Цена счастья

      Небо за окном начинало менять свои цвета с черно-фиолетового на светло желтый и голубой, знаменуя рассвет. Потянувшись на своем облаке-матрасе, Миднайт отложила в сторону книгу по философии.       —Похоже пора спасть. Не думаю, что сон будет крепким, после книг по философии голова болеть начинает. Вот если бы вы шестеро были такими же хорошими собеседниками, как и слушателями, то возможно я бы нашла вам другое применение. — ответом, на ее шепчущие слова, была лишь еле слышимая возня. — Согласно этой книге, хищники от природы обладают инстинктом убийцы, убивать для них легко, ведь у них есть все инструменты для этого. Поэтому, у них выработался механизм для сохранения вида, который не дает им проявлять излишнюю внутривидовую агрессию, чтобы они не переубивали друг друга, это отчетливо прослеживается в драконах. Но пони не хищники от природы, у них нет инструментов для нанесения серьезных увечий друг другу, поэтому такого механизма у них нет. Годы шли, цивилизации и технологии развивались быстрее, чем это могла позволить себе природа. И вот уже единороги владеют боевой магией, было придумано оружие и яды, а естественных факторов, способных сдержать все это так и не появилось. — она перевернулась на живот и положила голову на передние копыта, продолжая монолог и следя за слушателями, одновременно. — Хоть пони и не агрессивны по своей природе, но девиантное поведение и непредвиденные факторы никто не отменял, а поэтому мы сами загнали себя в рамки, культурой, законами и моралью. Сейчас вся наша агрессия проявляется пассивно, преимущественно в виде соперничества, но что, если появится тот, кто сможет преодолеть эти барьеры. Конечно такие случаи не редкость и пони, сделавшие это, и вправду становятся "хищниками". Но если я смогу развить эту идею, стану ли я "альфа-хищником"?       Ее слушатели почти не обращали на нее внимания, лишь две пары красных бусин, смотрели на нее из клетки, пара глаз ее новых питомцев - лабораторных мышей. Остальные мыши предпочитали философским разговорам, сон и поилку с водой.       — Как иронично, Твайлайт, ты такой хороший слушатель, а от тебя Эпплджек я такого не ожидала. Жаль, что вы не сможете ответить мне, но зато вы можете мне кое-что доказать самой себе.

***

      Поливая цветущие цветы, на своем балконе, она задумалась о том, что вскоре все будет готово для того что бы начать изготавливать препараты. Но их нужно будет тестировать, проделывать это на себе было безрассудно, поэтому её научному прогрессу нужна была "жертва".       Всю следующую неделю ее преследовала эта мысль. Неужели ей придется стать живодеркой? "Нет, живодеры - это те, кто мучают животных ради удовольствия, а мне нужны знания." - пронеслось у нее в голове. - "Мне все равно придется мириться с их смертью. Смогу ли я вот так спокойно убить живое существо?"       По задумке все было просто: даешь препарат, если мышонок умер - вскрываешь труп и узнаешь причину, если выжил - продолжаешь, до тех пор, пока он не умрет; затем переходишь к следующему. На деле же ей никогда не представлялась возможность убить что-то крупнее комара, у нее даже желания сделать это никогда не возникало. Как бы она не ненавидела принцесс или не презирала их, у нее никогда не возникало желание совершить над ними расправу. Заставить их страдать - да, упиваться их горем - да, заставлять молить их о пощаде - ДА! Но никогда не возникало желания убить.       Даже когда у нее были силы аликорна, а Твайлайт с друзьями были готовы принять смерть от их магического заряда, она все равно не использовала всю свою силу. Её луча хватило бы, чтобы нанести большой урон, но не убить. Она считала, что выше того, чтобы пачкать копыта, поэтому предоставила возможность убийства Тиреку и Кризалис. Если подумать, то единственный раз, когда она использовала свою силу на полную - это когда они разрушили дворец.       Кровь никогда не вызывала у нее отвращения, ни своя, ни чужая, но видеть вскрытое тело ей никогда не доводилось. Даже если её будет выворачивать на изнанку от этого вида, то рано или поздно она привыкнет к нему. Но, что насчет убийств? Сможет ли она привыкнуть к умерщвлению живых существ? Даже если ей было тяжело испытывать эмпатию к посторонним, это еще не значило, что она бездушная, и сможет смотреть на предсмертные муки, спровоцированные ее действиями, также спокойно как она смотрит на боль. Если её начнет грызть совесть за совершенное, то это может сильно сказаться на ее работе. "Проклятые эмоциональные слабости, если бы могла, то избавилась бы от вас в первую очередь."       Другого выбора у нее не было, либо она положит чужие жизни в основу своей мечты, либо так никогда и не добьется своей цели. Жизнь давно дала ей понять, что она не нужна этому миру, поэтому мир так сильно стремится избавиться от нее. Поэтому, если провидению будет угодно, что бы она кого-то убила на своем пути, то пусть она сделает это уже будучи приученной к смерти, без колебаний и сожалений. Хищник может и должен убивать, чтобы выжить.

