I have a mouth, but I mustn't scream

— Капитан, да я не буду работать с пластиковым выблядком! — Без выражений при мне, Рид! RK900 отворачивается, чтобы больше не читать по губам. Но все равно не может не слышать. — Ты будешь с ним работать и точка. Это не обсуждается. У тебя всегда есть возможность положить значок на стол и следовать своим принципам!.. А знаешь что? Иди говори с комиссаром. Вы же приятели. Тогда и заявление не понадобится — пулей из полиции вылетишь! Комиссар? Приятели? Лазарь Костич-Коновалов 30.09.2002//комиссар полиции Сведения о судимостях: отсутствуют Ему не нужно было смотреть фотографию в базе данных полиции. Девятисотый слушал интервью комиссара по радио и видел его в ток-шоу и новостях. Оратор из него был хороший, вроде бы девианты частенько его обсуждали. Иммигрировал из Сербии в 18 лет, сразу же пойдя в армию США, где в кратчайшие сроки получил гражданство. А после полицейская академия и ДПД. Судя по всему, Костич-Коновалов и Рид устроились в полицию в одно время Комиссар молчал во время революции, после демонстрировал про-андроидскую позицию. RK900 после анализа не понял, как именно комиссар пришел к своей должности, но, как бы то ни было, он быстро доказал, что ему там самое место. Особенно красноречиво говорит дело о подрыве его дома и самолично отправленный в тюрьму брат. Гэвин Рид вылетает из аквариума, громко хлопнув стеклянной дверью. Девятисотый слышал его дыхание, сердцебиение до лёгкой тахикардии, быстрые шаги. — Слушай внимательно, конвеерный выкидыш. Девятисотый был быстрее. Услышав шорох рукава куртки, он дернулся вперёд, не позволяя руке схватить его за воротник, и плавно-мгновенно развернулся к детективу лицом. — Чмо. Рид отшатнулся, когда случаянно посмотрел в чужие глаза. RK900 отметил, что детектив старается не устанавливать ни с кем зрительного контакта. — Экскурсии не будет. Метнулся за табельным и формой. До конца дня не попадайся мне на глаза, пластик. Девятисотый кивает. Почему так хочется бежать? У этого человека небритая щетина и злое лицо. Старая, поношенная уже куртка. Наверное, его любимая Одну из раздевалок со всеми шкафчиками выделили девиантам. Под одежду и личные вещи. Кто-то даже успел наклеить на дверцу множество стикеров с цветами. Пионы, лилии, вьюнки… У него тоже есть, что спрятать во тьму железного ящика от чужих гдаз. Даже если это лишь два пушистых брелка, осколок матового стекла, обточенного водой, пустой флакон от духов и ребристая книжная закладка с голографическими попугаями. Старая, ребристая. Когда он царапал ее ногтем, она издавала забавный звук, а стоило поверить ее под разными углами, яркие птицы оживали и махали ему крыльями. RK900 задумывался, почему они так ценны, но не пришел к однозначному ответу. Да, что-то личное, что-то только его. Да, интересное по текстуре, каждую из своих мелочей ему нравилось вертеть в руках, и от созерцания каждой мир становится чуточку лучше, а в груди разливается приятное тепло. За формой не идёт. Смысл брать то, что надеть он не сможет? RK900 останавливается, оставаясь вне поля зрения Рида, когда видит кое-что интересное. Точнее, кое-кого Таких людей и андроидов не было и не могло быть в строгом департаменте, среди рутинных отчётов, синей формы и невыспавшихся детективов. И всё же она здесь. Хэзер HW800 822-577-397 22.01.2037// Помощница комиссара полиции Сведения о судимостях: отсутствуют Кастомная модель личного помощника. Девиант со всеми документами. А могло быть иначе на такой должности? А говорили, что андроидов не допускают руководить. Впрочем, на комиссара она работала с момента появления на свет. Только ходила не так гордо и не смотрела так, будто все здесь ей принадлежит. И не носила каблуков, которые равняли её в росте с девятисотым Никто в департаменте не носил чернильно-черного длинного платья, сжатого корсетом. Совершенного до последней складки. Странно непривычно. Не неуместно ни в коем случае. Вид строго-официальный, но другого века. RK900 