Своими руками

Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно, Струна осколком эха пронзит тугую высь. Качнётся купол неба, большой и звёздно-снежный. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Олег Митяев, «Изгиб гитары жёлтой» (песня) Все женщины немного ведьмы. И, когда с любовью своими руками создают что-то для близких, эта вещь становится как оберег. Думаешь, просто так появилась традиция, чтобы девушки вышивали дорогим их сердцу мужчинам рубашки? Каждый стежок, в который вложены искренние любовь и забота, — это мощная защитная магия, хоть вы об этом не знаете. Клуб Романтики — Мои Истории (игра) Что значит имя? Роза пахнет розой, Хоть розой назови её, хоть нет. Уильям Шекспир, «Ромео и Джульетта»

Вечер пятого дня у Шан Хуа выдался хлопотным. Визит на Чжицзи принëс ему новые договорённости с Линь-шисюном, идею найти Мадам Мэйинь — и пару откровений, стоивших тонну нервов. А потому сразу после возвращения домой он плюнул на всё — к проклятию Аньдина в виде бесконечной бумажной работы можно было вернуться позже — и усадил Бай-эра на коврик, плюхнувшись на его колени и погрузившись в медитацию с совместной циркуляцией ци. Здесь и сейчас он хотел прочувствовать, что его демон рядом, цел и невредим, не отвлекаясь на весенние желания… Ну, точнее, отвлëкшись на них не сразу, а только когда Мо Бай вывел его из транса ласковыми поглаживаниями, возбудил и медленно, нежно взял. Прямо так, сидя на полу. Поэтому позже даже долгая возня с документами не помешала Шан Хуа нырнуть в кровать и в прохладные объятия в хорошем настроении. Ибо рецепт «вытрахать беспокойство за возлюбленного» безотказно действовал в обе стороны. А утром, раскидав братьям записки с новостями, они снова разбежались по делам. Самого заклинателя ждали последние на этой седмице занятия, а Мо Бай собирался заглянуть в Ледяной Дворец. И доставить собранную-таки боцзугуном контрабанду на Цяньцао, заодно уточнив у Му-шисюна, когда ему будет удобно принять необычного пациента. Благо, что Линь Циншуй собственноручно расставил два удобных кресла в небольшом зальчике их будущего гнезда, сплошь заплëтенном светящимися лианами плюща сотни созвездий. Закончив с уроками и потирая синяк на руке от неудачного приземления в цингуне, Шан Хуа встретился с Бай-эром. От расспросов жениха отбиться удалось быстро, хотя и пришлось позакатывать глаза, убеждая мнительного демона, что нет, его никто не пытался побить, да, сам впилился в угол дома… и нет, попыток флирта в его сторону тоже не было. «Бай-эр, ты же помнишь, что у нас это так не работает», — воздел он тогда руки и покосился на жениха, недоверчиво проворчавшего что-то про отдельных архаров, которым культурные традиции не мешали вести себя совершенно по-демонически. Так что пришлось отдельно упомянуть, что с Гун Уяном он сегодня тоже не пересекался. Они направили свои стопы на Цюндин, предвкушая семейный сбор — и сразу по выходу на Радужный мост столкнулись с братьями Вэнь и сяомэй, идущими туда же. Оказалось, что старшие поколения Вэнь прибыли раньше условленного — так что близнецы извинились, что не смогут составить компанию своей невесте, вынужденные вместо этого встречать родителей и деда. Поэтому на Цюндине их пути должны были разойтись — Лян-сяомэй собиралась сначала провести немного времени с Шан Хуа и его семьёй и только потом присоединиться к женихам для знакомства с будущими родственниками по браку. Было заметно, что братья волновались — даже с заступничеством глав Байчжаня и Аньдина как-то ещё примут их отношения с хули-цзин в клане… Зато новеньких подвесок-оберегов из черно-бурых хвостиков луноцвета на коротких низках бусин, подвешенных к обухам алебард, парни касались с гордостью и удовлетворением. В сочетании со свежими следами страсти на шеях у всех троих и физиономиями котов, разбивших и вылизавших крынку со сметаной, их статус почти молодожёнов был бы не очевиден только слепому. Аха, примерно такое же выражение лица Шан Хуа видел в зеркале дней десять назад — так что только порадовался за близнецов и сестрёнку. И вознëс в своём сердце молитву