或許全部 - ВОЗМОЖНО ВСЕ

      Незнайкой Хуайсана давно уже никто не называл — по крайней мере, в родном Цинхэ, и в его наряд начали понемногу возвращаться излюбленные легкие и светлые шелка.       Но — только дома, в Цинхе, где к нему уже привыкли. На чужую территорию приходилось одеваться скромнее, а то только дай повод — и старое прозвище вспомнят, и ещё дюжину новых придумают!       Это немного — совсем чуточку — портило настроение. Утешало то, что за него одним своим присутствием отомстит Вэй-сюн. Так что в Гусу Хуайсан прибыл, уже заранее злорадствуя: ах, какие лица будут у всех этих лицемеров, которые уже радостно списали его со счетов!       Две делегации столкнулись у подножия проклятущей лестницы. Как же он ее ненавидел все те три года, что вынужден был здесь учиться! Но сейчас ему было не до чувств, питаемых к бездушным камням. Он во все глаза смотрел на то, как слаженно спешивается двухцветный отряд, смешивая лиловые и серо-багряные одежды в одну отнюдь не молчаливую и не сдержанную толпу. В которой островками спокойствия — как знакомо, боги и будды! — остаются всего три фигуры: две в лиловом и одна в сером.       — Дагэ, А-Линь!       Он обернулся на братьев, разом теряя весь налет серьезности: после пробуждения он видел командира только раз, очень слабым и едва способным сидеть, а потом они улетели, и вот прошло три месяца, и он должен, просто должен подойти и убедиться, что вот тот статный красавец с драгоценным золотым гуанем в волосах и шпилькой, увенчанной красным нефритом (Совет будет в ярости и шоке — такая откровенная провокация... Ди-цзуньши, ты демон!) — это именно Вэй Усянь, Вэй Ин, Ди-цзуньши.       — Иди, иди, — добродушно подтолкнул его дагэ.       И Хуайсан пошел.       — Вэй-сюн, Цзян-сюн… и Цзян-сюн! — он слегка улыбнулся — было всё ещё непривычно, что у него теперь два соученика из Цзян. Обошёл вокруг, бесцеремонно любуясь и командиром — ах, как давно Хуайсан не видел его настолько здоровым и бодрым! — и надетым на него ханьфу. Вэй-сюн, подыгрывая, ещё и покрутился на месте, давая разглядеть себя во всей красе.       — Вэй-сюн, какой мастер шил это чудо? Я просто обязан поинтересоваться!       — Не-сюн, если я тебе скажу ее имя, ты ведь умыкнешь прекрасную деву из моего клана, — тихий, чуть хрипловатый голос тем не менее прозвучал так, что перекрыл все остальные звуки.       У Хуайсана задрожали руки и выпал из пальцев веер. Почему только сейчас, услышав этот голос, он окончательно поверил в то, что война закончилась, все закончилось, и свадьба брата, до которой всего-ничего, — это реальность, и все уже хорошо?       — Не-сюн, что такое? — сухая твердая и теплая ладонь — еще одно отличие! — подхватила запястье, словно невзначай, а в жилы будто плеснуло расплавленным медом и ледяной крупой — Хуайсан хватанул воздух в первое мгновение, а потом резко успокоился, как от самой забористой настойки диди.       — Ах, ничего страшного, Вэй-сюн. Просто рад тебя видеть. И слышать.       — А нас что, не рад? — Ворчание Цзян Ваньиня также было одной из тех вещей, которые вернулись в их жизнь вместе с Вэй Усянем.       — Конечно, рад! Просто главным героем сегодняшнего представления будет именно он.       Вэй Ин посерьёзнел:       — Это будет не представление, Не-сюн.       — Прости, прости, Вэй-сюн. Конечно же...       — Хотя отчасти ты и прав, — убийственную серьезность прорезала улыбка — как солнце прорезает тяжелые тучи. — Цзюэ-гэ, А-Линь, мы все очень рады вас видеть. Но что это все замерли? Поднимаемся? А-Чжань, дай мне руку, пожалуйста.       Если Хуайсан еще не растерял последний разум, помощь и поддержка Вэй-сюну была без надобности: он шагал легко и пружинисто, при том еще и совершенно бесшумно, но вот шаги Цзян Минфэна легкость утратили разом, стоило ему ступить на лестницу. Зная мастерство Вэнь Цин, шрамы тела уже, скорее всего, не болели — но шрамы души могут причинять боли не меньше. Оставалось верить, что о них позаботится Вэй Усянь.       Судя по его настрою — позаботится, ещё как. И о тех, кто их оставил — тоже. Определить было просто: в серых глазах не было видно зрачков — там бушевало лиловое пламя. Хуайсан уже не впервые подумал, что все вот эти откровенно вэньские провокации могли быть совсем даже не только и не столько провокациями. И что тогда, в Безночном Городе, ему не показалось: попробовав крови Ди-цзуньши, Бессмертный Владыка не просто так перестал обращать должное внимание на всех остальных противников, отмахиваясь от них походя.       Мысли занимали его всю дорогу до врат Юньшэн Бучжичу. Это не мешало ему отслеживать всех, кто заслуживал внимания: дагэ, диди, шисюнов. Лица встречающих адептов. Их лица, когда делегация из Юньмэна вошла в ворота, и стало возможно рассмотреть идущего рядом с двумя главами мужчину в форме старшего адепта Цзян. О, что это были за лица! Адепты тут же засуетились — ну, насколько суету позволяют их правила — и, кажется, хотели послать кого-то с вестью. Их парой слов остановил Лань Чуньяо. Адепты слушались его так, словно приказал сам глава, и явно разрывались между гарантированным неодобрением главы, если кто ослушается его ши-чжуна, и таким же неизбежным — старейшин, если им не сообщат, что пропавший и якобы сошедший с ума Второй молодой господин прибыл в составе делегации Цзян.              Свиту проводили до покоев — отдохнуть с дороги, а главы и те, кого они сочли нужным позвать, под предводительством Чуньяо отправились сразу в Зал Совета. Когда число людей уменьшилось, единственные на группу серо-багряные одежды начали привлекать ещё больше внимания. И хотя большинство Лань, кроме тех, что участвовали в войне, видело Вэй Усяня только подростком — у некоторых на лицах проступало узнавание. И так или иначе, кого бы ни узнали первым, Вэй Усяня или Цзян Минфэна — Лань Ванцзи, как они всё ещё считали, их группу провожала гробовая, даже для Облачных Глубин, тишина. Не Хуайсан наслаждался отголосками этого внимания, мечтая, что однажды и сам сможет производить на окружающих подобный эффект.       