Незавершенная симфония

Было ли это финальной точкой? Нет, конечно же, нет. Покинув ресторан тем вечером, они не пошли домой, не отправились на ночную прогулку под звёздами, как это бывает в романтических историях. Их ждал маленький, уютный номер в отеле на окраине города. Комната была скромной, но именно в этой простоте они нашли уединение, которое нужно было им обоим. Ведь это не сказка, не сериал и не фильм, где раны закрываются за секунды, а любовь возвращает всё на свои места по щелчку пальцев. Это реальность. Жестокая, ломкая, но настоящая. Реальность, в которой счастье требует усилий, а прощение — времени. Это была ночь любви, но не той, что можно выразить через страсть или прикосновения. Это была любовь, разбитая, раненая, но всё ещё живая. Они говорили. Говорили долго, прерывисто, иногда шёпотом, иногда срываясь на крик. Они оплакивали. Николаса, потерянные годы, упущенные возможности. Они поддерживали друг друга, как два дрейфующих обломка в море, находя утешение в том, что хоть что-то ещё держит их вместе. Они касались друг друга. Не с желанием, а с осторожностью, словно пытаясь убедиться, что они всё ещё реальны. Их пальцы легко скользили по изгибам лиц, изучая черты, которые стали одновременно знакомыми и новыми. Они вспоминали, как это было тогда, до того, как всё рухнуло. И, самое главное, они пытались понять, как снова стать «нами», не теряя то, что каждый из них обрёл за годы разлуки. Их путь к исцелению и воссоединению не был гладким. Это было сложно. Порой невыносимо. Были моменты, когда казалось, что всё, что они строили, снова развалится. Большие ссоры возникали на пустом месте, словно раны прошлого не позволяли им дышать. Двери хлопали, слова звучали громче, чем должны были. Были и дни молчания, когда обида, как толстый слой инея, накрывала их обоих. Но они держались. За руку, за плечо, за слабую надежду. Разговоры — те самые, что когда-то казались невозможными, — стали их оружием против пустоты. Совместная терапия учила их быть честными не только друг с другом, но и с самими собой. Это была борьба. Но борьба не друг против друга, а за них. С любовью, как основой, можно воздвигнуть стены заново. Пусть они будут не такими, как прежде. Пусть немного блеклыми, с заметными трещинами, как старый камень, переживший шторм. Но такие же крепкие. Если вложить в их строительство силу, терпение и, главное, веру, то они выдержат даже то, что казалось бы невозможным. На это ушло немало времени. Но ведь никто и не ожидал, что будет легко. После потери сына, себя и друг друга нелегко соединить острые края того, что когда-то было семьёй. Но каждый шаг, каким бы болезненным он ни был, приводил их ближе. И вот однажды, спустя много ночей и дней, они обнаружили, что стоят рядом, и их сердца бьются в одном ритме. Не так, как раньше. Не так идеально, как в прошлом. Но вместе. Может быть, их путь никогда не станет прямым, а их боль никогда не исчезнет полностью. Но это и не нужно. Потому что любовь — это не отсутствие боли. Это способность держаться за руку даже тогда, когда боль становится невыносимой. И они держались. Потому что они — любовь. Даже сквозь тысячу лет и другие миры. Рио Видаль и Агата Харкнесс. Две сломанные, но сильные части одной истории.

