Чёрный снег.

      Снова свет, который порядком начинает раздражать. Он будто зажёгся в одну секунду, моментально испортив всё утро. Александр уже ненавидит того, кто нажал на включатель в попытке его разбудить. Как бы ещё никому по лицу случайно, или не очень, не дать. Последствия от данного действия предсказать сложно, да он и не гадалка. В общем будь что будет.       Почти что титаническими усилиями открывая глаза мужчина осознаёт, что находится в абсолютном одиночестве, да к тому же у себя в квартире. Быстро переходя из лежачего положения в сидячее, майор принимается вспоминать события вчерашнего дня. Сделать это, правда, достаточно проблематично, так как голова воет от боли подобно лесному волку. Пытаясь унять эти гнусные ощущения, тот прикладывает руку ко лбу, согревает, но проблемы не отступают. Наоборот, они взяли его в узкое кольцо, всё туже затягивающееся не то на шее, не то на самой голове. Если вовсе не всё сразу.       Понимая, что ничего из мыслей не идёт приходится пойти на пренеприятнейший шаг, а то есть слегка ударить себя по жбану. С телевизорами, как водится, работает, однако башка — не телевизор, и отвечает на агрессию в свою сторону ещё большими страданиями.       Он совершенно ничего не помнит, всё обрывается на моменте первого глотка коньяка. Следователь прекрасно знал, что пить ему противопоказано, ранее хорошо держал себя в руках и что теперь? А вышло что вышло, виноват в таком исходе лишь он. У всех его проблем одно начало — это сам Липовой. Вот, откуда у зла ноги растут.       Не смотря на боли пришлось подняться, чтобы пройти до шкафа, находящегося в другом конце комнаты. В обычное время преодоление подобного расстояния не принесло бы ему сложностей, однако сейчас не стандартная ситуация. Все предметы, попадающие в поле зрение двоились, а то и троились, путая полицейского. С первого взгляда прямые шаги на деле оказывались зигзагами. Промахи раздражали, но не больше, чем осознание своей вины. Оно безжалостно мучило, подсказывая самые простые истины. Просто не стоило пить.       В одном из ящиков была обустроена аптечка, которую ещё предстояло поискать среди остальных полок в шкафу. Заплывший взор указывал не туда, издевался, но выход есть всегда. В конечном итоге удалось нарваться на цель данной «экспедиции». Пластиковая коробка с не очень большим количеством препаратов пестрела разными красками, вызывая некий диссонанс. Читать названия всех таблеток от головы слишком долго, а потому не особо думая мужчина выбирает самый большой тюбик среди всей коллекции, который, по не хитрым догадкам, оказался Энтеросгелем. Прям целебный лосьон какой-то.       Вставать ещё раз, чтобы дойти до кухни и разбавить медицинское средство водой желания не возникло, поэтому майор наскоро выдавливает себе не скромную треть препарата. Он знает, что помочь в одну секунду не способно ни одно лекарство, из-за чего остаётся только подождать.       За окном уже давно встало солнце, сегодня менее яркое, чем было вчера. Птицы поют неохотно, будто их кто-то заставляет, а сами они находятся в лютом протесте. Прочих звуков с улицы не слышно, словно город вымер. Надеяться на такое, естественно, не приходится, но помечтать иногда даже полезно. Да и откуда куче шумов взяться, если на дворе считай только второй месяц весны наступил, дети все на учёбе, родители на работах. Машин на окраине города особо нет, тем более на стороне, куда выходят его окна. Тощая полоса глины с ямами, названная дорогой не привлекает к себе автомобилистов. А за ней так вообще роща, поля, а после целый лес. Было б куда стремиться. Зато заброшенный завод прям из дома видно, какая благодать! Был бы бинокль, можно было б поразглядывать, лезет за ветхие стены предприятия ещё кто-либо или после неудачного опыта Красилова всё там окончательно стихло? Он думает, что нет.       Что ж, надо бы ненадолго выйти на балкон, выверить запах вчерашнего, не особо удачного дня. Заодно выкурить сигарету, а может и не одну. Как пойдёт, по настроению, которого как всегда нет.

***

      Когда головная боль унялась к Александру вернулась способность нормально мыслить, что радовало. Потихоньку начали приходить вчерашние воспоминания, не сулившие ничего хорошего. Безусловно, переспать с опером, причём с Крайновой, было приятно. Никаких отрицательных мнений не осталось после их совместной, пьяной ночи. Нарекания отсутствуют. Однако был и существенный минус, что определённо расстраивало, хотя на данный момент не имело особого веса. Как оказалось, машину он оставил около «Октябрьского», ведь садиться в неподобающем виде за руль вовсе не хотелось. Был негативный опыт. Пришлось вызвать такси, чтобы потом ещё и этого водителя учить управлять. Тогда ему казалось, мол, идея здравая, но сейчас понимает всю глупость. Ранее Саша считал чувство стыда у себя затерянным, далёким, но эта ситуация убедила майора в обратном. Повезло, что мужик терпеливый попался, другой наплевал бы на все правила приличия и набил морду за неуместные советы.       Настроения как всегда не было. Выспался майор на самое «ура» и, судя по всему, ещё не скоро сумеет так отдохнуть. Приходится запасаться энергией в прок. Тем не менее, искры из глаз от радости сыпались. Голова хоть и отпустила, но остальной организм продолжает напоминать о себе лёгким помутнением. Бьющий ключом солнечный свет придаёт квартире долю непонятной абсурдности, беззаботного одиночества. Похоже, это то самое ощущение, когда в детстве просыпаешься летом часов в 8, а дома уже никого нет, взрослые ушли на работу. Только тут нет никаких детей, Александр сам себе начальник. По крайней мере на сегодняшний день, так как ему не придётся ехать в их отделение. Пока впереди его ожидает кропотливая работа на дому, а то есть опрос. Очередной.       Когда буйство стихии в собственном организме удалось подавить, следователь решил заняться действительно важными делами. Во-первых, наконец сварить себе кофе, а во-вторых — прочитать ранее полученное досье на имя Мещерякова.       Изначально испугавшись, что он забыл дело на столе в «Октябрьском», Липовой думал дозвониться до коллег, ведь в таком виде появляться в отделении такая себе идея. Ещё не хватало, чтоб его сейчас лицезрел Вадим Викторович. Тогда пощады ждать бы не пришлось. Однако через пару минут всё было готово к чтению. Оказалось, что досье мирно лежало на кухонном столе, под рабочим кителем. Этакий творческий, похмельный беспорядок царил в квартире. По одному взгляду на комнаты можно понять, какой тут живёт человек. И не смотря на то, что мужчина постоянно обещал сам себе перестать напиваться и наконец-то полноценно уйти в завязку, пока ничего не менялось. Однако, стабильность — признак мастерства, что вроде тоже не так уж плохо.       Усевшись за узкий стул, который остался ещё от прошлых хозяев, Саша принялся читать. Рядом стояла кружка горячего кофе. Напиток чернючий как его туфли в первом классе. Регулярно он делал глотки. Каждый раз полицейский обжигал нёбо, недовольно бурчал, но всё равно не дул перед употреблением, не разводил холодной водой.       Карточка по Штриху оказалась не такая уж и большая, как майор её себе представлял. В ней было всего 4 страницы, одна из которых с общей информацией, что маловато для отъявленного хулигана. Всё, что было представлено на первом листе он уже знал, а потому ознакамливаться с не пришлось. Единственное, что заинтересовало, так это адрес родителей, сильно разнящийся с их общей улицей Дубикова. Если верить информации, предоставленной в данном досье, то мама с папой парня проживают в Москве. Удивительно. Надо получше разузнать. Не тратя времени Александр перевернул страницу.       