Самая темная ночь

15 июля, 1976 год. Лондон.

      Доррит сидела в темном здание кофейни, в которой ей была назначена встреча и нервно поглядывала на часы, что висели прямо над выходом. Она должна была вместе матерью и отцом воспользоваться купленным порт-ключом и отправиться в Ираклион, а там дальше по заданному маршруту. До нужного времени было около сорока минут и, если она не появится хотя бы через тридцать в своей комнате, то может и не мечтать больше ни о каких поездках.       Доррит ненавидела себя в этот самый момент больше всего. Зачем она согласилась на эту встречу? Он уже, почти как пятнадцать минут от указанного времени, опаздывал. Так джентльмены не поступают. Её отец бы просто ушел и даже не пожал бы Рафаэлю при встрече руки. Но чувство, сжимающее когтистой лапой грудную клетку, заставляло сидеть её на месте и смотреть на остывший кофе. Она едва ли могла быть спокойна каждый раз, когда дверь кофейни открывалась и появлялись новые посетители, но все это был не он.       Она бы хотела многое ему сказать, потому что последние его письма были наполнены чем-то столь неприятным, как имя какой-то глупой и невзрачной девчонки с Пуффендуя, прилипающей к нему словно клещ. Доррит могла сказать, что ненавидела ее, потому что она подрывала все крохи надежды, едва трепетавшей в груди. Это Доррит знала о его проблемах, страхах и переживаниях. Это Доррит разделяла с ними успехи, радуясь как своим. Это её он звал в Хогсмид и дарил ей цветы на день рождение. Какое право вообще эта дурнушка Пегги имела ввязываться в то, что происходит?       Мама часто говорила Доррит, что та неоправданно жестока по отношению к этой девчонке, потому что в том, как она себя ведет, целиком и полностью виноват Рафаэль. Но Доррит не хотела ничего слышать. Пусть было неправильно ненавидеть кого-то просто за факт существования, плевать. Доррит все равно была лучше: умнее, целеустремленнее и красивее. Пусть и субъективно, но Пегги даже рядом с ней не стояла с её жжеными желтыми волосами.       Из ненавистных дум Доррит вывел знакомый смех. Сердце радостно забилось, а лицо само по себе растянулось в улыбке. Она повернулась, желая поприветствовать Рафаэля, но тут же вся радость прошла. Он выглядел хорошо. Пшеничная челка немного подстрижена, плечи подчеркивает светло-желтая рубашка в клетку без рукавов, а на ногах черные шорты. И сам он улыбается. Но ней ей. А своей менее яркой спутнице. На ней какой-то сарафан в красный горошек, что видно какие у неё узкие плечи при такой большой голове. Только лицо и волосы такие же. Пегги Флэшханд держала его за предплечье и сияла, как начищенный галеон.       Доррит не знала, чего в ней было больше: желания выкинуть ее отсюда и стереть эту уродливую улыбку или просто уйти, чтоб Рафаэль думал сам прежде, чем делать.       «Осталось вообще чем думать?» — от злости только что не трясло.       — Дорри, привет! Извини, мы немного опоздали, просто Пегги… — начал с добродушной улыбкой Рафаэль, ведя свою спутницу прямо к ней за столик.       — Ничего, — Доррит прервала его и криво улыбнулась, пытаясь придать себе больше безразличия. — Только у меня осталось мало времени. Нам с тобой стоит поговорить быстрее.       Доррит намеренно игнорировала присутствие Пегги, которая слегка от этого оскорбилась. И это веселило. Есть в этом что-то приятное.       «Пусть знает, что здесь её никто не ждал,» — жестоко думала Доррит.       — Ох, столько новостей, наверное, буду досылать тебе письмами, — произнес Рафаэль, утыкаясь в меню. — Что ты будешь? — он обратился к Пегги. Та не успела раскрыть рта, как Доррит спросила:       — Как тебе матч, Рафаэль? — она отпила холодный напиток, едва сдерживаясь, чтоб не поморщиться. — Говорят, Орлы были хороши.       — О да! — Рафаэль словно и забыл о существование нежданной спутницы. Той просто не хватало мужества и смелости, чтоб возмутиться и она недовольно поглядывала на Доррит.       