或許全部 - ВОЗМОЖНО ВСЕ

      Сэ Цинмин неторопливо шел по мощёной дорожке сада Буцзинши. Давненько он здесь не был! Считанные разы после гибели друга. Дружба, правда, у них выходила односторонняя: Не Шаньцзянь был человеком суровым и нетерпимым, старший из внуков — Не Минцзюэ — на него очень похож… Цинмин искренне восхищался его дедом и сожалел лишь о том, что в юности так и не набрался смелости перестать подыскивать для встреч поводы. А потом оказалось поздно — боги отмерили этому достойнейшему человеку прискорбно короткий век. Он, конечно, пытался по мере сил помогать молодой вдове с младенцем, но чем он, сам вчерашний юнец, мог по сути помочь? А сын, потом и старший внук Не Шаньцзяня выросли в достаточно самостоятельных юношей, в поддержке старших не особо нуждавшихся, так что поводов для визита не было долго. Только вот когда младший Не стал Верховным заклинателем, они начали появляться чаще.       Цинмина до сих пор изумляло, как у Не Шаньцзяня мог появиться настолько непохожий на него внук, как Не Хуайсан. И немного возмущала его молодость: Цинмину, примерно во столько же ставшему главой, на излишнюю юность пеняли все кому не лень! А тут — Верховный Заклинатель. Впрочем, всё нынешнее поколение глав Великих орденов — да и не только Великих — война изрядно омолодила, а упрёки в юности от таких же вчерашних юнцов были бы верхом лицемерия.       Вэнь Жохань действовал наверняка, целенаправленно выбивая сильных и опытных, способных дать отпор… Цинмин позволил себе горько вздохнуть, пользуясь отсутствием в зимнем саду людей: начал он это с сына друга. Удивительно и безумно, учитывая, как в юности он был близок с Не Шаньцзянем...              Задумавшийся Цинмин и не заметил, что вокруг уже не так тихо и пусто. В холодном воздухе раздавались звонкие голоса молодежи и смех, и не было ничего удивительного в том, что этот старик погрузился в воспоминания настолько глубоко, чтобы спутать снег и вишневые лепестки, а среди целой оравы подростков и детей выхватить взглядом две фигуры: тоненькую и хрупкую, в сером одеянии, и высокую и стройную, с затянутым на макушке алой лентой хвостом, сейчас растрепавшимся и расплескавшимся по спине жгуче-черным полотнищем…       — Давай, давай, еще! Тысяча сто три, тысяча сто четыре!       Юноша с алой лентой в хвосте смеялся и подкидывал ногой оперенный воланчик. Вот он повернулся в профиль — и сердце Цинмина зашлось от целой лавины чувств. Этот гордый профиль, эти вишневые глаза, горящие азартом он узнал бы из десятков тысяч, сколько бы ни прошло лет… Юный Вэнь Жохань, еще не принявший тяжкий гуань главы клана, еще не безумец, построивший у подножия вулкана, напротив Солнечного — Огненный дворец…       — Еще, еще, давай!       И улыбка, и смех, и эти порывистые движения, словно у едва вставшего на крыло феникса…       Сэ Цинмин протянул руку, словно пытаясь удержать видение, старческие ноги запнулись о корень, невидимый под снегом: он сошел с дорожки, не заметив как. Падая, глава Сэ был уверен, что это его последний фэнь, раз уж видится ему подобное, а после и вовсе потерял сознание, погрузившись в черноту, прерывающуюся отдаленным шумом встревоженных голосов.              Первым вернулся слух, а на него Сэ Цинмин не жаловался даже в его почтенном возрасте. И слух уловил размеренный шорох и пощелкивание, словно кто-то… постукивал сложенным веером по ладони.       После Цинмин учуял запах: травы и что-то ещё, едва уловимое, но присущее всем лекарским палатам, в которых он за свою долгую жизнь успел побывать.       Дальше вернулось и полноценное осознание: он в Буцзинши, прибыл на встречу с Верховным Заклинателем — большим любителем вееров, кстати — и в ожидании позволил себе прогуляться по саду… А в саду, кажется, обосновалась хули-цзин — иначе посетившее его видение Сэ Цинмин объяснить не мог. Осознавая всю абсурдность этого предположения, Цинмин тем не менее наскоро проверил свои меридианы и ядро — может, его на старости просто настигло искажение ци? До сих пор эта напасть его миновала, с Не их клан в последний раз роднился очень давно, конечно, но мало ли?       