Одного человека достаточно

      Собирающийся в Фэнбао по «божественным» делам Се Лянь буквально менялся на глазах. Хуа Чэн наблюдал за этим с удивлением и любопытством, хотя, кажется, рядом с этим «человеком» не следовало удивляться ничему.       Ещё в процессе чаепития в жестах его появилась манерность. Не совсем современная, но и не столь древняя как сам демон. На лицо легла тень мягкой отстранённости, скрывая за собой прежние душевные метания. Прежде Хуан Се не успел сменить праздничных одежд, отвлечённый сперва истощением, а затем собственными чувствами и сценарием. Теперь же, отставив пиалу, он, наконец, вспомнил, что выглядит он среди старых деревянных стен неуместно, а ткань одежд немного смялась из-за сидения на коленях.       Поднявшись на ноги, Хуан Се в мгновение ока сменил дорогой и красивый наряд на белое монашеское одеяние, чтобы хотя бы убраться в подходящем виде. Спрятав кисть, тушь и свиток, он испепелил столик, после чего взял в руки метлу. Критично глянув на щели в полу, которые непременно бы забились, после чего ногтем вырезал на деревянной рукояти слабую руну ветра и провёл от неё невзрачный узор вниз.       — Что гэгэ делает? — спросил голос Сань Лана невероятно близко.       Демон едва не вздрогнул от неожиданности: он даже не заметил как тот подошёл. Всё же, вряд ли рядом с кем-то ещё настолько сильным он мог бы настолько потерять осторожность.       — Просто немного облегчаю себе жизнь, — пояснил Хуан Се.       Всего один взмах метлы и поток ветра распахивает дверь, выпуская во двор облачко сажи. Веером это тоже можно было бы сделать, но ни к чему без нужды оскорблять артефакт для боя.       — Удобно. Гэгэ настоящий мастер, — последовала искренняя, но всё равно игривая похвала.       Обернувшись, Хуан Се, ожидаемо, тут же наткнулся на мягкую улыбку-усмешку. «Не смотреть на губы!» — одёрнул он себя и поднял взгляд. Впрочем, от лица Се Ляня, возможно, не следовало смотреть на Небо вовсе. Слишком много тепла сейчас было в тёмных глазах напротив, слишком близко находилось это невозможное существо. Пришлось демону спешно отвести взгляд и сбежать мыть чайничек, чашу и пиалы.       «Небу понравился образ мертвеца. Ты ему не нужен», — мысленно повторял Хуан Се, отмывая посуду в по-утреннему холодном ручье.       Ему следовало бы вырезать себе сердце. Будучи Чин Э, он легко смешивал веру, собачью преданность и любовь. Тогда живой демон знал, что Небу он не интересен и всё было предельно просто и понятно, словно факт невозможности отношений между настоящим, четвероногим псом и его хозяином. А теперь у него словно исчезла под ногами земля. В желании демона быть рядом появился совершенно невозможный подтекст, а Небо ужасно мягко смотрело на его истинное изначальное лицо, хотело видеть его рядом и... целовало.       Да и теперь вызывала вопросы красная нить на правой руке. Обычно символ чувств носили на безымянном пальце. Мужчины на левой руке, а женщины на правой, поскольку именно для девушек главным в жизни является партнёр... Но Хуа Чен, вопреки всему, носил красную нить на среднем пальце ведущей руки, словно на чувствах к избраннице/избраннику была построена вся его жизнь и личность, будто любовь стояла выше его собственной воли. В конце концов, несмотря на игривый образ "Сань Лана", Небо никогда нельзя было уличить в насмешничестве над символизмом и традициями, а в невежестве и подавно.       Так на кой чёрт Хуа Чэну призрак Сянлэ и где та или тот, на ком, если судить по нити, клином сошёлся весь его мир? Ведь нить не белая, да и сам бог в прошлом говорил, что его человек не покинул этот мир, а Хуан Се он знает всего несколько дней, а Се Ляня, следовало понадеяться, что не знает вовсе... И снова всё упиралось в обещание не лезть в личные дела. Сложно исполнять подобное обещание, когда ты сам стал тем самым личным делом.       