Небесам и отдельно Вэнь Кэсину как их предку, чтобы сватовство удалось. Путь до Цюндина по мосту был недолог, но они всё равно успели поделиться внезапно обнаруженным родством. Вэнь Жэнь и Вэнь Хэ воззрились на новоявленного дальнего кузена с удивлением, которое тут же — к вящему беспокойству Шан Хуа — переплавилось в одинаковые хищные ухмылки. В ответ «Бай Цзы» тоже приподнял уголки рта, обнажив чуть выступающие даже в человеческой маскировке клыки, но наотрез отказался скрестить клинки с близнецами «по-родственному»… до тех пор, пока Вэй Цинвэй не сочтёт его готовым. Байчжань и демоны, аха. И это братья Вэнь ещё не знали, что буквально следуют примеру прадеда, точно так же дравшегося с Владыкой Севера. Впрочем, и близнецам нашлось, чем их удивить. Оказалось, что в потомках Вэнь Кэсина и Тянь Игуань числится не только главная ветвь клана Вэнь. Тянь Ихэ, сестра нынешнего Вэнь-лаоцзу, взяла фамилию матери и унаследовала её место, прямо сейчас возглавляя Вершину Тяньи и опять-таки намереваясь после вознесения передать место настоятельницы своей дочери. Припомнив собственный сюжет, Самолёт с удивлением осознал, что тройняшки-даоски из гарема Владыки Ло приходились вот этим двум медвежатам троюродными сёстрами, а его Мобэю — четвероюродными. Сильно младшими, но всё же… Впрочем, будучи на момент попадания в цветник совсем зелёными соплюшками, даже младше самого Ло Бинхэ, они вряд ли смогли бы заменить Мобэя на пути спасения мира. Кровь Тяньгуна там или что. Зато более чем объяснимо становилось, что именно эти трое когда-то смогли неплохо уравновесить Синьмо, более-менее сбалансировав идущую вразнос мешанину ци протагониста. Как раз к этому моменту они достигли развилки, где братья Вэнь свернули на площадку для приземления гостей-заклинателей на мечах, а им самим осталось подняться только на пару террас до квартала домиков старших учеников. Так что Шан Хуа отсалютовал стоящему поодаль наставнику — ифу! — и на время выкинул всю эту санта-барбару из головы, поднимаясь по прилепившейся к очередному обрыву лесенке. А-Ци старался держать себя в руках, но поприветствовал их с еле заметной неловкостью. Сейчас, после разговора с Бай-эром, Шан Хуа не мог не замечать припорошивший скулы побратима лёгкий румянец, и что Юэ Ци не знал, куда деть руки во время приветственного объятия, и отстранился после него, отводя глаза. А вот с Юэлян их дипломат вёл себя более чем радушно, пригласив в дом и усадив на подушку в гостиной с доброжелательным гостеприимством. Хах! Ладно, это они прояснят. Выяснив, что братец Огурец немного припоздает, А-Ци тут же сбежал под предлогом «мер по обеспечению правильной репутации Лян-эр на Цюндине». И вернулся уже вместе с младшим братом, торжествующе оглядевшим всех собравшихся и ошарашившим их своими догадками о происхождении У-шишу… Ну, то есть, по этим выкладкам получалось, что когда шишу, а когда и шигу! Хотя Самолёта наличие среди теперь-уже-не-персонажей его новеллы духа дерева не удивило. И засада с полом совершенствующихся растительного происхождения тоже — то, что он сосредоточился на гетном фансервисе, не означало, что в этом мире не было других вариантов, и весьма разнообразных. Честно говоря, Самолёт изрядно похихикал в своё время над читателями, восхищавшимися очередной буквально цветочной феечкой, попавшей в цветник Ло Бинхэ, и не подозревавшими, что при желании она вполне может отрастить себе нефритовый стебелёк… Да это даже братец Огурец тогда не просëк! Хотя сейчас при воспоминании об этом сюжетном ходе Шан Хуа было уже не до смеха — ибо судьба цветочного духа, до конца жизни не смевшего проявлять половину своей природы из опаски перед супругом-самодуром, не жалующим мужчин, была очень даже грустной. А вот У Аньминь, похоже, проявления своей двойственной природы особо не стеснялся, а напоказ не выставлял… не выставляла… — гуй с ним, пусть будет мужской род, чтобы не заморачиваться! — в общем, сущность У-шишу не была известной публично только из-за пари, а сам лисодревесный дух наверняка покатывался со смеху от каждой новой конспиративной теории.