Ядро было в порядке.       Постукивание оборвалось, и смутно знакомый голос позвал:       — Глава Сэ? Вы очнулись?       Пришлось открывать глаза.       У постели Цинмина сидел Верховный Заклинатель лично и с тревогой вглядывался в его лицо. Этот старик достаточно долго жил на свете, чтобы видеть: тревога — это внешнее. Внутри, под ней, на дне соколиных глаз стыла острая сталь. Словно юный (для Цинмина, разменявшего последний год восьмого десятка, тридцатилетний Верховный заклинатель именно юнцом и был) Не Хуайсан научился читать в людских сердцах, и все мысли Цинмина были перед ним, как на ладони. В том числе и те, в которые сам Цинмин верить не хотел.       — Хуалун-цзюнь! — Цинмин закряхтел, силясь подняться, но Верховный Заклинатель опустил ладонь ему на плечо, удерживая:       — Нет нужды вскакивать, почтенный глава Сэ. Целители вам еще не разрешали. О, но молодая госпожа Цзян и ее друзья будут рады узнать, что вы очнулись. Они очень вовремя нашли вас в саду и принесли сюда. И очень переживали за вас.       Молодая госпожа Цзян?       Цинмин с опаской обратился в свои воспоминания, пытаясь понять, откуда взялось это «Цзян» — и с удивлением понял, откуда. На одном из подростков и вправду были пурпурные, с лотосами, одежды… На том самом, который вверг его в такое смятение.       Цинмин нахмурился, уже смелее вспоминая: серые одежды принадлежали не Цинхэ Не, а Чуньцю Вэй — из Чуньцю там было двое, ещё — фигура в белом, не сразу замеченная Цинмином на фоне снега, и ещё кто-то — кажется, в сине-коричневом, не Оуян ли?       И — никакого багрянца Вэнь, только цзянский пурпур, тот, что в багрец. Пожалуй, по возвращении домой стоит проверить зрение — так спутать! Что он ещё, интересно, не разглядел? Судя по словам Хуалун-цзюня — перепутал юношу с девой. Возможно, и знакомый профиль, и приметный вишневый взгляд ему тоже примерещились?       Или нет — если вспомнить, кто нынче Госпожа Цзян. А лет тринадцать назад чуть не на каждом углу судачили о том, что у Цзян Ваньиня от вэньской сучки дочка родилась — так чистой вэньской породы, мол, от отца ничего не взяла, это ж надо, как проклятая кровь-то сильна!       Цинмин вздохнул, поднял голову и снова встретился взглядом с Верховным Заклинателем. Буквально — напоролся на его взгляд.       — Ох, этот старик выражает тысячу благодарностей юной госпоже Цзян и ее друзьям! — поспешил проговорить, словно прогоняя сказанным вслух то, что промелькнуло в мыслях.       В конце концов, за те же тринадцать, или сколько оно там прошло, лет некогда любимая племянница Вэнь Жоханя ни в чем дурном, кроме ее ужасного характера, замечена не была. А характер у нее под стать характеру ее муженька, как же хорошо, что у Сюйшуй Сэ нет прямых торговых договоров с Юньмэн Цзян!       Не Хуайсан обмахнулся веером:       — Вы вполне можете выразить благодарности самой деве Цзян — она очень хотела удостовериться, что с вами всё в порядке, лично. Глава Сэ согласится уделить ей фэнь своего драгоценного времени?       Отказать было бы, во-первых, неприлично, во вторых, грозило неодобрением Верховного Заклинателя, и в третьих, вредно для душевного здоровья самого Цинмина. Стоило уже посмотреть на эту молодую госпожу Цзян — и больше не гадать, на кого она похожа, а на кого — нет.       — Для меня будет удовольствием встретиться с молодой госпожой Цзян.       — Тогда я прямо сейчас ее приглашу, — за веером не было видно усмешки, но и голоса хватило, чтобы ее опознать.              Сэ Цинмину оставалось только лежать и ждать, пока Верховный Заклинатель неторопливо выплывет из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, а потом, какое-то время спустя, в нее негромко постучат.       — Входите, — разрешил он и напрягся, вперившись взглядом в отодвигающуюся дверь.       