Да здравствует Король!

Вся ночь прошла в ожидании завтрашнего дня. Даже Мику и Хацуне не могли вытеснить тревогу, переполнявшую мысли. Поэтому Напстаблук решил встать пораньше, часа в четыре утра, и прогуляться по Подземелью. Может, даже до Руин дойти, кто знает. Было тихо, монстры еще не проснулись. Робот медленно брел от Лаборатории в сторону Водопадья. В этот раз он не стал брать Лодочника, рано ведь. Тот хоть и работает круглосуточно, все равно устает, наверное… Чтобы не попасться на глаза вездесущему Папирусу, Напстаблук шел одному ему ведомыми тропинками, которые давно уже были забыты и заброшены. Раньше ими часто пользовались, но с тех пор, как проложили прямую дорогу от Руин к Жаркоземью, в них больше не было надобности. Робот любил эту часть Подземелья — никому ненужную, всеми покинутую, разрушенную и заплесневелую. Даже Руины не могли конкурировать с ней в ощущении никчемности и разрухи. Напстаблук, шагая по заросшим травой дорожкам, расслабился и даже забыл, зачем он вообще пошел гулять. Он ни на минуту не задумывался, куда идти, ведь знал путь наизусть. Наслаждавшись царившим вокруг покоем, робот и не заметил, как оказался в поле эхо-цветов. Многим монстрам не нравились эти цветы. Их способность повторять последнюю улышанную фразу до бесконечности настораживала и даже пугала. Напстаблук же спокойно шел дальше, то и дело прислушиваясь к своеобразным диалогам, получавшимся при смешении разных фраз. Внезапно, его привлек один из них: — …Хей, завтра же результаты голосования будут? — Ну да, а ты переживаешь? — Да не особо… Уж после Меттатона-то. — О да, после Меттатона кто угодно будет лучше… — Напстаблук прошел чуть дальше. — …Нет, не подумай, что я его хейтер или типа того, но… Король из него такой себе. Да и телезвездой он мне не зашел. Не понимаю, почему он так популярен… — Согласен. А как на трон сел, так вообще везде его реклама! И все больше странных товаров с его лицом… Как вспомню, сразу шерсть дыбом встает. — И не говори… Этот, что сейчас баллотируется, вроде не плохой. В конце концов, он нам Руины открыл. Да и речь у него была крутая. — Была б Андайн здорова… Напстаблук подумал, что подслушивать так долго не очень вежливо, и побрел дальше. Добравшись до Руин, он очень удивился их новому виду: большую часть домов уже отремонтировали, и сюда активно съежались монстры из Столицы, уставшие от городской суеты. По восстановленным улицам сновали прохожие, повсюду открывались магазины (даже у пауков Маффет появилась отдельная лавка, а не уголок с паутиной, как раньше), строители громко обсуждали, где установить лифт, ведущий в Столицу. При том, что такой результат был достигнут всего за пару дней… Заметив Напстаблука, монстры приветливо улыбались, особенно местные. Непривыкший к такой реакции на свое появление, он растерянно улыбался в ответ. Побродив по Руинам еще немного, робот решил, что пора возвращаться в Лабораторию. В этот раз Напстаблук шел по прямой. И, к своему удивлению, не встретив ни Санса, ни Папируса, подумал, что стоит заглянуть к Герсону. Войдя в небольшой, но уютный магазинчик, робот поздоровался с его владельцем. — Ба, кто это ко мне решил заглянуть! Ва-ха-ха, рад тебя видеть, — Герсон вышел из-за прилавка и подошел к гостю, — ты по делу или на чай заглянул? — не знаю… просто подумал, что давно не общались… — Хе-хе, ну проходи, садись, я налью тебе чая, — старик похлопал робота по спине. «......и почему они все так любят чай.....» — подумал Напстаблук, устраиваясь поудобнее. Поставив на стол чашки и тарелку со странной формы печеньем, Герсон взял в руки старинный чайничек. Робот посмотрел на него с любопытством. Ему всегда нравились старые вещи, давно уже вышедшие из моды. Он никогда не был коллекционером, но видел в них свой шарм. — Переживаешь? — мягко спросил Герсон. — .......насчет чего — Ну, как же… голосование, все дела. Или уже забыл, что ты кандидат на трон, ва-ха-ха? — а, точно… конечно, переживаю… наверное, было бы странно, если бы не переживал… — Уже думал о коронации? — старик подлил Напстаблуку еще чая. — ............да нет, как-то. я даже не уверен, выберут ли меня… — Да куда денутся, — усмехнулся Герсон, — к тому же, ты теперь всеобщий герой. Руины хоть и невелики, но явно спасают положение. — ага… Повисло неловкое молчание. Напстаблук бесшумно (ну, почти) выпил остатки чая. — Хм, странно это все. — .......а Герсон нахмурился и отвел взгляд, думая о чем-то. Робот заерзал на стуле, не зная, как реагировать. — Ты навещал Андайн? — .......