На втором листе рассматривалось дело о краже трёх тысяч рублей с кассы и некоторых продуктов из магазина. Дмитрий выступал обвиняемым, якобы забравшим всё вышеперечисленное. Там также упоминалось, что данный ущерб является лишь примерным списком хищений, так как поймать на чём-либо вора не удалось. При этом Дима был сотрудником магазина, а потому имел доступ со сведениями ко всему необходимому. Вопросом оставалось то, как школьник сумел незаметно открыть кассу днём или же без повреждений вскрыть её ночью. Здравых доводов на эту тему следователь не увидел, одни только догадки. Сам парень признал свою вину и даже понёс наказание в виде двух месяцев в ЦВИНе, включая штраф. Информация о том, что сейчас стоит на учёте в ПДН. Это, безусловно, важно, но мужчина расследует более серьёзное дело. Ничего особенного узнать не удалось.       А на третьей странице его ждало потрясение. Там наоборот было представлено заявление от школы, где Мещеряков упоминался как жертва преступления, а не злостный нарушитель. Писала, судя по всему, классная руководитель. Смотря на грамотность можно предположить, что женщина преподаёт русский язык. Ситуация, исходя из написанного, обстояла так: на школьной дискотеке в честь Нового года одиннадцатиклассник Дмитрий Мещеряков подвергся физической расправе со стороны девятиклассницы Татьяны Минжуренко. Парню приглянулась одна девочка, обучающаяся в 9 «А» и тот решил пригласить её на танец. Она отвергла его, так как неправильно поняла предложение. В этот момент в дело вмешалась Таня из 9 «Б», заступившаяся за подругу. Минжуренко с боку ударила Диму по щеке, тем самым выбив ему челюсть.       В подобные обстоятельства менту верилось с трудом. Он успел повидаться и с боевой Таней, и с задиристым Штрихом, поэтому предполагал, что не так уж всё ровно шло. Учитель явно пропустила бо́льшую часть разбирательств ребят, возможно угроз со стороны своего ученика, что привело к столкновению. Спокойная девочка вряд ли бы прописала басо́те за просто так, классная руководитель лукавит. Но не смотря на сокрытие некоторых деталей дело — ясный день. Как написано ниже, сам одиннадцатиклассник попросил забрать заявление, уверяя, что у него никаких претензий нет. На этом разбирательства завершились.       Последним гвоздём в крышку гроба Штриха была дело, где парень уже выступал свидетелем. За свою короткую жизнь тот успел попробовать себя в разных ролях, как можно заметить. Само расследование дюже короткое. Там упоминалось о домашнем насилии, типично закончившимся поножовщиной. Пострадавший оказался заядлым пьяницей, который жил в соседнем посёлке. Мужик приехал по объявлению из газеты — переночевать и выпить. Тем более соблазнительным ему показалось то, что объявление давала женщина. Обвиняемой в деле выступала дочь этой искательницы банзу́хи. Девушка нанесла кривой, даже неглубокий порез, за что мужик написал заявление с просьбой проверить её на бешенство и наличие психических заболеваний. Мещеряков же выступал своеобразным адвокатом, называя подсудимую невиновной, мол, она совершила данное деяние в целях своей безопасности.       Липовой внимательной читал весь последний лист, записывая все интересующие его детали. Он невольно вспомнил второй день своего приезда в Нижний Тополь, когда сидя у трупа Зацепин носился с каким-то блокнотом. Меньше всего бы ему хотелось ассоциировать себя с этим человеком.       Дмитрий защищал ту девушку в деле, что возможно говорило о какой-то связи между ними. Первым делом майор представил любовную нить, ведь те были практически одного возраста. Но не в этом суть. Ему необходимо поговорить с ней, чтобы узнать ещё что-нибудь нового об их общем знакомом. Записывая адрес он понимает, что живёт на одной улице с ней. Да что там на одной улице, в одном доме! Масштаб данного города всё больше поражает Сашу, как будто все жители в одном доме поместились, только здесь все живут.       Он резко вскакивает с места, но далее не двигается, словно обдумывает что-то. План действий был скорее чем-то посредственным, поэтому такой вариант быстро отпадает. Выпустить из рук досье Мещерякова мужчина не может, не хочет, потому двигается дальше прямо с ним. Пока не мешает, а значит всё хорошо.       Полицейский накидывает на себя кожаную куртку, чтобы прикрыть запятнанную майку, в которой завалился спать. Надевать на себя парадное сейчас не имелось никакого желания, лишь время потратит. К тому же, хоть он и пришёл в норму по самочувствию, застегнуть рубашку для него будет непреодолимым препятствием. Это и в обычное время сложно, с его-то широченными пальцами, ныне и подавно. Штаны из шкафа достаёт от смокинга, чтобы в спортивных не идти. Если грязь на футболке спрятать не проблема, то как поступать с трико он понятия не имеет, потому выбирает солидные брюки. В завершение образа наскоро суёт ноги в кожаные штиблеты, чтобы наклоняться не пришлось. Так и выходит в подъезд.       Дверь Александр стал запирать редко, она быстро поддаётся. Брать у него всё равно нечего, имущество казённое. Да и если найдут, то пусть покажут сначала, где они среди грязных булыжников золото откопали. К тому же мужчина не на северный полюс собрался, а всего-то на этаж ниже сходить. Уж за такое время из квартиры микроволновую печь с духовкой не вынесут. И пусть только попробуют, управдом Меньщиков сегодня на страже порядка. Этот ушлый мужик всё заметит, что в его подъезде не так, сразу доложит.       На втором этаже глаз цепляется почему-то не за нужную квартиру, а за жилплощадь моряка Андрея. Появляется желание зайти к товарищу, однако сейчас, к сожалению, не время. Выпить пива с многоуважаемым рыжим не помешало бы. Однако цель его визита слегка отличалась, тем более ныне необходимо сделать ставку именно на работу, а не развлечения. Улик итак кот наплакал, нужно хоть за что-то по-хорошему взяться.       Следователь походит к нужной двери и, не видя рядом звонка, принимается легонько стучать по двери. Прикасается к ней ладонью, замотанной в рукав, ибо на внешний вид железо будто бы облили чем-то липучим, противным. Мужчина не исключает, что на неё в пьяном состоянии могли выплеснуть содержимое желудка. После надо будет хорошенько вымыть руки, даже если не прикасался. Этот рассадник смрада отворяется быстро, но из коридора запах был не лучше. Воняло чем-то кислым, стухшим и ещё кучей всего отвратительного, думать о чём совершенно неохота.       На пороге стоит девушка шестнадцати лет, взгляд которой ясно даёт понять, мол, тебя тут не ждали. Её рыжие волосы горели огнём, брови сомкнулись в тяжёлый замок, своеобразно преграждая путь всем желающим. Она смотрит на него крайне недоброжелательно, как ощетинившаяся кошка, что выгнула спину и готовится к резкому прыжку. — Чего стучишь, придурок? По башке себе постучи! — ругательство «придурок» прозвучало немного смешно, так как та картавила. — Я из полиции, хочу задать пару вопросов. Вы Анна Горохова?       Майор полностью подбирается, старается держать себя в руках. Ответить грубостью на грубость очень соблазнительная идея, но каждый раз приходится ограничиваться наигранной вежливостью. Тем более ещё споров с малолетками ему не хватало. Они просто взрослых не слушают, а тут ещё и мусор на порог завалился. — Ну, допустим, что я. — Хорошо…       Говорит, что «хорошо», но чего хорошего то? Несовершеннолетних привлекать к расследованиям он не любил, с ними сложно работать. Зачастую молодые люди не горят желанием помогать, активно участвовать в делах следствия, ведь боятся ответственности за совершённые деяния больше взрослых. Портить жизнь детям не входит в его правила, а иногда так хочется, чтобы подобные наглецы получили по заслугам за всё. Сейчас Липовой смотрит на Горохову как на врага народа. Он понимает, что из неё не вырастет ничего хорошего и скорее всего девушка плохо закончит. Вопрос только в том, когда это произойдёт. — Пройдёмте в комнаты, не будем же на лестничной клетке разговаривать. — Только чтоб всё тихо было, — она хмурится ещё сильнее, — У меня мама спит, не смейте её будить.       