Желая отвлечься от подобных мыслей хоть ненадолго, Хуан Се домыл посуду, концентрируя мысли на могиле, на память о которой ему, возможно, впору было бы загнать себе под кожу на безымянном пальце левой руки что-нибудь белое, вроде толчёного мрамора, чтобы получить неснимаемую нить... Осталось только понять: принадлежит подобное желание Се Ляню или уже тому, кем он стал после.       В храм Хуан Се вернулся куда более спокойным, но во взгляде его всё ещё читалось смятение. И всё же тревогу и сомнения хозяин Аньнин умел контролировать и скрывать куда лучше, чем сердечные переживания. Чарки и чайник вернулись на своё привычное место, монашеское одеяние сменилось на бело-жёлтое официальное, но не парадное и не стесняющее движений, ханьфу, а нижнюю половину лица скрыла жёлтая мианша, позволяющая видеть лишь примерные очертания подбородка и спокойной улыбки.       — Гэгэ, что-то случилось? — подметив изменения в эмоциях спросил Хуа Чэн.       — Ничего, Сань Лан. Просто задумался, — честно, насколько это было возможно ответил Хуан Се. — Пойдём?       Возможно, ему не поверили.       — Конечно, — тем не менее согласилось Небо.       Сохраняя сердце в оковах сомнений, демон протянул руку к ладони Хуа Чэна и, едва ощутимо сжав, окружил обоих золотистыми иллюзиями формаций. А уже через секунду отступил, почувствовав как пока ещё тёплый осенний ветер колыхнул волосы и одежды. Вдыхать новый воздух, отчётливо ощущая смену окружающей флоры и фауны всегда нравилось Чин Э.       — Добро пожаловать ко входу в Фэнцзин, — разводя руки в стороны и подставляя лицо ветру, провозгласил Хуан Се.       За его спиной стоял город куда больший, чем Аньнин. Стены его, выполненные из серого и красного камня, складывавшегося в узоры, казалось, касались облаков. У Фэнбао были действительно высокие крепости. При этом стены не затеняли город так сильно, как можно было бы подумать, глядя на них со стороны. Внутри городов-крепостей уровень земли был существенно выше: в Фэнбао города строили на горах, почти скалах, имеющих минимальную площадь. Так делали задолго до прихода Чин Э и он не видел причин менять то, что успешно функционирует.       — Ого... — выдохнул Хуа Чэн, поднимая взгляд на стену. — Никогда такого не видел. Впрочем, я вообще не интересовался этими землями из-за их оторванности от остального мира в плане менталитета. По цзянху ходили слухи о договорах с демонами и презрении к Небесам, что вскоре погубит это место, а в государствах центральной равнины вовсе говорили не то о варварах, не то о демонах, не то о чем-то среднем во главе со свихнувшимся древним богом... Но похоже почти всё это – бред.       — Не совсем, — с усмешкой уточнил Хуан Се. — "Контракты" со мной и Чин Э действительно существуют, хоть и специфические. А вот бог ничего не возглавляет, не сошёл с ума и, похоже, до сего дня не знал, что он вообще здесь бог.       — Гэгэ говорит про меня?       — Ага. Я и А-Э над людьми возвышаемся существенно меньше: нас видят, хоть и не каждый день, — подтвердил Хуан Се.       Послышался скрип металла о металл и ворота Фэнцзин отворились. В обе стороны уже собрались очереди, но для того, что исполнял обязанности бога этой страны и чьё лицо с мианшой знали если не все, то почти все, её не существовало.       — Идём, Фэнцзин стоит смотреть полностью: от ворот и до императорского дворца, — позвал демон, выдвигая на поверхность гордость за подопечный город.       Проявление чувств к Фэнбао позволил приглушить личные и совершить раннее немыслимый подвиг: протянуть руку к Небу, предлагая за неё взяться. Тёплые пальцы юношеского облика с готовностью вплелись в замок, и Хуан Се, заставив уняться своё сердце, которому и биться-то не положено, потянул своего спутника ко входу, обходя толпу.       Лишь на миг от чужих взглядов на сцепленные руки ему стало немного неловко. Но если Небо не против, то и хозяин Аньнин не против.       