Цена счастья

      Прохаживаясь по очередному вагону, проводник ощутил толчок. Пара непоседливых жеребят, заскучавших во время поездки, пробегала мимо и случайно задела его.       — Аккуратнее! — отчитал он их слегка повышенным тоном — Не бегать!       Отвлекшись на причитания проводника, парочка окончательно потеряла управление и врезалась в бок одиноко сидящей пассажирки.       — Ой, вы не ушиблись? — ласковым, слегка шепелявым, голосом проговорила фестралка и помогла им встать.       Жеребята, испугавшись последствий, тут же начали извиняться, чем вызвали у фестралки лёгкую улыбку на лице.       — Вот, возьмите. — она протянула им кошелёк с монетами. — Лучше купите себе сладостей в вагоне-ресторане и посидите спокойно, до конца поездки осталось не так много времени.       Сорванцы похлопали глазами от удивления, но фестралка всем своим видом дала им понять, что это не розыгрыш. Не став долго думать, они радостно приняли подарок и удалились, не переставая раскидываться благодарностями.       — Прошу простить за этот беспорядок, мэм.       — О нет, все в порядке, товарищ. Юность — прекрасная пора которую стоит поддерживать.       — Любите жеребят?       — Обожаю.       — Однако ваша любовь губит их. Если так просто терпеть все их выходки, то кем они могут вырасти?       Кобылка подняла на него пару красных глаз с кошачьим зрачком и поправила своим перепончатым крылом свои очки в круглой оправе. Серо-розовая шерсть и кудри цвета пасмурного неба своей бледностью эффектно оттеняли яркие детали ее лица, в частности глаза и белоснежные клыки, которые она постоянно облизывала, будто бы ей было непривычно ощущать их у себя во рту.       — Я не их родитель и не имею права ругать их или поучать жизни. Это всего лишь небольшой инцидент, на который можно закрыть глаза. Кантерлот не сразу строился, и у них ещё будет время воспитать в себе внутреннюю дисциплину своими силами и силами их родителей. — с этими словами она взяла с тарелки странный бурый кубик и, обхватив его длинным языком, насадила на клыки, раскусив на пополам.       — Не похоже на шоколад.       — Ваша правда, это не он. Это лакомство изобрёл один аптекарь из Сталионграда. Он взял за основу традиционное блюдо яков — «кровяные пилюли». Презабавное лакомство, которое они готовили из крови своих побеждённых врагов, чтобы ритуально, через поедание, получить их силу. В общем, он заметил полезные свойства такого странного блюда, заменил обычную кровь на синтезированную гемомантией, изменил рецептуру, добавив сахар, сухое молоко и ваниль, и назвал это всё «гематоген».       — Значит это сушеная кровь? — неуверенно переспросил кондуктор.       — Она самая. — без тени отвращения сказала кобылка. — Хотите?       — Пожалуй откажусь. — внезапно он вспомнил цель своего визита. — Мэм, разрешите осмотреть ваши документы.       Фестралка спокойно протянула ему небольшую книжечку и принялась смиренно ждать.       — Итак, мисс Роза.       — Роза Кэндл. — поправила она его попутно доставая ещё и визитку. — Геолог, спелеолог, шахтёр. Я приехала в Кристальную империю для изучения ледяных разломов и обширной сети ледяных пещер вечной мерзлоты Эквестрии.       Выслушав ее проводник смерил ее взглядом. «Вроде бы похожа, но вроде и не она. Может ли пони стать из пегаса фестралом, да ещё и в короткий срок?» — задался он на секунду вопросом.       — Думаю все в порядке, удачного вам пути. — все же ответил он возвращая документы. — Будте бдительны, по Эквестрии сейчас разгуливает…       — Опасная преступница, я полагаю. Из каждого утюга только о ней и говорят. С детства всех пугают, то, что Коузи где-то бродит, каждый ее шаг на принцессу страх наводит, с каждым ее шагом будто рвётся нить судьбы. — проговорила она как стихотворение. — Думаю, волноваться не о чем, она всего лишь жеребёнок, которому добрая тётя в плацкарте не давала денег на сладости в вагоне-ресторане.       Такое сравнение вызвало у проводника легкую улыбку и он почти сразу откланялся и ушёл.       Дождавшись, пока проводник скроется из виду, она подняла копыто и сверилась с часами, до станции оставалось ещё около часа, но, по ее расчетам, ей нужно было выдвигаться уже сейчас.       Натянув шарф-трубу из шерсти альпаки, лиловый пуховик с такого же цвета шапкой-ушанкой, дутый пуховой комбинезон на всё тело с пухом гагары и экранированные очки, она вышла на переход между вагонами. Выпитое зелье уже начало менять кожистые крылья на привычные ей перья, чтобы она не разодрала их в клочья при приземлении.       