Полицейский даже выдавливает из себя подобие улыбки, которое то ли выражает солидарность по отношению к просьбе, то ли издевается над ней. Сам толком не понял, что именно хотел донести.       Анна быстро скрывается в тёмном коридоре, приглашая за собой, в то время Саша долго топчется на месте. Лишь перейдя порог и поставив ногу на коврик в прихожей майор слышит треск крошек, возможно земли. Не то чтобы у него до этого возникало желание разуться, ведь как типичный полицейский мужчина привык ходить абсолютно везде в обуви. На любое место происшествия, даже в чистых местах, он заходил в берцах, сейчас в штиблетах. В академии даже шутки ходили, мол, менты никогда не разуваются. Носки сегодня одел серые, а всё равно замарать плохо, потому не решается нарушить своеобразную традицию.       Он идёт вперёд, во мрак, куда ранее пробралась девушка. В темноте, особо не разбирая дороги, удалось поймать носками обуви края стен и что-то ещё, по звуку напоминающее бутылки. Недалеко от него тикают часы. Среди всей череды возникает проём, что хоть немного разгоняет густую тьму. Следователь с интересом заглядывает в встретившуюся на пути комнату. Там вещает маленький, но всё же плазменный телевизор. Он также озаряет квадратные метры. Свет из окон вовсе не поступает, шторы на них наглухо задёрнуты. Само пространство кажется тяжёлым, будто держишь в руке увесистый кусок металла.       Ближе к краю расположена кровать, на которой и дремлет хозяйка данной пещеры. Спит, в общем-то, достаточно тихо, не перебивая какого-то телевизионного продавца ювелирных украшений. Зачем женщина вообще включила этот канал непонятно, вряд ли у неё найдутся деньги на покупку таких драгоценностей. Цена на подобных источниках мало чем отличается от реального магазина украшений.       Кроме кровати там также стояла сломанная тумба, под завязку набитая различными вещами и несколько маленьких, пластиковых стульев, которые обычно покупают детям. Кое-где хлипкая мебель успела треснуть, отчего на ней разошлись по швам пару наклеек. Однако никакого ребёнка мужчина не видит. Кроме этих стульев следов пребывания детей найдено не было, игрушки с остальными вещами отсутствуют. Значит, выкинуть жалко ещё с незапамятных времён.       Также по периметру комнаты было раскидано множество хлама, происхождение и форму которого Александр разобрать не в силах. У него, конечно, хорошее зрение, но не до такой степени. Скорее всего вся грязь осталась с новой попойки, которую он, к счастью не застал. — Чё ты встал там, сюда иди! — как можно тише кричит из другой комнаты Аня.       Подходить совершенно не хочется. Он намеревался осмотреть не только это помещение, но и другие метры. Но приходится повиноваться, дабы не вызывать подозрений или не накликать на себя ещё больше ненависти со стороны младшей хозяйки. Последний раз встретившись с коварным порожком, преграждающим путь на кухню, тот наконец попадает внутрь, видит свет.       Хоть тут было ярко, с какой-то стороны даже уютно. Отдалённо расположение мебели с гарнитуром напоминало майору квартиру родителей, где он так давно не был. Всё такое же старое, деревянное, как будто лет сто уже стоит. И так вполне можно подумать, если не знать, что этому дому пока лишь 70. — Хм, мило, — зачем-то говорит мужчина. — Ты извини за такой беспорядок. Я сама чуть раньше тебя пришла, ещё не успела прибрать.       На этот раз мент улыбается от внутреннего удовлетворения. Что ж, девушка хотя бы следит за чистотой данных стен, не так уж всё плачевно. Мысленно ставит ей плюс.       Присаживается на стул, который показался ему наиболее чистым, а также являлся свободным от висящей на спинке одежды. Запах кислого до сих пор не покидал его, но с ним просто приходилось мириться. Открыть окна ему никто не разрешит, да и держать их в таком состоянии придётся ещё очень долго, чтобы вонь окончательно выветрилась. — Итак, начнём. Я — Липовой Александр Михайлович, майор полиции, следователь. Хочу узнать у тебя про твоего товарища — Мещерякова.       Девушка сделала такое лицо, будто искренне удивлена. Чему именно она так изумилась понятно не было. Может считала, что опрос будет идти с её обвинением, а тут дело завязано на Штрихе. Это совершенно иной расклад. — Ну-ну…- скептически промычала та, подперев голову рукой.       Было видно, что Горохова начинает нервничать, хотя ничего особенного произойти ещё не успело. Отвечать за другого человека для неё будто бы сложнее, нежели рассказывать о своих грехах. — Как давно Вы знакомы, как познакомились? Кем он Вам приходится? — метать бисер не стал, сразу перешёл к делу.       Аня слегка потупилась, явно подбирая слова для ответа. Она не хотела уличать приятеля в чём-то плохом, в принципе что-либо о нём рассказывать. А зная работу мусоров, как они переворачивают речи с ног на голову, девушка ещё больше сомневалась в своих силах донести мысль правильно. — Да с детства знакомы, он всего-то на год старше. Во дворе играли вместе, как все, кто тут живёт! — она особенно выделила «как все», словно не желала отделять историю от чего-то обыденного, — А Штрих друг мой лучший… Братан, можно сказать. — Были ли между вами романти…       Александр не договорил фразу, которую стандартно задавал всем друзьям разного пола. Его моментально перебили. — Нет! Говорю же, мы как братья. Об остальном даже не думайте.       Смотрит Горохова будто обиженно, значит действительно не любит подозреваемого в прямом этом понимании. Он ей верит, потому пропускает все романтические темы, вычёркивая возможные диалоги из головы. — Хорошо, — снова тупо цедит следователь, — Когда Вы попали под следствие за поножовщину, он выступал на вашей стороне. Вас тогда признали виновной. — Да. Спасибо Димасу за это, он мне срок в ЦВИНе помог скостить своими деферамбами. Целыми днями им песни лил.       По всей видимости, братские чувства в этих двух бушевали нешуточные. Раз парень был готов ходить по судам, биться, лишь бы она не села или хотя б сократить срок, значит, дорога ему подруга. На его месте не каждый такой басотский уголовник свяжется с судейской системой. Вот это действительно похвально. — А Вы учитесь или работаете? — неожиданно переводит тему со Штриха на неё. — Учусь в техникуме. В соседнем городе который.       И сегодня она, конечно, решила на обучение забить, раз дома сидит. Мужчина записывает, конечно, но проверять всё равно не станет. Плохие оценки вкупе с редкой посещаемостью совершенно не волнуют. На данный момент его интересует лишь то, что напрямую, хотя бы косвенно связано с Дмитрием и может обернуться против него. Во время диалога с Аней он наоборот чувствует какое никакое уважение к этому человеку. За такие жизненные принципы школьника можно похвалить, однако не стоит забывать о прочих его поступках. Пока что единственное услышанное, это «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». — Скажите мне, пожалуйста, Анна, где работает Мещеряков?       Итак отвечающая без особого энтузиазма девушка окончательно замолкла. Она отвела глаза, засмотрелась на потолок. Лицо её приобрело детали чего-то умного, мыслящего, однако толку от этого не было никакого. Девушка ещё долго мучила себя попытками вспомнить, но результата они так и не принесли. — Не помню, — коротко отчеканила та. — Как это «не помню»? Это же ты тогда у него в квартире сидела, когда я к нему заходил, да?       Липовой немного приподнялся с места, упёрся локтями в стол, при этом сомкнув ладони. Жаждал знать всё и сразу, хотя работа следователя подразумевает собой методичные, упорядоченные ходы. Для собственного рода деятельности ему никогда не хватало терпения. Ему всегда казалось, что грубость - двигатель прогресса, а показной тон как целебный лосьон. — Ну я… И что с того? — тихо буркнула Горохова.       