Шлюха Ёнбок

      Ёнбок достал из уха наушник и поставил видео на паузу. Он уже давно потерял интерес к фильму, который решил посмотреть, чтобы скоротать время. Лица актеров слились в одно сплошное пятно, а сюжет потерялся на фоне собственных мыслей. Продолжать просмотр не было никакого смысла.       Ёнбок чувствовал себя уставшим, хотя единственное, чем он занимался — сплошное безделье. Он лежал на своей, удивительно мягкой для больничной, койке, иногда вставал и ходил по палате, чтобы размять мышцы, снова и снова заглядывал в социальные сети, смотрел какие-то музыкальные клипы или подкасты любимых блоггеров. Все на этом. И ничто не могло отвлечь его от целого вороха неоднозначных мыслей в голове.       Омеге изначально было очень сложно структурировать этот поток, однако спустя сутки, проведенные в дорогой палате, стало намного легче. Теперь все было как на ладони. Словно перед ним аккуратно разложили все аспекты его жизни - каждую по отдельности. И парень мог без проблем их рассматривать, складывая воедино, анализируя, взвешивая все "за" и "против" и выбирая наилучшие пути решения сложившейся ситуации. Так что, несмотря на безделье, сутки не прошли даром.       Поднявшись с кровати, Ёнбок потянулся всем телом и, сложив ладони на животе, неспешно направился в сторону окна. Отсюда открывался неплохой вид на высотку и мегамаркет, вывески которого обещали немыслимое разнообразие блюд готовой кухни. Хоть кормили его хорошо, Ёнбок пару раз словил себя на мысли, что хотел бы попробовать запеченное мясо с рисом и ананасами. Он понятия не имел, каким будет настолько редкое сочетание вкусов.       Омега замер у окна, рассматривая городской пейзаж. По его прежним планам он уже должен был быть в Брисбене, в доме своих родителей. Тяжело представить, как проходили бы его будни, сложись все по изначальной задумке.       Конечно, Ёнбок очень любил своих родителей, но порой их общение проходило сложно. И отец, и папа порой были чрезмерны в своей опеке. Ёнбока они считали слишком невинным и добрым для этого жестокого мира, и омеге приходилось доказывать, что он уже взрослый и самостоятельный. Эмансипироваться было тяжело — действительно тяжело. В особенности от отца, который слишком оберегал Ёнбока. Порой казалось, что Минхёк реально боится потерять младшего сына. Омега не понимал почему, но подозревал, что у того наверняка есть причины, о которых нелегко говорить.       В любом случае Ёнбоку однажды пришлось поставить вопрос ребром. Он стал жить отдельно. И не просто в другом городе, а в другой стране, как бы родители ни были против. В скором времени им пришлось смириться с тем, что их младшенький сыночек уже вырос. На текущий момент они вообще не знают о том, что Ёнбок на грани развода. Омега заверил их, что у него прекрасный альфа, у них замечательные отношения, они прекрасная семья и они оба ожидают скорого появления детей. Вместе с тем омега старательно делал все для того, чтобы родители не вздумали приехать к нему в Хвасон.       Он боялся говорить им правду. В первую очередь не хотел, чтобы они беспокоились и переживали, но в большей степени Ёнбок боялся осознания того, в что в итоге родители оказались правы. Он ведь и правда оказался неприспособленным к этому жестокому миру - не смог себя защитить, оказался в ужасной ситуации, запутался и едва не убил сам себя. Если бы отец узнал об этом, то лично поехал следом за Хёнжином и убил его не задумываясь. И смерть была бы медленной и мучительной. Ёнбок этого не хотел.       Впрочем, омега и переезжать в Австралию тоже не горел желанием. Ему нравилось в Хвасоне, несмотря на то, что он пережил совсем недавно. Он не хотел возвращаться в дом родителей под их опеку и не хотел становиться зависимым от них, прекрасно понимая, что они желают ему только добра. Просто во время планирования дальнейших действий ещё до бракоразводного процесса, Ёнбок выбрал меньшее из двух зол.        Что же теперь? Сейчас уже поздно лететь в Брисбен. Развод затянулся, а сам омега оказался в больнице. Даже минимальная опасность малышам не позволяла ему перелёт через океан. По всей видимости, рожать он будет в Хвасоне. И сейчас эта мысль уже не пугала, как месяц назад. Омега пока не понимал, хорошо это или плохо, но в глубине души как будто был рад.       