Шлюха Ёнбок

      Хёнджин с закрытыми глазами слушал чужое пение. Это было раннее и на редкость теплое утро для начала марта. Он лежал на кровати обнаженный, прикрыв тело мягким одеялом — большим и очень приятным на ощупь. Любимое одеяло Ёнбока. Подарок его папы, с которым омега не расставался уже который год подряд. Каждый раз, оставаясь на ночь у своего любимого, Хван кутался в это одеяло, пропахшее телом Ёнбока.       Омега лежал рядом, вытянув стройные, до невозможности красивые ноги, положив голову на плечо альфы. В их позе, в дуэте дыхания, в тепле и звуке голоса Ёнбока был самый настоящий уют — домашний, неповторимый, бесценный. Хван наслаждался им.       Слова песни закончились. Омега выждал паузу и посмотрел на Хёнджина. Тот улыбался.       — Обожаю твой голос.       Это была чистая правда. У Ёнбока был необычайно низкий для омеги голос. Проникновенный, с восхитительной хрипотцой. Такой бы больше подошел альфе, но Хвану было все равно. Он мог слушать его часами, забывая обо всем на свете.       — Я даже не умею петь.       Ли улыбнулся и отвел взгляд. Его щеки стремительно покрылись очаровательным румянцем.       — Врешь, котенок. Ты мог бы петь на сцене и влюблять в себя всех одним лишь этим голоском, — альфа чуть приподнялся и стремительно накрыл тело омеги своим. — Ты был бы прекрасен в свете софитов. Словно ангел, сошедший с небес.       Ёнбок выдохнул, когда Хёнджин прошелся уже окрепшим членом по его впалому животу.       — Ох… — Ли давно привык к тому, что его возлюбленный заводится моментально, и, кажется, именно низкий голос омеги особенно сильно возбуждал Хвана. — А ты… хотел, чтобы я пел на сцене? Я-то этого не хочу. Не мое совершенно, — Ёнбок прикусил губу, на сей раз головка члена уперлась ему в мошонку, заставляя шире развести ноги. — Хотел бы, чтобы я, например, пел в твоей группе?       Хёнджин не спешил с ответом. Первым делом он заключил на губах омеги полный страсти поцелуй, а потом, скользя по подбородку ниже, добрался до шеи и уткнулся в запаховую железу, вдыхая любимый пряный аромат.       — Я бы хотел, чтобы ты пел только для меня, — признался он, наконец, вызывая на теле омеги табун мурашек. — Чтобы на тебя мог смотреть только я. Чтобы ты весь был только для меня… только мой. Чтобы никто не смел больше тебя трогать, смотреть на тебя и слушать твой восхитительный голос. Чтобы всегда только мой.       Ёнбок не смог сдержать стон. Он чуть прогнулся в спине, раздвинув ноги шире. Они занимались сексом за минувшую ночь дважды, но им все было мало.       — Я ведь и так… только твой…       Хёнджин опустил руку вниз, чтобы обхватить член у основания. Они не пользовались презервативами, Хван и сам не понимал, почему пренебрегает контрацепцией. Просто именно так все казалось правильным. Направив орган к откровенно влажному входу своего любимого омеги, альфа уверенно толкнулся вперед.       — Ты же всегда будешь только моим, да?       Он понятия не имел, что может быть таким собственником. Ёнбоком хотелось владеть всецело. Хёнджин ревновал его ко всем на свете. Постоянно боялся, что его омегу кто-то украдет или уведет, и порой эти страхи вызывали настоящую паранойю. Очень часто Ли злился на него, когда Хван пытался ограничивать его во встречах с друзьями или дополнительными сменами на работе, но все равно мирился с таким вот характером любимого.       — Буду… всегда…       Ёнбок уже стонал во весь голос. Хёнджин входил в него, возможно, немного резковато, но не причинял дискомфорта - ровно так, как нравилось его омеге. Хван успел изучить своего мальчика. Он был у Ли первым и единственным и учил его всем премудростям постельных утех. Изучал его реакцию на ласки и запоминал, чтобы в дальнейшем сводить с ума Ёнбока, даря восторг и наслаждение.       — Мой… — шепнул альфа, уткнувшись в шею любимого.       Запах омеги усилился. Он был везде, впитался в кожу Хёнджина, призывая его брать свое снова и снова, трахать, метить, держать всегда под боком, любить и ласкать каждый день, никогда и никому не отдавать.       — Твой, — снова подтвердил Ёнбок. — Только твой…       — Эй, ты уснул там?       Хёнджин вздрогнул и оглянулся. Чанбин стоял на пороге, сложив руки на груди, с нахмуренным лицом.       — Что?       Хван, очевидно, опять выпал из реальности, погрузившись в воспоминания.                   Проклятый Ёнбок все не выходил из головы. Он, казалось, был буквально повсюду, куда ни сунься. Возможно, приезд в Хвасон был не такой уж и хорошей идеей, но теперь уже поздно об этом думать. Они прибыли минувшим вечером.       Чанбин и Сынмин поехали домой к родным. Остальных Хенджин позвал пожить у себя - в его доме места с лихвой хватало всем. Идея пришлась всем по душе. С утра нанятые люди установили музыкальное оборудование в заранее подготовленной комнате. Теперь у них была небольшая студия звукозаписи и помещение для репетиций. А ближе к полудню Джисон и Чан ушли, не утруждаясь сообщить, куда и зачем.       Откуда вообще в его доме взялся Чанбин, Хёнджин так и не понял. Возможно, кто-то забыл запереть двери, хотя... это было не так уж и важно. Альфу это не беспокоило.       — Я тебя трижды окликнул, — заметил Со. — Опять спишь на ходу?       Прежде у них были прекрасные отношения. Несмотря на то, что они с Чанбином совершенно разные люди, поладили они сразу же. Всегда находили темы для разговора и не испытывали дискомфорта наедине друг с другом. А потом все поменялось. Стоило в их жизни появиться Ёнбоку и все пошло наперекосяк.       Хёнджин не был дураком и все понимал. Чанбин влюбился в Ли, и его чувства были серьезнее, чем у Чана, которому Ёнбок просто нравился. И пусть омега в итоге выбрал Хвана, влюбленность не прошла. А с тех пор, как Хёнджин узнал об измене любимого, все стало только хуже. Не было и в помине никакой альфьей солидарности. Чанбин словно винил Хвана сразу во всем, в том числе и в измене Ёнбока. Он все чаще огрызался на него, вечно смотрел волком и вообще вел себя так, словно они враги. И Хван этого честно не понимал.       — Не твоего ума дело, — отмахнулся он. — Чего звал-то?       Он поднялся с дивана, на котором сидел истуканом неопределенное время, и потянулся всем телом. Хёнджин устал. Просто устал от всего на свете. Альфа жалел о том, что отправился в свое время в первый гастрольный тур, жалел о том, что исполнил свою мечту, что в результате привело к потере своего омеги.       Не мог же Ёнбок просто оказаться гулящей тварью? Хван не хотел в это верить. Быть может, он задушил омегу своей ревностью? И Ли из-за этого страдал? Может, его так отчаянно переклинило от одиночества? Ведь сразу после свадьбы Хёнджин уехал от него, звонил и писал редко и вечно был занят. Да и находился в окружении текущих от восторга омег, которые то и дело норовили потереться о него и залезть в штаны. Может, Ёнбок вообще считал, что муж ему изменяет, и решил изменять в ответ?       Мозг отчаянно искал хоть какое-то объяснение, делающее Ёнбока не полностью виноватым. От этого Хвана просто разрывало на маленькие кусочки.       — Курьер передал.       Чанбин продемонстрировал папку в своих руках, которую Хван до этого и вовсе не заметил. Со прошел вперед и вместо того, чтобы отдать ее в руки Хёнджину, швырнул на круглый журнальный столик. Не ожидавший этого, Хван растерялся и недовольно рыкнул.       — Тебе обязательно быть мудаком?       Чанбин лишь недовольно фыркнул.       — Не тебе меня мудаком называть, Джинни. Ты бы понимал это, если бы хоть на один день перестал себя жалеть. Не альфа, а тряпка какая-то! Никак не пойму, что он вообще в тебе нашел?       На сей раз Хван усмехнулся. Однако в его улыбке не было и намека на радость, скорее, просквозивший холодом и обидой, вязкий яд.       — А ты все завидуешь, что тебе предпочли меня, да? Зависть — это очень жалко, Бинни. Твои обиды делают тебя клоуном.       Несмотря на то, что Хван твердо решил разводиться, он внезапно опять испытал жгучую ревность. Как вообще Чанбин до сих пор смеет испытывать что-то к его мужу? К его омеге? На несколько секунд стало даже как-то плевать на то, что Ёнбок уже давно перестал быть только его ангелочком. К сожалению пришлось вспомнить об истинном положении дел.       