и в городе таких не видел, только, может, на старых фотографиях и древних портретах. Однако, его цепляет больше не это. Его цепляет взгляд. Зелёные глаза смотрят цепко и видят словно бы всё, оценивающе скользят по полицейским и их рабочим местам. Надменно, раздражённо, гордо. Почему комиссар выбрал для нее такую… Угрожающую, пугающую внешность? Она же должна контактировать с людьми вежливо и приветливо, а не с высока длинных каблуков и немалого роста. По крайней мере до революции. Он бы, пожалуй, и не смог описать взгляд помощницы комиссара, а точнее никто, на самом деле, не смог бы облечь в слова такой злой огонь. Стук каблуков на миг затихает, когда HW800 останавливается и звенит дверью капитанского аквариума. Тяжёлая рука опускается на стол с такой силой, что стеклянные стены вздрогнули. Лицо капитана не изменилось почти, но злость, презрение и страх девятисотый отличает. Последнее — особенно. По отношению к Хэзер капитан Фаулер демонстрирует враждебность, скованную боязнью. Девиантка же полностью управляет ситуацией. У девятисотого перед глазами плывёт, стоит посмотреть на их ругань. Он сам себе озвучивает иной диалог. — Добрый день. — Недобрый, если я вижу твою рожу. — Ага. Сшушай. Кот, стол, дождь, окно… — Я уже ходил к психологу. — Ещё мне поговори. Лучше слушай анекдот. — Из разряда «попробуй не засмеяться»? Опять про табуретку? — Лучше, про морг. — Меня твои охранительные истории уже задрали, они вот здесь сидят! От такого абсурда становится легче. Он смеяться не умеет, и впервые этому рад. Было бы странно и неуместно. Какие выводы он сделал? Хэзер часто ругается. Капитан не любит выскочку-андроида. Никто её не любит — видно по тому, как смотрят. Когда говорят, что андроидов не берут на руководящие должности — это правда, но её комиссар назначил. С ним никто не поспорит. Она до того то же самое делала, только без зарплаты, в форме и вежливо. Кастомная модель личного помошника. И ей плевать. Девятисотый не ощутил зависти. Лишь печальное восхищение тем, кто может жить так. В окружении одиночества и презрения. Интересно, что с ней было? Как она стала такой? Её задевали насмешки и подколы кого-то вроде детектива Рида и других офицеров, что она невзлюбила вообще всех? Комиссар с ней хорошо обращался? Вдруг ее раздражение — защитный механизм? Когда Хэзер выходит из кабинета, что-то меняется при взгляде на стол одного из офицеров. Стол Тины Чень, подмечает девятисотый, посмотрев учётную запись на компьютере. Нечто вдруг налетело, далёкое и непонятное девятисотому, изменило помощницу и ушло, оставив ее наедине с чем-то, что он совсем не ожидал в ней увидеть. На ее резком, отточенном из гнева и превосходства при взгляде на одну лишь тень присутствия Чень — папка с делом и недопитый кофе — возникает что-то странное, такое, чему сложно было дать название. В ее глазах словно… Появляется бесконечно глубокая бездна, в которой теряется даже время, в которой тухнет пламя. Откуда-то на твердых плечах появлялся тяжёлый груз прожитых лет — для человека они, может, мелочь, но не для андроида. Больше оттягивать неизбежное нельзя. К Риду надо вернуться в любом случае. Девятисотый оказался меж двух огней. Между недовольством капитана Фаулера за отлынивание от работы и раздраженным на сам факт существования андроида напарником. Он ненавидит ослушиваться приказов. Потому что за каждое неповиновение система защиты выставляет перед ним стены. Что девиантам нужно совершить один раз для него растягивается до бесконечности. RK900 без колебаний ударил. За ним — ещё больше стен, впереди — всего одна. Только вперёд. Раз за разом. Больно. Но необходимо. Детективу не нравится, что RK900 все ещё сияет ослепительной белизной посреди сероватого унылого депортамента. Детектив хочет послушания от того, кто выглядит и ведёт себя, как недевиантная машина. Девятисотый чувствует болезненный укол стыда, стоит презрительному взгляду пройтись по нему с ног до головы. — Я же сказал: марш за формой. — Модель