Цена счастья

      «Лекарство от всех болезней», - гласила надпись над граффити. На нем была изображена сцена, как Алиса проваливается из серой реальности в радужную страну чудес через кроличью нору, положив на язык марку, которая, вероятно, изображала пластинку ЛСД. Изображение достаточно крупное, хотя оно и расположено на муниципальном здании, и его можно увидеть из окна кареты-такси, которая застряла в пробке вместе с десятком других подобных карет.       В тот момент, когда Миднайт перестала читать надпись, обзор ей перекрыл автобус с вывеской нестареющего мюзикла «Хинни-Хиллс».       — Я хочу сказать, что факт остается фактом: многим пони все равно на свою свободу и работу. Я ненавижу свою работу, и Миднайт говорила, что она тоже ненавидит свою. И что? Должны ли мы из-за этого бросить всё и уйти в леса? — Чарм сделала паузу, проверяя, слушает ли ее Блэкберри Хилл. — Я понимаю, что студент не может много заработать и что этот период нужно просто пережить. Возможно, в будущем всё изменится, но это уже будет зависеть только от нас.       Миднайт не пыталась вслушиваться в их диалог, так как давно потеряла нить повествования. Голова была забита другими мыслями.       — А как же, Дискор их подери, студенческие льготы? У меня, между прочим, квартира есть, и мне за нее платить нужно, а мне говорят, что студент не может получать, как менеджер среднего звена, так как часов работы меньше.       — Разве квартира не родительская? — поинтересовалась Блэкберри Хилл.       — Но живу там только я. Считай, что я снимаю ее. Ну что там, долго еще стоять будем?! — выругалась она на жеребца-извозчика.       Кажется, извозчик сказал, что скоро конец пробки, но Чарм его не слушала.       — Честное слово, мне уже надоело жаловаться на этот город. Вечные болезни, грязь и бездомные. Не мегаполис, а чертов свинарник! — продолжая диалог, она достает свежий номер «Мейнхэттен Таймс» и раскрывает его. — В одном номере, ты только представь, в одном номере! Давай посмотрим, что пишут. Задушенная модель, жеребенок, выпавший из окна, массовая драка мигрантов в метро, война картелей. — она начала листать интенсивнее. — Бездомные, маньяки, отмена спектакля, жеребята, поджоги, опять жеребята... Гр-р-р! Понимаешь, о чем я? Ну почему все это происходит не где-нибудь, а здесь?       От звонкого голоса Чарм у Миднайт разболелась голова, что вынудило ее достать из сумочки таблетки аспирина, валерьянки и экстракта свеклы и запить их прохладной минеральной водой.       Переводя дыхание, Чарм заметила попрошайку на углу улицы. — Двадцать четвертый за сегодня. — затем взгляд Чарм плавно перешел на Миднайт. — Миднайт, может, ты поддержишь разговор, а то молчишь, как рыба, всю поездку.       — А что мне добавить? Ты вроде всё по делу говоришь. — скучающе проговорила Миднайт, не отрываясь от окна.       Снаружи на тротуаре стая жирных голубей со всех сторон обступила валяющийся на земле овёсбургер, и жадно терзала его остатки. За этой сценой наблюдал случайный жеребёнок, пока его мать заигрывала с полицейским в паре метров от него.       — Двадцать пять. — Утвердительно произнесла Чарм, вновь разворачиваясь в сторону Блэкберри и поглядывая в окно у нее за плечом.       — Миднайт, а ты настроена на охоту за жеребцами этим вечером? — спросила Блэкберри, отклоняясь в бок, чтобы увидеть собеседницу.       — Ты вообще о чем? — с явным недопониманием и ошеломлением спросила Миднайт.       — Неужели у тебя уже есть особый пони?       — Нету, и не планируется. — сказал она, беззаботно пожимая плечами.       — А я думала, что мы едем туда за этим.       — Блэкберри, ты единственная, кто едет туда, чтобы найти себе подходящего жеребца. Чарм пригласил туда на свидание её друг. Я еду, так как у меня там деловая встреча. Ты же просто хочешь повеселиться за компанию, я не осуждаю, но, скорее всего, тебе придется развлекать себя самостоятельно. — от её слов Блэкберри поубавила свой пыл.       — Девчонки, ну хоть коктейльчик за разговором мы можем выпить вместе?       — Конечно, дорогая. — уверенно сказала Чарм, после чего пробормотала. — И, кстати, это не свидание, а встреча старых друзей. Двадцать шесть, двадцать семь.       — Ничего не могу обещать, я надеюсь только, что не опоздаю из-за этой пробки.       — Не расстраивай ее, Миднайт, ты же знаешь, что она кобылка чувствительная. Двадцать восемь, двадцать девять. Какого сена?! У них тут что, гнездо? Я говорила тебе о... — Чарм замолкла, будто пытаясь вспомнить что-то, но, окончательно потеряв мысль, перевела тему. — Неважно, лучше скажи мне, у тебя есть что-нибудь, чтобы успокоиться, а то я вся на взводе.       — На что это ты намекаешь? — двусмысленно поинтересовалась Миднайт.       — Не выворачивай смысл слов, у тебя наверняка какое-нибудь седативное с собой. Хочу остыть, иначе из-за музыки и яркого света может дойти до копытоприкладства.       — С чего это ты настолько нервная?       — Говорю тебе, это всё из-за стероидов.       — Ты все еще их принимаешь?       — Ага, воспаление после инфекции не проходит. Может, ты мне скажешь, почему?       — Потому что организм требует покоя для заживления, а не клубных тусовок. Мой тебе совет, завязывай их принимать, а то нормально на защите проекта не выступишь или, еще хуже, нарушишь себе всю секрецию. — порывшись в сумке, Миднайт не смогла предложить Чарм ничего лучше, чем таблетки валерьянки, но та была согласна на любую помощь.       — Огромное спасибо! — удовлетворенно выдохнув, сказала Чарм, допив залпом половину бутылки с минеральной водой.       — Какой же чушью мы маемся! — выпалила Миднайт, сверяясь со своими часами Ponyx. — Эй, высаживай нас прямо здесь, пешком быстрее дойдем.       — Миднайт, ты уверена? — со скепсисом спросила Блэкберри.       — Я не собираюсь еще полчаса стоять в пробке, когда клуб всего в квартале пути.       — Согласна! — также твердо согласилась Чарм.       Выбравшись из такси, они вышли на тротуар и подождали, пока Чарм оплатит поездку. Она достала кошелек и отсчитала несколько монет таксисту. Чарм не оставила чаевых, но он остался доволен и без этого.       Как и говорила Миднайт, они быстро добрались до клуба. Недалеко от входа они увидели бродягу с засаленными волосами и бородой, в старом пальто. Он протянул им стаканчик из-под кофе, опустив глаза в пол. Чарм, презрительно фыркнув, бросила ему под ноги газету, а Блэкберри положила в стаканчик монету. Бродяга в ответ поклонился Блэкберри. Миднайт же, незаметно для всех, закатила глаза, наблюдая за этой сценой.       — Тридцать. — буркнула Чарм, вновь продолжив свой путь до клуба.       На входе их встретил коротко бритый секьюрити, носящий темные очки, почему-то даже в темное время суток. Просмотрев их удостоверения, он зрительно оценил кобылок взглядом и пропустил их без каких-либо возражений.       Поднявшись на последний этаж здания, они вошли в двустворчатые двери и оказались в клубе. Атмосфера была все еще спокойной, так как вечер только начался и гостей пришло не так много. Свет и музыка были приглушенными и служили скорее фоном, нежели стимуляторами, разгоняющими настроение и кровь в юных телах.       Миднайт еще раз сверилась с часами и, извинившись перед подругами, тут же направилась в сторону полупустого бара, где должна была состояться встреча. Чарм же, высмотрев в полупустом зале своего друга, взяла и потащила Блэкберри за собой.       Сев за барную стойку, Миднайт быстро пробежала глазами по винной карте и назвала бармену коктейль с первым понравившимся сочетанием вкусов.       — Персиковый сауэр, пожалуйста.       — А мне Джим Бим, со льдом. — сказал прихрамывающий жеребец лет 45–50 и уселся рядом с Миднайт.       Было видно, что он спешил, насколько это было возможно, так как сразу после того, как он сел за барную стойку, он снял свою шляпу и клетчатый шерстяной костюм и передал их помощнику. Помощник, забрав их, удалился с поклоном. Оставшись в голубой хлопковой рубашке, он лишь поправил, но не стал ослаблять галстук, после чего повернул свое лицо на Миднайт и улыбнулся.       Черты его лица были острыми и статными, и, в отличие от многих жеребцов его возраста, он все еще сохранял привлекательную внешность и ясность взгляда. На его некогда рыжей гриве теперь было много седины, а цвет его шерсти напоминал медовую горчицу.       — Мисс Миднайт, выглядите прекрасно. — сказал он, оглядывая ее черное вечернее платье.       — Благодарю, мистер Танджерин, вы тоже обворожительны, как всегда. — сказала она, также улыбнувшись в ответ.       Бармен принес Миднайт ее персиковый сауэр, а Танжерине - его бурбон. Оба они сделали пару небольших глотков и прикрывали глаза, наслаждаясь вкусами напитков. После чего вновь вернулись к разговору.       — Нравится вам это место, мисс?       — Недурное, но я все же предпочитаю места поспокойнее.       — А мне, наоборот, нравится смотреть, как молодежь веселится, сразу вспоминаю себя в их возрасте. Благо у моего знакомого есть этот бар, где я могу предаться воспоминаниям.       — Странно слышать такое от пони вашей профессии, учитывая, кто ваш основной покупатель.       — Хе-хе, что верно, то верно, мисс. Но не мы ищем покупателя, а он сам нас находит. Статистика сурова, как вам известно.       — Святая простота.       Танджерин сделал еще пару глотков. — Итак, ваше общество доставляет мне большое удовольствие, но я боюсь смутить вас тем, что юные жеребцы могут подумать, что мы с вами на свидании. Поэтому давайте перейдем к делу, мисс. — он по-отечески усмехнулся над ситуацией.       — Ваше общество меня нисколько не смущает, я здесь только ради этой встречи. — сказала она, вытаскивая бумажный файл из сумки и передавая его Танжерину.       — Хе-хе, льстите старику, очень приятно. — он раскрыл файл и пролистал несколько листов, не сильно вчитываясь в содержимое. — Я весьма наслышан от Г. о ваших познаниях, как хорошо, что мы с его группировкой в хороших отношениях и он порекомендовал нам вас. Я уже уверен в том, что это позволит нам добиться чистоты продукта в 93%. — проговорил он довольно, убирая документы в файл.       — Я польщена вашими словами.       — Однако мне не совсем понятно ваше стремление к организации отдельного предприятия. Любая группировка или картель будут готовы перегрызть друг другу глотку и предложить любую цену, лишь бы такой талантливый химик встал во главе их лаборатории. Вас бы засыпали деньгами в кратчайшие сроки. Почему же именно химическое производство?       — Боже, мистер Танжерин, представьте, что бы сказала моя мама, узнав, что я готовлю наркотики.       — Ей что обязательно это знать?       — Она узнает в любом случае и очень во мне разочаруется, если это окажется правдой. Меня с детства учили, что наркотики – это плохо. Я послушная кобылка и поэтому не произвожу и не употребляю наркотики. Исключением являются только те наркотики, которые мне медицински необходимы или которые разрешены в Эквестрии.       — Какие же наркотики разрешены в Эквестрии, просветите меня?       — Сахар и кофеин, разумеется.       — Действительно. — сказал он вновь, усмехнувшись.       — Вы правы, когда говорите о деньгах. Я, безусловно, ценю их как самый ценный и универсальный инструмент в мире. Ваши лестные речи всегда могут столкнуться с языковым барьером, а статус может рассыпаться из-за чужого невежества, золото же ценится везде и всегда. Однако меня не интересуют быстрые и большие деньги. Мне больше некуда торопиться, поэтому я и не работаю с сомнительными предприятиями напрямую.       — Вы считаете, что, снабжая нас материалами, вы освобождаетесь от ответственности.       — Я собираюсь производить сырье, а для чего вы будете его покупать и что будете из него производить, меня не касается, поэтому моя совесть чиста. Вы хотите создать выгодного поставщика материалов, и вы его получите, если дадите моему бизнесу толчок в развитии на начальных этапах.       — На этот счет можете не сомневаться, наша семья и Г. ценим юные таланты и готовы оказать любую посильную поддержку.       — Раз вы так говорите, то я полностью спокойна. — допив свой коктейль, она вновь обратила свой взор на винную карту. — Мистер Танжерин, а у вас случайно нет связей в полиции Мэйнхеттенна?       — А у кого их там нет?       — Тогда вы не сочтете наглостью, если я попрошу вас об одном одолжении?       — О каком одолжении идет речь?       Миднайт указала бармену пером на позицию в меню, после чего развернула корпус к своему собеседнику и оперла голову на левое копыто, поставив локоть на барную стойку.       — Мне нужно организовать побег одного заключенного при перевозке.       — Вы осознаете, о чем просите меня, мисс?       — Я должна уточнить, что пони, которого мне нужно будет вытащить, еще не является этим заключенным, но ему предстоит им стать через пару месяцев.       — Это не сильно меняет суть дела. У вас точная информация?       — Будьте уверены, что я сделаю всё, чтобы это произошло.       — Сделать из кого-то преступника, а потом освободить его – какой в этом смысл? И знает ли сама жертва, что ей предстоит стать преступником?       — Сама жертва ничего не подозревает.       — Вся эта затея скверно попахивает. Мне бы хотелось знать, ради чего все эти махинации.       — Ничего такого, просто небольшая предосторожность на будущее. Видите ли, у меня есть знакомая, очень талантливая, но у нее есть одна проблема: она любит больше говорить, чем делать, а это мне не подходит. Я хочу ей помочь исправиться и дать новую мотивацию в виде общего врага.       — Суровая помощь. — подметил Танжерин.       — Путь к звездам тернист, но преодолевшие его становятся по-настоящему сильными мира сего. Тут ведь принцип, как в притче о двух лягушках и кувшине молока: ты либо сдаешься и тонешь, либо борешься до тех пор, пока не взобьешь молоко в масло. К тому же ее награда за помощь в последующей работе перекроет с лихвой все ее жертвы.       — Откуда в такой кобылке, как вы, столько коварства?       — Все кобылки коварны по своей природе. — отшутилась Миднайт.       — Ваша правда. — сказал Танжерин, после чего испытующе смотрел на Миднайт в течение минуты, сохраняя молчание. — Хорошо, я помогу вам, но не ручаюсь за результат.       — Какова цена вопроса? Сомневаюсь, что мне делают такое одолжение за красивые глаза.       — Сойдемся на услуге за услугу. Если появляется возможность заручиться услугой такой пони, как вы, этим непременно стоит воспользоваться.