Своими руками

Я могу изменить мир своими руками, Сделать его лучше своими руками, Сделать его добрее своими руками. Бен Харпер, With my own two hands (песня)

Шэнь Цзю был зол и напуган. Не то чтобы совсем уж непривычное для него состояние — но обычно он скорее оценивал ситуацию и противника, чтобы не вляпаться в совсем уж безнадёжные разборки. Сейчас же сердце колотилось где-то в горле, а спину заливал холодный пот от страха за идиота Ци-гэ. Полез же прямо под копыта! И ради кого — ради мелкого ублюдка Шиу, которому Цзю за какую-то палочку благовоний до того прямо говорил не сидеть в этом месте! Да лучше бы Ци-гэ позволил этой вечно ноющей пиявке сдохнуть, все только вздохнули бы с облегчением! От того, чтобы броситься вслед за Ци-гэ, его удерживали только остатки здравого смысла. Бестолкового братца всё равно уже не перехватить, а богатею в фиолетовом неважно, сколько уличных мальчишек топтать. Что же делать, что делать, что делать!.. Шэнь Цзю до боли закусил губу. Взгляд лихорадочно метался по улице, пытаясь найти выход. Если бы этого мудака высокородного отвлекло что, да вон хоть те два парня в синем, которые остановились у края улицы! С добрым десятком слуг в свите мелкие трюки вроде песка в глаза не помогут… Богатейчик, явно красуясь, перехватил поводья в левую руку. Конечно, правой-то плёткой размахивать куда как удобнее! Не хлестанёт вскользь, как по ублюдку Шиу, который отделался всего-то рассечённой щекой! Лошадь недовольно переступила, мотнула головой, заставляя золочёные удила ярко вспыхнуть на солнце. Шэнь Цзю впился в них взглядом. Отчаянно стиснул кулаки, потянулся внутрь себя, нащупывая то знакомое чувство незримой для обычного зрения струйки. Потянул её наружу — туда, к таким блестящим, таким притягивающим глаза золочёным бляшкам. Окутал податливый металл своей волей. И резко стиснул, превращая грызло в острейшее лезвие. Неважно, что Ци-гэ постоянно говорил, что нельзя показывать «божественные умения» при остальных — плевать! Пусть сначала ещё разберутся, что это вообще был он! Демонические заклинатели, охотящиеся на детей с талантом, были смутной и только возможной угрозой, а превратить Ци-гэ в переломанную окровавленную груду могли прямо сейчас! Лошадь взвилась на дыбы с диким ржанием. К счастью, Ци-гэ не успел подойти вплотную и потому успел отшатнуться от молотящих воздух копыт. Господинчик, пытаясь удержаться в седле, натянул поводья. Лезвие впилось ещё глубже, заставляя лошадь плеваться кровью и визжать от боли. Впрочем, животное Шэнь Цзю было нисколько не жалко, а всадника и подавно. Как будто этот высокомерный богатей — кажется, из тех самых Цю — пожалел бы Юэ Ци! Шэнь Цзю вцепился брату в пояс, пятясь к ближайшему проулку и оттаскивая его за собой. Побеги они сейчас, и их обязательно кинутся ловить — а с Ци-гэ станется ведь и замешкаться из-за Шиу. Хотя мелкий ублюдок как раз вполне успешно выкатился из-под копыт и прижался к ближайшему забору как раз рядом с парочкой в синем. Так что бежать никак было нельзя — только отползать по шажочку, да сжимать металл в незримых тисках — острее, ещё, больше, пусть она сбросит этого богатого мудака, пусть он свернёт свою куриную шею, пусть он не сможет отобрать его Ци-гэ… Как назло, господинчик держался в седле, словно клеем намазанный. Заметив хлещущую изо рта своей лошади кровь, он