И едва не поперхнулся, когда показалось, что в палату вошла юная Юй Цзыюань. Только пару судорожных вдохов спустя увидел различие и в чертах лица, и в цвете глаз. Да, Цзян Аи в самом деле походила на Вэнь Жоханя, но не так чтобы прямо была с ним на одно лицо: кажется, форма глаз, губ — все это было взято у той части крови Цзян, что принесла в этот клан Юй Цзыюань. Так что зря говорили, что от отца дева Цзян ничего не взяла, зря. Просто у людей глаз нет, вот и все. Или за столько-то лет уже позабыли Пурпурную Паучиху?       Молодая госпожа поклонилась ему по всем правилам, нежным голосом пропела:       — Эта Цзян рада приветствовать главу Сэ.       — Этот старик рад встрече с молодой госпожой Цзян. Воистину отрада для сердца и услада для глаз — встретить столь дивный лотос.       Дева Цзян слегка опустила взгляд в смущении — и тут же вскинула обратно, дерзко глянула Сэ Цинмину прямо в глаза:       — Эта осмелится спросить, как здоровье уважаемого главы? Прискорбно было бы, если бы человек стольких знаний и мудрости, как глава Сэ, пострадал от какого-то нелепого случая. Эта Цзян будет чувствовать себя виноватой.       — Молодая госпожа Цзян слишком нахваливает этого старика, он воистину не стоит её тревог. И вины молодой госпожи в состоянии этого старика нет — скорее наоборот, этот старик должен благодарить молодую госпожу за оказанную ему помощь.       — Эта Цзян ничуть не преувеличивает, — дева Цзян горделиво приподняла голову, став ещё больше похожей на покойную госпожу Юй. — В Цзянху осталось слишком мало тех, чья память живёт дольше, чем горит палочка благовоний — это слова главы Вэй, моего бофу, и глава Сэ — один из таких людей, способный поведать о былом и наставить молодых. Ведь, как известно, лишь у того дерева прочный ствол и пышная крона, чьи корни глубоки.       Цинмин глядел на нее и умилялся, уже и не вспоминая, на кого там похожа эта юная соколица глазами. Конечно, он не взял бы такую деву в жены своему правнуку — больно самостоятельна и рассудительна эта Цзян. Настоящая Юй, что б там ни болтали. А от таких никакого почтения, все норовят свое да поперек сделать. А уж коль дева еще и к этому молодому выскочке Вэй прислушивается… Хотя слова-то правильные… Охо-хо, как тут судить верно, по справедливости? Всем хороша дева, словно обильно плодоносящий куст шаньчжа — и ягоды чистый мед, и шипы — острее цзяня.       — Молодая госпожа Цзян умна и учтива, — признал очевидное.       Нет, не взял бы он ее в семью. Тем интереснее будет ждать, кому же Цзян постараются навязать свою кровиночку. Он еще помнил, как Пурпурная Паучиха да Золотая Гу сговаривались о своих детях, помнил и то, что ничего не вышло, а ведь Цзян Яньли — кроткая голубка по сравнению со своей племянницей. Пожалуй, он даже повременит пока передавать свой пост внуку. Вряд ли тот будет замечать на Советах все, что было бы интересно самому Цинмину, так что потерпит, посидит в Наследниках еще пару лет.       Сэ Цинмин, вообще-то, именно с предупреждением о том, что у ордена Сюйшуй Сэ скоро будет новый глава, к Верховному Заклинателю и приехал. Но так оно даже лучше вышло: будет у внука больше времени в дела вникнуть.       — Эта благодарит главу Сэ за похвалу, — молодая госпожа Цзян снова поклонилась. — И за то, что уделил ей внимание и развеял её тревоги.       — Молодой госпоже и вправду не стоит тревожиться об этом старике, лекари Цинхэ Не известны своим мастерством. А болезнь, виновная в недомогании этого главы — возраст, и пускай от него нет лекарства — этот Сэ всё ещё способен не путать черное и белое. Не стоит молодой госпоже и дальше тратить время на этого старика: юность бесценна, идите и используйте её с толком.       — Эта Цзян благодарит главу Сэ за наставления и желает скорейшего выздоровления.       Ещё один грациозный поклон — и молодая госпожа выскользнула за дверь лекарского покоя, словно капля воды из неплотно сомкнутых ладоней.              А Верховный Заклинатель словно бы и не удивился тому, что Цинмин поспешно уехал, как только позволили целители, так и не сказав, зачем являлся. Только проводил его до двора и лично помог забраться в повозку. И Сэ Цинмину еще долго мерещился его внимательный взгляд, словно острие кинжала, на волос не касающееся спины.