ох, еще нет — Думаю, с ней что-то не так, — серьезно продолжал старик, пропустив ответ собеседника мимо ушей, — и я не о том, что она ранена. Она никогда не лежала на больничной койке так долго. Хотя, она на больничной койке толком и не лежала… только один раз. И то, встала уже спустя пару недель. Но и раны тогда были не столь серьезные… Напстаблук нервно дергал ногой. Разговор ему явно не нравился. Надо бы уйти, но посреди разговора не очень-то и вежливо… — Хм, кажется, я немного заболтался, — Герсон невесело усмехнулся, — уж прости старика, бывает такое. Будешь печенье? Напстаблук ушел в непонятном настроении и с целой коробкой странного печенья «на дорожку». Альфис наверняка понравится. В Лаборатории никого не было. Только записка на столе ученой: «Ушла по делам, приду поздно. Не скучай без меня» Внизу записки была подпись «Альфис» и сердечко рядом. Напстаблук улыбнулся. Это напомнило ему о кузене, который часто оставлял такие записки. Причем, даже если уходил буквально на пару минут. Невольно погрузившись в воспоминания, робот попытался воссоздать в голове, как выглядели эти записки. Все они обязательно были на цветной аккуратной бумажке (обычно розовой, но иногда и других цветов, если розовые заканчивались). В самых особых случаях его кузен использовал «гламурные» бумажки, которые называл своими «визитными карточками». Они представляли из себя пропитанную насквозь клеем и блестками обычную розовую бумажку, причем настолько, что она становилась тверже камня. Кузен невероятно гордился ими и старался хранить их с особой бережностью. Писал он всегда темно-розовой ручкой с блестками, а на «визитных карточках» — белым акриловым маркером, который берег, как зеницу ока. Кузен нашел его случайно. Сказал, что маркер явился ему с неба в сиянии звезд и звука фанфар, но другой кузен посмеялся над ним и заявил, что сам видел, как он копался в мусорной куче. Они тогда поругались из-за этого и не разговаривали неделю. Помимо красивого почерка и эстетичного содержания, в каждой записке было много «аксессуаров»: кузен любил пририсовывать сердечки и звездочки, а в особых случаях даже клеил самодельные стикеры. У Напстаблука даже была коробка, в которую он складывал эти записки. Хотя, она и сейчас должна быть… наверное, лежит где-нибудь на чердаке. Робот положил записку Альфис обратно на стол. Он только сейчас заметил на ней жирное пятно. Наверное, девушка ела что-то на ходу, потому что торопилась, и оставила его впопыхах. Представив это, Напстаблук снова улыбнулся. Пожалуй, за эти пару дней они с Альфис действительно сблизились. Аниме по ночам с кем попало не смотрят, знаете ли. Еще Санс и Папирус… вроде бы, с ними тоже получилось установить контакт. Впервые Напстаблук близко общался с кем-то, помимо своих призрачных родственников… Оказывается, это очень приятно. В груди робота стало теплее на мнгновение. Он невольно вздрогнул. Наверное, стоит проветриться. Хотя, он ведь только вернулся… Напстаблук нерешительно стоял посреди комнаты, не зная, куда ему податься. В конце концов ноги сами поволокли его в сторону Водопадья. Не успел он и глазом моргнуть, как оказался на родной улиточной ферме. В этот раз заходить в дом он не стал, а опустился на землю возле ограды и погрузился в раздумья. Забавно, что в своих воспоминаниях он упорно не хочет признаваться самому себе, что Меттатон — его кузен. Всегда избегает его имени, думает лишь о тех временах, когда они вместе работали на ферме. Хотя, тогда он не был Меттатоном, ведь так? Значит, все правильно. И все же, правильным это не казалось. Как бы Напстаблук не пытался уйти от раздражающих мыслей, они снова и снова ударяли в голову. Меттатон. Меттатон. Меттатон… Робот закрыл лицо руками. Нет, больше нельзя убегать. Иначе это никогда не закончится. Чтобы разобраться с этим раз и навсегда, придется дать мыслям течь свободно. Ну что ж… Видимо, пора признать, что уход кузена… Меттатона явно пошатнул душевное равновесие Напстаблука. Гораздо сильнее, чем он думает и пытается себе доказать. Все это время он игнорировал проблему, не думая ни о чем, кроме рутины и музыки. Все его чувства растворялись вглубине, и призрак обретал мнимый покой, который был больше похож на затишье перед бурей. Но теперь, когда он материален, прятать эмоции и чувства больше не получается. Они будто отскакивают обратно с удвоенной силой, заставляя обратить на себя внимание. Напстаблук больше не может игнорировать их. Они копятся, давят на тебя, медленно сводят с ума. И самое страшное в том, что он не может понять, где в этой куче «хорошие» и «плохие» чувства. Раньше это было просто — он игнорировал все. Но теперь Напстаблук без пяти минут Король, а как он сможет контролировать Подземелье, не умея контролировать самого себя? Почему он вообще согласился на это… Но робот уже знает ответ. Разве он мог отказать своему любимому кузену? Разве мог он отказать ему каждый раз, когда тот придумывал им новое странное занятие? Или когда они без конца болтали о чем-то (точнее, болтал только кузен, а Напстаблук лишь кивал ему)? Да мог ли он вообще отказать? Мог, наверное. Но хотел ли… По щекам Напстаблука текли слезы, с шипением оседая на землю. Сколько он просидел так, глядя в пустоту? Может, час, а может, пару минут. Наверное, пора заканчивать. Но он просидел так еще долго, не в силах подняться. Мыслей уже не было, только белый шум. Наконец, он смог заставить себя встать на ноги. Медленно, но верно, Напстаблук побрел в сторону Лаборатории, все время спотыкаясь и чуть ли не падая. В ушах звенело, все выглядело размытым. Видимо, его слезы все же не очень хорошо сказываются на механическом теле… Кое-как доковыляв до своей раскладушки, он рухнул в нее. Буквально. Не выдержав такого натиска, она треснула и развалилась. Но роботу было все равно. Очнулся он уже вечером, оттого, что кто-то осторожно тряс его за плечо. — Б-блуки, ты как? — Альфис явно выглядела обеспокоенной. Напстаблук промычал что-то нечленораздельное. Вставать совсем не хотелось. — У-у тебя тут к-кровать сломалась… Д-давай я хоть уберу ее… Усилием воли робот поднялся и тут же сполз на пол. Теперь он совсем ничего не видел, только слабое сияние ноутбука Альфис. Напстаблук протер глаза, но это не помогло. Что ж, его слезы действительно вредны для его тела. — альфис… я ничего не вижу..... — О-ох, сейчас! — девушка оттащила останки раскладушки в угол и включила свет. — ..........лучше не стало — …Оу. А что ты вообще видишь? — ...............только свет Ученая вздохнула и куда-то ушла. Вернулась она уже с ящиком инструментов. Оказалось, что кислотные слезы Напстаблука разъели контакты, которые отвечают за синхронизацию зрения. Как только девушка их заменила, все вернулось в норму. — Я-я обязательно придумаю что-нибудь, но пока… П-пожалуйста, постарайся плакать реже. — ладно… — Хей, к-кстати, голосование уже завершилось! Я еще не смотрела результаты, п-подумала, что вместе будет интереснее… Ты как, г-готов? Робот кивнул. Чего уже тянуть, в самом деле. Альфис открыла сайт, где проводилось голосование, и нажала на кнопку «вывести результаты». Пару минут страница перезагружалась. Наверное, это были самые напряженные пара минут в их жизни. Наконец, все голоса отобразились на экране. «68,7% — за 15,2% — против 16,1% — воздрежались» — Э-эм… Что ж… П-поздравляю! — .......ох Альфис обняла робота, тот неловко обнял ее в ответ. — О, кстати! С-скорее всего, большая часть монстров изменила свой голос п-после события с Руинами! — а так разве можно… — Разумеется! Это ведь о-очень важное событие. К-каждый может изменить свое мнение, как в лучшую, т-так и в худшую сторону… Н-но, как видишь, судьба на твоей стороне! Ну, что ч-чувствуешь? — ...........не знаю..... наверное, радость… Вдруг кто-то постучался. Дверь Лаборатории открылась и внутрь вошел Папирус. За ним брел Санс, засыпая на ходу. — ПОЗДРАВЛЯЮ, БЛУК! ТЕПЕРЬ ТЫ — НАШ НОВЫЙ КОРОЛЬ! Папирус потряс руку робота, продолжая его поздравлять. — ага. ты крут. только знаешь, папс, можно было подождать и до утра. — ТЫ ЧТО! ТАКОЕ ВАЖНОЕ СОБЫТИЕ НЕ ДОЛЖНО ОСТАТЬСЯ НЕЗАМЕЧЕННЫМ! — но мы бы поздравили нового короля утром. — ЭТО ВСЕ РАВНО, ЧТО ПРАЗДНОВАТЬ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, КОГДА ОН УЖЕ ЗАКОНЧИЛСЯ! — а почему нет? считай, два дня подряд рождаешься. как по мне, круто. — Санс потер глазницы. У него было слишком мало сил, чтобы придумывать каламбуры. Скелебратья вскоре удалились, хотя Папирус явно хотел остаться подольше. Альфис с облегчением выдохнула, когда дверь Лаборатории наконец закрылась за ними. — У-уже три часа ночи… Пожалуй, стоит л-лечь пораньше. В конце концов, з-завтра важный день… — .....ага. только, мне негде лежать… — Оу, точно… Альфис достала откуда-то еще одну раскладушку. Она вроде была покрепче предыдущей и куда больше. А еще к ней в комплекте шло постельное белье с рыбками. Наверное, специально для гостей. Пожелав друг другу спокойной ночи, Альфис и Напстаблук легли спать. Уставшая, девушка заснула почти сразу. Измотанный Напстаблук, немного позже, тоже уснул. Что ж, нужно хорошенько выспаться, ведь завтра их ждет великий день…