Вперёд, Плаксивый Герой!

Солнце зашло за горизонт, уступая место ночной спокойной погоде. Ни дождя, ни хмуро-серых облаков. Лишь ночное небо, на котором в свете вышек проглядывают едва видимые звёзды. Первое, что чувствует Такемичи после того, как в его живот вонзили лезвие катаны — нестерпимую боль, такую, от которой хотелось кричать-плакать и, самую малость, закатить истерику. Но он вместо этого обнимает Манджиро что есть мочи, говорит слова о дружбе, о прыжках во времени, о ещё одном «последнем шансе». И всё, проклятия «Чёрный импульс» словно никогда и не было. Можно смело гордиться собой. Только почему-то никто не поздравляет его с радостными криками; никто не хочет устроить вечеринку в ближайшем кафе, обязательно за деньги проигравшей стороны; да даже никто не улыбается этой полно-классно-прекрасной победе. Все молчат в неверии. Дайте Ханагаки хотя бы достижение с текстом «Ты прошёл эту миссию, какой молодец, возьми с полки огурец». Чтобы вставить его в причинное место со смазкой, конечно. Но смазку никто на полку не клал, и, вообще-то, Такемичи её не заслужил. Они победили, но какой ценой. Ни Баджи, ни Эма, ни Дракен сейчас не грустят с ними о скорой потере ещё одного бойца в рядах «Свастонов». Изана и Какучё не смогут построить королевство для брошенных и нуждающихся в тепле людей. Шиничиро ещё повезло не видеть всех ужасов, которые случились с дорогими ему людьми, пусть он дальше лежит в деревянном гробу глубоко в земле. Про тех, будучи ещё живых, людей, у которых закрыто множество дорог; тех, кто сломлен из-за неверного выбора, лучше не говорить, не смотреть в их сторону и пальцем не показывать. Второе, что чувствует Такемичи — это холод из-за ускользающей от него жизни. Наверно, в такие моменты мелькают картинки самых счастливых моментов; наверно, в такие моменты идёт полное переосмысление жизни; наверно, в такие моменты делаются высоконравственные выводы; наверно, в такие моменты люди взрослеют, и, наверно, в такие моменты волосы растут на груди, делая мальчика мужчиной. Вот только он умирает не в первый раз. Даже не во второй и не в третий. Волос на груди не прибавилось, и вывод всегда прозаичный: всё всегда идёт по наклонной или по литературному «всё равно что пукнув, прикрывать задницу» — автор неизвестен, какой-то век до нашей эры. Ему всегда нравились японские пословицы, есть в них особый смысл. Третье, что чувствует Такемичи, делая последний хриплый вдох-выдох, — ничего. Простое «ничего» в первые секунды. Не хорошо и не плохо. Пустое «никак». В 2017-м всё началось на железнодорожной станции, на ней же в 2008-м всё закончилось. Такемичи был бы рад отдохнуть и отойти в мир иной, но у него вместо уныло-серого надгробия с надписью: «покойся с миром» — сплошные многоточия. Никто не встречает его у врат рая или у подножия ада, не выдаёт весточку о ещё одном круге перерождения, из-за чего возникают резонные вопросы. А что делать дальше? Просто плыть по пустоте, ожидая у моря погоды? Смириться с тем железобетонным фактом, что почти всё семейство Сано и бывшие товарищи погребены вместе с некогда великим предводителем первого поколения «Чёрных Драконов» — Шиничиро Сано — хотя они все могли прожить достойную жизнь? — Ну уж нет! Такемичи категорично не согласен! Он хочет быть тем, кто увидит, как Кен, мать его, Рюгуджи предложит прекрасной Эме встречаться, как они в далёком 2017-м сыграют свадьбу и создадут новую, а главное, счастливую ячейку общества со всеми зайками и лужайками! Ханагаки хочет наблюдать за счастливым Непобедимым Майки, у которого глаза сверкали бы ярче взрывов сверхновых, за тем Манджиро, у которого не бывает в жизни горечи больше, чем получение заслуженных лещей от деда за плохие оценки. Вместе с живым Баджи Кейске. Но Такемичи не будет просто за этим наблюдать. Он будет принимать в этой истории прямое участие. Даже если за этот счастливый конец придётся снова платить жизнью. — В этот раз я всё исправлю! Пустота хранит молчание на отчаянную просьбу. Какая сука! Такемичи всем своим нематериальным телом дёргается, пытается двинуться самостоятельно, а не плыть бревном по чьему-то велению и хотению. Но тёмное «ничто» не отпускает, затягивает в свою пучину, где лишь неизвестность, сожаления о несбыточном и нет никаких надежд на радужное будущее. Такемичи снова не соглашается с такими игнором его бунтующей персоны! Если темнота не хочет давать ему последний шанс, то он сам его вырвет зубами. — Манджиро, Дракен, Эма... В груди Ханагаки светлеет, и это первое, что он ощущает во тьме спустя бесконечность-мгновенье. — Баджи, Чифую, Казутора... «Свастоны», друзья и даже не очень приятели. В сердце теплеет, в глазах щиплет от слёз, ладони сжимаются в кулаки. — Я спасу вас всех! Темнота озаряется ярким светом, всё блестит, дребезжит, наполняется громкими звуками. Звуками падения с многокилометровой высоты. Ледяной ветер бьёт по лицу, уши закладывает от собственного испуганного крика, слёзы из глаз летят противоположно-вверх, пока он сам проносится над рассветным небом Японии. Жёлто-оранжевое небо сейчас смотрит на него, а Такемичи в ответ нет. Ну почему, стоило ему собрать всю свою волю в яйца, судьба посылает его на три весёлые буквы? — Ты прав, Ханагаки Такемичи! Из груди сочится яркий зелёный свет, и его сияние перекрывает весь вид. — Мы всех спасём! Вместо того, чтобы разбиться всмятку, Такемичи открывает глаза и видит знакомый светло-серый потолок. Ханагаки резко подскакивает с кровати, будто не он умер и в прямом смысле упал с неба несколько секунд назад, и цепляется взглядом за календарь. 4 июля 2005 года.