Ответить на первый вопрос она не смогла, так как не сумела придумать чего-то остроумного, но при этом язвительного. Проигрывать мусору всухую просто ужасно. Не ему одному на ней отрываться, как будто его жизнь обидела. Ей тоже хорошего видеть мало приходилось, но существует же как-то, даже о суициде никогда не мыслила. А если и допускала возможность, то рядом сразу Штрих появлялся, готовый помочь хоть морально, хоть финансово. Из этого девушка делает мощный вывод, который позволяет посмотреть на ситуацию под другим углом. — Как что? Как что?! У него ремонт идёт полным ходом! Ламинат новый положил, как можно заметить. Причём хороший, а на какие шиши по-твоему он его делает? Разнорабочий на продскладе магазина и официант столько даже вместе не зарабатывают! И из этого вытекает вопрос — кем? Ну?! — Я не знаю, ясно тебе! Он мне вообще никогда про свои дела не рассказывал, никому из нас! Дима не любит о работе говорить. Я даже не представляла, что он разнорабочий, официант, хуициант! Кто там ещё есть?       Аня вдруг встала с дивана, продвинулась ближе к чёрной дыре коридора. Её светлые глаза казались сейчас особо жестокими. В них чёртики разводили костры и там же на пепелище плясали. Майор, что до этого считал её невиновной в деле с поножовщиной, пришёл в полную боевую готовность. На мгновение в его голове промелькнула мысль, будто Горохова могла полоснуть того мужика не в целях самозащиты. Настолько тяжко оказалось нахождение с разъярённой Анной в одной комнате. — Тебе было также? Навзрыд и сна нет, — спокойным тоном вопрошает следователь.       Она трудно выдыхает. Явно понимает, о чём эта морда ментовская её спрашивает, но молчит. Девушка не считает, что обязана отвечать, её никто и никогда ни к чему обязать не сможет. И прислушиваться к другим тоже смысла не видит. — По-моему у тебя просто друзей нет, майор, поэтому ты такой.       Шипит, бьёт по сердцу когтистой лапой как кошка. При всём отсутствии какой-либо вежливости, гибкости, она всё равно кажется ему хорошей. По-своему, но как есть. Её сила плотно соприкасается со слабостью, вагоном и маленькой тележкой детских травм, которые даже лопатой не разгребёшь. У него просто не получается на неё сильно злиться, как бы того не хотелось. Прежде всего она девушка, а с его точки зрения ещё и не взрослая. Ребёнок в общем-то. Это на словах они все взрослые, а в душе глубоко оскорблённые дети. Он понимает, почему Горохова порезала того мужика, почему они все его терпеть не могут, ведь ненависть — это месть труса за испытанный им страх. И, как не прискорбно это признавать, но все друзья у Липового и вправду остались в Москве. Надежда на одного лишь Смирнова.       Эти двое бы ещё долго буравили друг друга суровыми взорами, если бы в одной из комнат не началась суматошная возня. Аня обернулась в коридор один, второй, третий раз, а после окончательно ретировалась с места. Напрямую она не спрашивала у него разрешения уйти, но по глазам всё читалось прекрасно. Из кромешной темноты доносились нечёткие разговоры и, судя по всему, брань. Хоть что-то в этом мире стабильно.       Полицейский поправляет воротник кожанки. Он снова осматривает всю кухню, но уже не находит в ней ничего родного, манящего, словно весь уют покинул это место. Квартиру в принципе. Если он, конечно, тут был, а то смотря на состояние комнат сказать подобное язык не повернётся. Следователь принимается наматывать коричневый рукав куртки на ладонь, чтобы вскоре отрыть поганую ручку здешней двери. — И что я в этом разглядел? — озираясь на гарнитур напоследок спрашивает сам у себя мужчина.

***

      Придя обратно к себе Саша, как и хотел, вымыл руки. Далее дело дошло и до куртки. В общем-то занялся тем, на что благородного порыва у него никогда не хватало. Сейчас же времени до начала следующего опроса у него было «хоть отбавляй».       За отведённые часы майор наконец смог дойти до давно необходимой стирки. Некоторые вещи лежали ещё с Москвы, а закинуть их в машинку почему-то не находилось времени. Теперь они пахли непонятными химикатами, что в нормальном обществе зовутся освежителем для белья с запахом лаванды. Возможно от долгого нахождения в темноте, сырости или других неподобающие условиях он испортился, неизвестно. Тем не менее, вещи почистились, а в приоритете стояло именно это. Да и как любителю пшикаться связкой дрянью, одеколонов у Липового много, нежелательный запах всегда можно перебить. Раньше он вообще был уверен, что от настоящего мужчины может пахнуть лишь кровью с по́том, так что это ещё благоприятный вариант. Позже Москва заставила думать иначе.       К счастью, сегодня выдалась тёплая погода, поэтому всё бельё он повесил на балкон. Разместить целую груду одежды на коротких для данного дела лесках изначально казалось невозможным, однако и с этим делом удалось справиться. А находясь рядом с открытым окном Александр не смог побороть в себе желание покурить, потому пришлось там задержаться. Ветер подхватывал пепел, унося его куда-то на землю, в рощу. Пепельницы у него пока не было, консервных банок тоже, приходилось сыпать куда попало. Ранее соседи уже жаловались, что пепел падает им на бельё, однако реагировать на замечания полицейский пока что не собирался.       Далее мужчина решил вспомнить про спортивные тренировки и что так-то нужно держать себя в форме, а потому быстро запрыгнул на беговую дорожку. Она занимала львиную долю и без того маленькой комнаты, но продать её желания не возникало. В темноте он иногда спотыкался о неё, жаловался, однако та продолжала спокойно стоять на месте. Все, у кого дома есть тренажёр должны понять, что ни одна вешалка никогда не сможет заменить спортивного снаряда.       Телевизор следователь смотрел редко, его наличие скорее было для галочки. Липовой в принципе удивился, что ему выдали жилплощадь вместе с плазменным, ибо редко когда люди оставляют такие вещи после себя. Он никогда не интересовался, кем были прошлые жильцы, раз после них целые залежи остались. Возможно стоило бы, но как-то не до этого сейчас. Ещё вкупе с расследованием ему не хватало искать хозяев ныне своей квартиры. Выносить телевизор из хаты, чтобы потом продать тоже в планы не входило, он всё-таки не вор.       Но, как ни странно, сейчас ему нашлось применение. Посмотрев новости, чтобы хоть немного знать о происходящем в мире, он переключил канал. А то живёшь как в вакууме, всё время в себе, в делах. Далее внимание перешло на фильм про солдат, которые отважно защищали Курскую косу. Данная кинокартина оказалась интереснее, чем передачи по остальным каналам. Военные фильмы ему всегда нравились. Приятно смотреть на то, какими смелыми были люди. Естественно, такие и в наше время есть, но себя майор к ним точно не относит. Где-то не туда свернул, увы.       Проведя всё оставшееся время у экрана он совсем позабыл о том, что должен спешить на следующий опрос, которого так долго ждал. Ему всё никак не давали покоя мысли об этой Ане, о сложностях жизни, о Штрихе, но сейчас нужно суметь переключиться. Его ждало ещё более кручёное дело.       Из вещей на выход оставался только костюм, в котором он появлялся чаще, чем в форме. Этот смокинг придавал ему солидности, превращал в статного на вид мужчину. Естественно он предпочитал выглядит аристократично, ведь внешность играет огромную роль в восприятии человека. Полицейская форма не подходит для того, чтобы тебя оценивали по достоинству, она наоборот вгоняет людей в ужас или заставляет ненавидеть тебя. К тому же китель с рабочими брюками всё равно ещё не высохли, пусть висят.       