай меня, — он приподнял лицо девушки за подбородок. — Это не я, слышишь? Понятия не имею, кто это сделал, но это не я. — Я знаю, — Вика кивала, впрочем, едва ли это было необходимо сейчас. — Я люблю тебя, Поспелова, — улыбнулся Витя. — И целуешься ты охуенно. Особенно на подоконниках. Белов с Холмогоровым не стали прерывать их. Оба не хотел лишать Поспелову шанса услышать какие-то слова на прощание. Саша до сих пор не был до конца уверен, что покушение организовал Витя, а потому внимательно вслушивался в интонацию голоса, которым друг говорил с любимой девушкой. Кос же искренне считал: полосатый пиздел даже сейчас и даже ей. Пожалуй, кроме жалости к Поспеловой, он не испытывал больше ничего. Вика закрыла глаза, чувствуя, как их начинало жечь от очередной порции слёз. Ей казалось, в организм попросту не возможно уместить столько влаги. Ну, либо человек реально состоял на восемьдесят процентов из жидкости, и она сейчас успешно тратила последние процентов пять. Значит, существовать ей осталось максимум одну истерику. Витя проводил подушечкой большого пальца по губам девушки, и она ловила её в поцелуе. Это была нежность в чистом виде. Без примеси из страсти или чего-то пошлого. Абсолютно искренняя любовь. Их немое прощание, а это было именно оно, прервала суета по другую сторону двери. — Шмидт, что там? — твёрдый, громкий голос Белова раздробил звенящую тишину кабинета. — Ребята, у нас осложнения! — Поспелова услышала голос девушки. Наверное, медсестры. Должно быть, открыли дверь. Вика не подняла веки. — Филатову срочно нужна кровь, а группа крови очень редкая. Кто-нибудь есть с третьей группой, резус отрицательный? — Есть, — ответил Белый. Вика распахнула глаза. Она знала, про кого речь. Про того, кто сейчас слегка двигал её в сторону. Какое-то безумие: прежде чем убить, они решили выкачать из него кровь. Господи. Будто мало того, что они отнимут у него жизнь. — Куда, — Витя прочистил горло и попробовал опять. — Куда идти? — Пойдёмте в палату, — засуетилась девушка. Пчёлкин попытался сделать шаг, но рукав плаща остановил его. Чуть выше манжеты ткань мёртвой хваткой оказалась зажата в пальцах Поспеловой, не намеревающейся отпускать даже на долю секунды. — Любимая, — он почти никогда не называл Вику так, — мне надо идти. — Я пойду с тобой, — каждое слово она произносила, словно отдельное предложение. — Нет, ты останешься здесь, а лучше поедешь домой, поняла меня? — Пчёлкин пытался отцепить её руки от плаща, только получалось плохо. — Нет, не поняла, — отчеканила девушка. — Я пойду с тобой. — Вы можете посидеть рядом, — медсестра будто чувствовала потерю драгоценного времени. — Пойдёмте. Витя притянул Вику к себе и поцеловал в висок, уже делая шаг по направлению коридора. Пчёлкин подумал, до чего всё было бы проще, полюби он какую-нибудь покорную, слушающуюся девушку. Такую, которая поехала бы сейчас домой, а не шагала рядом с ним, кидая уничтожающие взгляды на всех присутствующих. Такую, которая бы кротко соглашалась с каждым словом. Но существовала одна проблема: он бы никогда в подобную не влюбился, если бы встретил в своей жизни Вику. Витя мог отдать свою жизнь за то, что лучше неё просто никого не существовало. Лучше для него.