***

Пальцы Агаты медленно скользили вниз, дразня мягкую кожу живота Рио, как будто каждая ласка была нарисована кистью. Её движения были настолько осторожными, что казались едва ощутимыми, но именно эта лёгкость пробуждала в Рио волны трепета. Она не могла удержаться от тихого, почти неслышного вдоха, ощущая, как прикосновения Агаты заставляют её тело отзываться, словно на волшебное заклинание. Рио слегка прикусила губу, её взгляд поднялся к лицу Агаты. В мягком полумраке комнаты свет отражался в глазах той, создавая впечатление, будто они светятся изнутри. В этих глазах читалась смесь уверенности и нежности, которая одновременно обжигала и успокаивала. Агата выглядела спокойной, но её дыхание становилось глубже с каждым мгновением, выдавая внутреннюю бурю. — Тебе нравится? — тихо спросила Агата, её голос прозвучал почти шёпотом, но каждая нотка в нём была насыщена искренностью. Рио не ответила сразу. Вместо слов она протянула руку, чтобы прикоснуться к щеке Агаты, её пальцы мягко скользнули по линии скулы. Этот жест был её ответом — бессловесным и красноречивым. Она закрыла глаза на мгновение, отдаваясь тому чувству, которое росло между ними, словно не хотела спугнуть этот хрупкий момент. Агата чуть наклонилась ближе, и их лбы встретились. На какое-то мгновение время остановилось. Казалось, что мир за пределами этой комнаты исчез. Были только они, их дыхания, их прикосновения, их непоколебимая связь, которая была больше, чем просто физической. Пальцы Агаты продолжили своё неспешное путешествие, оставляя за собой тепло и лёгкую дрожь на коже Рио. Каждое движение было пропитано нежностью и уверенностью, словно она изучала карту её души, не спеша, с трепетным вниманием к каждой детали. Рио почувствовала, как её собственное тело начинает поддаваться этим ощущениям. Её пальцы легли на талию Агаты, обвивая её, как будто в этом жесте она искала опору. Это было не просто прикосновение — это была их тихая беседа без слов, где каждый жест говорил больше, чем могли бы выразить голоса. Она провела руками по спине жены, кончиками пальцев чувствуя движение её дыхания. Её пальцы слегка замирали, будто бы запоминая каждый изгиб, каждую линию тела Агаты, как художник, который впервые открывает для себя вдохновение. Агата подняла голову, её взгляд мягко изучал лицо Рио. В её глазах было всё — желание, трепет, и нечто глубокое, почти неуловимое, но столь значимое. Она знала, что сейчас слова были излишни. Вместо этого она протянула руку и слегка коснулась щеки Рио, большим пальцем нежно проведя по её коже. — Ты такая красивая, — прошептала она, её голос дрожал от искренности. Рио слегка улыбнулась, её щеки вспыхнули, и она отвела взгляд, но пальцы Агаты мягко направили её лицо обратно. Она не хотела, чтобы Рио пряталась — ни от её взгляда, ни от чувств, которые сейчас наполняли их. — Не отворачивайся, — тихо сказала Агата, её голос был как шелест тёплого ветра. Рио кивнула, её глаза снова встретились с глазами Агаты. Между ними пробежала невидимая искра, которая подтолкнула их ближе. Агата медленно приблизилась, её губы едва коснулись уголка губ Рио. Это было осторожное движение, словно она спрашивала разрешения, прежде чем продолжить. Рио чуть наклонилась вперёд, сокращая расстояние между ними. Их губы встретились в мягком, робком поцелуе, который с каждым мгновением становился более уверенным. Это не было стремительным порывом страсти — это было чем-то большим, глубоким, как медленный танец, где каждый шаг был продуман и наполнен смыслом. Пальцы Рио снова скользнули вверх, зарываясь в волосы Агаты. Она слегка потянула её ближе, позволяя себе раствориться в этом моменте, забыть обо всём, кроме них двоих. Их дыхания смешались, сердца били чуть быстрее, но в этом не было торопливости. Всё происходило естественно, словно это было частью какой-то древней гармонии. Агата слегка отстранилась, её губы всё ещё находились так близко, что Рио чувствовала их тепло. Их взгляды встретились снова, и между ними не нужно было больше слов. Они знали, что сейчас они принадлежали только друг другу, и это осознание будоражило все самые важные уголки их душ. Эта близость, словно между ними натянута тонкая, почти неуловимая нить, которую нельзя разорвать. Они смотрели друг на друга, и в этих взглядах отражалась вся их история — сложная, болезненная, прекрасная. Столько лет прошло с тех пор, как их пути впервые пересеклись. Тогда они были другими: моложе, наивнее, с сердцами, ещё не израненными болью. Агата вспоминала, как впервые увидела Рио. Это была любовь, но не та, что возникает сразу. Она росла медленно, как огонь, который сначала кажется слабым, но со временем становится неугасимым. Но с этим огнём пришли и шрамы. Боли, которые они причинили друг другу, недосказанность, ссоры, от которых хотелось кричать. Были ночи, когда они спали спинами друг к другу, окружённые тишиной, которая казалась громче любого крика. Были слова, которые невозможно было взять обратно. И были моменты, когда казалось, что легче отпустить друг друга, чем продолжать идти вместе. Но каждый раз, когда всё рушилось, что-то в них обеих заставляло возвращаться. Может, это была память о первых поцелуях, когда их мир казался бесконечно простым. Может, это были совместные победы, моменты счастья, которые они делили вдвоём. Или, может, это было что-то глубже — чувство, что даже через боль и слёзы они стали друг для друга домом, из которого невозможно уйти. — Иногда я думаю, как мы смогли пережить всё это, — тихо сказала Рио, её голос звучал так, будто она говорила больше себе, чем Агате. Агата коснулась её щеки, проводя большим пальцем по линии челюсти. Её пальцы знали это лицо так хорошо, как будто оно было вырезано в её памяти. — Мы пережили, потому что ты моя, а я твоя, — ответила она просто, но в её словах было столько силы, что Рио почувствовала, как её глаза наполняются слезами. Они были как две реки, которые слились в одну. Каждый изгиб этой реки хранил воспоминания о бурных потоках, о скалах, которые пытались их разделить, и о тихих, спокойных заводях, где они находили мир. Каждая их рана, каждая ссора, каждый момент страсти и каждая ночь, проведённая в объятиях, стали частью этой реки. И теперь, смотря друг на друга, они понимали, что именно через эти испытания они стали тем, чем были сейчас — двумя частями одного целого. Агата наклонилась, снова касаясь губ Рио, но на этот раз это было не только о желании. Это был поцелуй, в котором было обещание. Обещание того, что несмотря на всё, несмотря на любую боль, они будут вместе. Агата смотрела на свою жену, её взгляд утопал в глубине карих глаз. В них было всё — нежность, гнев, прощение, страсть. Они были полны истории, которую они писали вместе, строки которой были испещрены радостью и болью, потерями и победами. Рио была всем. Адом и раем. Штормом, который сметал всё на своём пути, и тихой гаванью, где Агата находила покой. Она была огнём, обжигающим до боли, и прохладной водой, смывающей этот ожог. Рио могла быть резкой, как порыв ветра, сбивающий с ног, но могла быть и утренним солнцем, нежно согревающим кожу. Она была не идеальной. Никогда не была. Она ошибалась, ранила, отталкивала, но именно эти несовершенства делали её настоящей, живой, такой, какой Агата не смогла бы заменить ни на кого в мире. Рио была её хаосом и её порядком. Её страхом и её утешением. Агата улыбнулась, её пальцы вновь коснулись кожи чуть ниже пупка жены, словно ей нужно было убедиться, что это всё действительно реально. Что это не сон, который растает, стоит только закрыть глаза. Она медленно и мучительно спускалась вниз, едва касаясь пальцами. Чёрное кружево абсолютно ненужных сейчас трусиков было тут же отодвинуто, предоставляя возможность почувствовать влажное желание тяжело вздыхающей брюнетки. Рио была её вечностью. Она была песней, которая звучала в Агате с первого дня их знакомства и которую она пела, даже когда слова не шли с языка. Она была болью в самых глубоких ранах и бальзамом, который эти раны лечил. Она была единственным человеком, ради которого Агата готова была пройти сквозь ад и вернуться с улыбкой, потому что знала — на другом конце её ждёт Рио Видаль. Тело Рио дрожит, когда Агата вводит в неё два пальца. Она закусывает губу и сжимает белую простынь. Женщина машинально раздвигает ноги и поддаётся вперед, усиливая глубину проникновения. Это была её Агата и она всегда знала, что и как нужно делать. Тихо постанывая, Рио откидывается на подушки. Слишком хорошо. Слишком правильно и знакомо. Агата очень быстро увеличивает темп. Ей нравится. Ей ужасно нравится доводить свою жену до полного отсутствия контроля над собой. И это