Песнь кор-ляписа, молчание нефрита

Улыбчивая, светлая «Госпожа Снов» не была приятна ни одному дракону, но никто не мог объяснить, почему именно. Словно что-то иллюзорное было во всем ее облике, неправильное. Насквозь пропитанное ложью. Как и все её царство. Её маленькие загнобленные служки были худощавыми, наряженными в одинаковые одежды; лишь несколько «подручных», что не смели даже взгляд перевести без её приказа, были разодеты в дорогие и красивые одежды.            Несколько встреч с Юи были скорее дипломатически необходимыми. И все же — Моракс и Хайян не пускали никого из своей «стаи» на них, всегда приходили лишь вдвоем и надолго не задерживались. Лестная дева пыталась их задобрить вниманием и дарами, и один раз в нежной ласке её даже скользнуло приглашение.            Но обращено оно было сразу к обоим мужчинам. Хайян застыл в тот момент, услышав проскользнувший в речи намёк на приглашение в постель; лишь кончик его хвоста так и продолжил постукивать по подушкам, на которых он устроился перед столом.            — Откажусь, светлая леди, — вежливо и спокойно отозвался синий дракон, поверх пиалы бросая взгляд на Моракса. Тот словно бы медлил, и это было… неприятно. Колко. Кого-то вроде янтарного дракона не заинтересовала бы такая женщина, не так ли? Он был окружен божествами и Адептами, просто людьми; и среди них было достаточно тех, кто был влюблён в него. Или просто готов был разделить постель. Но Моракс медлил.            И Хайян нервничал из-за этой медлительности, пока Юи прятала вежливую улыбку в широких рукавах своих одеяний.            — Невежливо предлагать подобное драконам, — подняв золотые глаза на женщину, Моракс прозвучал недовольно. Его голос камнем обрушился на её хрупкие плечи, припечатав. — Драконы выбирают одну пару на всю жизнь. И нас не интересует контакт тел без духовной близости.            Юи, кажется, не обиделась. Она засмеялась тихо и коротко. А потом уронила одну простую фразу, бывшую шуткой, но что-то заколебавшей внутри Хайяна.            — Неужто вы отдали свои верности друг другу, господа Луны?            И Моракс тогда не ответил ей, переведя диалог в более «рабочее» русло. А Хайян был тих и задумчив ещё несколько долгих дней, уйдя в лёгкое уединение. Он с недавних пор стал так делать, когда вдруг натыкался на камни внутри самого себя.            С тех самых пор, когда очнулся в той пещере, под водой, внезапно обретя память столетий. И вместе с тем силу, которую все еще обеспокоенно прятал, не решаясь показывать. В конце концов, он не знал, как его друзья и подопечные отнесутся к информации о том, что он был возрождением. Воплощением.            Тысячелетия назад, когда над миром не было искусственного неба, а элементальные силы не были ограничены «артериями», он носил гордое имя Нибелунг. Он был сыном мира и тем, кого другие истинные драконы звали отцом — потому что он появился первее всех и каждого детеныша стихии взращивал сам, обучая быть Лордом. Потому что к нему всегда приходили, и он всегда помогал.            А потом захватчики убили его детей. А следом и его самого. Но больно было только первое; смерть каждого элементального Лорда он помнил хорошо. Так, будто это случилось вчера; и даже возрождение не избавило от ненависти и горя.            Хайян скрестил ноги, тихо и устало вздыхая. Над головой раскинулось звездное небо с искусственными созвездиями, а в душе скреблась буря.            Душа никогда не могла возродиться в былом виде. Элементальные драконы не были подвержены смерти в полном смысле этого слова; умирало их тело, но в теле была заключена часть личности. Другая часть возвращалась в элементальные силы, растворялась там, чтобы набраться сил и вернуться спустя время. Нибелунг был сильнейшим.            Он был сильнейшим.            Но что осталось от того Лорда-Отца? Силы. Воспоминания. А вместе с ними — гулкая ненависть к новому миру, измененному, неродному. Как же сильно это противоречило всему тому, с чем жил долгие годы сам Хайян, любящий искренне все вокруг и привязавшийся к людям и божествам. Нибелунг желал уничтожить и стереть в пыль, снедаемый горем поражения; Хайян жаждал, чтобы мир цвел и в нем было безопасно.            Кровь Лорда мешалась с кровью Луна. И как же это было иронично. И… очень тяжело первое время. Каждый взгляд в сторону Моракса порождал внутри бурю ненависти и желание убить, с которыми совладать было тяжело. Отторгаемый столетиями Нибелунг «растворялся» очень тяжело и долго, но занимал доселе пустые и раненные места души.            