(・ω・)

Юэ Ци оглядел родичей, собравшихся вокруг пары сдвинутых вместе столиков в его гостиной, и прислушался к их эмоциям. Сяо Юань сиял от честно разгаданной головоломки, Лян-эр радовалась ещё одному старшему родичу, А-Бай просто довольно жмурился. А вот у А-Хуа веселье мешалось с меланхолической ноткой. Юэ Ци приподнял брови, но побратим только качнул головой, шепнув «Ничего особенного, просто вспомнилось кое-что», и сбоку тут же появилась мощная рука демона, без слов подгрëбшего жениха себе под бок. А-Хуа поёрзал, устраиваясь поудобнее в полном довольстве, и Юэ Ци успокоился. Допив свой чай, встрепенулась их лисичка. Юэлян отвязала от пояса вышитый мешочек цянькунь и, немного повозившись, выложила из него на столик подвеску, напоминающую его ловец мыслей. Все тут же с любопытством продвинулись ближе к столу, разглядывая, как тут же стало очевидно, очередной оберег. На белом плетëном шнуре было подвешено круглое мозаичное зеркало размером с ширину ладони, серединка которого была цельной и чуть выпуклой, а края как будто выложены спиралью из мелких серебристых кусочков с чернью между ними. К зеркалу на таких же шнурках были подвешены чёрные с белыми кончиками хвостики. В шнурки крайних подвесок над хвостиками были вплетены сливочно-белые нефритовые бусины — с одной стороны в форме шарика со знаками «Цанцюн» на боках, с другой плоская с выгравированной снежинкой. К центральной же подвеске был сквозь боковые глазницы прицеплен чёрный трëхглазый птичий череп с длинным острым клювом. — Лабиринт отражений, — выдохнул А-Хуа, прикоснувшись к глади зеркала. Хули-цзин нежно улыбнулась ему: — В самый раз для провидца, заглядывающего в разные варианты будущего. Сяо Юань трепетно провёл пальцами по черепу: — Трëхногий и трëхглазый ворон, символ мудрости и прозорливости. Его череп обеспечит носящему такой амулет выбор верных поступков, притянет важные новости и обеспечит вещие сны. Хах, его свойства как для тебя сочиняли, Хуа-гэ! — А серебро, если этот Юэ правильно помнит, связано с интуицией. Лян-эр хорошо выбрала, — похвалил Юэ Ци порозовевшую от удовольствия лису. — Дорого обошлось такое зеркало? — Не особо, оно со стальной основой, а на покрытие Вэй-цяньбэй всего пару серебряных лянов расплавил. — Хм, два ляна серебра и две бусины, три подвески и трëхглазый череп… Насколько я помню нумерологию, двойки и тройки тут хорошо сбалансированы, — добавил Юань-ди. Хули-цзин неразборчиво угукнула, разрумянилась сильнее и торжественно повязала зеркальный оберег на пояс выпрямившегося на пятках и замершего А-Хуа. — Вот, эта Лян-эр постаралась полно отразить и принадлежность сюнчана к разным домам, и дар, и род занятий — серебро ещё и металл торговли. Надеюсь, оберег принесёт брату удачу и благоприятные события. Побратим растроганно шмыгнул носом и поклонился названой сестрице. —Значит, подвеска с рыбами, которую шицзунь… эм, ифу надел с утра, тоже от сяомэй? — живо поинтересовался А-Хуа, снова подсаживаясь поближе к жениху. — Да, раз уж вайбофу согласился, чтобы его вписали в реестр, то и семейный оберег он хотя бы под маской носить будет. Лисичка была очень довольна собой, но и рассыпалась в благодарностях — А-Баю, у которого она за один из своих старых трофеев выменяла круглый кусок голубого агата, подходящего к светлой коже и глазам Ли-шишу, и Вэй-шисюну, одолжившему инструмент для обработки камня и украсившему серебром и золотом чешую вырезанных ей парных карпов, изогнутых и сложенных