***

За всё проведённое в палате время, они не сказали друг другу ни слова. Пчёлкин смотрел то на Фила, то в стену. Поспелова же наблюдала за тем, как кровь бежала по трубкам от одного друга к другому. С каждой минутой Витя становился всё бледнее. Если так пойдёт и дальше, то убивать его будет незачем. Обескровленный человек вряд ли может прожить хоть сколько-то. Поспелова произнесла лишь одну фразу, после которой Витя наощупь взял её пальцы в свою ладонь и сжал настолько, насколько был способен. — Я никогда в жизни не любила никого, кроме тебя, — прошептала девушка. Когда же ещё через несколько минут медсестра зашла и заявила, что уровень крови в организме Пчёлкина становится критически низким, Поспелову передёрнуло. Будто это имело значение для того, кому пустят в лоб пулю. Вика цеплялась пальцами за его ладонь и предплечье, пока из локтевого сгиба Вити доставали катетер, прикладывали вату и заклеивали пластырем. Она просто до побелевших костяшек сжала его руку, шагая рядом с каталкой, которую везли по коридору. Пчёлкин смотрел на неё абсолютно пустыми, безжизненными глазами. Она же взглядом обещала ему отомстить, если случится самое кошмарное — его убийство. Их обоих отвлёк звук в другом конце коридора. Они синхронно посмотрели на источник: уверенными, размашистыми шагами в их сторону двигались Саша, Космос и Макс. Вика инстинктивно притормозила, начиная быстро, неглубоко дышать. Витя принялся цепляться руками за стены, за дверь чуть дальше. Просто восхитительно, как мозг заставлял спасаться от неминуемой гибели. А она была в каждом шаге друзей. В том, как Кос доставал и, кажется, даже перезаряжал пистолет, начиная бежать по коридору. — Только приблизься к нему! — заверещала Поспелова, но это не возымело никакого действия. — Космос, ствол убери, — крикнул Белов. — Они не знают! — Ну прости, прости, брат! — Холмогоров упал на колени перед Пчёлкиным, вложил в его руку, которую всё ещё держала девушка, пистолет и стал целиться себе в лоб. — Стреляй, я виноват! Я сука, я! Поспелова поймала себя на мысли, что находилась буквально в секунде от того, чтобы перехватить оружие и выстрелить. Нажать на курок. Она была готова сейчас убить, как никогда. Однако предусмотрительность Саши, вырвавшего пистолет и отдавшего тот Максу, не дала девушке совершить непоправимого. — Бей меня, бей,— Кос уже во всю шлёпал себя по затылку ладонью Вити. — Я виноват, я. Бей меня, бей… — Прости, брат, — Белый провёл ладонью по голове Пчёлкина, и тот тяжело сглотнул. Вика убрала руку от Вити, медленно отходя назад. Она не плакала, хотя подбородок опять дрожал, а ноздри раздувались. Девушка пыталась протолкнуть вниз по горлу ком, но тот встал, словно шарик для пинг-понга, отказываясь исчезать. — Не молчи! Не молчи, блять! — орал Кос, оглядываясь. Поспелова всё пятилась. Шаг. Второй. Третий. Она смотрела на трёх друзей и надеялась, что этот дебильный шарик в её горле, на самом деле, не из пластика, а изо льда. Ещё немного, он растает, и она сможет дышать. Только поганый шарик не исчезал. Четвёртый. Пятый. Витя перевёл на неё испуганный взгляд. Саша с Космосом тоже смотрели на девушку. — Я не прощу вам этого никогда, — качая головой, тихо выдохнула Вика. — Никогда.