Поднявшись по улице, спиралью окружающей город, они вышли на первую площадь. На глаза тут же попалось несколько торговцев, не имеющих даже собственных лавок, бегающих между приезжих даже в столь ранний час. Лишь после, подняв взгляд чуть выше Хуа Чэн, наконец, смог начать воспринимать Фэнцзин как столицу: постепенно становясь выше по мере приближения к вершине внутреннего каменистого холма, над тенистыми улицами возвышались освещённые солнцем крыши домов. Черепица многих была выложена узор или раскрашена, а у некоторых и вовсе золотились, подобно крышам небесных дворцов или резиденций правителей. В переулках всё ещё светились фонари, поскольку крыши по утрам заслоняли их от солнца. Всё это не только соответствовало названию города и государства, но и свидетельствовало о процветании.       — Мило. Но расцветка столь непривычная, что кажется будто мы в Тяньчжу, — рассматривая крыши озвучил свои впечатления Хуа Чэн. — Да и внутренняя гора – явление крайне необычное. Деревушка на склоне или городок на вершине горы встретить не сложно, но это – совершенно удивительное явление.       — Города Фэнбао могут удивить не только горой внутри, но и оборонительным планом. К примеру, на поверхности, обыкновенно, есть только одни врата, а под землёй лишь два-три хода, выходящих в горы, — с весёлой гордостью сообщил Хуан Се, двигаясь вверх по вьющейся серпантином главной улице.       — Разве это удобно? Не означает ли это необходимости размещения малых крепостей в горах и существенного повышения рисков блокады? — придирчиво осматривая всё ещё слишком высокие стены, спросило Небо. — Предпочтение отдаётся стрелковому оружию, верно?       — Не совсем, Сань Лан. Стрелять под самые стены не удобно. Так что здесь исторически сложился совершенно уникальный стиль ведения боя. Люди Фэнбао в бою подобны птицам, если войти в башни, можно увидеть механизм, откидывающие вовнутрь города своего рода желоба, по которым воины с копьями могут выходить на поле боя с высоты, — "бог" страны феникса сделал жест рукой, изображающий сжатие древка. — С введением в программу образования рун стало возможным даже некоторое подобие полёта. Обычно, одной такой контратаки хватает, чтобы напугать врага и отбить у него всякое желание приближаться к стенам. Только потом в ход идут артиллерия, кавалерия или пехота, в зависимости от место расположения противника и качества его защиты.       — Звучит как-то хаотично и сложно, — честно заметил Хуа Чэн. — Странно, что по сей день не нашлось стратега, что придумал бы способ загнать в ловушку "птиц".       — Возможно, но это вполне себе работает, и мне почти не приходится вмешиваться. Вариативность второго этапа позволяет лучше приспособиться к условиям, а хаотичность атак с воздуха позволяет играть на эффекте неожиданности и нервном напряжении врага, — не принял незаслуженной критики Хуан Се.       — И снова гэгэ запросто выдаёт мне секреты, — вздохнул Третий и отвернулся от стен, чтобы вновь взглянуть на Се Ляня. — Не боишься, что я могу обернуть что-то из этого против тебя?       — Сань Лан, должно быть шутит. Всё, что я называю своим является так же и собственностью Чин Э. Если бы тебе захотелось что-то разрушить или присвоить себе, в знании этих секретов не возникло бы нужды. А-Э и так исполнил бы твою волю, — напомнил Хуан Се. — Хотя подобное маловероятно: насколько мне известно, Сань Лан не склонен к бессмысленной жестокости, особенно по отношению к тем, кто слабее.       — Гэгэ слишком высокого мнения о моральных качествах этого демона, — отводя взгляд, возразил Хуа Чэн.       Второй замедлился и положил руку на плечо Небу, чтобы остановить его. Возможно, вставать посреди улицы было неуместно, но кому в этот ранний и малолюдный час могло бы прийти в голову предъявить что-то названному божеству Хуан Се и его спутнику в красном, которого от самых ворот шёпотом называли Владыкой Хуа?       — Что бы Сань Лан ни говорил, мне доподлинно известно кто передо мной, насколько он демон и какова его мораль, — Обратив на себя внимание, Второй установить зрительный контакт и уверенно продолжил. — Даже исполняя молитву о помощи в войне, Хуа Чэн позволял врагам сдаваться, сохраняя жизнь, если они не совершали никаких преступлений и не покрывали, кроме как против своей воли, преступлений власть имущих. Тот, кого я видел чужими глазами много веков и тот, кого вижу своими сейчас ни разу не причинил вреда невиновному из прихоти и даже из корысти. Не понимаю в чём Сань Лан пытается себя обвинить, но я уверен, что он делает это напрасно.       