Интересно, как бы все сложилось, если бы Ёнбок сошелся с Чанбином? Ему бы он тоже изменял? А с Чаном? Был бы кто-то из них лучшим мужем для Ли? Или от них он бы загулял еще раньше?       «Джинни, прекращай. Даже если я нравлюсь твоему другу, это еще не значит, что он нравится мне. Я ведь с тобой и люблю только тебя. Почему ты никак это не поймешь?»       — Мои обиды? — спросил Со более раздраженным и жестким голосом. — А что насчет твоих обид? Ты уже который месяц боишься поговорить с собственным мужем! Мы из-за твоих душевных переживаний столько дней не могли поехать домой. Конечно! Ведь метания нашего бедного несчастного Хёнджини намного важнее, чем встреча с родней. А проблема-то в чем!? В том, что ты — ссыкло!       Последнее Чанбин едва ли не прорычал. Было видно, что он давно хотел высказаться. Что ж... Хван это понимал.       Члены группы всячески показывали, что они на его стороне, оказывая ему негласную поддержку. Но даже они устали от того, что он постоянно убегает от своей проблемы и от этого сам же и страдает. Все его пьяные кутежи, беспорядочные связи с незнакомыми омегами и слезами в подушку по ночам — уже осточертело как ему, так и остальным.       — Рот закрой, — с холодом в голосе отозвался Хёнджин, честно стараясь не заводиться, только еще драки им не хватало. Да и было бы за что драться вообще. — Все по шлюхе этой страдаешь, да? Не переживай. Я с ним скоро разведусь, сможешь себе подобрать. Конечно, если тебе так хочется иметь под боком общественный туалет, в который все кончали. В конце концов, у каждого свои отклонения.       Сказал уверенным тоном, не забывая морщиться в презрении. Но в душе опять все воспротивилось. Как он может просто молча смотреть на то, как его Ёнбока забирает себе другой альфа? Ведь Чанбину как будто вообще не противно от того, что этот омега — та еще потаскушка. Что если он и правда начнет подкатывать к Ёнбоку сразу после их с Хваном развода? Что если омега, к тому времени уже нагулявшись и напрыгавшись на чужих членах, захочет быть с ним? Как тогда жить Хёнджину? Как ему смотреть на это?       Альфа мог обманывать кого угодно, но только не себя. Он лучше убьет этого омегу, чем допустит подобное. Конечно, был вариант с тем, чтобы добиться исключения Чанбина из группы и уговорить их перебраться в Сеул навсегда, чтобы никогда не видеть перед собой этих двоих. Но даже так — где гарантия, что он не сорвется и в итоге не помчится в Хвасон, чтобы убить их обоих, а потом и себя?       Хёнджин поморщился. Пожалуй, стоит унять свою фантазию и взять уже себя в руки. Нет, никто не позарится на такого омегу, как Ёнбок. Никто не захочет с ним серьезных отношений. Так что не стоит накручивать себя по тому поводу. В скором времени Хван разведется и начнет жизнь с чистого листа. Окунется снова в работу, будет заниматься творчеством, а думать о каком-то там Ёнбоке времени не останется. Постепенно все пройдет, чувства окончательно утихнут и альфе просто станет все равно. Потом он, вполне вероятно, кого-то встретит. Влюбится. Может даже женится еще раз. И тогда будет совершенно плевать, с кем там Ёнбок, с кем он трахает и кому отсасывает.       Все пройдет со временем. Все отболит. Ведь так?       Чанбин окинул его настолько презрительным взглядом, что Хёнджину стало не по себе.       — Если кого и можно назвать шлюхой, то в первую очередь тебя.       Хван по-настоящему удивился такому заявлению.       — С чего вдруг?       — С того, что ты как кобель трахаешь каждую прохожую мимо дырку. Напомню, ты все еще состоишь в браке.       Хёнджин поджал губы. Со словно на самом деле ничего не понимал и не видел в произошедшем вины Ёнбока.       — А я напомню, что это именно мне изменили!       — И ты решил изменять в ответ?       — Есть другие идеи?       