бросил поводья и несколько секунд удерживался только коленями, — пока не удалось захлестнуть плеть вокруг конской шеи и ухватиться уже за неё. Лошадь всё ещё жалобно ржала, но без впивающейся ей в рот острой железки перестала дыбиться, позволив всаднику спрыгнуть. А тот, скользнув взглядом по изуродованным удилам, стиснул плеть до побелевших костяшек. — Кто это сделал? Кто?!! — Это он, это сделал Шэнь Цзю! — вдруг завопил Шиу. Как раз когда им оставалось всего несколько шагов до спасительного проулка! Ещё и пальцем ткнул, чтобы уж точно не перепутали, кого ловить! Цзю был более чем уверен, что ничего мелкий ублюдок не видел — просто он был ближе всех к ярящемуся богатейчику, вот и прикрывал задницу за их счёт. А Ци-гэ эту тварь ещё спасал!.. Чтобы тот его так подставил — стрекани сейчас Шэнь Цзю прочь, схватят Юэ Ци. И покалеченная лошадь — это уже не случайно попавшийся на глаза уличный попрошайка. Момент, когда они ещё могли бы попытаться рвануть прочь, стремительно истёк, и Шэнь Цзю грубо сцапал один из слуг, заламывая руки за спину. Ещё двое скрутили более крепкого Ци-гэ, дёрнувшегося было на помощь. А дальше Шэнь Цзю швырнули на мостовую, практически уткнув носом в новенькие начищенные сапоги. Холёная рука больно вцепилась в волосы на макушке и резко дёрнула, заставляя неловко задрать голову. Вот же!.. Определились бы уже, гуевы дети, вверх или вниз!.. Перекошенная и покрасневшая от гнева физиономия богатея заставила мысли испуганно замереть. Шэнь Цзю напрягся, ожидая удара, и чуть отвернул голову, надеясь спасти глаза… Господинчик вдруг сдавленно вскрикнул и неловко пошатнулся, стремительно заливаясь бледностью. Занесённую для удара руку стиснула другая ладонь — широкая, бледная почти до белизны, с щегольски окрашенными в синий цвет ногтями. Стиснула — и потянула вниз, медленно, почти издевательски, заставляя Цю-как-его-там бросить волосы Шэнь Цзю и согнуться, спасая неловко вывернутый локоть. Шэнь Цзю, почти не дыша, скосил глаза на бугрящееся мышцами предплечье, расшитый какими-то узорами тёмно-синий, дорогущий как незнамо что шёлк… — Руки. Прочь, — рокотнуло над головой. Угрозой при этом повеяло так, что слуги, до того дёрнувшиеся спасать господина, отскочили, как шелудивые шавки при виде тигра. Ци-гэ — вот идиот же, как есть идиот! — наоборот, метнулся вперёд, притискивая Шэнь Цзю к своей груди и прощупывая плечи в поисках травм. Шэнь Цзю деланно неловко качнулся, заставляя Ци-гэ отступить на пару шагов. Тот, похоже, решил, что его сяо Цзю и вправду ноги не держат, начал делиться силой. Ладно хоть за почему-то вмешавшимся бойцом в синем следил не менее настороженно, чем он сам. У этого парня одежда была как бы не дороже, чем у господинчика в фиолетовом, что ему за интерес заступаться за уличных крысят? Воин разжал пальцы, отбросив господинчика на землю, и встряхнул ладонь брезгливым жестом наступившего в лужу кота. Сбоку как-то ненавязчиво вынырнул второй — стройный парень с пушистыми каштановыми волосами в более светлой и простой одежде. Можно было бы решить, что это помощник или там ученик — но уж больно хозяйским жестом он огладил тёмно-синий рукав. И слишком уж бесстрашно фыркнул в сторону пытающегося подняться на ноги богатея. — Молодой господин решил испортить себе карму? — весело, но притом совершенно издевательски пропел он.