Последним штрихом, как бы иронично это не звучало, оказался красный галстук, дающий ему хороший такой акцент. Кожаные мокасины блестели от обувной краски, также забирая на себя внимание. В общем мент делал всё, лишь бы никто не смотрел на его уставшее лицо. Для большего эффекта не хватало трости с набалдашником в виде собачьей головы, но он ещё не в том возрасте, чтобы опираться на палку. К тому же, во избежании фраз, мол, шавка полицейская своё изображение налепил, Липовой отказывается от этой идеи.       Именно сейчас дверь закрывает, будто опасается того, что вместо него телевизор может вынести кто-то другой. Всё же аппарат доказал ему свою важность сегодня. Ключи небрежно суёт в карман брюк, слегка постукивает, слушая приятный звон. Можно даже подумать, что деньги лежат. Конечно, с таким шумом только мелочь на удары отзовётся, но всё ж капитал.       Шаг деловитый, словно в ресторане место забронировал. В подъезде достаточно тихо, даже не смотря на то, что люди домой с работы должны возвращаться. В глаза бросается та самая тёмная краска стен на фоне более светлого тона, яркий свет новых лампочек. Как бы то ни было, но Степан действительно навёл красоту. Невооружённым глазом видно, что здесь явно кто-то старается над уютом. Единственным минусом, омрачающим общую картину были детородные органы, нарисованные на окнах пролётов. Их, видимо, оттереть не удалось, потому пришлось просто как можно лучше замаскировать стоящими на подоконнике цветами. Что ж, это пока что. Настырный управдом скоро обязательно найдёт способ исправить положение.       Следователь спускается до первого этажа, потом вовсе выходит на улицу. Ещё немного и солнце окончательно скроется, небо перестанет сиять и темнота накроет маленький город. Взгляд быстро юркнул на место, где Саша обычно ставил свою ласточку. Сегодня там пусто до горькой печали. Пить ему было противопоказано хотя бы из-за этого. Как можно было умудриться оставить машину рядом с Октябрьским? В следующий раз не стоит допускать подобных оплошностей.       Втягивает прохладный вечерний воздух полной грудью. Настолько непривычно, что аж в горле запершило, захотелось покашлять. И вообще, если честно, воздух здесь вряд ли сильно чистый. Он всё-таки находится в Челябинской области, славящейся своими заводами, а где заводы — там и выбросы. И это у них ещё производство перекрыли в девяностых… Челябинская область, подумать только. Скажи кто майору года два назад о том, что он так далеко от столицы уедет — не поверил бы. А вот оно как, всё взаправду.       Убивая в себе желание закурить полицейский идёт по разбитому тротуару к магазину, где обычно покупал сигареты и в какой-то момент энергетик. Что-то более путное там найти проблематично. Располагался он на первом этаже одной из пятиэтажек.       Магазин «Сундучок» встречает его характерным запахом перемороженных продуктов, хотя ничего кроме мороженного в здешних морозилках не лежало. За широким прилавком стоит уже привычная глазу продавщица, имени которой Александр так и не запомнил. Эта тучная женщина одним своим видом навивает тоску, подсказывая, что ожидать чего-то положительного не стоит. — Конфет со сливами, полкило, — по-хозяйски уложив руку на прилавок чеканит следователь.       Та молча смотрит каким-то жёлтыми глазами, слегка удивляясь сегодняшним более или менее хорошим расположением духа мужчины. Не то чтобы ей есть до него дело, но всё же интересно. Недовольно кряхтя она поворачивается к шкафу, где в косых ящиках рассыпаны разнообразные сладости. Все они выглядят крайне неаппетитно, однако если употреблять с чаем, то можно даже насладиться.       Своими короткими пальцами с длинными, блестящими ногтями продавщица цепляет на кулёк этикетку с ценой после взвешивания. Так снова глядит с отливом желтизны, поправляет чёрные кудри, ожидая платы. Покупатель неторопливо отдаёт наличкой, на что она ещё сильнее кряхтит. Пересчитывать мелочь ей не нравилось, даже выводило из себя. Быстро считать женщина не умела.       С недовольным, немного оскорблённым видом, та отдаёт сдачу прям в руку, лишь бы мент поскорее ушёл. Её визиты этого человека раздражали. Он всегда приходил злой, уставший, иногда совсем чуть-чуть счастливый, как сейчас. Покупал одни сигареты и выметался. Неразговорчивый товарищ.       Покинув магазин Липовой невольно прокручивает у в голове ранние моменты его посещений этого места. Причём каждый раз как в тумане, он всегда слишком сильно отделён от реальности. Похоже, она никогда не рада его видеть. Плохо, ему ещё неизвестно сколько здесь жить и пересекаться с ней. Хотя, если быть честным, продавщица его тоже не слишком забавляет. С другой стороны, знойная женщина — мечта поэта.

***

      Всё остальное время он ждал с моря погоды. Стоял на первом этаже, курил. Если б Стёпа узнал, что в его подъезде разбрасывают пепел — непременно б дал подзатыльник. Постоянно смотря на циферблат дорогих часов, тот выжидал когда нужный ему человек вернётся с работы и можно будет обсудить одну важную тему.       Он снова и снова вспоминал картинку, кадр, который они с Крайновой выловили среди кучи часов записей с камер. Майору не давал покоя человек, которого им удалось увидеть на видео. Ещё немного и его захлестнёт с головой, поэтому нужно как можно скорее действовать.       Дверь в парадную приоткрывается и на пороге показывается Новикова, которую он так долго ловил. Что ж, охота оказалась удачной. — Здравствуйте, Дарья! А я как раз Вас ищу! — с наигранным счастьем в голосе парирует следователь.       Он сразу оказывается рядом, поднимает с пола опущенную сумку и, не дожидаясь разрешения, тащит прям до нужной двери. Женщина только и успевает вслед смотреть, молча удивляясь происходящему. На её лице застыли немые вопросы, аж рот слегка приоткрылся от удивления. — И Вам тоже «здравствуйте», Александр. Что-то случилось?       Даша скорее беспокоилась, чем радовалась этой неожиданно-подстроенной встрече. В её мыслях всплывали различные образы и догадки по поводу того, зачем она вдруг понадобилась полицейскому. К сожалению, ни одного утешения в них найти не выходило. Менты просто так не ищут.       Больше врач ничего не говорила. Повинуясь какому-то мнимому уговору, молча открыла вход в собственное жилище, пропустив гостя вперёд себя. А Саша, как будто пытаясь показаться галантным, положив пакет с сумкой моментально кинулся снимать с неё войлочное пальто. Улыбка его лукавая, без простоты. Этот человек всегда носит с собой какую-то тайну, понятную лишь ему самому.       Они вместе прошли на кухню, но пути их разошлись. Майор сел на диван, приняв расслабленную позу. Дарья начала процесс заваривания кофе, вспоминая привычки новоиспечённого товарища, который предпочитал именно этот напиток. Но, если так говорить, она тоже очень любила свежезаваренный кофе. Насыпав необходимое количество перемолотых зёрен в турку, зажгла газ на плите, оставив напиток вариться.       Новикова присела подальше от друга. С последней их встречи у обоих остался неприятный осадок. Следователь понимал, что погорячился в тот раз, принявшись бранить бедную женщину. Ей самой вряд ли нравилась та ситуация. Сын — хулиган. Этим всё сказано. Сбежал, не приходил до самой ночи. Её действительно есть за что пожалеть. — Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, — разрывая густую тишину начинает Липовой, — То там сто грамм, то сям сто грамм. На то оно и утро.       Его удовлетворяет то, что женщине напротив показалась забавной идея таким образом разрядить обстановку. Значит, он двигается в правильном направлении, нужно продолжать. — Но сейчас же вечер, — шутливо говорит та. — А я утром уже ходил. Поверьте, в том месте лучше не бывать даже за сотку на утро.       