вместе в форме символа инь-ян. — …А шёлковые нити на плетение шнуров у этой Лян и свои были, давно уже обменяла у приятеля в Пограничье. — Парные рыбы для удвоения богатства и благосостояния? — уточнил сяо Юань и лукаво улыбнулся. — Куда уж больше-то, шишу и так не бедствует?! А, и у него оберег тоже со знаком принадлежности к Цанцюну? — В его деле благоприятный символ лишним не будет. И да, У-лаоцзу передал мне достаточно бусин и для гэгэ, и для сюнчана с вайбофу, и даже… — она замялась, но все же решилась и с поклоном протянула амулет добродушно приподнявшему бровь ледяному демону, — для Мо Бая как будущего супруга нашего хранителя гнезда. Если Бай-сюнцю согласится принять этот знак родства по браку. В ладони демона легла подвеска — хоть на рукоять меча привязывать, хоть на пояс. В основе этого оберега была плоская прямоугольная пластинка из необычно голубоватой кости, на которой был вырезан прямо насквозь силуэт рогатой драконьей морды, а под ним — лисичка на вершине горы. Посередине верхней стороны пластинка была перехвачена синим плетёным шнуром с той самой бусиной от У-шишу, а к нижним углам такими же шнурами были привязаны уже привычные для лисьих амулетов хвостики, оба серебристые с белыми кончиками. — Этот Бай принимает дар имэй и будет носить его, когда это будет уместно, — прогудел демон, цепляя оберег к поясу. «Всем сестрам по серьгам», — весело хмыкнул про себя Юэ Ци. С семейных оберегов разговор как-то незаметно свернул на родственные и боевые связи, и они оживлëнно начали делиться, с кем и насколько успели сблизиться. Выходило, что старшие так или иначе взяли под крыло каждого из них сообразно своим характерам, положению и местным традициям. Но А-Хуа и А-Бай тут отличились больше всех, обзаведясь приёмными отцами, и принимали поздравления с лёгким румянцем от радости. Голубоватый оттенок скул очень шёл их ледяному демону, оттеняя блеск синего взора — однако и нежные щёчки А-Хуа тоже радовали глаз, как бархатистые спелые персики. Юэ Ци поймал себя на откровенном любовании и тут же одëрнул — как бы ни повернулся их разговор сегодня, пока ему было невместно слишком сильно тянуться к не знающим о его чувствах побратимам. Чтобы отвлечься, он перевёл тему на планы наставников — и закономерно выяснил, что не только он сам прошёл «испытательный срок» у Янь-шицзунь, будучи переведён в статус личного ученика с перспективой официально стать наследником пика перед набором новичков. А-Хуа поделился тем, что успел выяснить о церемониале наречения именем поколения Цин при назначении наследующего ученика на Собрании Пиковых Лордов. Парадные одежды, которые из-за быстрого роста подростков будут пошиты не более чем за пару недель до события и в которые они облачатся перед собранием. Затем им предстоит просидеть за спинами наставников всё собрание до самого момента объявления. Как на ритуале наступления совершеннолетия смертных, им торжественно скрепят причёски гуанями, упрощённо копирующими заколки пиковых лордов в форме рукояти меча, а ещё повяжут на пояс жетоны с более высоким уровнем допуска. А потом, после собрания, их представят всем ученикам своего пика в новом статусе и новыми именами. И, похоже, всех троих разом, что наполняло Юэ Ци гордостью за братьев — свой-то успех он считал закономерным последствием немалого опыта в руководстве финансовой империей семейства Шэнь, а потому принял спокойно. Зато обменялся понимающими взглядами с А-Баем, ласково погладившим по