Взглянув на то, как под ней проносится земля, она мысленно сосчитала до трёх и прыгнула, сгруппировавшись. Первый же удар о снежную корку заставил ее отскочить вверх, как плоский камень, запущенный блинчиком. После второго приземления ее тело пробило ледяную корочку на поверхности снега и прочертило перпендикулярную путям борозду в несколько метров длинной.       Пошатываясь, она встала, скинула с себя изодранный комбинезон и вытряхнула часть снега с очков. Мелкие льдинки умудрились забиться во все места на лице, неприятно оцарапав щеки и веки, но она просто отерла кровь крылом и сориентировалась на местности.       Взяв курс на большой монолитный шпиль из чёрного кристалла, рядом с которым едва виднелся огонёк, излучаемый керосиновой лампой, она шагнула в метель, обходя обширные линии разломов у себя под ногами.       Окружённая кристаллическими наростами, она, дойдя до палатки, оглядела расщелину, глубоко идущую под тёмный кристалл, снятую с рельс и занесённую снегом дрезину и разгруженные ящики. Приоткрыв брезентовую дверь и зайдя вовнутрь, её встретили две пары глаз — это были разбойники Брасс и Найтингейл, посланные сюда Ривером по её приказу.       Заметив ее, они оторвались от потрескивающей печки-буржуйки и встали. Коузи лишь броско окинула их взглядом, ничего не сказав, и принялась рыться в стопке ящиков.       — Где? — наконец слегка раздраженно спросила она.       Пара дёрнулась с места и выгребла из-под завалов один конкретный ящик, передвинув его к ногам Коузи. Открыв его, она достала единственный предмет оттуда — кристальный фолиант из библиотек Кристалльной империи. За те годы, что он провёл у неё после кражи, он совсем не изменился, его корка всё также выглядела как затравка для выращивания минералов, а страницы переливались перламутром.       Забрав фолиант в сумку, она экипировалась скалолазным снаряжением и собралась уходить.       — Нам идти с вами? — робко поинтересовалась Найтингейл.       — Нет, если не хотите умереть, — коротко и лаконично ответила она, отбив у разбойников остатки желания выслужиться перед начальством.       Выйдя наружу и дойдя до расселины, она закрепила страховочный трос и начала спускаться вниз. Почти сразу стало теплее из-за отсутствия ветра, а вот глазам понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к полумраку, хотя она вообще была удивлена тому, что слабый свет пробивался сквозь толщу льда, приобретая голубовато-синие оттенки.       Уверенно встав на все четыре копыта, она отцепила трос и ещё раз крыльями перепроверила содержимое сумки и странный фонарь у себя на поясе. Несмотря на то, что она неплохо могла видеть в темноте, полумрак, в который она вступала, был будто бы гуще обыкновенной тьмы и не позволял ей толком ничего разглядеть, поэтому ступать приходилось осторожно.       Чем дальше она шла, тем гуще становилась тьма и тем больше мурашек на теле у неё появлялось. Она начала замечать, что, несмотря на полную темноту, она может различать очертания предметов, формы и даже какое-то подобие цветов, правда, изуродованных и искаженных этим местом.       Наконец не она начала всматриваться в тьму, а тьма начала всматриваться в неё. Силуэты пони, сначала десяток нечетких, а затем уже сотни отчётливых, выстраивались вокруг неё, как вокруг музейного экспоната.       «Кто это?», «Кто она?», «Новый друг!», «Новый приятель!» — шептались и кружились тени. Их детские голоса ласкали слух, а танцевальные движения манили, приглашая присоединиться к их странным играм.       — Привет, новый друг, пошли играть? ! — сказала одна из теней, выскочив из толпы. — Ты проделала такой путь до нашего дома, неужели ты не хочешь провести с нами больше времени и повеселиться? — засыпая Коузи вопросами, она попутно тянулась к ней, пытаясь утянуть за собой, но теневые копыта проскальзывали сквозь материальную плоть, лишь фантомом подтягивая конечность за собой.       Ментальный барьер от странного шёпота этих мест, выстроенный Коузи, держался увереннее, чем когда-либо, ведь мало что может сравниться по силе с «Зовом Тартара», и уж точно это будут не умбры. Она изучала их, она знала все их уловки и их природу, здесь в темноте не всё то, чем кажется, и погружаться в тьму ещё дальше будет слишком опасно для неё.       Она спокойно дотянулась крылом до сумки и достала тонкий и вытянутый цилиндр с наконечником чуть большего диаметра, с которого свисала плотная нить.       — Хи-хи, что это? Что?! Новая игрушка?! Покажи-покажи как играть!       — Не волнуйся, сейчас покажу. — ласково ответила она и потянула за нить.       Выдернутый запал тут же воспламенил факел, и пещера озарилась ярким и чистым белым светом. Попадая на умбр, свет тут же развеивал приятные образы, оголяя уродливые искривлённые черты пепельных монструозных созданий из ночных кошмаров. Ощущая этот свет на себе, существа тут же начинали вопить и биться в агонии, стараясь забиться подальше в самые темные углы. Теперь их голоса не были мелодичным напевом, смесь звериного рева и скрипа старой древесины резала Коузи слух, пока она наблюдала за всей этой картиной.       — Жжется! Больно, больно!       — Конечно жжется и может жечься больнее, если я того захочу, — говорила она таким тоном, будто успокаивала больного жеребёнка в постели. — Это лишь предупреждение для тех, кто решит помешать нашей встрече. Проваливайте, если не хотите встретить свой итог в виде моих химических реагентов.       Все ещё корчась от агонии на границе света факела, тени с досадным шипением принялись клубиться и волноваться, как море в пасмурную погоду. Это бурление продлилось несколько минут, после чего стихло, а тьма перед ней перестала быть такой неосязаемо непроглядной.       Ей удалось выйти в просторную пещеру, где на ледяном полу она начала вырисовывать ножом ритуальный круг. По окончанию она ещё раз подготовилась к встрече и начала призыв.       Магическим кристаллом она подала энергию на круг и, взяв в корыто горсть праха, произнесла: «Прах костей для короля теней», после чего развеяла его легким дуновением.        Осыпаясь, частицы праха будто бы магнитились к бороздам пентаграмм, а по приземлении заставляли ее медленно полыхать голубым цветом. Печать загорелась полностью, и из ее центра начали прорастать темные кристаллы, обвиваемые чёрным туманом, который быстро превратился в бушующий вихрь тьмы. Из этого вихря показались дикие зелёные глаза с отливом фиолетовой дымки.       Она быстрым и отработочным движением приняла позу традиционного женского реверанса Кристалльной империи, выставив на вытянутом копыте цветок лотоса, вырезанный из дымчатого кварца.       Наконец вихрь приобрёл форму величественного единорога, и тот, прошагав несколько шагов, молча принял подношение у неё из копыт.       — Давно меня так не встречали. — гордым басом проговорил он разглядывая подношение.       — Ваше величество, в этот раз я решила встретить вас, как подобает королевской особе.       — В этот раз?       — Да, возможно вы изволите вспомнить маленькую кобылку среди злодеев которых собрал Грогар.       — Действительно, подобное надоедливое пятно уже возникало в моем кругозоре. Неужели это ты? По-видимому, с момента моего последнего пришествия прошёл как минимум десяток лет.       — Все так.       — Ну что ж, раз такое дело, пора мне вновь забрать то, что по праву мое.       — Ваше темнейшество, соизвольте для начала меня выслушать.       — Ты что ещё здесь? — небрежно удивился Сомбра. — Я не привык вести диалоги с чернью и не собираюсь привыкать. Жизнь — твоя награда за то, что вернула меня в материальный мир, более чем щедрое вознаграждение, как по мне.       — Ошибаетесь, о темный лорд.       — Дерзишь мне смертная?!       — Ни в коем случае, просто я и сама не привыкла, что ко мне обращаются как к черни. Я Рокада Кингчесс, нынешний матриарх рода Ноктилусент, и требую к себе достойного обращения, даже от королевских особ.       — Ноктилусент? Не думал, что вновь встречу потомка Эринии спустя столько лет, хотя пока что я вижу в тебе лишь присущие этому роду дерзость и высокомерие. А где же знаменитые золотые глаза? Неужели выродились?       — В нашем роду пони без золотых глаз — редкий подарок судьбы. Можете испытать меня, и вы поймёте, что я достойный наследник.       В мгновении ока, быстрее, чем она когда-либо смогла бы среагировать, из земли вырвался заострённый кристалл, прорастая вплотную к ее голове. Коузи при этом не шелохнулась, не потому что не боялась, а потому что не успела осознать происходящего.       Наконечник кристалла разрезал ее щеку, и теперь тонкая струйка крови стекала по одной из граней. Подойдя поближе, Сомбра наклонился к Коузи и длинным языком прошёлся по ее ране, стараясь поглубже зарыться холодным языком в разрезанную кожу. Наконец просмаковав свою небольшую порцию, он развеялся в тумане и вернулся на своё место.       — Вкус все тот же, даже спустя тысячу лет.       Коузи продолжала сохранять невозмутимый вид, хотя по ее спине пошли мурашки от холода и этого неприятного чувства беспомощности, которое нагонял извращённый садизм Сомбры.       — Ну что ж, раз я давно не говорил с Ноктилусент, то вполне можно немного задержаться и поболтать с тобою.       — Вы крайне великодушны, но меня все ещё интересует моя награда.       — Мне кажется, я уже довёл до тебя, что то, что ты здесь стоишь, уже награда для тебя. А может, ты предпочитаешь служить мне против своей воли?       — В бездумной форме от меня не так много пользы, как может показаться. Да и смерть моя принесёт вам лишь несколько мгновений забавы.       — Ошибаешься, я умею тянуть удовольствие: сдирать шкуры, вырывать связки, подвешивать головы как напоминание для других о том, что бывает с теми, кто переходит границы в диалоге со мной. Тебе ведь не жизнь твоя нужна от меня, тогда, может, мне тебя просто убить?       — Мне нужны знания. — сказала она, проигнорировав вопрос, и показала ему фолиант.       — Ох, давно я его не видел, сразу же нагоняет воспоминания.       — Если моя награда за ваше возвращение — это сохранение моей жизни, то позвольте просветить вас знаниями в обмен на знания.       — Просветить меня? — с раздражённой усмешкой переспросил он. — Я знал Эквестрии тысячу лет до этого и буду знать ещё много тысяч лет после. За полтора десятка лет не могло многое измениться, а даже если бы изменилось, то меня это мало волнует. Не рождалось в этом мире достойных мне соперников, которые могли бы противостоять мне один на один.       — Мы живем в сумасшедшие времена. Впрочем, если его величество так уверено в своих силах, то почему бы нам не заключить одну маленькую сделку, даже пари, если вы изволите?       — В этом все Ноктилусент, дерзкие до мозга костей. Предлагать Мне пари.       — Прошу выслушайте меня. Мы оба преследуем одну и ту же цель — захват Эквестрии.       — Что правда? Ты и захват Эквестрии. — с язвительным смешком усмехнулся Сомбра прервав ее.       — Не смейтесь, милорд, у меня уже бывали относительно успешные попытки. Я предлагаю вам дать мне знания, с помощью которых я бы смогла захватить всю Эквестрию и подчинить себе. Вам нет равных, а во мне кипит молодой огонь амбиций, тогда посмотрим, кто из нас лучше справится. Если я захвачу Эквестрию, то королю наверняка не составит труда одолеть меня и присвоить страну себе, а если мне не удастся это сделать, я как минимум сильно обескровлю нашего общего врага и упрощу вам работу. Как ни крути, а вы всегда остаётесь в выгоде. Опять же, если король внезапно не перестал сомневаться в моих способностях и не нашёл во мне достойного соперника. — Последние ее слова заставили Сомбру прищурить взгляд.       — Гнилые уста и коварные манипуляции — всё, что остаётся у тех, кто не наделён магическим даром. Не буду задаваться вопросом, как кристальные чары помогут пегасу, лучше спрошу у тебя: почему я вообще должен доверять тебе мои знания? — недовольный тон Сомбры сопровождался сгущением тьмы вокруг них и нового появления умбр.       Коузи в этот раз, не выжидая, решила зажечь магический фонарь. Белоснежный магический свет тут же эффективно отогнал тьму и, судя по всему, даже умудрился раздразнить глаза Сомбры.       — Потому что я достойный носитель этих знаний и умею удивлять. — гордо заявила она.       — Достойный носитель?! Это решать не тебе.       Силой одной лишь воли Сомбра вызвал чёрную мглу, которая умудрялась прорываться даже через магический свет фонаря. Приняв форму чистой тени, он начал теснить уголок свободы Коузи, затягивая его тьмой со всех сторон, подобно тому, как затягивается петля на шее.       Коузи держалась гордо, не выказывая страха, хотя для себя она подметила, что давно уже ничего ее так не волновало, вплоть до предательских капель холодного пота на лбу.        Тьма заволокла ее, и по всему телу прошлась морозная волна, душа наполнилась отчаянием и отрешенностью. Решив приоткрыть сомкнутые глаза, она обнаружила себя в чем-то вроде подводного потока, свет фонаря еле пробивался до неё тусклым свечением, хотя находился на вытянутом крыле от неё. Рискнув сделать вдох, она поняла, что не чувствует воздуха в легких, зато чувствует кое-что другое — как Сомбра проникает в ее тело на отдельном плане бытия и бороздит просторы ее искалеченной души.