Хотелось закончить этот разговор, перешедший в слишком неприятное русло. Но от Чанбина так просто не избавишься. Определенно, раньше он сдерживался в порывах высказать Хвану все, что наболело, а сейчас беднягу прорвало.       — Да! — он повысил голос. Его сжатые в крепкие кулаки руки заставили Хёнджина напрячься. В конце концов, физически Со намного сильнее, сорвется — так лицо разукрасит, что папа родной не признает. А лицо Хвану нужно в отличном состоянии, ему еще на сцену выходить и интервью раздавать. — Очень много идей! Как вариант — мог позвонить своему мужу и спросить, что к чему! Первым же делом! Ты обязан был ему позвонить, придурок!       Чанбин кричал, а Хван, слушая его, прекрасно понимал, что коллега прав. Только признавать эту правоту не хотелось совершенно.       — А ты на меня не ори. Я со своей личной жизнью сам разберусь. Тебя уже послали. Смирись с этим.       Он не хотел больше слушать чужие крики. Достало! Как же все достало. Да, он должен был позвонить. Да, должен был сам лично спросить — почему, за что, как же так?.. У них с Ёнбоком было так много хорошего за такой маленький срок. Омега имел право хотя бы объясниться перед ним. Мало ли, что его толкнуло на измену? Может, ему было одиноко? Может, Хван его обидел? Может, его вообще опоили? Может, этот дурной Уджин его заставил и принудил?       Надо было позвонить и спросить. А еще лучше послать к черту турне, купить билет на самолет и помчаться в Хвасон самым коротким путем. Хотя нет. Не стоило. Тогда Хёнджин точно переступил бы черту и сотворил неотвратимое.       Схватив со столика переданную курьером папку, альфа ушел прочь из гостиной. К черту Чанбина и его до тошноты логичные рассуждения! Пусть со стеной поболтает. Хван устал. Безумно устал. Устал ненавидеть Ёнбока и бороться со своими к нему чувствами. Устал жалеть себя и наматывать сопли на кулак. Устал трахать других омег, пытаясь выбить из себя все мысли о неверном муже. Устал понимать, что он проебался по полной программе везде, где только мог.       Оказавшись в своей спальне, Хван сел на кровать и положил папку на колени. Обычная папка для документов. Никаких мыслей о том, что это и от кого. Но было какое-то тревожное предчувствие, так что открывать ее альфа не спешил. Ладонь с длинными пальцами чуть дрогнула, когда скрепленные листы предстали перед его взором. Хёнджин пробежался по ним взглядом и сглотнул, а осознав, что это - замер, увидев знакомую подпись.       Документы на развод.       Похоже, Ёнбок решил его опередить, что весьма неожиданно. Почему-то Хван и подумать не мог, что муж первым подаст на развод. Похоже, это и правда конец всему. Странно. Ведь альфа сам хотел развода, но едва получив уже готовые документы — просто подпиши и дело сделано — ощутил себя даже хуже, чем в момент, когда узнал об измене.       — Ненавижу тебя… — перед глазами начало мутнеть. Хёнджин не сразу понял, что из-за пелены слез. Предательская влага хлынула потоком, выдавая все накопившиеся напряжение, всю его обиду и боль от происходящего. — Зачем ты так со мной? За что ты так? — Швырнув документы на пол, Хван спрятал лицо в ладонях. — За что, Ёнбок? Я же… я так тебя люблю… за что ты так…       Он уже не пытался держаться. Слишком долго мужался, его добило полное осознание. Теперь все кончено на самом деле. Хотя он уже давно должен был это понять. Хёнджин плакал навзрыд. Лучше бы он не уезжал вообще. Лучше бы послал к черту мечту об известности на весь мир. Лучше бы он забрал Ёнбока подальше от цивилизации, куда-нибудь на необитаемый остров, и просто был бы счастлив со своим омегой. Но ведь прошлое уже не исправить. Все произошло.       Успокоился Хёнджин не так быстро, как хотелось бы. Вернувшийся раньше всех Джисон, перекинувшись парой фраз с Чанбином, застал хозяина дома в истерике. К огромной радости альфы, он никак не стал комментировать его состояние или задавать совершенно ненужные вопросы касаемо произошедшего. Оценив ситуацию, Хан взял с пола документы и пробежался по ним глазами, потом принес стакан воды, закрыл дверь и стал ждать, пока Хван успокоится окончательно.       