голове своего жениха, ëрзающего, как на иголках. И сам потянулся обнять за плечи сяо Юаня, тоже нервно-восхищëнного тем, что ему впервые в жизни — в двух жизнях — доверили серьёзную ответственность. Братишка вскинулся, дёргая плечами и пытаясь скинуть его ладони, но без злости — в его движениях и иголочках ауры ощущались только удовольствие и смущение. Поэтому Юэ Ци не стал отстраняться, а подождал, пока диди сдастся, привалившись к нему спиной. Постепенно эти чувства усложнились, и сяо Юань нахмурился, то рассеянно теребя рукава и полы своей униформы, то спохватываясь и аккуратно их расправляя. — Что не так? — негромко спросил Юэ Ци, чуть сильнее прижимая к себе братишку и обеспокоенно косясь на него. — …Ммм, ладно, может, у вас будут какие-то идеи, — сяо Юань сделал паузу, подбирая слова, а все остальные устремили на него своё внимание. — Проблема в имени. Если вам с Хуа-гэ достанутся те же имена, что и в стёртой временной линии, будет всё в порядке. Ну, Бай-гэ уже и так через раз своего жениха именем поколения Цин называет, а Ци-гэ может получить имя, напоминающее обо мне если не по смыслу, так хоть по звучанию. Но вот с тем, которое достанется мне… — Тебе не нравится идея называться Цинцю? Ну да, ты ещё тогда оставил столько гневных комментариев к действиям главного злодея, что, наверно, неуютно ассоциировать себя с ним, аха, — сочувственно закивал А-Хуа. — А, нет, дело не в том… ну, не совсем в том. Я понимаю сейчас, что после всего, что пережил в том времени, поступать иначе мне было бы почти невозможно… не с моим характером. Знаю, что допустил там немало ошибок, и не собираюсь их повторять тут, но тут скорее наоборот. Шэнь Цинцю из того времени — это тоже я, и несмотря ни на что, он многого сумел достигнуть. Я не стыжусь, что мог стать им, хотя и сожалею о многом, что он выбрал. И будь дело только в этом, мне было бы неуютно даже думать о том, чтобы отказаться от этого имени… Ну, оно ведь моё и честно заслуженное, так? А-Бай слегка нахмурился, припоминая: — В другом времени мастер Шэнь не особо возражал против имени Цинцю… но он вспомнил куда позже. — Полагаю, тут ещё наложилось то, что, ммм… по твоим рассказам, когда он вспомнил прошлую жизнь, то потерял память о текущей. И успел заново привыкнуть к имени до того, как снова припомнил, из-за чего… или скорее, из-за кого не любил его. А вот я, хоть в этом времени столкнулся с тем мелким уродом Цю только один раз, но успел оценить дерьмо, которым наполнены его мозги, — имя Цю-гунцзы сяо Юань практически выплюнул и передёрнулся. — …А! — А-Хуа помотал головой и сочувственно уставился на их младшего братишку. — Ты не хочешь иметь ничего общего с подонком, из-за которого началась половина дерьма с твоим характером, и пропасть между тобой и А-Ци, и вообще с которого всё начало идти под откос, да? Сяо Юань нахохлился и кивнул, не возражая, даже когда Юэ Ци затянул его к себе на колени. Неудивительно, ведь то, на что А-Хуа в своих рассказах о предыстории Шэнь Цинцю только намекнул… Юэ Ци жалел, что А-Бай ударил этого подонка только один раз — даже если тут он не успел сильно навредить диди, но разве тигр может сменить свои полоски? — Даже если это всего лишь один знак в имени, я не хочу слышать его и до конца жизни каждый раз вспоминать мудака, который чуть не затоптал Ци-гэ своей дурацкой лошадью и мог сотворить вещи намного хуже, если бы вы его не остановили… — сяо Юань шмыгнул носом, задрав его и часто моргая, и Юэ Ци