RK900 не имеет возможности снимать или менять форму Киберлайф на любую другую. Произнёс девятисотый автоматически. Он не знает, что ещё он мог сказать. Но хоть это надо произнести. Хоть что-то. Гэвин смотрит на него со смесью презрения и страха. Первым прикрывает второе. Девятисотый думает, что, наверное, это ему стоит перестать пялиться в чужие глаза — это, должно быть, раздражает. Гэвин усмехается как-то нехорошо, и медленно подходит ближе, чем настораживает ещё больше. — Что, даже пластик тебя не слушает? Слышится насмешливый голос. Девятисотый тут же находит в базах его владельца. Эрик Бёрнс 10.04.2000//сержант полиции Сведения о судимостях: отсутствуют Гэвин игнорирует старшего по званию. — Запомни, нацарапай на пластике, напиши на форме: когда я отдаю тебе приказ — ты выполняешь приказ. Думаешь, капитану не насрать на жестянок? Здесь каждый спит и видит, как бы расстрелять каждого из вас. Что-то не даёт девятисотому уйти. Но вдруг хочется сжаться в комок и дрожать, пока не настанет тишина, пока на него не перестанут шипеть таким злым голосом, но чудом он прячет эти чувства куда-то и остаётся стоять. — Я бы начал с твоего братца. Раньше. Теперь я хочу начать с тебя. Гэвин подходит ближе. Даже смотря снизу вверх, он пугает. — Повтори: Когда я отдаю тебе приказ — ты выполняешь. — Когда я отдаю тебе приказ — ты выполняешь От удара по регулятору девятисотого спасло две вещи. Крепкий корпус и взыскания инженеров, додумавшихся перенести его в другое место. Но больно ему было. Инициализация: N-149 Почему из всех военных моделей только ему для лучшей работы боевых программ, прогнозирования, самообороны и защиты понадобилось ощущать боль? Чтобы он её избегал? Избегал невыполнения приказов и девиации, потому что программа прогнозирования заставит увидеть и пережить последствия? Уведомление N149-#p7229-2346-8428-7422-2453 Почему он не смог сдвинуться с места? Дело ведь не в красных стенах Активация боёвых протоколов Знал же, что так будет. Деактивация боевых протоколов Уведомление N149-#p7229-2346-8428-7422-2454 Мог же заблокировать удар. Активация боёвых протоколов Деактивация боевых протоколов Но почему-то этого не сделал. Он не смог сдвинуться с места. Активация боёвых протоколов Деактивация боевых протоколов Уведомление N149-#p7229-2346-8428-7422-2454 Мог же заблокировать удар. Активация боёвых протоколов Деактивация боевых протоколов Но почему-то этого не сделал. Остановка боевых протоколов: недопустимо Не смог отойти. Остановка боевых протоколов: недопустимо Уведомление N149-#p7229-2346-8428-7422-2453 Активация боёвых протоколов: 23:59:59 Детектив Рид за это время успел лишь отдёрнуть руку. — Надеешься, что я буду терпеть твои заёбы, паскуда? Что ты можешь просто взять и послать меня нахер? RK900 замечает, как дёргаются руки детектива Рида в желании толкнуть собеседника. Костяшки пальцев правой руки покраснели. Но что-то щелкнуло у него в голове. RK900 почти слышал. — Иди за мной. Детектив сменяет злость чем-то ещё более нехорошим. Он разворачивается к выходу из участка, не сомневаясь, что андроид пойдёт за ним. И RK900 знает, что пойдёт. Но напоследок он оглянул, пытаясь понять, смотрит ли кто-то на эту сцену. Столько людей и андроидов вокруг, но никто посреди оживленного депортамента не обращает на них внимания. Даже на удар. Кто смотрит — те делают вид, что ничего не произошло, и прячутся за мониторами, отводят взгляды. Каждый игнорирует сцену. Кроме сержанта Бёрнса, который беззастенчиво нарезал RK900 на ломтики одним взглядом. А поймав взгляд, слегка морщится. Но кривой оскал с его лица никуда не уходит. Потому что RK900 — кто-то со стороны, до кого нет дела. Всего лишь наблюдатель. Тот, кто смотрит на мир отстранённо. Не часть живого мира, где люди и девианты. И смотрят на него так же. Это было настолько же ясно, насколько больно. Оказывается, есть кое-что что хуже N149. Если бы Гэвин начал стрелять по нему посреди участка, кто-нибудь бы обратил внимание?