Спокойный, вроде бы негромкий, но очень отчетливо различимый голос Лань Чуньяо оповестил собравшихся в зале:       — Глава Не с сопровождающими прибыл! Глава Цзян с сопровождающими прибыл.       Имени главы Вэй не прозвучало — но это было правильно, о том, что клан Вэй вообще существует, как и его глава, будет объявлено на Совете.       Яо вежливо, но с достоинством, без заискивания — как же это нравилось, после ланьлинских расшаркиваний-то! — поклонился, указывая на отведенные им всем места:       — Господа, прошу вас, располагайтесь. Этот Лань надеется, что вам будет удобно.       Остальные главы — а в зале собрались уже почти все, они специально подгадывали так, чтобы прибыть почти последними, — традиционно начали в любопытстве скашивать глаза, а некоторые — бесстыдно разворачиваться. Выражения лиц, которые Хуайсан видел по пути сюда, повторялись один в один, только если Лань тут же обсуждать увиденное мешали правила, то уважаемые Главы такой смиренностью и воспитанностью не отличались, и по залу поползли шепотки. Которые тотчас утихли, стоило дагэ погромче звякнуть саблей и поздороваться с близ сидящими — совета в Цинхэ ещё никто не забыл.       Совершенно спокойным, умиротворённым даже, выглядел один только Глава Цзинь. Цзысюань благожелательно поздоровался с ними и вновь обратил внимание на сидящего рядом главу Чжао — тестя — с которым вёл тихую беседу.       Хуайсану внезапно захотелось выпросить у командира какой-нибудь талисман для раздвоения: чтоб быть одновременно в нескольких местах, видеть и слышать все. Стоило подать ему идею — и можно было даже надеяться, что не скованный рамками разум отыщет какое-нибудь воплощение ей.       Глава Лань поднялся со своего места, и если Хуайсан еще не ослеп, то в его взгляде просто лучилось внезапно очень живое для Лань желание дразнить и провоцировать — видел бы себя Сичэнь со стороны и рядом с Ди-цзуньши!       — Этот глава рад приветствовать вас всех в Облачных Глубинах. Совет начнется завтра, а сейчас я предлагаю всем насладиться пиром и отдохнуть от утомительного пути. Позвольте поднять эту чашу за ваше здоровье, уважаемые главы!       Уважаемые главы позволили. Те, кто поумнее, даже, наверное, начали догадываться, что у четырёх Великих кланов все уже договорено, поделено и рассчитано — и поднимали свои чаши с весьма унылыми лицами.       Хуайсан смотрел и, к слову, не замечал нигде ши-чжуна главы Лань. Он спрятал усмешку за веером: этот юноша был блистательно умен, ах, какое чудесное приобретение у клана Лань! Он скосил глаза на Вэй Усяня — и встретился с ответной понимающей усмешкой: под прикрытием широкого рукава тот держал какой-то округлый прибор, похожий на компас, только без стрелок. И по этому компасу неспешно передвигался голубоватый огонек. Командир слегка сощурился: Хуайсан послал ему самый проникновенный, самый умоляющий взгляд, какой только смог изобразить. Это ведь совершенно точно был прибор, способный отслеживать тех, кто находится под талисманом «тени»! Ну кто бы еще, кроме самого создателя талисмана, смог бы обойти его действие и сделать такую штуку? Хуайсану срочно, до колотья в известном месте, такая была нужна. Вэй Усянь сделал непонимающее лицо и его немую мольбу проигнорировал. Ну ничего, он потом ещё попросит! И будет просить, пока не получит, Вэй-сюн должен помнить, как он умеет упрашивать.       Пир, между тем, шёл своим чередом — и Не Хуайсана накрыло сладостной волной воспоминаний. Вот примерно так же всего несколько лет назад они все сидели на занятиях, и сам он думал, как бы половчее списать у Вэй-сюна контрольную, а весь класс оглядывался на того — так же, как и сейчас — гадая, что он учинит, и может его наконец-то поймают, и Цзян-сюн делал вид, что он здесь ни при чём, и втихую посмеивался. А тот, кого тогда еще называли Вторым Нефритом Лань, смотрел строго и холодно, но так же неотрывно, как и сейчас. Пресветлая Гуаньинь, ведь тому минуло всего три года, а ощущение такое, что прошло полжизни!       До Хуайсана внезапно дошло: на столиках была далеко не привычная для Облачных Глубин преснятина. Хм, а ведь даже на прошлом Совете здесь приходилось давиться традиционными для Гусу Лань блюдами и делать вид, что все нравится. Сейчас и правда нравилось: блюда-то не изменились, хотя для гостей прибавили рыбу на пару и что-то мясное. Просто в рассыпчатом рисе и травяном супе, в овощах — появились специи, оттеняющие их вкус. Вот что творят немного соли и обычные имбирь, доукоу, укроп и сянцай. Еще появился жареный папоротник — раньше такую закуску Хуайсан встречал только в родном краю. А грибы сянгу и корень лотоса, фаршированный клейким рисом — это и вовсе юньмэнские блюда. О, а вот и «золотой» цыпленок — это ланьлинское. Ах, Лань Яо, Лань Яо! Какой умный юноша. Угодить всем, позволить главам впечатлиться пиром и немного расслабиться — это мудро!       Хуайсан убеждался, что Глава Лань нашёл себе воистину незаурядного помощника, весь вечер: Главам вовремя подливали — ещё одно большое изменение — но не настолько, чтобы они начали буянить; всех, у кого мог произойти конфликт, рассадили по разным углам; а после пира сопровождение незаметно развело всех в разные стороны под предлогом «посмотреть красоты».              Им посмотреть красоты тоже предложили, и Хуайсан, не слушая слабых возражений, потянул всех, кроме диди, сославшегося на усталость, по памятным местам. Сопровождающий адепт вскоре где-то потерялся, и на его месте возник Лань Чуньяо лично.       Кто бы сомневался?       Кто бы сомневался, что этот чуткий юноша сможет сделать так, что они шестеро — он, дагэ, Цзян Ваньинь, Цзинь Цзысюань, Цзян Минфэн и Вэй Усянь — будут равно обласканы вниманием, хотя очевидно было, что Ваньинь, к примеру, очень хочет вытрясти из Хуайсана подробности подготовки к свадьбе сестры; Минфэну одновременно и больно, и хорошо, и он был бы не против остаться наедине с этими чувствами и любимым человеком, который может их разделить. Сам Лань Яо с огромным восторгом заграбастал бы себе Вэй Усяня в единоличное владение хотя бы на пару сяоши. Дагэ бы просто прогулялся — ему тут нравилось всегда. А Сюань-сюн вообще бы сбежал из Глубин обратно домой, потому что там его возлюбленная супруга.       