Сейчас, когда голоса ненависти не осталось, когда всю любовь древнего дракона к миру удалось преобразовать и перенаправить, но когда осталась приобретенная память, знания о мире и сила, Хайян ощущал себя полноценным. Он словно вдруг… словно обрёл зрение.            Это было странно. Быть одновременно и Хайяном, и Нибелунгом. Первое время. А потом он начал тихо посмеиваться; ощущалось, как амнезия и зализывание старых ран одновременно. Хорошо ощущалось. Целостно. Боя в душе не было, не было сложностей. Древний зверь смирился и принял изменения мира, принял новую жизнь — и оставил себе ненависть к Порядку. Справедливую. Хайян разделил её и принял, сделав и своей.            — Ты не замёрз?            Хайян улыбнулся, когда ощутил движение теплой и тяжелой энергии рядом с собой. Моракс встал рядом, близко, но не вплотную. Ах да, он же пытался разобраться в своих эмоциях по отношению к «другу». Было бы в чём разбираться, впрочем.              Янтарный Лун правильно сказал, что драконы выбирают пару один раз и на всю жизнь. Может, Луны не могли считаться прямыми наследниками элементальных драконов, они были детьми нового Тейвата, но такими близкими к изначальным. У Хайяна не были ни шанса.            Такого, как Моракс, было очень легко выбрать в партнёры. Он был заботлив, внимателен, вдумчив. Их тактильный контакт в виде драконов не проходил бесследно. И то, как Хайян переборол древнюю ненависть благодаря этому чувству глубокой симпатии, только подтверждало её. Теплую, нежную.            Беда была лишь в том, что сам Рекс Ляпис, похоже, выбрал своей парой Гуй Чжун. Впрочем, не страшно. Хайян не собирался перетягивать внимание на себя. Скорее всего, чтобы не травить своё сердце тем, как они счастливы, он скоро уйдёт. Заберет себе клочок земли где-нибудь за зелеными лесами, устроится там божеством и останется, лишь изредка видясь со старыми друзьями.            — Сейчас тепло, — мягко рассмеявшись, синий дракон разомкнул веки и поднял взгляд на Моракса. Как легко было принять чувства к нему, подумать только. — Почему же ты не спишь?            — Не захотелось.            Моракс стоял тут, рядом, живой и теплый со своей гео энергией. Скрестив руки на груди, всматривался в темный горизонт. Последние дни он был несколько обеспокоен тем, что происходило с другими территориями; божества вокруг активно ввязывались в дележки, и их рисковало затронуть. Хайян только посмеивался — вот уж двум Богам Войны бояться вторжения, ну правда.            Боялся, как выяснилось, янтарный дракон именно за Гуй Чжун. Госпожа Пыли не была бойцом столь же достойным, как они двое.            — Всё думаешь о происходящем?            — Да, — с тихим вздохом Моракс уселся рядом, примяв своим телом прохладную траву, и вытянул одну ногу, вторую согнув в колене. — Что-то грядёт. Не просто так некоторые активизировались.            — Могу согласиться, — Хайян устроился удобнее, откинувшись на руки, упертые позади себя в землю. — На море тоже неспокойно.            Море. Осиал и его жена. Эти две гидры заняли себе побережье и морские просторы, соседничая с ними, и в последнее время были настроены несколько… недружелюбно. Обычно они все сохраняли строгий нейтралитет и придерживались границ друг друга крайне педантично. Но в последнее время мелких нарушений было все больше и больше.            — Не лезь только к Осиалу, прошу тебя.                        Хайян возмущенно дёрнул треугольными драконьими ушами, взвившись в тихой, наигранной злости.            — Не лезть? Это я господин всех вод! А он наглеет.            — Хайян.            Моракс повернулся к нему, весь укоряющий, смотрящий с тихой усталостью. И синий дракон, высунув кончик языка, вжал голову в плечи, всем своим видом выражая «фе». Его раздражало, но лишь немного, что за него слишком беспокоились. Другая часть его виляла хвостом и ликовала — на него было не наплевать!            Не дракон, а щенок, право слово.            — Ладно, оставим серьезные диалоги для солнечного света, — первым пошёл на мировую Хайян, не выдержав слишком пристального взгляда. Сев ровно, он вдруг привалился плечом к плечу Моракса, тихо и весело фыркнув. — Хочешь полетать? Или просто посчитать звёзды?            Янтарный дракон тогда не знал, что никаких «серьезных диалогов» при солнечном свете не будет, и уже через несколько дней пропажи он обнаружит своего друга израненным на границе их территорий.