Мотает глазами, указывая наверх, вбок, на этаж выше. Даша, что живёт тут уже много лет и определённо знает всех соседей в лицо, сразу понимает, о какой квартире идёт речь. Алкаши Гороховы раздражали всех своими нескончаемыми гулянками, потому услышать подобное не было чем-то удивительным. В глубине души она ликовала, что за них взялась полиция. В кои то веки это произошло, дождалась.       Разговор зашёл на тему семьи пьянчуг. Как и о Красиловых, здесь врач также блистала своими познаниями на тему чужих биографий, доходов, приводов в ментуру. Ей повод дай, она обо всех всё расскажет. С такой женщиной в разведку не пойдёшь, конечно, но она настоящая находка для шпиона. В их ситуации — напрямую для полицейского.       Через некоторое время мужчина уже полностью представлял себе уклад жизни Ани, матери девушки и всех, кто к ним захаживает. Он выслушал долгую, душераздирающую историю про бедную девочку, на долю которой выпало множество невзгод и как в конце она превращается в монстра. По словам Новиковой, Горохова являлась настоящим дьяволом в земном воплощении, творящим везде хаос с разрухой. Не удивительно, что та дружит с Мещеряковым. Конечно сомнительно, что Анна набралась всякой дряни именно от него, больше верится в дурное влияние семьи. Тем не менее, они с Дмитрием друг друга стоят. — Ну…— цедил кофе следователь, — К таким семьям даже полиция редко катается. Это я по секрету говорю. Нет смысла. Внимание глаз у насущных проблем останавливается, но мы ничего с этим сделать не можем. По таким вопросам в опеку нужно. Жалко, естественно, таких, тут без сомнения. — Да-да, понимаю…— по несколько раз кивала Даша.       Конфеты со сливами хозяйке хаты пришлись по вкусу и, как она позже призналась, оказались её любимыми. Вот уж попадание. Бах-бах-бах! И точно в цель. Самому Липовому сладости по душе не пришлись, к тому же ему больше нравилось разводить кофе коньяком. Лучшая закуска. А чай предпочитал с сушками в маке. Угощения на столе оказались щедрыми и сыпались будто из рога изобилия. Среди всех вкусностей не хватало только одного — торта, однако в «Сундучке» они не продавались. Бежать в другой магазин тоже желания не возникало. Довольствовались имеющимся. — А твой, случаем, в ПДН на учёте не стоит?       Стоило им снова разговориться, как обращение на «Вы» опять ушло в небытие. Так даже было удобнее. Саша ещё с работы такую вежливость терпеть не может, но приходится мириться каждый раз. Безусловно, она помогает открыть двери туда, куда с обыкновенным обращением ты никогда не попадёшь. Переступать через своё отвращение к некоторым личностям, что считают себя лучше лишь потому, что ты мусор, довольной сложно. За годы службы и не с таким научился справляться. С друзьями можно и неформально, хоть этот познавательный разговор скоро грозится перейти в работу. Печально как-то. — Нет, к счастью. До этого пока не дошло. И мне хотелось бы верить, что никогда не дойдёт.       Из-за стен доносится громкий хлопок дверью. Источником был второй этаж. Скорее всего Аня опять куда-то уходит, не желая видеть дома очередную попойку. Оба прискорбно кивают, затем отпивают по глотку из кружек так, будто там плавает чистый спирт. Жест скорби, так сказать.       После того, как со всеми закусками было покончено, что удивило хозяйку, они отправились в зал. Немного пренебрегая этикетом, он не выключил за собой свет на кухне и оставил там играть радио, предварительно сделав звук громче. Однако дверь туда закрыл. В гостиной женщина уже включила какой-то бредовый канал, по которому шёл сериал с многообещающей, внушительной цифрой серии. Звук сделан на минимум. Видимо, ей не нравится разговаривать в полной тишине. На кухне как раз фоном играло то самое радио, что подтверждает предположение.       Диалог зашёл за Антона. Мать отзывалась о нём как о божьем создании, не способном на гадости, однако позже сама опровергала эти суждения. Все истории делились надвое временными рамками, когда её сын был ангелом и в последствие перешёл на служение едва ли не самому Сатане. Не смотря на недовольство Новиковой в сторону того, что Тоха превратился в басоту, в её словах всё равно ощущался особый трепет, свойственный рассказам матери о собственном чаде. Она сглаживала все углы, словно их хорошенько промазали маслом. Сквозь подобную призму восприятия могло пройти даже полное отсутствие света, вылившись в смесь разноцветных огней. Ненароком вспоминается песня Михаила Шуфутинского «Вязаный жакет», где герой понимает ценность этого близкого для себя человека через её старания, заслуги за которые она присваивает другому. Есть все основания думать, что Дарья могла бы стать копией матери из данной композиции, если б не непослушный сын. Пануфник таких доблестей в жизни не оценит. — Он же у меня мечтает с 9-го класса уйти, а я ему не разрешаю. Ух как Тоша злится на меня за это. Но, если честно, мне его не жаль. Учиться он совершенно не хочет! Говорит, танцами на столичную жизнь заработаю! А как без знаний то в Москве? Ещё и по дому делать ничего не умеет. Ну куда это к Богу, кому такой бездельник кроме меня нужен? — всё квохтала о сыне женщина. — Ага, — многозначно зевнул в ответ собеседник.       Даже сидя в зале этой двухкомнатной квартиры он думает о том, сколько денег ушло у хозяйки на весь интерьер. Этому чёрному дивану, судя по состоянию, максимум 2 года. Он переливался на свету якобы хрустальной люстры золотыми оттенками, что выставляло его ещё более роскошным. Также внимание привлекал большой, резной шкаф серого цвета. Исходя из внешнего вида данная мебель тоже была новой. На зеркальных дверцах выведены всевозможные завитки, полки сделаны так, словно стекают водопадом. Ничуть не порепаный ламинат также старостью не отдавал. В совокупности всё выглядело ярко, красиво, будто ты находишься магазине с готовыми моделями комнат. Картина давала крен только из-за массажного стола, что сейчас покоился у окна в сложенном виде. В остальном расстановка просто безупречна, сияет шармом.       Саша отчего-то обеспокоенно поглядывал то на свои богатейские часы, то на те, что висели на стене. Они тоже подбирались под общую стилистику. На обоих стрелки показывали приближение восьми вечера, что ещё сильнее напрягало майора. В перерывах между диалогом он теребил край красного галстука, выбившегося из-под пиджака и мельком смотрел за героями в телевизоре. И если жизнь этих картонных копий людей его не слишком интересовала, то реальность была абсолютным приоритетом. И когда врач начала коситься на эти повторяющиеся нервные жесты, пришлось переключиться на рукав рубашки.       Дарья вновь завела разговор о соседях. На этот раз менее занятный, чем прошлые. Александр особо не вслушивался в чужие слова. Его голова была забита всеми возможными планами отступления и стратегиями окружения. В них принимала участие и сама женщина, однако пока она об этом не догадывалась. Лишь почувствовав, что вечер сильно затягивается полицейский вдруг вспомнил один из интересующих его вопросов. — Кто такой Один?       Спрашивать это сейчас оказалось грубовато, так как мужчина перебил рассказчицу на полуслове, но ему такой ход показался единственным верным. Хоть он понимал, что соседка вряд ли разбирается в молодёжных кличках, надеялся, что может та сумеет вспомнить что-то похожее из лексикона сына.       Новикова с каким-то непонятным удивлением уставилась прямо на него. Рот её приоткрылся, глаза выпучились как два мяча, но она ничего не отвечала. Напоминая рыбку, заглатывающую пузырьки воздуха, Даша сидела так ещё какое-то время. Под конец мыслительного процесса положив палец на пухлые, блестящие от влажности губы, объявила свой вердикт: — Я не знаю. Первый раз о таком слышу, извини.       