(・ω・)

Юэ Ци хотелось взвыть от несправедливости происходящего. Он готов был рискнуть своей шкурой, оттянуть на себя недовольство Цю-гунцзы — и всё же так вышло, что под удар попал именно сяо Цзю. Юэ Ци только бесполезно бился в руках двух дюжих челядинцев, не в силах выцарапать своего сяо Цзю из опасности, хотя бы спрятать за спину, прикрывая от самых хлёстких ударов… Ведь знал же, знал, что сяо Цзю если и готов влезть в переделку, то как раз из-за него. Тот даже на других детей из ватаги скалился, как бешеный пёс. Потому Юэ Ци и скрывал от брата самые неприятные «беседы» с хозяевами. Там, где сам Юэ Ци пропускал чужие слова мимо ушей, просто не принимая их на свой счёт, и потому не разжигал чужую злость, сяо Цзю мог и сорваться. А синяки… синяки на Юэ Ци проходили буквально за пару дней. Он потому и сунулся, надеясь отвлечь, заболтать раздражённого всадника и дать шанс выжить нескольким из своих подопечных. Порой пара принятых ударов поперёк хребта дивно успокаивала чужой гнев. Но пока он подбирал слова, сяо Цзю вмешался — из-за него! — и попал в серьёзные неприятности. И у Юэ Ци никак, совсем никак не получалось вывернуться из чужих рук — оставалось только смотреть, как разъярённый Цю-гунцзы вздёргивает сяо Цзю за волосы. Изобьёт плетью? Прикажет порезать, как ту пострадавшую лошадь? Хоть бы обошлось только побоями!.. Может, получится его убедить, что сяо Цзю никак не может быть виноват — он же стоял в добром десятке шагов, да и какие такие таланты могут быть у обычного уличного попрошайки?.. Юэ Ци знал, что отменные, но ведь можно было попытаться!.. Плечи внезапно придавило тяжестью, перебившей и собственные страх с виной, и накатывающую от сяо Цзю злость, густо замешанную с тем же страхом. Юэ Ци только через пару вздохов понял, что это было чужое недовольство — и такое яркое! Куда сильнее, чем смутные отголоски от бушующего Цю-гунцзы. Ярче даже, чем эмоции сяо Цзю, которые всегда ощущались для Ци-гэ самой чистой нотой. Заклинатели?!.. Юэ Ци скользнул взглядом вдоль этих ощущений, как по ниточке. Двое в синем, остановившиеся у края улицы ещё до того, как атакованная сяо Цзю лошадь взвилась на дыбы. Хмурый и широкоплечий парень в тёмно-синем, обманчиво неторопливо шагнувший к Цю-гунцзы — тоже молодой господин? Или просто боец высокого статуса? И легконогий, солнечно-яркий юноша в голубом, на фоне своего напарника выглядящий почти хрупким… Вот только недовольством фонило именно от него, и ладонь на рукоять меча он опустил вполне привычным жестом. Юэ Ци замер, не зная, бояться ему или всё же надеяться. Он не раз слышал истории, как нечистоплотные заклинатели из бродячих иногда выкупали или даже сманивали из семей приглянувшихся им детей и подростков, которых потом никто никогда не видел. Правда, болтали и о том, что адепты праведных орденов могли подобрать талантливого сироту. Это больше походило на байки — примерно как истории о справедливых небожителях — но эти двое были слишком хорошо одеты для бродячих заклинателей. Хорошие ткани, яркие цвета, не выгоревшие под солнцем в долгом пути и не поблёкшие от въевшейся в ткань пыли. Сочетаемость — вся одежда явно была собрана комплектом, а не заменялась чем придётся после дорожных неурядиц. Может, им всё-таки повезёт? В конце концов, широкоплечий сбил с ног именно Цю-гунцзы. И буквально одним рыком распугал его слуг, позволяя Юэ Ци метнуться, наконец, к своему сяо Цзю — жив, цел? Хвала Небесам! Он облегчённо осел на землю, обхватывая брата, заслоняя, закутывая собой со всех сторон, и щедро делясь струйками энергии. Он уже заметил, что такой обмен и успокаивает, и помогает восстановиться. Легконогий юноша тем временем тоже как-то