случилось за считанные минуты. Рио выгнулась дугой, погружённая в пульсирующее ощущение, которое накрыло её с головой. Агата была так близка, так непреклонно уверена в каждом своём движении, что женщина чувствовала себя одновременно уязвимой и абсолютно защищённой. Это было похоже на то, будто бы Агата выдёргивала предохранитель. Ещё мгновение назад всё внутри Рио копилось — напряжение, тепло, трепет, — а затем, за какие-то секунды, словно граната, этот внутренний взрыв разрушил её границы. Волны наслаждения прокатились по её телу, растекаясь от центра к кончикам пальцев, словно молнии, пересекающие ночное небо. Её дыхание сбилось, превращаясь в неровные, рваные вдохи, а руки крепче обхватили Агату, как будто это была её единственная опора в этом урагане чувств. Глаза Рио закрылись, и весь мир исчез. Оставалось только это ощущение — абсолютное, заполняющее каждую клетку её тела и сознания. Агата прижималась ближе, не позволяя ей утонуть в этом потоке, и только её прикосновения, её тихий шёпот, сливались с этим взрывом, делая его не просто физическим, а чем-то большим. Это было доверие, единение, почти магия, которую они создавали вместе. Когда взрыв эмоций стал утихать, Рио почувствовала себя лёгкой, словно она плыла в тёплом океане, укачиваемая мягкими волнами. Её пальцы всё ещё держали Агату, её сердце всё ещё билось быстрее обычного, но в этом была удивительная гармония. Она не могла сказать ни слова, только тихо выдохнула, глядя на Агату. В её глазах была благодарность, восхищение и что-то бесконечно нежное. Потому что их любовь была больше, чем просто чувства. Это была их жизнь, их история, их судьба. — Завтра нас ждёт большое событие.

***

Это было раннее утро, окутанное молчанием города, только начинавшего просыпаться. Свет на горизонте едва пробивался сквозь плотную пелену зимних облаков, а воздух за окном казался неподвижным, будто сама природа задержала дыхание. Но для них эта ночь и утро слились в один бесконечный поток беспокойства. Ни Рио, ни Агата не сомкнули глаз. Они лежали рядом, тихо, почти не шевелясь, чтобы не потревожить друг друга, но обе знали, что сна не будет. Теперь они сидели в длинном больничном коридоре, погружённые в собственные мысли, но всё равно связанные невидимой нитью. Белые стены, пахнущие дезинфицирующими средствами, стерильный пол, отражающий холодный свет ламп, и равномерный шум шагов где-то вдали. Всё это казалось чужим, но почему-то не таким пугающим, как могло бы быть. Агата нервно теребила край своего пиджака, её пальцы машинально скручивали ткань в плотный узел, пока её взгляд был устремлён в одну точку на полу. Она не произносила ни слова, но её дыхание было чуть более частым, чем обычно. Рио заметила это движение. Она опустила взгляд на её руки, и, не раздумывая, накрыла её ладонь своей. Тепло её пальцев проникло сквозь холодную кожу Агаты, как тихое, но уверенное напоминание: «Я здесь. Мы здесь». Хотя внутри Рио бушевала такая же буря. Её сердце гулко билось в груди, дыхание то и дело перехватывало от напряжения, а мысли скакали в голове, создавая хаос из воспоминаний, страхов и надежд. Но она не позволяла себе показать это. Потому что они слишком далеко зашли, чтобы теперь терять контроль. Это было непросто. Путь к этому моменту был долгим, сложным, полным боли и сомнений. Каждый их шаг сюда был вымученным выбором, принятым сквозь страх и боль. Но они сделали его вместе. Дверь в конце коридора скрипнула, и из-за неё вышел мужчина в белом халате с документами в руках. Его взгляд быстро пробежал по списку, и он поднял глаза: — Агата Харкнесс и Рио Видаль? Они одновременно поднялись. Рио чувствовала, как её колени на мгновение дрогнули, но она выровняла дыхание, бросив взгляд на Агату. Та кивнула ей едва заметно, и они вместе шагнули в кабинет. Мужчина указал им на два кресла напротив стола. Кабинет был просторным, но безликим, с аккуратно расставленными стеллажами и небольшим столиком с бумагами. Его безупречный порядок создавал странное ощущение стабильности. Доктор открыл папку с их документами. Пара секунд тишины растянулась в вечность, пока он пробегал взглядом записи. Затем, подняв глаза, он сказал спокойным, профессиональным голосом: — Насколько я вижу, это не первый раз, когда вы обращаетесь за помощью к процедуре экстракорпорального оплодотворения.