***

Поспелова плохо помнила момент, когда уснула. То, что она сейчас не в реальности, выдавали чайки, летающие над её головой, ибо она сидела в каком-то сыром подвале. Не могли уличные птицы находиться в помещении. Это же не попугаи. Последними её воспоминаниями стало то, как она зашла в кабинет главного врача после капельницы успокоительного. Холмогоров, Пчёлкин и Белов были в ноль пьяные. Они бухали спирт, заедали его бутербродами и курили. Кос поймал подругу, когда та молча выходила из кабинета, взяв на полу сапоги, которые скинула, забираясь днём в кресло. Саша и Космос заплетающимися языками просили у подруги прощения. Пытались обнять её, но девушка выворачивалась. Белов предложил встать на колени. Она даже глазом не моргнула прежде, чем согласиться. Они, собственно, не раздумывая, это сделали. Только всё равно это ничего не меняло. Она возненавидела их обоих, и от этого становилось ещё сложнее. Ведь даже при условии такого жуткого чувства и готовности порвать их за Пчёлкина, какая-то часть Поспеловой продолжала любить обоих. Вика села на койку рядом с любимым мужчиной, который раз в полминуты целовал её. То каждый пальчик, то запястье, то притягивал к себе и быстро чмокал в губы. Он как бы доказывал им обоим: они вместе. Оба живы и относительно здоровы. Пчёлкин хоть и пытался мысленно врачевать все моральные раны, нанесённые сегодня Поспеловой, всё равно не мог сосредоточиться на этом из-за бурлящей в венах ярости. Он реально зверел, смотря на лицо любимой девушки. Она вздрагивала, если Космос или Саша резко поднимали руку. Знай сейчас Витя, где находился тот уёбок с записи на плёнке, поехал бы и придушил собственными руками. Он бы поступил так с каждым, из-за кого Вике было плохо. Ведь именно из-за этого пидора она пережила весь сегодняшний ужас. Медсестра предупредила Поспелову, что пару дней Пчёлкин проведёт в больнице. Восстановится, так сказать. А потому, вывернувшись из очередных объятий любимого, девушка пошла в оставленную для него палату. Уже в коридоре Вика пересекалась с Ольгой, уставшим голосом сообщившей ей жуткую новость: Валера в коме. Поспелова понимала, что это означало. Что он одной ногой на том свете. Но второй ещё здесь! А значит, был шанс. Вика добрела до палаты и рухнула на койку. Она точно помнила, как рассматривала в окне отблеск фонарных столбов, пролетающую мимо птицу, а потом… вот этот подвал и дурацкие чайки. Кто-то принялся гладить её по лицу. Невесомо, осторожно. Девушке не хотелось прерывать свой сон, она была обязана узнать, каким образом эти птицы попали в помещение., однако некто переместил свою руку к ней на затылок и притянул ближе. А после её губы стали сминать в поцелуе. Ласково, заботливо. Благодарно. — Ты меня разбудил, — голос девушки осип от рыданий, сделался неузнаваемым. — Прости, — прошептал Пчёлкин, — ты заняла мою кровать. — Ничего страшного, — улыбнулась Поспелова и открыла глаза. — Придётся поместиться. Она лежала на боку, прижимаясь к Вите. Койка действительно оказалась слишком мала для двоих людей. Впрочем, какая разница? Парень смотрел на её вид: Вика легла прямо в одежде. Чулки, юбка, блузка и белый халат, который ей выдали, когда она отказалась отходить от него во время переливания крови. — Пчёлкин… — тихо начала Поспелова, но парень её перебил. — Тш-ш, — Витя приложил палец к её губам, — мы не будем сейчас ни о чём разговаривать. — Он вёл ладонью по её ноге. Собирал ткань юбки и халата, задирал выше. — Ты очень сексуальная в белом халате, знаешь? — Врач говорил, — девушка закрыла глаза, наслаждаясь ощущением руки Пчёлкина на своём теле, — что ты ещё очень слаб. — С тобой справлюсь, — усмехнулся он. Витя целовал её в шею вечность. Оставлял засосы, отмечая, что она принадлежала ему. Вечером, стоя в кабинете, буквально в шаге от того, чтобы расстаться с жизнью, он осознал один неоспоримый факт: то, насколько его любила Поспелова, не сможет полюбить больше никто и никогда. Какое счастье, что это всё взаимно. — Никогда бы не подумал, что скажу это, — между поцелуями произнёс Витя, — но спасибо, что спасала мне жизнь. — Я это делала ради себя, — улыбнулась Вика. — Думаешь, я бы смогла жить без тебя? Не смогла бы.