незаметно оказался в гуще событий. Огладил своего спутника по рукаву, фыркнул в сторону Цю-гунцзы. — Молодой господин решил испортить себе карму? — сказано было вроде бы весело, но исходящее от парня глубокое недовольство выдавало, что дело тут не только в случайной ошибке или желании сбить спесь с богатенького молодчика. Высокий тоже смотрел сумрачно — но, что странно, от него Юэ Ци не чувствовал практически ничего. Мог видеть мощь и грацию движений, устойчивость и уверенность в своих силах. Он явно был сильнее своего спутника — недаром же шагнул перехватывать удар — но будто закрылся, не выпуская свои чувства наружу иначе, чем скупой мимикой и вымораживающим взглядом. А парень в голубом тем временем продолжил свои язвительные нравоучения: — Или же среди благородных семейств этой провинции уже не считается благопристойным исповедовать четыре принципа и восемь добродетелей? Цю-гунцзы, пылающий от унижения из-за того, что ему на глазах у любопытствующих прохожих выговаривает какой-то незнакомец, да ещё и ровесник, вызверился в ответ: — А с какой стати заклинатели суют свой нос в мирские дела! Сидите уж лучше в своих горах, шарлатаны, и не лезьте к честным людям! А эту улицу построила моя семья, и я могу делать здесь всё, что хочу! — Мирские дела? — практически промурлыкал юный заклинатель. От него пахнуло таким откровенным злорадством, что даже Юэ Ци захотелось ухмыльнуться. — Вот уж нет. Это молодой господин здесь суёт свой нос в дела совершенствующихся, — парень демонстративно обвёл рукой двух мальчишек, чтобы уж точно никто не усомнился, что именно он считает делами заклинателей. — Или я неправ, и гунцзы прекрасно понимал, что делает, просто собирался украсть чужой путь к бессмертию? — звонкий голос заметно похолодел. — К бессмертию? Эти грязные тварёныши? Да что они вообще могут, ха-ха-… Ургх! — хохот Цю-гунцзы оборвал короткий удар. Молодого богача отбросило на добрый десяток чи. Воин в синем снова брезгливо встряхнул рукой, ничуть не обращая внимания на Цю-гунцзы, со стоном пытающегося подняться из грязи. Лицо молодого мастера стремительно распухало — кажется, удар сломал нос, а то и челюсть. — Уподобляющийся поганой свинье и белоглазому волку пусть не жалуется, получая такое же обхождение от других! — задиристо выплюнул юный заклинатель. Ещё и буквально сплюнул на мостовую, окончательно втирая в грязь лицо Цю-гунцзы перед горожанами, опасливо, но о-о-очень любопытно наблюдающими за разворачивающейся драмой. Можно было не сомневаться, что именно будет самой обсуждаемой темой в ближайшую седмицу, а то и месяц. Заклинатели же резко демонстративно повернулись к ним с сяо Цзю. Даже не погнушались присесть, чтобы не смотреть на них свысока! Давящее ощущение исчезло, как его и не было, оставив только лёгкое послевкусие удачно проделанной шалости. Солнечно-карий взгляд цепко и вроде бы обеспокоенно оглядел обоих уличных мальчишек, и юноша кивнул своим мыслям. Заклинатели как-то ненавязчиво, но совершенно неотвратимо вздёрнули обоих на ноги и повели прочь от неразборчиво стонущего Цю-гунцзы, вылезших откуда-то слуг, начавших хлопотать вокруг своего хозяина, и валявшегося под забором бессознательного Шиу с шишкой на макушке.

(・ω・)