Раздался стук. Ёнбок встрепенулся от неожиданности и отвел взгляд от окна. Дверь медленно открылась, но за порогом обнаружился не доктор Ли, как подумал омега. Он замер, увидев до боли знакомое лицо. И даже смог сохранить полное спокойствие.       — Привет.       Хван Хёнджин посмотрел на него и тут же опустил взгляд, словно пристыженный. Ёнбок сглотнул. Он отчетливо помнил их предыдущую встречу и свою реакцию. Сейчас же это казалось такой несусветной глупостью. Быть может, он на самом деле слишком эмоционален? Быть может, именно эта эмоциональность и довела его до клиники?       От таких мыслей Ёнбоку стало очень стыдно. В конце концов он уже взрослый омега и совсем скоро станет папой. Пора взять себя в руки и повзрослеть по-настоящему. Иначе выходит, что он правда проиграл свой личный бой, потому как не смог стать самостоятельным в полной мере.       — Привет, хён.       Конца света не произошло. Даже самого маленького и локального. Ладони немедленно прошлись по животу. Вот он - весь его мир и весь смысл в нём. Если что-нибудь плохое случится с малышами — это и будет конец света. А все остальное пережить легко.       — Я могу войти?       Хёнджин был учтив с ним настолько, что не решался смотреть на него прямо. Ёнбок кивнул сам себе: этот альфа причинил ему много боли, но сейчас он, кажется, многое осознал.       — Да, конечно.       Сказав это, омега вернулся к кровати и присел поближе к подушке, чуть-чуть откидываясь на неё спиной. Поясница нещадно ныла, так что в последнее время Ёнбок вообще не мог обойтись без подушки.       Хван, кажется, даже не сразу понял, что ему дали добро войти. Он рассеянно перешагнул порог, прикрыл за собой дверь, а потом все так же нерешительно подошел к кровати.       Ёнбок не смотрел на него, но хорошо слышал его шаги. Это напомнило ему один очень уютный весенний день. Хёнджин подкрался к нему со спины, чтобы сделать сюрприз, наивно полагая, что омега не слышит, как он шаркает ногами по полу. Омега тогда подыграл, потому что ему были безумно приятны эти милости. Какое же хорошее было время... насколько тогда было легко. Сердце было переполнено любовью и нежностью… как же жаль, что былого уже не вернешь.       Хван, наконец, позволил себе окинуть омегу взглядом и осторожно присел на стул, который ещё вчера придвинул ближе к кровати Минхо. Ёнбок перевел дыхание. "Всё хорошо", — повторил он про себя. Жизнь преподнесла ему прекрасный урок, научив держать в узде свои эмоции. Стало намного спокойнее. Словно Ёнбок впервые за очень долгое время обрел душевное спокойствие.       — Как ты себя чувствуешь?        Омега прикрыл глаза, на несколько мгновений вновь окунаясь в прекрасное прошлое, а затем решительно посмотрел на своего законного мужа. Хёнджин был всё таким же красивым, правда теперь он выглядел потрепанным и не выспавшимся. Тёмные круги под глазами, бледная кожа, невзрачная одежда — множество деталей в его внешнем виде рассказывали, что сейчас переживает его альфа.        Да, все еще его альфа, все ещё его муж и все так же его единственный мужчина и отец его будущих детей. Как бы сильно Ёнбок не хотел это отрицать, правда остаётся правдой. А отрицать факты глупо.       — Уже намного лучше, спасибо.        Омега думал, что ему уже никогда не удастся просто спокойно говорить с Хваном, но оказывается, он ошибался. После небольшой переоценки ценностей беседа шла намного лучше.       — Это хорошо…       Казалось, Хёнджин собирался сказать что-то еще, но замолк, потупив взор. Он словно подбирал более подходящие слова, а те упрямо не шли на ум. Ёнбок несколько секунд смотрел на него, понимая намного больше, чем хотел бы и сказал:       — Спасибо. Феликс сказал мне, что ты оплатил палату и все медицинские услуги. Это и правда очень хорошая клиника, а доктор Ли весьма толковый. Я бы не смог позволить себе отдельную палату.       Не стоило чрезмерно нахваливать альфу, по крайней мере так сказал Минхо. Но Ёнбоку хотелось быть честным. Он правда благодарен, несмотря на все то, что произошло несколько месяцев назад.       Хван уставился на него удивлённо, явно не ожидая благодарностей.       — Брось, ты не должен меня благодарить за это.       Омега пожал плечами.       — Я всё же думаю, что должен. На прошлом узи, которое мне делали в больнице, не было выявлено никакой децелерации, а она, как оказалось, была. Если бы не доктор Ли, я мог бы потерять малыша. Омежку…       Ладонь скользнула чуть левее. Здесь, в этой стороне, находился омега, который был чуть меньше размером и куда менее вертлявым, нежели его брат альфа. У этого крошки были проблемы с дыханием, и это осознание безумно пугало Ёнбока. Из-за всех его стрессов малыш мог просто перестать дышать.       — Доктор Ли говорит, что ребёнок в порядке, — обеспокоенным тоном заметил Хёнджин. — Ведь так?       Ёнбок кивнул.        — Сейчас да. Хо говорил мне, что в нашем роду омеги рождаются слабыми и крепнут с годами. Я никогда не воспринимал эти слова всерьез. Оказывается зря. Думаю, что допустил много ошибок, пока ходил беременный.       Признаться честно, омега сам не понимал, надо ли ему чувствовать себя виноватым. В первую беременность ни у кого нет опыта, что вполне логично. Мог ли он еще полгода назад осознать в полной мере, что его переживания скажутся на его будущем ребенке? Разумеется нет. В то время он хотел умереть, плакал по ночам и не выходил на улицу, боясь, что снова будет ловить усмешки и косые взгляды.       Чувство ответственности за своих детей появилось не сразу. Сначала он удивленно трогал живот, ощущая первые толчки, потом смотрел на черно-белое изображение в кабинете узи, пытаясь разобрать, где там какой ребёнок, где ручки и ножки и кто где расположен. Но даже в ту пору в голове Ёнбока не было осознанности происходящего в полной мере. Как знать, возможно, она появилась только позавчера, когда он едва не потерял сознание от болей в животе, которые точно не были схватками.       — Это моя вина, — каким-то убитым глухим тоном произнес Хёнджин. — Это я довел тебя до такого состояния. Что бы я сейчас ни сделал, каких бы врачей не оплатил, я уже никогда не смогу загладить свою вину.       Ёнбок с горечью сглотнул.       — Это правда, — легко согласился он, — но давай мы не будем сейчас об этом говорить. Я бы не хотел обсуждать то, что заставит меня переживать.       Хван встрепенулся и едва по голове себя не стукнул.       — Да-да, прости. Не будем сейчас об этом, — он снова замолк на несколько секунд, все также подбирая слова, а потом осторожно сказал: — Может, тебе нужно что-нибудь принести? Купить чего-нибудь?       Омега отвел взгляд. Ему и правда было легче, когда они не обсуждали тему своих отношений. Безусловно, поговорить о них придется, но лучше не сейчас. Решив так, Ёнбок хотел было сказать, что ему ничего не нужно, но потом задумался:       — А ты когда-нибудь ел запеченное мясо с ананасами?       Хван недоуменно уставился на него.       — Мясо с ананасами?        Ёнбок лишь кивнул.       — Да, запечённое мясо с ананасами и рисом. Я вот никогда не ел, а в мегамаркете напротив такое продают.       Если бы не специфичность сложившейся ситуации, альфа бы посмеялся. К сожалению, он не мог позволить себе такой роскоши. Не мог пошутить на тему того, что у беременных свои гастрономические причуды. Он по своей вине практически пропустил всю беременность и довёл любимого омегу до больничной койки. Не ему шутки шутить.       — Я как-то раз пробовал пиццу с ананасами. Думал, что будет противно, но на деле было очень даже неплохо.       — А я ни разу не пробовал. Очень интересно узнать, каково оно.       Хёнджин серьезно кивнул.       — Я тебя понял. Прямо сейчас сбегаю до мегамаркета и куплю тебе мясо с ананасами.       Ёнбок задумчиво кивнул. Он ясно осознал, что сейчас ему и правда проще разговаривать с мужем. Ещё немного времени, чтобы привыкнуть, и он будет готов поговорить об их отношениях и высказать всё, что накипело. Ему было что сказать, а Хёнджин, вероятно, готов его выслушать.       Никакой ненависти к альфе он не испытывал. Впрочем, её и прежде не было. Он понимал, что все еще любит этого человека и никогда не переставал любить. Сейчас его просто терзала обида. Обида за то, что его муж ему не верил, что он его предал, что думал о нем плохо и что довёл его до самого худшего.       Обо всем этом им еще придется поговорить, но лишь со временем. Не сейчас. Ёнбок собирался минимизировать все возможные риски. Сейчас важны только дети, только их здоровье и благополучие, а всё остальное подождёт.       Поднявшись с места, Хван решительно направился к выходу, прикидывая в голове, стоит ли спрашивать у доктора, насколько рискованно беременным есть мясо с фруктами, но едва он достиг порога, Ёнбок его окликнул:        — Хён.        