—

      — Привет, хочешь завести себе питомца?       — Здравствуйте, я бы хотела купить мышей и все для них необходимое.       — О, домашние мышки, очень мило. Давай посмотрим, сколько мышей ты планируешь завести?       — Шесть.       — Ого, не слишком ли много, может начнешь с двух или трех?       — Шесть в самый раз, еще мне потребуется клетка, поилка и корм.       — Ну хорошо, сделаем все в лучшем виде.

***

      Вот так у Миднайт появились домашние мыши. Официально, для ведения журнала испытаний, каждая мышь звалась *Тофана, с Тофаны I по Тофану VI. Неофициально, Миднайт предпочитала назвать мышей в честь олицетворений элементов гармонии. Для того, чтобы было проще их различать, она нанесла им маркером порядковые номера на спины.       В особняке было запрещено держать животных, поэтому клетка с мышами либо покоилась во мраке шкафа, либо выносилась ею на балкончик и пряталась среди цветов. Содержать мышей было легко, для этого достаточно было лишь периодически пополнять им запасы еды и воды. Звуков они почти не издавали, внимания не требовали, единственной напастью был запах, но он не причинял дискомфорта пока клетка оставалась на улице, где все неприятные ароматы уносил ветер и скрывали цветущие растения.       Наконец, дождавшись, когда хозяева покинули дом, оставив его на попечение прислуге, она решила, что наступило время для эксперимента по закалке характера. Сразу окунаться в этот сомнительный омут с головой она не решилась. Миднайт хотела определить, для самой себя, насколько она может быть хладнокровной и что она почувствует от убийства. Поэтому она разделила этот тест на три этапа.       Этап первый. Засунув мышь в холщовый мешок и обвязав его льняной веревкой, она привязала на другой конец камень. Придя на портовый причал, который дальше всех уходил в море, она бросила камень в воду, позволив силуэту мешка скрыться в черные толще воды, и принялась ждать. Так прошла минута, затем две, в итоге, прождав около пяти минут, она убедилась в смерти Тофаны I (Флаттершай) от утопления.       Осознав, что она только что убила, первое в своей жизни теплокровное живое существо, Миднайт принялась анализировать свое ментальное состояние. Смерть Тофаны I почти не получил отклика в ее душе, лишь небольшое скребущее чувство вины и фантомные, еще пока неосознанные, навязчивые мысли виталий внутри нее. С этим вполне можно было жить. По всей видимости отсутствие зрительного, слухового и прочих контактов со своей жертвой, в момент убийства, не усиливает воздействия чувства вины, оставляя мысль об убийстве на гране осознанности, и не придавая ей какого-либо веса или значения.       Миднайт не была удовлетворена итогами первого этапа, всю дорогу обратно, она анализировала свой просчет. Возможно она не совсем корректно распланировала градацию, но менять что-либо было уже поздно, кто знает, когда у нее вновь появится возможность остаться в почти полном одиночестве. Впереди был второй этап.       Второй этап был показательной ступенью. По сути, это был установленный для нее минимум в этом эксперименте. Смысл этапа заключался в том, чтобы подстроить смерть Тофаны II (Эпплджек) при помощи раствора стрихнина. Этап покажет, как она справится с тем что бы осознанно наблюдать за последствиями своих решений, способных отнять жизнь, при этом участвуя в этом лишь косвенно.       Подготовленный ею раствор стрихнина был смертелен не только для мышей, но и для взрослых пони. В основном это нужно было, чтобы сократить время, за которое яд окажет действие на организм. Несколько капель подготовленного раствора были помещены на дно широкого стеклянного цилиндра, после чего она также поместила в цилиндр мышь, и закрыла его сверху книгой, отрезая, тем самым, путь для побега из него, но не отрезая источника кислорода.       Осмотрев изнутри место своего заточения, Тофана II поначалу пыталась налегать на прозрачные стенки, ей потребовалось какое-то время, чтобы обратить внимание на капли прозрачной жидкости. Попытавшись, поначалу, обнюхать их она пару раз промочила язык в менькой лужице, после чего морща нос попыталась умыться. Стрихнин обладал ярко выраженной горечью, поэтому сразу же пришелся зверьку не по вкусу. За всем этим, с каким-то неописуемым трепетом, следила пара красных глаз ее хозяйки.       