Шан Хуа хотелось рассмеяться во весь голос. То ли оттого, что они появились как раз вовремя — спрошенный о наследнике Цю привратник поместья за пару медяков сообщил, что гунцзы выехал в город похваляться недавно объезженным злющим жеребцом, и махнул рукой в нужную им сторону. То ли от злобной радости — они хорошо так прошлись по хренову садисту Цю, да и крысёнышу-стукачу он не дал сбежать, крепко приложив того по башке за такую подставу. А может, и вовсе от облегчения — всё-таки обычная суетливость Шан Хуа мало подходила для того, чтобы надирать задницы высокомерным мажорам-фуэрдай. Так что он припомнил тирады братца Огурца к ранним главам, описывающим унижения из детства Бинхэ, представил себя в облике кого-то типа Шэнь Цинцю и выдал несколько уничижительных фраз в нужном стиле. Получилось, кажется, неплохо. Впрочем, это были пока цветочки, — напомнил он себе. Нужно было ещё как-то убедить будущих шисюнов в том, что они говорят правду и не замышляют пустить двух уличных мальчишек на колбасу, то есть, на котлы для собственной прокачки. Это пока тот же Юэ Ци позволяет увести себя со злополучной улицы, не возражая даже против того, чтобы его приобняли за плечи. Да и Шэнь Цзю хоть и не брыкался, но весьма настороженно зыркал на Мобэя, придерживающего его за ворот. А ведь эту недоверчивую злобную картошку предстояло как-то ещё убедить подставиться чужакам под духовную печать! Знания братца Огурца очень бы им пригодились уже сейчас… Но уличные бродяжки не склонны к легковерию, и Шан Хуа опасался, что эти задачи окажутся куда сложнее, чем запугивание хвастливого дерьма. И верно. Стоило им завернуть за угол, как мелкий Шэнь рыбкой нырнул вниз, стряхивая с загривка руку Мо Бая и утягивая за собой Юэ Ци из-под руки Шан Хуа. Отбежав вперёд на пару шагов, он развернулся и хмуро спросил: — И куда же даочжаны тащат этих уличных попрошаек? — А что, нужно было оставить вас на милость зажравшегося мелкого мудака? — хмыкнул Шан Хуа, тоже остановившись. — А раз уж вам тут всё равно жизни не дадут, так лучше уж я вас своим наставникам сдам, будете учиться заклинательству. Услышав ругательства в адрес наследника Цю, Шэнь Цзю слегка усмехнулся, но при упоминании обучения вновь озабоченно свёл брови над своими раскосыми глазищами. Юэ Ци, напротив, встрепенулся и стал источать несколько меньше беспокойства, с интересом спросив: — Даочжаны принадлежат к одному из праведных орденов? — Ага, этот Шан Хуа — ученик ордена Цанцюн, — юноша показал на подвешенный к поясу жетон младшего внешнего ученика с резными очертаниями Двенадцати пиков. — Но мой друг на пути совершенствования, Бай Цзы, не принадлежит ни к одному ордену. Его принц коротко кивнул в приветствии. Юэ Ци склонился в ответ, гораздо ниже, и потянул за рукав Шэнь Цзю, понуждая тоже неохотно поклониться. — Этот скромный — Юэ Ци, моего бади зовут Шэнь Цзю, — представился подросток, выпрямляясь из поклона. — Этот Юэ слышал, что Цанцюн принимает в ученики людей из всех сословий? — Верно, наши наставники ценят талант превыше происхождения, — подтвердил Шан Хуа. — Этот ученик и сам родился скромным шу-сыном мелкого торговца и в родительском доме был скорее слугой. Но улица — не лучшее место для разговоров. Вот доберёмся до таверны, там расскажу подробнее. Так что, идём? — он нетерпеливо махнул рукой вперёд, в глубину проулка, где их не было бы уже видно прохожим с оставшейся позади улицы. Шэнь Цзю заколебался было, но старший брат потянул его за рукав, решительно зашагав по проулку. Через пару десятков шагов Мо Бай негромко уточнил: «Отсюда?» и, получив согласный кивок, парой широких шагов догнал идущих чуть впереди младших. Слитным движением подхватил мелкого Шэня, от неожиданности вскрикнувшего и начавшего хвататься за что ни попадя, другой рукой сдёрнул ленту с маскирующим массивом и поднял из тени под ногами портал. Юэ Ци подталкивать даже не потребовалось — тот с обеспокоенным возгласом сам кинулся за братом. Так что Шан Хуа осталось только положить правую ладонь подростку на плечо, другой рукой ухватиться за пояс ледяного демона — и они плотной группой шагнули в портал, тут же закрывшийся за их спинами.