Доррит была уверена наверняка: мама бы пристыдила за такое поведение. Но собой все равно страшно гордилась. Пусть это и было не по-аристократски, пусть. Зато девчонка узнает, что на чужие встречи лучше не соваться, даже если тебя пригласили.       — Кстати, Доррит, когда ты планируешь вернуться? — после своего недолгого монолога, вдруг поинтересовался Рафаэль. — Ты вроде писала, что в середине августа, да?       — Примерно так, — Доррит метнула взгляд на время. У нее оставалось ещё пятнадцать минут. Нужно было поторопиться. — Когда результаты вступительных?       — Он поступил, — впервые подала голос Флэшханд.       Доррит бросила на неё снисходительный взгляд и продолжила тему, продолжая игнорировать присутствие Пегги. Когда им принесли их напитки, она уже не смогла терпеть. Едва Пегги поднесла кружку ко рту, как жидкость вылилась ей на подол платья. Она вскрикнула от неожиданности и поспешила скорее уйти в уборную, чтоб с этим разобраться.       Доррит едва сдержалась: это было просто волшебно. Обычные чары, которые можно провернуть и без палочки, что умеют делать ещё маленькие дети.       — Надеюсь, она в порядке, — проговорил Рафаэль слегка взволнованно. Это ударило по гордости Доррит ещё больше.       — В конце концов, она волшебница, не стоит переживать, — бесстрастно добавила Доррит.       — Прошу, Доррит, будь помягче, — внезапно попросил он. — Мы же с тобой друзья, а она… Она мне нравится и мне бы хотелось…       Доррит дальше слушать не стала. В голове набатом зазвучала эта фраза и мир рушился слишком быстро.       «Она ему нравится… Эта заурядная девица ему нравится…»       — Мне пора, — Доррит, едва сдерживая рвущуюся истерику, встала со своего места. — Пока.       — Так быстро? — удивился он, вставая. — Я напишу тебе и буду ждать ответ!       Доррит не дала ему шанса обнять себя, вылетая из кофейни прямиком на улицу и в переулок, где можно было попасть к камину. Сегодня он разбил все ее мечты и надежды, сказав те слова.       Доррит проглотила всхлип и зарыдала, давясь в беззвучном плаче. Оказывается, чтоб нравиться, как ей казалось, умному человеку, необязательно быть по интеллекту равной ему. И красивой тоже быть необязательно.

***

      Сердце Доррит билось, словно было готово выпрыгнуть из груди. Темные глаза профессора Муна время от времени смотрели на неё, но она, кажется, совсем того не замечала, каждое мгновение разворачивая под партой клочок бумаги и перечитывая его снова и снова. Будто слова там могли поменяться и принести ей спокойствие, а не новые волны тревоги, что омывали её слишком сильно.       Тихие голоса однокурсников, обсуждающих совместную работу над разгадыванием рунического цикла, совсем не мешали Доррит. Она была вне пространства, окружающего её, покидала пределы разума, хотя на Прорицания ходила лишь её подруга.       — Доррит, — шепот Люпина и резко толчок заставили её вздрогнуть и оглядеться. Он смотрел на неё нечитаемым вззгядом то ли недовольства, то ли беспокойство. — Нам нужно успеть сделать до колокола, — напомнил он, смотря ей в глаза.       Доррит пару раз хлопнула глазами и кивнула головой, пытаясь собрать воедино свою концентрацию. Ей нужно было прийти в себя. Немедленно. Пока граничащая с обидой слабость не одержала верх над ней.       Внимательно вчитываясь в символы, Доррит щурилась и сжимала челюсть, пытаясь не потерять мысль. Ее концентрация была хрупкой и раздражение уже щекотало ребра, выходя через тяжелые вздохи. Ремус, по всей видимости, старался не обращать на это внимание, чтоб не попасть под горячую руку, если что. Его голос был тихим и вещал лишь о смыслах, а Доррит только и могла, что записывать за ним следом, вставляя редкие слова о цикле.       Когда звон колокола пронзил уши, Доррит подскочила чуть ли не раньше всех. Ей нужно было найти Мару, которая отдала ей это злосчастную записку и узнать, какого Мерлина, вообще происходит. Но сначала ей нужно было к Лу, чтоб отдать ей свою сумку и попросить отнести в подземелья, пока она ищет Лайтвуд.       — Ты до Лу? — прилетел ей в спину, когда он выбегала, вопрос Люпина.       Она обернулась и кивнула, не находя никаких слов. Мыслями она была не здесь. Далеко, видит Годрик, не здесь.       — Я с тобой. Они должны все вместе быть там…       Доррит было на самом деле все равно, она поспешила к лестнице, ведущей в кабинет Прорицаний, видя макушку Лу. Она тоже была странно задумчивой и даже настороженной. Смотря на неё, Доррит вновь и вновь испытывала чувство стыда, что не говорила ей обо всем раньше. Хотя, сейчас, что-ли, самое время? Бред. Его никогда не наступит.       — Представляешь, у нас были сегодня гадания на четырех символах и мы с тобой Инь и Ян! — суетливо воскликнула она, приближаясь. Доррит прикусила язык, ожидая, когда она закончит. — Я Свет несущая, а ты… какое-то темное комбо, ну знаешь… Жуть, в общем! — Лу скривилась и тут же расслабилась. — Но я не верю! Ну как глупые схемы могут знать чью-то жизнь? Бред же, скажи? — она почему-то спрашивала.       Доррит половину слов не услышала, а на другую часть просто не обратила внимания. Глупости гаданий её не интересовали. На третьем курсе Лу нагадала ей скорую смерть, практикуясь в гаданиях, но спустя три года, Доррит все еще была жива.       — Лу, где они? Они были на уроке? — строгий голос Люпина напомнил, что они не одни.       — Нет, не было. Не знаю, куда делись, вон, Питер со мной сидел только, — Лу мотнула в сторону Петтигрю, стоявшего на пару ступеней выше и смотрящего куда-то вверх. Через пару мгновений послышался веселый гогот и появились Джеймс и Сириус. — Вот и они.       — Лу… — Доррит не смогла больше терпеть. — Рафаэль приезжает на матч по квиддичу.       Выражение лица Лу из испуганного вытянулось в удивленное. Она приподняла свои светлые брови и уставилась во все глаза на Доррит.       — Ого, приедет тебя поддержать, да?       Доррит не дала слабой улыбке Лу расцвести на губах и с тяжелым вздохом сообщила:       — Нет. Мы больше не общаемся. С середины июля.

***

      Доррит шла в Большой зал в каком-то тревожном предвкушении. Лу сидела совершенно неподвижно и отстраненно напротив Сириуса, вызывая его волнение и переглядки между друзьями.       Каждый шаг ощущался так, словно она вот-вот сорвется с обрыва в пропасть. Доррит чувствовала себя одновременно такой виноватой, что умалчивала все тайны своей жизни, когда Лу делилась с ней всем, но и в то же время искала себе оправдание. Ей не хотелось ни сочувствия, ни жалости. Они бы только усугубили эти и без того неприятные чувства, охватывающие все её существо.       Она правда не хотела, чтоб так было. Но прошло слишком мало времени, чтоб её сердце снова принадлежало лишь ей самой.       «Он любит другую. Не меня. Это никогда не я» — сознание неустанно твердило эти слова уже какой день, неделю, месяц… Вся эта вереница боли, страданий, захватывающих полностью, вновь и вновь проносилась перед глазами. И никто не мог облегчить эти мучения: ни Лу, ни Дерри с мамой и папой, ни она сама.       — Ты читала? — рука Маркизы Лайтвуд, её знакомой из Когтеврана, что и передала эту злосчастную записку, остановила её недалеко от места, где сидела Лу.       Знакомые рыжие косы и челка высокой девушки, уже семикурсницы, вновь вернули ее в реальность. Доррит зацепилась за её мозолистую ладонь, как за спасательный. Зеленые глаза наполнились отчаяньем, губы слегка задрожали. И взгляд Лу своим волнением обжигал её спину.       — Мара… Мара, что мне делать? — Доррит настолько отчаялась. Вся её маска стойкости развалилась на куски. Она стояла напротив своей подруги и шептала эти слова в переполненном зале, где никому не было до них дело. Да даже если и было, Доррит бы совсем не заметила.       — Доррит, крошка, успокойся, — Маркиза серьезно смотрела ей в глаза, погладив Доррит по русым волосам. — Я понимаю, тебе сейчас тяжело. Это нелегко, когда твое прошлое снова врывается в настоящее. Но раз ты оставила его в прошлом, значит, и не надо пускать его в будущее, слышишь?       — Мне так плохо. Так ужасно плохо, — Доррит — оголенный нерв, по которому бесконечно бегут разряды. Она только что не тряслась, когда сердце громко стучало, разгоняя волнение по венам сильнее и быстрее. — Он. Как он может, я не понимаю… — она тяжело выдохнула и сжала зубы, её лицо приобрело выражение затравленной злости. Словно собака, что прорывалась через намордник. — Это он. Мара, это все он. Он выбрал эту никчемную девчонку! И сейчас…       — Дора, не опускайся до оскорблений, не надо, — Лайтвуд прервала её разбушевавшуюся тихую тираду очередным прикосновением своей руки. Она сжала ладонь Доррит в своей. — Ты выше этого. Его девчонка тебе ничего не сделала. Пусть и живет себе спокойно. Это Рафаэль поступил с тобой плохо. Это он обманул тебя, не она, слышишь?       Эти слова не вызвали в Доррит никакой вины. И не заставили ненавидеть Пэгги Флэшханд, девушку Рафаэля, меньше. Она ненавидела их обоих. Её просто в придачу. Доррит была так зла и ужасно подавлена, потому что её едва наладившаяся жизнь, хотя бы жалкое подобие, были снова разрушены. И она не могла представить, как ей снова и снова нужно собирать себя по кускам обратно, когда простое известие о скорой неизбежной встречи просто сдуло всю выдержку, как карточный домик.       Доррит мотнула головой, выпуская ладонь Маркизы и садясь рядом с Лу, взгляд который говорил о том, что она все слушала. И кажется, не только она, о чем свидетельствовало непонимания в лице друзей Сириуса и его самого.       — Дора, — Мара вновь окликнула её. — Если поступки Рафа заставляют тебя так чувствовать себя, значит, ты делаешь правильный выбор. Он недостоин ни грамма твоей любви и привязанности.       Лайтвуд ушла, оставляя Доррит на растерзание ее же собственных чувств. И лишь злой взгляд Лу заставил Мародеров даже не пробовать открыть рот, чтоб понять происходящее.       День прошел, как в тумане.

***

      До матча по квиддичу оставалось совсем ничего. Он стоял уже на следующий день. Капитан Шон Нокс загонял их на поле до изнеможение и отправил отдыхать. Однако, Доррит, приняв душ и переодевшись в оранжевый свитер и штаны, отправилась в библиотеку, где договаривалась встретиться с Люпином, чтоб заняться совместным проектом по Рунам, который задал профессор Мун накануне.       Ремус, зная о предстоящем матче, предлагал Доррит перенести это на выходные после игры, но она была непреклонна. Она хотела чем-то себя занять, чтоб просто не было ни на что сил. Чтобы просто не думать о встрече, что близилась неминуемо быстрыми шагами.       — Доррит, ты уверена, что стоит? — Люпин, окинул её измученную фигуру из-под стекол своих очков, чуть приподняв густые брови. Он был одет в красный поношенный растянутый свитер, который указывал на его небольшую худобу.       — Да, я так меньше волнуюсь, — ответила она, усаживаясь за стул рядом с ним.       В вечер четверга библиотека была почти полупустой, но они все равно заперлись в угол, чтоб их никто не тревожил. Разложенные книги по Рунам и перья с чернильницами обещали плодотворную работу.       — Хорошо, я услышал тебя, — Ремус вздохнул, соглашаясь.       Они начали работу, погрузившись в молчание. Доррит усердно вчитывалась в буквы и символы, что-то выписывая в заметки на черновой лист. Люпин штудировал книги на наличие нужных тем и откладывал лишние в сторону. В воздухе витал аромат старых книг, чернил, нового пергамента и чего-то шоколадного, в перемешку с ореховым. Доррит этот запах успокаивал, заставлял ощущать себя комфортно и уютно. Она удивилась тому, как приятно пахло в библиотеке. Наверное, давно она здесь не была, раз позабыла этот запах, кажущийся немногом незнакомым.       По ходу работы они стали обсуждать какие-то нюансы. Люпин время от времени что-то у неё уточнял или сам отвечал на вопросы. Когда Ремус ошибался, он испускал тихий смешок, что приятно ласкал слух и поджимал полные губы в легком смущение. Его небольшие недочеты вызывали легкую улыбку, заставляя Доррит время от времени проводить языком по своим губам, чтоб остановить смешки. Он был забавно нелепым в этот вечер. Она сама казалось слишком забавной.       