Выждав нужное количество времени, он спросил:       — Ты точно уверен, что хочешь развестись?       Хёнджин не был твердо уверен, сам не осознавая при почему. Он же понимал, о чем говорит, когда сам лично решил подать на развод. Так что сейчас изменилось? Черт его знает. Хван уже перестал понимать сам себя.       Альфа так и не ответил, а Джисон не стал настаивать. Он присел рядом с ним и кивнул каким-то своим мыслям.       — Ты любишь его. Не то, чтобы у меня был веский повод в этом сомневаться, но все же… — омега посмотрел на Хёнджина. — Ты должен с ним поговорить. Знаешь ведь? Предлагаю поехать к нему завтра. И раз уж я теперь твой адвокат, то пойду с тобой. У Ёнбока тоже есть адвокат, в документах стоит его имя. Это он все составлял и весьма грамотно, кстати. Явно толковый специалист. Я потолкую с ним, а ты поговоришь с Ёнбоком. Пора уже что-то с этим сделать.       Хван прикусил губу.       — Как скажешь.       — Хочешь совет?       Тон Джисона был все таким же ровным и серьезным. В кои-то веки он не издевался и не насмехался. Словно теперь они с Хёнджином стали друзьями, несмотря на то, что с момента знакомства то и делали, что цапались между собой.       — Не хочу, — честно ответил альфа, — но ты все равно озвучь. Что-то мне подсказывает, это может пригодиться.       Хан хихикнул.       — Ладно. В общем, советую тебе этим вечером и ночью подумать — точно ли ты хочешь развестись. Не подумай, я не оправдываю твоего мужа. И уж точно не считаю, что ты должен его прощать. В данном случае меня беспокоит твое состояние.       Хёнджин задумчиво покосился на Джисона.       — Ты думаешь, что этот брак вообще можно сохранить?       — Я считаю, что его сохранять не нужно. Но это лишь мое мнение. И я был в нем железно уверен до того момента, пока не застал тебя тут ревущим. Нет, не осуждаю, — тут же заверил Хан, по лицу собеседника поняв его мысли, — плевать, что ты альфа. Ты в первую очередь живой человек и имеешь право на эмоции и переживания, как и все люди. Я о том, что ты начал убиваться из-за документов о разводе не просто так. Думаю, ты поэтому все это время и убегал от разговора с Ёнбоком — боялся его отпускать окончательно.       Хёнджин уже хотел было начать спорить с этим. Что за бред, в конце концов!? Ведь это Ёнбок его предал! Такое нельзя прощать! Однако альфа закрыл рот, так ничего и не сказав.       Нет, не нужно храбриться и притворяться перед Джисоном. Тот уже все прекрасно понял - он в принципе видел больше, чем все остальные. С ним лучше быть искренним. Омега не только понимает его, но и по-своему поддерживает.       — Я и правда его люблю.       Признание далось внезапно легко. Хватит с него лжи. Да, он ненавидел своего омегу за жестокое предательство, но вместе с тем и любил. Хотел причинить ему боль? Скорее хотел наказать за причиненную боль. Проучить. Хотел ли он развода на самом деле? Наверное, нет. Просто хотел именно наказать. Заставить страдать…       — Ты бы смог его простить?       Это был действительно сложный вопрос. На ум снова пришло то самое видео, которое им под нос совал Уджин. Лицо его любимого Ёнбока. Его губы, обхватившие чужой член. Его прикрытые глаза. Его побагровевшая метка на шее.       Поговаривали, что измены причиняют помеченным омегам вполне реальную боль. Вроде как метка обжигает, шрам распухает и становится уродским. Хван не знал точно, правда ли это, но слышал, что были случаи, когда меченные омеги шли на измену, причем вполне осмысленно - если их пометили против их воли или пометили те, кого они не то, что не любили, а ненавидели. Тогда метка не вызывала положительных чувств, сами омеги от нее больше страдали, чем получали положительные эмоции. Вполне возможно, что и боли они не испытывали от измен.       Точно не мог сказать никто, уж больно это была табуированная тема.       