Вскоре Лань Яо незаметно — воистину несравненный талант, так заболтать группу неплохих воинов, чтоб они не обратили внимания, куда идут! — привёл их в ту часть Глубин, где Хуайсан ещё не бывал. Жилая часть скрылась за деревьями где-то позади, впереди просматривался отвесный скальный обрыв, а чуть сбоку, спрятанная небольшим садом, стояла беседка, где их ожидал Лань Сичэнь. Тоже лично.       — Ах, глава Лань! Надеюсь, мы не побеспокоили вас во время отдыха?       Перед Сичэнем на столике расположился гуцинь, и кисти мужчины лежали на струнах, но инструмент молчал и уже давно: музыку они все услышали бы издалека.       — Ни в коем случае, — он тепло улыбнулся. — Если желаете, можете присоединиться — в беседке хватит места на всех.       На всех хватало не только места, но и уложенных на каменный пол подушек.       — Сичэнь-гэ, — первым прервал молчание, наступившее после того, как все чинно расселись, Вэй-сюн, и Хуайсана это ничуть не удивило. Как и выбранное обращение: — Сюнчжан, ты хотел с нами о чем-то поговорить?       Именно с ними. Но почему именно с ними? Хуайсан бы понял, если бы это был разговор с Вэй-сюном и его спутником наедине. Или Цзян-сюном и Цзинь-сюном, если бы разговор шел о чем-то, касающемся ближайших соседей по границам. С дагэ они бы просто выпили, еще и Хуайсана бы втянули в свою попойку, и потом было бы стыдно — он умел пить только легкие вина, но не байцзю, запас которого у дагэ наверняка булькает в рукавах.       — Хотел, — Сичэнь кивнул. — Глава Цзян, завтра на совете вы собираетесь объявить о возрождении клана Вэй?       — Не вижу смысла затягивать, — Цзян Ванинь пожал плечами. — Чем дольше Вэй Усянь будет болтаться здесь без статуса, тем более «гениальные» мысли будут приходить в головы этому сборищу змей. Не стоит их провоцировать.       Лань Сичень кивнул:       — Верно, не стоит. Но становление тёмного заклинателя во главе клана — уже само по себе провокация. Стоит дать им понять, что Великие кланы поддержат это решение единогласно.       Цзысюань-сюн вынырнул из сладких мечтаний с самым серьезным видом, лучше всего показывая, что тоже прекрасно научился носить маски:       — А разве кто-то сомневается в этом?       Почему-то все взгляды обратились на дагэ. Тот вздернул бровь, безмолвно вопрошая: «Вы сейчас серьезно?»       — Дагэ, ты ведь хотел побрататься с Вэй-сюном и остальными? Сейчас самое удачное время, — встрял Хуайсан.       — Вопрос в том, где именно проводить церемонию, — Минцзюэ вопросительно глянул на главу Лань. — Здесь; в Безночном, как символ; в святилище Неба на Юньшань, как это было принято ранее?       — Война закончена, мёртвые помянуты, живым нужно жить дальше, — Минфэн всё ещё растерянно оглядывался по сторонам, но беседа, кажется, немного привела его в себя.       — Я согласен, — Вэй Усянь мягко накрыл его плечи широким рукавом. — Лучше всего будет провести церемонию на Юньшань. — И, коротко хохотнув, пояснил: — Вокруг Храма, сколь я помню описания, стоит мощный барьер от темной Ци.       — Это так. И если ты пройдёшь сквозь него, это многих убедит, что тьмы в тебе нет. С датой тоже не стоит затягивать, церемонию лучше провести сразу после Совета.       — Я объявлю о ней в самом начале Совета, — кивнул глава Лань. — И после этого — о клане Вэй. Пока не успели переварить и обсудить первую новость, вторая пройдет менее заметно.       — Не стал бы на это надеяться, — снова хохотнул Вэй Ин. — Моя удача такова, что все внимание все равно обратится на меня. Глава Лань, если позволите, у меня есть вопрос к вашему ши-чжуну.       Кажется, Лань Сичэнь растерялся, не совсем понимая, что могло понадобиться Вэй Усяню от Лань Чуньяо, и, прежде чем ответить, бросил на него взгляд. Чуньяо не стал затягивать и сам выступил вперёд:       — Я понимаю, о чём вы хотите спросить, Вэй-цяньбэй. Если позволите, мы обсудим этот вопрос завтра.       Хуайсан, так же как и Сичэнь, тоже не понимал, что у них может быть за общий вопрос.       — Хорошо, но я хотел спросить еще кое-что, — Вэй Ин так открыто улыбнулся, что все подозрения и сомнения испарились. — Тем более, здесь в принципе собрались только свои, а барьер я сейчас нарисую.       Хуайсан, да и все остальные жадно впились взглядами в скупые, экономные движения тонких пальцев, за которыми оставался светящийся лиловый след.       — Не видел раньше такой печати! — Цзысюань очень заинтересованно подался вперед.       — Полное сокрытие. Если кто-то и помнил снаружи о том, что здесь что-то стояло, то на время действия печати — забывает, — пояснил Вэй Усянь, закончив начертание и впечатав его в пол. — Увы, активируется только моей Ци.       Лицо Цзысюаня приняло крайне разочарованное выражение. Хуайсан подозревал, что недалеко от него ушёл.       — Работаю над этим, — рассмеялся Ди-цзуньши. — Вопрос простой, А-Яо: расскажи, что обо мне говорили во время пира.       — Особо много наговорить не успели. Сначала сомневались, что это вы, потом говорили, что если это вы, то вы не могли выжить, — Чуньяо улыбнулся. — Так же успели предположить, что раз вы выжили — то сражались не вы, а призванный вами демон. Этот же демон всё время Низвержения притворялся вами. Ещё говорили наоборот, что вы всё-таки мертвы, а демон притворяется вами сейчас. Так же предполагали, что вы одержимы, что вы зачаровали главу Цзян и он одержим, то же говорили и о Лань Ванцзи. Простите, я лишь передаю то, что слышал, — он слегка поклонился в сторону Минфэна, извиняясь за прозвучавшее имя. — Далее я покинул зал совета и больше услышать не успел, но до завтра слухов станет втрое больше.       — Хах, теперь и я сомневаюсь, а я ли я и не притворился ли я собой, — в глазах Вэй Усяня заискрился смех. — Что ж, слухи неизбежны, как гнус над болотом в летний зной. А теперь о важном.       Он потянулся в рукав и выложил уже знакомый Хуайсану округлый прибор. Один... два... четыре.       — Талисманы «тени» из-за войны разошлись достаточно широко, даже если не известен точный порядок начертания, повторить можно, пусть и слабее. Думаю, уважаемым братьям будет не лишним иметь вот эту игрушку. Дальность работы — пятнадцать ли, я еще доработаю этот вопрос. Чуткость приема — способен засечь даже написанные моей рукой талисманы.       Хуайсан, опередив дагэ, схватил механизм и тщательно осмотрел. Действительно, почти обыкновенный компас, за исключением нанесённых на крышечку знаков и некоторой доли ци. Внутри — разделённое на четыре части пустое пространство, огонька видно не было — видимо, сейчас рядом нет никого под талисманом.       Подробнее он рассмотреть не успел, так как вещицу всё-таки отобрал дагэ.       — Это... — начал глава Лань, но Вэй Усянь вскинул ладонь и слегка смущенно улыбнулся:       — Просто подарок. Я хотел поблагодарить вас за мое спасение.       Улыбка Лань Сичэня окрасилась горечью:       — Я для вашего спасения почти ничего не сделал, — подразумевал он, судя по всему, спасение не только Вэй Усяня.       — Есть что-то странное в том, чтобы измерять помощь, сюнчжан, ты не находишь? Она либо есть — либо ее нет. И если мы с А-Чжанем живы, сидим здесь и способны жить дальше, значит, эта помощь была. Я знаю, кто спас Минфэна. Это лишь означает, что ему я преподнесу отдельный подарок, хотя ценности, равной жизни, в этом мире нет.       Вэй Ин скользнул ладонью в рукав и достал маленький квадратный футляр, который, держа двумя руками, с низким поклоном и протянул... Лань Чуньяо.       — Этот недостойный просит принять его подарок и клянется, что никакого зла в нем нет.       — Этот принимает подарок с благодарностью, — Чуньяо не колебался, кажется, ни мгновения, прежде чем с таким же поклоном принять подарок и спрятать где-то в рукаве.       — А теперь — самое интересное, — тихо протянул Ди-цзуньши, и это был уже именно он: вместо привычной серой радужки полыхнул лиловый огонь в глазницах. — Я обещал Минфэну, что не стану поступать опрометчиво и действовать без разговора с тобой, сюнчжан, и с остальными. Так вот он я, вот вы. И где-то тут есть люди, к которым у меня кровные счеты. Что скажешь, Сичэнь-гэ?       Лань Сичэнь на мгновение прикрыл глаза.       — В этом деле было замешано десять старейшин. Четверо из них своё воздаяние уже получили. Остальные шестеро — рано или поздно тоже получат, но если тебе это важно — я укажу на них. — Он внимательно посмотрел в глаза Вэй Усяню. Выдерживать наполненный лиловым огнём взгляд ему явно было сложно, но глаз он не отводил. — Однако я ещё раз попрошу действовать осмотрительно. Несмотря на то, что мы с Яо действовали довольно поспешно — нас не заподозрили, твои же методы довольно заметны. Если на тебя ополчатся, как на убийцу шестерых старейшин праведного ордена, брату легче не будет.       — О, нет, сюнчжан. Никакой тьмы, никаких мертвецов или нечисти. Обещаю — осторожнее меня не будет никого в этом мире, и никто не заподозрит, что это вообще мог бы быть я. Клянусь, — и ко лбу взлетела тонкопалая ладонь в клятвенном жесте.       — Хорошо. А-Яо, вы ведь всё равно собирались что-то завтра обсуждать?       — Я расскажу Вэй-цяньбэю всё, что знаю, Глава, — тот поклонился.       Над беседкой уже темнело небо и подмигивали первые звезды. Пора было расходиться, совет ожидался достаточно скандальным и тяжелым, и перед ним всем было бы неплохо выспаться. Так что разговоры быстро свернули, и Вэй Усянь снял свою печать.       Уходя следом за провожающим их Лань Яо, Хуайсан канючил и вешался на локоть дагэ вместо командирского, и чувствовал себя немного обманутым. Может, ему именно этого не хватило — возможности поканючить и подоставать Вэй Усяня? Что ж его так странно тянет к нему?       

***

      Совет начинался в час Змеи, и это было не очень рано даже для Вэй Усяня — хотя он был любителем поваляться в постели подольше. Раньше, правда, такая возможность выпадала нечасто, но у раненых свои привилегии. И их не отняли, даже когда он наконец поправился достаточно, чтобы передвигаться самостоятельно — и к тому же выползать на полигон и тренироваться.       Правда, А-Чжань его пристрастий не разделял — он, конечно, мог посидеть, если нужно, за полночь, но вставал всё равно так, как привык в Гусу. И ложиться всё же предпочитал пораньше. Какое-то время он пытался себя превозмогать, чтобы подстроиться под Вэй Ина, но тот сам и посоветовал плюнуть. К тому же это было приятно, когда будят поцелуем, а тебя уже ждёт тёплая вода и завтрак.       По приезде в Юньшэн, правда, привычкам пришлось изменить: А-Чжань долго не мог заснуть. Вэй Ин понимал. И знал, как с этим бороться.       Талисман тишины им понадобился больше для того, чтобы никого не потревожить из соседних павильонов. Немного ласки: Вэй Ин все еще не торопился перейти границы, потому самое бесстыдное, что он себе позволял — это раздеть А-Чжаня до конца, запятнав его тело своими поцелуями в тех местах, где возлюбленный реагировал сильнее всего, и помочь руками и губами дойти до сияющего пика. Немного музыки: Чуньди умела петь гораздо нежнее резкой и злой Чэньцин, и под ее колыбельные напевы А-Чжаню удалось уснуть.       Так что утром Вэй Ин поднялся первым, а после уж, обеспечив Минфэну возможность привести себя в порядок, завтрак и поцелуй, последним же и разбудил.       — Вставай, любовь моя. До Совета остался сяоши от силы. А я хочу тебя расчесать и заплести.       А-Чжань быстро умылся, оделся и сел, ожидая. Вэй Ин любовно расчесал его, закрепил волосы гуанем со шпилькой. Минфэн сидел, не шевелясь и прикрыв глаза от удовольствия, — возиться с волосами друг друга им обоим нравилось. Вэй Ин же мог часами выглаживать шелк его волос, перебирать пряди и заплетать их в косы или странные прически, ранее не известные ни одному клану, и обоим не надоедало.       