Когда глаза начали слипаться, Люпин снял очки, потирая и глянул на время. Они, мало того, что пропустили ужин, так ещё были близки к тому, чтоб быть вышвырнутыми из библиотеки, так как время близилось к отбою.       — Мы немного увлеклись, Доррит, — оповестил Ремус, убирая очки в свою сумку. Он начал закрывать ненужные книги и убирать их обратно на полки.       — Мерлин, я совсем забыла про ужин, — Доррит уткнулась лицом в книгу, тяжело вздыхая. Голод скрутил живот и игнорировать его явно было нельзя.       Она оторвалась от книги, закрыла её и убрала к себе в сумку, устало проводя рукой по лицу. На пальцах засохли пятна от чернил, но это совсем не волновало.       — Хочешь, я… я могу тебе кое-что показать? — робкий голос Люпина заставил Доррит приоткрыть глаза и посмотреть на него. Ремус слегка колебался, словно был не совсем уверен в своих словах. Он приложил много усилий, чтоб это предложить.       — Что показать? — поинтересовалась Доррит, чуть задрав головы, чтоб посмотреть в его карие глаза. Он возвышался над ней слегка колеблющийся, по всей видимости, собирающийся с мыслями.       — Обещай, что сохранишь это в секрете, — попросил он.       — Обещаю, — не колеблясь, кивнула Доррит и встала, немного поравнявшись с Люпином. — Ну так, что?       — Пошли, — просто кивнул Люпин и отправился впереди неё к выходу из библиотеки.       — А мы успеем вернуться в гостиную? — спросила Доррит, когда пошла в шаг с ним уже в коридоре. — До отбоя пятнадцать минут.       — Если что, я скажу, что как староста, поймал тебя после отбоя, — прозвучала внезапно смелая шутка от него.       Доррит сначала опешила. Она не думала, что спокойный и даже робкий Люпин может шутить так. Такое можно было ожидать от его друзей, почему это и удивило.       — Накинешь мне баллов за хорошую актерскую игру? Я буду очень стараться, если нас заметят, — Доррит почти сразу нашла, что сказать.       Люпин рассмеялся, мотая головой. Они спустились по лестнице вниз, куда-то в сторону гостиной Пуффендуя. Прошли по коридору и оказались у портрета с грушей. Ремус протянул руку и… пощекотал её? Доррит удивленно распахнула глаза, смотря на это зрелище. Груша засмеялась и портрет отъехал в сторону, открывая вид на… сборище эльфов, что слонялись по. кухне!       — Это же кухня Хогвартса! Вот это да! — восхитилась Доррит. Она перевела взгляд на Люпина. — Откуда ты знаешь о ней? Я так много слышала об этом, но никогда не думала, что она. не знаю… совсем недалеко от Пуффендуя? Интересно, а они знают?       — Конечно, знают. Но не все, — лицо Люпина озарила легкая улыбка. — Проходи, Доррит, — он пропустил ее вперед.       Доррит оказалась в поистине удивительном месте. Большие и маленькие эльфы слонялись с кастрюлями и продуктами туда-сюда. Это было завораживающее зрелище. К ним тут же подбежал какой-то эльфенок, который, по всей видимости, знал Люпина и заговорил с ним.       — Так чего бы ты хотела поесть, Доррит? — Люпин, сидящей на корточках перед эльфом, поднял на неё взгляд.       Она расстерянно моргнула, отрываясь от созерцания комнаты и не знала, что сказать, пожав плечами. Люпин усмехнулся и что-то сказал эльфенку, вставая на ноги.       Они присели за стол около входа и через пару минут эльфенок принес им две дымящиеся кружки и печенье. В кружках был горячий шоколад. Доррит почувствовала, что едва не давится слюной, смотря на это все.       — Спасибо… — едва просипела она.       Они принялись за перекус в приятном молчание. Доррит и не знала, что думать. В голове было пусто. Приятно пусто.       Она отпила из кружки шоколад, вдыхая его запах и небольшое озарение нашло на неё, когда она скосила взгляд на Люпина, который жевал печенье.       Тот запах шоколада и орехов, что она ощутила среди книг, был не библиотечным. Так пах Ремус Люпин.