Альфа обернулся.        — Да?        Ли посмотрел на него.       — Ты…  — омега запнулся, но быстро взял себя в руки.  — Ты подвёл меня как муж, — честно сказал он,  — Пожалуйста, не подведи как отец моих детей.       Хёнджин застыл, явно потрясенный словами. Да он и сам это прекрасно понимал. Просто не ожидал услышать. Потребовалось немного времени, чтобы взять себя в руки и собраться с мыслями. Омега ждал от него ответа, смотрел на него прямо и уже без прежних эмоциональных срывов или слёз на глазах. Ёнбок был собран и спокоен. Он держится ради детей — отчетливо понимал альфа. А если уж Ёнбоку удалось, несмотря на все, что на него свалилось, то и Хван должен постараться.       — Я больше никогда не подведу, — уверенным тоном сказал Хёнджин. — Больше никогда. Никогда.       Он развернулся и спешно покинул палату, закрыв за собой дверь. Сердце бешено билось, дыхание срывалось, но альфа уверенно шёл, не позволяя себе думать о лишнем. Он дал слово. И на сей раз куда более взвешено и обдумано, чем когда-либо прежде в его жизни. У него больше нет права подводить своего омегу. Да, своего. Это все еще его омега: его муж, его любимый человек, папа его будущих детей, его семья, его половинка. Тот, кого он уже однажды подвел. Тот, кого он больше никогда не подведёт.       Именно это пообещал себе Хван Хёнджин, покидая парадную частной клиники.       Даже если их развод всё равно состоится, и Ёнбок однажды встретит другого альфу, кого-то более достойного, кого-то, кто всегда будет ему верить и хранить ему верность, Хёнджин примет всё как должное. Он больше не будет думать о себе, не будет зацикливаться только на своих эмоциях и переживаниях. Отныне и навсегда важнее будут Ёнбок и их будущие дети. Хван всё сделает для их благополучия, даже если эти действия причинят боль ему самому. Ничего страшного. Вряд ли это будет хуже, чем то, через что прошёл его омега по его же собственной вине.

***

      Целые сутки после минувшего разговора со своим бывшим омегой Чонин был заторможен и задумчив. Порой он выпадал из реальности, уходя куда-то в себя, и Сынмину приходилось тормошить его. Слишком много потрясений за столь короткое время. Как бы ни кичился Чонин прежде, родителей он все равно любил и чувствовал благодарность за то, что они его родили и воспитали. Их смерть и, внезапно перепавшая на него, опека над его же ребенком — слишком много для одного дня.       Понимая это, бета позволил своему любимому человеку погрузиться в хлопоты по проведению похорон, а сам решил взять на себя все вопросы опеки. Ему показалось, что так будет честно. Родителей хоронить всё равно их сыну, а вот малыша им надо будет воспитывать вместе.       Сынмин и сам не понимал, что испытывал по данному поводу. Он станет родителем. Это казалось чем-то очень странным. Разумеется, беты очень часто усыновляли детей, благодаря чему могли познать все прелести родительства.       Не сказать, что многие были готовы взять на себя ответственность за чужого ребенка, но всё же. Бывало, что бета брал замуж овдовевшего омегу, у которого уже были дети, и становился для них отцом. Куда реже бета мог попасть в семью, где был вдовствующий альфа и его дети. Наличие детей давала им возможность заключить официальный брак. Будучи бездетными ни альфы, ни омеги заключить брак с бетами не могли. В их консервативном обществе всё ещё рьяно отстаивалось положении о том, что брак невозможен без потомства. Должно быть поэтому Сынмин давно смирился с тем, что они с Чонином никогда не поженятся. Да и не было в этом особой необходимости. Но сейчас их жизнь обещала кардинально поменяться.       Бета прошел к нужной двери и нерешительно открыл ее. Там, в просторной детской комнате, находился Чонён - бета, который занимался ребенком. Ким знал, что нянь обо всем предупрежден.       — Здравствуйте, — вежливо кивнул немолодой, но ухоженный и приятно выглядящий бета. — Я как раз вас ждал. Господин велел познакомить вас с Джимином.        Сынмин кивнул, ничего не говоря. Он отыскал взглядом просторный манежик, в котором сидел пухлощёкий малыш. Ему уже должно быть два года. В нём легко угадывался сын Чонина - такой же разрез глаз, делавший его похожим на лисенка. Бета сглотнул, смотря на кроху. Тот увлеченно играл с какой-то развивающей игрушкой, полностью погруженный в процесс.       — Господин велел рассказать, как кормить и как правильно ухаживать, — сказал между тем нянь. — Теперь вы будете заботиться о нем, да?       Сынмин кивнул. Интересно, насколько много знает этот человек? Его наняли еще когда маленький Джимин только родился и практически все время он находился рядом. Ким мотнул головой. Неважно, все это сейчас совершенно неважно. Он подошел к манежику.       — Да, завтра я стану его опекуном.       Чонён улыбнулся.       — Джимин замечательный мальчик, очень спокойный и не капризный. Капризничал только в те дни, когда зубки прорывались - постоянно просился на ручки и хотел внимания к себе. В остальное время он занят игрушками. Еще он любит гулять. Очень пытливый малыш. Всегда все рассматривает, на всё реагирует.       Сынмин позволил себе улыбнуться.       — Он уже ходит?        Нянь замотал головой.       — Нет, всё никак не начнёт. Стоит уверенно. Пока есть опора — ходит. Шаркает ножками, но самостоятельно все никак. Массажи ему делали. Насколько я знаю, у него был сильный тонус мышц первые полгода жизни, поэтому он и стоять не мог. А потом уже стал слишком взрослым, чтобы начать бояться. Так что момент был упущен.       Эти слова поселили в сердце беты небольшую тревогу.       — Врачам его показывали?       — Да, конечно,  — отозвался Чонён. — Говорят, что ему нужно время. А пока можно водить его за ручку, показывая, что ходить самому совсем не страшно.       — Зубы у него все выросли?       — Да, уже полгода как.        Сынмин все так же смотрел на ребенка. Он помнил, как ухаживал за своим племянником, но сейчас перед ним был совершенно иной уровень ответственности. У племянника были родители, а родителями Джимина должны стать Сынмин и Чонин. Это пугало, но вместе с тем и заставляло быстрее погрузиться в этот бытовой семейный омут.       Должно быть Ким всегда этого и хотел. Сложно предположить наверняка. Он ни с кем подобное не обсуждал, в том числе и со своим любимым альфой. Да что уж там! Судьбу малыша решил он сам, ничего не обсудив с Чонином.       Был ли он уверен в своем решении?       Джимин, словно почувствовав его взгляд, поднял головку и уставился глазками-бусинками на своего новоявленного опекуна. Это был взгляд Чонина, глазки Чонина, щечки Чонина, губки Чонина. Абсолютно все в этом малыше отсылало к его отцу.       Сынмин кивнул сам себе. Теперь ответ очевиден: он уверен, что принял правильное решение. Он полюбит этого ребенка, потому что он — прямое продолжение его самого любимого человека.       Однажды Чонин причинил ему страшную боль. Итогом его предательства стали сломанная жизнь одного омеги и рождение этого милого ребёнка. Должно быть, Сынмину было просто суждено пережить травмирующий опыт, чтобы потом стать родителем.       — Привет, малыш.       Бета не ожидал от ребенка никакой реакции. В конце концов, он для него незнакомец. Джимин мог испугаться, мог потянуться к знакомому для него няню, а мог просто проигнорировать. Но вместо всего этого, малыш вдруг широко улыбнулся и захлопал в ладошки. Его смех прозвучал в комнате словно перелив маленьких колокольчиков. Сынмин был потрясен. Он так и замер на месте, не зная, как ему на это реагировать. Джимин тем временем отложил в сторону свою игрушку, встал на четвереньки и ползком приблизился к бортику манежа. Держась за него, малыш уверенно поднялся на ножки, оказавшись как раз рядом с бетой. Он восторженно засмеялся и запрыгал на месте.       — Какая прелесть! — восторженно защебетал Чонён. — Вы ему понравились!       Ким встрепенулся. Он словно вовсе забыл о том, что нянь всё ещё стоит рядом.       — Правда?       — Конечно. Видите — он просится к вам на ручки.       Это тоже стало полной неожиданностью. Обычно дети его сторонились, потому что у Кима не было привычки сюсюкаться или хотя бы улыбаться. — А я могу взять его на руки?       Нянь улыбнулся ему, словно Сынмин и сам был маленьким несмышлёным ребёнком.       — Конечно можете. Смелее.       Бета чуть склонился и протянул руки к ребёнку. Тот с готовностью подался к нему, все такой же не в меру воодушевленный и улыбчивый. Маленький лисёнок, не иначе. Это было невероятное чувство — держать на руках своего ребенка. Сынмин не позволял себе даже думать о подобном, а теперь начал осознавать, что, должно быть, именно это и нужно было для полного счастья.       Ребенок. Их с Чонином общий ребенок.