Сам Хёнджин не хотел много о ней думать. Что, если Ёнбок не хотел никогда его метку и именно поэтому начал ему изменять? Это была бы худшая из причин его предательства. Даже узнать, что Ёнбок просто хотел трахаться на стороне, что он просто шлюха по жизни и то было не так страшно. Ведь в этом случае его можно просто посадить под замок, чтобы не скакал по хуям, хотя бы зная, что ответные чувства есть. А если их нет и никогда не было?       Да, Хван — трус. Он боялся правды. Боялся, что Ёнбок объяснит, что в их отношениях пошло не так и это окончательно разобьет ему сердце. Ведь именно поэтому документы о разводе заставили Хёнджина рыдать в голос - Ёнбок сам начал бракоразводный процесс. Значит ли это, что чувств с его стороны и правда нет?       — Я не знаю, — честно сказал альфа. — С одной стороны я хочу его убить. Сперва убив у него на глазах каждого ублюдка, с которым он трахался. А с другой стороны… Хочу забрать его куда-нибудь подальше, на какой-нибудь остров. Где не будет никого, кроме нас. Запереть его в подвале и каждый день хлестать ремнем по заднице, чтобы подумал над своим поведением. Я идиот, да?       Хан мотнул головой.       — Нет, ты просто любишь его, несмотря ни на что. Признаться, не ожидал. Но раз все так, может ты все же… ну, заберешь его на этот свой остров? Может, еще есть шанс все изменить?       — Ты на его стороне, что ли?       Джисон несильно пихнул его в плечо.       — Просто подумай об этом. Пока вы еще женаты, ты можешь заявлять какие-то права. А вот когда разведетесь — все изменится. Кстати об этом. — Омега помахал перед ним немного потертыми документами. — У Ёнбока нет никаких притязаний на твое имущество. Будь я его адвокатом — постарался бы отжать да побольше. Как знать, может Ёнбок не такой уебок, как мы о нем думаем?       — Я уже не знаю, что думать.       Подпись на документах Хван не думал ставить. Джисон совершенно прав: по всем пунктам. Первым делом надо поговорить. Голова должна быть холодной. Эмоций — минимум. Как бы еще Ёнбок не подумал, что по нему сильно страдали. Да, страдали, но ему не за чем об этом знать.       — Скажи, а ты сам бы смог простить измену? — Решился спросить Хёнджин — Если представить, что вы с Ёнбоком встречались, и он тебе изменил, пока ты был в турне.       Хан положил ногу на ногу и повел плечом. Он так обычно делал, когда смущался.       — Начнем с того, что если бы я встречался с Ёнбоком, я бы в принципе не стал от него никуда уезжать. Просто не смог бы. Либо уговорил его поехать со мной, бросив все. Либо сам бросил все и остался с ним.       Хёнджин кивнул. Да, именно так должен был сделать он сам. Отношения на расстоянии — это хрень собачья.       — И все же?       — Да не знаю я! — Отмахнулся Джисон. — Наверное, простил бы... сли бы он раскаялся. Но доверять уже не смог в полной мере. Начал бы подозревать его всегда, как параноик конченный. Ведь все зависит от причины, по которой он изменил. Если он полюбил кого — надо отпускать. Если случилось по пьяни — это не оправдание, но еще можно сохранить отношения. А если просто трахаться ему захотелось — вот тут не знаю даже. В общем, спроси у меня об этом снова, когда узнаешь причину измен своего муженька - я дам более четкий ответ.       Похлопав Хвана по плечу, Джисон поднялся с кровати и неспешно покинул комнату.       Альфа проводил его взглядом и когда дверь закрылась, улегся на кровать,уставившись в потолок. Завтра он, наконец, увидит Ёнбока. Впервые за столь долгое время. Надо будет с ним разговаривать, надо будет задать самые главные вопросы и принять ответы. Уже завтра…       Никогда еще Хвану не было так нервно и страшно от предстоящего. Никакой мандраж перед выступлением на широкую публику не мог сравниться с этим. Надо взять себя в руки и действовать по обстоятельствам. Ведь чертов Хан так чертовски прав, чтоб его! Не готов Хёнджин отпускать своего омегу, каким бы мерзким и противным он ни казался после измен. Это его Ёнбок. Но и просто мириться с предательством Хван не мог — это так очевидно.       Все решится на следующий день. А пока у альфы было время для самокопаний. Надо морально подготовиться к неизбежному.