поспешил закутать братишку в свои рукава. — Кхм, а какие-то возможности изменить ситуацию у тебя есть? Или мне по своим каналам узнать? Как-то же эти имена заранее выбираются, так? — он постарался отвлечь брата на что-то, над чем можно было поломать голову. Сяо Юань повернулся в его объятиях, утыкаясь носом в плечо, и пробормотал: — Лаошифу сказал, что они, шмыг, с шицзунем обсудят со мной заранее, потому что мне это имя носить не один век и после их вознесения. И потому что я уже достаточно, шмыг, взрослый и умный, чтобы иметь своё мнение, вот. Ох, Чжао-лаоши, несмотря на всё своё ребячество, был мудр. Юэ Ци задумался, как будет лучше поступить в этом случае, и нерешительно предложил: — Если Шэнь-шишу и на этот раз захочет назвать тебя Цинцю, может, сделать как со сходством моего будущего имени поколения с твоим нынешним, м? Мало ли на свете знаков, которые могут быть прочитаны как Цю? — Ооо, и тогда ты всё равно будешь Цинцю, но это будет совсем другой знак, чем у той гнилой семейки, да! Это замечательная идея, А-Ци! — блеск широкой улыбки А-Хуа, показывающего оттопыренный большой палец и подпрыгивающего на подушке, почти ослепил его. — Например, можно взять знак у катальпы, «цюшу», и ты будешь Цинцю, как звонкое дерево! Из катальпы как раз делают нижнюю деку для гуциня, вот! — Может, от горного озера, «шаньцю»? Чтобы было созвучно значению фамилии, — пояснил свой выбор ледяной демон. Тут в первый раз с начала этой темы разговора встрепенулась Лян-эр. Лисичка наклонила голову, фыркнула в рукав и предложила: — Тогда уж возьмите «цю» в значении «доискиваться до правды», а то вопросы сяо Шэня к этой Лян-эр были очень уж въедливые. — Хмм, тогда полное имя будет означать «чистое любопытство» или в другом значении знака «тихое совершенство»? Подходит для усердного учёного и будущего лорда Второго пика, действительно, — улыбнулся Юэ Ци, одобрительно кивая юной хули-цзин. Это действительно был красивый и подходящий его братишке выбор. И сяо Юань тоже его одобрил, потому что высунулся из-за его рукава и мечтательно закатил глаза с коварненькой ухмылкой: — О да, этот школяр и критик докопается до любого секрета!.. — …и до любого, кто попытается его скрыть, пффф! — подхватил А-Хуа, весело фыркая. Рассмеявшись, мальчишки на том и сошлись — что если наставник выберет для сяо Юаня имя «Цинцю», братишка попросит использовать именно этот знак, пояснив, что знак «осень» не принесёт ему удачи. А потом А-Хуа заговорил о том, что завтра после обеда планирует обещанный визит к семье жениха, и начал канючить, чтобы «сестрёнка присоединилась для поддержки, и вообще, что я, один буду отдуваться, как дурак?», что заставило А-Бая весело хмыкнуть. Лисичка нерешительно поёрзала, но после заверения ледяного демона в безопасности согласилась. А потом расчётливо прищурилась и взялась выспрашивать их обоих, кто будет присутствовать при визите, что им уже известно, что женихи собираются открыть Линьгуан-цзюню и мастеру Мо Байи и так далее. Сяо Юань сполз с его колен и начал азартно подсказывать, а то и подкалывать их аньдинского братца. Процесс планирования доставлял ему немалое удовольствие. Юэ Ци нежно улыбнулся, прикрыв рот рукавом, переглянулся с А-Баем, не менее умилённо наблюдающим за воцарившимся хаосом, и тоже присоединился к обсуждению. В конце концов, смех-смехом, а вот показать и подать обе персоны А-Хуа в глазах родичей их ледяного принца можно было постараться красиво и с заделом на будущее.