Прошло около семи минут, все это время Миднайт не отрывала взгляда от Тофаны. Мышь стояла неподвижно, уставившись в одну точку, лишь нижняя челюсть подергивалась вверх и вниз с небольшой периодичность. "Началось." - промелькнула мысль в голове у Миднайт, которая начала бледнеть на глазах. Попытавшись дрожащими копытами убрать книгу с верхушки цилиндра, она случайно задела его стенку. Даже такого небольшого колебания было достаточно, чтобы перевозбужденные стрихнином мышцы сократились, провоцируя цепную реакцию всего организма. Мышь вытянулась вдоль всего тела, изогнувшись дугой, ее вид заставил Миднайт быстро прижать копыта к себе с испуганным видом.       Лицо кобылки было бледным, как алебастр, на лбу выступила холодная испарина, а глаза сузились в страхе перед лицом смерти. Не в силах отвести взгляд или закрыть глаза, она чувствовала, как ее начинает тошнить, все тело ее дрожало, а лицо исказилось в гримасу ужаса.       Тело Тофаны вновь расслабилось, мордочка животного была безэмоциональна, из-за судорожности мышц, а грудная клетка беспорядочно вздымалась. Спустя пару мгновений, сбитое дыхание мыши спровоцировало новый приступ, тело животного забилось в клонических судорогах. Из груди вырвался сдавленный жалобный писк, еще около 40 секунд тело ее билось в припадке, по окончанию которого она обмякла, а грудь ее опустилась, парализованная перевозбужденными мышцами. Она еще не была мертва, но помочь ей было невозможно, вскоре, без кислорода ее мозг погибнет, а душа отправится в лучший мир.       Увидев, как тело замерло, Миднайт глухо вскрикнула и так сильно откинулась в стуле, что не смогла удержать равновесия и упала на паркет больно ударившись головой. Мгновенно подскочив на четыре ноги, она почувствовала, что ее вот-вот вырвет, поэтому она, шатаясь как пьяная, поспешила в уборную.       Вывернутая на изнанку, Миднайт не могла узнать себя в зеркале, вид у нее был такой, будто это ее отравили стрихнином. Грудь ее также активно вздымалась, жадно глотая воздух, но место чистого воздуха в нос отдавало кислым запахом желудочных соков и желчи. Умывшись и прополоскав рот, она спустилась на кухню, чтобы осушить стакан воды и придти в себя. Вся голова была забита мыслями о произошедшем. "Поэтому они мне так нужны, это же могло произойти и со мной, если бы я отказалась от идеи тестировать препараты на животных."       Мысль о том, что она может также умереть заставила ее шерсть встать дыбом и поморщиться. Ей было страшно возвращаться в комнату, она боялась вновь увидеть труп Тофаны, но не могла объяснить самой себе "Почему?". Собравшись с мыслями, она шлепнула себя по щекам и глубоко вздохнула, жгучая боль на коже помогла собрать мысли воедино, и решиться.       Вернувшись в комнату она, все еще с болезненным видом, вытряхнула тело Тофаны в холщовый мешок, подобный тому, что стал могилой для ее предшественницы, после чего также завязала его и убрала в сторону. Желание продолжать работу полностью пропало, ей уже все было понятно. Но ущемленное чувство гордости свербило в ее мозгу, не давая ей покоя. Как она, та кто так гордо клялся, что станет хищником, может отступить с таким позором? Обвиняя себя в трусости, Миднайт вынудила свое тело продолжать, а разум отстраниться, впереди ее ждал третий этап.       Третий этап - убийство собственными копытами. Взяв в копыта Тофану III (Рейнбоу Дэш), она сдала ее, чтобы предотвратить любую возможность побега.       — У меня получится. — пробормотала она про себя. — Нужно всего лишь сломать ей шею. Лишь один резкий рывок в сторону, и я докажу, сама себе, что я на это способна.       Мышь могла лишь беспомощно наблюдать, как Миднайт неуверенно подносила свое копыто к ее голове. Их взгляды пересеклись, заставляя кобылку отвести глаза в сторону и зажмуриться. Начав давить на голову животного, она начала прогибать ее шею в нестандартное положение, доставляя мыши дискомфорт, из-за которого она разразилась писком.       — Заткнись. Пожалуйста замолчи. — шептала Миднайт, остановив свое копыто в нерешительности.       Чем дольше они пребывали в таком положении, тем активнее пищала Тофана, провоцируемая болью в мышцах шеи. "Давай!" - единственная мысль множество раз проносилась в голове Миднайт. Как бы она не пыталась стискивать зубы, жмурить глаза до слез или мотать головой, чтобы абстрагироваться от этого писка, у нее не получалось.       Наконец не выдержав давления она сдавила тело Тофаны сильнее, заставив ее глухо взвизгнуть, после чего швырнуло животное обратно в клетку. Упав на подстилку из опилок, ей потребовалось совсем немного времени что бы прийти в себя и найти укрытие от гнева хозяйки.       —Черт! Черт! Черт! ЧЕРТ! — Миднайт, не скрывая своего разочарования в себе, кричала и добила копытом о стол. "Никакой я не хищник, а жалкое позорище! Даже мышь не могу прикончить, собственными копытами."       После небольшого срыва и припадка ярости, она успокоилась, благодаря чему, сквозь громкое сердцебиение, уловила шаги на лестнице и скрип паркета. Тело начало движение автоматически, на такие случаи у нее был заготовлен отработанный план действий. Промчавшись молнией, по комнате, она спрятала клетку среди цветов на балконе, тело Тофаны II и раствор стрихнина она спрятала в отдельном, пустом, ящике. Слыша, что шаги уже почти подошли к ее двери она облила копыто водой и высыпала поверх гидроксид калия.       Белоснежные хлопья гидроксида моментально растворялись в воде, начиная пузыриться и пениться. Она почувствовала, как легкое тепло на копыте переросло, относительно быстро, в жгучую боль, полученный щёлок начал разъедать ее кожу, нанося ей химический ожог.       Выбежав из комнаты, на трех копытах, до того, как в нее успели постучать, Миднайт пронеслась мимо обеспокоенного Кобальта. Забежав в ванную, она подставила копыто под поток холодной воды, на мгновение боль усилилась, но, почти также мгновенно, исчезла, сменяясь прохладой.       — Миднайт, все в порядке? Мне казалось я слышал крики. — Кобальт с еще более обеспокоенные видом зашел в ванную.       — Да, все в порядке. Просто обожглась щелочью, ничего страшного.       — Ты уверена? У тебя болезненный вид.       — Это пустяки, просто небольшая оплошность.       — Может тебе не стоит налегать на свои эксперименты, ты так только покалечишь себя.       — Я знаю что делаю, это лишь несчастный случай. Кобальт прошу, я не могу отказаться от этого, не сейчас. — ее жалобный взгляд обнадежил старика.       — Может я могу что-нибудь сделать?       — Можешь принести бинты и стакан воды, с размешанной в нем ложкой уксуса?       — Сейчас принесу. — он удалился, оставляя ее на едине с собственными мыслями. "Видимо путь будет куда сложнее, чем я предполагала. Философия хищника не для меня, либо придется искать другие способы принять ее. В любом случае, я в состоянии тестировать препараты на мышах, а это сейчас важнее всего."       Глядя на свою рану она оценивала уровень повреждения, благодаря тому, что она моментально приняла меры, сильных повреждений не было, даже от концентрированной щелочи. Похоже придется купить заживляющую мазь, но главным для нее было то, что шрама не останется.

***

      Лежа на своем облаке, она смотрела на перевязанное копыто, в котором все еще отдавало неприятное жгучее ощущение. Миднайт уже успела прибрать рабочее место, избавиться от тела Тофаны и от стрихнина. Похоже сегодня она пережила больше потрясений чем планировала. Единственное, чем была забита ее голова, в тот момент, это вопросом "Будут ли ей сниться кошмары после этого. Если да, то как долго?".       В комнату постучались, это оказался Кобальт, старики поинтересовался состоянием кобылки. Услышав от нее приятные новости, о несерьезных повреждениях он пригласил ее выпить с ним и Амонд Тарт чаю с миндальным печеньем. Она моментально согласилась, так как чашка хорошего чая и выпечка Амонд Тарт была для нее сейчас лучшим лекарством.