***

      Перед Сомброй открылся прекрасный, лично для него, вид. Бушующее чёрное море подавленного гнева, печали, отчаянья и жажды крови, то, что Флурри видела в ней хитросплетением чёрных нитей, перемалывающих ее естество изнутри.       Ее душа для него была подобна очаровательному самоцвету. Он решил нырнуть в этот бушующий океан, чтобы добраться до глубин ее души. Как он и ожидал, море ее эмоций решительно дало ему отпор, безжалостно и бесполезно пытаясь перемолоть его, и ему это понравилось. Погружаясь все глубже и глубже, он не мог налюбоваться тем, что, похоже, лишь один он мог разглядеть в этом месте, но вот на самой глубине его ждало разочарование. Золотые нити, тонкие и редкие, стелились по дну этого места, совершенно не колышимые бурным потоком. Зрелище крайне сильно разочаровало Сомбру, хоть он и ожидал увидеть нечто подобное.       Ему не впервые приходилось их рвать, чтобы поработить чей-то разум негативом и открыть для своего контроля, во все прочие разы нитей было больше, они были плотнее и сверкали куда ярче. «Что могут противопоставить мне эти жалкие волоски?» — подумал он, вгрызаясь в один из них.       Внезапный и неожиданный порыв боли упорным сопротивлением встретил его, прорезая дымчатую сущность, как раскалённая струна прорезает сливочное масло. Места соприкосновения с нитями вспыхивали розовым пламенем, причиняя неимоверную боль, а сами нити казались ему прочнее стволов вековых деревьев.       Ему пришлось с разочарованием покинуть ее внутренний мир, вновь перенося своё сознание на материальный план.

***

      Отчаянно задыхаясь, она почувствовала лёгкое тепло у себя в груди, и тьма вокруг неё потихоньку начала развеиваться, позволяя ей сделать вдох. На глаза проступила влага, когда, откашливаясь, она увидела, как Сомбра вновь собирает своё физическое тело из лоскутов тьмы. На лице у него проступал небольшой ожог, обугленная часть которого так и норовила вспыхнуть лёгкими язычками розового пламени. Приложив лёгкое усилие, он восстановил повреждённое место и как-то по-новому, странным взглядом взглянул на свою собеседницу.       — Как упорно ты держишься за свои воспоминания.       — Они последнее, что у меня осталось.       — Забудь ты о них, уже бы стояла со мной на равных. Но ты наивно продолжаешь цепляться, не давая себе стать совершенной. Ты изгой, слишком порочна для них и недостаточно свободна для таких, как мы.       — Плевать, я всегда была изгоем. Сохранить эту часть себя — мой добровольный выбор, даже если это загонит меня в могилу.       Сомбра тщательно присмотрелся в ее суровый и хладнокровный взгляд.       — Как глупо, однако в тебе есть стержень, есть жестокость и напор. Поздравляю, ты заслужила величайшую награду в этом мире — толику моего уважения. Я готов дать тебе то, что ты хочешь, пускай твои потуги развлекут меня.       — Вы очень щедры ваше…       — Но при двух условиях. Первое: ты попросишь меня ещё раз без натянутой гримасы лицемерного светского уважения. Покажи мне своё истинное лицо.       Услышав это, лицо Коузи расплылось в широкой улыбке, оголившей клыки и больше похожей на оскал, взгляд из спокойного стал слегка безумным и возбужденным.       — Мой король, позвольте мне резать их плоть, позвольте устроить бойню, искупаться в крови и забыть о моих муках. — проговаривала она подрагивающим голосом.       Вид ее лица и интонация голоса вызвали у Сомбры неподдельный восторг, который отразился в виде легкой ухмылки на лице.       — Прекрасно, а теперь вторая часть. Я отлично понимаю, что ты двулична и коварна, намного больше, чем прочие кобылы, а потому я не могу доверить тебе свои тайны без должной перестраховки. Я собираюсь следить за твоими действиями из первых рядов, но боюсь, что цена такой слежки оттолкнёт и напугает тебя, мне придётся забрать тво…       — Цена не имеет значения, — прервала его Коузи крайне серьезным и холодным тоном. — Важна лишь кара моих врагов. Забирай то, что тебе нужно, и покончим с прелюдиями.       Ухмылка Сомбры стала ещё чуть более выраженной.       — Потрясающе, глядя на тебя, я почти вспомнил, что такое любовь. Ты как дочь, которой у меня никогда не было. — проговаривая это, он попутно зажигал свой рог зеленоватой энергией. — Однако своей готовностью отдать всю себя своему делу ты наверняка заведёшь себя в могилу, такова участь каждого, кто играет по-крупному.       Почувствовав нестерпимую боль в правом глазу, Коузи упала, сжимая челюсть и стеная от боли. Мышцы выгибали ее конечности во все стороны, пытаясь переглушить одну боль другой, но ничего не получалось. Наконец, когда всё прекратилось, она нашла в себе силы, чтобы встать, и увидела в отражении на льду, что ее глаз почернел и помутнел, став чистым кристаллом. Зрение в нем навсегда померкло, по крайней мере для неё. Сомбра же, наоборот, начал всё прекрасно видеть от лица Коузи.       — Теперь тебе не удастся устроить мне западню в случае чего. Впрочем, у нас ведь уговор, а король всегда сдерживает свои обещания.       Открыв книгу на пустой главе, он направил в нее луч чёрной магии в виде сгустка негативных эмоций. Книга тут же начала преображаться, а на ее страницах начал проступать текст.       — Ненависть, гнев, страх, отчаянье — это и есть ключ к темной кристальной магии.       — Отлично, этих эмоций во мне предостаточно.       — На этом всё, ты правда нечто, Роккада Кингчесс из рода Ноктилусент. Не подведи моих ожиданий и покажи, что ты сможешь сделать с моими знаниями, маленькая пони.        Сомбра вновь начал обращаться тёмным облаком и, растворившись в воздухе, потоком пронёсся мимо Коузи, зловеще смеясь.       Коузи без слов и эмоций провела копытом по глазу, затем подобрала книгу и побрела к выходу. Умбры, окружавшие ее, расступались сами и молча наблюдали издали, не столько из-за ее фонаря, сколько из-за диалога, свидетелем которого они стали.       Выбравшись на поверхность, она застала Брасса и Найтингейл, которые аккуратно следили за чёрной бурей, приближающейся к светлому куполу Кристальной империи. Заметив ее, их передернуло от ее вида, а Коузи, не обращая внимания, доковыляла до палатки, взяла щипцы, которыми парочка переворачивала обугленные паления в печке, и подошла к миниатюрному зеркальцу.       Просунув под веки оба конца щипцов и ухватившись за кристальное глазное яблоко, она провернула их до характерного хруста остекленевшего зрительного нерва, после чего не без мороки вытащила глаз из глазницы. Заклинание было привязано к ней, а не к глазу, поэтому лишняя ноша ей была ни к чему.        Закончив, она развернулась к разбойникам пустой глазницей и утёрла кровавую слезу, еле сдерживаясь от того, чтобы не упасть в обморок.       — Скажите Риверу чтобы «перегонял скот».       — А-а вы к-куда милсдарыня?       — Я? Да так, нужно навестить двух старых знакомых на Серебрянных берегах.