Но времени было действительно мало, пришлось поспешить на совет. И если в прошлый раз они сидели вместе с делегацией Цзян, то теперь Вэй Усяню со свитой место было предоставлено, как отдельному клану. И очень заметно для всех — рядом отнюдь не с главами малых кланов.       Воздух гудел от шепотков.       — Байшэнь-лаоцзу, Лилянь-лаоши, — Вэй Ин пропустил старших членов уже его клана к их местам с уважительным поклоном, с трудом нашел силы отпустить от себя, пусть и на такое ничтожное расстояние, Минфэна — тому все-таки пока полагалось сидеть за спиной у диди. Сел сам, тщательно расправив подол дасюшена и нижних одежд — черных, с золотой искрой. Сидел в самой что ни на есть благопристойной позе, внимательно прислушиваясь: новая ци подарила слух даже поострее, чем ранее — темная.       Насчёт того, что за ночь количество слухов утроилось, Чуньяо был прав: теперь к озвученному вчера добавилось, что с демоном он заключил сделку; что он сам и есть демон, когда-то давно принявший человеческий облик, чтобы пожить среди людей, и всё это время притворявшийся; что покойный Глава Вэнь перед смертью его проклял, и Вэй Усянь теперь обязан исполнить его последнюю волю; что это Вэнь Жохань тогда победил, и просто принял облик Вэй Усяня...       Вэй Ин, считающий себя обладателем воистину неистощимой фантазии, не мог понять, каким образом можно было додуматься до такого. Тем более — уважаемым заклинателям, людям по определению образованным. Хотя, если тьма тогда закрыла их своим пологом... Боги и будды, что в головах этих людей? Поистине — войди в болото, выйди из него — и доказывай, что ты не болотный гуль! Но кое-кто из них все же, стреляя в небо, попал в солнце. Вэй Ин действительно получил от Вэнь Жоханя некоторые обязательства. И хорошо, что не обозначенный срок их исполнения.       Ударил медный гонг с чеканным символом Гусу Лань, глава Лань поднялся.       — Этот глава рад снова приветствовать вас на Совете кланов. На повестке первым вопросом будет церемония Побратимства.       Зал замер. Самые-самые сообразительные начали оглядывать сплочённую группку из глав Великих кланов, не очень сообразительные — просто таращились на Главу Лань дохлыми рыбинами. Потом с мест начали выкрикивать вопросы. Подождав для верности пару фэнь, Сичэнь приподнял руку — выкрики утихли.       — Как сказал однажды многоуважаемый глава Не, ранее союзы между кланами заключались лишь на время. Это были просто договоры или свадебные союзы, память о которых утрачивалась через поколение. Но прошедшая война показала, что Цзянху нуждается в иных союзах — на века. Что мы все — кланы заклинателей — должны держаться вместе и вместе же бдеть, чтобы наши собратья не свернули с верного пути, ступив на кривую тропу зла. А кто же внимательнее брата сможет это увидеть? Этот союз будет заключен между шестью заклинателями, названными вами, уважаемые главы, и народом Цзянху героями Низвержения Солнца. На второй день по окончанию Совета в Храме Неба на горе Юньшань Чифэн-цзунь, Юйсуй-цзюнь, Саньду Шэншоу, Сюэсин Сянь, Цзеу-цзюнь и Ди-цзуньши принесут клятвы в вечной верности за себя и свои кланы.       — Позвольте спросить, уважаемый глава Лань, а за какие кланы будут приносить клятвы Ди-цзуньши и Сюэсин Сянь?       Цзян Чэн прищурился, услышав этот голос, сжал губы в нитку. Вэй Ин присмотрелся, но кто это такой вспомнить так и не смог. Старейшина Байшэнь шепнул на ухо:       — Глава Оуян, — и он наконец вспомнил: А-Чэн и прочие частенько поминали эту личность в связи с советами. Потом пришел на ум и один из моментов, показанных Хуайсаном. Тогда, перед основным штурмом Цишани, этот же глава прыгал на подпевках у главы Яо. Видно, теперь решил начать поднимать голос первым?       — Сюэсин Сянь ныне принадлежит клану Цзян, — спокойно ответил Сичэнь. — Что же касается Ди-цзуньши, то это второй вопрос нашего Совета. Глава Цзян, прошу вас.       Ваньинь поднялся, усилием воли заставив себя отпустить Цзыдянь, выпрямил спину и отчеканил:       — Сим заявляю: клан Вэй восстановлен. Сим утверждаю: клан Вэй более не является вассальным ордену Юньмэн Цзян. Сим подтверждаю: клан Вэй свободен в том, чтоб собрать под свою руку вассалов и образовать орден. Я сказал, и да будет так.       Главы — и особенно глава Оуян — явно не ожидали подобной наглости. Но если интересоваться причиной смены клана Лань Ванцзи он права просто не имел — в конце концов, это было даже не внутриорденское, а внутриклановое дело, и глава его прежнего клана никаких претензий не высказывал, — то если бы он не поинтересовался Ди-цзуньши, Вэй Ин бы удивился.       — Клан Вэй восстановлен и независим? Но разве есть в клане Вэй люди, кроме Ди-цзуньши, и земли, на которых он может основать орден? Ещё на прошлом совете все территории были распределены между орденами! И чему же будут обучать в будущем ордене Вэй?       Отвечать предстояло уже самому Вэй Ину, и он поднялся.       — Этот глава приветствует уважаемых глав кланов.       Над заклятьем по усилению голоса он трудился достаточно долго, потому что говорить громко теперь не мог — сразу начинало резать горло. Но вчера оно прошло проверку в беседе с Сичэнем, и никто не заметил, кроме тех, кто знал, что оно есть. Так что голос его сейчас звучал вполне обычно, достаточно громко, чтобы перекрыть шепотки и бормотание более чем ста ртов.       — Этот Вэй ответит на все вопросы. Глава Оуян, должно быть, запамятовал: когда вассальный клан подвергается истреблению, его земли переходят под управление старшего клана или ордена. В случае с кланом Вэй так и произошло. Но сейчас, когда клан Вэй восстановлен, земли округа Чуньцю, а так же, согласно желанию главы Цзян, земли от границ Чунцю до реки Люй переходят в управление моего клана. Что касается численности моего клана — она невелика. Но это поправимо. И, дабы не быть голословным, представляю уважаемому Совету старейшин клана — Вэй Байшэнь, Вэй Лилянь.       