Её тон превратился в сгусток ласки, что звучало странно в контексте разговора двух взрослых людей. Этот голос напоминал что-то тёплое, как стакан молока. Похожи тембром лишь мать может успокаивать ребёнка. На данный момент в ней проснулось это свойственное сопереживание. Необоснованное, но очень доброе. После этих слов она ещё долго качала головой с глубоко опечаленным взором. Оба ничего не говорили.       Их милая идиллия прерывается в одну секунду. Чуть дальше от порога, уже в зале появляется тощая фигура Пануфника. Мальчик хозяйским шагом зашёл в комнату и только увидев там наличие и матери, и мусора, остановился. Лицо его застыло в немом шоке. Снова эта МВДшная шкура сидит у них дома, причём уже продвинулся вглубь квартиры.       Антон хотел было обернуться назад, да побоялся. Только сейчас до него дошло, на какой дешёвый фокус он попался. Оказавшись дома парень без труда выявил нахождение здесь постороннего человека по чужой обуви в коридоре. Это проходили, задавали и даже выучили. Однако как же глупо было полагать, что враг второй раз засел на одни и те же рубежи. Исходя из догадок, следователь специально оставил на кухне свет и выкрутил радио на высокую мощность, чтобы сбить со своего следа. А в этот момент сам притаился в зале, да ещё тихо, практически без единого писка!       Мысли скачут друг за другом подобно покадровой анимации. За секунду их пролетает целая гурьба, но ничего страшного. «На злых людей мы сами волки» — произносит у себя в голове школьник, давая время на продумывание отступления. Похоже, что тут разворачивается настоящая баталия.       Параллельно всему Липовой не менее внимательно разведывает обстановку. Он ни на секунду не спускает взгляда с мальчика, ведь не желает упустить его снова. Полицейский весь вечер выжидал именно этого человека, что сейчас кажется особенно мифическим, даже несуществующим. Настолько хорошо у какого-то школьника получается избегать правосудия, последствий за тяжкие ошибки.       Действия разворачиваются стремительно. Как бы невзначай Тоха кидает взор на дверь в свою комнату, войти в которую можно лишь пройдя зал по диагонали. Туда ему и нужно было попасть: скинуть лишние вещи, переодеться из школьной формы во что-то более подобающее уличной басоте. Далее тот собирался пойти гулять допоздна.       Стрелку глазами на такую необходимую дверь Саша уловил. Вот гад, хочет сбежать через окно в своей сычевальне. Явно подготовил план отхода. Ну ничего, оставалось хорошенько подготовиться к победному рывку, чтобы поймать хулигана и хорошенько задать ему… Пару вопросов. Разобраться чисто по-мужски не выйдет в любом случае — перед ним человек без стоящих понятий и к тому же за всем следит его мама.       Антон как можно скорее ринулся к себе в убежище, где майор без особых проблем быстро преградил ему путь. Но, похоже, немного не рассчитал. Хитрый и ловкий Пануфник улизнул прямо из рук, за долю секунды сменив траекторию. Саша с грохотом повалился на пол в попытках ухватить за ногу беглеца. Теперь тот метеором летел в сторону выхода в подъезд. У этого парня получилось запутать мента, поставить ему гигантский медвежий капкан. — У нас на окнах решётки, он бы не смог убежать! — громко кричит врач.       В дверном проёме Антон получил осечку. За руку его крепко ухватила Даша, не давая покинуть квартиру. Школьник несколько раз обречённо смотрел то на своё запястье, то на стремительно поднимающегося с пола служителя закону. Времени долго думать у него не совершенно не оставалось. Что ж, отчаянные времена требуют отчаянных решений.       Про гостиной разносится звонкий удар, за которым скрывался фокус с исчезновением. Поднимая от пола взгляд следователь видит, что хулигана в квартире след простыл. А когда он гордо возвысился скалой, окончательно встав на ноги, то заметил ещё и испуганное выражение лица соседки. Он походит ближе. На её щеке краснеет след от сыновьей ладони. — Блять, уму непостижимо! — грозно завёл шарманку мужчина, — Как вообще можно так поступать?!       Он громко, агрессивно кричал, что даже шумное кухонное радио меркло на фоне сего недовольства. Брови его сошлись на переносице, на лбу выступили складки. От такой неистовой злости вены вздулись не только на шее, но и на висках. — Вот засранец, а! Ну я ему покажу, как нужно с близкими себя вести! Это ж надо, поднять руку на родную мать! Это ж надо ещё додуматься!       Александра крайне удручал тот факт, что виновник второй раз улизнул у него из-под носа, но гораздо сильнее его выводил из себя именно факт удара. Он вспоминал себя в юности, свою маму, и возникающие в голове образы никак не вязались с насилием. Мужчина не мог вообразить сцену, где бьёт самого родного для себя человека, тем более так сильно. Следователь без проблем воображал, будто бы она способна поднять на него руку, как минимум замахнуться, но никак не наоборот! С учётом того, что его мать была военным человеком, за ней не соржавеет. Однако даже помышлять об ответном ударе у него и в мыслях никогда не было. — Мало того, что женщина, так ещё и мама! Не-е-ет, я этого так не оставлю! Засветился он на камеру?! Засветил ебло своё тупорылое! Попал этот голубчик на камеру! У меня есть все основания, чтобы его посадить!       Полицейский ходил взад и вперёд, наматывая круги по комнате. Сложив руки за спину тот громко топал по стрекочащему под его весом ламинату. Рядом на диване всё ещё сидела Новикова, не способная произнести ничего, кроме неловкого бормотания. Опять же, за гамом, который поднял гость, её слов было не разобрать. Она сложила руки на коленках, перебирала пальцами, дабы успокоиться. В глазах у неё застыли хрустальные слёзы, но женщина на давала им выйти за края век. Спина скрючилась под большим весом горечи и тяжёлой брани, сыпавшиеся изо рта мусора. — Хватит! — неожиданно рявкнула Дарья.       Как по команде ротного в полку, Липовой застыл на месте. Разговорчики в строю также были недопустимы, потому пришлось умерить свой пыл, превратив разбрасываться матами направо да налево. — Ещё же можно договориться? — она подняла печальные, тёмные глаза на него, — Не надо никого никуда сажать, пожалуйста.       Голос дрожал, но врач держалась просто потрясающе. В тембре начали пробиваться командирские ноты. Она подняла умоляющий взгляд прямо на лицо соседа. Майор выглядел непоколебимым, будто ничего не заставит его поменять своё решение. Однако ей остаётся только попробовать переубедить закоренелого стража правопорядка. — Я мужа прогнала, ещё когда Антону 2 года было. Он тогда ещё не понимал ничего. И хорошо, — начала врач, — Ты не подумай, мужик потрясающий был, но, как позже оказалось, его невеста в Беларуси ждала, на родине. Конечно ему моя беременность ни к чему была, а я так обрадовалась. Я уже начала думать, что вообще никогда родить не смогу и вдруг такое счастье!       На этих словах женщина всхлипнула, из глаз всё же выступило по одной слезе. Дальше раскисать она себе не позволила. — Он со мной остался, расписались. Сыну его фамилию дала. И после этого мужа как подменили. Пьянки, гулянки… В общем всему в его жизни место было, кроме нас с Тошей… Он как пьяный под ночь придёт, так сразу руки распускает. Да и трезвый тоже не гнушался. Терпела я такое отношение 2 года, любила, а потом словно прозрела. Сейчас сын подрастёт и то же самое будет, ничего не изменится. Мне не хотелось, чтобы ещё он под раздачу попадал, поэтому скрепя сердце выгнала мужа.       Следователь слушал молча, не отвлекаясь на посторонние шумы. Его действительно увлекла чужая история. — Антошка-то рос. Естественно он видел, что остальные дети с отцами в футбол играют, в тир ходят, на рыбалки катаются. А у него папы не было, потому грустил сильно. Я уж как угодно это исправить пыталась — не вышло. Отца ребёнку ни одна игрушка не заменит. Мне на работе сутками пропадать приходилось, чтобы нашу маленькую семью обеспечить. Брала его с собой, чтоб не дюже скучал. И всё равно в точку не попадала, не хватало чего-то. Ему сложно приходилось, ведь его отец из жизни стёр как грязь какую-то, знать не хочет. Я даже рассказать ему ни о чём не решилась, боялась хуже сделать. Пусть думает, что его папа был хорошим человеком. У него сейчас двое детей в Беларуси, насколько знаю. А на Антошу ему плевать совершенно! У остальных нормальная, полная семья, в то время как у моего же сына только я есть. И он у меня один-единственный. Понимаешь?       