Глаза облика «Сань Лана» распахнулись в удивлении, а рука буквально вцепилась в предплечье Хуан Се. И только надежда однажды увидеть подобное выражение на истинном лице Неба и острая жалость к человеку, реагирующему подобным образом на правду, позволили демону не развоплотиться от умиления.       — «Видел чужими глазами много веков»? Так значит гэгэ знал меня задолго до нашей встречи? — тихо и неуверенно спросил Хуа Чэн.       Только теперь Второй понял, что подобное заявление тоже могло заставить напрячься.       — Верно. Я знаю всё и всех, что и кого знает Идентичный, мне жаль, если это звучит жутко. Но ведь и Сань Лан откуда-то знал Се Ляня. Я думал, что среди тех, кому знакомо моё старое имя не осталось тех, кто хотел бы иметь дело с призраком Сянлэ, — Хуан Се не спрашивал, у него не было на это права.       — Да, — тем не менее подтвердил Хуа Чэн. — Я знал. Но потом ты пропал.       — Мне жаль. Се Ляня ты больше не встретишь.       — Меня устраивает любой гэгэ вне зависимости от имени.       — Это не так. Ты несколько раз встречался со мной в иных обликах и с другими именами. Не припоминаю, чтобы моё общество тебе сильно нравилось, — фыркнул Хуан Се. — Люди меняются. Это хорошо, но, порой, довольно печально. К примеру, именно из-за этого я не могу понять где мог видеть тебя до отказа от имени.       Не имея особого желания продолжать обсуждать подобное посреди улицы, хозяин Аньнин отпустил чужое плечо и вновь двинулся вверх по улице. Там, в конце "блока" из пяти похожих домов с внутренними переходами, виднелась крыша храма Хуан Се, поблёскивающая золотыми узорами. Не то чтобы демону был интересен его собственный храм: стоит и ладно, но, приличия ради, стоило хоть взглянуть.       Лишь ненадолго отвлёкшись на одну лавку с магической утварью, представляющей из себя слабенькие артефакты, работающие за счёт простых рун, Хуан Се всё же дошёл до ворот храма. Вечно открытых ворот. Такова была воля "бога", высеченная под табличкой с именем божества. Врата могли быть закрыты только если храм выступал в роли убежища. А ещё названным божествам не нужны были коленопреклонённые люди. Об этом также гласила надпись над входом.       — Не всё в людях меняется. Например, гэгэ по сей день не желает, чтобы перед ним вставали на колени, — прочитав правила, заметил Хуа Чэн.       Раз уж он признал, что знал наследного принца Сянлэ, теперь мог себе позволить и сравнения с прошлым. Только вот, от слов Неба Хуан Се ощутимо передёрнуло.       — Ничего общего, — отрезал Второй. — Сейчас это в самом деле имеет смысл и исполняется. Названное божество – не небожитель. Не смотря общую природу силы и потребность в молитвах, названные божества не взирают на людей сверху вниз с высоты Небес. Они своего рода наёмники, помогающие в обмен на силу. Поэтому и преклонять колени нет нужды.       Заглянув внутрь, Хуан Се сразу же заметил посетителя и замер, чтобы не помешать. Хуа Чэн также остановился, осматриваясь. Храм стоял дверями на запад, из-за чего внутри всё ещё царил мрак, разгоняемый лишь двумя бумажными фонариками. И всё же, в утреннем сумраке улочек, тени вошедших не тронули пола.       Прихожанин стоял спиной ко входу, вероятно держа руки в молитвенном жесте, его чёрное ханьфу с золотыми статусными фамильными нашивками сильно выделялось на фоне светлого камня статуи. Человек казался маленьким, рядом со статуей в два с половиной человеческих роста, держащей ещё более высокое копьё. Едва различимым шёпотом он просил о помощи с продвижением идеи общей школы для представителей среднего класса, на подобии уже организованной школы простых наук для сирот и детей низшего класса, но с более сильной программой, включающей экономику, руны и культуру иных стран. Пока Хуа Чэн пытался рассмотреть статую, Хуан Се тихо подошёл ближе и встал за чужой спиной. В волосах его, под пучком, появился крупный бубенчик, и демон качнул головой, чтобы издать короткий и тихий звон, сообщающий о его появлении. Не следовало пугать людей без нужды.       — Ваша просьба услышана, Си Лу. Идея хороша. Я свяжусь с вами после праздника середины осени, — сообщил он, когда человек замолчал.       — Лорд Хуан... — обернувшись выдохнул смертный. — Здравствуйте. Не ожидал, что вы отзовётесь так скоро, думал, что мне послышалось.       — Сегодня это и правда лишь стечение обстоятельств. Я хотел проверить город перед праздником, пока он не утонул в суете, — с улыбкой, едва ли заметной из-за темноты и ткани, пояснил Хуан Се.       — В таком случае не смею Вас задерживать, — уважительно кланяясь, сказал Си Лу. — Буду усердно готовиться к нашей следующей встрече.       — Буду с нетерпением ждать. Хорошего вам дня, — опустившись в чуть менее глубоком поклоне, вернул любезность демон.       — До свидания, — воодушевлённо кивнув, попрощался человек и направился к выходу из храма.       В проходе он разминулся со скользнувшим внутрь Хуа Чэном, удивлённо обернулся и, кажется, что-то понял, увидев то, как тот спокойно подходит к названному божеству со спины. Отвесив этому "человеку" в красном едва ли кем-то замеченный поклон, человек поспешил скрыться.        Хуа Чэн, не отводя взгляда от статуи, подошёл к Хуан Се и остановился в нескольких шагах от постамента перед столом для подношений. В курильнице истекала дымом пара палочек, а рядом лежало несколько свитков и недорогих предметов ручной работы, стояла тарелка с фруктами.       Пока названное божество с интересом осматривало поделки людей, Хуа Чэн вновь отошёл подальше, чтобы взглянуть на лицо статуи. Стоило признать, что подобного образа Се Ляня он ещё не видел. Парадные одежды с внушительным плащом, выполненные из камня были изображены летящими по ветру. Копьё, с плоским пером из множества элементов, напоминающее алебарду упиралось в постамент шипом на основании и, чуть наклонённое, указывало остриём наверх. Взгляд статуи, вопреки обыкновению, был направлен не прямо и не в пол. Каменный бог смотрел на Небеса сквозь крышу, указывая на них же копьём. И хотя мианша скрывала половину выражения лица, в прищуренных глазах Хуан Се чудились вызов и насмешка.       — У гэгэ правда бывает такое выражение лица? — со странной интонацией уточнил Хуа Чэн.       — Бывает. И направление такого взгляда тоже вполне реалистично, — подтвердил Се Лянь, собиравший в это время свитки. — Меня явно зря вновь пустили в Небесную столицу.       — Покажешь?       Заинтересованность в голосе Неба в этот раз проступила вполне отчётливо и Хуан Се тут же поспешил её удовлетворить. Такое выражение лица не было чем-то из прошлого. Это действительно был он, смеющийся над Небесами и фальшивкой, резкий и почти счастливый в своей свободе. Если Небу хоть немного интересна та его часть, что не является призраком прошлого по имени Се Лянь, то разве может Чин Э не показывать её?       Бросив всё как было, Хуан Се развернулся к Хуа Чэну. В руке его собрался из тьмы меч Умин, стремительно обретая форму копья. В два шага демон приблизился к своему Небу и замер, глядя ему в лицо тем самым, как он думал, насмешливым и вызывающим взглядом.       Перед Хуа Чэном действительно застыла маленькая, но куда более настоящая версия каменного изваяния. Только вот, во взгляде Хуан Се он отчётливо видел не только смех и вызов, но и счастье, смешанное с любовью.       Не удержавшись, Третий подошёл ещё ближе, практически вплотную к этому чуду и, аккуратно приподняв мианшу, припал к улыбающимся губам в поцелуе.       Хуан Се хотел сбежать, умереть со стыда за всю свою ложь, быть прерванным случайным прохожим, быть наказанным за все свои грехи и слишком затянувшуюся игру... Но позорное желание получить ещё мгновение этого внимания и неспособность пойти против действий Неба лишили его возможности сдвинуться с места.