Глава Оуян, похоже, несколько растерялся от такого напора, но из зала его поддержали: понеслись шепотки, несколько голосов воскликнули:       — Вэнь Байшэнь, Вэнь Лилянь!?       — Отныне и навсегда — Вэй, — с достоинством поднялись его старейшины.       Вэй Ин уже знал: почти каждый взрослый член его маленького, но гордого клана был известен своим целительским искусством, и не только на все Цзянху, того же Вэнь Байшэня не единожды приглашали к императорскому двору, предлагали золотые горы, но он не остался. А Вэнь Лилянь ковала духовное оружие, и, окинув взглядом зал, Вэй Ин заметил как минимум троих глав, схватившихся за свои мечи, но не так, словно собирались их обнажить, а как за самую любимую игрушку.       Вэнь всё ещё не любили — что не удивительно, но конкретно эта ветвь Вэнь зла никому не делала, скорее наоборот, и это было слишком хорошо известно всем присутствующим, чтобы попытки очернить их возымели успех.       — За обучение адептов так же будем отвечать мы.       — Я многое услышал вчера и сегодня, — когда улегся шум голосов и старейшины снова сели, Вэй Ин остался стоять. — О том, что я — это не я, а демон, или возрожденный Вэнь Жохань. И многое другое. Только вы забываете одну вещь: демоном меня назвали вы сами. Я всего лишь не стал отрицать: во время войны даже такая малость, как сражающийся на нашей стороне демон, могла поднять боевой дух и воодушевить воинов. Ради этого, ради мести за приютивший, выучивший меня клан я был готов пожертвовать своим добрым именем и стать демоном. Я пошел по Темному пути, чтобы не дать погибнуть живым, посылая на убой мертвых. Как было сказано, война закончилась. Уже давно, но для меня — лишь три месяца назад. Я очнулся без памяти и знаний о тьме, потому никого не смогу обучить Темному заклинательству.       Было видно, что главе Оуян очень хочется что-то сказать, что-то вроде: «С чего мы должны вам верить?!» — но это было бы грубо и сошло скорее за оскорбление, чем разумное опасение. Вот если бы у него была поддержка Великих кланов... Но эти кланы открыто поддерживали Вэй Усяня. Хотя глава Оуян, видимо, желал бороться до последнего:       — А что же, в таком случае, с вашими артефактами — мечом и флейтой? Разве не опасно хранить их при себе человеку, который не имеет памяти и знаний о том, что держит при себе?       — А что флейта? — усмехнулся Вэй Ин. — Это всего лишь инструмент. Но глава Оуян может проверить сам. Как и меч.       Он выложил из рукава обычную флейту, покрытую черным лаком. Пришлось повозиться, делая ее точь-в-точь похожей на Чэньцин, и даже снять с боевой подруги подвеску. А Хэйюэ согласилась на время «уснуть», ее дух легко соскользнул в его сознание и затаился там. Так что обнаженный черный клинок не испустил ни искорки с матового лезвия.       — Глава Не вряд ли вернул бы мне демонический клинок, вам так не кажется? Кому как не ему знать об опасности такого оружия. Вы не можете обвинить главу Не в том, что он поступил бы так неблагородно и недостойно! — Вэй Ин почтительно поклонился Минцзюэ. Тот коротко склонил голову в ответ.       — Мы, без сомнения, верим главе Не, — глава Оуян кисло улыбнулся, но Вэй Ин настоял:       — Подойти и проверить может любой желающий!       Глава Оуян подходить поостерёгся, только пристально посмотрел, зато нашлись другие смельчаки.       — Если главы того желают, я приглашу старейшин Лань для проверки, — мягко улыбнулся Лань Сичэнь, глядя на то, как осторожно кружат все, кто рискнул дотронуться до меча, вокруг флейты. Отчего именно Чэньцин вызывала в людях такой трепет, он не понимал.       — Этот клинок — не духовное оружие! — воскликнул глава Чон. — Обычный меч, великолепный, но обычный. Зачем вы носите его с собой, глава Вэй?       — В знак почтения к нему, — усмехнулся Вэй Ин.       Возражать против «почтения к мечу» никто не стал, потому что это было бы уже явным непочтением. Но коситься на флейту не перестали, пока рядом не раздался знакомый уже всем чистый голос:       — Если господа позволят, этот ничтожный хотел бы попытаться сыграть пару нот.       Яо тихо проскользнул мимо столпившихся заклинателей и бестрепетно взял флейту в руки. Мельком осмотрел корпус, крутнул в пальцах, примеряясь, и поднёс к губам.       Мелодия была простенькая, детская, да и та звучала немного нестройно — видно было, что с флейтой-ди играющий знаком весьма условно.       — Этот недостойный просит прощения, — скромно опустил глаза юноша. — Это просто флейта. В ней нет ни капли ци.       — Но мне помнится, у молодого главы Вэй была еще одна дицзы, — прокаркал согбенный, как выросшая на ветренном склоне сосна, и такой же крепкий старик. Его спину явно согнуло ранение темной твари, которое не излечила даже ци и мощное золотое ядро, а не дряхлость.       — Этот Вэй просит простить его, уважаемый глава, мы были знакомы? — Вэй Ин не помнил его.       — Мое имя Сы Суншу. Мы не знакомы, юноша, но я трижды должен вам за жизнь моего правнука, Сы Мина. О вашей флейте рассказал мне он. В пещере Сюань-У вы играли для детей, которые отчаялись и смертельно устали, и ваша флейта успокоила мятущиеся души.       — О... Простите, глава Сы. Я очень мало помню из того времени, — искренне пожаловался Вэй Ин. — Но ваш правнук прав. У меня есть духовный заклинающий инструмент. Это Чуньди.       Он потянулся в рукав и вынул свою любимую светлую дицзы, зеленовато-белую, с аметистовой подвеской. Класть на стол не стал, только подержал на раскрытой ладони, чтобы все желающие могли рассмотреть, а потом приложил к губам.       Мелодию «Очищения» он слышал уже столько раз, что она пришла на ум сама. Музыка лилась плавно, окутывая зал, усмиряя кипящие в умах недоверие и подозрительность. Прервал его глава Лань:       — Безупречное исполнение, господин Вэй. Но, хотя «Очищение сердца» может принести вред только тёмным тварям, не стоит всё же применять его на ком-либо без разрешения.       — Этот недостойный просит прощения, кажется, это тоже выпало из его памяти, — Вэй Ин поклонился, пряча смешинки в глазах. — Но этот Вэй надеется, что рассеял сомнения глав. И так же надеется, что последние крупицы недоверия исчезнут, когда этот пройдет в Храм Неба через Завесу Чистоты.       Тон разговоров вокруг резко поменялся: послышались одобрительные выкрики: все вдруг вспомнили о том, что такое действительно есть, и да, отмеченный тьмой через Завесу не пройдет. Наконец, все успокоились, хотя обольщаться не стоило: за новым кланом будут следить в сотню глаз, и стоит его главе едва-едва сойти с торного пути Меча...       «Пресветлая Гуаньинь, дай мне сил и терпения. Сил — держать себя в руках, терпения — дождаться, пока все эти старые сморчки отойдут на покой!»       Глава Лань провозгласил очередной пункт повестки дня, и снова поднялся гвалт, Вэй Ин слушал краем уха. Что бы он ни говорил и как бы ни старался выглядеть сильным, а даже ему трех месяцев не хватило для полного выздоровления. Еще иногда накатывала липкая слабость, вспыхивала боль то здесь, то там: он больше двух лет носил в своем теле множество ран, и некоторые кости ему пришлось ломать и заново сращивать, потому что после Луаньцзан он провел в покое всего ничего, и сложенные девой Вэнь переломы не успели срастись правильно. Ему надолго запрещено было есть острую пищу, и он смеялся, что это Цзучишоу сговорилась с Минфэном, на деле понимая, что не все так просто, и нужно слушать целительницу, если он хочет прожить рядом с любимым человеком долго и счастливо, совершенствуясь, а не растрачивая силы на исцеление самого себя. Его новая, странная ци исцеляла, конечно. Но делала это совсем не так, как светлая, янская ци.       «Ян действует агрессивно, отнимая силы у здоровых частей тела, направляя их на быстрое исцеление поврежденных. Но эта ци словно омывает тело и приводит его к балансу постепенно, неторопливо и последовательно. Тебе придется запастись терпением, Вэй Усянь», — сказала Вэнь Цин, когда смогла, наконец, самостоятельно прощупать его меридианы, ядро и каждую жилку. Он никогда в жизни так не смущался, как на том осмотре, но Цзучишоу была неумолима.              Когда совет наконец кончился, Вэй Ин желал лишь поваляться на постели в обнимку с возлюбленным. Но дела напомнили о себе сами — вскоре после обеда к их покоям явился Лань Чуньяо, и Вэй Ин вспомнил, что тот обещал ему разговор сегодня. Спешно накидывая простое серое ханьфу без узоров и вышивки, он попросил:       — А-Чжань, не выходи сегодня никуда, пока я не вернусь, если только сюнчжан сам не придет за тобой и не проводит обратно. Или лучше проведи день в компании с Хуайсаном и Цюнлинем.       — М-м-м?       — Я буду волноваться.       Честно говоря, уходить и оставлять А-Чжаня одного совершенно не хотелось, и если бы дело было только в его любопытстве — он бы и не пошел. Но он хотел знать виновников того, что Цзян Чжаню пришлось страдать, и полагал, что тот, в свою очередь, об этих людях слышать не желает вовсе. Так что приходилось идти.       Минфэн в одиночестве сидеть, судя по всему, тоже не хотел, так что сначала они с Яо проводили его к покоям младших Не. Старший присмотрит за всеми троими, уж чего Минцзюэ-гэ было не занимать — так это ответственности.       — Куда пойдем, А-Яо? — улыбнулся Вэй Ин, стоило отойти от гостевого павильона, отведенного клану Не.       — Следуйте за мной, глава Вэй, — попытался поклониться юноша, но его удержали под руки.       — Что еще за глава Вэй? Разве мы не договаривались — по именам?       — Н-но... это было во сне?       — Но ведь было? На совете и при ком-то — не спорю, называй, как полагается. Но мы ведь скоро станем родичами, не так ли, Яо-эр?       Вэй Ин помнил, что любил смущать таких вот мальчишек нескромными речами. То есть, не помнил сам — но в воспоминаниях того же А-Линя это было, и оказалось легко и просто вернуться к этой привычке с возвращением голоса. Правда, оттачивал он ее на А-Чжане, а А-Чжань был немного ревнив. Вэй Ин подозревал, что и его брат не спустит просто так, если кто-то чужой, пусть даже и возлюбленный его брата, покусится на того, кого он пометил своим.       О, понять это было так легко! Сперва он обратил внимание на ленту. Ци, вплетенная в нее с момента, как эта лента легла на чей-то лоб, не совпадала с ци самого юноши. Она была похожа на искрящееся инеем и крошевом льда весеннее утро. А ци самого Лань Чуньяо походила на ароматные кисти цветущей акации — слегка припыленные, но удивительно нежные, медовые, прячущие под листьями острые шипы. И этот мед он ощутил, оказавшись рядом с Сичэнем в беседке. Ну а кроме того было еще кое-что: яркие заплатки Ян на телах обоих. Для зрения Ди-цзуньши они были как указатели на повреждения, еще не затянутые до конца. Их характер и расположение... были весьма специфическим. Так что выводы он сделал совершенно однозначные. И то, как ярко зарделся юный любовник главы Лань, все сказало гораздо отчетливее слов.       — В-вэй-цяньбэй!       — Яо-эр, не беспокойся, я никому не скажу. Ну так все же, куда мы идем?       — На гору Сычжичжу. Старейшина Лань Мэйню просила вас привести. Я клянусь, что никакого зла она не замышляет и в том, что случилось с молодым господином Цзян Минфэном, не замешана.       — Но знала.       Яо потупился и тяжело вздохнул.       — Знала.       — Вот об этом я и говорил сюнчжану Сичэню. Помощь или есть, или ее нет. Что ей до нас с А-Чжанем? Или до моей мести?       — Выполоть сорняки на священных горах может лишь тот, кто осенен облаками.       Вэй Ин хмыкнул, повертел в уме фразу так и эдак и захохотал, тихо, но с искренним весельем.       — Ох, Яо-эр! Но ведь так и есть.       — А?       Вместо ответа Вэй Ин поднял рукав и приспустил шелковый наруч.       Яо слегка фыркнул:       — В таком случае мне осталось лишь указать вам, где растут сорняки, и если понадобится, посоветовать инструмент. — Он посерьёзнел. — Но с Наставницей Мэйню вам всё же стоит поговорить. Те знания, которые я тогда передал вам, я получил именно от неё.       — И это удивительно, Яо-эр. Такие мысли и знания — у праведной старейшины? — задумчиво промурлыкал он почти себе под нос. — Раз уж мы туда идем, хорошо, что у меня с собой всегда есть запас вкусного чаю и сладостей к нему.       — Откуда вы знаете, что Наставница любит хороший чай? — удивился Яо.       Вэй Ин прыснул и потрепал его по макушке, осторожно обходя ленту.       — А кто его не любит? Да, о подарках. Ты уже открывал свой?       Яо слегка поддёрнул рукав — там, ближе к локтю, был крепко примотан амулет в виде летучей мыши. Пару мгновений спустя он опустил рукав на место, остановился и, кажется, вознамерился поклониться — Вэй Ин поймал его под руки и не позволил:       — Эй, ну не нужно этого, мы ведь действительно почти родня!       Яо послушно замер, но покачал головой:       — Это действительно очень ценный дар. И хотя я сам не очень сильный заклинатель, вполне могу понять, что делали вы его лично, и вложили много сил.       — Не снимай его никогда. А-Чжань мне много чего рассказал о... сорняках клана Лань. Не знаю, принял бы сюнчжан от меня такой подарок, но уж тебя-то, как будущего сюнцю, я защитить могу и обязан. А насчет инструментов для прополки — не волнуйся, у меня свои. Убивать не стану, но и жить не дам.       Он постарался, чтобы это прозвучало настолько серьезно, насколько должно было прозвучать.       — Не сниму, Вэй-гэ, — кивнул Яо и повёл его дальше, в гору.       Теперь он шёл впереди, и говорить не получалось, да не особо и хотелось. Тропинка вихляла, периодически разветвляясь, а иногда пыталась исчезнуть, и Вэй Ину приходилось прилагать усилия, чтобы видеть её, а не слепо идти за Яо.       Уже у самой вершины он остановился.       — Яо-эр? Скажи мне, кто живет на этой горе?       Он чувствовал взгляды, но в них не было зла или тьмы. Они были, скорее, жаждущими и радостными.       — Выходите, — опустив руку на Хэйюэ, приказал он.       Из теней и гигантских папоротников начали выскальзывать тени тонкостанных дев и юношей, и первые же чжичжуся, подойдя на расстояние в полтора бу, подгибали мохнатые паучьи лапы и склонялись, шепча что-то вроде: «Хунъюэ байжи! Хунъюэ байжи вернулся!»       Вэй Ину почему-то совсем не было страшно. Он впервые в жизни столкнулся с этим видом демонических созданий, но не чувствовал в них никакого зла, только сила, пульсирующая в нижнем даньтяне, отозвалась ускоренным биением, да меч тихо запел в ножнах. Вэй Ину всё сильнее хотелось поговорить с хозяйкой этого места. Та сила, которой он теперь обладал, и которую ему приходилось изучать на ощупь, была ей явно знакома. Иначе её слуги не называли его Хунъюэбайжи — слишком уж точно отражает суть! И тем более не утверждали бы, что он вернулся.       Да и сами они были весьма необычны, как для демонов.       — Ах, деточка, вижу, ты привел его, — прозвучал откуда-то сбоку совсем не старческий голос, и на поляну шагнула женщина лет сорока на вид, в темно-синем ханьфу, расшитом серебряными облаками.       Вэй Ин почтительно поклонился, сомкнув руки на рукояти Хэйюэ:       — Этот ничтожный рад приветствовать Лань-лаоши.       — Ну-ну, какой воспитанный юноша, — усмехнулась старейшина. — Такой юный — а уже глава клана, не так ли? Вэй Усянь, Ди-цзуньши, герой и демон.       Вэй Ин почувствовал, как горят скулы, но только еще раз поклонился.       — Лань-лаоши многое известно. Честь для этого Вэй — встретиться с вами.       — Этой старухе тоже приятно познакомиться с тобой. Пойдём, выпьем чаю, с хорошим чаем и неприятная беседа становится легче, а радость от приятной и вовсе удваивается.       И старейшина повела их мимо павильонов и ткацких станков к центральному дому. Чжичжуся сопроводили их и разбежались продолжать свой труд, хотя Вэй Ин и видел, как время от времени то одна, то другая девы проскальзывали мимо распахнутых дверей маленькой комнатки, где не было ничего, кроме столика, подушек и подставки с чайным прибором. За который внезапно взялся Яо, сноровисто и изящно заваривая принесенный им чай.       — Спрашивай, деточка, — старейшина приняла у него гайвань и уставилась на Вэй Ина темными, с звериным отливом в зрачках, глазами.       И он спрашивал — столько, что едва не лишился голоса снова. И получал такие ответы, что кружило голову.       — Скоро пробьет колокол, — прервала их беседу сама Мэйню-лаоши. — За несколько сяоши нельзя охватить все, деточка. Но тебе ведь сейчас будет не до сказок этой старухи. Однако нельзя оставлять в незнании того, кто тянется к истине, словно цветок к солнечному свету и воде в глубинах земли. Завтра приди еще раз, эта старуха подумает, что можно будет сделать.       Вэй Ин поклонился:       — Я с радостью воспользуюсь приглашением Лань-лаоши, — и они с Яо поспешили назад.       Вэй Ин настолько увлёкся разговором, что и в самом деле не заметил, как прошло время, и теперь беспокоился.       — Если бы что-то случилось, глава прислал бы вестника.       — Яо-эр, уж прости мне такое недоверие, но обо всем ли знает глава?       Яо опустил глаза.       — О чжичжуся он не ведает точно, и, хотя с меня никто не взял клятву о молчании, я тоже не скажу ему. Но незнание бывает трагическим, сам понимаешь, а потерять А-Чжаня для меня все равно что потерять жизнь.       — Я понимаю. Но если уж вы не доверяете главе — доверяйте хотя бы своим друзьям.       Вэй Ин кивнул. Да, там был не только Лань Сичэнь, там были ещё а-Чэн, а-Линь, Цзюэ-гэ и Хуайсан-сюн. Они бы точно спохватились, если бы что-то было не так.       — Тревоги доверие не унимает, Яо-эр. Такое уж у меня глупое сердце.       Однако в Облачных Глубинах все было тихо, колокол пробил как раз к тому моменту, как они добрались до гостевого павильона, в котором поселили делегацию клана Вэй. Из распахнутой по случаю теплого вечера двери доносились спокойные голоса, и Вэй Ин отбросил тревогу, взбегая на террасу.       — Мы вернулись! Кто-нибудь скучал? Что, нет? Ах, жестокие друзья! Надеюсь, вы выпили не всю «Улыбку императора»?