Мужчина был неподвижен и привычно безэмоционален. Разумом он обдумывал всё сказанное Дарьей, не подавая никаких признаков жалости. Думать на холодную голову всегда легче и хорошо, что женщина заставила его успокоиться, остыть. В гневе он бы совершил множество ошибок. От более ранних, к сожалению, уже ничего не поможет. Тогда никто не смог вовремя его остановить.       Из всего поучительного рассказа он понял, что Новикова всячески защищает своего сына и если б было можно, без раздумий села за его злодеяния. Ей всячески не хотелось портить ему жизнь, поэтому она постоянно его оправдывала. Даже сейчас в этой душераздирающей истории женщина в первую очередь указывала на проблемы Пануфника, а не собственные. Без слов понятно, что он и есть её основная проблема, но всё равно. Врач вторит, как сложно жилось именно её избалованному материнским вниманием чаду, но редко когда упоминает свои личные сложности. Самым ярким за повествование остался самый первый момент с мужем, а дальше про себя та забывала. Наверняка Даша настолько привыкла жить для Антона, что всю себя отдавала ему на растерзание. Не то чтобы это удивительно, ведь она мать-одиночка, самостоятельно вырастившая ребёнка, переживая непосильный труд. Но говорить в подобном ключе, ставя на первое место сына, а не себя саму, может лишь мать. — Понимаю, — спокойно ответил майор, — Ладно, поступим следующим образом. Я не буду вписывать запись как улику, чтобы Антон не оказался замешан в деле об убийстве Красилова. Но учти, что мне всё равно нужно его опросить. Пусть приходит в участок. Само собой, визит будет неофициальном. На том и порешаем.       Он попрощался на последок и, не дожидаясь ответа, ушёл в коридор. Свет включать не стал, нашёл мокасины на ощупь. Из зеркала шкафа на него смотрел какой-то неопределённый человек с помятым воротом рубашки. Пришлось остановиться на время, чтобы окончательно привести себя в порядок. — А когда ему приходить? — в проходе замаячил тёмный силуэт Новиковой. — Завтра в 10… Утра.       Поправив все торчащие волосы, рукава и воротник он уже открыл дверь, чтобы покинуть соседскую квартиру. Больше ему тут ловить нечего, у них договор. — Спасибо тебе, Саш!       Ответа не последовало. Полицейский закрыл за собой толстую железную дверь. Звук гулко разнёсся по подъезду вместе с шагами.

***

      Спортивная площадка, одна на весь город, уже давно пришла в негодность. Прутья вокруг стадиона выбило мячами, пока местные пацаны играли в футбол. Приварить их заново не удалось, так как какой-то гений продал их под видом металлолома. Синие лавочки вконец изрисованы членами, забросаны различным мусором. И правильно, куда его ещё кидать? Мусорки ещё в первый месяц снесли с ноги.       Внутри площадка представляла собой тёмно-синюю клетку. Вместо газона или дерева её закатали в бетон. По наступлению тёплого апреля маленькие дети зарисовали всё мелом. Рыжая девушка ставит ногу прям на кривую, якро жёлтую пчелу, размазывая её по асфальту. Она делает шаг вперёд и вкладывает все свои силы в то, чтобы попасть в баскетбольную корзину. Денег на нормальный мяч у неё не было, поэтому играла арбузным. Именно этот тип мяча затащит абсолютно любую игру, будь то дворовая беготря с воротами из портфелей или чемпионат мирового уровня.       Дома ей появляться всё равно нельзя — там мать собирает очередную банзуху. Сегодня Аня не планировала снова спать на квартире у Мещерякова, однако всё к этому идёт. Что ж, она не против.       Все её действия снимала на телефон светленькая девочка, а после выставляла к себе на канал каждую минуту. Контент получался достаточно однообразным. После Юля всё равно найдёт сплетню, которая мелькнёт между двумя идентичными видео. Повезёт, если эту пустяковую новость вообще кто-то заметит. Единственное, что её не устраивало — братик Сашенька Зарубин постоянно отписывается с канала. Другого Александра, мента из подъезда, она успешно заблокировала. Также, как и Меньщикова.       За пределами клетки на лавочке сидят двое. Общеизвестный Штрих даже тут умудрился сесть на корты. Высоко сижу, далеко гляжу. Из кармана парень доставал семечки, быстро очищая клал себе в рот. Чистота стадиона его не слишком волновала, потому все шкорки он просто скидывал на пол. — Дома сидел, говоришь? — Дима отпивает пиво из пластикового стаканчика, находившегося неподалёку, — Выслеживает тебя, паскуда. — Да сто пудов.       Рядом расположился поддакивающий на все слова старшего Пануфник. Он также сидел со стаканом хмельного, держа его обеими руками. Вид у него был особенно обременяющий. Мальчик понимал что спокойной жизни пришёл конец. Теперь из-за какой-то подростковой глупости ему грозит серьёзное наказание. Причём почему-то именно ему с Дмитрием, а те, кто раньше на завод залезали не в счёт. Ну умер там человек, который с ним залез и что? Отвечать за то, чего не делал ему абсолютно не хотелось. — Горох сказала, что он к ней тоже заходил, про меня спрашивал.       Дима снова лезет в карман за семечками, но от туда высыпается одна только шелуха. Парень раздосадованно смотрит на землю, где покоится целая гора из чёрных шкорок. Ничего путного в этой картине нет. Тогда он встаёт, похрустывая коленями, гордо возвышаясь над всей площадкой. Разнорабочий выгибается в разные стороны, дабы размять затёкшие мышцы, избавить от лишнего трения кости. Суставы у него отчего-то хрустят как у сорокалетнего.       Спрыгивает с невысокой лавочки прям на горку из шелухи. Что не удалось примять, Мещеряков пинает. Очистки полегче подхватывает едва тёплый апрельский ветер. Его пивной стакан остаётся одиноко стоять на разбитой лавке. Допивать не желает, напиток оказался дрянной. Жалко лишь деньги, которые на полуторку потратил. — Похоже, мне пора навестить родителей.       Предложение не выражало никаких эмоций. Сам Штрих ещё не разобрался, как ему на это реагировать. Он не видел своих близких 4 года. Сказать, что не скучал — заблуждение, но и снова с ними жить не горел желанием. Сейчас на такое решение его наводит только мент, плотно охвативший за «хвост». Необходимо быть аккуратным, что у парня плохо получается. — Пропаду из города на неделю, две, — опять потягивается до самого неба. — А как же я?       Приходится обернуться, продолжать диалог, стоя спиной к собеседнику не культурно. Тоха всё ещё на месте, хотя на улице давно стемнело. Дима вообще не понимал, почему тот ссорится с матерью, она у него хорошая, вроде бы. Мог бы сидеть нормально дома, не морозиться здесь, но нет же. Возможно Пануфнику кажется, что это круто. Ну, то есть, проводить жизнь так, как проводят её они. К сожалению, младший совершенно не понимает сути. Штрих с Аней поступают подобным образом по совершенно иным причинам. У них буквально разное восприятие. — Ой, да иди домой уже. Ты тоже схоронись, не высовывайся. Короче тише воды, ниже травы.       После этого он выдавливает из себя измученную улыбку, что не сулит ничего положительного в будущем. Дмитрий кладёт два пальца в рот, выдавая пронзительный свист. Наверное соловьи где-то неподалёку оглохли с таких возможностей. Рядом с ним оказывается названный брат Анна и они вместе покидают стадион.       Вот Дима и дошёл до момента, когда ему приходится всё и за всех решать. В детстве всегда говорили, что это признак взросления. Может теперь он внесёт КПД в семейный совет?