(・ω・)

За свою жизнь Мобэю редко доводилось общаться с детьми, особенно с человеческими. Он больше наблюдал — особенно по молодости, когда он ещё не доверял Цинхуа, но был вынужден раз за разом полагаться на его помощь. И вынес из того времени, что человеческие дети отличаются от демонов ещё больше, чем взрослые. Про себя Мобэй сравнивал их копошения и мелкие свары с известными ему мелкими демоническими зверьми — так становилось хоть сколько-то понятнее. Он ожидал, что дети, из которых должны были вылупиться настолько выдающиеся заклинатели, будут уже сейчас чем-то отличаться. Но даже так, эти двое его приятно удивили. Старший, пожалуй, больше всего походил на инфернальную лавовую гончую. Эти массивные чёрные псы с буквально огненными трещинами в шкуре были на удивление флегматичны, не спеша атаковать кого-то только потому, что он оказался в их поле зрения. Инфернальные лавовые гончие обнажали клыки только на охоте да при защите стаи. Зато нюх у них был изумительный, а хватка челюстей поистине мёртвая. Юэ Ци пока ещё был нескладным большелапым щенком-подростком, настороженно принюхивающимся к окружению. Но в его упрямых глазах уже просматривался намёк на статность и грозный оскал вожака стаи. Шэнь Цзю явственно напоминал хули-цзин — и раскосыми глазами, и щуплым сложением, и повадками. Мелкого, коварного, но перепуганного лисёнка, которому только что оттоптали пока ещё единственный хвост. Демоническим лисам, даже неразумным, обычно хватало скрытности и хитрости, чтобы не вступать в драку — но загнанный в угол хули-цзин превращался в вихрь клыков, хлещущих хвостов и когтей. Мало того, что располосует на ленточки всё, до чего дотянется, так ещё и бить будет по самым уязвимым местам… Мобэй-цзюню доводилось сталкиваться, и, хоть он и вышел из той битвы победителем, загонять лис в угол он с тех пор зарёкся. Поэтому Мо Бай ничуть не удивился, когда подхваченный на руки мальчишка после неудачной попытки вырваться попытался запустить в него зубы — считай сразу же, как только почуял развернувшуюся демоническую ци. Такой отчаянный и готовый драться, что это невольно навеяло Мо Баю воспоминания о собственном детстве, когда статус наследника и первые крохи уважения приходилось буквально выгрызать. Он спешно прикрыл свободной рукой шею — и мальчишка, ничуть не сомневаясь, вцепился в ладонь. Хм. Даже серьёзно потратившись на ту духовную технику, Шэнь Цзю смог прокусить прочную кожу демона, агрессивно покалывая в месте укуса иголочками человеческой ци. Хорош, паршивец. Руками мальчишка пытался разодрать его спину и предплечье, но шёлк ханьфу успешно сопротивлялся тупым ногтям. Мо Бай покрепче прижал к себе извивающегося пацана и шагнул в раскрытый теневой портал, ведущий прямиком в их комнату в таверне. В правый бок неловко врезался Юэ Ци, пытающийся отковырять от него мелкого братца, спиной он чувствовал костяшки пальцев своего Цинхуа, взявшегося за пояс. Все на месте. Он отпустил больше не нужные тени и стряхнул всё ещё пытающегося грызть его ладонь мальчишку на кровать. Старший подросток последовал за братом, обнимая, тихо уговаривая и стараясь оттащить подальше, но мальчишка упрямо отказывался разжимать челюсти и, кажется, даже пытался рычать сквозь укус. Мо Бай такие замашки одобрил, но не преминул со смешком пожаловаться Цинхуа: — Хах. Твой мелкий паршивец кусается. — Чтооо? — надутая в показном возмущении физиономия Цинхуа высунулась из-за его плеча. Это обещало быть интересным. — Хэй, а ну выплюнь! Выплюнь, кому говорю! Шэнь Цзю злобно сверкнул глазами и сжал зубы сильнее. Цинхуа коварно прищурился: — Вообще-то демоны настолько живучи, что такие укусы расценивают как флирт. Мальчишка ошарашенно распахнул глаза и спешно выплюнул руку. Оба парнишки мигом забились в дальний угол кровати, настороженно зыркая и готовясь отбиваться. Это было даже как-то очаровательно. Мо Бай с интересом отметил, что реакция старшего оказалась… спокойнее ожидаемого. На улице тот дёргался больше — а сейчас же был насторожен, но не боялся всерьёз. Хотя казалось бы. Цинхуа тем временем пустился в объяснения, хлопоча над постепенно затягивающимися ранками от укуса и активно жестикулируя. Мальчишки, успокоенные этим потоком речи, немного расслабились, опуская метафорически вздыбленную шерсть на холках. А Мо Бай расслабленно сел на стул, подставляя руку под ласковые касания, и тихо умилялся собственничеству — «…так что Бай-эр — мой, и только я имею право его кусать!» — и заботе своего жениха.